Текст книги "В объятиях демона"

Автор книги: Лиза Дероше

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Черт побери, мне нужна моя жизнь!

– О чем вы тут толкуете? – Дедуля смотрит на нас со смесью испуга и растерянности.

– Душа Фрэнни не может быть отмечена для ада, если она уже отмечена для рая. Но Фрэнни не может быть отмечена для рая, пока не простит себя за М…

– Замолчи! – кричу я. – Просто замолчи! Я не этого хочу!

– Но именно это тебе нужно, – говорит Люк, пристально глядя на меня.

– Иди ты к дьяволу!

– Пойду, но вот тебя с собой брать не собираюсь.

Я словно огромный комок злости. Я хочу убить его за то, что он нанес мне удар в спину.

– Проваливай!

– Фрэнни? – Из-за ярости я совсем забыла, что здесь дедушка. – Поговори со мной.

Я смотрю на него, и мои глаза заволакивает нескончаемый поток слез. Обнимаю дедулю крепко, что есть сил. Он садится на диван, увлекая меня за собой. Я кладу голову ему на плечо и плачу, казалось бы, целую вечность. Наконец поднимаю голову и осматриваюсь. Люк ушел.

– Фрэнни, что он имел в виду? Что ты должна простить себя?

Слезы опять душат меня. Я не могу сказать этого. Ведь если он возненавидит меня, я умру прямо на месте. Но когда я смотрю в его преисполненные мудрости глаза…

– Дедуль, я убила Мэтта.

Он ничего не говорит, и я вновь рыдаю, тогда он прижимает меня к своей груди и крепко-крепко обнимает. Мне так хорошо и спокойно, как не было уже десять лет. Изможденная, я расслабляюсь в его объятиях. Когда я просыпаюсь, он по-прежнему обнимает меня. Затем мы разговариваем… и я все ему рассказываю.

Он довольно долго молчит, и мне уже кажется, что я все испортила. Теперь он знает, какой я ужасный человек, и уже никогда между нами не будет былых отношений. Но затем он пристально смотрит на меня.

– Похоже, ты тащила на себе этот груз очень долгое время.

Он ненавидит меня. Я знала. В груди становится тесно, а сердце словно обрывается.

– Послушай, Фрэнни. Я не был там и не знаю, что произошло, но я знаю вот это сердечко. – Он поглаживает меня по спине. – Оно доброе. Если то, что ты говоришь, правда, это был лишь ужасный несчастный случай.

Я отчаянно мотаю головой, словно могу стряхнуть угрызения совести.

– Но я была так зла. Я… ненавидела его.

– Фрэнни, я просто уверен, что даже если ты захочешь, то не сможешь кого-то ненавидеть. В тебе нет этого. То, что случилось, случилось. В этом нет ничьей вины.

Он ошибается. Это моя вина.

– У каждого есть скелеты в шкафу, которые они проносят через всю жизнь. Я сам это знаю не понаслышке. После того как умерла твоя бабушка… – Он не договаривает, лишь качает головой. Затем кладет руки мне на плечи. – Это в природе человеческой – винить себя, если происходит что-то плохое, и гадать, что мы могли сделать, чтобы все изменить.

На его лице отражаются угрызения совести, и это просто убивает меня.

– Дедуль, то, что случилось с бабулей, не твоя вина.

Это опять моя вина. Я должна была заставить маму поехать туда.

– Но это не значит, что я не буду чувствовать этого. – Он убирает руку с моих плеч и накрывает мою ладонь. – Вы с Мэттом были очень близки. Не знаю, что случилось на том дереве, но в любом случае тебе было суждено пережить это. Придет время, и ты поймешь: это был лишь несчастный случай.

Твердый комок холодного ужаса, поселившийся в моей душе еще десять лет назад, слегка смягчается. Отчасти дедуля прав. Я не желала Мэтту смерти. Может, я и не такой уж монстр.

Но от этого моя вина не становится меньше.

Я прижимаюсь к дедушке и еще долгое время сижу так.

ГЛАВА 20
ЧЕРТА ПОМЯНИ, ОН И ЯВИТСЯ

ЛЮК

Три дня я сидел на ветке за окном Фрэнни, потому что она не желала говорить со мной. Ей пришлось нелегко с итоговыми экзаменами, но иногда полезно иметь друзей из высших инстанций. Благодаря некоему божественному вмешательству она все успешно сдала.

Сам я выпускаться не планировал. Сколько школьных дипломов нужно парню? Но затем до меня дошло, что, возможно, именно этот пригодится, ведь я превращаюсь в смертного.

В ожидании Фрэнни я прячусь в тени за табло, но вдруг кто-то похлопывает меня по плечу. Повернувшись, я вижу Габриэля, прислонившегося к стойке ворот и ухмыляющегося мне. Насколько же слеп я стал без шестого чувства, практически утраченного. Он щелкает пальцами по нелепой темно-бордовой мантии выпускника, развевающейся вокруг меня.

– Отличный прикид.

– Иди к черту.

– Вряд ли, – говорит он, отодвигаясь от стойки.

Я смотрю на трибуну, где вместе с семьей появляется Фрэнни.

– Почему ты… – Я снова гляжу на Фрэнни.

– Отступил? – договаривает он. – Потому что она сделала выбор.

– С чего ты это взял?

– Шутишь? – ухмыляется он. – Да ты посмотри на себя.

И тут до меня доходит. Я почти превратился в человека – и это сделала Фрэнни. Неужели я так сильно нужен ей? Остатки силы проходят по моему телу электрическим разрядом; кожу покалывает.

– Значит, ты вышел сухим из воды? По-прежнему с крыльями?

– Некоторое время висел на волоске, – улыбается он.

– А если бы… если бы она выбрала другой путь, ты бы отрекся от них?

Он мельком смотрит на Фрэнни, затем уголок его губ приподнимается в улыбке, а бровь изгибается.

– А разве у меня был бы выбор?

По его взгляду понятно – хоть он и пытается скрыть это за веселостью и, возможно, утаить даже от самого себя – ради Фрэнни он бы с радостью лишился крыльев.

Габриэль заходит за табло.

– Может, ты больше и не представляешь угрозы ее душе, но не думай, что я перестану наблюдать за тобой. Только дай повод, и я тебя в порошок сотру.

С этими словами он исчезает – будто его тут и не было.

С футбольного поля я наблюдаю, как мама Фрэнни суетится по поводу ее прически и шапочки-конфедератки. Только Фрэнни может так сексуально выглядеть в столь нелепых шапочке и мантии. Представляю, что у нее под этим – и еще дальше. Надеюсь, у меня будет шанс проверить это позже. Я уже знаю, что не красный бюстгальтер. Может, черный… с кружевом…

Фрэнни выходит на поле вместе с Райли и Тейлор, а ее родные усаживаются на скамейки. Я громко смеюсь, заметив выражение лица ее отца, когда она приближается ко мне и целует. Затем вижу ее деда, выглядящего сурово. Но когда я собираюсь отвернуться, он улыбается и кивает мне.

Фрэнни поднимает взгляд на отца, сидящего на трибуне.

– Нам придется как-то решить эту проблему.

– Думаю, гиблый случай, – отвечаю я в надежде, что ошибаюсь. Притягиваю Фрэнни к себе и целую.

– Меня тошнит уже от вас, – насмешливо говорит Тейлор. – Найдите себе другое место.

Райли хватает Тейлор за руку и тащит к спортивному залу.

– Все уже выстраиваются. Пойдем.

Я кладу руку на талию Фрэнни, бросая взгляд в сторону ее отца, а затем мы, петляя, пробираемся сквозь море темно-бордовых шапочек и мантий и присоединяемся к линии у входа в спортивный зал.

Играет музыка, и все примерные маленькие лемминги шагают в колонну по двое. Нам сказали держаться друг от друга на расстоянии двух футов, но Фрэнни крепко обнимает меня, прижимаясь, и мы выходим на футбольное поле, направляясь к нашим местам. Я не могу сдержать радостной улыбки.

Когда мы усаживаемся, я окидываю взглядом потные тела, жарящиеся на солнце, а директор Грейсон начинает бубнить о новых начинаниях и прочей ерунде. Спустя тридцать минут я понимаю, почему всегда сторонился подобных церемоний, как нашествия крыс.

Я уже готов умереть от скуки прямо здесь после семи тысячелетий своего существования, когда все-таки начинают называть имена и наш ряд встает. Я пересекаю помост, и директор Грейсон с улыбкой умудренного человека вручает мне диплом. Я жду Фрэнни у подножия лестницы, и когда она идет ко мне, то мантия облегает ее фигуру, развеваясь на ветру. Я не могу не фантазировать о предстоящем. Сегодня вечером она должна остаться у Тейлор. Интересно, получится ли уговорить Фрэнни поменять планы. Она спускается по лестнице, я подхватываю ее на руки и целую.

– Мм, замечательно. Это определенно добавит тебе баллов в глазах родителей, – говорит она, когда я опускаю ее на землю.

Смотрю на трибуны и вижу ее родителей: они стоят с приоткрытыми ртами, отец позабыл о фотоаппарате, что в его руках. А вот дед хохочет.

– Так каков план?

– Я пока обдумываю его. Но уверена, что он не включает приставания ко мне перед родителями.

После церемонии родные Фрэнни спускаются на поле, а ее отец по-прежнему сердито смотрит на меня.

– Итак, – говорит мама, – вы собираетесь на вечеринку с Тейлор и Райли? – Она старается изображать радость, но ее улыбка столь же искусственна, как фианиты.

– Да, мам, – закатывает глаза Фрэнни.

Дедушка Фрэнни медленно подходит к нам и хлопает меня по спине.

– Люк позаботится о ней. У нас с ним договоренность. Не так ли, сынок?

– Да, сэр, – с облегчением улыбаюсь я.

– Думаю, Фрэнни в надежных руках, – говорит он, подмигивая мне.

Мама Фрэнни больше не может притворяться и прожигает взглядом деда.

– Папа, серьезно, это не твое дело.

– Ты права. Это дело Фрэнни, – говорит он, на этот раз подмигивая внучке.

– Я же говорила тебе, – начинает Фрэнни. – Я еду на вечеринку с Тейлор и Райли, мам. Ты знаешь наш уговор. Не забудь, сегодня мы с Райли ночуем у Тейлор.

Мать Фрэнни с подозрением смотрит на меня, а отец уже готов возразить, когда появляются Тейлор и Райли и обнимают подругу.

– Здравствуйте, миссис Кавано, – говорит Тейлор. – Я похищу Фрэнни, хорошо?

Лицо отца Фрэнни слегка смягчается, а мать отвечает:

– Хорошо. Но я хочу, чтобы вы держались вместе. – Она переводит взгляд с меня на Фрэнни. – Всю ночь.

Тейлор смотрит на отца Фрэнни. Выглядит она так, будто собирается расплакаться.

– Спасибо вам, мистер Кавано. Папа воодушевлен новой работой. Он очень ценит вашу помощь.

– Не стоит. Это меньшее, что я мог сделать. Рад, что он идет на поправку.

– Психолог очень помогает всем нам, – говорит она. Колеблется, а затем шагает вперед и крепко обнимает мистера Кавано.

Когда его удивление проходит, он похлопывает ее по спине.

– Счастлив, что смог вам помочь, – бормочет он.

Она отстраняется, и впервые за это время я замечаю румянец на ее щеках. Затем в ее глазах вновь появляется «тейлоровский» огонек. Она обхватывает руками Фрэнни и Райли.

– Идемте, девчонки. У нас впереди шикарная вечеринка.

Фрэнни обнимает родных, а я протягиваю руку дедушке. Он пожимает ее, и я перехожу к мистеру Кавано. Сначала он колеблется, но затем отвечает на рукопожатие. И очень крепко сжимает мою ладонь – в качестве предупреждения.

– Хорошего вечера, – говорю я, обворожительно улыбаясь. Затем поворачиваюсь вместе с Фрэнни, Тейлор и Райли к стоянке.

Мое сердце замирает.

Аваира.

Она стоит к нам спиной, а ее длинные прямые волосы цвета воронова крыла блестят на ярком июньском солнце. Я прикрываю Фрэнни спиной и чувствую, как уменьшающаяся сила потрескивает на поверхности сжатой в кулак правой руки. Аваира медленно поворачивается, я поднимаю руку. Я снова начинаю дышать, а сердце возвращается к нормальному ритму.

Это не она.

Я стал параноиком: Белиас и Аваира мерещатся мне повсюду. Уверен, что они по-прежнему рядом – и в отчаянии. Они знают, что время истекает.

Я кладу руку на талию Фрэнни, выглядящей удивленно, и, пока веду ее к машине Райли, постепенно успокаиваюсь. Фрэнни обвивает меня руками. Через плечо она смотрит на подруг, снимающих друг с друга шапочки и заколки-невидимки.

– В чем было дело? – шепчет она.

Я лишь качаю головой.

Она прищуривается, но не продолжает тему, когда ее подруги подходят ближе.

– Так значит, увидимся там?

– Ни за что не пропущу это событие. Сколько времени вам понадобится на сборы?

Она, Райли и Тейлор пожимают плечами.

– Мы заедем к Тейлор, переоденемся и сразу же к Галлагерам. Так что, наверное, через полчасика.

Я снова целую ее.

– Тогда увидимся там, – говорю я, зная, что, как обычно, не спущу с нее глаз. Я всегда это делаю, но Фрэнни не обязательно знать. Нет смысла заставлять ее нервничать еще больше. Я готов на что угодно, лишь бы ее жизнь была нормальной – по крайней мере, до поры до времени.

ФРЭННИ

Люк думает, я не в курсе, что он преследует меня повсюду. Он знает, как я хочу вести обычную жизнь, и изо всех сил старается создать для меня таковую. Чтобы не разоблачать его, я помалкиваю. Мне нравится знать, что он рядом. Когда я не могу уснуть ночью, то долго смотрю из окна, находя между деревьями отблеск лунного света на капоте «шелби». Тогда мне бывает жаль, что я не там, с ним.

Я осматриваюсь по сторонам на заднем дворе у Галлагеров и мутным от пива взглядом вижу его, прислонившегося к дереву, – он адски сексуален. Только я начинаю, пошатываясь, идти к нему, как из-за деревьев крадутся Райли и Тревор. Я меняю направление, ковыляя к подруге, и приглаживаю выбившуюся прядь ее волос, а Тревор идет вверх по ступенькам, присоединяясь к своей банде на крыльце.

– Приветик, Рай, – улыбаюсь я. – С пользой проводите времечко в сарае Галлагеров?

Даже в блеклом сиянии луны меж деревьев я вижу, что она покраснела до ушей. И я узнаю этот взгляд, ведь только недавно лицезрела его в зеркале.

– Фи, он неподражаем. То, что он делает своим…

Я поднимаю руку.

– Рай, лучше без подробностей. – Но я не могу сдержать улыбки, ведь она так счастлива. – И когда вы, ребята, расскажете Тейлор?

– Тревор собирается поговорить с ней завтра – наверное. Хотя он это и вчера обещал… и на прошлой неделе.

Я не выдерживаю.

– Она из него весь дух вытрясет, и он это знает. Так что, боюсь, тебе самой придется расхлебывать это.

Райли издает стон, когда в нас с веселым воплем врезается Тейлор, чуть не сбивая меня с ног. Она покачивается, едва не падая, а Райли подхватывает ее.

– Пойдемте отрываться со мной, неудачницы! – Хихикая, Тейлор обнимает нас за плечи.

– Эй, Тревор! – кричу я. – Иди-ка сюда.

Он с опаской смотрит на меня, затем медленно и осторожно спускается по лестнице. Когда парень приближается, я кладу свободную руку ему на плечо.

– Тэй, Райли и Тревор просто жаждут сказать тебе кое-что, – говорю я, выскальзывая из-под рук Тейлор и Тревора и соединяя их.

Если бы Тейлор не нуждалась в опоре, то, наверное, оттолкнула бы брата, но вместо этого она повисает на нем.

– Что еще?

Обменявшись взглядом, Райли и Тревор соединяют руки, замыкая круг.

Я поворачиваюсь спиной к маленькому счастливому кругу и снова оглядываюсь по сторонам.

«Roadkill» расположились за домом, а Дилэни поет не хуже, чем солистка «Раramore».[34]34
  Американская рок-группа, образовавшаяся во Франклине, штат Теннесси, в 2004 году.


[Закрыть] Просто удивительно, насколько преобразилось их звучание с кем-то, кто по-настоящему умеет петь. Рифер поднимает на меня взгляд и улыбается. Я машу ему рукой, улыбаясь в ответ. Смеюсь, вспоминая, как назвала его Тейлор: зануда гитарист. Он и в самом деле такой, и это здорово.

Внезапно на меня нахлынули сентиментальные чувства. Наверное, все дело в пиве. На глаза наворачиваются слезы, когда я понимаю, как сильно буду тосковать по всему этому. Но, надеюсь, мне не придется скучать по Люку. Я даже боялась спрашивать, что станет с нами после выпуска.

Я плетусь к нему и останавливаюсь, чтобы взглянуть на друзей. И тут слышу визг Тейлор:

– Ну ты и идиотка! – Она отталкивает Райли, но сама падает прямо в грязь, приземляясь на пятую точку.

Я улыбаюсь и иду к Люку. Повисаю на его плечах и прижимаюсь всем телом, чтобы не упасть. Кладу голову ему на грудь, а он обвивает рукой мою талию, притягивая ближе к себе.

– Привет, – говорю я, не поднимая головы.

– Веселишься?

– Ага, а вот ты нет.

– Почему ты так решила?

– Не знаю. Ты ведь стоишь здесь.

– Наслаждаюсь видом, – говорит он, крепче сжимая меня в объятиях.

– Фи! Ну и сволочь же ты! – кричит мне Тейлор.

В ответ я отстраняюсь от Люка и показываю ей средний палец. Затем снова поворачиваюсь к Люку, зарываюсь рукой в волосах и притягиваю его к себе. Он улыбается и принимает поцелуй, а я ужасно хочу забраться внутрь его.

– Пойдем, – шепчу я Люку на ухо, проскальзывая рукой ему под майку и проводя пальцем по линии пояса. Я хочу остаться с ним наедине – сейчас же.

– Куда мы идем?

Я чувствую, как напрягается тело Люка, когда я цепляюсь пальцами за пуговицу на его джинсах.

– На небольшую прогулку. – Я поворачиваюсь и за пояс джинсов тяну его к машине.

– А как же твои друзья? – улыбается он. – Возможно, это ваша последняя гулянка вместе.

– К черту друзей.

Я веду Люка мимо машин, стоящих на обочине, к «шелби», припаркованной рядом с деревьями. Добравшись, прижимаю его к машине и прислоняюсь к нему. «Roadkill», должно быть, сделали передышку, поскольку я слышу, как из бумбокса доносятся вопли группы «Led Zeppelin», поющих о лестнице в рай. Но сейчас для меня существует лишь Люк.

– Что ты задумала? – спрашивает он, разглядывая мое лицо, словно выискивает что-то.

– Пытаюсь найти нашу лестницу в рай. У тебя на заднем сиденье, кажется, очень уютно. Еще не было возможности проверить это, – медленно говорю я, отстраняясь от него, чтобы открыть дверь.

У меня слегка кружится голова, но резкий запах тухлых яиц моментально пронзает мое захмелевшее сознание. Я хочу повернуться, но со спины меня хватают горячие руки. Я инстинктивно сажусь на корточки и, оторвав от талии одну руку, перебрасываю ее обладателя через плечо. Теряю равновесие и, перед тем как упасть в грязь, вижу его лицо.

Целый глаз Белиаса смотрит на меня, испуская зловещий красный свет. Другой спрятан под черной повязкой.

В следующее мгновение Люк подхватывает меня и закидывает в машину.

ЛЮК

Я подхватываю Фрэнни и закидываю ее в машину, когда Белиас поднимается с земли и двигается к нам. Не зная, сколько осталось у меня силы, я посылаю ему в грудь слабый огненный удар, способный еще несколько недель назад раздосадовать меня. Теперь я горжусь даже им. У меня все же получается сбить Белиаса с ног, и мы успеваем забраться в машину, пока он поднимается. Вспомнив прошлую встречу, я набрасываю на машину защитное поле – возможно, недостаточно сильное, чтобы сдержать демона, но это все, что у меня есть, – и жму на газ.

Но когда я бросаю взгляд в зеркало заднего вида, то вижу яркую вспышку белого света и фигуру, стоящую над Белиасом. Габриэль? Должно быть. Но выглядит он иначе – поменьше ростом, что ли.

Я делаю глубокий вдох, чтобы унять сердцебиение.

– Фрэнни, ты в порядке?

– Ага, – говорит она, вовсе не выглядя испуганной.

– Точно?

– Ага. – Она улыбается мне, а затем откидывает голову на спинку сиденья и закрывает глаза.

– Фрэнни? – толкаю ее я.

Ничего.

– Ох, ради всего грешного, – бормочу я сам себе.

И что теперь? Я не могу отвезти ее домой в таком виде – пьяную и всю в грязи. Есть еще моя квартира… но там небезопасно. Мне нужна помощь. И есть только один вариант. Надеюсь, нас впустят в дом.

Когда Габриэль открывает дверь и смотрит на Фрэнни, закутанную в одеяло и лежащую у меня на руках, его глаза распахиваются, а рот приоткрывается.

– Она ведь не…

– Она в порядке, не трусь. Просто не слишком хорошо перенесла пиво.

– Думал, у тебя уже нет причин опаивать ее.

– С дороги, умник. – Я прохожу мимо него в гостиную.

– Поосторожней… здесь все белое, – говорит он. – Она что, боролась в грязи?

Я укладываю ее на диван.

– Почти. Ты не мог бы брызнуть на нее святой водички, чтобы она стала чистой?

Он ухмыляется.

– Кое-где, может, и нужно чудо. А некоторым вещам достаточно «Тайда» и отбеливателя. Сними с нее одежду, а я брошу их в стиралку.

– Наверное, лучше все-таки прибегнуть к чуду. Мне сложно бороться с этими подростковыми гормонами. – Я смотрю на Фрэнни и качаю головой. – Они доводят меня до безумия, по правде говоря.

Его губы расплываются в совсем не ангельской улыбке, а брови изгибаются.

– Тогда я сам.

Он склоняется над Фрэнни и стягивает грязные кеды. Я отпихиваю его.

– Подожди на кухне.

Габриэль пожимает плечами и плетется в направлении кухни, по-прежнему лукаво улыбаясь. Когда он удаляется, я снимаю с Фрэнни майку и не удерживаюсь от стона.

Проклятье! Я был прав – черное кружево. Как много я потерял.

Стащив с Фрэнни джинсы, я закутываю ее в одеяло и передаю одежду Габриэлю. Сажусь на стул рядом с диваном и закрываю глаза, позволяя голове запрокинуться. Ангел возвращается и усаживается на стул напротив меня.

– Спасибо за помощь, – говорю я, глядя на Фрэнни. – Я не мог отвезти ее домой в таком виде. Ее родители и без того уверены, что я дьявол, а теперь, когда это уже неправда, я хочу доказать им обратное. – Я машу рукой в ее сторону. – А это бы совсем не помогло делу.

– Она должна вернуться домой сегодня? – спрашивает он.

– Нет. Собиралась остаться у Тейлор.

– Тогда пускай отоспится здесь.

Я давлю в себе гордость.

– И… спасибо, что помог на вечеринке. Я уже не тот демон, что раньше. Теперь не так уж много «пороха в пороховницах».

– Ты о чем?

– Ну ты знаешь, о Белиасе… на вечеринке.

– Это не я, приятель.

– Как бы то ни было, спасибо.

Он качает головой и улыбается.

Я смотрю на крошечную фигурку Фрэнни, спящей на диване.

– Габриэль?

– Да.

– Ее душа по-прежнему чиста? Я ведь не… ну, ты знаешь… не запятнал ее как-нибудь? Я больше не могу знать наверняка.

На его лице появляется обеспокоенность, но очень быстро исчезает.

– Они не имеют на нее никаких прав, если ты об этом. Но не знаю, сколько это продлится, ведь она водится с тобой. А ты оказываешь на нее дурное влияние.

– Это точно. Должен ли я теперь ожидать, когда меня покарают? Ну, гнев Божий и все такое?

На его губах играет улыбка.

– К сожалению, нет, но было бы проще, если бы ты отступил.

Я знаю, что он прав. Всегда знал это, но…

– Кажется, в этом вопросе у меня больше нет выбора. Я не могу быть далеко от нее.

– Да уж, – ухмыляется он. – Я понял это, когда ты заставил меня поджечь тебя святой водой.

– Значит ли это, что Покров не сработал на мне?

– Трудно сказать. Если Белиас и Аваира здесь уже несколько недель, как ты говоришь, то уверен, они следят за тобой.

Я снова смотрю на спящую Фрэнни. Должен же быть способ защитить ее.

– Может, если бы мы просто исчезли – уехали куда-нибудь, – она была бы в безопасности?

– Возможно. Не узнаем, пока не попробуем. Но мы оба понимаем, каков самый лучший выход.

– Отметить ее душу для рая, – покорно отвечаю я. – Почему так важно, чтобы она простила себя?

Его лицо вдруг становится уж очень ангельским.

– Прощение – ключ ко всему, Люцифер.

– Вы, небожители, так все усложняете. – Я выпрямляюсь на стуле. – Что бы случилось, если бы Белиас просто… убил ее? – Вокруг моего сердца сжимается что-то черное и густое, когда я вспоминаю, как близок он был к этому.

– Она отправилась бы в лимб со всеми остальными неотмеченными душами, и ты же знаешь, что Михаил быстренько определил бы ее в рай. Сущность Фрэнни – ее душа – это ключ. В раю она была бы не менее ценной, чем на земле.

– Так я и понял. – Я видел ее сущность и знаю, что он прав. То, как мы танцевали, а я смешивал с ней свою сущность… не похоже ни на что, испытываемое мною раньше. – Я никому не позволю обидеть ее или навредить ей.

– Знаю. Я на это и рассчитываю. – В его голосе отчетливо слышна угроза.

Я снова смотрю на Фрэнни, спящую на диване.

– Я не позволю им заполучить ее, – говорю я, зная, что «им» – это «мне».

Но сейчас я ложусь на диван рядом с ней, обнимая так крепко, будто от этого зависит моя жизнь. Уверен, так оно и есть.