Текст книги "Все, о чем мечтала (ЛП)"
Автор книги: Лиз Дюрано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Припаркованный на подъездной дорожке БМВ застает меня врасплох, когда я приезжаю, и мне нужно припарковаться поперек, чтобы убедиться, что это машина Харлоу. Нью-Йоркские номера ― нет никаких сомнений, что это ее машина. Но какого черта она здесь делает?
Затем до меня доходит.
«Нет. Нана. Только не это».
На несколько минут я задерживаюсь на улице, мои руки спрятаны глубоко в карманах, пока я расхаживаю перед своим грузовиком, пиная гравий ботинками. Я чувствую запах еды и слышу голоса через запасной выход. Мне действительно нужно зайти внутрь, но от мысли, что я столкнусь с Харлоу после нашей первой встречи, у меня сводит желудок. Я должен извиниться за этот дурацкий трюк, несмотря на то, что я по-прежнему считаю, что у меня есть веские причины остаться там с ней. Разве тот пистолет и записку нельзя рассматривать как смягчающие обстоятельства для меня? Но ведь я никому не говорил об этом факте, поэтому это всего лишь мое слово против ее.
Затем мой желудок урчит, напоминая о том, что я голоден. Уверен, если бы он мог говорить, то, наверное, сказал бы мне, что я жалкий трус, пока торчу здесь снаружи, когда уже должен быть внутри.
«Хорошо, приятель, ты совершил ошибку. Будь гребаным мужиком и признай это».
К тому же, мне очень хочется попробовать немного этого тушеного мяса с соусом чили.
– Ты забыл, да? ― кричит, сидящая за столом Сара в тот момент, когда я вхожу в двери, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть на нашу бабушку. ― Я же говорила, что он забыл. Он, наверняка, снова играл в видеоигры с братьями Виллер.
– И что, если играл? У меня отпуск, ― бормочу я, когда занимаю единственное свободное место между Наной и парнем моей сестры, с которым они то сходятся, то расходятся, Бенни Тернером, отцом их восьмилетнего сына Диами. Бенни работает в Бюро по делам индейцев* в качестве специалиста по охране окружающей среды относительно климатических изменений, поскольку это влияет на племена индейцев в регионе (прим. агентство Федерального правительства США).
После раунда приветствий Нана наконец-то представляет меня нашей гостье, которая сидит прямо напротив меня, между Сарой и Диами.
– Здравствуйте, Дэкс, ― произносит Харлоу, пока я бормочу что-то похожее на «Привет». ― Рада снова вас видеть.
На ней розовый топ, который выгодно подчеркивает ее достоинства – безупречную кожу, дерзкий носик, большие красивые карие глаза и полные губы, которые она только что облизнула, а когда мои глаза опускаются ниже, мой взгляд приковывают ее идеальные сиськи. «Сосредоточься, Дэкс. Посмотри вверх».
– О, так вы уже встречались? ― спрашивает Бенни, когда я перевожу взгляд от сисек Харлоу к ее лицу и ловлю взглядом ее большие карие глаза.
«Боже, она красотка».
– Да, встречались, ― говорит Харлоу. ― Два дня назад Дэкс приходил поздороваться.
– Правда? Так мило с его стороны, ― говорит Сара, улыбаясь, когда игнорирует мою гримасу, и я знаю, что она собирается весь ужин меня терроризировать, и ничего не могу с этим поделать.
Не перед гостями.
– Перестань, Сара, ― произносит Нана. ― Почему бы нам не произнести молитву и не поужинать, пока Диами не стащил очередной кусочек жареного хлеба, думая, что никто не видит.
– Ребята, вам не нужно было ждать меня, ― виновато говорю я, как только Нана заканчивает произносить молитву и начинает наполнять тарелки рагу, передавая каждую Саре, чтобы она всем разнесла.
– И с каких пор ты выключаешь телефон, сынок? ― спрашивает бабушка, протягивая мне миску с рагу. ― Мы целый час пытались с тобой связаться, чтобы напомнить тебе, чтобы ты был здесь, до того, как приедет наша гостья.
Я достаю из заднего кармана свой телефон и кладу его на стол.
– Выключать телефон? Зачем бы я выключал телефон? ― я замолкаю, замечая, что он выключен. ― Вот дерьмо.
– Не ругайся за столом, и тебе известны мои правила о телефонах во время ужина. Спрячьте все, ― говорит Нана, пока я возвращаю телефон в свой задний карман, как и Бенни, делающий это с виноватым выражением на лице.
– Так, ты работал в «Жемчужине»? ― спрашивает Бенни, в то время как Харлоу берет теплую тортилью с подноса с закусками перед ней. ― Хочешь пива?
– Конечно, ― отвечаю я, когда он открывает одну банку и протягивает мне. ― Нет, сейчас она сдана в аренду, если ты не знал.
Бенни качает головой.
– Нет, не знал. Я думал, что ты всегда останавливаешься в «Жемчужине», когда приезжаешь в город.
– Не сейчас, ― нараспев говорит Сара, ухмыляясь Харлоу, и не обращая внимания на то, как я стреляю в нее взглядом.
– К сожалению, сейчас ее арендую я, ― наконец-то произносит Харлоу, и я молюсь, чтобы она ничего не упоминала на счет моего маленького визита.
Я продолжаю есть рагу, откусывая тортилью, которую приготовила Нана. Не могу дождаться, чтобы попробовать свежеприготовленный хлеб на десерт.
– Я не думала, что Дэкс использует ее для работы. Если бы я знала…
– …ты все равно, как и планировалось, осталась бы там, ― говорит Нана, после чего пристально смотрит на меня. ― И ты не можешь позволить моему внуку себя запугать, чтобы съехать раньше.
– Дэкс? Запугивал тебя, чтобы ты уехала? Скажешь, что это не так? ― дразнит Сара, наблюдая, как я нервничаю, после чего отворачивается, чтобы взглянуть на Харлоу. ― Это правда?
Я запихиваю в рот тортилью и притворяюсь, что не слышу, о чем они говорят. Сара на восемь лет старше меня, и в детстве она всегда любила подразнить меня. Она знает, как я это не выношу, и поэтому делает это при каждой нашей встрече. Если я буду обращать на нее внимание, она будет продолжать, но я не позволю ей заставить себя молчать, даже если у меня забит рот.
– Я ни ко-о нэ жаста-ял уезжать.
– Сынок, с полным ртом не разговаривай, ― говорит Нана, пока Бенни тихо посмеивается.
– Ага, с полным ртом не разговаривай, дядя Дэкс, ― встревает Диами, тогда Бенни поднимает бровь на реплику сына.
– Ладно, я извиняюсь, ― выпаливаю я, когда за столом внезапно становится тихо.
Я знаю, что они наблюдают за мной, пока я делаю глубокий вдох и смотрю на Харлоу. Уверен, Нана не случайно посадила меня напротив нее.
– Простите, что приехал тогда, доктор Джеймс, но клянусь, я не пытался заставить вас съехать раньше.
– Зови меня Харлоу, ― улыбаясь, произносит она, после чего смеряет меня взглядом. ― Так зачем ты приезжал?
Я открываю рот, чтобы ответить, но останавливаю себя. Упоминание о предсмертной записке и пистолете только подскажет ей то, что я был там в ту ночь, а это последнее, что мне хотелось, чтобы кто-нибудь знал.
– Разве теперь это имеет значение? У меня сбился график, вот и все, именно поэтому я сейчас прошу у вас прощения. И меня не волнует: простите ли вы меня или нет, но я извиняюсь.
– Разве ты не хранишь там свои вещи? ― спрашивает Сара. ― Почему бы тебе просто не забрать их и не поработать здесь?
Я пожимаю плечами.
– Все в порядке. Я завтра отправлюсь во Флагстафф, а через две недели вернусь. Так будет легче всем.
– ТЫ УЕЗЖАЕШЬ?
Этот хор голосов застает меня врасплох, одновременно с тем, как я замечаю боль на лице Наны. Я вижу, как она смотрит на меня, а затем на Харлоу, как раз когда я отворачиваюсь.
– Но ты не можешь уехать! Ты только что вернулся, дядя Дэкс! ― восклицает Диами. ― Пожалуйста, останься! Мне еще нужно обыграть тебя в «Minecraft» (прим. компьютерная игра).
На самом деле я не планирую уезжать, но впервые, люди за этим столом берут надо мной верх, и я ненавижу это. Но это не их вина. Конечно, я могу выглядеть легкой мишенью для своей сестры, но это же всего лишь Сара, медсестра, которая видит столько смертей, что должна как-то сбалансировать всю эту печаль, иначе она сойдет с ума. Это одна из причин, почему я с нетерпением жду приезда домой, потому что когда в доме нет гостей, я тоже даю ей хороший отпор.
Нет, это не из-за них. Я нервничаю из-за женщины, которая сидит напротив меня. От нее у меня даже бабочки в животе, и сейчас меня это не радует. Она ― красивая женщина, и так далека от моей лиги, но я не в состоянии перестать думать о ней, с тех пор как увидел впервые, когда она лежала на моей кровати в ту ночь. Это даже не из-за того долбанного пистолета или записки; видимо она передумала себя убивать, и теперь она здесь, наслаждается стряпней моей бабушки.
Нет, дело во мне и моем чертовом «рыцаре в сияющих доспехах», желающем спасти каждую чертову девицу из беды, вот, что я чувствую у себя в крови.
С Харлоу Джэймс и ее долбанными сиськами, я буду тем, кому понадобится спасение.
Глава 7
Харлоу
― Дэкс сказал мне, что ты ― доктор, ― говорит Бенни, когда убирает пустую бутылку пива, стоящую передо мной, и заменяет ее другой, холодной, прямо из холодильника.
Это уже вторая бутылка, и я говорю себе, что она последняя, или я не смогу уехать домой, особенно когда мне в темноте нужно пересечь мост Рио-Гранде-Гордж-Бридж, а я всегда боюсь, что свалюсь с него.
Слава Богу, я настолько боюсь высоты, что в ту ночь мне даже в голову не пришло, что было бы гораздо легче свести счеты с жизнью, прыгнув с него. Но я отгоняю эту мысль прочь, пока смотрю на окружающую меня семью, спорящую и игриво подшучивающую друг над другом; не могу перестать думать о том, что пропустила бы все это, если бы тогда покончила жизнь самоубийством.
К тому же, мне бы не удалось посидеть за самым красивым столом, который я когда-либо видела ― неровным, словно вырезанным прямо из дерева. В нем нет никаких резких линий. Наоборот, он изящный и обтекаемый. А там, где имеется раскол, который расширяется к другому концу, крепятся две больших шпонки «бабочка», с выемкой, которая наполнена белой галькой и камешками различной формы. Покрытие смолой, для полной защиты стола, создает впечатление речного русла. Он должен стоять в выставочном зале Нью-Йорка, а не в столовой у Аниты.
– Да, ― отвечаю я, прочищая горло, когда Бенни встает, чтобы взять еще пива для Сары.
Если не считать Дэкса, мы уже практически закончили ужинать, и после непринужденного разговора о том, как все остальные провели день, по-видимому, настала моя очередь.
– Какой вы доктор? ― спрашивает Диами.
– Я – хирург. Специализируюсь на трансплантации почек у детей.
– Это как уролог? ― спрашивает Бенни. ― Который постоянно проверяет вашу простату?
– Что такое простата? ― задает вопрос Диами.
– Нет, думаю, она, определенно, сказала «хирург». И что-то на счет пересадки почек. Типа нефроны и все такое, ― говорит Дэкс (прим. нефрон ― структурно-функциональная единица почки).
Под столом происходит какое-то движение, и я подозреваю, что Сара просто пнула своего брата, после чего она говорит:
– Правда? А чем именно являются эти нефроны, Дэкс? Спорю, что ты не знаешь.
– Спорим на десять баксов, что знаю, ― ухмыляясь, произносит он, когда протягивает ладонь своей сестре. ― Я точно знаю, как пользоваться Гуглом. Я посмотрел.
Сара смеется.
– Да неужели? И почему кому-то взбрело в голову среди всех прочих вещей гуглить нефроны? У кого-то проблемы с почками?
Прежде чем лицо Дэкса полностью станет красным, вклиниваюсь я, чтобы спасти несчастного парня.
– Ну, уролог и нефролог ― оба лечат проблемы с почками. Урологи могут делать хирургические операции, касающиеся почек и расстройств мочеиспускательных каналов, в то время как нефрологи обычно назначают нехирургическое лечение подобных проблем. Я – хирург, и моя специальность – педиатрическая трансплантация почек.
– Так, что именно делают… почки? ― спрашивает Диами, когда я краем глаза вижу, как Дэкс пристально смотрит на Сару. ― Я занимаюсь каратэ, и нам говорят не бить в область почек, которая находится вот здесь, ― Диами тянется к боку.
– И это правильно. Вы не должны, ― отвечаю я. ― Почки очищают кровь. Они поглощают определенные вещества из нее, например, натрий и калий, но именно столько, сколько им нужно. Отфильтрованные из крови вещества, в конечном итоге, выходят с мочой. Но иногда, когда почки совсем не работают, вызывают меня, чтобы я заменила одну из них на донорскую.
Глаза Диами расширяются.
– Вау! Как в игре «Операция»!
– Да, но в «Операции» нет почек, ― говорит Дэкс, после чего хмурится. ― Стоп, или есть?
Хотя в возрасте Диами у меня никогда не было настольных игр, я помню, что видела ее, когда училась в университете. И нет, в той игре не было почек.
– Боюсь, что нет.
– Почему? ― спрашивает Диами.
– Возможно, потому что ты можешь получить доступ к почке только со спины, ― отвечаю я. ― А ты знал, что тебе не нужны две почки, чтобы выжить? Достаточно одной здоровой, чтобы она работала за две.
– Что происходит, когда обе не работают? ― спрашивает Диами. ― Что тогда очищает кровь?
– Тогда человеку понадобится диализ – это когда кровь очищается аппаратом вместо почек. И надеюсь, пока нет осложнений, человек также будет стоять в списке на пересадку почки.
– И тогда приходишь ты, ― ухмыляясь, произносит Бенни. ― Это весьма впечатляет. Я про саму идею о том, настолько в наши дни продвинулась медицина. Уму непостижимо.
– Конечно, она продвинулась очень далеко. Технологические прорывы происходят ежедневно, но одно остается неизменным. Наши тела в значительной степени остаются такими же, ― говорю я, замечая, насколько все стали серьезными.
Отлично. Я и мои превосходные навыки общения. Почему я не могу поговорить о чем-то другом, что не связано с медициной? Почему я должна быть таким ботаником?
– Так, если почки не работают, человек все равно может пописать? ― хмуря брови, спрашивает Диами.
– Ну, если у людей не работают почки, тогда, скорее всего, они находятся на диализе, а если это так, тогда количество выделяющейся мочи у них уменьшается или, в некоторых случаях, пропадает совсем, ― говорю я. ― Но не пугай остальных. Это зависит от того, как долго они находятся на диализе и по каким причинам у них отказали почки.
– Ничего себе, ― присвистывая, произносит Бенни. ― Ты точно знаешь свое дело.
– Уверена, так и есть, особенно, если она пересаживает чьи-то почки кому-то другому, ― посмеиваясь, говорит Анита. ― И, если я когда-нибудь в итоге окажусь в такой ситуации, то я бы хотела, чтобы обо мне заботился кто-то вроде тебя.
На этот раз настала моя очередь краснеть.
– Спасибо, но я больше этим не занимаюсь, не в данный момент. Я… в отпуске.
Я жалею, что запнулась, но это произошло только потому, что Дэкс рассматривает меня.
– Что так? Я заметила твои номера на машине. Ты проехала весь путь от Нью-Йорка до Нью-Мексико, а это довольно далеко, ― говорит Сара, когда я слышу потасовку под столом, пока Дэкс пристально смотрит на нее.
– Верно. Далеко, но это была прекрасная поездка. Все лучше, чем писать тридцать пятую страницу моей работы об отторжении ткани почек или о долгосрочной перспективе панкреатического аллотрансплантанта (прим. трансплантат живой ткани или органа, пересаживаемый от донора реципиенту), ― говорю я, и на этот раз делаю глоток пива медленнее, надеясь, что кто-то что-нибудь скажет и уведет разговор от меня, или они все из-за меня уснут.
– Ты одна проехала такой путь из Нью-Йорка? ― спрашивает Анита, когда я ставлю свое пиво на стол.
– Да, и это была забавная поездка. Я отлично провожу время.
– Насколько отлично? ― спрашивает Дэкс.
То, как он смотрит на меня, привлекает мое внимание. Это пристальный взгляд, от которого я задаюсь вопросом, знает ли он что-то такое, чего не знаю я.
– Прости. Что ты сказал? ― спрашиваю я.
– Насколько отлично ты так далеко от дома проводишь время? Тебе нравится в «Жемчужине»? ― снова спрашивает он.
– Ты знаешь, что это он ее построил? ― говорит Бенни, хотя я едва его слышу. ― И все эти изделия из дерева, которые ты видишь – это все тонкая работа, удостоенная наград. Если бы это не было таким экстраординарным… и прочным, уверен, оно бы попало на станицы лучших архитектурных журналов.
– Я очень хорошо провожу время, ― отвечаю я. ― Спасибо, что спросил.
– Дэкс два года подряд получал высшие награды по деревообработке, хотя он слишком скромен, чтобы кому-то об этом рассказывать, ― говорит Сара, и мне тоже ее едва слышно, пока Дэкс не сводит взгляда с моего лица. ― А ты знаешь, что этот обеденный стол построен без применения гвоздей, или болтов, или еще чего-либо?
– Кажется, это называется шиповая вязка, ― говорит Бенни, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Дэкса. ― Правильно, Дэкс?
– Тогда оставайся, сколько пожелаешь, ― говорит Дэкс, его взгляд непоколебим, и я практически ощущаю себя под какими-то чарами.
А может это просто пиво крепче, чем я думала.
Я улыбаюсь.
– Спасибо, Дэкс. Так и планирую.
– Так, если человек не может больше пописать, он может использовать пенис для, ну типа, для своих грязных делишек? Понимаете, для секса?
Мы все выплевываем свое пиво, или что бы там еще ни было у каждого во рту, и смотрим на Диами. Сара и Бенни в недоумении уставились на него, пока Анита прикрывает свой рот, и трудно разобрать, от шока или от веселья. Дэкс, опираясь локтем на стол, прижимает кулак ко рту, борясь с желанием рассмеяться. Но лицо Диами остается серьезным. По крайней мере, он любознательный.
Я смотрю на Сару, а затем на Бенни, и надеюсь, что поступаю правильно.
– Могу я ответить на его вопрос?
– Пожалуйста, ― произносит Сара, после чего снова замолкает, и под столом снова слышна какая-то возня.
Бенни просто кивает головой, делая глоток пива.
– Ответ – да, может. Потому что система, которая отвечает за мочеиспускание, и та, которая отвечает за создание детишек, ― я делаю паузу, чтобы посмотреть на Сару и Бенни, на что они кивают головой, ― совершенно не связаны. Они просто в определенной точке разделяют одно пространство. То, что кто-то больше не может помочиться, потому что их почки не работают, не означает, что они не могут, эм, заниматься сексом.
Диами открывает рот, чтобы еще что-нибудь спросить, когда Анита внезапно поднимается, громко опуская ноги на пол.
– Кто в настроении для мороженого? Думаю, сейчас мороженое не помешает, да?
И судя по тому, как все поднимают руки, думаю, что остальные тоже в настроении для мороженого.
Спустя час я уже выпила три бутылки пива, и даже не спорю с Дэксом, когда он говорит, что отвезет меня обратно в «Жемчужину». Он подгонит мою машину утром и попросит, чтобы один из братьев Виллеров его забрал.
– Почему кто-то должен за тобой заезжать, если завтра я могла бы отвезти тебя сама? ― говорю я, когда он открывает для меня дверцу, и я сажусь на пассажирское место. ― К тому времени у меня же уже будет машина.
Он пожимает плечами.
– Ладно.
А потом он закрывает дверцу, обходит машину и садится за руль. На крыльце стоят Анита, Сара и Бенни, наблюдая за всем и ухмыляясь. Я хотела, чтобы они вернулись в дом, но они настояли, чтобы проводить меня в паре с объятиями и поцелуями, словно мы одна семья. Мне интересно, ведут ли они себя так со всеми арендаторами, или только с теми, кого умудрился потревожить Дэкс.
Когда Дэкс поворачивает ключ в замке зажигания, я на прощание машу собравшейся на крыльце компании провожающих, смеясь при этом. Я несколько месяцев так много не улыбалась, поэтому мои щеки болят. А почему бы и нет? Они хорошенько сегодня постарались, и мне понравилась каждая минута этого вечера.
После ужина и мороженого они бы позволили мне просто остаться там с ними, ничего не делая, но я этим не воспользовалась. Не могу ничего с собой поделать, но я рада и, одновременно, испытываю зависть. Рада тому, что они такие, какие есть, и между ними нет ни грамма отдаленности, но я также завидую, потому что мне хотелось бы чего-то похожего и в своей жизни, даже не смотря на подшучивания над бедным Дэксом, который мужественно это переносит, хотя подозреваю, что он получает от этого удовольствие. В отличие от Дэкса, в котором, по-видимому, все души не чают, жизнь приемного ребенка, чаще всего, если не всегда, упирается только в надежду и ничего больше.
У меня нет воспоминаний о счастливом общении за обеденным столом или о малейших усилиях членов семьи, чтобы это организовать. Ни игривых толчков под столом, чтобы привлечь внимание, ни посиделок в гостиной с включенным телевизором, хотя никто не смотрит, что там показывают, потому что все заняты общением друг с другом.
Я узнала, что мать Бенни относится к навахо (прим. индейский народ), а его отец был белым инженером, который жил и работал в Розуэлле (прим. город на юго-западе США, штат Нью-Мексико, приобрел известность после инцидента в 1947, когда было замечено предполагаемое крушение неопознанного летающего объекта). Бенни было шесть, когда его отец умер, и с тех пор он рос в резервации (прим. индейская резервация), или, как он говорит, «в резерве», со своей матерью и ее семьей.
Он познакомился с Сарой, когда они оба учились в Университете Нью-Мексико в Альбукерке, и с тех пор они вместе. Не понимаю, почему он временный ее парень, с которым они то сходятся, то расходятся, как она сначала мне представила Бенни перед ужином, но думаю, это меня не касается. Они все выглядят как одна большая семья, а остальное не имеет значения. Тебе не нужно кольцо, чтобы доказать миру, как сильно ты кого-то любишь. Мой несчастный брак этому подтверждение.
Но есть еще кое-что, что я также узнала. Семьи – счастливые, как эта, в которой вырос Дэкс Дрексел – действительно существуют.
И я тоже хочу такую.
Глава 8
Дэкс
Во время поездки в «Жемчужину» Харлоу молчит, хотя я вижу, как она сжимает автомобильную ручку, когда мы едем по Гордж-Бридж. Я не могу ее осуждать. Даже в темноте здесь может быть страшно, зная, что вы пересекаете седьмой по высоте мост из списка самых высоких мостов Соединенных Штатов, и который находится на отметке в 565 футов (прим. около 172 метров) над рекой Рио-Гранде. И то, что помимо того, что он является самым популярным туристическим направлением, мост стал еще и самым популярным местом для самоубийц, ситуацию не улучшает.
Спустя пять минут я заезжаю на территорию экопоселений, фары грузовика с высоты освещают дорогу. Здесь, как в чистом поле, даже несмотря на то, что я вижу освещение ближайшего экодома, где живут братья Виллеры, и того экодома, что находится дальше, который сдается, в основном, один раз в год, и сейчас он свободен. Путь к «Жемчужине» освещен солнечными батареями, которые идут вдоль всей подъездной дорожки, вплоть до открытого патио с ямой для костра, которая идеально подходит для обжарки маршмеллоу. Мне хотелось, чтобы мой экодом выглядел как «Жемчужина» посреди открытого поля, и уверен, именно так и вышло.
Автономное проживание означает, что жители должны быть как можно более самодостаточными, именно поэтому для получения энергии я установил солнечные батареи (и нужно будет установить еще больше), выращиваю овощи и фруктовые деревья в крытом саду и построил резервуар с системой водной фильтрации. Но, так как прошлый год выдался довольно засушливым, и из-за того, что в «Жемчужине» жили группы по йоге и медитации, иногда нам приходилось привозить воду на машинах, стоимостью несколько центов за галлон. По крайней мере, всех, кто желает здесь жить, это учит тому, насколько важно самообеспечение.
Но хоть убей, я понятия не имею, что здесь делать такому городскому врачу как Харлоу Джеймс, когда она может остановиться в спа-комплексе города, где есть обслуживание номеров, бассейн с подогревом и сеансы массажа, не выходя из номера.
– Спасибо. Я очень благодарна за это, ― говорит Харлоу, пока я паркую грузовик возле «Жемчужины» и выключаю двигатель.
– Без проблем.
– Хочешь зайти? ― спрашивает она. ― Сара говорила, что здесь твои инструменты, и я подумала…
– Я не собираюсь сейчас заниматься загрузкой своих инструментов.
– Все равно, заходи, ― говорит она, кивая головой в сторону входной двери. ― Все мне покажешь.
– Разве моя бабушка не провела экскурсию по дому?
– Провела, но я не сомневаюсь, что с мужчиной, который построил его, это будет иначе. Он красив, я уверена, ты очень им гордишься.
У меня пересохло в горле.
– Да. Но я практически не бываю здесь, и поэтому Нане пришло в голову, что мы могли бы сдавать его в аренду.
Она ничего не отвечает, пока наблюдает за мной. Затем она улыбается.
– Так покажи мне его, только если тебе не пора в кроватку, и ты уже должен возвращаться домой.
«Это вызов?»
– Нана может ругать меня за то, что я разговариваю с набитым ртом, но никто не может говорить мне, когда ложиться спать.
Харлоу открывает пассажирскую дверь, и я не могу перестать задаваться вопросом, что она замышляет. Она выпила три бутылки пива и, видимо, утратила бдительность.
– Ну, тогда, если есть желание, заходи.
– Может, ты мне еще руки заломишь, а? ― шучу я, хотя и не упускаю игривый огонек в ее взгляде, и, боже, теперь я попал.
Она смеется.
– Неужели я так предсказуема? Считай, что это экскурсия с гидом.
Мне требуется около часа, чтобы провести для Харлоу индивидуальную экскурсию по «Жемчужине». Она задает мне столько вопросов, что мне нужно сдерживать себя, чтобы не утомить ее детальными рассказами о каждой минуте постройки ― от заложения фундамента с установлением покрышек и пивных банок, пожертвованных братьями Виллер, до описания способа, как скреплены цветные бутылки в стене. Она внимательно слушает, пока я рассказываю об идее создания некоторых деталей мебели, например, о том, что столешница обеденного стола сделана из голландского вяза (мой первый крупный проект под руководством моего наставника), или о причине посадки крытого сада с овощами и фруктовыми деревьями, что совершенно не связано с подготовкой к нашествию зомби. Мы даже собираем немного фруктов и овощей, заполняя корзину, которую Харлоу принесла из кухни, до того, как я показываю ей то, что Сара шутливо называет «тайной комнатой Синей Бороды», за исключением наличия мертвых бывших жен, спрятанных внутри.
Вместо этого, все, что скрывается за единственной запертой дверью в «Жемчужине», ― моя мужская берлога, только без телевизора с большим экраном или мини-бара. Просто чертежный стол и прочный вишневый фрезерный стол, где мне удается проектировать и создавать детали, хотя, когда я здесь, это просто отмеренные куски древесины. В дальнем конце есть простая полка, где я храню бруски дерева для резьбы, но сейчас полки, в основном, пустые, единственное, что осталось, это одно из моих первых творений ― небольшая панель для шкафа, созданная без применения гвоздей или клея. Самая стойкая мужская берлога Дэкса также является самой прохладной частью «Жемчужины» в жаркие деньки, так как с трех сторон погружена в почву. Двери с южной стороны выходят на остальную часть резиденции, и это идеально в те дни, когда я здесь один.
В то время как в моде компьютерные программы и 3D принтеры, я по-прежнему для создания своих деталей использую ручные инструменты, начиная с сумисаши (бамбуковая ручка) и чернильницы с отбивочным шнуром под названием сумицубо. Это последнее, чего ожидают люди, знакомясь со мной, ведь на первый взгляд, я просто очередной паренек из Нью-Мексико, который знаком с японскими терминами так же хорошо, как и с древним искусством японских столярных изделий. Я даже свободно разговариваю на этом языке, благодаря американским плотникам из Японии, которые работают со мной во Флагстаффе и Нью-Йорке. Я пять лет был учеником Такеши-сан, известного японского мастера, который пятнадцать лет назад переехал в Санта Фе (прим. администрирований центр штата Нью-Мексико, США). Под его руководством я научился всему, что только можно, в японской столярной работе, или сашимоно, прежде чем он умер от рака легких четыре года назад (прим. сашимоно – японская технологи невидимых соединений деревянных деталей). В отличие от Харлоу и ее многолетней учебы в медицинском университете, я никогда не учился в университете; диплом о среднем образовании – это все, что мне удалось получить, это и то, что я узнал от Такеши-сана. Но, с другой стороны, никто из моих клиентов не требует от меня специализированного образования, чтобы создать для них шкафчик или обеденный стол, в отличие от пациентов, которые приходят к Харлоу, нуждающиеся в почке.
Но, когда мы заходим в мое святилище, мы не говорим о медицине или сашимоно. Мы вообще ничего не говорим. Конечно, я мог бы рассказать Харлоу о столярной работе, но я этого не делаю, не в тот момент, пока наблюдаю, как она в восхищении ходит по комнате, что дает мне возможность понять больше, чем можно выразить словами. В том, как она ко всему прикасается, видно благоговение, и оно ощущается даже в том, как она изучает оставленные на столе чертежи невообразимых лестниц, которые получили награды, и ванн, сделанных из древесины. Теперь они все закончены, а чертежи просто напоминают о моем последнем мозговом штурме здесь.
Она делает глубокий вдох, когда проводит пальцами вдоль небольшой деревянной полки, закрыв глаза, пока вдыхает аромат местных и экзотических пород древесины, которые до сих пор остаются в комнате с того времени, как я здесь был в последний раз три месяца назад.
– Обожаю запах дерева и земли. В Нью-Йорке, не часто такое ощутишь, хоть там и есть Центральный парк. Но даже там полно народу, ― говорит она. ― Но здесь, в «Жемчужине», возвращаешься к истокам, особенно в этой комнате. Почти как… в утробе матери. Место, где рождаются идеи.
– Спасибо. И, да, здесь возвращаешься к истокам. Поэтому она и была построена.
Она задумчиво улыбается.
– С твоей семьей тоже возвращаешься к истокам. Они любят тебя.
– Любят, точно так же, как и дразнить меня любят, ― говорю я, интересуясь, к чему она клонит.
За своей улыбкой я скрываю борьбу. Часть меня отчаянно желает сократить дистанцию между нами и ощутить ее в своих объятиях, пока я целую ее, в то время как другая часть приказывает мне вести себя прилично. Но с самого ужина Харлоу не дает мне покоя, и теперь, когда мы одни в единственном месте, где я чувствую себя в полной безопасности, все становится еще хуже. Раньше, кроме моей семьи ни одна женщина сюда не ступала, даже когда «Жемчужина» была арендована. Здесь всегда заперто до тех пор, пока я не приезжаю в город. Да, точно как комната Синей Броды.
Если я не могу держать ее в своих объятиях и целовать, то я мог бы находиться достаточно близко, чтобы утонуть в ее больших карих глазах, а после извиниться перед Наной и сказать ей, что завтра возвращаюсь во Флагстафф. Мне просто нужно вернуться в Таос после того, как Харлоу уедет. Это бабушку не обрадует, так же, как сотрудников ― возвращение их ворчливого босса-перфекциониста. Но, в данный момент, у меня нет другого выхода.
– Я просто думаю о том, что ты сказал за ужином… ― тихо начинает она, когда я останавливаюсь напротив нее.
– Да?
– Если тебе нужно здесь поработать, ― произносит Харлоу, оглядывая комнату, ― тогда, тебе, определенно, стоит это сделать.
