Текст книги "Розовое гетто"
Автор книги: Лиз Айлэнд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Забавной. Господи!
– Нет, не так. – Он задумчиво покачивал головой. – Она будет не просто забавной. Я хочу дать объективную Картину, не карикатурно изображать авторов любовных романов. Я хочу сказать, эти писатели – профессионалы, Ребекка.
– Да, знаю. – Я прикусила губу.
– А ты знаешь, что на любовные романы приходится сорок восемь процентов продаж? Знаешь, что эти продажи составляют более миллиарда долларов в год?
– И где ты это вычитал?
– На сайте РАГ.
Как он узнал про РАГ?
А Флейшман продолжал, и в голосе его слышалось благоговение.
– Самое интересное в том, что большинство авторов любовных романов не собирались становиться писателями. Они не заканчивали специализированных курсов, а начинали писать только потому, что испытывали неудержимое желание рассказать историю. Знаешь, это потрясающе. Ты слышала о дипломированных медсестрах, которые стали концертирующими скрипачками?
– Я не понимаю…
– И однако, этим женщинам удалось начать новую карьеру и даже попасть в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс»! Если ты слышала их истории, то должна знать, что многие писали годы и годы до того, как их начинали публиковать, работали, когда все члены семьи еще спали, или после того, как засыпали дети. Они крали у себя время, чтобы научиться писать. У некоторых из наиболее знаменитых авторов рукописи много лет отвергали, но они продолжали писать. Поразительно!
– Да, но…
– Дело в том, что все презирают эти книги. Как будто они написаны по-другому. А на самом деле любовные романы ничем не отличаются от детективов или научной фантастики. Чтобы пробиться, нужны те же составляющие. Творческое воображение, время и решимость автора добиться своего.
Я уже и не пыталась прервать Флейшмана. Он вел себя словно одержимый.
– Разве ты не видишь? Я должен поехать туда!
– Ты должен остыть, – возразила я. – Уверена, ты напишешь отличную пьесу, Флейшман, но твоя поездка в Орегон исключается. Я еще многого не знаю о любовных романах и их создателях, но мне совершенно понятно: профессионал не поедет на писательскую конференцию с соседом по квартире.
Он вздохнул.
– Но ты могла бы записывать свои впечатления? Слушай… ядам тебе диктофон. Запиши для меня разговоры писателей.
– Нет! Я не собираюсь за ними шпионить. Они мне платят, знаешь ли.
– Господи, какая же ты брюзга!
– А от тебя один геморрой. – Давно уже мы не ссорились. Если Флейшман что-то вбивал себе в голову, переключить его на другое не представлялось возможным. – Я думала, ты по-прежнему работаешь над «Ты пожалеешь». – Я все-таки предприняла такую попытку.
– Ты не хотела, чтобы я написал и эту пьесу.
Нет, не хотела. Но теперь изменила свое мнение. Если бы Флейшман унизил моих ближайших родственников на сцене, те могли бы отвернуться от меня, но не уволить.
8
– Привет, мисс Эксперт по сюжетам.
Услышав в трубке голос Дэна, я развернулась на стуле и захлопнула дверь. В конце коридора Лайза, помощница Мерседес, пела «Штормовую погоду». Вокалисткой она была отличной, но с ограниченным репертуаром. Песня эта звучала сегодня, наверное, уже в десятый раз.
Плюс мне хотелось остаться наедине с голосом Дэна.
– Что вы такое говорите? – спросила я Дэна.
– Загляните в электронный почтовый ящик. Они как раз разослали программу мероприятий на уик-энд.
Я аж подпрыгнула.
– Вы тоже собираетесь в Портленд?
– Будьте уверены.
Будь у меня под рукой конфетти, я бы тут же обсыпала им себя. Потому что уже была влюблена в Дэна, как школьница. Не могла устоять перед его бархатистым голосом и обаянием. Когда рискнула спросить Андреа о его внешнем виде и семейном положении, та расхохоталась.
– Если бы ты так часто не пропускала ленч, то знала бы, что в этой конторе ты не первая, кто задает такие вопросы.
– И ответ?..
– Да, он симпатичный… как актер мыльной оперы. Лет тридцати с небольшим. Разведен.
– Так он…
– Добыча для таких хищниц, как ты. – Тут она посуровела. – В отличие от мистера Неотразимого, который, разумеется, мой. А вот к Дэну путь открыт. В последние месяцы здесь он вроде бы никого не обхаживал.
– Месяцы?
– Да, раньше-то он наследил. Ходили слухи, что он разбил сердце бедной Клиа Шафрански. Клиа была младшим редактором в секторе «Песни сердца». Прикипела к нему. А после того как на конференции в Миннеаполисе Дэна засекли с редактором из «Венус букс», ушла из издательского бизнеса, вернулась домой в Буффало и открыла магазин пряжи и принадлежностей для вязания.
– То есть, возможно, вины Дэна в этом и не было?
– Улики косвенные, – признала Андреа, – но их хватало.
Разговаривая с Дэном, мне никак не удавалось выкинуть из головы бедную Клиа Шафрански. Как и слова Андреа «путь открыт».
– Можете представить себе, как я удивился? – Он хохотнул. – Я думал, приедет Рита.
– Ее племянница выходит замуж.
– Значит, она не теряет конференцию, а приобретает племянника.
Я рассмеялась. Должна признать, чересчур уж весело. Смех вызвала не достаточно плоская шутка Дэна, а его ставший уж совсем обволакивающим голос.
– Послушайте, я собирался выпить с Ритой на конференции… вы готовы выполнить и ее обязательства перед отдельными участниками?
У меня запело сердце.
– Я всегда готова занять чье-то место у стойки бара.
– Вообще-то я думаю, раз уж мы никогда не встречались, может, обставим все более торжественно? В центре Портленда есть старый рыбный ресторан… и если у вас нет особых дел в субботу вечером…
Я постучала ручкой по столу и сосчитала до пяти, делая вид, что проверяю в перекидном календаре, что у меня намечено на ту субботу, хотя и так знала – листок девственно чист.
– Гм-м… вроде бы реально.
– Отлично… так мы договорились о свидании?
– Договорились.
Мое первое свидание более чем за шесть месяцев. Разумеется, речь шла не о настоящем свидании, а о деловой встрече. Вечером. В незнакомом городе. Только он и я.
И в чем пойти? Предстоящее выступление, как и гибель в авиакатастрофе, казалось уже ничтожным в сравнении с гардеробными проблемами.
«Это не свидание», – повторяла я себе и при этом думала, что с обувью у меня просто беда. Я могла что-то надеть из одежды матери Флейшмана (особенно если перестала бы обедать, а иногда и завтракать), но ободранные старые туфли показали бы, что одеваться по моде мне не по средствам.
Да и новая прическа не помешала бы.
Я начала набрасывать список самого необходимого: обувь, стрижка, новый бюстгальтер, брифкейс из мягкой кожи, как у Энн. Потом, на другой половине страницы, начала записывать расходы: арендная плата, выплата по кредитной карточке… В следующем месяце подходила моя очередь платить за кабельное телевидение. Я платила и в этом месяце. Потому что у Флейшмана не было денег.
Я отказалась от мысли поразить авторов любовных романов новеньким брифкейсом из мягкой кожи. Или модной обувью. Откровенно говоря, я выскакивала в минус даже с новым бюстгальтером.
Черт! Несколько дней назад мне казалось, что я богата. И куда подевались все деньги?
Я попыталась заставить себя забыть о покупках. Это деловая поездка. Мне не нужно ничего нового. А после того, что Андреа рассказала о Дэне, стало совершенно ясно: он – Ромео издательского бизнеса. Поэтому нет нужды воспринимать обед с ним как что-то серьезное.
Тихий внутренний голос продолжал подзуживать: «Вот и не воспринимай его всерьез. Предстань перед ним дешевой простушкой».
Но ведь он мог бы помочь мне забыть о Флейшмане!
Андреа влетела в мой кабинет, плюхнулась на стул, захлопнула дверь. Сложила руки на негодующе вздымающейся груди.
– Что не так?
– Плановый пересмотр трудового договора!
– Тебя зажали?
– Не то слово… дали прибавку в полтора процента! Меньше просто нельзя. И именно мне! Я не разгибаясь пашу в этой дыре большую часть своей трудовой жизни. Черт бы их побрал!
– Это сделала Рита?
– Да! Она пыталась свалить все на Мерседес и Мэри Джо… даже вроде бы стеснялась из-за того, что мне добавляют такие гроши… но все понятно. Она ведущий редактор! И должна была стоять за меня горой!
– Мерседес объяснила почему?
Андреа фыркнула.
– Сказала, что у меня дурной характер! Сказала Рите, что я должна держать под контролем свою агрессивность.
– Гм-м…
– Что? – Ее глаза сверкнули. – Думаешь, я не контролирую?
– Контролируешь! – быстро ответила я, до того как она успела бы откусить мне голову.
Я уж испугалась, что все равно откусит, но тут Андреа открыла дверь и крикнула:
– Лайза, Господи, обрыдла всем твоя «Штормовая погода»! – Захлопнула, повернулась ко мне.
Я старалась сохранять спокойствие, но вжалась в спинку кресла.
– Они постоянно говорят, что от верности наемных работников не осталось и следа, но вот что я тебе скажу. Такие менеджеры и выживают нас. Теперь мне придется искать другую работу. – Андреа вся кипела. – Они меня вынуждают! Это отвратительно.
– Мне очень жаль.
Она уставилась на мой блокнот:
– И что ты делаешь?
– Так, подсчитываю кое-что.
– Вот эти маленькие минусы означают отсутствие денег?
– К сожалению.
Она хохотнула:
– Ничего, продержись еще десять месяцев, и тебе тоже повысят зарплату на полтора процента.
– А что мне надеть на конференцию РАГ?
Она пожала плечами:
– То же самое, в чем ходишь на работу. Именно это они и хотят видеть… профессионала в их стройных рядах.
Я замялась:
– Да, конечно… а если придется пойти на обед и все такое…
– На обед? С авторами? Не волнуйся. Они не будут ждать от тебя ничего шикарного.
– Ну, дело в том… – Я призналась, что у меня назначено свидание с Дэном.
Андреа выпрямилась.
– Обед? Обычно он ограничивается выпивкой в баре. Наверное, ты ему действительно понравилась.
– Он никогда меня не видел.
– И что? Ты тоже его не видела. – Она посмотрела на мои черные туфли, возможно, те самые, что я надевала на выпускной вечер в колледже. – Тебе нужны новые туфли.
– Невозможно, – простонала я.
– А какой у тебя лимит по кредитной карточке?
– Пять тысяч триста долларов.
Глаза Андреа широко раскрылись.
– Тогда в чем проблема?
– Я пытаюсь расплатиться по прежним долгам, а не залезать в новые.
– Значит, какое-то время придется расплачиваться по минимуму. По-моему, Дэн того стоит.
– Это всего лишь деловая встреча. – Конечно же, мои слова не обманули ни ее, ни меня.
– В «Блумингдейле» на этой неделе распродажа.
Я вскинула голову.
– Сходим туда вместо ленча? – предложила Андреа.
– Ой, не стоит мне туда идти…
Но я пошла.
* * *
Неделю я держала свою добычу в кабинете. В углу скапливались обновки, купленные в кредит. Я, конечно же, ничего не скрывала… просто говорила себе, что мне лень перевозить все это. А кроме того, оставалась вероятность, что во мне проснется совесть и я захочу сдать обратно что-то из купленного; тогда чего ради тащить эту вещь или вещи сначала в Бруклин, а потом обратно на Манхэттен?
Но разумеется, я ничего не вернула. И наконец, перед самой конференцией, осознала, что все это мне придется доставить домой. Все и сразу.
В тот день я ушла с работы, сильно напоминая мешочницу.
По пути только и делала, что молилась, чтобы Флейшмана не оказалось дома. Чтобы он ушел на свидание.
Но он, конечно же, сидел перед телевизором с миской лапши. В который уж раз смотрел «Фелисити» [50]50
Американский сериал 1998–2002 гг., названный по имени героини.
[Закрыть]. Как только увидел меня, выключил телевизор, нажав кнопку на пульте дистанционного управления.
– Смотри, смотри, – попыталась остановить его я. Мне хотелось только одного: чтобы мой сосед не отрывал глаз от экрана, пока я прошмыгну в свою спальню и засуну все пакеты под кровать.
– Да ладно. Я и так знаю, чем заканчивается. Она начинает идиоткой, идиоткой и остается.
Теперь он кружил вокруг меня, разглядывая названия магазинов на пакетах. Должна признать, «Блумингдейлом» я не ограничилась. Побывала еще в нескольких торговых центрах Верхнего Ист-Сайда: Андреа убедила меня, что кредит дается именно для того, чтобы использовать его по полной программе.
– Я попала на несколько распродаж…
Он взял пакет с логотипом дорогого магазина аксессуаров из кожи и заглянул внутрь. Присвистнув, вытащил мой новенький брифкейс из мягкой кожи.
– А это еще зачем?
– У меня же деловая поездка, ты помнишь? – Я поспешила к своей комнате, унося пакеты, но выронила коробку с туфлями.
– «Маноло Бланик»? Деловая поездка?
– Я давно уже не покупала обувь. – Как будто это что-то объясняло.
Флейшман преследовал меня, не сводя глаз с логотипа на одном из маленьких пакетиков.
– Подготовка к деловой поездке вынудила тебя заглянуть и в «Секрет Виктории»?
Я зыркнула на него.
– Мне выступать с речью. Я хочу чувствовать себя уверенно!
– И где ты взяла столько денег?
– На кредитной карточке. – Теперь, разглядывая выложенные на кровати пакеты, я сама себе удивлялась. Когда они кучей лежали в углу кабинета, казалось, что запросы у меня очень скромные, но теперь эти пакеты обличали меня как транжиру. Святой Боже, что же я наделала?
Он покачал головой:
– Господи, я всегда ожидал, что ты сорвешься с цепи. Но такого и представить себе не мог.
– У меня хорошая работа. И я наверняка смогу… – Внезапно я вспомнила Андреа, которая выписывала свои долги и минимальные платежи по ним. Ну почему я ее послушала?
– На твою зарплату можно отовариваться в «Бенделе»?
Пакет из «Бендела» был совсем маленьким.
– Я там не отоваривалась. Купила только… – Если на то пошло, я не помнила, что я там купила. Заглянула в пакет. – Вот! Шарфик. Только шарфик.
Он вытащил шарф из пакета. Я купила его по настоянию Андреа. Очень уж сильно его уценили, до $69.95. Как говорится, дешевле только даром. Но я не помнила, чтобы он был таким длинным… и эти блестки в магазине не казались такими яркими, а вот здесь, в квартире, просто слепили глаза. Словно я собиралась выступать в нем в варьете Лас-Вегаса.
Шарфик упал на пол, и Максуэлл принял его за новую собачью подстилку. Тут же устроился на нем со всеми четырьмя лапами.
Флейшман шумно вдохнул, а потом, чтобы продемонстрировать свое терпение, долго выдыхал набранный в грудь воздух.
– Я понимаю, раз тебе дали высокую зарплату, то может возникнуть ощущение, что по средствам купить весь мир. – Внезапно он превратился в профессора экономики. – Но знаешь, Ребекка, даже если деньги поступают регулярно, это не означает, что их можно тратить бесконтрольно.
Я не могла в это поверить. Чтобы такое говорил Флейшман! Человек, который мог отправиться за пиццей, а вернуться с плазменным телевизором.
Должно быть, мое лицо побагровело, потому что он добавил:
– Смущаться тут нечего. Нужно просто следить за своими расходами.
Вот тут я не выдержала.
– Я не смущаюсь, а злюсь! Кто ты такой, чтобы учить меня, как тратить деньги? Ты-то, наверное, никогда в жизни не планировал свой бюджет.
На его лице отразилась обида.
– Разумеется, планировал. Все время планирую. Только делаю это незаметно. Не объявляю всем и вся, что я беден.
– Я тоже, – фыркнула я.
Его брови взлетели вверх. Ладно, может, я и объявляла.
– А кроме того, – уела я друга, – ты не бедный.
Он встретился со мной взглядом.
– Дело не во мне, правда?
– Ты это о чем?
– О нашем споре. Ты чувствуешь себя виноватой, вот и отыгрываешься на мне.
На мгновение он заставил меня замолчать. Потому что был прав. Я вырвала шарф из-под Максуэлла и начала его складывать. Потом бросила в ящик комода.
– Просто не люблю, когда мне читают нотации!
– Но в нашей дискуссии ты выложила не все аргументы, так?
Я с треском задвинула ящик.
– В каком смысле?
– Скажем, забыла упомянуть, что на конференцию с тобой едет какой-то очень симпатичный мужчина из «Кэндллайт».
Я рассмеялась:
– В «Кэндллайт» нет симпатичных мужчин. Во всяком случае, интересующихся женщинами. За исключением парня, который занимается почтовыми отправлениями, но не думаю, что он полетит в Орегон.
Однако Флейшман попал если не в десятку, то в девятку. Меня это встревожило. Неужто объяснить мое поведение не составляло труда? Или он слишком хорошо меня знал?
– Значит, какой-то другой парень. – Он обвел рукой разложенные на кровати пакеты. – Все это куплено не ради мастеров любовной прозы, которые соберутся в Портленде, штат Орегон. Я могу поверить, что ты не будешь спать ночами, сочиняя речь, с которой должна выступить перед ними, но не думаю, что ради них станешь пополнять запасы трусиков и колготок.
А я ведь могла засунуть пакет из «Секрета Виктории» в один из больших пакетов. Не сообразила. Черт!
Я решила сознаться. Почему нет?
– Ладно, симпатичный парень там будет, но я ни разу с ним не встречалась. Только говорила по телефону. Его зовут Дэн Уитерби. Он любит пофлиртовать, хотя, судя по всему, флиртует со всеми.
– Он писатель?
– Агент.
Флейшман уселся на кровать, забарабанил пальцами по колену.
– Не думай, что я решила кого-то соблазнить на этой конференции, – попыталась оправдаться я. – Просто после колледжа я два года работала у старухи девочкой на побегушках. А теперь собираюсь появиться в отеле, битком набитом писателями, и хочу выглядеть презентабельно.
Он пожевал губу.
– Ты права. Возможно, мы как-то упустили это из вида.
– Мы… что?
– Не прикинули, как ты должна выглядеть на конференции. – Флейшман повернулся ко мне. – В чем ты полетишь?
– Не знаю. Надену что-нибудь удобное.
Он издал звук, который обычно звучит на телешоу-викторине при неправильном ответе.
– Ни в коем разе. Из аэропорта ты сразу поедешь на конференцию. Ты же не собираешься переодеваться в туалете аэропорта! Ты должна хорошо выглядеть и в самолете.
Снова он был прав. Это раздражало.
– А если Дэн Уитерби полетит тем же рейсом? – спросил он. – Ты об этом подумала?
– Нет. – Значит, он ничего не имел против Дэна Уитерби. Несколько минут назад, когда он донимал меня вопросами о покупках, я уж решила, что Флейшман приревновал.
– Знаешь, в Портленд, штат Орегон, вряд ли стремятся миллионы. А если мы говорим о прямых рейсах, которые выберет любой здравомыслящий человек, путешествующий не за свои кровные, то выбор будет очень ограничен.
«Откуда он так много знает о рейсах на Западное побережье?» – удивилась я. Но подумала, что все это досужие рассуждения. Флейшман, если хотел, умел напустить на себя умный вид.
Не скрою, меня порадовала его адекватная реакция. Он даже пытался помочь. Не требовал, чтобы я взяла его с собой. Я хотела вечером покидать все в чемодан, но Флейшман настоял, чтобы я подошла к сборам более методично, прикинула, что и когда мне может понадобиться, вплоть до сережек.
Я знаю, знаю. Мне двадцать пять, а мой сосед по квартире учил меня, как собирать вещи. С другой стороны, эти уроки шли мне только на пользу.
Его волновало платье, в котором мне предстояло пойти на обед с Дэном Уитерби.
– Слишком глубокий вырез. Ты уверена, что будешь выглядеть в нем деловой женщиной?
– Мне нужно что-то красивое.
– Всегда есть Наташино платье от Мейнбокера. – Его задело мое прохладное отношение к этому темно-бордовому шедевру.
– Вещь красивая, я знаю, но мне хотелось бы что-нибудь поновее. Не могу я одеваться, как Джеки О. [51]51
Имеется в виду Жаклин Кеннеди, супруга 35-го президента США. После его убийства вышла замуж за греческого миллиардера и стала Жаклин Онассис, отсюда и Джеки О. По праву считалась одной из самых модных женщин своего времени.
[Закрыть].
– Понимаю… но, знаешь, там может быть холодно. Понадобится пиджак или жакет. Ночью температура опускается до пяти градусов.
Откуда он мог это знать?
– Хорошо, мамочка. Я захвачу свитер.
– Ты отрепетировала свою речь?
– Я еще над ней работаю.
Флейш покачал головой:
– Лучше бы тебе поставить в ней последнюю точку. Тогда в самолете ты сможешь ее выучить.
– Выучить? – пискнула я.
– Естественно. – Он моргнул. – Не можешь же ты стоять перед всеми и читать по бумажке? Это будет радиообращение, знаешь ли. Ты должна написать основные тезисы на карточках из плотной бумаги и отталкиваться от них.
– Хорошо.
Господи, у меня и в мыслях не было заучивать текст. Я собиралась прочесть его по бумажке.
Ко всем заботам и тревогам добавилась еще одна, вот я и уселась с блокнотом в руках и начала набрасывать тезисы выступления. Флейш, удовлетворенный полученными результатами, включил телевизор.
– Когда ты встречаешься с этим парнем? – небрежно спросил он.
– В субботу вечером.
– Это хорошо. Уже после выступления.
– Точно. – И с каким же нетерпением я ждала субботнего вечера!
– Куда он тебя поведет?
– В какой-то ресторан в центре города. Вроде бы рыбный.
– «У Джейка».
Я оторвалась от блокнота.
– Откуда ты знаешь?
– Это самый знаменитый рыбный ресторан Портленда. Он там с незапамятных времен.
Флейш сообщил это таким тоном, будто Дэн пригласил меня в какую-то забегаловку. Теперь-то я знала, что мой друг несет чушь. Вернулась к тексту выступления.
Флейшман смотрел телевизор.
Все вроде бы было в порядке.
Какое-то время мне удалось обманывать себя: никаких, мол, проблем. Перелет? Велика беда.
Сотни тысяч людей каждый день поднимались на борт самолетов, садились, пристегивались и добирались до места назначения без сучка и задоринки. Их самолеты не захватывали террористы. Они не взрывались в воздухе. В них не била молния, и они не падали на землю вместе с кричащими пассажирами. При приземлении порывом ветра их не сбрасывало с посадочных полос, и они не вспыхивали, как свечки, столкнувшись с другим самолетом или въехав в ангар.
Такого давно уже не случалось. И в прогнозе погоды ничего не говорилось об ураганах на Западном побережье.
Я не боюсь, не боюсь, не боюсь.
Утром, в день вылета, я была совершенно уверена в себе. Вместе с Флейшманом плотно позавтракала, по его настоянию наелась блинов («В самолетах кормят плохо. Тебя ждут четыре часа голодухи»). На дорогу я потратила слишком много времени и в Ньюаркском аэропорту успела купить только ручку и карточки для заметок в газетном киоске, где они стоили вдвое дороже, чем в Нью-Йорке.
Я смогла улыбнуться ухоженной сотруднице авиакомпании, которая взяла мой посадочный талон и направила к электронному сканеру. Полностью сохраняя самообладание, прошла по телескопическому трапу, «рукав» привел меня к самолету. Мой новый брифкейс из мягкой кожи, практически пустой, висел на плече.
Но потом я ступила на борт самолета, и ноги вмиг стали ватными. Меня приветствовала стюардесса. Мысленным взором я увидела, как ее выбрасывает из самолета через огромную дыру в фюзеляже. Мотнула головой. «Этого никогда не случится».
Очередь пассажиров медленно продвигалась по салону первого класса, кое-какие пассажиры – мужчины в костюмах – уже пялились на экраны своих «пауэрбуков» и пили «Кровавую Мэри». Я никогда не летала первым классом. Наверное, никогда и не полечу. И это хорошо. Потому что я слышала, что в случае катастрофы салон первого класса – наиболее опасное место. Я покачала головой. Бедные, бедные деловые люди с их ноутбуками и коктейлями. «Наслаждайтесь, пока можете, други мои».
Движение очереди замедлилось, когда я приблизилась к моему, тщательно выбранному месту (ближе к хвосту, у прохода). В салоне становилось душновато. В багажных ящиках над головой свободного места уже не осталось, и люди начинали заводиться. Кто-то попросил подушку, но стюардесса крикнула из хвостовой части, что подушек больше нет. С тем же успехом могла заявить: «Согласно нашей новой бизнес-модели ваш комфорт нас более не волнует».
Или: «Это летающая перевозка для скотины. Придется вам с этим свыкнуться».
Наконец мне удалось добраться до своего кресла. Господи, каким же оно было неудобным! Не следовало мне есть так много. Или надевать такую узкую юбку. Пояс врезался в тело.
Повезло мне лишь в том, что на втором кресле, у окна, уже сидела женщина. Так что не было необходимости вставать, чтобы пропустить ее. Я решила, что наилучший способ избежать мыслей о неминуемой катастрофе, которая трагически оборвет мою короткую жизнь, – с головой уйти в работу. Вытащила из брифкейса программу конференции и блокнот с моей речью.
– Я тоже туда лечу, – подала голос моя соседка.
Я оторвалась от блокнота. Она имела в виду Портленд? Мы все летели в Портленд. (Флейшман оказался прав на все сто. Это был единственный прямой рейс.)
Она ткнула пальцем в программку:
– Это я. Элисон Руни, из «Газели».
Я пригляделась к соседке. Лет сорока с небольшим, темно-каштановые волосы (судя по корням, крашеные), глубокие морщины у рта. Словно она двадцать лет поджимала губы.
– Я Ребекка Эббот. Из «Кэндллайт».
Темные брови сдвинулись у переносицы.
– Никогда о вас не слышала.
– Я там всего два месяца. Работаю у Риты.
Она закатила глаза:
– Ах, та бедняжка! – С губ сорвался смешок. – Разумеется, я люблю Риту, все любят, но она уже была редактором, когда я там работала.
– Вы работали в «Кэндллайт»?
– Все успели там побатрачить. А может, только кажется, что все…
В этот самый момент загудели двигатели. Опустились и зажглись маленькие экраны, на которых запустили видеоролик, рассказывающий о том, как вести себя в чрезвычайной ситуации. Я попыталась усвоить эту полезную информацию (хотя кому в истории авиации удавалось использовать сиденье как спасательный плотик?), но Элисон Руни не давала мне сосредоточиться.
– Вы знаете Марис?
– Кого? – Меня куда больше волновали кислородные маски. Как часто их проверяли? А если моя не опустится?
– Господи Иисусе! Если вы работаете в секторе «Пульс», то должны знать Марис Годфри.
Я порылась в памяти. Плохо увязывала имена с лицами, но была уверена, что никогда не видела имени Марис в списке сотрудников. Элисон настаивала, что такого быть не могло.
– Ах да! Она же теперь в НАЛ [52]52
НАЛ (NAL – аббревиатура от National American Library) – издательство, специализирующееся на книгах в мягкой обложке.
[Закрыть]. – Элисон пожала плечами. – Эта круговерть переходов. Поневоле забываешь, где теперь кто. А где вы работали раньше?
– Это мое первое место работы в издательском бизнесе.
– Но оно точно не будет последним!
Будет, если самолет упадет, а я не успею добраться до аварийного выхода. Слишком поздно я поняла, что следовало выбрать ряд в непосредственной близости от одного из аварийных выходов.
Самолет уже вывозили на взлетную полосу, и стюардессы проверяли, у всех ли кресел подняты спинки.
– А чем вы занимались раньше? – спросила Элисон.
– Ничего… то есть работала личным помощником. – Прозвучало не очень. – У писательницы.
– О, это интересно!
– Если на то пошло… – Самолет остановился, двигатели взревели. Сердце у меня лихорадочно забилось, дыхание прервалось, на верхней губе заблестели капельки пота.
Лицо Элисон Руни надвинулось.
– Вы в порядке?
Я быстро кивнула и попыталась улыбнуться.
– Взлет – это самое ужасное: всегда есть шанс попасть в воздушную яму, область разрежения, возникающую при взлете других самолетов. С фатальным исходом.
– Вы неважно выглядите.
– Все хорошо… все будет хорошо…
– У вас кружится голова?
– Немного мутит.
– Господи… – Голос, ранее такой уверенный, дрогнул. Элисон начала рыться в кармане на спинке переднего сиденья. – Черт побери, неужели они избавились и от гигиенических пакетов?
– Гигиенических?..
Я поднесла руку ко рту. С оглушающим ревом самолет помчался по взлетной полосе и оторвался от земли. Я тоже начала рыться в кармане, где лежали какие-то журналы и каталоги, но пакета не нашла. Как такое могло произойти?
И этот самый момент самолет выбрал для того, чтобы чуть просесть, а потом качнуться. Возможно, он всего лишь поворачивал. Ложился на курс. Ничего особенного. Но мой желудок этого не знал. Меня бросило в жар, и я почувствовала, как плотный завтрак, которым накормил меня Флейшман, двинулся вверх по пищеводу.
– О нет, – простонала я.
Элисон Руни мгновенно оценила ситуацию и нашла выход.
– Сюда!
Схватила брифкейс из мягкой кожи, который лежал у меня на коленях, откинула клапан, вытряхнула все бумаги и ручки и широко раскрыла.
Понимаете? Я знала, что этот брифкейс очень даже мне пригодится.
