Текст книги "Правильный ход (ЛП)"

Автор книги: Лиз Томфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Он держит мои бедра, наполняя меня снова и снова, покрывая поцелуями внутреннюю сторону моей лодыжки, лежащей на его плече. Он играет с моим клитором. Он сжимает мои сиськи. Затем наклоняется вперед, прижимая мою ногу к груди и использует кровать как рычаг, чтобы вжать меня в матрас.

И, О Боже.

Меня никогда так не трахали.

Я во власти этого человека, и он не сдерживается. Капли пота выступают у него на лбу, наша кожа соприкасается, пока мои руки ищут, за что бы ухватиться, мои ногти впиваются в его спину.

– Вот почему у тебя есть Макс, – как-то говорю я. – Я совершенно уверена, что ты трахаешь меня прямо вопреки моим противозачаточным средствам.

– Миллер.

Он замирает.

– Это глубокая мысль.

– У меня нет никаких глубоких мыслей.

Он просто качает головой – его любимое движение. Затем он делает мое любимое движение и двигает бедрами, чтобы снова наполнить меня.

– Я буду очень признателен, если мы воздержимся от разговоров о том, чтоб я обрюхатил тебя, пока я растягиваю твои внутренности.

Я удивленно приподнимаю бровь. – Да, папочка.

– Иисус Христос.

Кай сжимает мою челюсть одной рукой и грубо целует меня, его язык проникает в мой рот, без сомнения, чтобы заставить меня замолчать.

Но затем, когда его тело падает на мое, наши движения меняются.

Это менее безумно. Мы находим ритм, когда Кай сближает нас. Этот поцелуи медленный и нежный. Его лоб прижимается к моему, когда он прикасается ко мне, наслаждаясь каждым дюймом моей кожи. Мои кончики пальцев прижимаются к его пояснице, когда он двигается надо мной.

Мы наблюдаем друг за другом.

Это… интимно.

Это пугает.

Но я не могу удержаться от того, чтобы снова не подойти к краю вместе с ним.

– Я так долго этого хотел, Миллер.

Он прижимается своим носом к моему, снова целуя меня.

И поскольку я не могу справиться с серьезными моментами, я пытаюсь разрушить близость с помощью юмора.

– Что? Целых пять недель? У тебя терпение святого.

Он качает головой. – Намного дольше.

Черт. Он не имеет в виду желание моего тела. Он имеет в виду желание связи, которую мы создали.

Я должен поправить его. Напомните ему, что это должно быть небрежно. Легко. Отстраненно.

Но этот человек заслуживает того, чтобы за него боролись и поддерживали его. И хотя в долгосрочной перспективе этим кем-то буду не я, я позволяю себе поверить, только на эту ночь, что, возможно, я смогла бы.

Он заставляет меня хотеть этого.

Кай просовывает руку между моей спиной и кроватью, и мы двигаемся вместе. Я обвиваюсь вокруг его тела, пока мы оба не кончаем. Он утыкается в изгиб моей шеи, когда я испытываю свой третий оргазм за ночь, и я целую его грудь и влажную от пота кожу, когда он достигает своего первого.

Мое имя звучит как поклонение, когда он повторяет его на моей коже, нежно целуя меня, когда кончает. Мне никогда так не нравилось прозвище Миллс, как сейчас, когда Кай произносит его находясь внутри меня, наполняя это слово благодарностью.

И, о Боги, смотреть как он кончает? Думаю, я могла бы сделать практически все, чтобы увидеть это снова.

Мы касаемся друг друга, когда оба расслабляемся, и когда Кай выходит из меня, я понимаю что никогда не чувствовала себя такой опустошенной, теряя эту связь.

Он играет с моими волосами, лежа рядом и наблюдая за мной оценивающими глазами.

– Идеально, – бормочет он.

Я утыкаюсь носом ему в грудь, как прилипала пятой стадии, которую нужно обнять после секса. – Ты тоже был не так уж и плох.

Его улыбка мягкая на моей коже.

Я хочу остаться в этой постели на всю ночь. Делать это снова и снова. Может быть, проснуться с ним между моих ног.

Но затем мои глаза распахиваются, и я вижу его грудь, когда он обнимает меня, поглаживая по спине.

Без обид на себя, но какого хрена я делаю?

Прочищая горло, я отстраняюсь и указываю на презерватив. – Тебе нужно в ванную, чтобы ты мог позаботиться о…

– Или первая.

Я приподнимаю бровь, нуждаясь в возвращении юмора в комнату. – О, так теперь ты ведешь себя как джентльмен после того, как так безупречно осквернил меня?

– Не-а. Я просто хочу посмотреть на твою задницу сзади, когда ты будешь уходить.

Игриво шлепнув его, я приподнимаюсь, но Кай тянет меня обратно вниз, зарываясь руками в мои волосы и целуя, он кажется намного более значимым, чем следовало бы после случайного перепихона.

– Спасибо тебе, – говорит он мне в губы, ласково заглядывая в глаза.

Я потеряла дар речи.

Я одержима.

Кажется, у меня неприятности.

Поэтому я быстро отстраняюсь и убегаю в ванную, мне нужно немного отдышаться.

Не дай ему кого-нибудь потерять, Миллер.

А как же я? Что я делаю с собой?

Я смотрю на свое обнаженное отражение в зеркале. Он просто другой парень в другом городе. Я уеду через месяц, и он совсем забудет обо мне. Я забуду о нем.

Я даже не могу смотреть себе в глаза, когда лгу.

Я должна это исправить. Надень броню обратно. В долгосрочной перспективе так будет лучше для нас обоих.

Повседневность. Лёгкость. Не привязанность.

Вдыхая через нос, я расправляю плечи. Я могу это сделать.

Возвращаюсь в свою комнату, моя кровать пуста, поэтому я забираюсь под одеяло, изо всех сил стараясь не думать о том, каким потрясающим был сегодняшний вечер. Как правильно это было.

Кай возвращается из своей комнаты, спортивные штаны низко висят на бедрах, и направляется прямо к кровати. Он приподнимает уголок одеяла, чтобы присоединиться ко мне, но я останавливаю его, положив руку ему на грудь.

– Что? – спрашивает он.

– Никаких ночевок.

– Ты шутишь.

Я просто качаю головой.

Он выдыхает недоверчивый смешок. – Но мы уже спали в одной постели раньше.

– Это было по-другому.

Он на мгновение задумывается, широко раскрыв глаза от недоверия.

– Прекрасно, – говорит он, натягивая простыню на мое обнаженное тело, чтобы подоткнуть мне одеяло, потому что, конечно, он это делает. – Я надеюсь, ты сможешь немного поспать, хотя из-за того, что твой мозг сейчас так активно крутит колесики, я в этом не уверен.

Кай убирает с моего лица влажные от пота волосы и нежно целует меня в лоб, затем менее нежно – в губы. – Спокойной ночи, Миллс.

Я сглатываю. – Спокойной ночи.

Он бросает на меня последний взгляд через плечо, прежде чем выключить свет в моей спальне и уйти. Но он не закрывает дверь, соединяющую его комнату с моей, оставляя между нами небольшую щель.

Переворачиваясь на спину, я смотрю в потолок. Почему он должен относиться ко всему так любезно? Почему он не мог закатить истерику из-за того, что не остался ночевать у меня, или что-то еще, что могло бы вывести меня из себя? Нет, он просто должен был еще раз полностью понять меня.

Как это раздражает.

Почти так же раздражающе, как боль между ног и воспоминания, наводняющие мой разум о нем внутри меня на этой самой кровати.

Из комнаты Кая доносится стук в стену прямо за моим изголовьем. – Эй, Миллер?

– Да?

– Спасибо за секс.

Я разражаюсь смехом. Это громко и не по-женски, и мне насрать.

Этот парень удручающе хорош, он снимает мое напряжение юмором, как это обычно делаю я.

– Всегда пожалуйста, папочка-бейсболист. И я действительно имею в виду папу.

Отсюда я слышу его смех. – Сегодня был хороший день.

Это действительно было так.

– Все это могли бы быть хорошие дни.

Он хмыкает. – Да. Возможно.

Между нами только тонкая стена, пара футов и открытая дверь. Как раз то расстояние, которое, как я убедила себя, необходимо. Но странным образом, мне кажется, что он все еще внутри меня. Не физически, но как будто он проложил себе путь в мою душу. Его запах все еще на моих простынях, когда я зарываюсь в них. Его прикосновения все еще обжигают мою кожу.

Он был прав. Я ни за что не смогу забыть его.

Глава 24

Миллер

Меня будит ослепительно яркое солнце, пробивающееся сквозь занавески. Прищурившись, мне требуется мгновение, чтобы сориентироваться и вспомнить, где я нахожусь.

Бостон.

Я в Бостоне.

Большую часть своей взрослой жизни я просыпалась таким образом, что мне нужно было вспомнить, где я нахожусь, через какой город я сейчас проезжаю.

Переворачиваясь, я получаю еще одно напоминание.

Мне больно.

У меня все болит из-за того, что Кай растянул мое тело.

Потому что у нас был секс.

Умопомрачительный, заставивший-меня-кончить-три-раза, лучше, чем-у-меня-когда-либо-был секс.

В моем сознании мелькают его темные волосы, мокрые от пота. Его тело, высокое и стройное, точно знающее, как позаботиться обо мне. И его слова… Боже, он непристойно разговаривает в постели.

Я сжимаю бедра от воспоминаний.

Мое внимание переключается на боковой столик, где он оставил свои очки прошлой ночью, но их нет, как и одежды, которую он оставил разбросанной по полу. Но вчерашний оливково-зеленый комбинезон все еще там, где я его оставила, поэтому, не раздумывая над лифчиком или рубашкой, я влезаю в него, желая прикрыть часть своего обнаженного тела, не зная, забрал ли Кай Макса из комнаты своего брата.

И точно по сигналу я слышу, как открывается входная дверь в комнату Кая. Дверь, соединяющая наши комнаты, все еще открыта настежь, и всего через несколько секунд он переступает порог с кофе в обеих руках. На нем спортивные шорты с вырезом значительно выше колен, подчеркивающим татуировку на бедре, серая футболка и очки на прежнем месте.

Он такой горячий и собранный в этот ранний час, когда я едва одета, а мои волосы все еще в беспорядке после того, что он делал с ним прошлой ночью.

Он улыбается мне, такой милый и сексуальный, явно не в восторге от того, что я вышвырнула его из постели прошлой ночью.

– Ты только что проснулся?

– Да.

Я отворачиваюсь от него, используя зеркало в полный рост на стене, чтобы быстро собрать волосы в узел. – Кажется, кто-то здесь измотал меня прошлой ночью.

– Что ж, это кажется справедливым.

Кай занимает место позади меня, глядя на меня в зеркало. – Потому что ты изматываешь меня каждый день.

Я улыбаюсь нашему отражению. Последнее, что мне было нужно, это чтобы Кай пришел сюда и рассказал о том, как мы занимались любовью или что-то в этом роде. Что мне было нужно, так это чтобы он наорал на меня.

Он наклоняется, чтобы поцеловать мою обнаженную шею. – Доброе утро.

– Привет.

Я обнаруживаю, что прижимаюсь к нему. – Ты принес мне кофе?

– Чай. – Он протягивает чашку через мое плечо и вкладывает ее мне в руку.

– Откуда ты знаешь, что я люблю чай?

– Это то, что ты пила в первый день нашей встречи, когда твой отец приставил твою задницу ко мне на все лето.

На моих губах появляется улыбка. Как это наблюдательно с его стороны. – Спасибо.

Глаза Кая утрачивают свой прежний веселый блеск, вместо него появляется беспокойство. – Ты в порядке?

– В отношении…

– Я имею в виду то, что произошло прошлой ночью?

На моих губах медленно расплывается улыбка, когда я смотрю на него в зеркало. – Более чем нормально.

Его беспокойство исчезает, ухмылка приобретает мальчишеский оттенок. – Да?

– Да.

– Ты была бы более чем в порядке, если это случится снова?

Боже, какой он милый, такой застенчивый со своим вопросом.

– Я бы хотела чтобы это снова произошло.

Сейчас он широко улыбается, улыбка, о существовании которой я и не подозревала всего месяц назад.

Улыбка, которая кажется обнадеживающей, напоминает мне о том, через что прошел этот человек в своей жизни, и о том, что я не смогу быть следующим человеком, который причинит ему боль, когда я уйду.

– Но, – перебиваю я. – Я думаю, у нас должны быть какие-то правила.

– Разве мы не пришли к тому, что у нас не очень хорошо получается их придерживаться?

Я приподнимаю бровь.

– Хорошо, – усмехается он. – Я не очень хорош в том, чтобы крепко держаться за них.

– Я думаю, было бы неплохо убедиться, что нам обоим ясно, что это такое.

– Поверь мне, Миллер. Ты совершенно ясно дала мне это понять, и я сказал тебе что меня это устраивает. Я постараюсь чтобы все было как обычно.

– Никаких ночевок, – начинаю я.

– Да.

Его тон совершенно не впечатлен. – Это я уже понял.

– Никаких поцелуев, если только мы не трахаемся. И никаких обид.

Он прищуривается, глядя на отражение. – Хотя мы всегда были немного обидчивыми.

– Верно, но теперь, когда мы спим вместе, я думаю, это должно прекратиться. Ну, знаешь, чтобы сохранить четкость линий.

– Просто чтобы я мог внести ясность, эти правила напоминают мне, в чем заключается это маленькое соглашение, или они должны напоминать тебе?

Боже, этот мужчина сводит меня с ума тем, насколько сильно он может проникнуть в мой мозг и понять его закономерности. Конечно, я не хочу причинять ему боль, зная, на скольких людей он рассчитывал только для того, чтобы они ушли, но еще больше, после прошлой ночи, я думаю, что мне нужны границы, которые установят эти правила, чтобы я не привязывалась к ним, у меня нет для этого времени в моей жизни или карьере.

Я никогда раньше не беспокоилась об этом.

– И, наконец, – я запинаюсь, мне нужно включить самое важное правило из всех. – Это заканчивается в тот момент, когда я уезжаю из Чикаго на следующую работу. Не будет никаких громких признаний в любви после того, как все сказано и сделано. Мы наслаждаемся жизнью, но мы точно помним, что это такое. Летний роман.

– Летняя интрижка, – повторяет он. – Ты уезжаешь, и все вот так просто заканчивается?

– Вот так просто.

Кай колеблется. – Если это то, чего ты хочешь.

Это так, и даже если он не признает этого прямо сейчас, это то, чего он тоже хочет. В долгосрочной перспективе им с Максом нужен кто-то обоснованный и безопасный. Мы оба знаем, что этот кто-то – не я.

– Ты знаешь, – ладонь Кая опускается в боковой вырез моего комбинезона, задевая ребра и живот. – Я играю сегодня вечером.

– Я это знаю.

– А бейсбольные суеверия очень серьезны. Я не могу рисковать, нарушая их.

Он проводит кончиками пальцев вверх по моему животу, прежде чем его большой палец касается моего и без того напряженного соска.

Я снова прижимаюсь к его груди. – О чем ты говоришь?

– Я говорю, что не могу нарушать рутину.

Он целует чувствительную кожу чуть ниже моего уха, когда грациозно расстегивает одну из бретелек на моем плече. Ткань распахивается, обнажая мою обнаженную грудь, и Кай смотрит прямо на меня через отражение. – Если я хорошо сыграю сегодня вечером, я буду считать, что это из-за вчерашнего вечера, и мне придется провести остаток лета, погружаясь в тебя при каждом удобном случае. Ну, понимаешь? Суеверия.

– А если ты плохо сыграешь?

Он улыбается, касаясь моей кожи. – Нам просто придется продолжать трахаться, пока мы не выясним, что мы сделали не так.

Я хихикаю над его логикой. Да, хихикаю. Как влюбленная школьница.

Кай проводит рукой по моей груди и животу, опускаясь ниже. Он не торопится исследовать мою кожу, прикасаясь и целуя меня, прежде чем его средний палец касается моего клитора. Он растирает нежными, легкими круговыми движениями, возбуждая меня, но это отличается от прошлой ночи. В этом нет спешки или бешенства. Это медленно и изучающе.

Протягивая руку назад, я обхватываю ладонью основание его шеи.

Кай мурчит мне на ухо, и я собираюсь опустить чай прямо на пол, чтобы обеими руками исследовать его, но тут раздается стук в дверь, и мы оба замираем.

Я уверена что это его брат и сын.

Кай вытаскивает из меня свои пальцы, прежде чем поднести их ко рту и дочиста облизать, все это время глядя прямо на меня через зеркало.

– Боже, какая ты вкусная.

– Кто ты, черт возьми, такой и откуда взялась эта твоя версия?

Одной рукой он снова застегивает мою бретельку. – Был здесь все это время. Просто забыл, каково это – наслаждаться всем этим.

Снова раздается стук в дверь.

– И я никогда ни от чего не получал такого удовольствия, как от того, что трахаю тебя.

Он заканчивает поцелуем в мой висок, прежде чем отправиться в свою комнату, но возвращается, чтобы еще раз взглянуть на меня в зеркало. – А теперь надень что-нибудь, черт возьми, пока я из-за тебя не пропустил игру.

Его улыбка легкая и расслабленная, когда он закрывает дверь между нашими комнатами.

Все, что я могу сделать, это посмотреть на себя в зеркало и попытаться понять, кто, черт возьми, смотрит на меня в ответ. Потому что прямо сейчас я не вижу никаких признаков девушки, которая появилась в Чикаго пять недель назад.

– Вот и мой парень!

Я слышу, как Кай говорит по другую сторону двери.

– Папа!

– Тебе было весело с твоим дядей?

– Ммм, да, – говорит Макс, используя новое слово, которое он выучил на прошлой неделе.

– О боже.

Кай громко выдыхает, и я не вижу их, но могу представить, как он крепко прижимает сына к груди. – Я так сильно скучал по тебе, ММак.

Я снова смотрю на свое отражение, но все, что я вижу, – это девушку, которая совершенно не безразлична к маленькому мальчику и его отцу.

Исайя смеется. – Тебе было так скучно без него, да?

Кай продолжает молчать.

– Почему ты так выглядишь? – спрашивает его брат.

– Я выгляжу обычно

– Я почти забыл, что у тебя есть зубы, я так давно не видел, чтобы ты так улыбался.

– Остановись.

– О Боже мой, неужели ты… – Исайя замолкает. – Горячая няня! Почему мой брат улыбается как идиот?

Я слышу его шаги, направляющиеся к моей двери, поэтому я ускоряю шаг и мчусь к ней. Я запираю дверь как раз вовремя, чтобы он не успел повернуть ручку. – Миллер Монтгомери, вы несете за это ответственность?

Я прикрываю рот ладонью, не желая, чтобы Исайя знал, что я здесь.

Он снова дергает дверь.

– Исайя, прекрати, – смеется Кай.

– Ты смеешься. Почему ты смеешься? Почему у тебя такое хорошее настроение?

– Я не… Я просто рад, что Макс вернулся.

– Ты ведь потрахался, не так ли?

Кай не подтверждает и не опровергает этого.

– Ты сделал это! Черт возьми, я так и знал!

В голосе Исайи столько волнения. Он стучит в дверь. – Эй, отличная работа, Миллер!

– Ладно, тебе нужно убираться отсюда.

Судя по звукам, Кай выталкивает своего брата из его комнаты. – Спасибо, что присмотрел за ним прошлой ночью.

– Если бы я знал, что мне нужно просто посидеть с ним, чтобы ты мог потрахаться, я бы сделала это, блядь, несколько месяцев назад.

– Язык.

– Да, язык, – невозмутимо отвечает Исайя. – Потому что мой язык – это самое неподобающее, что произошло в этой комнате за последние двенадцать часов.

Раздается звук поцелуя, скорее всего, в щеку Макса. Спасибо, что потусовался со мной, Баг. Кай, я так чертовски горжусь тобой.

– Пожалуйста, заткнись.

Дверь закрывается, но я все еще слышу Исайю в коридоре. – Миллер, я знаю, что ты там, и я тоже горжусь тобой, девочка!

************************

Автобус команды паркуется на частной стоянке Фенуэя. Сейчас середина дня, и игра начнется только в семь, но перед ней, у команды есть ещё много дел.

Обычно мы с Максом оставались в отеле, когда "Warriors" проводили вечернюю игру, но Кай хотел показать своему сыну один из самых знаковых парков лиги, прежде чем он отправится на площадку.

Задержавшись, я наблюдаю, как они вдвоем не спеша выходят из автобуса. Теперь, когда Макс начал ходить, он намерен все время быть на ногах.

Бейсболка Макса задом наперед совпадает с бейсболкой его отца, а на его маленькой майке написано то же имя и номер, что и будет надета сегодня на его отце.

Кай наклонился, чтобы держать сына за руку, Исайя с противоположной стороны держит другую руку Макса. Трэвис и Коди болтают и подкалывают друг друга, но при этом идут так невероятно медленно, как будто двигаться со скоростью Макса стало для них второй натурой. На самом деле, никто не ушёл вперед. Вся команда движется со скоростью шестнадцатимесячного ребенка.

В уголках моих глаз появляется незнакомый ожог. Не знаю, почему я так переживаю из-за этого, но эта команда так хорошо относится друг к другу. Они так добры к Каю и его сыну.

После того, как я провела так много времени на кухнях, где большинство людей это мужской персонал, я не решалась провести лето с другой группой парней, но эти доказали, что я ошибалась.

Я буду скучать по ним всем, когда уеду.

– С тобой все в порядке?

Мой папа обнимает меня за плечи, пока мы идём за его командой, не торопясь заходя внутрь.

– Аллергия, я думаю. Прочищая горло, я проглатываю то, что, черт возьми, со мной происходит.

Взгляд моего отца перебегает с меня на Кая и Макса. – Да, – говорит он. – Конечно.

– Как ты чувствуешь себя перед сегодняшней игрой?

– Хорошо. Я всегда чувствую себя хорошо, когда Эйс выходит в старт. Не говоря уже о том, что он, кажется, сегодня в исключительно хорошем настроении.

– Он? Я не заметила.

Мой папа хихикает, и это понимающе и раздражающе. – С другой стороны, ты, кажется, полностью в своей голове. Что у тебя на уме, Милли?

– Поверь мне, папа, тебе не захочется знать, что у меня на происходит.

– Хорошо. Ну, по крайней мере, тебе было весело прошлой ночью? Куда Кай тебя отвез?

– В пекарню в Норт-Энде. Он повел меня туда в надежде, что я получу немного вдохновения для работы, поскольку я не могу печь, пока мы в дороге.

Мой папа слегка качает головой. – Он внимательный.

Я снова нахожу Кая. На его лице горделивая улыбка, он смотрит вниз и наблюдает, как его сын идет с ним в Фенуэй. Сегодня вечером все взгляды прикованы к нему, когда он берет насыпь, но он смотрит только на Макса.

– Да, – выдыхаю я. – Так и есть.

Я чувствую, как взгляд моего отца прожигает мне затылок. – Ты понимаешь, что ты там делаешь?

– Да. Я с этим справлюсь. Не волнуйся, я не причиню ему вреда. У нас есть правила, чтобы убедиться в этом.

Он сжимает меня крепче. – А как насчет тебя? Тебе будет больно?

Я издаю смешок. – Конечно, нет.

– Конечно, нет, – сухо повторяет он. – Потому что ты, Миллер, не позволяешь себе привязываться настолько, чтобы причинить боль, верно?

– Верно.

– Что ж, ради вас обоих, просто будьте осторожны, ладно?

Неделю назад он бы исключил меня из этого заявления. Он бы сказал мне быть осторожным ради Кая. Теперь он видит это так же ясно, как и я.

У меня могут быть такие же проблемы, как и у его питчера.

С командой в здании клуба, Максом с его отцом и моим отцом на тренерском совещании я брожу по лабиринту гостевой части Фенуэя, пока не нахожу тренировочный зал.

И когда я открываю дверь, мои плечи опускаются от облегчения, когда я вижу, что она пуста, за исключением единственного человека, которого я ищу.

–:Кеннеди, мне нужно с тобой поговорить.

Она раскладывает кассеты, помечая на каждой, для какого проигрывателя она предназначена, потому что, конечно, у всех у них свои предпочтения.

Она оглядывается через плечо, ее медный хвостик развевается. – Ты в порядке?

– Да.

Я лихорадочно расхаживаю по комнате. – Нет.

Одна бровь приподнимается, когда она поворачивается, скрестив руки на груди и откидываясь на массажный стол. Она одета в свою типичную форму поло "Warriors", черные штаны для йоги, фирменные кроссовки команды, а на лице без макияжа видны веснушки.

– Послушай, я знаю, что мы на самом деле не знаем друг друга, но мне не с кем поговорить об этом. А ты – единственная девушка в этом месте и…

– Миллер, ты хочешь быть друзьями?

Я замираю на месте.

– Вот как это работает? Ты просто так это говоришь?

Кеннеди хлопает меня по плечу. – Черт возьми, последние три года я провожу почти каждый день с кучей парней. У меня не так уж много подруг.

На моих губах появляется улыбка. – Я тоже.

– Так что… друзья?

Я запрыгиваю задницей на тренировочный стол. – Друзья. Теперь мне нужно тебе кое-что сказать.

–:Ты трахнула Эйса.

У меня отвисает челюсть, когда Кеннеди садится за стол напротив меня.

– Как же…

– О, пожалуйста. Этот парень разгуливает здесь сегодня, как будто его дерьмо сделано из золота. Очевидно, что между вами что-то произошло. Кроме того, он сохнет по тебе с тех пор, как ты приехала сюда.

– Э-э, не совсем. Он не был так уж взволнован, когда мы впервые встретились.

Она смеется, и в этом смехе нет ничего смешного. – Да, ну, я уверена, что он не был так уж взволнован тем, что захотел переспать с дочерью Монти, зная, насколько они близки, но мы все видим, как он смотрит на тебя.

Она проверяет свои ногти, как будто это самый обыденный разговор за все время. Мне это нравится. Я чувствую себя менее безумным из-за того, насколько недраматично она относится к этому. – Итак, в чем проблема?

В чем проблема?

– Я… я не знаю.

– Это было плохо? Тебе было мало?

Глаза Кеннеди расширяются, она наклоняется вперед, наконец-то проникнувшись. – О Боже, у Эйса микро-пенис?

– Нет! Поверь мне. Размер не был проблемой. Ты видела руки этого человека? Он очень… Пропорциональный.

– Черт. Я работаю с этими руками. Как ты сегодня ходишь?

– Понятия не имею.

–:Значит, тогда все было хорошо?

Я качаю головой. – Это было идеально.

Лицо Кеннеди смягчается. – Тебя смущает его волшебный гигантский пенис?

– Может быть? Но я не знаю, что меня смущает. Это непринужденно, и мы оба это знаем.

Она делает паузу, тщательно подбирая слова. – Ты хочешь, чтобы это было не просто так?

– Нет. Абсолютно нет. Моей идеей были правила. Через несколько недель меня ждет полноценная карьера, к которой я смогу вернуться.

Она пожимает плечами, как будто это самое простое решение. – Тогда веди себя непринужденно. Перестань слишком много думать. Эйс – большой мальчик, и ты ясно дала понять, что это для тебя значит. Веселись и наслаждайся потрясающе хорошим сексом, пока ты еще здесь, а когда придет время уходить, ты вернешься к своей жизни.

Вау. Как предельно просто. Это точный совет, который я бы дала себе, если бы мыслила здраво.

– Кроме того, мы не позволяем мужчинам мешать нашей любимой карьере, – продолжает она.

–:Ты права.

Я коротко и уверенно киваю. – Черт, мне следовало завести подругу много лет назад.

– Этот совет был простым. Прямо сейчас я бы отдала свою левую почку за удручающе хороший секс.

– Ну, у Кая действительно есть брат.

Она отрывисто смеется, падая обратно на массажный стол позади себя. – Даже не начинай.

– Исайя милый, и ты ему очень нравишься.

– Ему нравятся все. И, кроме того, это простой способ быть уволенным. Я чертовски уверена, что не собираюсь рисковать своей карьерой ради ночи с одним из игроков, и тем более с Исайей.

– Но ты можешь с ними дружить, верно? Ты просто не можешь с ними встречаться?

– Да. Случайные отношения между персоналом и игроками являются причиной увольнения, но несколько лет назад жену игрока наняли фотографом команды. Это было разрешено из-за того, насколько серьезными были их отношения.

– Считаюсь ли я сотрудником? Если люди узнают…

Кеннеди отмахивается от меня. – Поверь мне, Миллер, все уже знают

– Что?

Я недоверчиво смеюсь. – Как?

– Потому что он снова выглядит как прежний Туз, тот, у которого на лице была приклеена улыбка и который был просто счастлив и благодарен за то, что играет в бейсбол. Это версия, с которой я познакомилась в прошлом сезоне, до того, как он узнал о Максе и убедил себя, что проделывает дерьмовую работу, воспитывая его. Но я могу обещать тебе, что здесь нет ни одного человека, который не знал бы, почему он сегодня на седьмом небе от счастья.

Взглянув на часы, она спрыгивает со стола и продолжает обустраивать тренировочный зал. – Кроме того, ты дочь Монти. Ты можешь делать все, что, черт возьми, захочешь, и никто не попытается сказать иначе.

У меня в кармане звонит телефон.

Папочка бейсболист: Привет, ты здесь? Не мог бы ты зайти за Максом? Мне нужно собираться.

Соскальзывая со стола, я обхватываю Кеннеди сзади руками. – Спасибо, друг.

Она хихикает. – Не за что, друг.

Я нахожу Кая и Макса возле здания клуба для посетителей. Кай уже разделся до компрессионных шорт, готовый пойти растянуться, контактные линзы на месте, а растрепанные каштановые волосы откинуты назад пальцами, которые продолжают падать волнами.

Его улыбка расцветает первой, когда он замечает меня, идущую к ним по коридору, но когда Макс видит меня, выражение его лица меняется и становится таким же, как у его отца.

Мои легкие сжимаются от этого зрелища. Вот что меня смущает. Почему образ этих двоих заставляет мое сердце кричать МОЕ?

Я бегу трусцой по коридору, пригибаясь, когда подхожу ближе, и давая Максу пространство, чтобы он бросился в мои распростертые объятия.

– А, я тебя поймала!

Я притворяюсь, что борюсь с ним, щекочу его, чтобы услышать его смех, прежде чем беру его на руки. Я указываю на Кая. – Пожелай своему папе удачи.

– Папа!

Кай проводит рукой по голове сына, убирая его непослушные волосы в сторону, чтобы поцеловать в лоб. – Увидимся завтра, хорошо? Будь добр к Миллер сегодня вечером. Я люблю тебя.

Макс падает мне на плечо, и я наблюдаю, как Кай отслеживает это движение, на его губах мягкая улыбка, а глаза перебегают с него на меня. Затем он заправляет мои волосы за ухо, и я вижу, как он раздумывает о том, чтобы прикоснуться губами к моему лбу, как он это сделал со своим сыном.

Мы трое не могли бы выглядеть более как семья, стоя так близко, когда он прикасается ко мне вот так, с тоской. С любовью.

Я прочищаю горло и делаю шаг назад, чтобы испортить момент.

Мы всегда прикасались друг к другу. Это было легко, как будто между нами был другой язык, но теперь все по-другому. Кажется, что за всем стоит смысл, хотя на самом деле это не так.

Я показываю ему большой палец. – Удачи там.

ДА. Очень непринужденно. Отличная работа, Миллер.

– Ты только что показал мне большой палец?

Я делаю это снова, как будто это не самое отстойное, что я когда-либо делал. – Ага.

– Я был в буквальном смысле внутри тебя меньше суток назад, и ты показываешь мне большой палец вверх?

Я давлюсь слюной, когда на губах Кая появляется высокомерная ухмылка.

– Что ж, как я уже сказала, удачи сегодня вечером. Я надеюсь, у тебя будет какая-нибудь… подача с золотой звездой.

Он заливается смехом, столько яркой радости сквозит в его улыбке. Кеннеди была права. Сегодня он выглядит по-другому. Так легко. И так, так хорошо.

– Претендуешь на золотую звезду, да?

Я уверена, что при воспоминании о прошлой ночи в его глазах мелькает огонек. Точно так же я не смогла стереть понимающую улыбку со своего лица, когда те же самые воспоминания нахлынули на меня сегодня. – Спасибо за удачу, но мне она не нужна.

– Нет?

– На моей стороне суеверия.

– Я бы не стала на это полагаться.

– О, а я с удовольствием. Я знаю, какой вес это имеет. Как важно, чтобы из-за этого я хорошо подавал.

Я игриво закатываю глаза. – Ну, ты начинаешь в пятницу вечером в Fenway, так что я все равно пожелаю тебе удачи. Это важно, и такое случается всего несколько раз в твоей карьере, так что наслаждайся.

Он кивает. – Спасибо, Миллс. Я так и сделаю.

Мы оба медлим, не зная, как покончить с этим. Кажется, он хочет наклониться и поцеловать меня, но из-за моих правил он не может.

Поэтому вместо того, чтобы что-либо предпринять, я поворачиваюсь и несу Макса к выходу.

– Эй, Миллер? – он кричит, чтобы остановить меня.

– Да?

– Я обещаю, что не буду писать тебе смс, чтобы проверить, как Макс, между подачами, но если ты захочешь написать мне о том, как хорошо моя задница смотрится в бейсбольных штанах, я бы не злился из-за этого.