Текст книги "Все, о чем мечтала (ЛП)"

Автор книги: Лиз Дюрано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Если доктор Джеймс уехала от тебя, это никак не связано с тобой.

И вот, приехали, это и есть настоящая причина; настоящая причина, из-за которой он здесь находится, чтобы поговорить со мной, даже несмотря на то, что они все истолковали не верно. Ведь это я напортачил первый, и поэтому она уехала. Ее развод всегда был между нами, не спорю, но я все равно наделал ошибок. И этот разговор также является прямым напоминанием о том, что в Таосе ничего нельзя оставить в секрете, и что отец знает, Харлоу была не просто очередным арендатором для меня.

– Что еще тебе рассказала Нана?

– Ничего такого, чего бы я не слышал от всех остальных... что ты встречаешься с каким-то хирургом из Нью-Йорка. Мне не потребовалось много времени, чтобы сложить все воедино, тем более, Сара сказала мне, кто приехал в «Жемчужину», пока ты был там.

Он останавливается, делая глубокий вдох и выдох.

– Также Нана сказала, что есть кое-какие вещи, которые лучше нам обсудить между собой, как двум взрослым мужчинам.

Я отставляю ящик в сторону и поднимаюсь с пола, стряхивая опилки со своей рубашки и джинсов.

– И что же это за «вещи», которые нам нужно обсудить, папа? Ты собираешься мне сказать, что они все правы? Что она до сих пор замужем за этим козлом, и поэтому мне нужно держаться подальше?

– Именно.

Я закатываю глаза.

– Отлично. И ты туда же. Почему бы вам всем не отцепиться от меня?

Отец тоже поднимается со стула. В то время как я ростом не меньше, чем метр восемьдесят, он ― на несколько сантиметров выше меня и крепче. Именно эту черту и унаследовала Сара, а мне досталось скромное телосложение мамы.

– Потому что ты не можешь себе позволить, чтобы мы все от тебя отцепились, или как ты там это называешь, Дэкс. Я не знаю, что между вами произошло, и почему, среди всех прочих мест, ее занесло в «Жемчужину». Но что мне хорошо известно, так это то, что тебе нельзя вмешиваться, пока они находятся в процессе развода, который и так был нарушен. Ей тоже нужно было сначала позаботиться о своих делах, прежде чем она решила, что может заявиться сюда, порезвиться с моим сыном и втянуть его в свои проблемы.

– Все было не так…

– Как ты думаешь, зачем Джефф Гарднер приезжал в «Жемчужину»? Ты действительно веришь, что для того, чтобы вернуть ее? Без единого цветочка или шоколада, или чего-нибудь еще, что обычно мужчина дарит девушке, которую так сильно хочет вернуть? Разве мы бы не сняли звезд с неба, если бы могли? Я знаю, что сделал бы это, если бы это вернуло твою маму.

– Он надеялся застукать нас вместе, ― бормочу я. ― Точно так же, как и ее адвокат, который увидел нас вместе в «Жемчужине». Наверное, это он рассказал Джеффу, где она была.

– Я не знаю, почему он приехал, сынок, но что бы это ни было, это было достаточно важно, чтобы ради этого прилететь в Нью-Мексико.

– Он хочет, чтобы она отказалась от своей доли на поместье в Хэмптонс так же, как она поступила с их недвижимостью на Манхэттене…

– Тебя это не касается, Дэкс, и никого другого тоже, ― говорит отец, положив руку мне на плечо. ― Это их дело, и их адвокатов.

Я вздыхаю. Конечно, отец прав, как обычно я поддаюсь эмоциям. Развод Харлоу меня не касается, и я понимал это до того, как мы оказались в постели. Именно поэтому я оставался в стороне, после того как позвонил Коулу, чтобы он помог ей найти нового юриста. И вот к чему это привело ― я, сам того нехотя, вмешался в ее дела.

– Я не говорю, что она плохой человек, Дэкс, ― продолжает он. ― Я не знаком с ней, но я знаю, что ее репутация идет впереди. Она ― хороший хирург, с манерами получше, чем у большинства, и, определенно, манеры у нее лучше, чем у ее мужа. Но она все-таки находится в процессе расторжения брака, и об этом ей нужно позаботиться самостоятельно. Последнее, что ей нужно…

– Но, а что если она носит моего ребенка, папа? Я был глуп. Я…

Отец замолкает, и я вижу, как сжимается его челюсть. Они с Наной были рядом со мной, после того как я узнал, что сделала Мэдисон. Безусловно, я был слишком молод, и она считала меня неспособным стать хорошим отцом для нашего ребенка, но все равно было больно узнать, что у меня не было права выбора в этом вопросе.

– Если она беременна, так тому и быть. Но до тех пор, держись от нее подальше и позволь ей сделать то, что необходимо. Я знаю, этот ящик, который ты делаешь, он для нее, и если ты думаешь, что сейчас можешь его ей отправить, прошу, не нужно. Начни все с начала, сынок. Начни с чистого листа с доктором Джеймс, когда она будет готова. Если так суждено, то так оно и будет. И если она беременна, я уверен, ты знаешь, что делать. Мы с твоей мамой не ожидали бы меньшего.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, отец быстро обнимает меня, улыбаясь и похлопывая по спине, при этом добавляя:

– Раз тебе так хочется поскорее избавиться от меня ― мой рейс утром. Отвезешь меня в аэропорт?

Когда я везу отца в аэропорт, мы не затрагиваем тему о Харлоу. Впервые, с тех пор как я вернулся, мы говорим о бизнесе, как обычно и делаем, когда не говорим о маме или о семье, например, о последних выходках Диами. Отец доволен последними разработками, которые я придумал, заказами, которые мы недавно выполнили и отправили, и моим предстоящим визитом в Нью-Йорк через несколько недель.

За последние два года маркетинговая фирма по четыре раза в год организовывала мои поездки в Нью-Йорк. Я называю их «выходом в свет», но отец зовет это просто работой. В конце концов, я не могу вечно прятаться в своей мастерской. Учитывая статьи, которые выходят каждый раз, когда мои проекты получают награду, он хочет, чтобы все знали, кто я такой. Тот факт, что мне всего лишь двадцать семь лет, и то, что я считаю себя мастером по деревообработке, очень важно для него. Для него такие люди, как я ― вымирающий вид. Такое мое достижение стало бы не возможным, если бы я пошел учиться в университет, вместо того чтобы учиться у такого наставника как Такеши-сан. Так что в течение одной недели, четыре раза в год, я встречаюсь с клиентами с девяти утра до семи часов вечера. Они даже сражаются за место в моем рабочем графике, понимая при этом, что их заказы не могут быть сделаны в ближайший год или два ― вероятно, и дольше ― из-за свежей древесины, которая сначала должна будет состариться. Некоторые ждут, а некоторые ― нет, но мой график производства уже установлен на ближайшие два года.

После моих встреч отец всегда берет меня с собой в закрытый клуб в качестве его гостя, где у него стоит собственная бутылка коньяка на стене рядом с такими же именными бутылками. Имена на них говорят сами за себя, там только элита Манхэттена. Он заслужил свое место благодаря напряженной работе, поскольку занимается инвестициями для одних из самых богатых жителей города. В этот клуб его привел риелтор Клинт Колдвелл III, чья жена, бывшая топ-модель, и познакомила меня с Мэдисон. Но отец знает, что я больше предпочитаю зависать там, где могу расслабиться, например, в Top of the Standard (прим. популярный бар в Нью-Йорке) или в Сохо-Хауз в Митпэкинг-Дистрикт (прим. исторический район с большим количеством элитных бутиков, ресторанов и клубов). Может быть однажды, я, как и отец, смогу легко жить между Нью-Йорком и Юго-Западом, но для этого во мне слишком много Нью-Мексики. Она у меня в крови.

Но это не означает, что я не могу тусоваться с такими, как доктор Джефф Гарднер, когда я бываю в Нью-Йорке. Я не просто какой-то обычный плотник из Таоса. Я ― Дэкс Дрексел, глава «Такеши-Дрексел Вудворкин & Дизайнс» с шоурумом, расположенным на Седьмой авеню, и списком клиентов, которые могут позволить себе все и вся. И пока Харлоу не сказала, что носит моего ребенка, я живу дальше.

Глава 25

Харлоу

Три дня спустя, когда я наконец-то добралась до Нью-Йорка, была уже полночь. Не желая беспокоить Кэти, я приехала в отель «Standard» и сняла номер с видом на реку Гудзон и городской парк Хай-Лайн, в том месте, где ранее были железнодорожные пути, пролегающие с 34-й улицы до станции Сэйнт Джонс Парк. У меня есть грандиозные планы утром прогуляться по всем этим улочкам, возможно, даже сделать пробежку и заскочить в Музей американского искусства Уитни, но я так устаю, что сплю, не вставая, все пятнадцать часов подряд.

На следующий день, когда я выселяюсь из отеля, приезжает Кэти, чтобы помочь мне перевезти кое-какие вещи со склада в квартиру-студию. Ей все-таки удалось уговорить свою соседку сдать мне ее в аренду. Пока я согласна мириться с кошачьей шерстью – квартира все равно моя. Я не собираюсь жаловаться, учитывая, что она полностью меблирована, а мне нужно место, где Джефф не сможет меня найти, пока я встречаюсь со своими юристами и разрабатываю план дальнейших действий. К тому же, с такой соседкой как Кэти, у меня также будет домашняя еда, судя по вчерашнему приглашению на ужин к ней и ее мужу Клайду, и по холодильнику, в котором был запас продуктов на целый месяц. Она говорит, что это на время, пока я обустроюсь на новом месте. Меня так тронуло то, сколько всего она сделала для меня, что на ее удивление, я крепко обнимаю ее.

Теперь я знаю, что у меня всегда был друг в лице Кэти Плешетт, но я была слишком занята, воздвигая стены вокруг себя, чтобы это заметить. Меня больше волновало то, как стать лучшей в своей карьере, даже когда начала рушиться моя личная жизнь. Но я больше не могу продолжать воздвигать стены вокруг себя, не после того, когда узнаешь, что может происходить, когда вокруг тебя нет высоких стен и когда ты позволяешь себе быть более открытым и доверять другим людям, которые рядом с тобой. Я своими глазами видела это, находясь с Дэксом и его семьей, и видя то, что у него есть, – людей, которые искренне любили его.

Но кого я дурачу? Мне тоже нужен Дэкс.

На следующее утро, выходя из лифта, после встречи со своими новыми адвокатами в «Чемберс, Мэйнард & Липман», я сталкиваюсь с Джеффом. Он замирает на месте, широко раскрыв глаза, – он смотрит на меня, переводит взгляд на мою фигуру, а затем снова на лицо. Такое впечатление, словно перед ним призрак, или это из-за того, что я стала по-другому одеваться, в нечто иное, чем привычные нейтральные цвета, поверх которых я всегда надевала свой белый медицинский халат. Сегодня на мне сине-зеленый ансамбль в комплекте со свободным шарфом, который прикрывает мои плечи. Даже мои волосы уложены иначе, чем обычно, отныне больше никаких строгих пучков. Позади него бормочут люди, пытаясь протиснуться мимо него, чтобы попасть в лифт.

После того, как я покинула Таос, он так часто мне звонил, что я уже сбилась со счета. Странно, но он был вежлив в своих сообщениях. Никаких оскорблений или угроз. Он просто хотел встретиться со мной лично, чтобы мы могли обсудить некоторые вопросы, например, предложение снова сойтись вместе.

– Джефф, что ты здесь делаешь?

– Ты же знаешь, что здесь работают мои юристы, Харлоу. У меня была встреча с ними по поводу нашего… нашего развода. Разве ты не получала мои смс? Я так волновался за тебя, детка.

– Получала, но я была за рулем, Джефф. Ты же знаешь, что на дороге нельзя отвлекаться, да?

– Ты могла мне перезвонить, – говорит он, его голос звучит так, словно ему не все равно, и от этого меня передергивает.

– Джефф, ты же знаешь, мы не должны общаться без присутствия наших адвокатов, – я осторожно отдергиваю локоть.

– Именно поэтому я тебе и звонил. Я хочу, чтобы мы поговорили, как раньше, детка, на счет…

– Прошу, не называй меня «деткой», Джефф. Я тебе не детка, – твердо произношу я, не вынося то, как он произносит это слово.

Джефф несколько секунд изучает мое лицо, прежде чем кивнуть. Он выдыхает.

– Послушай, я просто хочу, чтобы мы еще раз обсудили, как можно сохранить наш брак. Мы можем сходить к семейному консультанту, как ты постоянно просила. Я был так слеп тогда, и я по-настоящему сожалею об этом. Правда. Я совершил большую ошибку, и мне хочется все загладить.

– Правда?

– Ты же знаешь, что это так, Харлоу, – отвечает он, его голос становится ниже, когда он на шаг приближается ко мне.

Нет, Джефф не может сейчас пытаться подлизаться ко мне.

– Что ты готов сделать, чтобы все загладить передо мной?

Я изо всех сил проявляю тактичность, пока позади него проходят совершенно ничего не подозревающие люди.

– Все, что пожелаешь. Я совершил огромную ошибку с Лей… с ней, и я хочу, чтобы мы начали все с чистого листа. Я сделаю все, что угодно, Харлоу. Все. Мы снова можем быть командой, снова творить великие дела. Вместе. Разве ты не об этом всегда мечтала?

Я ничего не отвечаю. От его слов не становится легче. Вместо этого, все, что я чувствую, – это душевную боль, которая очень глубоко засела в моей груди за последний год, напоминание о том, как сильно сломала меня картина того, как он покидает мою палату, пока я держу на своих руках Маркуса, глупо надеясь на то, что тепло моего тела вдруг сможет оживить его.

– Почему бы нам где-нибудь не присесть, перекусить и поговорить об этом? – улыбаясь, продолжает Джефф. – Помнишь, как мы обычно обсуждали дела…

– Я хочу недвижимость в Хэмптонс, – выпаливаю я, и пелена былой боли исчезает. Я расправляю плечи, спина ровная. «Новая Харлоу вернулась».

– Ты с ума сошла?

– Это называется равный раздел имущества, Джефф, – отвечаю я, пока он в неверии смотрит на меня. – Ты удерживаешь мою долю недвижимости на Манхэттене, которую заставил меня отписать тебе, пока я оплакивала нашего сына, а я забираю себе недвижимость в Хэмптонс, ради которой ты запугивал меня, чтобы я отказалась от нее.

Джефф хмурит брови.

– Я тоже скорбел, Харлоу.

«В объятиях Лейлани, где ты находил утешение на протяжении всей моей беременности, думая, что я ни о чем не подозреваю». Но нет, я не произношу этого вслух. Именно этого и хочет Джефф – видеть меня разбитой или забывшей обо всем, получив его предложение, – но я не доставлю ему такого удовольствия. В последний раз, когда он сорвался на мне, я чуть не пустила себе в голову пулю.

– Но речь сейчас не об этом. Мы уже давно разъехались, так что перестань притворяться и скажи мне, почему ты на самом деле хочешь со мной поговорить.

Джефф удивленно делает шаг назад. Или это шок? Затем уголок его рта приподнимается, и я вижу того Джеффа, которого всегда знала.

– Кто бы говорил о переезде. Ты сама довольно долго не засиживалась на месте. На самом деле, я видел его, твою новую игрушку для утех.

Я чувствую, как с моего лица сходят все краски, в горле пересыхает. Что Джефф имеет в виду под «я видел его»? Когда?

– После того как Фрэнк сказал мне, где тебя можно найти, мне пришлось отправиться самому, чтобы все увидеть, и в итоге я оказался в этой чертовой пустыне, – он сухо усмехается. – И угадай, кого я там встретил? Дагс, верно?

Прежде, чем я исправляю его произношение имени Дэкса, я задумываюсь над тем, что значили его слова. Я не могу показать Джеффу то, чего он так ждет, то, что он одерживает победу. А если я поведусь на его провокацию, он победит. Я просто надеюсь, что Дэкс не накинулся на него. Не поэтому ли Джефф так часто звонил мне после того, как я покинула Таос? Потому что он был в «Жемчужине»? Что означает, что Дэкс тоже там был, раз Джефф заявляет, что видел его? Что там произошло? О чем они говорили?

– Язык проглотили, доктор Джеймс? Я понимаю, почему он тебе понравился. Могу поспорить, он безжалостно трахал тебя своим большим членом, да? Как долго ты все это время пряталась со своей любимой игрушкой? Все последние шесть месяцев? Вот так ты демонстрировала свою скорбь? Ты довольно быстро оправилась…

Моя рука поднимается, прежде чем мой разум успевает остановить ее, и я бью ладонью Джеффа по лицу. Даже не обращая внимания на то, что люди обеспокоенно начинают останавливаться, чтобы посмотреть на нас, хотя большинство из них продолжают идти, погруженные каждый в свои дела. Мы в здании, заполненном ведущими юридическими фирмами в стране, и последнее, что мне нужно, это обвинение в нападении, но на этот раз Джефф опустился слишком низко, и какой бы иной я теперь не была, я не стану отвлекаться от скорби по своему ребенку, трахаясь с каким-то парнем в пустыне. Нет, одна ночь, сидя с пистолетом в руках и задаваясь вопросом, как пуля может разрушить мозг скорбящего человека, все же меня отвлекла.

– Ты надоела ему? – продолжает Джефф, протягивая руку одному из охранников, которые направляются к нам.

Охранник останавливается и кивает, прежде чем вернуться на свой пост у входа.

– Или он и есть та причина, по которой теперь ты хочешь забрать Хэмптонс? Вы собираетесь съехаться или как?

– Нет, Джефф, я хочу недвижимость в Хэмптонс, потому что часть ее – моя. Все логично. Желаешь, чтобы я объяснила тебе значение равного раздела имущества? Или для тебя лучше, если это объяснят мои новые юристы на нашей встрече?

«Он делает шаг назад?»

– Какой… Какой встрече? Я не знаю ни о каких встречах.

– Сегодня твой адвокат пригласит тебя на встречу, чтобы мы, как взрослые люди, могли обсудить равное разделение имущества, нажитого в браке, и в этот раз юридически заверенное. Помнишь, тебе удалось заполучить квартиру на Манхэттене, и этот момент они тоже примут во внимание. Равное распределение всех наших активов, независимо от того, приобрел ли ты их законно или путем запугивания своей жены, пока она была эмоционально подавлена после потери вашего сына, что вполне может означать, что недвижимость в Хэмптонс – моя.

Джефф захлебывается от злости, но так ничего не произносит.

– Увидимся на встрече с юристами, Джефф, – говорю я, протискиваясь мимо него к выходу. Я не сбавляю скорости, когда оказываюсь на улице. Я продолжаю идти вперед, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. Я останавливаю такси и сажусь на заднее сиденье в машину, сообщая водителю свой новый недавно выученный адрес.

Пока водитель пробирается вперед по загруженному полуденному трафику, я рада, что ничего не сказала на счет Дэкса. Я не хочу давать Джеффу повод насладиться тем, что покажу, как много для меня значит Дэкс, даже если я сама ушла от того, что могло у нас быть. У меня осталось столько вопросов на счет того, зачем Джефф приезжал в «Жемчужину», что там произошло, о чем они говорили, но мне нужно выбросить это из головы. Единственное, что можно точно сказать о сегодняшней встрече, так это то, что Джефф ни капли не изменился, им управляет страх поражения, а теперь еще понимание того, что его заменили кем-то помоложе, красивей и куда лучшим любовником.

Но я также понимаю, почему он на самом деле хочет примирения, и это не имеет никакого отношения к желанию быть со мной. Кэти во всех подробностях рассказала мне о том моменте, когда вчера вечером она приехала в отель, и мне не верится, что я ощущаю сочувствие к Джеффу. Лейлани действительно беременна, но не от Джеффа. Если слова Кэти правда, а она это услышала от менеджера Джеффа, он нарушил несколько законов о конфиденциальности пациентов, чтобы об этом узнать. Во время очередного стандартного обследования Лейлани, чтобы проверить здоровье ребенка, например, на синдром Дауна, Джефф каким-то образом добавил в список анализов тест на отцовство, и по результатам анализа выяснилось, что ребенок не от него. Так как свадьбы не будет, а бракоразводный процесс еще не завершен, Джефф думает, что он может собрать осколки нашего брака воедино и начать все сначала, желая лишь одного – сохранить свою репутацию.

– Не могу поверить, что мне жаль этого человека, – сказала Кэти, когда мы поднимались на лифте в мою квартиру. – Ну, слегка.

– Мне тоже его жаль, Кэти, но он завел интрижку с Лейлани, в то время как я была беременна Маркусом. Я знаю, что не была идеальной женой, но, думаю, некоторым людям не избежать своей кармы.

Даже больницу не обойдет стороной мое возвращение. Но это случится только после того, как они получат уведомление о том, что я подаю на них в суд. Я просто рада, что у меня есть отличная команда юристов, благодаря рекомендациям Коула.

Когда я вхожу в свою крошечную квартирку, я снимаю одежду и прячусь под одеяло. Еще утро, и я должна быть на ногах, но мне нужен перерыв от того, что только что произошло, даже если это просто поваляться в кровати. Сначала я фокусируюсь на мелочах, таких как, ощущение на своей кожи простыни из египетского хлопка, на том, как приятно спать обнаженной под одеялом. Мне нравится эта маленькая квартира с кроватью королевского размера, которая слишком большая для такого пространства, но в тоже время, так идеальна. Ты словно в коконе, маленьком и уютном. Молодая женщина, которая гордилась всем, что делала, для того, чтобы ее дом был красивым, от покраски стен до резных молдингов и интересных книг, которыми были заставлены встроенные полки. Стиль семидесятых, но мне нравится. Это словно попасть в машину времени, с парочкой современных штрихов, таких как: телевизор с плоским экраном и мягкое постельное белье Frette.

Я тянусь за своим телефоном на прикроватном столике и начинаю пролистывать свои голосовые сообщения, ища то, которое пришло спустя три дня после того, как я покинула Таос, во время моей последней остановки в Пенсильвании. На самом деле, мне не следует слушать его, но я знаю, что не смогу устоять. Это как будто пробовать что-то невкусное, мне нужно что-то, что перебьет неприятное послевкусие от Джеффа, даже если мне станет горько от того, что я собираюсь услышать.

У меня перехватывает дыхание, когда я слышу баритон Дэкса. Я кладу телефон на подушку возле себя и закрываю глаза, представляя, что он сейчас передо мной, говорящий то, что я сейчас услышу.

«Харлоу, это я, Дэкс. Я хочу извиниться за то, что наговорил тебе. Это было грубо, и мне стыдно за то, что я вообще об этом мог подумать. Ты не заслужила услышать такое. Ведь ты была честна со мной. А ведь другая на твоем месте могла бы уйти, ничего не сказав. Ты же сказала правду, и вместо того, чтобы обдуманно обо всем поговорить, я сорвался, прости меня за это. Единственная причина, почему я ничего не сказал о пистолете или о записке, это то, что я верил, что ты отдаешь отчет своим действиям. Я… я не знаю, но мне бы очень хотелось извиниться перед тобой лично. Это наименьшее из того, что ты заслуживаешь. Ты самая потрясающая женщина из всех, кого я знаю, Харлоу, и прошу, никогда об этом не забывай. Никогда. Я прочел твое письмо, и я понимаю, что тебе нужно двигаться дальше, и, наверное, ты права. То, что между нами было, могло быть просто… просто временным для тебя, но знаешь что? Это не так – не для меня». Он делает паузу, и на заднем плане я слышу, как мужской голос спрашивает, готов ли он выезжать в аэропорт. «Черт, мне пора. Надеюсь, ты наконец-то счастлива, Харлоу. Очень надеюсь. Удачи».

Не знаю, почему я слушаю сообщение Дэкса, зная, что творится с моим сердцем каждый раз, когда делаю это. Но разве девушка не может помечтать, даже если ей нужно выбирать только те моменты, которые не причиняют боль? Я обожаю то, как Дэкс говорит, что я потрясающая женщина. Это словно то подтверждение, которое мне необходимо слышать ежедневно, и прежде всего от самой себя, и по-настоящему в это верить.

Я так сильно скучаю по Дэксу, по его смеху, озорному взгляду, по его доброму сердцу. Но я также понимаю, что у меня есть дела, о которых мне следует позаботиться, и я не могу позволить себе отвлекаться. Шесть месяцев назад я совершила ошибку, сев в машину и сбежав из Нью-Йорка, говоря себе, что мне просто нужно время оплакать все, что я потеряла, и потом все будет хорошо. Конечно, я говорила себе, что это будет недалекое путешествие по окрестностям, но в глубине души, я всегда знала, что это был билет в одну сторону, как Тельма и Луиза, когда они покидали Гранд Каньон, гонимые собственными бесами. Покупка оружия в Техасе доказала, что как бы я не старалась себя обмануть, все было совершенно иначе.

Я листаю календарь в телефоне, просматривая свое расписание на эту неделю. У меня будут дополнительные встречи с Фиби, чтобы разобраться в каждой мелочи относительно моего развода. Также у меня будет встреча с командой юристов во главе с отцом Коула, Аланом Чемберсом, из адвокатской конторы «Чемберс, Мэйнард & Липман», который занимается миом делом против Общественной больницы Миллера. Он не возглавляет его, но как один из главных партнеров, он хочет убедиться, что все сделано правильно. В будущем тридцатимиллионный заработок, судебные издержки и компенсация за нанесенный ущерб моей репутации – это вам не шутки, а с указанием в жалобе имен Джеффа и Пелетьера, уверена, им тоже будет не до смеха. Мне уже известно, что больница замнет это дело и вернет мне мою должность, но дело не в работе. Дело даже не в деньгах. Это просто заявление о том, что Харлоу Джеймс вернулась, и теперь она может за себя постоять.

А еще она чертовски потрясающая.

Глава 26

Дэкс

Как же тяжело двигаться дальше. У меня не было секса уже шесть недель и это убивает меня. И причина не в том, что у меня нет возможности. Мой телефон разрывается от смс, и я не могу даже порог переступить в клуб «Ларри», не придумав хорошей отговорки, почему я не собираюсь уйти с Бэкки, Тиной или Эллисон. Говорить, что я занят, больше не прокатывает, и даже парни смотрят на меня со смехом, задаваясь вопросом, куда подевался прежний Дэкс.

И дело не в том, что я внезапно потерял форму. Все отлично работает. На самом деле, именно это и сводит меня с ума. Но я просто не могу. Я не могу засунуть член в первую попавшуюся киску, которая появляется в радиусе пяти миль. Больше нет. Есть только одна женщина, которую я желаю и которая сейчас очень далеко. Она в Нью-Йорке и она не ответила ни на один из моих звонков – не то чтобы она могла. Теперь звонки на ее номер телефона переводятся прямиков в медицинский кабинет, и все, кто отвечают на звонок, готовят мне, что она ушла в бессрочный отпуск.

Конечно, я оставил ей сообщение, где сказал, что понимаю ее потребность двигаться дальше, но до моего сердца это не доходит, также как мой разум игнорировал советы моего отца оставить Харлоу в покое. И я закончил сундук, проведя два дня, работая над узором на нем, упаковал его и отправил по адресу ее работы. Это было до того, как в ее мире начался настоящий ад, и я просто надеюсь, что мой подарок напомнит ей о покое, который она нашла, оставаясь в «Жемчужине»… и обо мне. Я скучаю по ней, и мне просто хочется знать, что с ней все в порядке. Мне нужно услышать ее голос, чтобы убедиться, что с ней все хорошо. Черт, мне просто нужно услышать ее.

Ведь, кроме того, что она находится в процессе ужасного развода, Харлоу также в разгаре судебного процесса, связанного с больницей, которая выпроводила ее, после того, как она потеряла своего сына Маркуса. В прессе сообщают, что Общественная больница Миллера разорвала с ней контракт, пока она находилась на больничном, ссылаясь на «неудовлетворительную работу». Теперь их юристы заявляют о том, что тот факт, что она не оспорила это решение в течение шести месяцев, доказывает, что больница была права, уволив ее. В конце концов, если бы они были неправы, разве бы она стала так долго тянуть?

Все это вынуждает Харлоу рассказать о том, что она жила в «Жемчужине», понимая, что вернувшись домой, ее ждет куча проблем. И по глупости, я ее не остановил.

Работая в мастерской, во время встреч с клиентами или поиска определенной доски для выполнения заказа, ежедневно, мой телефон оповещает меня о новых упоминаниях о ней или Джеффе в прессе. Черт, он сигналит даже, когда я принимаю душ, присылая уведомления о каждой сплетне. Похоже, Нью-Йорским таблоидам ни как не надоест обговаривать жизнь хирурга-трансплантолога и ее требования выплатить тридцать миллионов долларов больницей, чтобы возместить ущерб потерянных будущих заработков, судебные издержки и компенсацию за нанесенный ущерб ее репутации. Это должно быть улажено без суда, но до тех пор, люди рисуют ее как неуравновешенную ненасытную стерву, и, если верить смехотворным сообщениям, бездушную как Снежная Королева.

Харлоу? Бездушная? Они ослепли? Иногда мне хочется сесть на первый же рейс до Нью-Йорка и найти ее. Я хочу обнять ее и сказать, что она не одна.

Тогда какого черта я до сих пор во Флагстаффе?

Но в тоже время я не могу распыляться из-за этой ситуации. Для этого существуют юристы. И если компания Коула подала на больницу в суд, значит Харлоу в хороших руках. Они знают свое дело, и ее молчание – это часть стратегии. Если она что-либо скажет или сделает, не обсудив это с юристами, или хуже того, вопреки советам юристов, это обернется против нее. И со мной было бы также.

Но даже несмотря на то, что Коул – юрист, он также мой друг. Я просто рад, что он не напрямую задействован в дело Харлоу.

– Там полный бедлам, приятель. Просто оставь ее в покое на время, – все, что говорит Коул, когда я звоню ему, в надежде получить новые ответы.

Он мог подобрать более толерантные слова, что-то на юридическом сленге, но того, что он выбрал, для меня достаточно, чтобы понять, насколько плохо обстоят дела.

– Ты можешь мне ответить только на один вопрос? – спрашиваю я, когда Коул вздыхает.

– Зависит, что ты хочешь знать, приятель. Моя компания представляет ее в суде, так что я не могу сильно распространяться.

– Она сможет сохранить свою карьеру в Нью-Йорке после всего этого… бедлама?

Коул вздыхает.

– Давай я отвечу так, Дэкс, и я должен предупредить: то, что я сейчас говорю, – это всего лишь слухи, все, что говорится в таблоидах, мы оба понимаем, как мало в этом может быть правды, верно?

– Я знаю, что официально ты не можешь ни о чем рассказывать, приятель. Но просто пойди мне навстречу, ладно?

– Она получила предложение принять пост директора в больнице Нью-Хейвена, и они только что отклонили его. Тебе это о чем-то говорит?

– Ее карьере конец.

– Скорее всего, если верить таблоидам. Это несправедливо, но как бы ни закончился этот судебный процесс, пока ее никто не тронет. Не здесь. Не сейчас. Опять-таки, это всего лишь слухи.

– Она знала об этом до того, как подать жалобу на Общественную больницу Миллера?

– Должна была, но то, что она сделала это только полгода спустя, это слишком поздно, – отвечает Коул. – Послушай, приятель, я не знаю, что тебе сказать. Я не хочу, чтобы ты был втянут в это дело еще больше, чем уже есть.

– Что ты имеешь в виду?

– Это всплыло недавно, так что, возможно, ты еще не слышал, но скоро услышишь. Теперь Гарднер заявляет, что все это время, она провела в Таосе… с каким-то плотником. С тобой. Поэтому не удивляйся, если твой шикарный шоурум будет привлекать больше внимания, чем обычно.

Мой шоурум действительно стал привлекать больше внимания, и не от потенциальных клиентов, как мне написала вчера мой менеджер Майко. Она упомянула, что на улице были папарацци, но она предположила, что, возможно, я получил очередную награду, а мой отец просто забыл об этом написать в электронном письме, отправленным в компанию.