Текст книги "В объятиях демона"
Автор книги: Лиза Дероше
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Люк?
Я представляю, как выбегаю из дома и кидаюсь к нему в объятия. Но затем вспоминаю загадочную незнакомку, вытянувшуюся на его кровати, и подумываю о том, чтобы позвонить в полицию и заявить, что он преследует меня.
Снова выглядываю в окно. Машина по-прежнему там, припаркованная за два дома на другой стороне улицы. В том же самом месте, где и тогда, когда я возвращалась от Тейлор. Что ему, черт побери, нужно от меня?
В порыве ярости я рывком открываю дверь и стремительно мчусь по лестнице, на улицу. Я несусь через лужайку, ощущая голыми ступнями холодную траву. Пересекаю улицу, подходя к машине Люка, и слышу громкую, пульсирующую музыку, сотрясающую землю. Из-за солнца, отражающегося от стекол, трудно разглядеть, кто в машине, но вот и он, притаившийся в тени. Музыка становится тише, а стекло ползет вниз. Я кладу руки на дверь машины, уже приготовившись наброситься на Люка. Но вдруг мое дыхание перехватывает, я отступаю.
Это не Люк. Могу поклясться, это мог бы быть его брат.
– Извините, – говорю я, придя в себя. – Я обозналась.
Незнакомец улыбается, сверкая в мою сторону глазами.
– Я буду тем, кем ты захочешь, – мурлычет он. В бархатном его голосе есть нечто чарующее, как и в нем самом. Он не спускает с меня пронзительных черных глаз.
Я смотрю в них под навязчивый ритм песни «Love Hurts»[30]30
«Любовь ранит» (англ.).
[Закрыть] группы «Incubus», раздающейся из магнитолы и вопрошающей, не нахожусь ли я под действием заклятия, ограждающего меня от реальности.
– Вы очень похожи на… одного моего друга, – говорю я, слыша свой голос словно на расстоянии.
Незнакомец улыбается столь же лукаво, как и Люк.
– Я надеюсь, он близкий друг.
Мои мысли теряются в черном тумане.
– Э… близкий… да…
Затем я напрочь перестаю думать, огибаю машину и открываю пассажирскую дверь.
ГЛАВА 15
И РАЗВЕРЗСЯ АД
ЛЮК
Я хватаю Фрэнни за руку, как раз когда она садится в машину к Белиасу. Он стремительно вцепляется в ее второе запястье и трогается, таща Фрэнни за собой, затем останавливается.
Я великолепно понимаю, что если мы продолжим это соревнование по перетягиванию каната, то разорвем ее пополам – в буквальном смысле. Но в то же время, отпусти я Фрэнни, он завладеет ею, и я не смогу вернуть ее обратно. Я позволяю силе струиться по телу, взвешивая риски. Если я ударю Белиаса силой, то могу убить Фрэнни. Или же она может пострадать от ответного удара. Единственная надежда – он понимает, что в любом случае ад потеряет ее. Ведь сейчас Фрэнни не отмечена. Если она погибнет здесь – от наших рук, то, бесспорно, ее душа отправится в другом направлении, а нас ожидает расчленение и раскаленная яма.
Я опускаю глаза на шар силы, освещающий мой левый кулак, затем с угрозой смотрю на демона.
– Белиас, мысли трезво. Мы выступаем на одной стороне, а она – мое задание. Дай мне позаботиться обо всем самому.
Его глаза светятся красным огнем, а теплый весенний воздух наполняется запахом серы.
– У тебя был шанс. Владыка Люцифер очень разочарован. Он мне так сам сказал, когда предлагал место Бехерита.
– Да? Что ж, становись в очередь, – говорю я, взвешивая варианты.
Переместиться отсюда вместе с Фрэнни невозможно. Тело смертного не перенесет перемещения. Остается только одно.
Внутри меня все кричит, когда я разжимаю пальцы и отпускаю руку Фрэнни.
На лице Белиаса появляется зловещий оскал, способный заставить смертного обмочиться.
– Мудрое решение, – говорит он, выпуская запястье Фрэнни и дотягиваясь до двери, чтобы закрыть ее.
В эту же секунду я собираю все свои адские силы – даже не знал, сколько их у меня, – и направляю в Белиаса огненный поток. Из моего кулака вырывается красная струя раскаленного адского огня, поджигающего машину и ударяющего демону прямо в лицо. Его откидывает к двери. Стиснув зубы от боли, вызванной такой огромной силой, я наклоняюсь и подхватываю на руки Фрэнни. Оказавшись в моих объятиях, она трясет головой и поднимает на меня взгляд – ошарашенная, но целая.
Я пускаюсь бегом по улице, держа Фрэнни на руках, но Белиас возникает прямо перед нами с темным и дымящимся лицом – в буквальном смысле.
– Отличный прием, – говорит он сквозь зубы. – Но ты кое о чем забыл. – Он поднимает правый кулак – огненно-красный и светящийся – и направляет его на меня. – Я тоже так умею.
Я бросаю взгляд на Фрэнни, лежащую, как в люльке, у меня на руках.
– Белиас, не будь идиотом. Убьешь ее, и билет в один конец до раскаленной ямы тебе обеспечен. Ни похвалы, ни признания, ни продвижения. Произошедшее не удастся скрыть. Владыка Люцифер узнает все раньше, чем ты успеешь доложить ему.
Белиас перестает скалиться и опускает кулак. Но тут я замечаю, что демон смотрит мимо меня, и снова призываю силу, окутывая Фрэнни защитным полем. Как раз в этот момент мне в спину выстреливает огнем Аваира. Вот дьявол, это больно!
Пошатнувшись, я все же умудряюсь устоять на ногах. Прогоняя боль, я смотрю вниз, на лицо Фрэнни. Ее веки подергиваются, а дыхание поверхностное. В моей груди расползается ужас.
Как я мог допустить это?!
Я добавляю жару своим рукам, находящимся под Фрэнни. Достаточно, чтобы она покраснела и вспотела. Не отрывая глаз от Белиаса, таящего большую угрозу, я равнодушно произношу:
– Отличная работа. Вы двое и впрямь идиоты. Я всегда подозревал, что именно поэтому ты, Белиас, никак не можешь достичь первого уровня. Ты просто недостаточно умен. Посмотри-ка, что натворила твоя подружка. – Я слегка разворачиваю Фрэнни так, чтобы он видел ее глаза и пот, катящийся по лбу, а также пар, вызванный мной для подкрепления слов. – Вы убили ее. Она поджарилась. – На самом деле я очень надеюсь, что блефую, поскольку запах гвоздики и смородины отчетливо висит в воздухе – ее душа на поверхности в ожидании ангела.
Лицо Белиаса наливается яростью, но не в мой адрес. Он смотрит мимо меня, на Аваиру.
– Черт побери, Аваира. Это не входило в наш план.
– Извини. – В ее сладострастном голосе я слышу ухмылку. – Это было слишком просто. Не думала, что так сильно ударила в него.
– Ты, дура набитая! Теперь мы все на очереди в раскаленную яму. И о чем ты только думала? – От ярости сквозь человеческую оболочку, мерцая, проступает его истинная сущность.
Веселье уходит из голоса Аваиры, сменяясь тревогой.
– Это была случайность. Мы не отправимся в яму.
Белиас испускает рык и растворяется, оставляя после себя серное облачко. Через секунду его «шелби», по-прежнему припаркованная на обочине, с визгом срывается с места. Я поворачиваюсь. Аваира тоже ушла.
За все свое существование не припомню случая, когда боялся бы так сильно. Я опускаю глаза на Фрэнни и отзываю жар. Она смотрит на меня. В отсутствие Белиаса ее мысли проясняются. Ангел пока не явился за ней, так может, все в порядке. Я крепко прижимаю Фрэнни к груди, гадая, кого из нас так сильно трясет. Зарываюсь лицом в ее волосы и вдыхаю их аромат.
– Я не мог позволить ему завладеть тобою, – бормочу я, не подумав.
Она смотрит на меня из-под полуопущенных век.
– Не мог чего? Что происходит? – Ее голос слабый и хриплый, а слова неотчетливы.
Что же ответить? Правду? Что я почти позволил Белиасу, инкубу, соблазнить тебя и вытянуть твою душу?
Нет.
Я изображаю улыбку и стараюсь говорить спокойно.
– Фрэнни, ты садилась в машину к какому-то незнакомцу. Разве мама не предостерегала тебя от такой беспечности?
Ее брови хмурятся, словно она силится что-нибудь вспомнить, но не может. Она не отвечает.
Шумный отъезд Белиаса привлек внимание некоторых соседей. Спасибо еще, что сейчас день, а не то огненно-красный удар Аваиры осветил бы весь район. Но я все же замечаю, как в доме напротив поднимаются жалюзи, и пытаюсь побыстрее занести Фрэнни внутрь. Я проношу девушку мимо своей «шелби» в дом, затем взбираюсь по ступенькам, дохожу до ее спальни, где кладу на кровать и быстро осматриваю. Фрэнни все еще горячая, но ее дыхание и пульс в норме. Опустив голову, я облегченно вздыхаю.
Фрэнни в полном порядке.
Я делаю шаг к окну, проверить, нет ли снаружи Белиаса, но она хватает меня за руку.
– Эй, – говорю я, – тебе нужно отдохнуть.
– Останься. – Ее голос слаб, но полон решимости.
Фрэнни тянет меня за руку, и я сажусь на край кровати, убирая с лица девушки светлые локоны, прилипшие ко лбу.
– Думаю, мне все-таки лучше уйти. Если родители придут и найдут меня в твоей спальне, нам несдобровать. Я буду снаружи. Обещаю.
Ее голос крепчает, а глаза умоляюще смотрят на меня.
– Останься.
Я тяжело вздыхаю, борясь с желанием поцеловать ее. Сказать ей «нет» просто невозможно.
– Как пожелаешь.
Я долгое время сижу на кровати и наблюдаю, как ее дыхание становится размереннее, когда она проваливается в сон. Что, черт побери, я творю?!! Я смог уйти из преисподней, поскольку пришел по собственной воле – меня не призывали, но это лишь вопрос времени. А когда меня призовут, все будет кончено. Есть ли у меня в запасе дни? Часы? Но этого все равно будет недостаточно. Каков бы ни был исход, отмечу ли я ее душу или нет, я все равно не смогу остаться с ней. В груди все переворачивается при мысли, что мне придется снова покинуть Фрэнни.
Я наклоняюсь и целую ее в лоб, затем освобождаюсь от руки. По крайней мере, пытаюсь. Фрэнни резко открывает глаза и сильнее вцепляется в меня.
– Куда это ты собрался? – говорит она в полудреме, но в ее голосе отчетливо слышна паника.
Я не могу противостоять этому. Если она нуждается во мне, я не смогу заставить себя уйти.
– Никуда, если ты этого не хочешь, – улыбаюсь я.
Сперва она тоже улыбается мне в ответ, но затем выражение ее лица меняется. В сапфировых глазах появляется недоумение, как и на всем ее прекрасном лице, когда она вспоминает, что ненавидит меня.
– Я не могу доверять тебе. Ты словно Джекил и Хайд,[31]31
Герои повести Р. Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (1886), олицетворяющие добро и зло в душе человека.
[Закрыть] – говорит она, по-прежнему крепко сжимая мою руку.
Я лишь качаю головой, когда мое сердце из серы разбивается вдребезги. Игра окончена, и я проиграл – всеми возможными способами. Ведь я люблю Фрэнни. Но не могу получить ее.
Я встаю, желая уйти подальше от нее, чтобы не навредить еще больше. На этот раз она отпускает меня.
– Ты права, – говорю я. – Ты не можешь доверять мне.
ФРЭННИ
Я заставляю себя сесть на край кровати, испытывая головокружение. Вижу, как Люк выходит через мою дверь, и знаю, что должна отпустить его. Но остатки трезвого смысла и благоразумия уступают место первобытной потребности быть с ним.
– Подожди! Не уходи.
Он поворачивается, стоя на пороге.
– Фрэнни, ты совершаешь огромную ошибку. Тебе действительно будет лучше, если я уйду.
Я по-прежнему дрожу, а обрывки воспоминаний всплывают в голове, дразня меня. Я помню, как выбежала, чтобы накричать на Люка… но это оказался не он. А после – все как в тумане. Мой взгляд опускается на тумбочку и останавливается на заваленной таблетками поверхности.
– Что это был за тип?
Люк опирается о косяк, глядя на меня.
– Его зовут Белиас. Он очень опасен.
– Что он здесь делал? Чего хотел?
Люк лишь смотрит на меня и качает головой.
– Он так похож на тебя, – наконец говорю я, видя, что он не желает отвечать.
– Да. Думаю все дело в том, откуда мы родом. Мы обычно выглядим похожими.
Я поднимаю глаза и сталкиваюсь с его взглядом.
– И где же это? Ты всегда меняешь тему, когда я спрашиваю.
Он долго смотрит на меня в упор, размышляя над ответом.
Наконец я закатываю глаза.
– Если ты так долго думаешь над этим, то твой ответ окажется враньем. Так что забудь.
Люк снова поворачивается, чтобы уйти.
– Извини. Но ты не поверила бы, расскажи я, – бросает он через плечо, выходя в коридор.
– Жаль, что ты даже не попытался.
Люк поворачивается и с потерянным видом, какой я замечала и раньше, делает шаг в комнату. Открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его. Качает головой. Я пристально смотрю на него. Ответы должны быть где-то рядом, на поверхности, и если я присмотрюсь повнимательнее, то найду их. Люк снова открывает рот, но затем его взгляд упирается в пол, а плечи опускаются.
– Мне и впрямь нужно идти.
Сердце мое бешено бьется, и я знаю: лучше прекратить расспросы, но мне нужно узнать еще кое– что.
– А что насчет той девушки? В твоей постели? Подружка из тех краев, откуда ты родом?
Люк поднимает на меня взгляд и осторожно произносит:
– Нет. Вообще-то она подружка Белиаса. Аваира.
Я не могу сдержать ревнивых ноток в голосе.
– Хм. Мило с его стороны поделиться.
– Фрэнни, все совсем не так, – выпаливает он. – Они здесь для того… – Внезапно он замолкает и впивается в меня взглядом. – Она для меня ничего не значит.
Люк роняет голову на грудь, а меня одолевает страх, что он уйдет.
Я проглатываю следующее замечание по поводу загадочной незнакомки – что размер ее бюстгальтера явно превышает размер мозга.
– Но если все совсем не так, то как это называть? Она была в твоей квартире – в постели! У нее есть ключ?
Он негодующе смотрит на меня целую вечность, затем стремительно идет в комнату и опускается за письменный стол, упираясь взглядом в ковер.
– Нет. У нее нет ключа. Никакой замок не остановит ее.
– Что это значит? Она преследует тебя?
– В каком-то роде, – Люк поднимает глаза, и мне кажется, я вижу в них смятение. – Ты многого обо мне не знаешь.
Я перекатываюсь на кровати, ближе к нему.
– Конечно. Так расскажи мне.
Он снова целую вечность смотрит на меня, затем упирается локтями в колени и зарывается пальцами в черной копне волос, снова уставившись на пол.
– Я не то, что ты думаешь.
– Я вообще не считаю тебя «чем-то».
Люк поднимает глаза, чуть ли не улыбаясь.
Я поеживаюсь.
– Не это я хотела сказать. В смысле, мне не важно, что ты такое. Или что-то в этом духе. Так чего я не знаю?
Люк встает и берет меня за руку, притягивая к себе. Я хочу оттолкнуть его, но не делаю этого.
Он вздыхает, зарывшись в мои волосы.
Я поднимаю голову и смотрю на него.
– Ты можешь рассказать мне.
Его взгляд полон обещаний, и хотя я знаю, как это глупо и что он, бесспорно, снова ранит меня, все равно тянусь для поцелуя.
Когда я снова смотрю ему в глаза, они по-прежнему полны негодования.
– Я не был полностью честен с тобой, – говорит он. Затем отходит и смотрит в окно. – Да поможет мне Сатана, но я совершенно не был честен с тобой.
– Расскажи, – прошу я, делая к нему шаг.
Он снова тяжело вздыхает, опускается на стул, будто ноги больше не держат его. Затем поднимает взгляд на меня. Выглядит он мрачным, но настроенным решительно.
– Белиас, Аваира, я… – медленно говорит он, будто каждое слово причиняет ему боль. – Мы все из…
– Фрэнни? – от подножия лестницы доносится мамин голос. Как же я не услышала, что она пришла?
Я вздрагиваю и отстраняюсь от Люка.
– Да, мам.
– Это… машина Люка перед домом? – Она с трудом выговаривает его имя.
На лице Люка появляется тревожная мина.
– Да, мам.
Ее голос становится на октаву громче, а шаги по лестнице – быстрее.
– Он наверху?
– Да, – говорю я, хватая его за руку и таща к двери.
Когда мы выходим в коридор, мама с округлившимися глазами появляется наверху лестницы.
– Привет. Мы всего лишь делали уроки по математике, – говорю я, бросая его руку и прогоняя краску с лица.
– А-а… – Она сердито смотрит на Люка. – Разве за кухонным столом не больше места?
Как раз в этот момент хлопает дверь черного входа и раздается хриплый голос дедушки.
– Эй! Чья это «шелби» припаркована перед домом?
Мое сердце подпрыгивает.
– Дедушка! – визжу я, когда он появляется у основания лестницы. Его голубые глаза улыбаются.
– Должно быть, моя, – говорит Люк.
– Реставрированная или оригинальная?
– Все оригинальное.
Мама делает шаг в сторону, давая Люку пройти. Он кивает ей и улыбается – доброй, дружелюбной улыбкой.
– Кто занимается ремонтом? – спрашивает дедушка, когда Люк спускается по ступенькам.
– Я.
– Она просто красавица, – говорит дедушка, хлопая Люка по спине. – Не против, если взгляну под капот?
– Валяйте. – Люк взволнованно оборачивается к нам, затем вместе с дедушкой выходит на улицу.
– Что он здесь делал? – сердито спрашивает мама. – Мы, кажется, прояснили это. Тебе запрещено видеться с ним – особенно наедине.
– Мам, ну хватит. Ты не говорила, что мне нельзя видеться с ним. Не знаю, почему ты его так невзлюбила, но мне бы очень хотелось, чтобы ты была более снисходительна к нему.
– Фрэнни, мы это уже обсуждали. Позволь я скажу все предельно ясно. Ты не будешь встречаться с этим парнем.
Это просто невероятно.
– Ты так нелепо ведешь себя.
И к тому же ты опоздала.
Я иду к окну и смотрю, как Люк поднимает капот и они вместе с дедушкой заглядывают под него. В чем его проблема? «Белиас, Аваира, я, мы все из…»? Откуда же они? Что может быть такого страшного? Мы из тюрьмы? Из психушки?
Откуда?
Из космоса? Или будущего?
Я опираюсь локтями о подоконник и наблюдаю за ним и дедушкой. Может ли он сказать что-то такое, что изменит мое отношение к нему? Не думаю. И кроме того, не только у него есть секреты. Знает бог, и у меня парочка найдется.
Например, Гейб. Как я целовала его. И как бы снова поцеловала.
Застонав, я закрываю лицо руками. Что, черт побери, я творю?
Но тут же я вновь поднимаю голову и подпираю подбородок руками. Люк смотрит на меня с улицы, и внутри все гудит.
«Белиас, Аваира, я, мы все из…»
Я ничего не знаю ни о нем, ни о Гейбе. Они оба появились из ниоткуда и перевернули мой мир. Почему я не могу перестать думать о них?
«Белиас, Аваира, я, мы все из…»
Сегодня ночью я не усну. Я уже знаю это наверняка.
ЛЮК
– Ну ничего себе. Это же классика. Какой пробег?
– Всего тридцать тысяч, – отвечаю я.
Он наклоняется сильнее, чтобы получше взглянуть.
– Святой боже. Эта малышка стоит немалых денег. Все оригинальное – и почти новое. Сколько она уже у тебя?
– Купил новой.
Он отрывает взгляд от мотора и громко хохочет.
– Ее сделали, сынок, когда тебя еще и в помине не было.
Ах да.
– В смысле, мой дед. Он купил ее в шестьдесят восьмом.
Мужчина кивает на кабриолет 1965 года, стоящий на подъезде к дому.
– Фрэнни могла бы подсобить с ремонтом. Она лучший механик винтажных «мустангов», какого я только знаю.
Я поднимаю глаза на окно и улыбаюсь, видя, как она стоит там, облокотившись на подоконник, подперев щеку рукой и наблюдая за нами. Меня одолевает желание стать этой рукой – и прикасаться к ее щеке. Да поможет мне Сатана, для меня непереносимо быть так далеко от нее. Я отрываю от Фрэнни взгляд, вновь сосредотачиваясь на ее деде.
– Да уж, это часть жизни, которой она не делится.
Он серьезно смотрит на меня.
– Надеюсь, она не делится не только этим.
Я делаю вдох и смотрю ему в глаза.
– Фрэнни особенная. Я бы не рискнул совершить нечто подобное.
Вот только чуть не позволил Белиасу высосать ее душу и затащить в преисподнюю. Но кроме этого…
– Она и вправду особенная. Слишком хороша для кого-либо из вас, – говорит он, неопределенно махнув рукой. И он даже не знает, насколько прав. – Веди себя с ней порядочно. – Его взгляд пролетает до окна и опускается обратно.
– Вы правы. Она слишком хороша для меня. Я пытался сказать ей это.
– Но она не желает слушать, – улыбается он. – Она упрямая. Вылитая бабушка.
– Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось, – обещаю я.
Он сурово смотрит мне в глаза.
– Беру с тебя слово. А если не сдержишь, то знаешь, с кем будешь иметь дело.
– Да, сэр.
– Ты любишь ее? – вдруг спрашивает он, застигнув меня врасплох.
Я лишь секунду смотрю на него. В желудке ворочается что-то острое. Я поднимаю взгляд на Фрэнни, застывшую в окне. Как бы я ни пытался отрицать или хотя бы убеждать себя, будто это неважно, я знаю о своем чувстве так же хорошо, как знаю, что попаду из-за него в раскаленную яму.
– Да, сэр.
– А ей сказал?
– Нет, сэр.
– И когда планировал?
– Скоро, – с улыбкой говорю я.
– Отлично, – улыбается он в ответ.
ГЛАВА 16
ДЬЯВОЛ, КОТОРОГО ЗНАЕШЬ В ЛИЦО
ФРЭННИ
Не припомню, чтобы так ненавидела выходные. Но эти выходные стали просто адом. Мне снились кошмары о пришельцах, захватывающих тела, и каторжниках с крюками вместо рук. Сны о Люке и Гейбе мне даже стыдно вспоминать. И я уверена, что дважды мимо моего дома проезжала черная «шелби» шестьдесят восьмого года.
«Белиас, Аваира, я, мы все из…»
Сегодня в школе я весь день, словно маятник, металась из стороны в сторону между Люком и Гейбом. Но после уроков сразу же хватаю Люка за руку и тяну его на стоянку. Мы забираемся в машину, и, как только двери захлопываются, его губы обжигают меня в поцелуе. Удивительно, но мне очень непросто оттолкнуть его.
– Расскажи мне, – говорю я.
– Что? – спрашивает он.
Я через силу отстраняюсь.
– То, что собирался сказать в пятницу – в моей комнате, – когда пришла мама.
– Я не помню.
Он тянется ко мне, но я отталкиваю его.
– Белиас, Аваира, мы все из… – повторяю я, чтобы встряхнуть его память.
– Позже, – быстро моргает он.
– Сейчас.
– Это пустяки, – говорит Люк, но его глаза становятся мрачными и темными, как обсидиан.
– В пятницу мне так не показалось.
Он откидывается, закрывает глаза и тяжело вздыхает.
– Ты не захочешь этого знать.
– Еще как захочу.
Он отслоняется от подголовника и измученно смотрит на меня.
– Я совершал ужасные поступки.
Мой желудок сжимается в комок.
– А кто не совершал?
– Я серьезно, Фрэнни.
Но я думаю лишь о том, что он не мог сделать ничего хуже содеянного мною. Внезапно в горле пересыхает, а грудную клетку стискивает. Весь воздух в машине куда-то пропадает. Я толкаю дверь и чуть ли не вываливаюсь на тротуар.
В мгновение ока Люк рядом со мной. Прижимает к себе, не давая упасть в обморок.
– Фрэнни, что случилось?
Секрет.
Я некоторое время стою, вжавшись в него и хватая ртом воздух, затем отталкиваю. Непереносимо, что Люк видит меня в таком состоянии. А еще хуже – он считает, я нуждаюсь в его помощи.
– Я в порядке, – вру я.
Он, конечно же, не верит в это, но мне все равно. Но затем его руки снова обхватывают меня, и я уступаю. Люк усаживает меня в машину, и мое дыхание постепенно успокаивается.
– Извини, – говорю я, не глядя на него.
– Что случилось?
– Ничего. – Я заношу ноги в машину и хватаюсь за ручку. – Поехали.
Люк отступает, и я закрываю дверь.
Он прав. Я не хочу знать его секреты. Мне достаточно своих.
Наши тела ритмично двигаются под пульсирующую мелодию «Депеш мод» «Personal Jesus».[32]32
«Личный Иисус» (англ.).
[Закрыть] Как бы трудно это ни было, я отпихиваю горячее тело Люка и сажусь на огромной черной кровати, стараясь выровнять дыхание.
– Вряд ли мистер Снайдер примет за оправдание то, что мы были слишком заняты друг другом и не сделали анализ произведения, – произношу я.
Люк подтаскивает меня к себе за бедра.
– Давай соврем что-нибудь, например, что книжку съела собака, – с надеждой говорит он, снова обнимая меня.
Я бросаю на него сердитый взгляд.
– Как быстро мы можем это сделать? – стонет он.
Я ползу наверх, опираясь на груду подушек у изголовья.
– У нас осталось несколько вопросов. Так что должны справиться довольно быстро.
Он подбирает с пола тетрадь для сочинений и садится к изголовью рядом со мной. Но не пишет, а смотрит на меня.
– Тебе лучше надеть майку, или я не смогу сосредоточиться, – через минуту говорит Люк. – Этот красный бюстгальтер уж очень соблазнителен. Не думал, что священники позволяют примерным католическим девочкам носить красный бюстгальтер.
– Я не примерная католичка, забыл? Меня выгнали из католической школы.
– Помню, – говорит он и улыбается, отчего сердце у меня подпрыгивает в груди.
Пока «Депеш мод» призывают меня «дотянуться и прикоснуться к вере», я провожу пальцем по вытатуированному черному змею, обвитому вокруг предплечья Люка, и пожираю взглядом обнаженный мужской торс.
– Хорошо, итак… Стейнбек… – говорю я, чтобы отвлечься от этой улыбки – и тела. Делаю глубокий вдох и натягиваю майку через голову. Глядя на список вопросов мистера Снайдера, зачитываю: – Что он говорит о человеческой природе?
– Кто угодно может оправдать что угодно, как бы ужасно это ни было.
– Правда? – изгибаю я бровь. – Я этого не поняла. Мне казалось, основная мысль заключается в том, что обстоятельства определяют наши поступки.
– Это то же самое.
– Не совсем. Задумайся. Всю книгу Том совершал поступки… делал выбор, основанный на том, что в данный момент нужно его семье. Он же не просто проснулся однажды утром и сказал: «Джи, пожалуй, я сегодня кого-нибудь убью».
– Хорошо. Но в конце концов он совершает убийство и пускается в бега, отнюдь не помогая семье, поскольку он не работает. Вообще он может навредить им, если они станут помогать ему. Поэтому нельзя сказать, что он совершает поступки лишь во благо семьи. Люди творят разные дела, а потом маскируют их под красивой оберткой, прикрываясь благородными оправданиями, но в итоге все это делается ради них же самих.
Я опускаю список вопросов.
– Вот как… значит, все люди – постоянно лгущие, расчетливые, эгоистичные мешки с дерьмом?
– Почти так.
– И никакого искупления грехов?
– Совершенно верно.
– Это очень печально, – качаю я головой.
– Печально, но правдиво.
– Хорошо. Но что насчет Розы Сароны в конце книги? Она теряет ребенка, но затем кормит грудью умирающего от голода человека. И что в этом эгоистичного?
Он несколько секунд смотрит на меня, затем улыбается.
– Извини. Я упустил мысль на слове «грудь», – говорит Люк, уставившись на мой бюст.
Я толкаю его в бок локтем.
– Ты такое животное!
– Я не животное, – широко улыбается он, – а парень – хотя сейчас это, пожалуй, одно и то же. Намек понят.
– Побьюсь об заклад, что сердце у тебя из угля. Неудивительно, что ты видишь мир сквозь призму ада, – констатирую я.
Открыв тетрадь для сочинений, я перелистываю до страницы, озаглавленной «Стейнбек, итоговый анализ для эссе, Фрэнни и Люк», а затем дописываю последние ключевые моменты. Когда все закончено, я передаю тетрадь Люку, глядя, как он хмурится.
– Ну а ты до сих пор в розовых очках, потому что все твои выводы очень наивны.
– Неверие в злую натуру всех без исключения еще не делает из меня наивную девочку.
– Я бы так не сказал, но мне даже лучше. Так на чем мы остановились? – озорно улыбается Люк. Он отбрасывает тетрадь на пол и стягивает с меня майку, останавливаясь взглядом на красном бюстгальтере.
– Сейчас я тебе покажу, насколько я наивная, – мурлычу я.
Его глаза вспыхивают. Могу поклясться, что он даже перестает дышать, когда я дарю ему искушающую улыбку и, заведя руку за спину, расстегиваю бюстгальтер и кидаю его поверх футболки. Я перекатываюсь на кровати поближе к Люку, и моя кожа тает, соприкоснувшись с его телом. Он целует мне шею, мочку уха, а от горячего дыхания у меня бегут мурашки по коже.
– О-о, ты так красива, – шепчет он мне на ухо.
Я вся трепещу, когда меня захлестывает волна наслаждения. Как и его.
Мое тело превратилось в оголенный провод и теперь гудит, нервные окончания обнажились. С другими парнями я бы уже давно решила, что пора притормозить. Я еще ни разу не была готова к последующему действию. Но никто и не вызывал во мне таких эмоций, как Люк. В нем все неправильно, но в то же время когда я рядом с ним, то все словно на своих местах. Я не могу выкинуть его из головы, а моя душа становится целой, лишь когда мы вместе. Он заставляет меня испытывать нечто новое и волнительное, я представляю себя с ним – как я все рассказываю ему.
Поцелуй становится глубже, а с моих ресниц скатывается слеза. Я будто задыхаюсь, но не могу оттолкнуть его. Хочу, чтобы он был ближе.
ЛЮК
Я растворяюсь в прикосновении к ее телу. Все, что сейчас существует, – это лишь ее тело. Остальная вселенная – рай и ад – рассыпается в пыль. И как бы порочно это ни было, я собираюсь провести с Фрэнни вечность. Я не остановлюсь, пока она не будет моей… в преисподней… где ей совсем не место…
Я отгоняю эту мысль и сосредотачиваюсь на Фрэнни. Она прижимается ко мне, с закрытыми глазами отдавшись поцелую. Ее руки ласкают меня – они повсюду.
– Не останавливайся, – шепчет Фрэнни, обжигая мне ухо, но она понятия не имеет, о чем просит. Несмотря на ее слова, она и впрямь наивная. Я знаю, что скрывается в мужских сердцах, как и в моем – из серы.
Мне всего лишь нужно овладеть ею. Это первый шаг на пути к преисподней. Она хочет этого; я хочу этого… ох как я хочу.
Я вдыхаю запах шоколада и имбиря – пробую на вкус гвоздику и смородину на ее коже. Руки Фрэнни – везде на моем теле, цепляются за джинсы, стягивая их. Поцелуи становятся глубже и настойчивее. Я больше не могу ждать. Я нуждаюсь в ней. Прямо сейчас.
Я уже готов одним мановением руки избавиться от нашей одежды, представляя на ощупь теплую девичью кожу и нас вместе. Но Фрэнни отодвигается и пристально смотрит на меня, пронзая взглядом до глубины моей черной души. Она поднимает руку и проводит дрожащим пальцем по линии моих губ. Меня переполняет запах теплого шоколада.
Шоколад?
Неужели это… любовь? Она любит меня?
Ее взгляд снова прикован ко мне, и тогда все становится ясным. Мне придется прекратить это, я, видимо, обзавелся человеческой совестью, говорящей мне, что происходящее неправильно, как бы сильно я ни желал ее. Она должна знать, кто я такой, и иметь право выбора. Я целую ее еще раз, последний, так, словно от этого зависит моя жизнь – что очень похоже на правду, ведь если я ступлю на этот путь, то следующая остановка – раскаленная яма.
– Фрэнни, мы не можем сделать это.
Она отворачивается, а я опираюсь на локоть, нависая над ней.
– Посмотри на меня, – твердо говорю я. – Я не то, что ты обо мне думаешь.
А затем я решаюсь.
Ожидая ее неизбежной реакции, я съеживаюсь и усилием мысли отбрасываю человеческое обличье, позволяя Фрэнни увидеть меня во всем моем адском величии: крапчатая медная кожа, всклокоченные черные волосы, падающие на раскосые кроваво-красные кошачьи глаза; прямая алая полоса на плоском лице – мой рот; и, конечно же, неизменные черные рога. Под моей кожей гуляет огонь, заставляя ее дымиться, поэтому я отступаю от Фрэнни, боясь в такой форме сжечь девушку.
Я даже не думал, что буду так сильно сочувствовать Фрэнни, когда сбрасывал человеческую шкуру. Я ошибался. На самом деле я очень сильно сочувствую – нам обоим, ведь любовь к ней вызывает отвращение и ненависть к себе. А от обычно приятного запаха серы меня сейчас просто воротит. Меня воротит от самого себя.
Я ожидаю услышать крик или хотя бы шуршание простыней, когда она отпрянет на кровати подальше от меня. Но ничего из этого я не слышу, хотя запах ее страха – сладкий апельсин – густо висит в воздухе. Я боюсь даже взглянуть на Фрэнни – и увидеть свое собственное отвращение, отраженное в ее глазах.
Но когда я все же набираюсь мужества и смотрю, то понимаю, что она не видит истинного меня. Совершенно. Ведь под тонкой вуалью потрясения скрывается любопытство. Она широко распахивает глаза и дышит часто, стараясь собрать слова воедино.
– Так… я… в смысле…
