Текст книги "Очаровательная проказница"

Автор книги: Лиз Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Широкие плечи Мерсера поникли.

– Простите, Зоэ, – сказал он. – Робин негодяй. И не важно, как дошло до этого фарса, вы заслуживаете лучшего. Но, думаю, вы ошиблись в моих эмоциях.

– Сомневаюсь! – бросила она, сдерживая слезы. – Позволю себе сказать, отчасти вы рады видеть, что я получаю по заслугам, что я плохо кончила, как вы всегда ожидали.

– Зоэ, я никогда так не говорил.

– Вам не нужно было этого делать, – пронзительным голосом продолжала она. – Это всегда было понятно по вашему неодобрительному выражению лица, по твердому тону.

Сильнее обхватив себя руками, Зоэ отвернулась. Она не могла взглянуть на него. Боль и одиночество нахлынули на нее, лишая сил. Как она ненавидела свою слабость!

– Не говорите так. – К ее изумлению, Мерсер положил руку ей на щеку и повернул лицом к себе. – Посмотрите на меня, Зоэ, – сказал он. – Посмотрите. Вы понятия не имеете, о чем я думаю, поверьте.

Нежности она не могла вынести.

– Вы думаете, что я бездельница и кокетка! – крикнула она. Потом ее голос задрожал и стал тише: – Лучше бы вы в ту ночь в саду оставили меня с Брентом.

На его лице мелькнула мрачная тень.

– Что, теперь я должен извиняться зато, что спас вашу репутацию? И вы смогли подняться наверх и бросить ее моему брату?

– Если бы вы этого не сделали, – прошептала Зоэ, – только моя жизнь была бы погублена. Брент заслуживает того, чтобы остаться у разбитого корыта. А Робин – нет.

– Робин! – резко сказал Мерсер. – Почему всегда речь о Робине?

Отстранив его руку, она направилась к окну.

– Я не желаю это обсуждать.

– На этот раз, возможно, придется. – Он последовал за ней.

– Будьте добры, оставьте меня. Нет, подождите! Это ваша библиотека. Я уйду.

Мерсер поймал ее за плечо.

– Вы действительно хотите знать, что я думаю, Зоэ? – резко спросил он. – Прекрасно! Я думаю, что Робин лишь очередной из тех мужчин, к которым вы бросаетесь, считая, что не заслуживаете лучшего.

– Что вы имеете в виду? – огрызнулась она. – Говорите прямо.

– Я имею в виду, – повысил он голос, – что Робин развлекается в «Розе и короне», пока вы здесь скучаете и боретесь со мной.

– Борюсь?

– Да. И почему, Зоэ? Почему он – совершенство, а я – враг? Клянусь, порой мне хочется встряхнуть вас так, чтобы у вас зубы лязгнули!

Зоэ круто повернулась.

– И мне, Мерсер, иногда хочется пощечиной стряхнуть заносчивость с вашего красивого лица!

– Да? Ваш жених, которого вы так защищаете, сейчас утешается с какой-нибудь буфетчицей, а вы хотите дать пощечину мне?

– Я не нуждаюсь в вашей снисходительности и не вынесу ее. – Остатки жалости к себе растаяли, сменившись нарастающим желанием с кем-нибудь поссориться. – И если вы не хотите, чтобы я гостила в вашем доме, то скажите прямо. Я уеду, причем с удовольствием. Уверяю вас, я не имею никакого желания здесь находиться.

Мерсер поймал обе ее руки, взяв за запястья.

– Мир, Зоэ, – сказал он. – Я не говорил, что вам здесь не рады.

– Говорили! – отрезала она, повышая тон. – Часто и, конечно, немногословно, вы для этого слишком умны. Но вы не хотите видеть меня здесь. Признайте это. Он тихо выругался себе под нос.

– Видит Бог, – прошептал он, – вы всегда были необузданной кобылкой.

– Ах, теперь я еще и лошадь?! – возмутилась Зоэ, пытаясь высвободиться.

– Только в том смысле, что вам нужен муж, который может управлять вами. – Мерсер крепко держал ее, его пальцы сомкнулись вокруг ее запястий как стальные наручники. – Вам нужен человек, который сможет управлять вами, не пытаясь сокрушить ваш дух. А Робину явно нужна серьезная жена. Но в жизни мы не всегда получаем то, что нам нужно. Так что я желаю, Зоэ, чтобы вы и Робин получили, по крайней мере, то, что хотите. Но вы ведь не получаете?

Она отвела взгляд.

– Зоэ, скажите мне, – потребовал он. – Скажите мне правду.

Она больше не могла взглянуть в его серьезные глаза или на твердый квадратный подбородок и подавила рыдание, внутренне сдавшись.

– Ну, Зоэ? – настаивал Мерсер, когда она почти привалилась к нему. – Вы получаете то, что хотите? Вы хотите Робина?

– Я люблю Робина! – крикнула она. – Люблю достаточно, Мерсер, чтобы сделать то, что должна.

– Хорошо. – Он медленно отпустил ее запястья и отстранился. – Меня это убедило.

– Но вы не хотите, чтобы я выходила за него? – Зоэ вдруг вздрогнула.

– Да, вы ему не пара! – отрезал Мерсер. – И он вам не пара. Но это явно никого не интересует.

– Как вы смеете? – прошипела она, вскинув руку.

Она не хотела ударить его, по крайней мере, сознательно. Но Мерсер, очевидно, думал иначе. Едва слышно выругавшись, он перехватил ее руку и дернул к себе. Долго они стояли лицом к лицу, взгляды их схлестнулись, ноздри трепетали. Потом красивый рот Мерсера сокрушил ее губы.

Какой-то миг Зоэ сопротивлялась, но он, обхватив ее за талию, прижал к себе. Губы Мерсера решительно касались ее рта – торопливо, жадно. Он не спрашивал, но просто брал, как будто это его право.

Рядом с его сильным телом Зоэ захлестнули эмоции. Гнев и вожделение. Спрятанное тайное желание. Память о давнем поцелуе. Нарастающая жажда, круша волю, мчалась по ее жилам, словно живое существо.

«О Господи, – думала Зоэ, – это не может случиться».

Но это случилось, и было неизбежным. Склонившийся к ней Мерсер застонал. Тело Зоэ, словно по собственной воле, прильнуло к нему. Мерсер выпустил ее запястье, но она по-прежнему была его пленницей, неспособной отпрянуть, неспособной думать. Его теплая тяжелая рука уверенно лежала на ее пояснице, притягивая ближе.

– Зоэ.

Он промурлыкал ее имя, но все равно это прозвучало командой. Прикосновение его губ было чувственной, соблазнительной лаской, ничего подобного Зоэ прежде не испытывала. Густые каштановые волосы шелковым занавесом упали ему на лицо, когда Мерсер наклонился ниже, его язык начал поглаживать и уговаривать.

Зоэ смутно сознавала, что нужно остановить его, знала, что это неправильно, что она принадлежит другому и что Мерсер действительно потерял разум. Но ее сердце выбивало грозовую дробь, а желание взлетало к головокружительным высотам. Тихо всхлипнув, Зоэ капитулировала.

Издав гортанный звук, Мерсер проник языком ей в рот, ловко и властно.

Зоэ словно огнем опалило, каждый нерв отзывался на происходящее. Желание снова захлестнуло ее, еще более мощное. Господи, это отличалось от всего, что она когда-либо испытывала с Робином. Это была откровенная мужская чувственность, едва сдерживаемая мощь.

Устыдившаяся и все же неспособная отказать ему, Зоэ уступила его силе, его требованиям. Робко она заскользила языком по его языку. Мерсер, обхватив за ягодицы, приподнял ее. Зоэ отвечала на его ласки, упираясь животом в его набухшее мужское естество.

От того, что он рядом, ее воля и здравомыслие растаяли, как снег под солнцем. Неспособная думать, Зоэ обняла его за талию, потом сунула руку под сюртук, вдыхая древесный аромат мужского одеколона. Он окутывал ее чувственным жаром, затягивая все глубже. Мерсер настойчиво толкнул ее, и что-то ударило ее по икрам. Кушетка.

Позже Зоэ никак не могла понять, как оказалась на спине, под внушительным весом Мерсера. Но в тот миг совершенного безумия это казалось правильным, она не смела, это отрицать.

Мерсер вдвинул твердое бедро между ее ногами. Его вес должен бы сокрушить ее, но ничего подобного не произошло. Это не действия юнца. Не было в прикосновениях Мерсера никакой игривости. Только откровенная мужская уверенность в том, что она принадлежит ему, что он хочет ее. Его язык двигался неторопливо, одна рука обняла ее грудь.

В ответ Зоэ приподнималась под ним, ощущая давление его копья у слияния ее бедер. Со стоном он решительно потянул вниз лиф платья вместе с сорочкой. Почувствовав прохладу ночного воздуха, Зое отчетливо поняла, что грудь голая.

– Зоэ, – шептал Мерсер, касаясь губами ее щеки. – Зоэ!

Его губы скользили все ниже и ниже, зубы слегка прикусывали плоть, язык, пройдясь по ключице, оставил за собой жаркий след, распаляя желание. Потом его губы сомкнулись вокруг ее соска, и Зоэ вскрикнула, выгибаясь ему навстречу. Голова у нее кружилась от ощущений. Как это вынести, эти умелые длинные пальцы, настойчивый рот? Это требовательное давление между ее ног?

Господи! Вот о таких мужчинах ее должны были предупреждать. Не Робин. И даже не Брент. Этот мужчина был опасен! Зоэ сознавала это всем своим существом. И знала, что должна заполучить его, каким-то образом соединиться с ним, или она умрет от тоски и желания.

Снова Мерсер надавил на нее бедрами, вызывая неведомые ощущения, отзывавшиеся дрожью во всем теле. Она целовала его, запустив пальцы в мягкие густые волосы.

– Мерсер, – прошептала Зоэ, касаясь губами его рта. – Пожалуйста! Я хочу…

Он пленил ее губы поцелуем, и она почувствовала, как ползут вверх ее юбки. Его теплая рука заскользила по ее бедру. Его рот властвовал над ней, но ей этого было мало. И она радостно задрожала, когда его ловкие пальцы нашли завязку панталон.

Ей бы устыдиться, но… ей хотелось слиться с ним. Она жаждала его прикосновений, которые освободят запертое внутри ее существо.

И он это сделал. Один палец скользнул глубоко между ее бедер.

– А-а… – тихо вскрикнула Зоэ.

Ее дыхание превратилось в короткие сдавленные вздохи. Бедра выгибались навстречу его руке. С жадностью она гладила его твердые мускулистые ягодицы, теснее прижимая к себе.

Снова и снова Мерсер нажимал своим твердым копьем на ее бедра. Потом прошелся губами по груди, дразня сосок кончиком языка. Издав тихий сдавленный звук, он глубже проник между складками ее плоти теперь уже двумя пальцами. Зоэ извивалась под ним, и он шире раздвинул мускулистым бедром ее ноги. Посасывая ее грудь, он двинул палец глубже, дыхание его стало хриплым.

Зоэ вскрикнула, это был голос желания. Мерсер мягко утихомирил ее, поглаживая более ритмично. Комната вокруг нее исчезла, был только он. Только Мерсер. Только его легкое дыхание на ее груди. Только его тяжелое и требовательное тело над ней.

Он погладил ее снова… раз, другой… и мир Зоэ разлетелся вдребезги. Все вокруг превратилось в калейдоскоп сверкающих бликов. Она дрожала в руках Мерсера, взмывая к вершинам наслаждения. Это было почти невыносимое счастье. Ничего похожего она прежде не испытывала.

Когда Зоэ пришла в себя, все еще покачиваясь на волнах удовольствия, то увидела, что Мерсер, склонившись, легко касается лбом ее груди. Она ждала, что он заговорит или сделает хоть что-нибудь. Но что? Для девушки, которая знала о занятиях любовью больше, чем следовало, Зоэ внезапно почувствовала себя совершенно неосведомленной.

– Мерсер?.. – прошептала она.

Долгое время слышалось лишь его трудное дыхание.

– Скажите мне, Зоэ, – он сильнее сжал объятия, но официальный тон вернулся, – скажите, Робин может заставить вас пережить это?

– О, Мерсер, – шептала она. – Я… Я думаю, что о Робине больше речи нет.

– Только ответьте. – Приподняв голову, он смотрел на нее. В глазах его светилось что-то похожее на печаль. – Может он?

– Нет. – Она тряхнула головой. – Вы заставляете меня чувствовать…

Где-то хлопнула дверь. Зоэ в тревоге дернулась. Выругавшись, Мерсер сел, поднимая ее за собой.

– Мерсер…

– Оденьтесь, – хрипло сказал он и отвернулся. Тяжелые шаги приближались. Слуга? Ее отец?! Запаниковав, Зоэ торопливо поправляла лиф и одергивала юбки. Шаги двинулись дальше по коридору.

Она обмякла от облегчения.

Мерсер сидел на кушетке, спиной, к ней. Его широкие плечи окаменели под сюртуком. Упираясь локтями в колени, он уронил голову на руки.

– Мерсер? – Зоэ легко тронула его за руку. Он вздрогнул.

– Зоэ, – выговорил он, – пожалуйста, приведите себя в порядок и уходите.

– Мерсер, нет, мы должны…

– Пожалуйста, уходите! – рыкнул он. – Идите в свою комнату. Ложитесь спать. Ради Бога, уходите!

Она смущенно отпрянула.

– Извините. – Зоэ вдруг рассердилась. – Тогда что это? Вы просто хотели доказать свое мнение обо мне? Что я… я не лучше, чем кажусь?

Мерсер резко встал. И долго смотрел в темный двор, одну руку положив на талию, а другую – на затылок. Зоэ чувствовала, что он все еще охвачен эмоциями.

– Нам очень повезло, что Робин приехал поздно и не видел нас через это окно.

Зоэ отшатнулась. Он беспокоится о Робине?! Случившееся ничего для него не значит? Он довел ее до безумия… просто потому, что мог это сделать? Чтобы наказать?

Что же, если она хотела унизить себя, не говоря уже о ее будущем муже, она этого, безусловно, достигла.

Позор болью заливал Зоэ. С мучительным рыданием она подхватила юбки и выбежала из комнаты.

Глава 9 В которой леди Килдермор начинает плести интригу

– Сколько мы здесь, дорогой? – спросила Мерсера за завтраком мать. – Просто удивительно, как в провинции теряешь счет времени.

– В среду три недели.

И это были долгие три недели. Мерсер с тонкой кофейной чашкой в руке отвернулся от окна. Он отказался сесть и позавтракать, у него уже давно не было аппетита.

– Мы так мало тебя видели на прошлой неделе, – заметила леди Килдермор, ловко подцепив ломтик бекона. – Даже за обедом. Ты каждый день исчезаешь до глубокой темноты.

Он ничего на это не ответил. Вместо этого он снова смотрел в окно на конюшни и безукоризненно ухоженный партерный парк. Помня первый день Зоэ в Грейторпе, Мерсер больше не мог восхититься совершенной формой и симметрией парка. Ведь он едва не поцеловал ее там средь бела дня. И его тогдашняя слабость стала предвестником худшего. С трудом, сглотнув, он отставил чашку и уперся руками в подоконник.

Почти неделю стыд и желание боролись в его сердце. Он задавался вопросом, как долго продлится его самообладание, если Зоэ находится под его крышей. Он всегда на каком-то метафизическом уровне знал, что она для него как пламя. Что-то неуловимое и прекрасное, но этого нельзя касаться. Иначе он вспыхнет и превратится в пепел. И теперь это произошло.

– Дорогой?

Он повернулся, мать задумчиво помешивала кофе. Несмотря на внутреннее смятение, голос Мерсера был лишен эмоций:

– Мама, когда ты настаивала на этой поездке, я сказал, что вы меня нечасто будете видеть. У меня нет времени на званые обеды и развлечения.

– Да-да, я понимаю, – пробормотала она. – Но сэр Уильям приезжает сегодня к обеду и хочет обсудить осеннюю охоту. Будь добр, постарайся присутствовать.

На мгновение он задержал дыхание, желая провалиться в тартарары. Но он не мог вечно избегать Зоэ.

– Хорошо, – сурово согласился Мерсер.

– Прекрасно, – ответила мать. – А теперь скажи, как, по твоему мнению, Робин?

– Продолжает почти в том же духе. – Он ответил холодно, но внутренне насторожился. – Почему ты спрашиваешь?

– О, просто так. – Джонет положила ложечку. И это откровенная ложь, подумал Мерсер.

Его мать бровью не поведет без причины. Этим утром в ее личной гостиной, где графиня предпочитала завтракать, они были втроем: Мерсер, его мать и Чарлз Доналдсон, который спокойно разбирал почту. Отчим Мерсера, как обычно, уже уехал на верховую прогулку. Еще не было семи утра, и дом только просыпался.

Джонет по своей природе была общительна, но Мерсер знал, что утренние часы отводились для того, чтобы распланировать дневные дела и встретиться наедине с детьми. Сегодня очередь Мерсера быть вызванным в святая святых, поскольку, как он давно узнал, возраст, и положение не освобождают от взбучки или, что еще вероятнее, от допроса. Кроме того, его мать имела неприятную склонность знать то, что ей не следовало.

О, он с ней не поссорится. Даже мать не осмеливалась давить на него. Но есть вопросы, на которые он не будет отвечать даже себе. И он не мог смотреть брату в глаза, хотя нельзя сказать, что Робина это волновало бы. Что же касается Зоэ, то в тех редких случаях, когда их дорожки пересекались, она просто отводила взгляд и выходила из комнаты, как только он в нее входил.

Так что почти неделю Мерсер успешно избегал всех. Это было не слишком трудно. Обстановка в окружающих деревнях ухудшалась, и близилось время жатвы.

– Садитесь, садитесь оба. – Джонет нетерпеливо указала на кресла.

И они сели, составив странное трио: графиня, маркиз и дворецкий.

Джонет основательно намазывала маслом кусочек хлеба. Она, казалось, могла, есть сколько угодно и, выносив шестерых детей, не прибавила в весе, насколько мог видеть Мерсер.

– Какие новости от виконтессы де Шеро, дорогой? – невинно спросила она, опуская нож в баночку с джемом. – Есть что-нибудь?

– Только ее письма, – сказал Мерсер. – Все как обычно. Похоже, она поживает вполне хорошо.

Джонет посмотрела на Доналдсона.

– Чарли, твой сыщик все еще наблюдает за ней?

– Да, следует за ней по пятам, – ответил он низким голосом. – И прибыл очередной пакет от вашего Кембла.

– О Господи. – Мерсер медленно выдохнул. – Что на этот раз?

– Парюра [3]3
  Набор ювелирных украшений (гарнитур).


[Закрыть]с изумрудами и алмазами. – Доналдсон жалостно посмотрел на него. – И все ее части – это не простые безделушки.

– Сколько же это мне будет стоить? – пробормотал Мерсер.

– Как скажет ваш мистер Кембл, – ответил Доналдсон. – Мы зависим от его милосердия. Мы здесь, а она свободно разгуливает по Лондону.

– Спасибо, Чарли, – ответил Мерсер. – Все так. Но печально видеть, что человек должен платить за свои грехи.

На длинном лице Доналдсона появилось выражение жалости.

– Думайте об этом, парень, как об инвестиции в ваше будущее.

– В твою свободу, – поправила мать, ткнув ножом в сторону Мерсера. – И вспоминай об этом, мой мальчик, когда у тебя появляется соблазн укорить брата. Честно говоря, еще неизвестно, кто из вас создал большую проблему.

Доналдсон едва не фыркнул от смеха, быстро заменив его кашлем.

«Ох, вы и половины всего не знаете», – подумал Мерсер и немного мрачно сказал:

– Спасибо вам обоим за мудрые наставления.

– Пожалуйста. – Джонет доела тост и вытерла пальцы. – Чарли, передай Стюарту газету, которую я положила на диван.

– Газету? – спросил Мерсер.

– Да, она прибыла вчера пакетботом из Кале, – продолжала мать, – но я только просмотрела ее. Возьми ее в свой кабинет, мой мальчик, и разверни на двенадцатой странице. Если твой французский все еще на должном уровне, ты найдешь там кое-что крайне интересное.

Доналдсон передал ему свернутую газету.

– Какие новости из Франции могут меня заинтересовать? – глянул на нее Мерсер.

Мать холодно улыбнулась:

– Несчастный случай в семье графа де Шеро. Его дядя и два кузена пропали в море недалеко от берегов Алжира и, вероятно, погибли.

Мерсер тихо присвистнул и уставился в газету.

– О Господи! Старый герцог?

– Да, – ответила мать. – Я бы посмеялась, если бы не такая трагедия. Но Клер ведь может не считать это катастрофой?

Мерсер встретился глазами с матерью. Он прекрасно понимал, к чему она клонит.

– Если граф обнаружит, что она носит моего ребенка, ее мнение не будет иметь значения. Он обратится в суд и откажется от ребенка и от нее.

Его мать повела узким плечом.

– А если она не беременна? Мерсер задумчиво вздохнул.

– Не могу сказать, – ответил он. – Шеро не счастлив с женой.

Графиня снова улыбнулась.

– Но твоя Клер очень умна, мой дорогой, – пробормотала она. – Как я понимаю, ты сегодня возвращаешься в Фромли? И папа должен сопровождать тебя?

Лицо Мерсера вытянулось.

– Да, пастор умер, – сказал он, откладывая газету. – Папа собирается поговорить с младшим священником и выяснить, какие нужды у общины.

– В нашем современном мире, со всеми вообразимыми удобствами, так ли было трудно сделать прививку! Что он себе думал?

– Теперь он вообще не думает, – печально сказал Мерсер, задвигая кресло. – Чарли, ты положишь пакет от Кембла в сейф? – Он наклонился поцеловать мать. – Хорошего дня, мама.

– У меня все дни хорошие, – безмятежно ответила она. – Задержись, пожалуйста.

Доналдсон тоже поднялся. Джонет повернулась к нему.

– Чарли, – сказала она сладко, – мисс Армстронг следующая в моем списке.

С ужасным чувством Мерсер шагнул к окну и смотрел в него невидящим взглядом.

– Я должен идти, мама, – сказал он, когда дверь за дворецким закрылась. – Папа скоро будет готов ехать.

– Чепуха, – ласково ответила она. – Я бы услышала стук копыт. Ты же знаешь, какой у меня острый слух.

Мерсер обернулся и прислонился бедром к подоконнику.

– Хорошо, – пробормотал он. – Что ты хотела сказать мне такого, о чем нельзя говорить при Чарли?

Лицо матери смягчилось.

– Ничего, милый. Я просто хотела услышать, как поживают арендаторы. Миссис Фитч… она все также плоха?

– Так же плоха, как и в тот день, когда мы обсуждали это в последний раз, – ответил Мерсер. – Это ведь было вчера?

– В самом деле? – Мать начала расправлять складки платья.

– Мама, ты знаешь, что она уже несколько лет плоха, – продолжал Мерсер. – Я очень боюсь, что она не переживет оспу.

– У нее четверо детей! Что будет с ними?

– Трагедия, вероятно, – спокойно признал он. Несмотря на сочувствие матери семье Фитчей, после пятиминутной беседы Мерсер признал поражение. Мать задерживала его… но для чего? Она спрашивала о том, что уже знала: о видах на урожай, о ремонте крыш, о самых банальных мелочах. Потом она резко встала.

– А теперь иди, дорогой, – сказала она, потянувшись к сонетке. – Я знаю, что у тебя много дел.

Мерсер поклонился и вышел.

Зоэ была в классной комнате. Покачивая на колене своего сводного брата Каллума, она завтракала с Валерией, Арабеллой и остальными девочками, когда за ней пришел Доналдсон.

– К леди Килдермор? – повторила Зоэ. Доналдсон поклонился.

– Да, мисс. Когда вы позавтракаете, конечно.

– Спасибо, я закончила. – Отложив салфетку, Зоэ поднялась, придерживая на бедре мальчика. – Я спущусь вниз.

– Зоэ! – начала подлизываться Давиния. – Ты сказала, что пойдешь со мной и Вэл в деревню!

Поцеловав брата, Зоэ передала его няне и погладила Дав по голове.

– И я пойду, – пообещала она, пытаясь скрыть внезапную неловкость. – Но днем. Ты же знаешь, что вашей маме нельзя возражать.

Давиния надула губки, но ничего не сказала. Всех их по утрам вызывали пред очи Джонет. Теперь настала очередь Зоэ.

С бьющимся сердцем спустилась она на один этаж в свою спальню, чтобы привести в порядок волосы и лицо.

Перед завтраком она играла в лошадки с Каллумом, его подначила Фрея Амхерст, считавшая это отличной шуткой.

Счастливые крики Каллума всегда радовали Зоэ. В последнее время она большую часть дня проводила в детском крыле, казалось, это единственное место, где ее сердце могло обрести относительный покой. С детьми она могла быть собой. Они не жалели ее и не избегали. Они просто ее любили, особенно маленький Каллум.

По крайней мере, хоть кто-то ее любит. Робин начал проводить не только ночи, но и дни в деревенской таверне, приходя, домой лишь на обед и часто пьяным, хотя Зоэ питала надежду, что никто, кроме нее, этого не замечает. Словно чтобы компенсировать отсутствие Робина, его родители стали чрезмерно активными.

С ее собственными родными дела обстояли немногим лучше. Эви начала ворковать и приглаживать волосы Зоэ, чего не делала с тех пор, как падчерице исполнилось десять, у отца с каждым днем все сильнее вваливались глаза, а щека подергивалась всякий раз, когда он видел Робина. Плохой признак, из тех, над которым Робину надо задуматься.

Что касается Мерсера, то этот человек заставлял ее вздрагивать от гнева всякий раз, когда она его видела, что случалась редко. Засопев от досады, Зоэ наклонилась над туалетным столиком и уставилась на свое отражение в зеркале. Что в ней такого, что заставляет мужчин думать, будто она на все готова? О, она знала, что слишком кокетлива и даже несколько необузданна. Но не с Мерсером. За все годы, что знала его, она даже не подмигнула ему. Мучила его – да. Всегда сознавала его присутствие, поскольку Мерсер был из тех, кто, войдя в любую комнату, завладевает вниманием всех женщин.

Возможно, дело в этом. Возможно, Мерсер просто ревнует к брату? Она рассеянно взяла с фарфорового блюдечка пару жемчужных сережек и рассматривала их.

Нет, она думала, это не имеет смысла. Не к чему ревновать, не считая обаяния Робина. Но мужчины, насколько она знала, не завидуют обаянию и красоте. Богатство, сила, власть, могущество – за это мужчины могут убить, и всем этим Мерсер обладал в изобилии. Что касается красоты, то он чрезвычайно красив, хотя это не классическая красота Робина. Его красота суровая, почти дикая, она виднеется в его глазах, сквозит в гибком сильном теле, во властном прикосновении.

Не в силах смотреть в зеркало, Зоэ опустила взгляд на блюдце. Горячий румянец заливал лицо. Поскольку правда заключалась в том, что хотя Зоэ ни разу не подмигнула Мерсеру, она редко переставала о нем думать. И годы назад был один случай…

Ее руки дрогнули, Зоэ сняла сережку и бросила в блюдце. Ну почему жизнь такая запутанная? В Лондоне все казалось простым и понятным. Там, к счастью или к несчастью, она понимала, кто она и что люди о ней думают.

Здесь, в Грейторпе, она едва узнавала себя. Считалось, что она невеста Робина. Вместо этого она неприлично повела себя с его братом… позволила ему такое, что даже сейчас заливалась краской от стыда и замешательства, такое, от чего ночами без сна лихорадочно металась в постели, то, что никогда не делала… и даже не думала делать с Робином. Она помнила все роскошные мгновения до мельчайших подробностей.

С каждым днем Зоэ все больше чувствовала вину и сильнее боялась предстоящего брака. Все яснее она понимала ого ошибочность, и страх становился тошнотворным. Но она не могла найти выход.

И теперь ее вызывают в гостиную Джонет…

Выйдя из гостиной матери, Мерсер быстрым шагом направился в свой кабинет. У него было такое чувство, будто он сбежал с допроса, хотя мать почти ни о чем не спрашивала. Он и предположить не мог, что дела пойдут хуже. Свернув в узкий коридор, он увидел ее. Зоэ бежала по восточной лестнице, мягко собранные черные кудри падали на шею и задевали щеки.

Мерсер резко остановился, внутри у него все перевернулось, как у неопытного подростка. Но она мыслями была, очевидно, в другом месте. – Зоэ, – мягко сказал он. Она резко вскинула голову и едва не налетела на него.

– Зоэ, – повторил он, на этот раз хрипло. – Нам нужно поговорить…

– Нет… – У нее прервался голос. – Не нужно!

Она метнулась влево, потом вправо, чтобы проскочить мимо него, но он твердо взял ее за плечи.

– Не трогайте меня! – Зоэ повела плечами, будто пытаясь стряхнуть его руки. – Не трогайте. Я не могу думать здраво, Мерсер, когда ваши руки касаются меня.

Но он шел рядом, все еще придерживая ее.

– Зоэ, посмотрите на меня, – потребовал он.

– Зачем? – огрызнулась она. Зачем?

Хороший вопрос, черт побери.

– Затем, что мне нужно знать… просто знать, что вы в порядке.

– А какая альтернатива? – язвительно поинтересовалась она. – Что я в прострации от горя? Злюсь, что меня использовали, а потом оттолкнули? Как будто это моя вина!..

Мерсер понурился и медленно выдохнул.

– Зоэ, вы… вы невеста моего брата.

– И вы думаете, я это забыла? – прошептала она. – Вы думаете, что я не стыжусь себя? Независимо от того, как он меня обидел, Робин не заслуживает того, что я позволила вам сделать.

– Он обидел вас? – спросил Мерсер. – Зоэ, посмотрите на меня!

Она пронзила его взглядом.

– Вы продолжаете разговаривать со мной так, будто я ваша и вы можете мной командовать. Меня это крайне утомляет.

– Вы не моя, – сказал он. Никогда он так остро не чувствовал правоту своих слов.

– Да, к нашей взаимной радости, – пробормотала Зоэ. Но иногда, Мерсер, у меня возникает чувство, что вы командуете мной всю мою жизнь.

Против своей воли он сильнее сжал ее.

– А мне иногда кажется, что вы досаждаете мне всю мою жизнь.

– И это моя вина? – тихо воскликнула она. – Что я вам сделала?

«Ты свела меня с ума», – хотелось ему сказать.

Ее глаза сверкали огнем, и внезапно ему захотелось снова пленить ее рот, проникнуть в него языком, взять то, чего он отчаянно хотел, утолить желание, которое долгие годы скрывал от самого себя, и к черту последствия.

И он имел власть сделать это. Он всегда получал то, что хотел. Но это была Зоэ, и она, как всегда, необузданна и опасна. Кроме того, сегодня у него нет никакого оправдания: ни забота, ни гнев, ни бутылка вина, выпитая в тот ужасный вечер… как будто есть оправдание тому, что он сделал. Зоэ просто была. И да, она сводила его с ума, как всегда.

Он позволил себе пройтись по ней жадным взглядом. И детстве волосы Зоэ были светлее, теперь они почти черные. И ее глаза… он никогда не мог четко сказать, какого они цвета. Глаза Зоэ были столь же переменчивы, как ее настроение. Но она была красива, пронзительно красива.

– Видит Бог, вы мучение, – прошептал он. – И возможно, сами того не знаете.

– Что за чепуха?! – Она попыталась проскочить мимо него. – Уйдите с дороги!

Мерсер крепко держал ее.

– Зоэ, – хрипло произнес он, – я хотел сказать вам… сегодня вечером я буду на обеде.

Она, округлив глаза, замерла.

– Да? – выговорила она. – Это ваш дом. Ради Бога, Мерсер, не принимайте меня за слабонервную трусиху, которая упадет в обморок при вашем величественном появлении. Да, я сержусь на нас обоих. Но вы не сломали меня и не склонили. Я несу ответственность за свои грехи и предлагаю вам сделать то же самое. Приберегите слова «досади» и «мучение» для вашей хорошенькой виконтессы. Они вам очень понадобятся.

Мысль о Клер вернула Мерсера к реальности. Ущерб, который виконтесса могла нанести Зоэ и, возможно, его ребенку, все еще грозовой тенью висел над ним. Действительно, пока он не имеет способа справиться со своей бывшей любовницей, пока не знает правду, ему нечего предложить Зоэ.

Но кого он обманывает? У него нет ничего, что хочет Зоэ. И она теперь помолвлена. Слишком поздно.

Мерсер опустил руки, позволяя ей уйти.

– Извините, – натянуто сказал он. – Я явно переоценил неприятности, какие, может быть, вам доставил.

– Вот именно, – вскинула нос Зоэ.

Глянув на него через плечо, Зоэ подхватила юбки и проскочила вперед, словно мимо кучи навоза на улице. И она так же полыхала румянцем и яростью, как он чувствовал себя иссушенным и пустым.

Меньше чем через десять минут после вызова Зоэ вошла в гостиную Джонет, дрожа и кипя от негодования, которое укрепило ее решимость. Лакеи убрали со стола, на нем теперь остался только поднос с кофе.

Заставив себя успокоиться, Зоэ огляделась. С Мерсером она справилась довольно хорошо, теперь нужно справиться с его матерью. Гостиная графини была большой, на высоком голубом потолке красовались белые этрусские медальоны, а стены были затянуты мерцающим светло-голубым щелком. В комнате стояли кресла, диван, письменный стол и большой стол красного дерева, за которым сидела графиня.

– Зоэ, дорогая моя! – оживленно воскликнула Джонет. – Садись, девочка. Выпьешь кофе?

– Да, спасибо, мэм, – присела в реверансе Зоэ. Хотя она давно знала Джонет, она помнила, что эта женщина станет ее свекровью.