Текст книги "Очаровательная проказница"

Автор книги: Лиз Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 8 В которой лорд Роберт ведет себя скверно

Спустившись вечером к обеду, Зоэ имела причину вспомнить другую поговорку отца: «Глупцы надеются на завтра, мудрые пользуются сегодняшним днем».

Бесполезно надеяться, что проблемы между ней и Робином разрешатся сами собой. Она должна поработать над этим, должна сделать его счастливым. Для Зоэ это было чуждое понятие, она больше привыкла к тому, чтобы угождали ей, чем наоборот. Но, утешала она себя, люди меняются. Поэтому сегодня вечером она перестанет краем глаза следить за Мерсером и думать всякие глупости. Вместо этого она будет кокетничать, и очаровывать Робина и заставит его радоваться этому непродуманному браку.

Она вошла в комнату одна, с любимой золотистой шалью на руке и увидела, что Робин стоит у окна с Джонет и ее дворецким. Робин выглядел бледным, но поразительно красивым в жилете слоновой кости – замечательно сдержанный выбор, учитывая вкус Робина.

Поприветствовав в дверях мистера Амхерста, Зоэ с улыбкой на лице пересекла комнату.

– Робин! – оживленно сказала она, взяв его за руку. – Бедняжка! Как ты себя чувствуешь?

Робин устало усмехнулся.

– Неплохо, – сказал он, высвобождая руку. – А как ты, старушка? Кстати, ты разодета в пух и прах.

Зоэ пригладила платье из золотистого атласа, несколько претенциозное для обеда в провинции. Но, несмотря на беспечный тон, глаза Робина были равнодушные, и она не увидела в них обычного одобрения.

– Спасибо, – тем не менее, сказала она, потом понизила голос. – Робин, я так рада тебя видеть. Я ужасно соскучилась.

– Поездка была тяжелой? – спросил он. – Я слышал, Рэннок потерял колесо.

– Да, в грязи.

Робин неопределенно улыбнулся и взял у Доналдсона два стакана хереса. Дворецкий неодобрительно нахмурился.

– Ужасная вещь грязь, – заметил Робин, вручив Зоэ один стакан. – У нас здесь была отвратительная погода.

– Да, твоя матушка говорила, был сильный дождь, – нетерпеливо ответила Зоэ.

– Но нам здесь дождь ужасно нужен, – продолжал Робин. – В Лондоне тоже дождь?

– Нет, – закипая, сказала Зоэ. – Когда мы уезжали, дождя не было.

Разговор не клеился, Робин все говорил о колеях и грязи. Потом он, кажется, перешел к протекающим крышам и тому подобному, о чем она едва потрудилась слушать.

О Господи, и этого она ждала весь день?! Еще одно утомительное обсуждение непогоды? Такое впечатление, что они уже сто лет женаты!

Потом она вспомнила свою клятву. Она хотела привлечь Робина, сделать его счастливым. Но Зоэ, непревзойденная кокетка, роясь в уме в поисках, что такого игривого сказать бы, не могла придумать ничего умного. Поэтому, наклонившись ближе, она предоставила Робину хороший обзор ее декольте. Но он продолжал переминаться с ноги на ногу, будто предпочитал удрать из комнаты, и все говорил о невообразимо скучных вещах.

Ее внимание рассеялось. Зоэ наблюдала за Доналдсоном, командовавшим штатом слуг как старшина. Говорили, что он действительно бывший солдат, раненный в бою при Виттории в Испании. Доналдсон чуть коснулся рукой плеча Джонет – довольно развязный жест для дворецкого, – что-то прошептал ей на ухо, и они вместе покинули комнату.

Зоэ переключила внимание на бессвязную болтовню Робина. И, как могла обольстительно, захлопала ресницами, ожидая, что Робин потянет ее на террасу и поцелует, возьмет за руку или хотя бы подмигнет ей. Но он ничего этого не сделал. Вместо этого он продолжал, пустую светскую беседу, даже когда Зоэ с тоской досмотрела на французские окна.

– …должно быть, десять овец на акр, – говорил Робин. – Тоже по колено в грязи. А потом начался дождь.

Зоэ, улыбнувшись, наклонилась так, чтобы он мог почувствовать запах ее духов, потом положила ладонь на его руку.

– Очаровательно! – сказала она, ожидая, что глаза его не пыхнут.

Ничего.

– Да, очаровательно, – ответил он. – Не понимаю, почему он не выращивает кукурузу, но с другой стороны, что я знаю о сельском хозяйстве? Кроме дождя и грязи, конечно. Теперь Шотландия… с другой стороны, овцам там хорошо. Я знаю, что тебя это не волнует, мисс Порох, но мне нравятся зеленые холмы, усеянные овцами. Зоэ хотелось разрыдаться. Роберт Роуленд не вел светских бесед и не игнорировал трепетавшие ресницы, во всяком случае, при встрече с женщиной, подходящей для того, чтобы уложить ее в постель. И овцы?! Она ведь вляпалась в эту историю именно из-за желания избежать ссылки к овцам. И вот результат!

– Робин, дорогой, – пробормотала она, пока он набирал в легкие воздух для очередной тирады, – почему мы не ускользнем отсюда вдвоем?

Он пожал плечами:

– Почему бы и нет?

Но когда он повернулся и подал ей руку, в комнату вошел лорд Мерсер. В темно-сером вечернем костюме с мерцающим жилетом цвета шампанского, под стать золотым пятнышкам в его ореховых глазах, он выглядел потрясающе. Он заколебался у порога, его взгляд с нетипичным вниманием прошелся по комнате.

Почти сразу их глаза встретились, и на мгновение Зоэ замерла. Робин, гул разговора – все это мгновенно исчезло. Мерсер тоже, казалось, застыл. Что-то в его глазах тянуло ее, властвовало над ней.

Робин коснулся ее плеча, и иллюзия исчезла.

– Ну же, Зоэ, идем.

– Ах да, конечно. – Зоэ взяла его под руку. Мерсер, опустив взгляд, отвернулся и подал руку отцу Зоэ, который вошел вместе с Эви.

– Гробовщик, – пробормотал Робин, взглянув на брата, и потянул Зоэ из комнаты.

– Что ты хочешь сказать? – спросила она, как только они оказались на террасе. – Гробовщики занимаются похоронами.

Прислонившись к балюстраде, Робин выпил херес.

– Похороны, свадьбы, какая разница? – угрюмо сказал он, отставив стакан. – Стью просто наслаждается страданием других, вот и все.

Зоэ чуть отпрянула.

– Страдание? – эхом отозвалась она. – Ты имеешь в виду нас? Нашу свадьбу?!

Задумчивое лицо Робина смягчилось.

– Нет, Зоэ, – ответил он. – Я просто устал от постоянного морального превосходства Стюарта, вот и все.

Зоэ, сдвинув брови, смотрела на него в надвигающихся сумерках.

– Мы сами навлекли это на себя, Робин, – резко сказала она. – Твой брат здесь ни при чем. И если ты считаешь, что наш брак будет, сродни похоронам, то, пожалуйста, умоляю, откажись. Поскольку я переживу это легче, чем несчастливый брак, который…

– Зоэ, остановись! – перебил он, взяв ее руки в свои. – Это не так, и ты это знаешь.

Она смотрела на него как на незнакомца.

– Знаю ли я, Робин? – прошептала она. – Я начинаю сомневаться.

Он с раскаянием на лице притянул ее ближе.

– Иди сюда, старушка! Прости. Мы со Стью поссорились сегодня утром, вот и все. Но мне его наставления не нужны. Нечего мне выволочку устраивать.

– За что? – спросила Зоэ.

Робин равнодушно пожал плечами.

– Я припозднился. Ну и что из этого? Пусть сам встает на рассвете, в безбожное время, кстати.

– Робин! – с упреком взглянула на него Зоэ.

– Я знаю, знаю. – Робин вздохнул. – Он ездил куда-то с доктором… или что-то в этом роде. Снова оспа. Но я сержусь не на тебя, Зоэ. И даже не на Стюарта. Правда.

Вздохнув, Зоэ подвинулась ближе, не выпуская его руки. Учитывая настроение Робина, похоже, нет способа сделать его счастливым. Возможно, из-за того, что у нее больше опыта в том, чтобы нравиться, не заботясь о других? Или нужно просто сильнее стараться?

Пока она обдумывала это, гостиная постепенно наполнилась. Валерии и Арабелле сегодня вечером разрешили пропустить занятия, в гости ждали и преподобного мистера Уэра с семьей. Скоро все вышли на террасу, и Робин мило познакомил Зоэ с теми, кого она не знала.

Но значительные нотки в его голосе не могли отменить того, что уже было сказано… и что подразумевалось. Паника, охватившая ее днем на прогулке с Мерсером, снова вернулась, и Зоэ пришлось напрячь всю свою волю, чтобы подавить ее.

Она переключила внимание на гостей и, заставив себя широко улыбнуться, принимала поздравления миссис Уэр и ее двух красавцев сыновей. Потом подошла мисс Уэр, девочка немного постарше Арабеллы, и стала застенчиво спрашивать о свадебном торте, платье, цветах. Зоэ еще не потрудилась об этом подумать, но как-то сумела удержать на лице улыбку и шлепнула себя веером за то, что не смогла сочинить приличный план.

Она испытала большое облегчение, когда прозвучал гонг и Робин под руку повел ее в элегантную столовую. Но ее облегчение странно пошатнулось, когда она сообразила, что их посадили рядом. Зоэ повернула разговор к его отсутствию днем, Робин бурно сожалел, что лег слишком поздно и пропустил ее прибытие. Но она не могла отделаться от ощущения, что извинения Робина были в лучшем случае формальными.

– Да, напился до чертиков! – беззаботно сказал он, когда она надавила на него позже. Робин сделал паузу, накладывая на тарелку пюре из пастернака. – Едва помню, как домой добрался. Чарли говорит, что внес меня в дом. Следующее, что я помню, – это мой братец, склонившийся над моей кроватью с грозным видом. Будешь пастернак?

Зоэ положила себе пюре и пыталась не обижаться.

Так начался первый из двухнедельной череды дней и обедов в Грейторпе. Утро бывало, отдано чтению или написанию писем, каждый день Зоэ старательно писала Федре или Фредерике. Днем они отправлялись на пикник или играли с детьми. И каждый вечер к обеду приглашали кого-нибудь из местных дворян, чтобы соседи начали знакомиться с Зоэ.

В среду были Уэры, в четверг – сельский доктор с семьей. Сэр Уильям и леди Шенклинг, жившие на противоположном конце деревни, прибыли в субботу вместе с сыном и соседним сквайром. И хотя сквайр оказался хвастуном, а леди Шенклинг – недалекой болтушкой, Зоэ они показались замечательными собеседниками по сравнению с будущим мужем, который после стольких лет знакомства не знал, что ей сказать.

Но это не означало, что Робин невнимателен к Зоэ или к ее родным. Он был безупречно вежлив, иногда натянуто, иногда излишне кипуче. С лихорадочными глазами и подавленным видом он был на себя не похож, и Зоэ не единственная подметила это. Она не могла не заметить, как искоса поглядывает на сына Джонет, как сжимаются губы отца, когда он наблюдает за поведением Робина. Эви молчала, терпение Рэннока таяло с каждым днем.

Робин не то чтобы хотел отдалиться, думала Зоэ. Скорее радость жизни оставила его, сменившись чем-то очень похожим на отчаяние. Но как Зоэ ни кокетничала, не было ни заигрываний, ни нашептанных признаний, ни украденных поцелуев, не было меж ними даже пикантных шуток.

Казалось, Робин прилагал все усилия, чтобы не оказаться наедине с ней или с кем-нибудь еще, если уж на то пошло. И когда Зоэ оставила попытки сделать его счастливым и вернулась к своему обычному репертуару кокетливого подшучивания, распространяя его на всех гостивших джентльменов, он, казалось, этого даже не заметил.

Лорд Мерсер, однако, заметил. Он наблюдал за ней с невозмутимым видом. Иногда он проходил мимо с властным комментарием, который только она могла слышать. Она отказывалась попадаться на крючок и просто вскидывала голову. Но, правду сказать, она немного отчаялась.

Дни шли, Робин спал долго и поднимался перед полуднем. День он проводил в общей компании, изображая внимательного жениха, но выглядело это довольно фальшиво. Каждый вечер он отказывался от портвейна и направлялся с дамами в гостиную пить кофе, но откланивался, как только позволяли приличия.

Для Зоэ он стал незнакомцем, и она не знала, что хуже: возникшая между ними дистанция или то, что все это видят, но притворяются, будто не замечают.

Мерсер редко бывал дома. Вспышки оспы все еще перекидывались от деревни к деревне, сообщила Джонет, но карантин и сжигание зараженных вещей в значительной степени сдерживали распространение болезни. Однако жена одного из арендаторов заболела, и в окрестных деревнях больше десяти человек умерло.

За обедом Мерсер тоже держался отстраненно, но больше от утомления, думала Зоэ, чем от чего-то другого. Однажды, по настоянию Джонет, они после обеда вместе играли в триктрак. Мерсер был вежлив, хотя несколько усталый и тихий. Несмотря на его мимолетные замечания, между ними, казалось, существовало своего рода перемирие, вызванное, возможно, их взаимной привязанностью к Робину, поскольку Мерсер, подобно его матери, был очень осторожен и бдителен, когда дело касалось Робина.

– Дорогой! – упрекнула сына Джонет однажды вечером, когда Робин слишком грубо отодвинул Бонни. – Что с тобой?

– Она хочет забраться на диван, – раздраженно сказал Робин, – и она слишком большая.

Мерсер, просматривающий номер «Сельскохозяйственного журнала», щелкнул пальцами.

– Бонни, ко мне, – спокойно сказал он.

Собака, бросившись через комнату, вспрыгнула на диван рядом с хозяином и презрительно посмотрела на Робина.

– Думаю, Робин в плохом настроении от того, что пришлось сменить лондонскую жизнь на провинцию, – сказал Амхерст, нетерпеливо отложив газету. – Попробуй вставать немного раньше, мой мальчик, и найди себе полезное занятие. Помни: «Леность погружает в сонливость». [1]1
   Библия. Книга Притчей Соломоновых, 19:15


[Закрыть]

– В самом деле, папа, – вздохнул Робин. – Необходима ли тут библейская лекция?

– «Наказывай сына своего, доколе есть надежда… – продолжал цитировать мистер Амхерст, снова взявшись за газету, – …и не возмущайся криком его». [2]2
  Там же, 19:18


[Закрыть]

Робин поставил кофейную чашку и направился к двери.

– На этом я откланиваюсь, – сказал он. На пороге он повернулся и отвесил насмешливый поклон. – Доброй всем ночи. Полагаю, вы все будете спать хорошо.

Зоэ про себя вздохнула. Такова была ее жизнь невесты. Джонет резко отложила рукоделие.

– Подожди, я придумала! – сказала она. – Робину нужна цель для раннего подъема. Зоэ, ты ведь хотела спуститься к морю? Завтра будет прекрасный день, и берег красив именно на рассвете. Стюарт, пойдешь ли ты впереди?

– Вниз к морю? – Мерсер отложил журнал и погладил Бонни, положившую морду ему на колени. – Завтра? Да, пожалуй.

Робин прислонился к дверному косяку.

– На рассвете, Стью?! – презрительно сказал он. – Эту работу я с радостью оставляю тебе. – Повернувшись, Робин вышел из комнаты.

Раздраженно фыркнув, Амхерст бросил странный взгляд на жену, отложил газету и последовал за Робином. Его спина была прямой, а выражение лица сулило неприятности. Зоэ была почти готова вступиться за суженого.

– Что ж, похоже, вы пойдете вдвоем, – сухо сказала Джонет.

Зоэ покачала головой.

– Возможно, в другой раз, – спокойно произнесла она.

Мерсер искоса взглянул на нее.

Джонет вздохнула.

– Для молодежи здесь слишком тихо. Может нам совершить путешествие? По побережью?

– Это было бы замечательно. – Вечер был испорчен. Зоэ встала и натянуто улыбнулась. – А теперь я последую примеру Робина. Найду книгу и лягу пораньше.

Робин уже вызвал камердинера, когда отчим постучал и дверь его спальни.

– Я собираюсь уходить, папа, – сказал он, когда дверь открылась. – Это не может подождать?

– Не может. – Отчим решительно закрыл за собой дверь. – Боюсь, Робин, нам надо откровенно поговорить.

В этот момент вошел Уоттс с вычищенным сюртуком Робина.

– Оставьте нас, – сказал Амхерст с нехарактерной для него резкостью.

Округлив глаза, Уоттс поклонился и исчез. Робин, сжав челюсти, смотрел ему вслед. Он знал, конечно, что последует дальше, и если быть честным, он понимал, что этого заслуживает. Но теперь он справлялся с жизненными проблемами пьянством, проволочками и уловками, поскольку если не сознаешь, к чему катится жизнь, то не надо об этом думать.

Поэтому Робин попытался отсрочить разговор.

– Боюсь, мы должны поговорить завтра, – сказал он, начав переодеваться. – Я обещал Милларду партию в карты в «Короне».

– Да, как и вчера. – Отчим Робина принялся расхаживать перед высоким зеркалом. – И все предыдущие вечера, очевидно. Можно подумать, что Миллард и карты для тебя важнее счастья невесты.

– Что, я теперь должен в каждом шаге отчитываться? – Робин швырнул на пол сюртук. – Черт побери! Мне двадцать пять лет!

– Достаточный возраст, чтобы следить за языком! – отрезал Коул.

– За языком?! – задохнулся Робин. – Мой язык, сэр, наименьшая из моих проблем. А теперь извините, меня ждут.

Коул поймал его за руку.

– От тебя ждут, что ты станешь Зоэ хорошим мужем, – непримиримо заявил он. – Но пока ты надежд не подаешь.

– Господи, да женюсь я на Зоэ! – Робин стиснул стоявший на туалетном столике подсвечник. – Разве вам остальной части моей жизни мало? Это не сделает Зоэ счастливой? – Он едва сознавал, что делает, и пришел в себя только когда подсвечник со звоном ударился в зеркало, оставив паутину трещин и осколки.

На мгновение его отчим лишился дара речи. Он стоял, уставившись на разбитое зеркало. Потом тихо сказал:

– Робин, это не поможет.

– Прекрасно, тогда тащите сюда своего священника хоть завтра! – Робин обуздывал сотрясавшие его эмоции. – И покончим с этим фарсом!

Разгневанный отчим обошел его. Но все слова исчезли, когда он увидел лицо Робина. Амхерст осторожно шагнул ближе.

– Нет! – Робин поднял руку, голос его сорвался. – Не надо…

– Ох, Робин, – прошептал Коул. Робин горько смотрел на него.

– «И не возмущайся криком его», – ответил он отчиму, пытаясь отогнать закипавшие слезы. – Это мои собственные проблемы, сэр. Пожалуйста, уйдите и оставьте их мне. Я сделаю то, что вы желаете.

– Робин… – Голос отчима смягчился. – Никто не желает тебе плохого. Ни я, ни мама.

Робин отвернулся и направился к стоявшему у камина креслу. Вдобавок к его унижению слезы покатились из глаз. Вот ужасный побочный эффект трезвости, решил он.

– Скажи мне, сын… – Отчим подошел ближе. – Скажи, что не так?

Робин упал в кресло и уронил голову на руки. Ему было стыдно. Он злился на себя и, совершенно несправедливо, на всех остальных. Он это знал, но был не в силах справиться с собой.

– Робин! – с болью сказал Амхерст. – Ты совсем не любишь Зоэ?

– Конечно, люблю! – Чувствуя, как кривится его лицо, он прижал ладони к глазам. – Почему каждый должен об этом спрашивать? Это половина проблемы! Зоэ мне дорога.

В комнате повисла тяжелая тишина. Наконец отчим заговорил снова.

– Я думаю, Робин, проблема в том, что бы пытаться найти способ избежать этого брака.

Робин поднял голову.

– Выхода нет! – выдавил он. – Я это знаю. Я сказал, что женюсь на ней, значит, женюсь.

– Сделать это и желать этого – две разные вещи. Все мы, включая Зоэ, хотим, чтобы было как лучше. – Отчим сел, поставил локти на колени и задумчиво переплел пальцы. – Робин, есть… кто-то еще?

Наконец взгляд Робина устремился к лицу отчима.

– Был, – прошептал он. – Моя любовница. Но я порвал с ней.

– А-а… – Отчим вздрогнул. – Да, твоя мама предполагала, что ты содержишь молодую леди.

– Я ее не содержал, – огрызнулся Робин. – Все совсем не так.

– Тогда она не была твоей любовницей в полном смысле слова, – мягко заметил Амхерст. – Но в любом случае, сын, ты любишь ее?

– Да! – крикнул Робин. – Отчаянно. Но она теперь даже вида моего не выносит. Она вычеркнула меня из своей жизни, и я ее не виню, потому что отвратительно с ней обходился.

Отчим всматривался в его лицо, будто силясь понять.

– Но почему не с ней, Робин, если ты ее любишь? Почему ты был с Зоэ? Эта женщина… она замужем? Она… эээ… куртизанка?

Робин неловко пожал плечами.

– Ни то ни другое, – прошептал он. – Я думал… что у меня есть время наслаждаться жизнью, перед тем как остепениться, что она смирится с этим. Я хотел и рыбку съесть, и в пруд не лезть. И я думал… – Он от стыда повесил голову. – Я думал, станут говорить, что она мне не ровня.

– А теперь? – Амхерст вложил в краткий вопрос богатый подтекст.

Робин снова отвернулся, чтобы отчим не видел его слез.

– А теперь я понял, – выдавил он, – что все наоборот. Это я ее не достоин. Я стыжусь того, как обходился с ней.

Мне стыдно, что я не могу стать тем, кого заслуживает Зоэ. Только… все… пропало. И теперь Зоэ погублена. Да, я знаю, что это моя вина. Но я никогда не думал, что глупый флирт окончится этим.

– Ох, сын. – Амхерст поднялся и положил теплую руку на плечо Робину. – Как жаль. И даже если бы я мог вернуть тебе твою возлюбленную, хотя не могу придумать способ сделать это, на этот раз дело зашло слишком далеко.

– Господи, папа! – сдавленно ответил Робин. – Думаешь, я этого не понимаю?

Отчим не убрал руку, за что Робин был ему благодарен.

– Зоэ хорошая девочка, ее отец твой родственник. У меня из-за тебя сердце разрывается. Но о том, чтобы опозорить Зоэ, и речи быть не может.

– Безусловно! – Робин резко поднялся и, подойдя к камину, смотрел в закопченные глубины, мечтая исчезнуть как дым.

Но, увы, это невозможно.

Он снова и снова стискивал зубы и, наконец, сказал то, что должен:

– Я поступлю с Зоэ как положено. Слово джентльмена. Но она бы тебе понравилась… я имею в виду Марию. Представь себе, она дочь священника и хороший человек. Возможно, если бы я позволил ей… если бы поступил с ней по справедливости, она сделала бы меня лучшим человеком. Думаешь, это возможно?

– Я думаю, что именно это делает хороший брак, Робин, – спокойно сказал отчим. – Он делает нас лучше и сильнее.

Робин обдумывал эти слова.

– Думаю, у вас с Марией было бы много общего. Он услышал мягкие шаги отчима.

– Ты хороший человек, сын, – сказал Амхерст, поглаживая Робина между лопатками. – И я очень сожалею, что у меня не будет шанса встретиться с Марией.

– Как и у меня, – тихо заключил Робин.

– Тогда иди, – похлопал его по спине Амхерст. – Иди, тебя ждут карты. Зоэ пошла к себе в спальню, так что сегодня вечером дел нет.

Зоэ какое-то время подавленно бродила по комнате, переходя от одного окна к другому, раненная безразличием Робина. Потом села за письменный стол и начала писать очередное письмо Федре, но после нескольких строк поняла, что не знает, как объяснить свои чувства: полное замешательство и сдерживаемый гнев. Кроме того, ни к чему беспокоить этим Федру, когда она наслаждается самым счастливым временем в жизни.

Да и что сказать? Ее представления о том, как все произойдет? С фейерверком, волынками и залогами бессмертной любви?

Нет, она не настолько глупа, чтобы надеяться на это. Она просто хотела того, о чем только что сказала Труди, – что Робин притворится счастливым. И на свой лад он это делал, но Зоэ слишком хорошо его знала, ее не одурачишь. Хуже того, она знала, что именно она ввергла его в эту беду. Как объяснить все это Федре, которая не раз мудро предупреждала, что они с Робином ходят по краю пропасти?

Федра, тем не менее, пожелала бы ей счастья, а это больше, чем она могла получить от своего жениха. Давясь внезапными слезами, Зоэ выругалась и отбросила ручку. По листу рассыпались иссиня-черные кляксы. В приступе гнева она смяла письмо и швырнула в холодный камин. Ей было стыдно. Никогда она не тонула в жалости к себе, независимо от жестокости окружающего мира.

Пришло время делать то, что она изо всех сил старалась отстрочить. Пора повзрослеть, признать, что жизнь для нее никогда не будет сказкой. Нетерпеливо смахнув слезы, Зоэ резко распахнула дверь. Она сделает то, что сказала. Пойдет в библиотеку и найдет что-нибудь поучительное. Может быть, Библию, Книгу Иова. Перечисление его многочисленных бед и страданий очень отрезвляет.

Библиотека в Грейторпе была обширной комнатой на том же этаже, что и спальня Зоэ. Она заприметила библиотеку в день приезда, когда Джонет провела их по дому. Здесь библиотека была обжитой, не в пример тем, которые просто демонстрировали выстроившиеся на полках тома в кожаных переплетах, такие новенькие, что в воздухе еще витал запах типографской Краски.

В здешней библиотеке большинство книг зачитаны. На столах и полках громоздились журналы по сельскому хозяйству и зоологии. Мебель тоже была потертой, мягкие кресла кое-где потрескались от возраста, в центре большой комнаты с колоннами стояли три письменных стола.

– Добрый вечер, мисс.

Зоэ подскочила. Харлан Стокли оторвался от бумаг и резко поднялся из-за центрального стола.

– О, привет, Стоки. – Она мимоходом поцеловала в щеку своего бывшего наставника. – Садитесь, садитесь.

Она глубоко любила Харлана Стокли, он был наставником Фредерики и Майкла, а до этого – сестры Эванджелины. Зоэ не слишком радовалась, что после женитьбы отца попала под опеку мистера Стокли, но он оказался умнее противной мисс Смит и тянул ее, иногда кричавшую и упиравшуюся, к прекрасному классическому образованию.

Сейчас Зоэ старалась не афишировать, что говорит на латыни, французском и весьма сносно на греческом и что в геометрии она даже лучше Майкла. Для хорошенькой девушки, вышедшей в свет, такие знания ничего не стоят и, как Зоэ скоро узнала, вызывают настороженность. Но она считала, что хлопать ресницами и изображать милую негу не труднее, чем разобраться в алгоритме Евклида. Так что она позволила себе исполнить ожидания общества и стать его милым украшением.

Стокли делал какой-то набросок. Зоэ дотронулась до уголка листа.

– Постоянная работа и отсутствие игры делают Стоки скучным мальчиком, – поддразнила она. – Составляете план урока?

– Да, география, – ответил он, подтолкнув пальцем очки на переносицу. – Леди Валерия проявила интерес к топографическим характеристикам рельефа в Суссексе. Поэтому я рисую пояснительные схемы.

– Не стану вас отрывать. – За окнами быстро темнело, и Зоэ взяла свечу. – Хочу поискать какое-нибудь чтение на ночь.

Стокли улыбнулся:

– Разочарованной вы не будете. – Он начал складывать книги. – И не спешите. Я ухожу играть в шахматы с мистером Амхерстом.

Зоэ скользнула взглядом по полкам, но ее внимание задержалось на огромном окне, распахнутом в прекрасный вечер. К нему была подвинута, крытая синей парчой кушетка, милый уголок для дождливого дня. Проходя мимо, Зоэ остановилась взглянуть на красивый парадный двор Грейторпа.

Она ведь пришла не только за книгой? Нет, она, похоже, круглая дура.

Машинально она вытаскивала одну книгу за другой, иногда даже перелистывала несколько страниц. Страдания Иова казались слишком мрачными, даже учитывая ее настроение. Зоэ не удалялась от окна. Только она сняла с полки потрепанный том «Роксаны» Даниэля Дефо, как ее привлек стук копыт.

Высоко подняв свечу, Зоэ перегнулась через кушетку, чтобы посмотреть в окно. В сгущающемся мраке одинокий всадник обогнул восточное крыло и, низко пригнувшись к шее лошади, помчался к деревне.

Хотя картина была вполне заурядная, у Зоэ сердце упало. Большую серую лошадь было легко узнать… как и всадника. Он быстро исчез. Она долго смотрела на деревья, за которыми скрылся всадник. Но скоро сообразила, что ее старый наставник смотрит на нее.

– Стоки, – сказала она тихо, все еще глядя во двор. – Вы каждый вечер тут бываете?

– В общем, да.

– И лорд Роберт… он так каждый вечер уезжает? – спросила Зоэ. – Я имею в виду – мчится сломя голову?

Она услышала, как Стокли отодвинул стул. Прижав книгу к груди, Зоэ повернулась. Стокли не выдержит ее взгляда.

– Да, мисс, – наконец ответил он, поднимаясь. – Он ездит в деревенскую таверну, чтобы играть в карты и в кости.

– И пить? – добавила Зоэ. Стокли с удрученным видом посмотрел на нее.

– Большинство молодых людей так делает, – сказал он, складывая бумаги в кожаную папку. – Это мало что значит.

«Это значит, что Робин предпочитает игру и выпивку моему обществу», – горько подумала Зоэ.

Но возмущение едва ли справедливо. Они с Робином даже в лучшие времена не были неразлучными. И по правде говоря, она не тосковала по его дружбе. Она только хотела, чтобы все было правильным. Или, по крайней мере, терпимым в следующие тридцать – сорок лет.

Господи! Да это же целая жизнь в буквальном смысле слова!

К несчастью, Харлан Стокли еще смотрел на нее, его сдержанность быстро сменилась чем-то похожим, на жалость. И это было невыносимо.

Зоэ одарила его самой лучезарной улыбкой.

– Да, молодые люди должны иметь досуг, – согласилась она, поставив свечу на стол. – Скажите, Стоки, вы это читали? Думаете, мне понравится?

– Дефо! – Стокли взглянул на книгу, явно обрадовавшись перемене темы. – О да, вам очень понравится, Зоэ, хотя книга несколько скандальная.

– Скандальная? – Не переставая улыбаться, Зоэ проводила его к двери. – Это как раз для меня, правда, Стоки?

Стокли рассмеялся и открыл дверь.

– Пожалуй, – признал он. – Доброй ночи, мисс.

Но Зоэ не вышла за ним следом. Ее натянутая улыбка мгновенно исчезла. Повернувшись, Зоэ уставилась на синюю парчовую кушетку у окна. Кушетка была широкая, удобная, с валиком, который подойдет… Испугавшись, она сообразила, к чему движутся ее мысли. Нет, она не станет ждать его!

О Господи, она собирается шпионить за Робином? До свадьбы? Что за бесхарактерность! И какое имеет значение, куда он умчался или как надолго задержался? Но досада, которую Зоэ скрыла от Стокли, начала брать верх. Факт остается фактом: Робин оставил ее, хуже того, он пытается навязать ее своему брату! Вероятно, все знают, куда отправился Робин. Мерсер – уж точно. Это оскорбление жалило.

Как она, искушенная кокетка, пала так низко?

К черту Робина! Зоэ принялась расхаживать перед окном. Пусть играет в карты и ласкает распутных девок в таверне. Как только они поженятся, он может идти своей дорогой, а она пойдет своей. Она с удвоенной силой бросится в водоворот светских удовольствий. Такое решение приняла Зоэ, в очередной раз, повернувшись, и юбки хлестали ее по лодыжкам.

Да, она вернется к тому, что делала последние пять лет: станет флиртовать и кокетничать, вести себя на волосок от скандала. Видит Бог, она на это способна. Пусть Робин узнает, каково сносить оскорбление!

Доведя себя до крайнего негодования, Зоэ с такой силой бросила книгу на стол, что свеча, подпрыгнув, погасла. Она едва заметила это, поскольку уже направилась к двери. Но, ослепленная вспышкой гнева, не видела, куда идет, и на пороге врезалась в стену.

Твердую и теплую.

– Мерсер! – пробормотала она, уткнувшись в его галстук.

– Зоэ? – Тяжелые руки Мерсера легко легли ей на плечи, и он отстранил ее. – Все ли с вами в порядке?

– Абсолютно! – огрызнулась она, попятившись. – Что вы хотите?

– Вообще-то это моя библиотека, – после короткой паузы сказал он, приоткрыв дверь. Потом, склонив голову набок, уставился на Зоэ. – Вы были здесь все это время одна?

О Господи, только не сочувствие и не от него… Пожав плечами, Зоэ шагнула в глубь комнаты.

– Я искала книгу, – ответила она, скрестив руки на груди. – Как я сказала за обедом, мне хотелось почитать.

Мерсер последовал за ней, осторожно приглядываясь.

– Действительно, – пробормотал он, взглянув на открытые окна.

Зоэ искоса смотрела на его красивый профиль и внезапно поняла, о чем он думает. Это лишь усилило ее гнев. Она резко повернулась к нему.

– Да, Мерсер, я видела, что он уехал! – рыкнула она. – И не смотрите на меня так!

– Как?

– С жалостью и удовлетворением! – крикнула Зоэ. – Думаете, я воображала, что Робин проводит ночи в обнимку с хорошей книгой и чашкой теплого молока?