Текст книги "Джентльмен Джоул и Красная Королева (ЛП)"

Автор книги: Лоис МакМастер Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– А вы? – спросил он, взглянув на Корделию.

Корделия подумала, сойдет ли ее спортивный бюстгальтер за топ в походных условиях, и осталась одетой не более Оливера. Или раздетой. Сняв скрипучие мокрые парусиновые туфли, она поставила их сушиться у очага, а промокшие насквозь носки повесила на веревку. Оливер одобрительно кивнул и последовал ее примеру.

В дверь постучали. Это вернулся Рыков с сумкой для пикника и сухими полотенцами в пластиковом пакете. Он передал им все это, но остаться отказался. Гроза явно прервала его обед в доме. Корделия отправила его обратно допивать пиво в приятной компании и, если повезет, то добыть у матушки Пенни еще сухих полотенец.

Они пододвинули поближе к огню стулья и стол и достали из сумки сэндвичи, фрукты и пару термосов, позволявшим им выбирать между горячим чаем и кофе. Оливер вытянул у огня мокрые бледные ноги и удовлетворенно вздохнул:

– Неплохо. – Потом взглянул на нее, криво улыбнувшись, и прибавил: – Хотя не так, как я представлял.

– Нашей задачей на сегодня было «убраться подальше от Каринбурга», – сказала Корделия. – Остальное – лишь приправа к этому.

Оливер задумчиво протянул ей еще один сэндвич, и она его взяла. Он заметил:

– Хорошо, что аппетит к вам вернулся. Мне кажется, вы слишком похудели. После всего.

– М-м… да. – Корделия прожевала сэндвич.

Оливер побарабанил пальцами по столу и адресовал ей слабую улыбку. Стало неожиданно тихо. Он снова вздохнул, но вздох прозвучал скорее нерешительным, чем удовлетворенным. Корделия отхлебнула ещё чая, смакуя его терпкий вкус, и внимательно посмотрела на Оливера. Он всегда представлял собой зрелище, приятное для глаз. Но сейчас, казалось, он был на взводе, открывая рот, словно намереваясь что-то сказать, но так и не мог решиться. Корделия попыталась представить, что же такое Оливер не может сказать ей после всех этих лет, но и так ничего и не придумала. Она с любопытством спросила:

– О чем думаешь, Оливер?

Он сделал неопределенный жест рукой.

– Ну, если честно… о вас.

Она удивленно подняла брови.

– Что же я такое сделала?

– Ничего.

– Э-э… А должна была?

Она начала было перебирать в уме, что и для кого должна была сделать, но он отрицательно покачал головой.

– Вовсе нет.

Корделия озадаченно уставилась на него. Он неловко заерзал на деревянном стуле. Она отхлебнула еще чая. Он отхлебнул еще чая.

Он поднялся, подбросил в огонь еще одно полено, сел и начал снова:

– Вы же никого не нашли. В смысле, в личном плане. Для себя. В последнее время, я имею в виду. Я понимаю, что не раньше, тут и объяснения не нужны.

«Я не… что?» Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять. Он имел в виду… любовника, партнера, сожителя, супруга? В общем, определенно что-то такое.

– О, боже мой, нет. Даже не думала об этом. Просто… даже не озадачивалась этим. Да и где найти на это время?

– Пожалуй, что так, – он кивнул, признавая справедливость ее слов.

Она удивленно моргнула.

– А что, ты?..

– Что? Нет! – он замялся. – Иными словами… нет. Не искал.

Корделия наморщила лоб.

– А хотел бы?

– Я думал, что нет. Сначала, понимаете? – она кивнула, и он продолжил: – Но в последнее время… я стал задумываться. Появились новые мысли. Ну, вы поняли.

Она не понимала, но очень хотела понять. Это ведь был Оливер, и из всех людей, что не приходились ей родней, его счастьем она, несомненно, дорожила больше всего. Она быстро прикинула в уме, но так и не смогла представить, кем именно из молодых офицеров или дипломатов, или еще кого-нибудь из достойных людей в Каринбурге мог бы заинтересоваться приунывший Оливер. В последнее время. Не то, чтобы в последнее время она много замечала.

– Это хорошо. Похоже, что ты исцеляешься. – «По-настоящему».

Он наклонил голову. Похоже, эта мысль была для него новой и не слишком приятной.

– Э… возможно. – Его взгляд стал умоляющим.

«Прости, паренек, что-то у меня сегодня телепатия барахлит». Стоп. А может, он боится, что она станет думать о нем хуже из-за его желания идти вперед?

– А ты нашел кого-то, кто кажется тебе подходящим? Оливер, я думаю, для тебя это будет просто замечательно. Но тебе совершенно незачем спрашивать мое разрешение! – она выпрямилась на стуле, размышляя. – И конечно же, Эйрел – говорю тебе это ясно и четко, если у тебя появились какие-то глупые сомнения на этот счет, – Эйрел хотел бы, чтобы ты нашел свое счастье. Он всегда тебе этого желал.

Среди многочисленных тайных сомнений, которые Великий Человек Барраяра доверял на протяжении многих лет только ей и никому больше – поскольку после определенного момента в истории никто не желал, чтобы он сошел с чертова пьедестала, на который они его возвели, и оказался, к их испугу, обычным человеком, способным на сомнение, – так вот, среди них был страх, что их постоянные близкие отношения каким-то образом мешают Оливеру в личном или профессиональном плане. Что Эйрел увел его с пути, ведущего к лучшей и более приличной участи. Ну, хорошо, лучшей. Потому что по барраярским меркам почти любая участь для него была более приличной. И по многим другим тоже, печально подумала она. Бетанцы по большей части не придавали значения полу, но существенная разница в возрасте и социальном положении смутила бы даже их. Ее и саму поначалу это беспокоило.

Оливер согласно тряхнул головой; хорошо, что хоть эту толику здравого смысла в него вколачивать не придется. Но он тут же взмахнул рукой в ещё одном неопределенном жесте, а это значило, что она не добралась до того, что его гложет. Было множество более увлекательных способов скоротать те несколько часов, что они пережидали непогоду, нежели играть с Оливером в угадайки насчет его эмоций. И что же такого в барраярских мужчинах делает их в этом плане настолько… настолькобарраярцами? Ведь если он просто будет откровеннее, это значительно упростит дело.

Итак, что он пытался сказать? Он нашел человека, в которого мог бы влюбиться, но не имел у того успеха? Но как такое вообще может быть? Если только не положил глаз на кого-то особенно неподатливого – но перед его глазами уже был, по крайней мере, один жизненный пример, как справляться с подобными трудностями. Корделия была сбита с толку.

Она села, скрестила ноги в лодыжках, поджала губы и внимательно принялась его разглядывать. Оливер непроизвольно задрал подбородок, принимая этот вызов – а подбородок у него всегда был весьма симпатичный.

– Знаешь, я тут подумала, а был ли у тебя хоть какой-нибудь опыт соблазнения?

Глаза его на мгновение расширились, потом сощурились снова.

– Разумеется, Корделия! Меня не назовешь асексуальным.

– Я не это имела в виду! Ты, должно быть, один из наименее асексуальных людей, которых я когда-либо встречала. Чем ты озадачил, не сомневаюсь, за все эти годы множество людей, которые безуспешно пытались тебя добиться. Бедняги. И чудаки. – Определенно, бедняги и чудаки. – Но я говорю о кое-чем противоположном – не о выборе среди людей, пытающихся соблазнить тебя, а?

Он возмущенно открыл рот. Потом снова его закрыл. Потом плотно сжал губы. И нерешительно пробормотал:

– Это… взгляд совсем под другим углом. Полагаю, это могло бы… э-э… то есть, для вас именно так все и выглядело?

– Я была свидетелем одной успешной попытки, множества неудачных, а всё остальное время ты был вне поля моего зрения, пока сопровождал корабли торгового флота. Там ты, я полагаю, не оставался без нужды моногамен?

– Э… нет, но… я не считаю себя переборчивым, у меня просто было слишком много работы. Особенно после того, как я получил свой корабль.

Скорее всего, дело было в его ответственности. И служба на кораблях то там, то здесь не давала возможности для долговременных отношений.

– Ладно, чего бы хотелось тебе самому?

Он выпрямился и скрестил руки на груди. А потом резко сказал:

– Форкосиганов. Очевидно. Хотя, кажется, это слишком специфические вкусы, чтобы они могли выработаться в процессе эволюции.

Она вздохнула. «Мне тоже отчаянно не хватает Эйрела».

– Не могу тебя в этом винить. Ну, а если говорить о том, чего бы тебе хотелось из того, что ты можешь получить на самом деле? Или может, сам скажешь?

– К моему собственному удивлению, сегодня я, кажется, не в состоянии это озвучить.

Она повела рукой.

– Ну что ж, попробуем взглянуть на проблему с другой стороны. Попытайся описать своего идеального партнера. Пусть даже просто увлечение. Мужчина, я так полагаю. Возраст, физический тип, характер, что угодно. Имя, положение в обществе, серийный номер?.. Думаю, тут важна вся информация.

Судя по выражению его лица, она его неприятно удивила, но он лишь покачал головой, как будто не веря. Хотя и добавил:

– Знаете… из-за Эйрела я свыкся с мыслью, что меня интересуют мужчины, хотя до этого встречался с девушками. Не то, чтобы их было много, но про одну или двух я думал, что мы останемся вместе навсегда. Вместо этого все сложилось по-другому. А еще был тот гермафродит. Выдающийся в своем роде человек. Капитан Торн. Но лучшее из того, что мне дал этот роман – это то, что я целую неделю мог не думать об этой дурацкой ориентации.

Он моргнул и нахмурился, как будто осознал что-то новое.

– Думаешь, что на самом деле бисексуален? Как Эйрел?

– Я… полагаю, это куда более осмысленно, чем просто склонность западать на гермафродитов. И после того случая я не стал искать что-либо подобное.

Она сделала еще один заход.

– Ладно, в кого ты впервые влюбился?

У него вырвался удивленный смешок:

– Я что?

– Ты упомянул о том, на что ты западаешь. У большинства людей есть такие вещи, я имею в виду, это прошито им в психику, а не просто предпочтения. Корни всего можно отследить в подростковом возрасте.

Он схватился за голову, но при этом всё еще смеялся.

– Бог ты мой! Это превращается в очередной бетанский разговор, не так ли? Но должен признать, гермафродит был не так уж и плох, если говорить о бетанцах. Хоть и выдал почти нескончаемый поток странных вопросов о Барраяре и барраярцах.

– Но я хочу помочь тебе, Оливер! Если смогу, – добавила она. Но не смогла удержаться и добавила: – Хотя мне и вправду хотелось бы как-нибудь услышать про этого гермафродита.

– Да вы просто любите непристойные сплетни.

Она улыбнулась, радуясь тому, что ее поняли без лишних слов.

– Да, но людей, с которыми я могу их обсудить, так мало.

– Понимаю.

Он ухмыльнулся и смыл ухмылку глотком чая.

– Так на кого ты запал в первый раз? – строго напомнила она.

– Вы вцепились в эту тему, как какой-нибудь терьер в добычу. Почему вы думаете, что человек может помнить то, что было… – его дыхание на мгновение сбилось, а взгляд внезапно стал странным, – так давно?

– Рассказывай, – велела она, устроившись на стуле поудобнее и приготовившись с интересом слушать.

– В памяти есть все. Но откуда вы узнали? Да, когда я учился в школе нашего округа, все мальчишки в моем классе хихикали, мучительно и по-щенячьи втюриваясь в красивую девочку с третьего ряда, а я всегда страдал, и я использую именно это слово, от того, что с сокрушительной силой влюблялся в учителей.

Он добавил, пробормотав себе под нос: «Боже, Оливер, кто же знал?»

– А! – сказала довольная Корделия, – Думаю, я знаю, в чем дело. Тебя возбуждает авторитет, Оливер. А возможно, и власть. – «Бог ты мой, не удивительно, что он так влюбился в Эйрела». – В этой ретроспективе все очень логично.

– Для вас, возможно.

– Ты влюблялся в учителей-мужчин или в женщин тоже?

– Э… в тех и в других. Теперь, когда я задумался, это стало очевидно. Но я не думал об этом столько лет! – он посмотрел так на нее так, как будто это была ее вина.

– Ну, не все возбуждающие факторы зависят от пола. Ты же понимаешь, что в человеческих сексуальных предпочтениях категорий больше, чем эти три на одной оси. Думаю, ты просто страдаешь от недостатка категорий.

– А я-то думал, что их, черт возьми, слишком много. Больше одной оси? Как вы, бетанцы, их все классифицируете? Помечаете мнимыми числами?

– Возможно. Я имею в виду, что не знаю, как там у профессиональных секс-терапевтов, но точно знаю, что они пользуются какими-то очень сложными расчетами. В любом случае, я вижу, как перед тобой возникла неизбежная системная проблема, усугубившаяся с возрастом и повышением по службе. По крайней мере, с теми пирамидами возраста и социальных рангов, которые сейчас существуют на Барраяре. У тебя все меньше и меньше возможностей, так как авторитетов над тобой становится всё меньше. Тебя же не привлекают подчиненные?

Он помотал головой – правда, она бы не сказала наверняка, соглашаясь с ее словами или не в силах им поверить.

– И то, что в конечном итоге тебе остается, не представляет никакого интереса, недоступно и неаппетитно. Я имею в виду, если рассматривать, например, нынешних генералов из Генштаба, членов Совета Графов или Кабинета Министров. Не говоря уже об их драконоподобных матронах… – Она скривилась, припомнив наиболее отвратительные экземпляры в этой выборке.

Он зажмурился в притворном ужасе, очевидно, представив себе те же самые выдающиеся персоны.

– Ужас какой! Тут я с вами согласен.

Она воздела вверх указательный палец, все больше убеждаясь в своей догадке и довольная внезапным озарением. Не растеряла еще нюх.

– Ничего страшного с тобой не происходит, Оливер. Ты просто оказался в ситуации, когда рядом с тобой мало целей, вот и все.

– И все же список настолько короткий…

– Что?

Он решительно поставил свою чашку на дощатую столешницу. Затем встал, подошел к Корделии, взял ее за подбородок, притянул ее лицо к себе, наклонился и поцеловал.

– Ммммф?.. – только и смогла выговорить она, распахнув глаза.

На таком расстоянии его лицо расплывалось и двоилось, и все равно его голубые глаза закрылись, когда поцелуй стал глубже. Она почувствовала, что отвечает ему, смежив веки, приоткрыв губы. У него был вкус солнца, дождя и чая. И Оливера. Такой прекрасный вкус…

Когда через минуту… две… три… они прервались, чтобы отдышаться, он прошептал:

– Значит, вот как Эйрел прерывал эти затянувшиеся бетанские разговорчики?

– Не могу сказать, что ты ошибся, – прошептала она в ответ на его улыбку.

Несколько минут они искали положение поудобнее, и в результате она оказалась у него на коленях. Расшатанный стул угрожающе заскрипел под двойной нагрузкой. Зато так представлялся нужный угол для изысканий, при котором он не рисковал повредить спину.

Еще пару минут… несколько… и по прошествии скольких-то там минут ее взгляд словно магнитом притянула аккуратно застеленная постель всего лишь в паре метров от них. Оливер посмотрел туда же.

– Здесь есть кровать, как я вижу, – заметила Корделия.

– И я ее вижу. Заметил сразу, едва мы вошли. Потому что офицеру Империи положено быть неизменно наблюдательным.

– Возможно, она окажется удобнее стула, – предположила Корделия. – Он уже издает странные звуки. – Как и она сама. – Хотя кровать и не слишком широкая.

– Но шире днища лодки.

– Чего?

– Да нет, ничего…

Перемещение с одной базы на другую под командованием Оливера прошло отлично, как Корделия и ожидала. Старая койка тоже заскрипела, когда они присели на край, но хотя бы не шаталась так опасно.

Когда они снова прервались, чтобы отдышаться, Оливер признался в замешательстве:

– Боже мой, я растерял все привычки. Может быть, не стоило торопиться, а устроить, скажем, три свидания или что-то в этом роде? Чтобы соблюсти приличия. Так было раньше, по крайней мере. Хотя правила постоянно меняются. Проклятая молодежь.

Корделия неопределенно моргнула.

– Сначала была встреча у стыковочного шлюза. Потом прием в саду. Потом обед в офицерской столовой. Ну, и прогулка на яхте уже четвертое. Так что всё с нами хорошо. Даже более чем.

– Да. Верно.

Приободрившись, он придвинулся ближе.

– И помимо этого, мои дуэньи из СБ сейчас в Каринбурге, в сотне километров от нас. Часто ли такое бывает?

– Никогда не упускай тактическую возможность, – подначил Оливер и провел губами по ее шее.

– В точку.

Но перед тем, как перейти из вертикального в более выгодное горизонтальное положение, Корделия протянула руку и набрала что-то на своем комме. Оливер обеспокоенно посмотрел на нее, но она покачала головой.

– Рыков? Это Форкосиган. Я перенаправляю все входящие вызовы на твой комм. – Она ввела код на небольшом голографическом дисплее. – Слышишь?

– Да, миледи, – удивленно ответил Рыков.

– Если вызовет кто-то ниже уровня Вулканов, скажи, что у меня совещание с адмиралом Джоулом на неопределенное время, и я просила нам не мешать.

– Да, миледи. Вас понял.

Ну, еще бы он не понял. Рыков был наблюдателен, как и все оруженосцы, некогда присягнувшие Эйрелу, но и сдержан, как были все его сослуживцы. С ним предстоит долгий разговор, но позже. Намного позже.

– Форкосиган, конец связи, – выдохнула Корделия, когда Оливер заставил ее почувствовать что-то невероятное, просто дотронувшись необыкновенно умелыми губами до ее уха. Последовавший за этим поцелуй был великолепен.

– О, Оливер, – прошептала она чуть позже, переведя дыхание, – Мое тело считает, что это лучшая идея на свете. Разум… не так в этом уверен.

Он провел губами по ее шее и спустился ниже.

– Бетанское голосование? Мое тело отдает голос «за» вместе с вашим. Разум… ох, давайте назовем это «двое против одного и один воздержался».

– Просишь вето вице-королевы?

– Вся власть в ваших руках, ваше превосходительство.

Он замялся, затем перекатился на локте и посмотрел ей в глаза, улыбнувшись уголками губ, но взгляд его остался серьезным.

– Впрочем, если дело зайдет еще хоть капельку дальше, мне придется выйти наружу и постоять там с минуту или две.

– Там темно, холодно и дождь идет.

– В том и суть.

– И одиноко.

– И это тоже.

– Я сама себя уговариваю, не так ли?

– Ммм…

– Что «ммм»?

– Это я вас не перебиваю.

Она снова заставила себя улыбнуться и сказала:

– Я – взрослый человек. Мы оба – взрослые люди. Мы можем это сделать.

– Да, насколько я помню.

Она замерла, потом прижала палец к его теплым губам.

– Нет. Никаких воспоминаний. Начинаем сначала.

Он задумался на секунду, кивнул, набрал воздуху в грудь и произнес прямо и недвусмысленно:

– Здравствуй, Корделия. Меня зовут Оливер. Я бы очень хотел заняться с тобой любовью в первый раз прямо сейчас.

Уголки ее губ поднялись вверх. Черт, ну кто же знал? Она думала о его скулах, об изгибе носа, невероятных глубоких синих глазах, глядящих на нее с необъяснимым любопытством, о том, что это был именно Оливер, здесь, сейчас, в его возрасте, в этом самом месте, где они оба раньше не бывали.

– Да, – выдохнула она, – Да…

Физиология была неловка и нелепа, как всегда, но прикосновения… как же она соскучилась по прикосновениям, и почему только…

– Да… сделай еще вот так…

– Есть, мэм, – неразборчиво произнес он, втягивая губами ее удивительно чувствительную грудь.

«И почему только…

… занимаемся ли мы этими странными вещами только затем, чтобы обменяться ДНК? Или это ДНК подначивает нас? Хитрая молекула. А мы взломали программу. Биологические пираты».

Его рот нашел пристанище ниже. Она издала звук, в котором, кажется, не оставалось ни капли достоинства. «Достоинству здесь места нет, так что давай, убирайся…»

– Эй, там, на корабле!..

Он поднял голову и пристально посмотрел на нее.

– Корделия, твои мысли снова не о том.

– Не могу сдержаться, – она тяжело дышала. – Ты сделал всё, чтобы мои нейроны сошли с ума.

Его улыбка снова скрылась из поля зрения.

– Отлично, – сказал он с долей самодовольства. – Иногда мне очень нужно этого самого «не того».

– Могу предоставить.

– О да….

Солнце, вынырнувшее под разошедшимися облаками, коснулось горизонта прежде, чем им снова понадобились слова.

Глава 7

Наутро Джоул проснулся рано, в старой кровати, с Корделией под мышкой, расслабленной до самой последней косточки; он чувствовал ее спокойное дыхание, слишком нежное для того, чтобы назвать его храпом. Он вдохнул теплый запах ее волос, ощутил гладкость ее кожи рядом со своим лицом на подушке. Восторг, решил Оливер – так называется эта эмоция, включающая в себя возбуждение и немного страха. Он был во всех смыслах счастлив, что уже не подросток, но было отрадно ощутить в себе под всеми прожитыми годами и опытом того мальчишку с дикого запада.

Только без юношеской неуверенности. Он порадовался, что эта часть потерялась. Вчера было хорошо. Гораздо лучше, чем его прежние и, как выяснилось теперь, совершенно непрактичные грешные мечтания о сексе в лодке. Зачастую реальность разочаровывает в сравнении с воображением, но только не в этот раз. Все было правильно. Или, по крайней мере… пока правильно. Он поцеловал проснувшуюся Корделию и принялся ей доказывать, что вчерашнее не было случайностью. Она вся была – тихое сонное кошачье мурлыканье и раскрытые объятия, с теми необыкновенными и практичными уловками, что составляли самую ее суть.

Прошло довольно прилично времени, прежде чем она скатилась с него и, громко шлёпнувшись на постель, пробурчала: «Есть хочу». А он хотел бы задержаться в этой Хижине номер Один… ну, может, на всю оставшуюся часть года? Но запас еды в сумке-холодильнике у них был только на день; никакого продолжения не планировалось. Так что, положение вынудило их пасть до грабежа проживающего вблизи гражданского населения, точно армию в период Изоляции. Матушка Пенни, как выяснилось, была полностью готова к их вторжению, и в итоге они устроили на ее крыльце пикник с вареными яйцами, бутербродами, сухофруктами, домашними кофейными кексами и крепким, так кстати пришедшимся чаем со сливками.

Утро выдалось теплым и безветренным. Поверхность озера, словно зеркало, отражала дальний берег и безоблачное небо. Стало очевидно, что сходить под парусом напоследок не получится. Но Корделия, нимало не разочарованная таким поворотом, тут же организовала экскурсию в том странном прозрачном каноэ, которое вчера привлекло ее внимание. Рыков и Пенни помогли снять его с козел – оно оказалось удивительно легким – и отнести к воде. Когда Рыков вручил ему весло, Джоул попытался понять, что тот думает о новом повороте в жизни своей овдовевшей леди, но по его лицу, как всегда, ничего нельзя было прочитать. Что, вполне возможно, говорило само за себя – если бы он одобрял происходящее, то мог бы улыбнуться. В конце концов, он так частенько делал при случае. С другой стороны, если бы оруженосец всерьез не одобрял происходящее, то уже мог бы аккуратно вмешаться или прервать их дюжиной разных способов. Рыков… ну, Рыков входил в командную цепочку Корделии, а не Джоула. И она должна была знать, как с ним обращаться.

Корделия уселась на место рулевого на задней банке. Оттуда ей было все прекрасно видно сквозь прозрачный корпус. Она направила каноэ влево, вдоль берега, прямо к тихой заводи, которой завершалась эта часть озера. Джоул наслаждался медленно проплывающей береговой линией, солнцем, целующим его лицо и проникающим даже сквозь тонкую рубашку. Одинокий красношкурый шестиног, пьющий воду, поднял бесшеею голову и замер, уставившись на них, не мигая всеми четырьмя глазами. Щелкнул несколько раз треугольным клювом и удрал в заросли. Когда они доплыли до мелководья, причудливо окрашенные водные растения с шелестом хлестали по корпусу, пока они скользили сквозь их заросли. Крошечные шарики-вампиры выбрались и плавали в воздухе радужными облачками, словно праздничные конфетти в честь наступившего утра.

– Ох, ты должен это увидеть, – это было первое, что произнесла Корделия после долгого молчания. – Обернись и посмотри.

Джоул поставил весло, ухватился за банки и развернулся со всей осторожностью, на которую способен человек при полном параде, не жаждущий превращать лодочную прогулку в заплыв. Впрочем, каноэ было широким и достаточно стабильным... для своего класса плавсредств. Он уставился вниз, сквозь прозрачное дно, а спустя мгновение уже опустился на колени, чтобы рассмотреть получше. Затем встал на четвереньки.

Он чувствовал себя птицей, смотрящей вниз на экзотический лес. Он смог насчитать три… шесть, восемь разных видов маленьких созданий, юркающих в тенях стеблей. Формой они были ещё разнообразнее, чем уже знакомые наземные круглые и шестилапые тела, а оттенки цвета – удивительно изысканные, красные и синие, серебристые и оранжевые, в полосках, пятнышках и V-образных узорах.

Более массивное яйцевидное создание прокатилось мимо них и затем дёрнулось в сторону; его… еда?.. исчезла в золотистой вспышке и облаке бронзового дыма, и Джоул рассмеялся – отчасти от изумления, отчасти от приятного удивления.

– Что это за создания? Как они называются? – И почему он никогда не замечал их раньше, ведь он не раз переплывал это озеро?

– Без понятия. Думаю, у большинства из них пока даже названия нет. Нам по-прежнему не хватает людей для базовых научных изысканий. Даже после сорока лет исследований большая часть планеты остается загадкой. Все наши биологи в основном заняты оценкой расположения будущих поселений с точки зрения био-опасности. И иногда находят их. Хотя первые колонисты проделали превосходную работу, испытывая все на себе. – Корделия издала специфически вице-королевский тяжелый вздох.

Джоул усмехнулся, все еще глядя вниз.

– Это как магическое зеркало в детских историях. Там, внизу, тайный Сергияр. И о нем никто не знает.

– Да! – ее голос был теплым и довольным, отражая его собственное удовольствие.

После еще нескольких минут разглядывания того, что внизу, Джоул неопределенно махнул рукой:

– Проведите нас вокруг. Давайте посмотрим еще.

– Есть, адмирал!

Она опустила весло и вокруг них заскользили еще более странные видения. Сейчас Джоул почти упирался носом в пластик. Маленький, не больше его руки скатогатор, подплывший так близко, что его можно было потрогать, не считал прозрачный корпус барьером. Он ткнулся в киль, движимый то ли любопытством, то ли завихрениями воды, а затем уплыл прочь.

Каноэ тихо проскользило над каменистым дном вплотную к берегу, рядом с которым царили иные цвета и формы жизни, затем – вновь через водяной лес, и потом, наконец, наружу в глубокий канал, где яркий свет снова озарил таинственные глубины.

Джоул сел и проморгался, будто вышел из транса. Интересно, когда он успел подставить солнцу шею, покалывание в которой грозило позже превратиться в задорный красный ожог? Корделия улыбнулась с тем же очарованным изумлением, с каким он недавно смотрел на этот неожиданный Сергияр, с той только разницей, что она смотрела на него.

– Что? – спросил он.

– Тебе нравится вся эта ерунда.

– Ну… да, – он повел плечами. – Я удивляюсь, как умудрился это пропустить, учитывая, сколько времени провел на этом озере.

– Бывал тут только в ветреные дни, когда вода слишком рябила? Благоразумно придерживался лишь глубоких участков?

– Вроде того.

Она взглянула на поднявшееся жаркое солнце, и на хроно в своем комме:

– Полагаю, нам пора вернуться. Хочешь на обратном пути пересесть?

– Конечно.

Он лег на спину и скользнул назад, придерживаясь центра лодки. Она ухватилась за обе банки, осторожно продвигаясь вперед, и притормозила, чтобы наклониться и поцеловать его мимоходом.

– Не в каноэ, я полагаю, – пробормотала она с сожалением.

– Я думаю, что для такого мы должны быть чуточку моложе.

– Ха, – она усмехнулась ему в губы. Ее улыбка на вкус была… просто отличной.

Когда они снова расселись чинно на положенных местах, он погрузил весло в похожую на шёлк воду и направил лодку обратно к усадьбе Пенни.

– Интересно, смогу ли я заиметь такую прозрачную лодку?

Она оглянулась; когда она поднимала и опускала весло, ее по-прежнему крепкие мышцы мягко перекатывались под кожей, лишь слегка поддавшейся возрасту.

– Спроси Пенни. Или его пасынка. В Нью-Хассадаре, так он сказал?

– А, ну да.

– Я надеюсь, что ты закажешь яхтенный корпус, и тогда у тебя будет сразу две лодки в одной.

– М-м, возможно. Иногда универсальность равнозначна «ни на что не годится». Все будет зависеть от основной цели.

– С каких пор твоя основная цель на озере – это не хождение под парусом?

«С… час назад?» Эта мысль… была слишком новой, чтобы изучать её пристально, а то вдруг лопнет как мыльные пузыри, на которые походили, но которыми не были шарики-вампиры.

– Вопрос в том, когда у меня еще выдастся время!

– К сожалению, это правда.

Время, да… Свой лимит они выбрали – и даже вероятно, более того. «Подтяни свои шорты, Золушка… танцы закончились… пока». Они выровняли ритм гребков и развернулись так, чтобы лечь на прямой курс через озеро – к далёкому доку.

Расплатиться с Пенни много времени не заняло; Джоул добавил щедрый бонус за задержку – и, хоть и не упомянув вслух, за молчание, – на что тот потряс его руку, улыбнулся и пригласил приезжать снова с гостями. Рыков уже собрал их скудные пожитки в аэрокар, и Джоул с Корделией вместе – напоследок – скользнули в пассажирское отделение машины и прижались лицом к стеклу, бросая последний нежный взгляд на озеро Серена, остающееся позади.

Джоул придвинулся поближе и обнял Корделию за плечи, а она уютно прижалась к нему. Она тоже словила румяный поцелуй солнца на носу и щеках. Они выглядели слегка потрепанными в своей вчерашней одежде, после двух дней самого весьма разнообразного отдыха, когда для гигиены использовали лишь кувшин, таз и душевую кабинку на заднем дворе Пенни. Но это был хороший бивачный запах.

– Когда мы снова встретимся? – нарочито небрежно спросил он.

Она моргнула.

– Я уверена, что на этой неделе в моем календаре есть несколько заседаний комитета. Но ты же не это имел в виду?

– Да, только мы вдвоем, а не вдесятером.

Ее губы расползлись в улыбке.

– Десять – это слишком, если только мы не хотим устроить шоу.

– Я думаю, что не хотим, – но его улыбка вдруг померкла от новой мысли. – Как э-э-э… Я полагаю, лучше спросить прямо. Как вы намерены представлять это все – открыто?

– Это все – с чистого листа? Или это все – как продолжение?

– С чистого листа. – Однако он никогда не хотел бы стирать всё, что было раньше. Тут его мысли невольно ушли немного в сторону. – Э-э-э… у вас еще сохранилась коллекция ваших прежних бетанских секс-игрушек?

По справедливости, не всех из них были бетанскими, но тут скорее имело место удобное определение.

– В основном нет. Пару лет назад, я почти от всех избавилась в порыве… депрессии, наверное. – Она посмотрела на него сквозь ресницы. – А твои сохранились?

– В основном нет, – признался он, – по той же самой причине.

– Ха, – и это был не совсем смех, – может, как-нибудь ночью мы вместе прошерстим новые каталоги?

– Гениальная идея, – он поцеловал локоны, прильнувшие прямо к его носу. – Когда?

– Мой график на эту неделю забит.

– Нарочно? – уточнил он тихо.

– Да.

Он кивнул:

– Мой тоже.

Хотя проект Базы Гридград был в самом разгаре, и Джоулу не нужно было придумывать для себя дополнительные-поглощающие-все-время-и-мысли задачи. Что ж, ничего нового. В давние времена им редко удавалось действовать спонтанно, хотя если уж так получалось, то выходило незабываемо.