Текст книги "Ataashi Asaara (СИ)"

Автор книги: Лиза Бронштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Кивнув, Асаара ответила:

– Пойдем.

И все же она почему-то тревожилась о завтрашнем дне.

Комментарий к Talan-taar

Маленький кунарийский словарь № 28:

Talan-taar – слабость правды. Ага, Асаара изменяет сама себе :)

========== Katoh ==========

Спалось Асааре плохо. Сначала ее мучали кошмары, в которых целая орда генлоков, скаля хищные пасти, шла на нее строем – и будто повторяла: «Казнить… Казнить… Казнить…» Она проснулась, догадавшись сразу зажать себе рот – и больше заснуть не смогла. Вперив глаза в потолок, Асаара лежала на кровати и пыталась понять, почему же она так тревожится за судьбу Калах. Гномка ведь предала их отряд, она дала понять, что из всех Стражей ее интересует разве что Асаара, она сказала, что слишком стара для того, чтобы меняться – хотя ей не было и сорока, а у кунари этот возраст считается самым осознанным в жизни… и все же Асаару охватывал страх. Она оглянулась, видя спящих Стражей и не видя Калах – та проводила эту ночь за решеткой в подземелье. Без присутствия гномки рядом было неспокойно… неправильно. Но нельзя же было идти к ней в камеру ночью – никто не пустит, да и приказу Командора это противоречит. А если Стражи решат казнить ее? Если Калах больше никогда не будет рядом?..

«Неужели я все еще люблю ее? Нет, это неправильно, этого не должно быть!»

Резким движением утерев выступившие слезы, Асаара покачала головой. Нет, так нельзя, она ведь решила для себя, что между ними все кончено. Она может желать гномке исправления, может помогать ей – но не должна считать ее кадан после всего этого, не должна испытывать эту привязанность… да и всех этих странных и нелогичных эмоций не должна испытывать…

«Я становлюсь совсем как люди. Не могу себя контролировать».

Беззвучно повсхлипывав под одеялом, Асаара снова уставилась в потолок. Нет, этого не должно быть, это неправильно, к чему ей все эти переживания…

Внезапно она почувствовала, как ее кто-то трясет за плечо. Вздрогнув, Асаара обернулась и увидела лицо Хелы.

– Ты чего? – с беспокойством шепнула авварка. – Что стряслось?

– Ничего, – еле слышно отозвалась Асаара. – Кошмары. Ничего особенного.

– Да ладно, – та махнула рукой, – уж мне-то можешь не врать… из-за гномки?

Асаара зажала себе рот, чтобы не было слышно всхлипа, и кивнула. Вздохнув, Хела отошла в сторону и так же, резко тряся за плечо, разбудила Кейра.

– Ну чего тебе? – недовольно прошептал он, оглядываясь. Впрочем, увидев Асаару, таллис тут же поднялся с места и подошел к ней.

– Переживает, – шепотом констатировала авварка.

Сочувственно погладив Асаару по плечу, Кейр предложил:

– Давайте выйдем в коридор, а то вдруг еще кого-нибудь разбудим.

Когда они вышли из спальни, Асаара, тихо всхлипнув, тут же опустилась на корточки у стены. Хела и таллис присели по обе стороны от нее.

– Переживает за гномку свою, – негромко объяснила авварка, обняв Асаару за плечо. – Вот достаются же нормальным бабам сучки всякие…

– Она не сучка, – сквозь слезы возразила Асаара. – Это я неправильная. Я не должна… я не могу… так не должно быть.

– Чего не должно быть? – спросил Кейр.

– Я не должна… я не должна любить ее, это неправильно, так нельзя!

Вздохнув, таллис положил руку ей на другое плечо.

– Тут уж, как говорится, сердцу не прикажешь, – сказал он. – Если ты кого-то любишь, это даже объяснить трудно… не то что умом заставить себя не любить.

– Но ведь это неправильно!

– Зато жизненно, – вздохнула Хела. – Даже если убедишь себя в том, что он – мудак распоследний, все равно что-то внутри останется. Сердце с головой не всегда дружит.

«Значит, она все еще любит своего мужа, а не тех, с кем заигрывает… как же южане вообще такие вопросы решают?»

– Я боюсь, – прошептала Асаара, не в силах скрывать правду. – Ее могут казнить. Могут изгнать. Ее больше не будет…

– Могут, – согласилась авварка. – Все причины на то имеются.

– Да… я думала, я с этим соглашусь, я приму решение антаама… но я не смогу его принять… а ведь так не должно быть!

Уткнувшись головой в колени, Асаара разрыдалась с новой силой. Сильные руки продолжали гладить ее по голове и плечам.

– Не всегда в жизни бывает «должно» и «не должно», – печально проговорил таллис. – Особенно в таких ситуациях. Ты не можешь заставить себя не любить Калах. Не можешь делать вид, что тебе все равно.

– Могу… должна!

– Да не должна ты, дурочка, – вздохнула Хела, потрепав ее по голове. – Если все идет не так, как ты хочешь, плюнь всему миру в лицо и борись с этим.

– Ты сейчас на всей дисциплине Стражей крест поставила, – отозвался Кейр. Он говорил без улыбки, но Асаара уловила шутку в его словах. Авварка буркнула:

– Я вообще хреново умею утешать. Не мое это.

Наконец подняв голову, Асаара по очереди посмотрела на них обоих. Таллис и Хела оба выглядели обеспокоенными – и словно виноватыми. Будто они не могли ей помочь. Опять кто-то страдал из-за нее…

– Я все порчу, – тихо всхлипнула Асаара. – Я неправильная. И спать вам не даю.

– А, ерунда, – отмахнулась авварка, – мне кошмары снились.

Кейру, видимо, кошмары не снились, но он обнял Асаару за плечо и сказал:

– Асаара, ты не неправильная. Ты очень хорошая, правильная и замечательная… кунари. Наверное, лучшая из всего вашего племени. Не вини себя в том, что не умеешь невозможного – и знай одно: как бы ни сложилась судьба Калах, мы – это я не только про нас с Хелой, а вообще про всех Стражей – будем с тобой. Как и всегда. И не потому что мы должны, а потому что мы тебя любим. Просто так, без доказательств и прочего.

– Вот именно, – согласилась авварка, взяв ее за руку. – И никто тебя за такое корить не будет. А гномку твою… – Вздохнув, она пробормотала: – Посоветовала бы я тебе забыть ее и найти себе кого получше, но ведь сердцу не прикажешь.

– Она тоже советовала найти кого получше, – прошептала Асаара. – Не себя…

– Надо же. – Хелу, похоже, удивили эти слова. – Значит, и она тебя любит… в глубине своей мелкой душонки.

– Хела, ну зачем ты так…

Асаара вдруг задумалась. Антаам всегда будет с ней… каждый Серый Страж – это его часть… часть одного целого…

– Мы с ней – одно целое, – пробормотала она. – Один антаам… бен-дар…

– Чего? – недовольно переспросила авварка. Асаара подняла на нее глаза:

– Я ее не отдам. Она – такой же доблестный воин, такая же часть антаама, как и все мы. Она – такое же сердце. Она сможет искупить свою вину. Не отдам ее.

– Вот умница… сказала бы я, кабы речь была не про гномку, – кисло пробормотала Хела. Кейр же похлопал Асаару по плечу:

– Правильно. Если ты действительно в это веришь – докажи это другим. Пусть они поверят вместе с тобой.

– Ты мне веришь?

Таллис ненадолго опустил глаза, но все же ответил твердо:

– Я не верю в Калах. Я не верю, что она может исправиться. Но… может быть, ты сможешь ее исправить. – Помолчав, он покачал головой: – Точно я смогу сказать только на суде.

– Опять ничего решить не можешь, – негромко хохотнула авварка. Кейр пожал плечами:

– Я думал, уже и так понятно, что принятие решений – не моя сильная сторона…

– Ну, хоть на нож бросаться передумал – и то хорошо.

– Да я и не думал. И вообще…

– Спасибо, – перебила его Асаара. – Теперь я знаю, что должно быть.

Таллис с сомнением посмотрел на нее, но ответил:

– Ну, раз ты точно знаешь – пусть будет так.

– Угу, – Хела похлопала ее по плечу. – Ну что, пошли спать? А то вдруг у меня еще раз уснуть получится.

Асаара так и не уснула, но буря внутри нее хотя бы немного утихла.

Утром ей пришлось как следует сосредоточиться, чтобы заплести косу – раньше это спокойно получалось само собой. Хорошо хоть руки не дрожали.

Асаара и Хела пошли на Посвящение Дэйлана, как его товарищи по отряду. Кейр прибежал в последний момент, еле успев к началу.

– Ты где пропадал? – недовольно покосилась на него авварка.

– По делам, – немного невпопад отозвался таллис. На Асаару он почему-то не смотрел.

Дэйлан, судя по его лицу, не понял и половины из клятвы Стражей на Посвящении, но тем не менее энергично кивнул, сказал: «Ну, эт, ваше здоровье» и залпом осушил кубок. Простояв некоторое время, икнул, покачнулся, упал – но выжил и даже быстро пришел в себя после кошмаров. Стражи подошли к удивленно откашливающемуся новичку.

– Это там эти, как их, порождения, да? – спросил гном, хлопая глазами.

– Да, – ответила Хела. – Поздравляю, теперь ты будешь видеть их в кошмарах и слышать, если они близко.

– И не попадешь впросак, – с оптимизмом прибавил Кейр. – Твари не смогут неожиданно напасть на тебя, если ты будешь их чуять.

Почесав в затылке, Дэйлан поинтересовался:

– А пожрать можно наконец? А то перед этим Посвящением пожрать не дали.

– У тебя еще мысли о еде? – удивился таллис. – Я еще с несколько часов после Посвящения о таком и думать не мог…

– Может, после собрания? – предложила Асаара. – Как раз пройдет немного времени, скверна уляжется в желудке…

– Ну хоть хлебушка-то жевнуть можно? – Гном жалобно заморгал своими черными глазами. – А то живот, того, урчать будет громче ваших речей.

Стражи неуверенно посмотрели друг на друга, после чего Кейр махнул рукой:

– Ладно, все равно все нас ждут. Асаара, ты пока своди Дэйлана на кухню, а мы с Хелой приведем Калах.

На кухне, попросив для гнома еду, Асаара села рядом с ним, отрешенно глядя в пространство. Момент истины был все ближе…

– Ты чего, волнуешься?

Оглянувшись на энергично жующего Дэйлана, Асаара спросила:

– Заметно?

– Ага. Ваш Командор, чего, лютует на таких сходках?

– Нет. Он хороший. Он понимает, что надо сделать.

– Тогда чего волнуешься?

Она промолчала, не находя слов в свою защиту. Нужно было хотя бы придумать слова в защиту Калах, чтобы с ней ничего не случилось…

– Все дерганые какие-то, – сообщил гном. – Если Командор этот ваш не зверь, вообще не знаю, чего вы боитесь.

– Неопределенность пугает, – Асаара, словно в полусне, выдала цитату из третьей Песни Кун, и даже не сообразила отругать себя за это.

– Так щас все определится. Мы ж там не на полдня? Сходки обычно дело быстрое.

Она кивнула, едва вникая в смысл его слов.

Вскоре они с Дэйланом вернулись в общий зал, где их уже ждали товарищи по отряду. Калах, едва завидев Асаару, дернулась к ней, но Хела не пустила, крепко держа гномку за плечи.

«Ты важна для меня», – прочла Асаара в глазах Калах – и решительно кивнула ей в ответ.

Ее необходимо было спасти.

Вскоре собрались все Стражи вместе с Командором. Отряд стоял перед ними, готовый держать ответ. Асаара с беспокойством окинула взглядом своих товарищей. Спокойная и твердая Хела, задумчивый Кейр, напряженная Калах, невинно хлопающий глазами Дэйлан… похоже, каждый из них принял разное решение.

«Пускай, – подумала Асаара, еще сильнее выпрямляя плечи. – У меня есть мое собственное».

– Стражи! – громко обратился к подчиненным Сурана. – Как вы знаете, вчера из экспедиции вернулся наш отряд под руководством Кейра. Экспедиция прошла успешно, все остались живы и здоровы, попутно расчистив дорогу из Кэл Хирола в Орзаммар и сделав еще пару крайне нужных для ордена дел и найдя нам нового бойца… однако не обошлось и без неприятностей. – Он выразительно посмотрел на Калах. – В пути наши товарищи столкнулись с опасным духом, который пытался заманить их в свои сети и заставить предать своих друзей… и Калах поддалась на его уговоры.

По рядам Стражей пронесся удивленный шепот. Асаара заметила, что не удивился из присутствующих только Сайлас, презрительно скрестивший руки на груди.

– За Калах числится уже немало дурных поступков, – продолжал Командор, – о которых большинство из вас не знает. Она совершала покушение на Командора Амелла, однако он по ряду причин оказался к ней снисходителен и позволил пройти Посвящение. Она пыталась строить заговор против меня, но он провалился. Теперь же Калах предала своих товарищей, открыто сказав, что готова пожертвовать их жизнью.

– Так чего ж вы ее на месте не убили? – тут же спросила Веланна. Кейр отвел глаза, но Сурана ответил за него:

– Отряд не смог сразу принять решение, предоставив сделать это всем нам. Сейчас каждый из них расскажет о том, как было дело, и заодно вынесет свой приговор. После этого приговор вынесет каждый из вас, затем я – и путем подсчета голосов мы примем решение большинства.

Стражи тихо зашушукались, но тут вышел вперед Кейр. Обычно ему не составляло труда говорить перед публикой, но сейчас Асаара заметила, что таллис волнуется.

– Как командир отряда, – сказал он, – думаю, я должен выступить первым. Я не смог сразу принять решение самостоятельно… это моя вина. Однако сразу же после этой, к счастью, несостоявшейся сделки с демоном в нашем отряде возникли разногласия по поводу того, как поступить с Калах. Не все из нас готовы были убить ее на месте… в том числе и я. Пусть Калах и поступила фактически как дезертир, казнить ее было бы… самосудом, что ли. Хотя со своей стороны я хочу сказать, что я не испытываю к ней сочувствия. – Он осуждающе посмотрел на гномку. – Я был в курсе покушения, в курсе заговора и в курсе того, что Калах никогда не считала себя частью Серых Стражей. Она вступила в орден, спасаясь от преследования короля Белена и преследуя свои цели мести. Она открыто дала понять, что судьба… почти всех Стражей ее не волнует, поэтому и готова была нами пожертвовать. Я не могу ее за это простить. – Глубоко вздохнув, таллис договорил: – Однако я не могу вынести ей приговор теперь, когда мог сделать это раньше. С моей стороны было бы трусостью поддержать убийство чужими руками. Поэтому я воздерживаюсь.

Стражи подняли было недовольный гул, но Сайлас одернул их:

– Хорош бурчать! Всем дадут высказаться!

– Хорошо, – кивнул Сурана Кейру. – Хела, теперь говори ты.

Авварка пожала плечами:

– Ну, что я могу сказать? Эта сучка сказала – да, именно сказала, потому что этот демон на время вернул ей язык и голос, я слышала все ее слова – что мы ее не интересуем, и ей все равно, кого из нас убьют. Воины так не поступают. Вдобавок она мне никогда не нравилась, зазнается хуже танской дочки… в общем, я за то, чтобы казнить гномку. Она хороший боец, она сражалась как следует, поэтому казнь должна быть быстрой и достойной – но жизни она явно не заслужила.

– Хорошо. Асаара.

Услышав свое имя, Асаара вздрогнула, но все же кивнула и вышла вперед. Она посмотрела в удивленные лица Стражей. Сейчас она должна убедить их в своей правоте…

– Я тоже слышала каждое слово тогда, – заговорила она. – И говорила с Калах до этого… писала ей. Кейр прав. Она не считала себя частью ант… Серых Стражей. Она думала, что ее жизнь – Орзаммар, что ничего другого больше не будет. Что она может только вернуться назад, отомстить – и смысл ее жизни будет в этом. Но она не права. И теперь она понимает, что она не права. Только думает, что менять все уже поздно, что она не сможет стать одной из нас. – Асаара гордо подняла голову. – Она сможет. Я знаю, что Калах не только хороший боец – она хорошая женщина. Она защищает своих. Она только не понимает, что мы все для нее – свои. Если ей помочь, показать, объяснить… она поймет. Она станет прекрасным Стражем. Я тоже ничего не понимала, когда только пришла сюда. У меня в голове было другое, были слова Кун… и я не сразу поняла, что они пусты и лживы. Но мне помогли понять. – Она с благодарностью посмотрела на Командора, и он ей улыбнулся. Приободрившись, Асаара закончила: – Калах тоже поймет, если мы все ей поможем. Она слишком хороший боец, чтобы ее казнить. Но она может стать еще лучше. Я хочу, чтобы ей дали еще один шанс… понять.

Она отступила назад, выдыхая, и, не удержавшись, кинула взгляд на Калах. Гномка смотрела на нее с таким изумлением, словно Асаара процитировала какую-то из поэм Совершенных. Жаль, она не могла сейчас ничего сказать…

– Да, мнения сильно разделились, – констатировал Сурана. – Ну, теперь ты выскажись, Дэйлан. Ты, конечно, не был свидетелем этому случаю, но ты уже успел познакомиться с товарищами по отряду – и ты теперь полноправный Страж, так что и ты скажи свое веское слово.

Гном удивленно почесал в затылке и неловко оглядел смотревшую на него толпу.

– Ну… – Покосившись на товарищей по отряду, он проговорил: – Я хрен знаю, что сказать. Я благородных вообще не люблю. И они нашего брата тоже не любят. Но у Стражей тут вроде всем пополам, кто ты есть. А дерется она что надо, и в бою с драконом – ну, мы там дракона били однажды, а он как херак… в смысле, спину она мне прикрывала. Хотя я и не благородный. Так что… ты вот вроде по делу так все разложила, – он показал рукой на Асаару, – так что я, того, присоединяюсь.

– Ты хочешь дать Калах шанс на искупление? – уточнил Командор. Дэйлан пожал плечами:

– А чего бы и не дать?

– Действительно. – Усмехнувшись, Сурана развернулся к остальным и сказал: – Ну что ж, теперь ваша очередь. Пусть каждый выскажется по поводу случившегося.

И он начал по очереди называть имена Стражей. Кто-то просил уточнить некоторые детали, задавая вопросы, но большинство выносило вердикт сразу же.

Первым оказался Натаниэль, который привел Калах в орден (что он подтвердил сам). Он оказался заметно смущен этой ситуацией, сказал, что гномка поступила действительно ужасно, но вынести смертельный приговор он ей не в силах – и потому воздерживается, как и Кейр.

Огрен, один из старейших Стражей, высказался за казнь – и добавил что-то про «у этих подпевал из Совета одно на уме» и «горбатого могила исправит». В целом же, похоже, судьба соплеменницы его мало заботила.

Веланна тоже поддержала решение ее казнить, сказав, что один проступок простить еще можно, но такую вереницу – никогда.

Адайя, вздохнув, сказала, что она ожидала от Калах лучшего – и с тяжелым сердцем проголосовала за казнь.

Деннен же высказался за искупление. По его мнению, «в такой ситуации любой бы оступился» – и даже когда Хела заявила, что Имшэль предложил сделку одной только Калах, не изменил своего решения. Гномка, сказал он, слишком ценный солдат, чтобы ее просто так казнить.

Его поддержал немолодой Страж Триус, добавив, что он очень неплохо относится к Калах – «она знает, как строить молодняк, даже рта не раскрывая».

Сайлас же решительно заявил, что Калах достойна только казни – и не только за свои преступления, но и за то, что никогда не считала остальных за людей. «Для Стража это смерти подобно, я считаю», добавил он.

Маркус с той же решительностью заявил, что поддерживает Асаару, что в Калах есть немало хорошего, и «если ее чуток перевоспитать, так вообще загляденье получится».

Эрика тоже высказалась за искупление, хотя и не так решительно. Пусть Калах, по ее мнению, и поступила плохо, но служба в Стражах – и так не сахар, так что «она свое отслужит и отстрадает».

Адан высказался за казнь, поддержав Огрена в отношении «горбатого могила исправит».

Эммет предложил простить Калах – «ну или хотя бы не судить так строго, это же демон, он кого угодно поломает».

Гурд задумчиво пожал плечами и сказал, что с гномкой он плохо знаком и понятия не имеет, как тут поступить, поэтому воздерживается.

Сенешаль Вэрел, говоривший под конец, тоже воздержался, сказав, что тут не ему судить.

Голоса распределились почти поровну. Решение оставалось за Командором.

Калах смотрела на него без особой надежды, просто ожидая своей участи. В ее карих глазах уже не осталось ни ненависти, ни ярости – одно мрачноватое спокойствие. Как будто для нее была приемлема даже собственная казнь.

Помолчав, Сурана заговорил:

– Вот я как знал, что в конечном итоге все придется решать мне. – Он печально усмехнулся и посмотрел на Калах. – Ты уже третий раз попадаешь в опасную ситуацию, Калах. В первый раз к тебе сочувственно отнесся Ф… Командор Амелл. Во второй раз товарищи ограничились предупреждением. Теперь же… ты совершила серьезный проступок и, как видишь, половина ордена от тебя отвернулась. Как ты сама думаешь, заслуженно?

Гномка кивнула все с тем же мрачным спокойствием.

– Значит, ты свою вину перед товарищами признаешь? – Снова кивок. – Хорошо. Скажи… ты раскаялась бы в содеянном, если бы ваша сделка с Имшэлем состоялась, и кто-то из твоего отряда погиб?

Калах постояла в задумчивости и, поджав губы, кивнула дважды. Командор снова помолчал – и задал другой вопрос:

– Единственной из твоего отряда, кто никогда не желал тебе смерти, была Асаара. Она считает, что ты можешь исправиться и стать достойным Серым Стражем. Часть ордена с ней согласна. А сама ты как думаешь?

Гномка что-то показала знаками, и Сайлас перевел:

– Она, похоже, не думает, что ей дадут шанс. Ждет казни.

– Ты не ответила на мой вопрос, – покачал головой Сурана, по-прежнему глядя на Калах. – Ты думаешь, что можешь стать достойным Стражем – и достойной частью ордена?

Задумавшись, гномка пожала плечами и почему-то посмотрела на Асаару. Та закивала, надеясь, что Калах повторит ее жест, но та лишь вздохнула и еще что-то показала знаками.

– Короче, она не знает, – резюмировал Сайлас.

– Превосходно.

Задумчиво скрестив пальцы в замок, Командор немного поразмышлял – и наконец его голос раздался среди полной тишины:

– Орден даст тебе последний шанс. Ты на плохом счету, Калах, твоих проступков никто не отменял – но не поддаться чарам такого опасного существа на твоем месте мало кто смог бы. Вдобавок за тебя многие вступились, многие считают, что ты сможешь исправиться и действительно стать Серым Стражем, а не просто числиться в ордене. За тобой будут пристально следить, и если ты еще раз повернешься против ордена, казнь будет неизбежна – но пока у тебя еще есть время. Пусть другие Стражи помогут тебе… понять, что ты одна из них. В первую очередь ответственной за твое перевоспитание будет Асаара.

Асаара в изумлении посмотрела на Сурану. Он настолько ей доверяет?

Поймав ее взгляд, тот кивнул:

– Да, именно ты. Я вижу, что ты сама многое переосмыслила, Асаара, и никто лучше тебя не сможет объяснить, как правильно менять свои мысли и как учиться новому. Вдобавок я знаю, что тебе можно доверить самое ответственное поручение – и ты его выполнишь. Так что вот тебе твое новое ответственное поручение, – он подошел к Калах и положил ладонь ей на плечо, – сделай из нее такого же надежного и порядочного Стража, как ты сама.

– Есть, сер, – ошалело пробормотала Асаара.

– После такого – и простить? – возмутилась Веланна. Командор глянул на нее:

– Тебе про твой послужной список напомнить?

Эльфийка только возмущенно фыркнула в ответ, но те, кто выступали за казнь, тоже начали протестовать:

– Да как так-то?

– Она ж дезертир!

– Почему не казнить?

– Вас было меньше, – остановил их Сурана, взмахнув рукой, – вдобавок я бы не назвал это прощением. Это перевоспитание без права на ошибку. А еще вдумайтесь, смогли бы вы отказаться от того, что предлагает вам дух или демон, и распознать его ложь?

– Я бы смог бы, – буркнул Сайлас. – Но ладно, раз так решили – пусть так решили.

Асаара же посмотрела на Калах – и обрадовалась, видя, что гномка улыбается. «Я тебе обязана», – читалось в ее лице. Мельком Асаара глянула и на остальных товарищей по отряду. Хела лишь пожала плечами, примиряясь с чуждым ей решением, Дэйлан беззаботно смотрел по сторонам… а Кейр почему-то удовлетворенно улыбался, словно ему удалось сделать какое-то важное дело. Но что за…

– Ну что ж, – Командор бодро хлопнул в ладоши, – раз вопрос решился, тогда сделаем напоследок пару приятных объявлений. Деннен, – обратился он к воину, – ты прекрасно себя проявил в последней битве. На следующую миссию отправишься уже как Старший Страж, во главе отряда.

– Да, сер. – Обычно спокойный Деннен улыбнулся, не скрывая своей радости.

– Асаара, – Сурана снова развернулся к ней, – работа, которую ты проделала с картами, просто блестящая. У тебя твердая рука и хороший глаз. Помимо обычной службы, ты также станешь нашим местным картографом, и наверняка тебе предстоит отправиться в подобные экспедиции еще не раз… правда, они будут покороче.

– Да, сер.

Она тоже не удержалась от улыбки. Ее признали одной из лучших, дали ей целую должность… а ведь она служит в ордене меньше прочих! Стало быть, она и правда способна на многое…

Теплые пальцы Калах сжались на ее ладони.

– Ну и после такого, – Командор с улыбкой развел руками, – я не могу не отметить того человека, который привел тебя в орден. Нат… – Хоу вышел вперед, заметно удивленный, и Сурана внимательно посмотрел на него: – Я знаю, я бывал к тебе несправедлив, но ты прекрасный Страж и мой надежный заместитель. Вчера я наконец закрепил это официально. Отныне ты Страж-Констебль Амарантайна.

Глаза Натаниэля изумленно распахнулись.

– Но… ты же сказал, в ордене бывает только один Констебль, – растерянно проговорил он. – И это Феликс…

– От него маловато проку, – пожал плечами Командор. – Да, отряд Кейра случайно встретил его на обратном пути, но он не очень-то рвется помогать нам с рекрутами и прочим. Вдобавок я проверял: все-таки нигде не написано, что Констебль должен быть только один. Поэтому ты получаешь свое назначение… а там кто его знает, вдруг у тебя появится еще один конкурент, – усмехнулся он.

– Вот еще чего не хватало, – засмеялся Хоу, почему-то покосившись на Кейра, но тут же посерьезнел и пожал эльфу руку. – Спасибо… за доверие.

– Продолжай в том же духе, Нат.

– А нам тут надо хлопать или как? – бесхитростно поинтересовался Дэйлан. – Или накатить за все это дело?

Все дружно засмеялись. Сурана же, улыбнувшись, заметил:

– Я думаю, в разумных пределах во время ужина можно и накатить.

Его слова были встречены аплодисментами. Асаара не хлопала, потому что Калах все еще сжимала ее ладонь, и выпускать ее никак не хотелось.

Улыбка тоже не сходила с лица.

«Все так, как должно быть… все просто замечательно».

Комментарий к Katoh

Маленький кунарийский словарь № 29:

Katoh – конец; достижение.

И да, это еще не конец.))

…для интересующихся, почему Кейр отошел от суицидальных намерений – вбоквел (https://ficbook.net/readfic/8087536)

========== Эпилог ==========

И началась совсем другая жизнь. Асаара по-прежнему была Стражем, у нее по-прежнему были обязанности и были друзья – но изменилась ее роль. Ее взгляд на жизнь.

Ее предназначение.

Асаара подолгу и помногу говорила с Калах – именно говорила, давая слушать свой голос – и убеждала ее в том, что измениться никогда не поздно. Она читала длинные записи гномки, все же решившей ей рассказать о своей прежней жизни. Калах и правда была знатной и богатой женщиной, занималась политикой, принимала активное участие в жизни своего Дома – но как только королем стал Белен, всех ее родичей казнили, а она уцелела, вовремя догадавшись отрезать себе язык и уйти в Молчаливые Сестры. Ее бесила новая жизнь, лишенная удовольствий, привилегий и «возможности хоть как-то заявить о себе», и она замкнулась на мести Белену и Серым Стражам, которые сделали его королем. Именно поэтому она напросилась к ним в орден, столкнувшись на Глубинных тропах с отрядом Натаниэля. Именно поэтому она пыталась убить Амелла. Именно поэтому она так неприязненно относилась к Суране (хотя тот честно признался, что он предлагал выбрать королем Белена – и сожалеет об участи Дома Харроумонт). Именно поэтому она не верила ни единому слову тех, кто просил ее одуматься.

Асаара решила разомкнуть этот порочный круг.

Она приводила к гномке других Стражей и просила их ее поддержать. Многие отказывались, но другие соглашались и тоже говорили с гномкой – а ее это изумляло, поскольку она уже привыкла общаться посредством записок – и говорили о том, что еще не поздно измениться, и жизнь в Стражах действительно может ей помочь. Асаара уговорила даже Командора прийти и поговорить с Калах: он признал, что не уделял гномке достаточно внимания, не догадался как-то сгладить ей впечатление об ордене – и отчасти он виноват тоже. Он умел признавать свою вину.

Калах была потрясена.

Сначала она не верила, что ей дали шанс. Потом она не верила, что Асаара так решительно настроена ей помочь. Потом она с изумлением узнавала, скольким Стражам не безразлична ее судьба… и это не могло не убедить ее в правоте Асаары. Однажды она написала в своей тетради:

«А я-то думала, что наш народ – самый упертый на всем свете. Да будь у нас хотя капля твоей настойчивости, мы бы отбили Глубинные тропы у порождений тьмы безо всяких големов и наземной магии. Будь у нас хоть капля твоей смелости, Совет не был бы сборищем упертых бронто, до последнего держащихся за свое в страхе перемен… Натаниэля впору уважать уже за то, что он тебя нашел и привел в орден. Без тебя все было бы пустым и мертвым, как Кэл Хирол».

– Я тоже была другой, – качала головой Асаара. – Командор помог мне понять, что есть другой путь, что я не должна бояться самой себя. Если бы он не переубедил меня, было бы мало толку.

«Хорошо, он тоже молодец – но ведь он много кого принял в орден, а сокровищем стала именно ты».

Она больше не называла Асаару ни «рогатиком», ни тем более «дурочкой». В глазах гномки Асаара обрела авторитет, сравнимый, наверное, только с покойным гномьим королем Эндрином. А потом она обрела его и в чужих глазах.

Видя, как Асаара заботливо переубеждает, дает выговориться и старается ободрить, другие Стражи тоже начали к ней приходить. Первым был Гурд, которому порой было неуютно среди других Стражей: он по-настоящему привязался только к собратьям-магам, а остальные чурались странного юноши, проявлявшего большой интерес к мертвым людям и животным и процессу их захоронения. Асаара и с ним говорила, слушала и приводила к нему других Стражей, постепенно сменивших свое отношение к магу. Второй была Эрика, которая начала рассказывать про оставшуюся в родной деревушке несчастную любовь. Асаара и ей дала понять, что жизнь на этом не заканчивается. А потом все это заметил Командор – и сказал, что все это действительно помогает другим Стражам, хотя Асаара просто слушала других и давала свои советы.

Оказалось, ее советы многим приходятся по нраву.

Асаара слушала все новые и новые истории своих сослуживцев, заодно узнавая их получше, и действовала двумя способами. Если проблема была личной, она старательно хранила тайну и лишь старалась утешить и ободрить. Если же Стражу требовалась поддержка других, она обращалась ко всем остальным – и почти никто не отказывался помочь. Были, правда, те, кто никогда не делился своими горестями и проблемами (например, Натаниэль); другие же говорили, что не хотят обременять Асаару своими трудностями, потому что могут излить душу кому-то еще (так делал Командор). Были те, кто подолгу стыдился признать, что боится или не любит какие-то вещи, происходящие с Серыми Стражами: разрыв с прошлой жизнью, тяжесть сражений на Глубинных тропах, частые и длинные кошмары и прочее. Были и те, кому никак не удавалось помочь – к примеру, Деннена очень подкосила смерть одной знатной госпожи, за интрижку с которой его и сослали в Стражи, и поделать тут, по его словам, было уже ничего нельзя. Однако он и многие другие признавались, что им не хватало таких разговоров. Им было непривычно изливать кому-то душу не по пьяни, а просто так, потому что кто-то другой готов выслушать.