Текст книги "В объятиях демона"

Автор книги: Лиза Дероше

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Фрэнни, я демон, – перебиваю я, злясь на самого себя. – Из ада.

Она лишь смотрит на меня, пытаясь переварить это, и мириады мыслей проскальзывают в ее голубых глазах.

– Из ада, – повторяет она дрожащим голосом.

– Из ада, – тише говорю я, понимая, что совершил ошибку. О чем я только думал? Что она все равно будет любить меня? Люк, ты просто болван!

Скрипя матрасными пружинами, она садится на кровати, сжимая перед собой подушку. В глазах таится сомнение, а с ресниц соскальзывает слезинка, прокладывая извилистый путь по щеке, пока Фрэнни старается постичь то, что видит.

– Демон…

В ответ я издаю стон и зарываюсь лицом в подушку. Ведь в любую минуту Фрэнни может исчезнуть. Когда до нее дойдет ужас всей ситуации – когда она поймет, зачем я здесь, – она с визгом убежит из квартиры, а я не вынесу этого.

Но ее молчание просто давит мне на психику. Я скатываюсь с кровати и перемещаюсь к окну, бросая невидящий взгляд на парковку. Фрэнни всхлипывает, и я поворачиваюсь. Но она лишь смотрит на меня огромными, испуганными глазами, и больше всего мне ненавистно, что это я напугал ее. Как мне хочется вернуться в кровать и утешить Фрэнни.

Но я не могу вернуться.

Теперь я никогда не смогу этого сделать. Она знает, кто я на самом деле. Я потерял ее навсегда.

Меня одолевает жгучая ненависть к самому себе. Я даже начинаю надеяться, что невидимый кулак, сдавивший мое сердце, и вовсе остановит его биение, убьет меня. Но вместо того чтобы выплеснуть ярость на себя, я нападаю на Фрэнни, говоря низким натянутым голосом.

– Что с тобой, черт побери, такое? Ты должна быть в ужасе! Давай беги!

Мгновение Фрэнни выглядит так, как будто и впрямь сейчас рванет с места. И я тоже хочу этого. Хочу, чтобы она бежала что есть мочи, и не оглядывалась.

Но, да поможет мне Сатана, больше всего я хочу, чтобы она осталась.

Хорошо, что мне не обязательно дышать, иначе я бы оказался на это не способен. Я прислоняюсь спиной к стене, сползая по ней, и, уткнувшись взглядом в потолок, обхватываю себя за рога. Так я жду целую вечность, пока Фрэнни не сделает хоть что-нибудь. Что угодно.

Наконец, не в силах сдержаться, я перевожу на нее взгляд.

На лице Фрэнни – озадаченность, брови нахмурены. Голос печальный и задумчивый. Она сильнее стискивает подушку.

– Должно быть, это мне снится. – Она трет глаза и снова смотрит на меня.

Я бы многое отдал, чтобы все было именно так.

– Но это явь, – качаю я головой.

С минуту она молчит, и я чуть ли не слышу ее мысли.

– Я всегда знала, что в тебе есть нечто… темное… и вроде как опасное, – наконец заявляет она.

– Фрэнни, ты меня хоть слышишь? – встаю я на ноги. – Я больше чем «вроде как опасен»!

Она вздрагивает, но не двигается с кровати. Я наблюдаю, ожидая в любую секунду увидеть на лице Фрэнни ужас, но вместо этого она приходит в бешенство, наполняя воздух запахом черного перца.

– Почему ты не сказал мне?

– Говорю сейчас.

– В смысле, раньше. Ты позволил мне… – Она вскакивает с кровати и сердито смотрит на меня, с такой силой сжимая подушку, будто собирается разорвать ее. – Я люблю тебя, – выкрикивает Фрэнни, словно обвинение.

Она сказала это.

Моих ноздрей касается аромат горячего шоколада, скрывающегося под черным перцем. В это мгновение внутри меня возникает водоворот чистейшей энергии, а серное сердце вот-вот взорвется.

Но это все неважно, ведь именно сейчас Фрэнни убежит.

Она распахивает глаза, когда до нее доходит смысл сказанного. Снова опускается на кровать и сидит там одну мучительную минуту, глядя на меня с неверием на лице и приоткрытым ртом.

– Я… я не… – Она опускает взгляд на простыню.

Мне нечего ответить. Я не могу дотянуться до нее и сказать, что тоже люблю. Я роняю голову и жду хлопка двери, когда она вскакивает с кровати.

Но хлопка не слышно.

– Ну и в чем дело-то? Тебе нужно вернуться? – вместо этого говорит она.

Я поднимаю взгляд, не сдержав сардонического смешка. Из всех вопросов она задала этот…

– В конце концов – да.

Она хватает с пола майку, натягивает через голову и злобно смотрит на меня.

– Я знала, что ты уйдешь.

Мои губы искривляются в ухмылке.

– Ты, что ли, об этом волнуешься? – качаю я головой. – Ради всего грешного, Фрэнни, я же демон. Ты должна молиться, чтобы я ушел.

– Отлично, – говорит Фрэнни, засовывая тетрадь для сочинений в сумку. И тут я замечаю, как дрожат ее руки. – Избавлю тебя от этого бремени, – фыркает она.

Она перекидывает сумку через плечо и осматривает пол. Я стою молча, чувствуя, как внутри все полыхает.

– Проклятье! – раздраженно вскрикивает она. – Где мои чертовы шлепки?

Я наклоняюсь и подбираю их с пола, протягивая ей.

Она мчится ко мне и вырывает шлепки у меня из руки. Замирает, уставившись на рога. Заносит руку и встречается со мной взглядом – в котором опять сквозит любопытство.

– А можно мне… – Фрэнни роняет руку и качает головой, словно стараясь прояснить мысли.

– Что? – В моем голосе звучит надежда, заставляющая меня ненавидеть себя еще сильнее.

– Ничего.

Крутанувшись, она шагает к двери. Но, не дойдя, снова поворачивается. Пристально смотрит на меня одну долгую минуту, затем набирает воздуха в легкие.

– И что, если я знаю, кто ты, то теперь попаду в ад, потому что запала на тебя? – В уголках ее губ появляется робкая улыбка, а по щеке скатывается слеза, которую она тут же смахивает рукой.

Внезапно аромат горячего шоколада берет верх над черным перцем. Лишь на одно мгновение сердце в моей груди перестает быть серным. Не могу поверить, что, зная, кто я на самом деле – мою истинную натуру, – она продолжает любить меня. Но затем я спускаюсь с небес на землю.

– Фрэнни… это неправильно, – простонав, говорю я.

Мои колени подгибаются, и я вновь сползаю по стене, опустив голову на руки. Она не должна любить меня. Это не может хорошо закончиться.

Фрэнни возвращается на середину комнаты, бросает сумку и присаживается на угол кровати.

– Скажи, я тебя хоть сколько-нибудь интересую?

Я поднимаю голову и смотрю на нее. Знаю, что мне следует сказать «нет», и уже открываю рот. Но вместо этого с моих губ слетает тихое «да». Это слово выводит меня из ступора. Я вскакиваю на ноги и выжимаю из своего гаснущего серного сердца последние остатки льда, вкладывая их в слова:

– В смысле, нет. Я всего лишь выполнял свою работу.

– Я тебе не верю, – говорит она с отчаянием в голосе.

Ей бы следовало сейчас кричать. Убегать. Что угодно, только не это. Я поворачиваюсь и рычу – на весь мир. И тут замечаю в зеркале свое отражение.

Что за дьявол?

Подхожу к зеркалу и внимательно смотрю на себя, усилием воли стараясь сбросить человеческую оболочку. Когда ничего не меняется, я поворачиваюсь к Фрэнни.

– Фрэнни. Взгляни на меня и скажи, что именно ты видишь. Что изменилось?

– Ну… рога появились, и твои глаза светятся чуть сильнее, чем обычно. И мне не хочется говорить, но от тебя дурно пахнет. – Она гримасничает и зажимает нос пальцами. – Ты бы мог убрать запах тухлых яиц? Корица нравится мне больше.

– И все?

– А что, должно быть больше?

Хвост… копыта… клыки…

– Вообще-то да.

– Что именно?

– Неважно. – Я поднимаю с пола футболку и натягиваю на себя. – Нам придется прокатиться.

ГЛАВА 17
РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО

ФРЭННИ

Мы с Люком бежим под дождем до машины, держась за руки. Я боюсь спрашивать, но все равно делаю это.

– Куда мы едем?

– Есть только один человек – если так можно выразиться, – который, вероятно, знает, что, черт побери, творится, – отвечает он, заводя мотор.

Пока мы едем, начинается ливень, а когда останавливаемся у дома Гейба, то шторм разгорается в полную силу. Теперь снаружи просто потоп: жирные дождевые капли сплошным потоком покрывают лобовое стекло и стучат по крыше тысячами крошечных молоточков. Всю дорогу я размышляю лишь над тем, что сказала Люку – я люблю его.

И о чем я только думала?

Он демон. Я до сих пор не могу постичь, что это все-таки значит. Но у него рога!

И я сказала, что люблю его.

О боже! Откуда пришли эти слова?

Я не люблю его.

Так. Любви не существует.

Но и демонов тоже!

Он выключает двигатель и смотрит на меня. Я ужасно боюсь Люка, но, как бы глупо это ни казалось, мой страх не имеет ничего общего с его нечеловеческой сущностью.

О боже. Я и впрямь люблю его?

Он тянет меня из машины и ведет по ступенькам на крыльцо, звоня в дверь. Во всех окнах темно.

– Может, его нет дома, – с надеждой говорю я, не готовая оказаться наедине с ними двоими.

– Он здесь, – отвечает Люк перед тем, как дверь отворяется и на пороге появляется Гейб, одним своим видом приводя меня в замешательство.

Я не могу быть здесь с ними двоими. Не когда я так сбита с толку. Ведь три дня назад я точно так же до ужаса боялась того, что люблю Гейба.

Я поворачиваюсь к Люку.

– Уверен, что это хорошая мысль?

– Он, возможно, знает, что происходит.

– Происходит с кем? – подает голос Гейб, дотягиваясь до моей руки и затаскивая меня внутрь дома.

– Со мной, – говорит Люк, заходя следом.

Гейб поворачивается к свету и осматривает Люка с ног до головы.

– И… – спрашивает он, закрывая дверь.

– Я не могу перевоплотиться, – тихим и мрачным голосом произносит Люк.

Гейб выглядит потрясенным, словно знает, о чем говорит Люк, и это что-то значит.

– Покажи.

Люк делает шаг назад, закрывает глаза, набирает воздух в легкие и выпускает маленькие черные рожки. Я слежу за трансформацией как зачарованная, борясь с желанием прикоснуться к нему.

– Попробуй получше.

– Это и есть получше.

– И он не такой горячий, как раньше, – вставляю я.

Люк смотрит на меня с надеждой в глазах.

Лицо Гейба озаряется пониманием.

– Я все думал…

– Думал о чем? – Рожки Люка исчезают.

– Помнишь, ты говорил мне, что не хочешь, чтобы Фрэнни пострадала?

– Да, – переводит на меня взгляд Люк.

– И я сказал, что верю тебе.

– Да.

– Все началось тогда. Твои мысли висели в воздухе, и любой самый древний ангел мог бы их услышать. Мысли демонов я не слышу.

– Ты рылся в моей голове? – рычит Люк, зло сощурившись.

– Ага, – ухмыляется Гейб. – И должен сказать тебе, что твой план провалился. Ты любишь ее, догадывался ты об этом или нет – это факт, отправивший твой ничтожный план ко всем чертям, так сказать.

Я перевожу взгляд на Люка.

Он тоже любит меня?

Люк свирепо смотрит на Гейба, затем отворачивается к окну.

Моя голова идет кругом – мысли, образы и эмоции беспорядочно вертятся внутри меня. То, что я слышу и о чем думаю, просто невозможно – но в то же время это правда. Какая-то крохотная частица меня все же испытывает облегчение, словно она ведала, что приближается.

Люк – Люцифер – его жар – рога – демон. Сейчас, в присутствии Гейба, это кажется более реальным, чем в квартире Люка.

Гейб.

Дыхание у меня перехватывает, когда все кусочки головоломки встают на свои места. Гейб – Габриэль – его лучезарная улыбка – и все предостережения. И то, что он сейчас сказал… «любой самый древний ангел мог бы услышать».

Нет.

Я смотрю на Гейба, не в силах скрыть потрясение. Ангел?

Он настороженно смотрит на меня и вслух отвечает на мой немой вопрос.

– Да.

– Нет!!!

Почему мне сложнее принять это, чем мысль, что Люк демон?

Потому что ангелов не существует – рая нет – и Бога нет.

Комната начинает вращаться вокруг меня, и я наклоняюсь вперед, упирая руки в колени и силясь набрать воздуха в разрывающиеся легкие. Но мое горло сжимается сильнее, когда я вспоминаю о Мэтте, а затем я и вовсе лишаюсь кислорода.

Если Бог существует, то почему забрал моего брата?

Ноги подгибаются, и перед тем, как окончательно потерять сознание, я чувствую, как Гейб подхватывает меня на руки.

Когда я открываю глаза, то первым делом вижу перед собой взволнованное лицо Люка. Он сидит на краю дивана и держит меня за руку. За его спиной маячит Гейб. Я делаю прерывистый вдох и пытаюсь сесть, но Люк укладывает меня обратно, поправляя подушки под головой.

– Я ничего не понимаю, – хрипло шепчу я.

Люк смотрит на меня сверху вниз, в его глазах – обещание всего, чего я пожелаю.

– Спрашивай о чем угодно.

Мои мысли безнадежно спутались в клубок, а изо рта вырывается невнятное бормотание.

– Вы здесь… оба… что… зачем? – наконец выдавливаю я дрожащим голосом.

Голос Люка нежен, словно он успокаивает испуганного ребенка, кем я, собственно, сейчас и являюсь.

– Потому что здесь ты.

– Я… вы здесь из-за меня? – Кровь опять уходит из головы, а перед глазами пляшут звездочки.

– Да.

– Зачем? – шепчу я.

На губах Гейба появляется сардоническая улыбка, когда он садится на подлокотник дивана у моих ног.

– Я здесь, чтобы защитить тебя от него, – кивает он в сторону Люка.

Меня трясет и подташнивает.

– Защитить меня от… него?

Гейб поворачивается к Люку с выражением отвращения на лице.

– Ты ей не сказал? Ну ты и тормоз!

Люк выглядит ужасно, когда встает и идет к окну. Он с такой силой стискивает руками подоконник, что странно, как дерево не разлетается в щепки, и не отрывает взгляда от пола.

Гейб спускается на диван, садясь рядом со мной. Обхватывает меня, и я утопаю в его объятиях.

– Люк здесь затем, чтобы отметить твою душу для ада.

– Отметить мою душу… – В голове опять все плывет, а звезды вспыхивают ярче. Потом горло сжимается, когда я думаю о том, почему принадлежу аду.

– Это из-за того… что случилось?

Гейб крепче обнимает меня.

– Нет. Это не имеет никакого отношения к случившемуся.

Люк поворачивается к нам с вопросом в глазах.

Я отвожу взгляд и сильнее прижимаюсь к Гейбу.

– Тогда почему именно я?

Гейб пронзает Люка стальным взглядом, отчего вдруг на лице Люка появляется неуверенность.

– Я никогда не знал наверняка, – наконец говорит он. – Мне было известно только, что я должен отметить ее душу.

– Хм, наверное, Бехерит очень уж верит в твои силы, – с сарказмом отзывается Гейб.

Люк готов убить Гейба взглядом.

– Заткнись, черт побери. Не мое дело знать это.

Но затем он смотрит на меня в объятиях Гейба и опускает взгляд к полу.

– Какие мы ранимые, – немного смягчившись, произносит Гейб. – Однако у тебя есть неплохая догадка.

Люк кивает, но ничего не говорит.

Гейб притягивает меня к себе сильнее.

– Фрэнни, ты особенная. У тебя есть особенные… умения. Кое-какой дар, за который обе стороны готовы на убийство – в буквальном смысле, только чтобы заполучить его.

– Обе стороны – в смысле, рай и ад?

Гейб кивает.

– Нет у меня никакого дара.

– Есть. – Он переводит взгляд на Люка.

Взгляд Люка осторожно перемещается с пола на меня.

– Фрэнни, ты видишь кое-что.

– Не знаю, о чем ты.

– У тебя есть предвидение… те образы. Халиб, отец Тейлор. Ты знала.

Мое горло сжимается, когда я вспоминаю об этих кошмарах – о том, что видела, перед тем как это происходило. Лица, следующие за молнией в моей голове: Мэтт, бабуля, Халиб, мистер Стивенс и многие другие.

Гейб отодвигается и смотрит мне в глаза.

– Но есть еще кое-что. Поважнее.

Я снова смотрю на Люка, на моих глазах побледневшего как смерть. Он медленно качает головой. Гейб поднимает на него взгляд и кивает.

– Подчинение… – шепчет Люк, хмуря брови так, будто у него внезапный приступ головной боли. Затем опускает голову и потирает переносицу. – Дьявол правый…

– Что? – говорю я. По спине бежит холодок, и Гейб привлекает меня ближе.

– Гитлер, Моисей… что у них общего?

Я сейчас не в состоянии разгадывать головоломки.

– Просто скажите, что происходит. – Я сама стыжусь своего слабого голоса.

– Ты ведь знаешь историю Моисея. У него была способность заставлять людей слушать: подчинять своей воле их мнения, мысли. До тех пор не было никого подобного ему. Когда Люцифер увидел, что именно может Моисей, как Всевышний работает с его помощью, он понял, что облажался. И когда появлялся кто-то с подобными способностями, Люцифер боролся, больше не желая оказаться поверженным. К слову, приемы он использовал грязные, – говорит Гейб, сердито глядя на Люка. – И победил. Мы все знаем, что произошло в нацистской Германии. До нынешнего времени больше не было никого с подобной силой. – Он многозначительно смотрит на Люка, затем снова на меня. – А теперь – ты.

Я смотрю на Люка, стоящего с широко распахнутыми глазами и приоткрытым от ужаса ртом.

– Послушай, вот в чем дело. Если они заполучат тебя… – Гейб легонько кивает в сторону Люка, – повлияют на тебя, то ты – Гитлер, правда, еще хуже. Если останешься с нами, ты – Моисей. Твоя сила будет лишь крепчать. – Он стискивает зубы и качает головой. – Фрэнни, ты ведь не настолько наивна, чтобы верить, что по своей натуре люди добры.

Я чувствую себя крохотной и ничтожной, а все, что я знала раньше, что было реальным, исчезло. Меня одолевают сотни тысяч вопросов, но я не могу собрать их воедино – и задаю лишь один.

– Почему сейчас? – слышу я свой шепот.

– Теперь ты сама по себе. Когда ты была маленькой, мы еще могли набросить на тебя Покров, уберечь от их радаров. – Он бросает взгляд на Люка. – Но не теперь.

Мой голос по-прежнему напоминает хриплый шепот. Но я не могу ничего поделать.

– Что вы хотите от меня?

Он ведет пальцем по краю воротника, до груди, и останавливается над сердцем.

– Просто следуй своему сердцу. Делай то, что правильно.

Не узнавая себя, я мрачно усмехаюсь.

– Я не святая.

– Я этого и не говорил. Но нравится тебе это или нет, такова твоя сущность. А моя обязанность – быть рядом и помогать, когда тебе понадобится.

ЛЮК

Когда говорит Габриэль, я понимаю, что он прав. Именно это я увидел в душе Фрэнни. Вот почему Бехерит послал меня на ее поиски, и вот почему она так нужна владыке Люциферу, что он готов ради нее нарушить пару правил.

Она выглядит потрясенной – глаза, как у перепуганного оленя в свете фар.

– Вы, парни, выбрали не ту сестру. Должно быть, вы путаете меня с Грейс.

Габриэль зарывается лицом в ее волосы.

– Ты уже пошатнула равновесие. Ты, Фрэнни. Не Мэри, не Кейт, Грейс или Мэгги. А ты. Если у тебя хватило сил, чтобы преобразить этого недотепу… – он смотрит на меня, – тогда представь, что ты можешь сделать в царстве смертных. Ты уже изменила многое, даже не зная об этом.

Я утыкаюсь спиной в стену, будто меня толкнули, а ноги больше не держат. Сползаю по стене и сажусь на пол.

Подчинение.

У Фрэнни есть дар подчинения. А если то, что Габриэль имеет в виду, правда, то ее силы не ограничиваются миром смертных. Как он говорит, именно дар Фрэнни изменил меня – создание ада. И не только мое сознание, но и физический облик. Как такое возможно?! Даже силы Моисея не распространялись на небожителей или адских тварей. И если так, то она сможет подчинить своей воле не только толпы людей. Она имеет силы, превышающие мощь владыки Люцифера. Она может изменить облик рая и ада.

Слова владыки эхом отдаются в голове. «Пришла моя очередь. Наконец я выйду из-под его контроля». Владыка Люцифер считает, будто сможет манипулировать раем – и даже Всемогущим – через Фрэнни.

– Будь осторожна со своими желаниями, – шепчет она, настолько же погруженная в мысли, как и я.

В глазах Габриэля читается мука, когда он смотрит на Фрэнни.

– Твой дар с каждым днем сильней. Фрэнни, ты должна понять, что имеешь воздействие на мысли и чувства людей, а в итоге на их поступки. – Он бросает взгляд на меня, а затем опускает глаза на их переплетенные пальцы. – В твоей власти воздействовать не только на людей. Ты всегда получишь, чего хочешь, если это в твоих силах.

Фрэнни отстраняется от него, внезапно приходя в ярость. Комнату наполняет запах черного перца.

– Я хочу, чтобы мой брат вернулся. Но этого не происходит! – выпаливает она.

Габриэль печально смотрит на нее.

– Это подвластно лишь Богу.

Я наблюдаю, как на ее лице сменяются эмоции – ярость, потрясение, паника.

– Это неправильно. Я не святая и не ангел. Я и человек-то не очень хороший. Мое место в аду. Я уже знаю это.

Почему она так решила? Я смотрю на Габриэля. На его лице отражается боль и вызывающее у меня тошноту сочувствие. Он притягивает Фрэнни к плечу, и она тает. Когда сквозь эту ангельскую вонь просачивается аромат теплого шоколада, мое сердце обхватывает нечто холодное и темное. Я бы убил его, если бы Фрэнни не нуждалась в нем.

– То, что случилось, – причина, по которой ты сама определяешь себя в ад, – не твоя вина, – шепчет он.

– Да что ты знаешь! – взрывается она, отталкивая его. – Я убила брата.

В желудке все переворачивается. Мальчик на той фотографии – это объясняет ее загнанное выражение лица, когда я спросил о нем. Столько боли – той же самой боли, запрятанной глубоко внутри, что и при нашей первой встрече, когда я спросил, что бы она хотела изменить.

Габриэль по-прежнему смотрит на нее, качая головой.

– Фрэнни, ты не убивала его. Пришло его время. Вот и все.

Я будто наблюдаю за извержением вулкана. Слова льются из ее рта потоком раскаленной лавы.

– Ага. Повторяй это, если тебе станет лучше, ведь вы крадете детей из семей.

Габриэль чуть ближе придвигается к ней, но она отстраняется.

– Он и так со своей семьей. Бог призвал его домой.

– Что ж, тогда твой Бог… отвратителен.

Я пересекаю комнату и сажусь рядом с Фрэнни. Беру ее за руку, желая – нет, испытывая нужду хоть как-то облегчить ее боль.

– Фрэнни, я думаю, то, что сказал Габриэль, правда. Если бы ты убила его, то уже была бы отмечена для ада, но это не так.

– Что ж, следовало бы сделать это, – говорит она, уклоняясь от моего прикосновения.

Я приподнимаю ее голову за подбородок, всматриваясь в бездонные сапфировые глаза.

– Нет, – отвечаю я, наклоняясь для поцелуя.

Лишь в третий раз применяю я к Фрэнни свою силу, чтобы избавить ее от боли и перенаправить злость. Этого недостаточно, но это единственное, что я умею.

ФРЭННИ

Я колеблюсь, но затем смотрю в черные глаза, словно проникающие ко мне в душу. А когда губы Люка касаются моих, все меняется, злость уходит. Когда он наконец отпускает меня из плена своих глаз, то гнев и боль исчезают.

Гейб тяжело вздыхает и грустно смотрит на меня, а я сгораю от угрызений совести. Я нуждаюсь в них обоих, хотя не могу понять, как такое может быть. Гейб пересекает комнату и садится в кресло под окном.

Я опускаю голову, уставившись на колени.

Люк крепко сжимает меня.

– Так, вернемся к изначальному вопросу. Что со мной, черт побери, происходит? Во что именно я превращаюсь? – Он обжигает Гейба яростным взглядом. – Ведь не в одного из вас. Ну пожалуйста, ради всего грешного, скажи, что я не стану паинькой ангелом. Я не смогу пережить этого.

Гейб в ответ тоже сверкает взглядом.

– Не знаю. Все возможно. Дай знать, если у тебя прорежутся крылья.

Я поднимаю глаза на Гейба.

– А может он стать человеком, как я?

Люк снова смотрит на меня с надеждой.

– Возможно, – смиренно отвечает Гейб. – Насколько я знаю, это беспрецедентный случай. Я понятия не имею, что происходит, кроме того, что это на самом деле происходит, и, очевидно, это очень важно. А ты – ключ ко всему. Фрэнни, ты изменишь мир. Это очень серьезно.

– Серьезно… – выговариваю я, стараясь осознать смысл его слов. – Ты имеешь в виду серьезно настолько, что, например, способно привести его к Иисусу. – Я киваю в сторону Люка. – Или серьезно как в «непорочном зачатии»?

Люк хмурится, а губ Гейба касается легкая улыбка.

– Зная, на что ты способна, я бы задумался о «непорочном зачатии». Хотя, если ты сможешь привести к Иисусу его, это уже будет огромное дело.

Люк опрометью проносится от дивана через всю комнату.

– Не может быть, что вы это серьезно!

– Не будь тупицей. Если бы все не было серьезно, то послал бы он меня? Кстати, ее имя – Мэри. – На лице Гейба появляется лукавая, отнюдь не ангельская улыбка. – Люцифер, в чем же дело? Не хочешь стать Иосифом?

Люк круто разворачивается и с рыком, от которого у меня волосы встают дыбом, упирается руками в стену.

– Во имя ада! Это ведь не взаправду!

Затем он снова поворачивается и широко распахнутыми глазами смотрит на меня.

Я поднимаюсь с дивана и становлюсь рядом, пребывая в смятении. Вспоминаю поцелуй с Гейбом. Если это и есть рай, то я хочу еще. Помню, как мечтала остаться там навеки, среди любви и умиротворенности. Но это не то, о чем он говорит – и что предлагает. По его словам, у меня есть сила, способная спасать людей. И чем больше я думаю, тем больше мною овладевает паника, от которой теснит в груди.

Гейб привлекает меня к себе и кладет руку на талию. На этот раз я позволяю ему, потому что нуждаюсь в нем. Я таю в объятиях, поглощенная ароматом летнего снега и спокойствием.

Когда мое дыхание выравнивается, я поднимаю на него глаза.

– И что со мной будет?

Его глаза – словно омуты, в которых мне хочется утонуть.

– Что ж, прежде всего вот это. – Он наклоняется и целует меня в щеку, слишком близко к губам, и, несмотря на спокойствие Гейба, мое сердце бешено колотится. – Знай, я всегда буду рядом. Если тебе когда-либо что-либо понадобится… – он пристально смотрит на Люка, – ты знаешь, где меня найти. – В его глазах появляется обеспокоенность. – Но кроме этого, я ни в чем не уверен.

Я сильнее прижимаюсь к Гейбу, а Люк испепеляет нас взглядом, стоя у окна.

– Не слишком ли ты распустил свои крылья? – хмыкает он.

В ответ Гейб еще крепче обнимает меня и улыбается одними губами, не сводя с Люка глаз, полных сомнения. Я растворяюсь в нем, позволяя летнему снегу окутать меня. Больше мне ни о чем не нужно думать.