Текст книги "Очаровательная проказница"

Автор книги: Лиз Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Хорошо. – Мать со слабым звоном положила ложку на блюдце. – Но, боюсь, она доставит еще много проблем. Твоего внимания и денег будет недостаточно, чтобы успокоить ее. Клер захочет большего.

Мерсер мрачно улыбнулся.

– Насколько я слышал, во Франции развод объявлен вне закона, – ответил он. – И она, конечно, не получит его здесь.

Мать взглянула на него, вскинув брови.

– Ты женился бы на ней, если бы мог?

Он чуть заколебался и немного отодвинулся от стола, словно для того, чтобы выиграть время.

– Я этого не хочу, – ответил он. – Но сделал бы я это? Полагаю, да. Чтобы дать моему ребенку имя, чтобы он не страдал, как Зоэ. Да, я женился бы на ней.

На лице Джонет промелькнуло потрясение.

– Тогда я рада, что ты не можешь этого сделать, – призналась она. – Однако общество восприняло бы это несколько иначе, возможно, из-за ситуации Зоэ. Хоть я и не люблю Клер, она благородного происхождения. И ты не демонстрировал ее всему свету. Ты был осторожен.

Мерсер с отвращением пробурчал.

– От этого мало пользы, учитывая ее откровенные намеки.

– Я понимаю. Но думаю, Клер воображает, что это воссоединит вас.

– Я порвал с ней, – повторил он более резко, – и этого ничто не изменит. Если появится ребенок, я дам ей финансовые стимулы оставить его со мной и вернуться к мужу. В любом случае я прослежу, чтобы ребенка растили должным образом.

– А-а, ты хочешь подкупить ее. – Изящные плечи Джонет поникли. – Должка сказать, это слабая альтернатива, но, вероятно, лучшая. Я не могу представить виконтессу в роли матери.

– Мама, прости, если моя личная жизнь стала для тебя разочарованием, – натянуто произнес он. – Но будь, уверена, я справлюсь с Клер.

Джонет расслабилась в кресле с легким подобием улыбки.

– Знаю, – пробормотала она. – Я больше не буду говорить об этом. Ты моя опора, Стюарт, хотя эта обязанность легла на тебя слишком рано и самым ужасным образом. Наверное, я предъявляла к тебе слишком высокие требования. И порой возлагала на тебя больше, чем следовало.

– Но в последние годы у тебя есть папа, – спокойно возразил он.

– И я каждый день благодарю за него Бога, – ответила мать. – Но ты – лорд Мерсер, как я – леди Килдермор. Я очень нуждаюсь в твоей помощи, чтобы объединить наше семейство. Мы больше чем семья, Стюарт, мы клан, со всеми последствиями, которые подразумевает этот термин.

– Что, теперь я должен надеть килт, играть на волынке и распевать шотландские песни? – мрачно глянул на нее Мерсер. – Что ты имеешь в виду, мама?

– Что Зоэ Армстронг является членом нашего клана, – сказала Джонет. – Мы всегда так к ней относились. И теперь мы все должны собраться вокруг нее, несмотря на личное отношение к этому браку.

– Я первый объяснил Робину его обязанности, – сурово произнес Мерсер. – Но ты уверена, мама, что она подходящая жена для Робина?

– А почему бы и нет?

Он пожал плечами и отвел глаза.

– Я надеялся, что Робин выберет кого-нибудь посерьезнее. Зоэ всегда была беспечной, флиртовала и очаровывала всех мужчин вокруг, от чистильщика обуви до епископа, – никто не мог сопротивляться ей.

– А ты можешь ей сопротивляться? – спросила Джонет – Возможно, в этом весь вопрос?

Медленно повернув голову, Мерсер уставился на мать.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Робин всегда был товарищем Зоэ в проказах – это правда, – сказала Джонет. – Но ты, именно ты первым заботился о ее благополучии. Ты спасал ее. Робин иногда тоже, в зависимости оттого, во что он ее втравил.

Мерсеру не нравился такой поворот беседы.

– Мы с Зоэ по возрасту не годились в приятели. – Он чопорно поднялся. – Я относился к ней как к Робину, как к младшей сестре.

– Вот как?

– Да, но теперь они угодили в переделку, из которой никто из нас не может их спасти.

– Да, вероятно, – ответила мать.

Мерсер шагнул к открытому окну и уперся кулаками в ограду французского балкона.

– Я вижу Зоэ такой, какая она есть, – продолжил он, глядя в парк.

– Какая она сейчас, – поправила мать. – Я совсем не уверена, что ты понимаешь, какой она может быть в браке по любви.

– И какой же? – Он повернулся к матери. – Наверное, не понимаю. А что касается Робина, разве они… не слишком похожи?

– Возможно. Однако теперь они оба должны повзрослеть.

– Но…

Мать, оборвав его движением руки, поднялась.

– Я знаю, о чем ты говоришь, мой дорогой, – мягко сказала она. – Да, Зоэ производит впечатление жизнерадостной и беспечной пустышки, но есть в ней и серьезность. Это было гораздо заметнее, когда она была маленькой девочкой. И, отвечая на твой вопрос, да, я всегда считала, что Зоэ стала бы замечательной женой одному из моих сыновей.

– Ты… тебя не смущает ее происхождение?

– Не больше, чем твое, – сухо улыбнулась Джонет. – В конце концов, ты лишь наполовину англичанин. Но было бы несправедливо винить в этом тебя.

– Право же, мама! Я не это имел в виду.

– Я это знаю, мой мальчик. – Усмехнувшись, она подошла к сыну. – Да, Зоэ внебрачный ребенок, дочь оперной танцовщицы, француженки, итальянки, или кто она там была. Для меня это мало значит. Зоэ и Робин шотландцы до мозга костей, и никакая чужая, никакая незаконная кровь не смоет шотландскую силу и страсть. В тебе она тоже есть, Стюарт, хотя, правду сказать, ты унаследовал больше английской крови и сдержанности своего отца. Однако и в тебе есть скрытая страсть.

Рассмеявшись, Мерсер отошел от окна.

– В этом ты права, мама, – согласился он, взяв ее руки и свои. – Хотя я изо всех сил стараюсь ее подавить. Да, мы клан, и сильный. Зоэ его часть, и я исполню свой долг по отношению к ней. Мы все это сделаем. Включая Робина, я об этом позабочусь.

Джонет поцеловала его в щеку.

– Я никогда не сомневалась в этом, мой дорогой, – пробормотала она. – Ты всегда беспощадно надежен.

Лорд Роберт выбрал окольный маршрут к прибрежным владениям Рэннока в Ричмонде. Вместо того чтобы пересечь Темзу, как велела мать, он поехал через парки и углубился в Вестминстер, петляя по узким переулкам к конюшне, где обычно нанимал лошадей.

На Рочестер-стрит окна небольшого дома Марии были уже распахнуты в утренний воздух. Мэг, горничная, которая его недолюбливала, мела порог. Завидев его, она скованно поклонилась и распахнула дверь.

В прихожей она присела в реверансе.

– Доброе утро, милорд, – сказала она с откровенным презрением во взгляде. – Хозяйка пошла в школу для бедных. Будете ждать?

Хотя Робин держал в руках шляпу, Мэг не сделала никакого движения, чтобы ее взять.

– Да, – наконец ответил он. – В гостиной, с вашего позволения.

– Чай? – Слово вылетело словно пуля.

– Спасибо, нет.

Мэг снова сделала реверанс и удалилась. Робин прошел в гостиную и остановился перед открытыми окнами. Летний ветерок, доносивший крики игравших детей, шевелил его волосы и, вздымая, бросал на плечи тонкие занавески цвета слоновой кости. Судя по звукам, дети играли в крокет. Он с сожалением улыбнулся своим воспоминаниям, вызванным детским гвалтом. Как жаль, что сегодня он отправился отнюдь не на подобное развлечение.

Обернувшись, Робин оглядел скромную комнату, где провел много вечеров во время ухаживания за миссис Уилфред. Потребовался целый месяц уговоров на этом потрепанном диване, чтобы проложить путь в ее постель. Столько времени он понапрасну ни с одной женщиной не тратил.

Ее слуги, конечно, с тех пор мрачно поглядывали на него. И Мария… гм, ее это тоже смущало. То, что она впустила его в свою постель, было печальным свидетельством ее любви к нему, предполагал Робин. На его взгляд, этого достаточно для содержания любовницы на должном уровне: лучшая обстановка, лучший адрес и слуги, которые не смеют бросать неодобрительные взгляды на источник их благополучия. Но у Марии ничего этого не было.

Он услышал ее легкие быстрые шаги. Внутри у него все сжалось, шаги приближались, он, наконец, заметил мелькнувшие за углом синие юбки. Это конец. Он в ловушке, в смертельной западне.

– Робин! – воскликнула она, войдя в комнату со шляпой в руках. – Так рано. Что случилось?

– Мария… – Он не обнял ее, не закружил по комнате, как обычно делал. – Доброе утро.

– Я только отнесла детям корзину пирогов со смородиной и… – Увидев его бледное лицо, она запнулась. – Робин… что? Что случилось?

С трудом, передвигая налившиеся свинцом ноги, он вышел на середину комнаты. Потрепанный ковер казался лужей клея под его сапогами.

– Мария, мне нужно тебе кое-что сказать. Я… я хотел, чтобы ты услышала это от меня.

– О Господи… – Ленты скользнули сквозь пальцы Марии, шляпка упала. – Робин, твоя мама?.. Девочки?..

– С ними все в порядке, спасибо. – Робин набрал в легкие воздуха, задаваясь вопросом, не вывернет ли его на ковер. – Я женюсь, Мария, – наконец выговорил он. – Я хотел, чтобы ты первая об этом узнала.

Она долго стояла молча и смотрела на него так, словно он говорил на другом языке. Казалось, это на самом деле так. Слова, которые произносил Робин, были для него чужими, неправильными.

– Женишься, – эхом отозвалась Мария и улыбнулась дрожащей улыбкой. – Я… что ж… да, я понимаю. Тогда желаю вам удачи, милорд.

Он наклонился и поднял ее шляпку. Простое соломенное творение с широкой синей лентой не соответствовало его собственному дорогому цилиндру. Робин не мог поднять глаза, чувствуя незнакомую резь от слез.

– Мария, – прошептал он, – я так сожалею.

– О чем вы сожалеете, милорд? – Ее голос был неестественно пронзителен, но слова спокойны. – Я с самого начала понимала, что вы когда-то женитесь. Я знала, что ваше внимание ко мне было не… не…

Он поднял взгляд.

– Неблагородным, Мария? Ты это имеешь в виду?

– Нет, именно вы имели это в виду, – ответила она с некоторой горечью. – Вы снова и снова уговаривали меня стать вашей любовницей. Мужчина не совращает женщину, на которой собирается…

– Мария! – мягко перебил он. – Мария, не говори так.

– Да. – Слово с дрожью слетело с ее губ. – Да, я не буду так говорить. «Совращает» – уродливое слово, правда? И мне винить некого, кроме себя. Я ложилась с вами в постель по собственной воле.

Это великодушная интерпретация того, что случилось, подумал Робин. И говорить нечего, он использовал все оружие из своего обширного арсенала обаяния, чтобы получить от нее то, что хотел. Будь на его месте человек лучше его, он сожалел бы об этом. Но Робин этого не делал, не мог. Полгода он спал с ней в свое удовольствие и наслаждался каждой минутой. Теперь, столкнувшись с перспективой потерять Марию, он впал в отчаяние. Одурманенный, захваченный незнакомыми эмоциями, Робин совсем забыл клятву, данную брату.

Мария все еще рассматривала узор на ковре. Плечи расправлены, но Робин знал, что ее едва не трясет от горя. Нужно что-то сделать.

Он хрипло прочистил горло.

– Свадьба состоится не раньше осени. Я должен провести несколько недель в Суссексе со всем семейством. Но я вернусь в Лондон, Мария, как только смогу, клянусь.

Она вдруг вскинула голову и пронзила его взглядом.

– Да? И какое это имеет отношение ко мне?

Робин подошел еще на шаг.

– Мария, любимая, это не так долго, – умолял он.

– Простите, что? – Ее голос больше не колебался.

– Я… я только сказал, – продолжал Робин, – ну… гм… когда я вернусь… возможно, мы могли бы… Ты и я…

– Высокомерный негодяй! – перебила Мария. – Как ты смеешь?! – Не спуская глаз с Робина, она схватила со столика медный подсвечник и ринулась к нему.

– Мария! Подожди!

– Подождать? – воскликнула она, размахивая подсвечником. – Я тебе покажу «подожди»! Ты смеешь предлагать мне спать с мужем другой женщины?

– Нет, я только думал… – Округлив глаза, Робин подыскивал объяснение.

– Что я шлюха? – кричала Мария. – Что я пойду на прелюбодеяние?

– Нет-нет! Но если я только мог бы видеть тебя…

– Нет, увидишь это! – прошипела она. И уравновешенная, добросердечная Мария швырнула ему в голову подсвечник.

– Мария, подожди! – Выронив обе шляпы, Робин увернулся. Подсвечник звякнул о дубовую каминную полку.

– Вон! – крикнула она. – Вон из моего дома, Роберт Роуленд! И не смей больше появляться у меня на пороге! Ты меня слышишь?

– Но, Мария… Мы же любим друг друга, ведь любим?

– Нет, ты меня никогда не любил! – Ее лицо было искажено гневом. – О, я знала, Робин, знала, что дочь сельского священника недостаточно хороша для тебя. Я понимала, что, в конечном счете, тебя потеряю. Но я никогда не думала, что ты считаешь меня обычной проституткой.

– Нет, милая, нет! – Робин двинулся к ней. Мария отступила в холл.

– Не подходи! – крикнула она, выхватив из подставки длинный черный зонт. – Не прикасайся ко мне, даже не говори со мной. Убирайся!

Теперь она почти рыдала, слезы гнева катились по ее лицу. Робин был не в состоянии думать здраво.

– Мария, она моя родственница, – забормотал он. – Если она не выйдет замуж, отец сошлет ее в провинцию. И… ты не знаешь Зоэ. Она похожа на хрупкий цветок, Мария. Не могу представить, что ее сошлют в Шотландию. Она там умрет. Видит Бог, я не хочу этой женитьбы, но я должен это сделать. Разве ты не понимаешь, как мне это тяжело?

– Как это тяжело тебе? – Мария прижалась к противоположной стене.

– Мария… – Он печально распахнул руки. – Я… я люблю тебя.

Вот оно… наконец. Эта волшебная фраза обеспечивала превращение любой женщины в мягкий пудинг. И, что еще страшнее для Робина, она очень походила на правду. Да, это была ужасная правда.

Но пудинга Робину не досталось. Вместо этого гнев на лице Марии сменился насмешкой.

– Бедный мальчик! – Она оторвалась от стены, прямая как столб, и с силой сунула зонтик на место. Было понятно, что она с радостью воткнула бы его в другое место. – Как жаль, что ты не разобрался в своих чувствах до того, как скомпрометировал ее. Ты мог бы избавиться от этой беды.

У Робина сдавило грудь. Боже милостивый, он позволил себе влюбиться в эту женщину… и теперь он ее теряет!

– Мария, ты… ты не могла об этом слышать.

– Мне не нужно это слышать! – отрезала она. – Я знаю. Вы всего лишь милый и обаятельный повеса, лорд Роберт Роуленд, и все это знают. – Она прошла по узкому холлу и резко распахнула дверь. – А теперь вон из моего дома! Убирайтесь! Может быть, Господь явит мне свою милость, и я до конца дней своих вас не увижу.

– Мария… – Робин понурил голову, чувствуя подступившие слезы. – Мария, ты действительно этого хочешь?

– Да, – сурово сказала она, – я действительно этого хочу.

– Я не верю тебе, – запротестовал он. – Мария, я люблю тебя. Клянусь. Я все бы для тебя сделал. Пожалуйста, не отвергай меня.

– Но я не люблю тебя, Робин. – Жалость промелькнула на ее лице. – И ты меня не любишь. Но если ты меня любил… если когда-нибудь испытывал ко мне что-то… хоть отдаленно похожее на нежность, обещай, что я больше никогда тебя не увижу и не услышу о тебе. Это единственное, что ты можешь для меня сделать. Обещай мне.

– Ты меня никогда не простишь? – тихо сказал он.

– Нет, – ответила Мария. – Я тебя никогда не прощу. И никогда не прощу себе, Робин, того, во что я позволила тебе меня превратить.

Забыв шляпу, Робин переступил через порог.

– Тогда я обещаю, Мария, – сказал он. – Честью клянусь.

– Честью? – тихим эхом отозвалась она. – Подумать только! Интересно, чего она стоит?! Дверь гулко захлопнулась за ним.

Глава 6 В которой леди Хокстон дает мудрый совет

Старая пословица «Беда не приходит одна» как никогда лучше соответствовала тому, что происходило в следующую неделю в Стрэт-Хаусе. Зоэ Армстронг два дня пролежала в постели, заливаясь слезами. С ней нянчились ее служанка Труди, три горничные и дворецкий Маклауд.

На третий день ее сводную сестру Валерию освободили от уроков, чтобы она развлекала Зоэ, на четвертый начали приносить подносы с любимыми блюдами. На пятый день служанка начала готовить микстуры и припарки, и к концу недели ей прислуживала уже половина слуг.

Ее избалованность в значительной степени была следствием ошибок ее отца. Когда Зоэ было лет восемь, ее гувернантка позволила себе отвратительное высказывание, и лорд Рэннок понял, хотя и с опозданием, что для благополучия ребенка нужно несколько больше, чем слуги, которых можно нанять за деньги. Нужно самому поселиться дома и щелкать хлыстом над головами слуг, а в последнем никто с Рэнноком не сравнится.

Мисс Смит была мгновенно уволена без рекомендаций, ее пожитки вслед за ней выкинули на улицу. Всей домашней прислуге откровенно дали понять, что счастье мисс Зоэ – залог их благополучия. Позднее жена не раз напоминала Рэнноку, что такое потакание принесло мало счастья. Но когда дело касалось тех, кого он любил, Рэннок не знал полумер.

Справедливости ради стоит сказать, что мисс Зоэ этим не злоупотребляла. Она едва сознавала власть, которой обладала, и искренне любила всех. Коридорный считал ее «добропорядочной девочкой», второй лакей утверждал, что она «никогда не заносилась», а Маклауд просто думал, что она солнце их вселенной. Действительно, как часто замечала ее мачеха, у Зоэ было чуткое сердце. Она была добра к своей сестре и маленькому брату и даже терпела выходки среднего, который имел дурную привычку совать ей в карманы червяков. Но все это не отрицало факта, что Зоэ становилась все более своевольной.

Когда на седьмой день Зоэ послала в Лондон за подругой леди Хокстон, чтобы та составила ей компанию, даже у мачехи иссякло терпение.

– Конечно, ты должна была послать за мной! – Леди Хокстон, влетев в спальню, обняла Зоэ. – Для чего же тогда друзья? И что Эванджелина могла сказать такого, чтобы довести тебя до слез?

Чуть выпрямившись в кровати, Зоэ драматически засопела.

– Что я ужасно эгоистична, что сюда от Марилебона почти час езды, что сейчас ужасно жарко, что у тебя муж и трое детей, которые нуждаются в тебе гораздо больше, чем я, – ответила она, прижав к носу платок. – Во всяком случае, я думаю, что она именно это сказала, на самом деле я не прислушивалась. И, кроме того, Фе, я не могу понять, почему никто вокруг не может хоть раз подумать обо мне!

Подвинув к кровати кресло, Федра быстро взглянула на двух горничных, помогавших Труди укладывать вещи.

– Агнес отвела Присс в Риджентс-парк, а Тристан остался с близнецами, – сказала она, взяв Зоэ за руку. – И я рада побыть с тобой! Умоляю, объясни, что привело тебя в такое состояние, и почему упаковывают столько вещей, словно экспедицию в Пенджаб снаряжают?

– Нет, это экспедиция в Суссекс, – прерывисто вздохнув, всхлипнула Зоэ. – И даже еще хуже! Я выхожу за-а-му-уж!

Леди Хокстон искоса взглянула на горничных.

– Боже милостивый! – Она наклонилась ближе. – За лорда Роберта Роуленда?

– Д-да-а! – зарыдала Зоэ. – Откуда ты знаешь? Леди Хокстон сочувственно улыбнулась.

– О, Зоэ, дорогая моя, разве я не предупреждала тебя недавно, что до этого может дойти? – тихо сказала она. – А теперь отошли горничных и вели подать чай.

Зоэ, засопев, кивнула. Горничные вышли, осталась только Труди. Она прислуживала Зоэ с тех пор, когда та еще была маленькой, и знала о своей любимице больше, чем Зоэ – о самой себе.

Федра чуть раздраженно откинулась на спинку кресла. Зоэ натянула одеяло до подбородка.

– Пожалуйста, хоть ты не ругай меня! – жалобно сказала Зоэ.

– Не буду, поскольку от этого никакой пользы, – ответила Федра. – Но ты должна рассказать мне все и без уверток.

Зоэ так и сделала. Она быстро призналась во всем тихим патетическим голосом, пока Федра наливала чай, а Труди посматривала на них со снисходительным неодобрением.

– Ох, Зоэ! – Федра отставила чашку. – Бедная девочки! Как жаль.

– А тут еще любовница лорда Мерсера. Уж она бы помалкивала! – жаловалась Зоэ. – Злобная кошка!

– Тристан говорит, что виконтесса увлекается азартными играми, – задумчиво пробормотала Федра. – Не могу придумать никакого выхода, кроме бегства в Америку или…

– В Америку? – Зоэ в ужасе отпрянула. – Господи, ты видела, что они носят?!

– Для меня это не имело бы значения, – сказала Федра, – но ты… да, тебе лучше выйти замуж за лорда Роберта. Он не слишком возражает?

– Говорит, что нет. – Зоэ пригорюнилась. – Он смирился с этим и довольно весел. Он даже опустился на одно колено! Но что, если я украла у него шанс на настоящее счастье?

– Ты была с ним по доброй воле, полураздетая и полная желания, – спокойно ответила Федра. – Для некоторых мужчин это настоящее счастье.

Зоэ всплеснула руками.

– Федра, как ты можешь быть такой циничной? Робин потерял шанс жениться по любви… и все по моей вине!

– Будь он влюблен в другую, Зоэ, он не занимался бы любовью с тобой, – повела плечом Федра. – Отправляйся в Грейторп и не падай духом. В самом деле, разве у тебя есть реальный выбор? За исключением того, чтобы продолжать делать несчастной себя и всех, кто тебя любит?

– О Господи! – Зоэ откинулась на груду розовых атласных подушек. – Когда ты так говоришь, я… я действительно кажусь себе… несколько инфантильной. – Повернувшись, она выглянула из-за столбика красного дерева, поддерживающего балдахин кровати. – Тру, ты считаешь меня ребячливой?

– Можно и так сказать, мисс, – ответила Труди, наклонившись к сундуку. – Когда вам было восемь, казалось, что вам двадцать, а теперь порой, кажется, что вам восемь.

– О Господи! – Зоэ в отчаянии уставилась в лепной потолок. – Так мне предстоит стать леди Роуленд?

– Да, – хором ответили Труди и Федра.

Зоэ прикрылась розовой атласной подушкой.

– Вам всегда нужно быть такими честными? Поднявшись, Федра отбросила с ее лица подушку.

– Зоэ, мне жаль, что ты не можешь выйти замуж по любви, – сказала она, погладив ее по щеке. – А пока поезжай в Суссекс и постарайся быть счастливой.

У Зоэ вырвался дрожащий вздох.

– Мне только жаль, что мы не едем в Элмвуд. – Она рассеянно комкала одеяло. – Но этот Грейторп… одно из самых больших и помпезных владений во всей Англии. И хуже того, оно полностью принадлежит лорду Мерсеру. Как я смогу держаться достойно перед этим высокомерным человеком? В конце концов, он видел мою голую… ммм… словом, он видел больше, чем полагается джентльмену. И все по моей вине.

– Приободрись, дорогая, – сказала Федра, снова усаживаясь. – Ты более чем подходишь лорду Мерсеру, поверь мне. Это у него, бедняги нет шанса.

– Но он стал таким мрачным! Такой… строгий, непреклонный, безупречный.

– Да, у Мерсера действительно такая репутация, – признала Федра.

– Рядом с ним всегда чувствуешь себя неудачницей, – сказала Зоэ. – Иногда я проказничаю только для того, чтобы увидеть, как его лицо темнеет от раздражения.

– Послушай, Зоэ, – пробормотала Федра, – насколько я слышала, лорд Мерсер не из тех, кому хочется перечить. Кроме того, в этой ситуации он будет хозяином дома, принимающим гостей. А как насчет леди Килдермор и мистера Амхерста? Они ведь тебя очень любят.

– Ну… любят, – пробурчала Зоэ.

– Тогда они полюбят тебя еще больше, – сказала Федра. – Я в этом совершенно уверена.

Зоэ, наконец, села и повернулась, собираясь подняться с постели.

– Фе, я хочу кое-что спросить. И ты должна ответить честно. Я на тебя в этом полагаюсь, ты в отличие от других всегда убийственно честна.

– Ты только что отозвалась об этом неодобрительно, – улыбнулась Федра. – Но не стану тебя мучить. Спрашивай. Я скажу тебе правду.

Зоэ скользнула к краю матраца.

– Ты действительно думаешь, что я могу сделать Робина счастливым?

– Я… да, я совершенно уверена в этом. – Федра уставилась на свои колени.

– Фе! – наклонилась к ней Зоэ. – Федра, что это значит?

Федра резко вскинула голову, губы неопределенно шевельнулись.

– Я действительно думаю, что ты можешь сделать его счастливым, Зоэ, – повторила она. – Правда.

– Федра, – предостерегающим тоном сказала Зоэ. – О чем ты недоговариваешь? Со мной что-то не так? Я должна постараться что-то изменить? Я это сделаю, ты знаешь. Или, по крайней мере, приложу все усилия.

– Нет-нет, ничего подобного, – торопливо проговорила Федра. – Кроме того, полагаю, ты уже знаешь…

Зоэ почувствовала укол тревоги.

– Нет, – сказала она резко. – Я не знаю ничего такого, от чего ты выглядела бы так, будто битого стекла наглоталась, а сейчас у тебя именно такой вид.

Федра принялась поправлять кружево на перчатке.

– Тристан однажды мимоходом упомянул кое-что, – сказала она. – Но это так… пустяки.

– Фе, – укорила Зоэ, – ты только что обещала быть честной.

– Да, – прошептала она. – Тогда ладно. Лорд Роберт имеет… или имел… любовницу.

– Любовницу? – округлила глаза Зоэ.

– Но он бросит ее, – быстро добавила Федра. – Если уже не бросил. Я абсолютно уверена, что он это сделает. Он должен знать, что ты этого не вынесешь.

– Да, не смогу. – У Зоэ вдруг голова закружилась от чего-то большего, чем жалость к себе. – Любовница?.. Ну и ну! Я никогда не думала…

Федра вздрогнула.

– Прости, – мягко сказала она. – Мне не нужно было говорить?

– Ты поступила правильно, Фе. Спасибо. – Зоэ запустила руку в буйные кудри. – Эта женщина… Ты ее знаешь? Видела? Она… красивая?

– Однажды видела, – тихо ответила Федра. – В церкви на Пиккадилли. Да, она очень светленькая и просто очаровательная.

– Все они очаровательные! – Вздохнув, Зоэ опустила глаза. – Ты знаешь ее имя?

– Миссис Уилфред, – немного поколебавшись, ответила Федра. – Мария Уилфред. Ее считают очень доброй. У нее небольшой дом на Рочестер-стрит рядом со школой для бедных.

– Ох, – выдохнула Зоэ. – Это дом Робина? Федра покачала головой.

– Дом купил ее покойный муж. Он был военным. Ох, Зоэ, не надо было мне это тебе говорить.

– Но будь ты на моем месте, ты бы захотела знать, – возразила Зоэ. – Согласись.

Федра снова опустила взгляд на колени.

– Да, – прошептала она, и ее руки замерли. – Да. Хотела бы.

– И я тебе благодарна. – Зоэ изобразила теплую улыбку. – Что мне до этого? Большинство мужчин содержит любовниц. По крайней мере, она не ведьма с ледяным сердцем, как виконтесса Мерсера. И, как ты говоришь, Робин поступит правильно, прежде чем мы поженимся.

– Да, – улыбнулась Федра. – Я знаю, он это сделает. – Она поднялась и протянула руку Зоэ. – Встань и умойся. Мы поможем Труди разбирать твои платья.

Зоэ, наконец, отбросила одеяло.

– Леди Роберт Роуленд, – вздохнула она. – Вроде звучит.

На следующий день после визита леди Хокстон лорд Рэннок со свитой отправился в Суссекс. Путешествие оказалось долгим, поскольку в десяти милях к югу от Эпсома с пролива налетел проливной дождь. Погода была под стать настроению Зоэ, смотревшей сквозь залитое дождем окно кареты на мелькавший пейзаж. Ее слабый энтузиазм в отношении предстоящего брака едва дотянул до отъезда Федры.

Семейство путешествовало в трех каретах, Рэннок и конюх ехали верхом. Карета покачивалась на ухабах; Зоэ приглядывалась к мужчинам, от непогоды закутавшимся в плащи и надвинувшим на лоб шляпы. Отец, должно быть, насквозь промок, думала она, прижавшись носом к стеклу.

В Танбридж-Уэллс путешествие на день прервалось, и семейство расположилось в «Зайце и гончих», заняв большую часть комнат. Следующее утро было ярким и удивительно теплым, но дороги еще не просохли. В десяти милях от Лоуэр-Торпа карета с багажом и слугами потеряла в грязи колесо. Рэнноку пришлось наблюдать за ремонтом, его плечи поникли от усталости.

Зоэ поняла, что отец крайне измучен, и главным образом по ее вине. Она разбила ему сердце.

– Папа, похоже, позавчера простудился, – встревожились она, глядя ему вслед. – И в этом виновата я.

– Чепуха! – живо ответила Эванджелина. – Твой отец крепок, как дубленая сапожная кожа. Он будет в полном порядке. – Но, судя по тону, ей самой хотелось в это верить.

– Дубленая сапожная кожа, – пробормотала тринадцатилетняя леди Валерия. – Как ты нехорошо про папу говоришь, мама, он такой красивый. – Глаза девочки закрылись прежде, чем кто-нибудь успел ей ответить.

Несколько миль они ехали в тишине, Валерия спала, Эванджелина читала или с тоской поглядывала в окно, словно ее муж мог, как по волшебству появиться рядом. У следующего указателя они свернули с главной дороги и поехали по узкой дорожке, с одной стороны которой простиралось пастбище, а с другой тянулась живая изгородь. Видимо, неподалеку деревня.

Опасаясь окончания поездки и в то же время стремясь выбраться из кареты, Зоэ разгладила шелковое кроваво-красное платье и поправила красные перышки на шляпке. Она надела свой самый элегантный дорожный костюм. Если уж придется чахнуть в провинции, она желала появиться там стильной. Карета вдруг покачнулась на крутом повороте, зазвенела упряжь.

– Тпру! Тпру! – закричал кто-то. Послышались отдаленные крики. Карета остановилась.

– Господи, что теперь? – пробормотала Зоэ, одной рукой все еще придерживая шляпку, а другой, упираясь в стенку кареты.

Сидевшая рядом Эванджелина высунула голову в окно.

– Впереди в канаве повозка. Похоже, она завязла.

Спавшая Валерия едва шевельнулась. С досадой, вздохнув, Эванджелина распахнула дверцу и опустила подножку кареты.

– Пошли Дункана вперед, – велела она Зоэ. – Я проверю детей. Далеко идти не придется.

Зоэ с любопытством последовала за мачехой и, приподняв юбки, осторожно ступила на залитую грязью мощеную дорогу. Пахло мокрой землей, прелыми листьями, с пролива доносился слабый запах моря. Кучер Дункан спрыгнул с козел и направился к мужчине в заляпанной грязью кожаной безрукавке, который сдерживал крупных лошадей.

– Раз-два-три!

Трое мужчин пытались вытащить повозку из канавы, но она завязла так глубоко и так накренилась, что Зоэ задавалась вопросом, как удалось отцепить лошадей. В одних тонких рубашках, пропитанных потом и грязью, мужчины не бросали тяжелого дела.

– По моей команде! – рявкнул кто-то. – Раз-два-три!

Стоявшие спиной к Зоэ мужчины напрягли плечи. Телега скрипнула, проехала вперед несколько дюймов, потом снова качнулась назад, расплескивая воду и грязь.

– Проклятие!

Мужчина, державший лошадей, жестом указал подошедшему Дункану на обочину. Проследив взглядом, Зоэ увидела груду коробок и корзин, свалившихся с телеги.

– Раз-два-три! – раздалось снова, когда Зоэ подошла ближе.

Телега двинулась вперед, потом откатилась назад, на сей раз, сильнее разбрызгивая грязную воду.

– Ой! – пискнула Зоэ, отскочив в сторону. – Мои юбки!

Ближайший к Зоэ мужчина с прилипшими ко лбу светлыми волосами удивленно повернулся к ней.

– Извините, мисс, – неодобрительно глянул на нее, – но вы стоите слишком близко.

– Черт побери! – Стоявший справа стукнул кулаком по повозке. – Ничего не поделаешь, Сэм. Надо разгружать.

Он ступил назад в грязь, потом обернулся.

– Уэр, нам лучше послать… – Лорд Мерсер замолчал и почти изумленно уставился на Зоэ. Потом его взгляд странно дрогнул, и ореховые глаза вспыхнули раздражением. – Зоэ Армстронг! – бросил он сквозь зубы. – Можно было догадаться.

Зоэ чуть выпрямилась.

– Не пронзайте меня взглядом, – ответила она. – Я не виновата, что ваша повозка оказалась в канаве. Я просто хочу пройти.