Текст книги "Розовое гетто"

Автор книги: Лиз Айлэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

20

Кто бы мог подумать, что прием, организованный «Романс джорнал», из тех событий, что могут заинтересовать Андреа, но в час сорок пять она была готова к отъезду. Выглядела восхитительно в бежевом платье-джерси и в туфлях на пятидюймовых каблуках. Я тоже приоделась, но она еще и сделала роскошную прическу.

В общем, Андреа выглядела совсем не так, как утром, когда уходила из квартиры. Впрочем, всю первую половину дня я ее не видела.

– Где ты была?

– Переодевалась вот и сделала прическу.

– Выглядишь потрясающе.

– На приеме будет много людей из издательского бизнеса.

Я коротко глянула на нее.

– Я думала, ты решила остаться.

– Да! – кивнула она. – Но мы представляем «Кэндллайт». И должны смотреться, не так ли?

– Лгунья, – фыркнула я.

Старые привычки живучи. Некоторые девушки каждое утро отрывают голову от подушки, мечтая о том, что сегодня встретят идеального мужчину. Андреа точно так же грезила об идеальной работе.

– Пора! – воскликнула она.

– Хорошо-хорошо! – Смеясь, я схватила сумочку. – Только чуть подкрашусь. Неряхи не могут представлять «Кэндллайт».

У лифта нас догнала Рита. В обычном костюме. Но, по случаю приема, мазнула помадой по губам.

– Я думаю, сектор «Пульс» может поехать и на такси. Я плачу.

– Наверное, запишете на расходный счет? – спросила Андреа.

– Ну… да.

– А где Линдси?

На лице Риты отразилось сомнение.

– Разве она идет?

– Я видела ее недавно, – ответила я. – Нарядно одетой.

Нарядно, естественно, по меркам Линдси, то есть в серебристом атласном топике с аквамариновыми дельфинами. Топик не гармонировал с синей юбкой, но трудно было представить себе, с чем такой топик вообще мог гармонировать. Тем не менее она пыталась прихорошиться.

Андреа уже тащила нас к выходу. Ей определенно не хотелось появляться на приеме в компании этих дельфинов.

– Твоя протеже нас догонит.

С тех пор как я начала помогать Линдси добиться повышения, Андреа стала называть ее «твоя протеже». Забавы ради она любила рассуждать о вариациях фильма «Все о Еве» [104]104
  «Все о Еве» – американский фильм 1950 г., удостоенный шести «Оскаров». Главные роли сыграли Энн Бакстер (Ева) и Бетт Дэвис (Марго Чаннинг).


[Закрыть], в котором Линдси играла Еву, а я – Марго Чаннинг.

– «Все о Еве», упрощенная версия, – отвечала я. – Без парня, которого может увести Линдси.

– А как насчет Люка? – поинтересовалась Андреа.

С Люком возникли серьезные проблемы. Он разыскивал Р. Дж. Лэнгли. Ему нравилось приглашать меня на обед или в бар, чтобы доложить о проделанной работе. Но дальше дело не шло.

Когда я указала на сей факт, Андреа удивилась:

– А сколько прошло времени? Неделя?

Потом интонация ее несколько изменилась.

– Расслабься. Сколько прошло времени? Всего две недели?

На воскресном бранче, несколькими днями раньше, Люк рассказывал мне о способах, которыми пользуются люди, чтобы украсть деньги и спрятать их в офшорах. Разумеется, мне не оставалось ничего другого, как прийти домой и выплеснуть накопившееся раздражение на соседок.

– Две недели, а вся наша близость заключается в том, что он держит меня за руку, когда вытаскивает с заднего сиденья такси.

– И что? – пожала плечами Уэнди. – Он джентльмен.

– Слишком джентльменистый джентльмен, – пожаловалась я.

– Но он продолжает приглашать тебя?

– Только из-за Сильвии. Ведет себя так, словно мы расследуем какое-то дело. Холмс и Ватсон.

– Гм-м… Может, я смогу стать твоей Евой и умыкнуть его у тебя.

– Может быть, – согласилась я.

Андреа на мгновение задумалась.

– Тогда в нашей совместной жизни могут возникнуть проблемы.

– Мы привычные, – вставила Уэнди.

Отель располагался на Сентрал-Парк-Саут. В вестибюле было полно плакатов с надписями, что гостей «Романс джорнал» ждут на втором этаже, но дорогу можно было найти, следуя за разодетыми дамами, которые поднимались по лестнице. В другом зале – он назывался «Колонный» – проводилось какое-то мероприятие, спонсируемое новым спортивным каналом кабельного телевидения. Мужчины двигались в том направлении. Ужасно хотелось вырваться из колонны женщин и последовать за ними.

В бальном зале нас ждало впечатляющее зрелище и музыка Дебюсси, исполняемая на флейте и двух арфах. Интерьер огромного зала выдержали в кремовом и золотом цветах, за исключением полоски алого ковра, которая делила помещение надвое и вела к возвышению, уставленному круглыми, под белоснежными скатертями, столиками. По центру каждого столика, на подставке в окружении кремовых роз, сверкал золотом и драгоценными камнями один из предметов коллекции. Столы побольше – для гостей – расставили по всему залу. Но народу было так много, что я просто не понимала, как нам всем удастся разместиться.

– Зачем этот ковер? – полюбопытствовала я.

– Похоже, что будет и показ мод, – ответила Андреа. Ей пришлось чуть ли не кричать, чтобы перекрыть шум толпы.

Оглядевшись, я внутренне сжалась. Знала, что здесь будут люди, которые могут меня узнать… с конференций, где я побывала. Но как-то не думала, что это будут те же самые люди, которых я оскорбила визитными карточками, те, от которых чуть не сбежала с трибуны, и кое-кто, на кого меня вырвало…

– Ладно, – объявила Андреа, – пойду пообщаюсь с народом, пока Графиня не усадила всех за столики.

Она исчезла. Я осталась с Ритой.

– Не вижу Линдси. – Она вглядывалась в мельтешащих вокруг людей.

– В такой толпе трудно ее найти.

Рита посмотрела на меня как на слабоумную.

– В топике с дельфинами? Ее невозможно не заметить.

Рита, разумеется, была права, хотя среди присутствующих не только Линдси блистала отсутствием вкуса. Сама Графиня сверкала в сплошь расшитом золотом платье, которое более всего напоминало слишком длинный жакет. Я никогда не видела ее раньше, узнала по фотографиям в «Романс джорнал».

– Может, Линдси отправилась в другой «Хелмсли»? – предположила она. – Тот, что в Мидтауне.

Я говорила Линдси, что она должна быть более уверенной в себе, а теперь почувствовала необходимость защитить ее.

– Уверена, она приедет сюда. В последнее время она очень старается. Разве вы не заметили?

– Это правда, ошибок стало поменьше, – признала Рита, пусть и с неохотой. А потом, заглянув через мое плечо, воскликнула: – Посмотри, кто к нам пришел!

Я повернулась, почему-то ожидая увидеть Линдси. Ошиблась, конечно. Рядом со мной, так близко, что я едва не наступила ей на ногу, стояла Мюриэль, чуть позади – ее подруга.

Рита приветствовала Мюриэль так, словно не виделась с ней целую вечность, хотя та сидела за своим столом, когда мы уходили с работы. То есть полчаса назад.

Я, наверное, скользнула взглядом по телефонам Мюриэль, а вот на нее саму не посмотрела. Потому что нарядом Мюриэль могла посоперничать с Линдси: блузка с гофрированными рукавами, длинная бесформенная юбка из синего вельвета, черные туфли без каблуков. Если бы она удлинила юбку еще на три дюйма, то могла бы пойти в ней на выпускной школьный бал в 1976 году.

– Я так рада видеть тебя здесь, Мюриэль, – проворковала Рита.

– Спасибо, Рита. Кэти Лео передала мне свое приглашение, потому что не смогла пойти сама. Я привела с собой подругу, Мелиссу.

Мы все поздоровались с Мелиссой, которая выглядела куда более нормальной, пусть и нервничала заметно сильнее.

– Все эти люди… – Голос у нее подрагивал. – Фотографии многих я видела на обложках. Посмотрите, вон Валери Мартин. Она пишет любовные детективы!

Валери Мартин разговаривала с Графиней.

– Так вы любите читать дамские романы? – спросила Рита Мелиссу.

Женщина кивнула:

– Да, я много читаю.

– Это Мелисса Макинтош. – Мюриэль уставилась на меня в упор.

Мне это показалось странным, поскольку Мюриэль уже представила нам свою подругу.

Рита толкнула меня локтем.

– Пойду на террасу, хочу подымить.

– Ладно, – кивнула я.

Мюриэль улыбалась мне.

– Мелиссе не терпелось встретиться с тобой, Ребекка.

– Правда? – Я искренне удивилась. Никак не могла считать себя знаменитостью.

– Не только встретиться, но и поговорить.

Я почувствовала, как застывает моя улыбка. Что-то тут было не так. Перевела взгляд на Мелиссу и по озабоченному блеску глаз все поняла. Я уже видела этот блеск – в глазах авторов, произведения которых еще не публиковались. Встречалась с такими на конференциях. Неужели и она – автор?

Но при чем тут я?

«Господи! – Я едва не ахнула, потому что все вспомнила. – Мелисса Макинтош!»

Сердце у меня упало, мысли начали путаться. Эта женщина не могла быть Мелиссой Макинтош. Мюриэль Салга была Мелиссой Макинтош!

А может, не была.

– Вы отвергли мою книгу. – Теперь Мелисса могла бы это и не говорить. – «Ранчер и леди».

– Ага! – воскликнула я. – Точно!

– Мелисса так обрадовалась, когда я сказала ей, что ты хочешь посидеть с ней, поговорить.

Я такое ляпнула?

Возможно. В больнице. Но тогда я предполагала, что Мюриэль и есть Мелисса. Я же не знала, что мне доведется встретиться с настоящей Мелиссой.

– Она сказала, что у вас много идей, которые позволят улучшить книгу. – В голосе девицы звучала надежда. А я не могла ничего вспомнить.

Собственно, а каким образом я могла вообще что-то помнить? Я ведь так и не прочитала «Ранчер и леди».

Я начала оглядываться в надежде, что кто-нибудь меня спасет. Андреа или Рита. Как выпутаться? Я никогда не встречалась с авторшей, книгу которой отвергла…

И вот тогда я увидела ее. Меня уже накрывала волна паники, когда на горизонте появилась моя Немезида.

Касси.

Не знаю, почему надеялась, что ее не будет на приеме, но вот надеялась. Откровенно говоря, в последние недели я напрочь забыла о ее существовании, а теперь едва узнала, потому что она буквально светилась от счастья. Кроме того, коротко подстриглась, накрасилась, надела сережки и – что поразило меня больше всего – явилась в темно-бордовом платье от Мейнбокера с плеча Наташи Флейшман.

В моем платье, в ярости подумала я. Хотя на самом деле я его так ни разу и не надела.

Да и моим оно никогда не было.

Но почему оно на Касси?

Мой взгляд чуть сместился, и я увидела его. Герберт Даулинг Флейшман-третий и Касси Сондерс. Команда.

Я застыла с разинутым ртом. Пол закачался под ногами.

Неужто я была такой дурой? За неделю, прошедшую после того, как Дэн Уитерби уведомил меня, что кто-то еще купил «Разрыв», мне в голову не приходило, кому могла достаться рукопись! Прежде всего потому, что я зациклилась на собственном поражении. Иной раз пыталась представить себе, какое издательство перебило наше предложение, но только не конкретного редактора. Собственно, тот же вопрос интересовал и Мерседес.

Но действительность оказалась хуже – гораздо хуже того, что мы себе представляли.

Все эти месяцы я из вечера в вечер жаловалась Флейшману на Касси, которая притесняла меня. Превращала мою жизнь на работе в ад. Так кому же Флейшман мог отдать свою рукопись?

Разумеется, Касси.

Возможно, он даже сказал Дэну, что рукопись следует показать Касси. Вероятно, решил, что Касси горы свернет, чтобы вырвать рукопись у меня.

И оказался прав.

А пока я стояла, ощущая себе буксиром, в который только что попала торпеда, в поле зрения нарисовался Дэн Уитерби. Завершив тем самым формирование моей личной оси зла.

Я, должно быть, излучала страдание, потому что в этот самый момент голова Дэна повернулась и он увидел меня. Помахал рукой (так он приветствовал многих). И тепло улыбнулся, словно доброй знакомой.

Заметил меня и Флейшман. Этот хоть чуть-чуть смутился. Я же заставила себя сначала сжать губы, а потом изогнула их в легкой улыбке. Даже разжала пальцы, помахала рукой. Хотя хотелось рвать и метать.

Но моя насквозь лживая улыбка обманула Флейшмана. Он с облегчением улыбнулся в ответ и толкнул Касси. Увидев меня, соперница самодовольно ухмыльнулась. И кто мог ее за это винить?

На душе стало так мерзко, что я отвернулась. Но вновь не увидела ничего хорошего, потому что наткнулась взглядом на нервную улыбку Мелиссы Макинтош. Я уже и думать забыла про нее. Последние три секунды растянулись на доброе десятилетие.

Мимо проходил официант, и я схватила с подноса стакан красного вина. Залпом отхлебнула половину. Мне срочно требовался какой-то стимулятор.

– Мюриэль сказала мне, что у вас есть интересные предложения, – обратилась ко мне Мелисса.

– Насчет чего? – Я еще не пришла в себя.

– Насчет моей книги… ну и вообще.

Почему на Касси это платье?

Мне вновь пришлось бросить в сторону сладкой парочки короткий взгляд, чтобы убедиться, что я не ошиблась. Все так, платье Наташи. Очень странно. Она его редактор, они знакомы максимум две недели! Неужели так сблизились, что он начал давать ей наряды матери?

Или…

Мой взгляд метнулся на эту руку на ее локте. Такую по-хозяйски лежащую руку. Я выпила еще вина и отвела глаза.

Флейшман и Касси. Касси и Флейшман. Кошмар, да и только.

– У меня тоже есть некоторые мысли по улучшению сюжета, – продолжила Мелисса.

– Правда? – Со стороны я, возможно, выглядела как нормальный человек, но в душе сжимала голову и кричала, как та женщина на картине Эдварда Мунка [105]105
  Мунк, Эдвард (1863–1944) – норвежский живописец. Одна из его самых известных картин – «Крик» (1893).


[Закрыть].

Она кивнула.

– Вы написали, что «Ранчеру и леди» недостает оригинальности. Поначалу это меня смутило, потому что мне казалось, что издательство «Кэндллайт» предпочитает книги, похожие на опубликованные ранее. Но потом я поняла: книгу действительно можно сделать более оригинальной. К примеру, герой мог бы держать на ранчо не крупный рогатый скот, а страусов.

– Ага.

Может, они уже спят вместе?

– Вы хотите услышать еще?

Я заставила себя отвести взгляд от парочки.

– Что еще?

– Другие мои идеи?

Битву я проиграла. Вновь уставилась на них.

Он шептал ей что-то на ушко и, могу поклясться, поглядывал на меня краем глаза. Касси, откинув голову, залилась смехом.

– Господи. – По моему телу пробежала дрожь. Я оперлась о стол, чтобы удержаться на ногах.

– Что с вами? – спросила Мелисса.

– Тебе нехорошо? – спросила Мюриэль.

«Не теряй самообладания. Именно этого они от тебя и ждут».

– Ну что ты, все отлично, – ответила я Мюриэль и повернулась к Мелиссе: – Расскажите мне все.

– Все о чем? – послышался чей-то голос.

Я подпрыгнула. Касси полностью заняла мои мысли, поэтому, поворачиваясь, я не сомневалась, что неудачливая писательница по-прежнему стоит рядом. Но ошиблась: рядом стояла Линдси. Возблагодарив небеса, я обняла ее, хотя в этом топике и юбке выглядела бедняжка ужасно. А еще она где-то раздобыла бейсболку, которую нацепила на голову козырьком назад.

– Где ты была?

Она закатила глаза:

– Должно быть, отстала от вас. Приехала с сектором «Воля Божья». А потом, когда мы вылезли из такси, я заблудилась. Попала в какой-то зал, где собрались одни спортсмены. Было так прикольно. Но потом сообразила, что с работы никого нет. Спросила парня, с которым говорила, здесь ли устраивает прием «Романс джорнал», и он, конечно же, посмеялся надо мной. Зато получила халявную бейсболку.

– Мы уже волновались, – заметила я.

Линдси, которая держала в руке тарелку с едой, сунула в рот маленький сандвич.

– И напрасно. Думаешь, я могла пропустить такое зрелище? – Она протянула тарелку нам. – Сандвичи? Берите, на всех хватит. – Мелисса и Мюриэль покачали головами. – Потрясающе. Вы видели Валери Мартин?

Я представила Линдси Мелиссе.

– Мелисса присылала нам рукопись. Она называлась «Ранчер и леди».

– Точно! Мне понравилась эта книга!

Если эти слова ошарашили Мелиссу, можно представить себе, в какое состояние они повергли меня. Линдси рукопись и в глаза не видела.

– Ты знаешь, та книга, которую я вернула автору.

– Понятно, – кивнула Линдси. – А теперь снова хочешь взять. И это правильно.

Нет, неправильно, но Линдси не могла знать об этом. Я однажды сказала ей, что она должна научиться поддерживать общий разговор, но на этот раз Линдси вошла в тему слишком уж активно.

– Не знала, что мою рукопись прочитал кто-то еще, – пискнула Мелисса.

– О, я читаю все, что могу найти в издательстве, – заверила ее Линдси. – Все. И много работаю с Ребеккой. Если хочешь, могу помочь тебе с переделкой.

– Буду только рада! – воскликнула Мелисса.

Если кто-то и был против, то только не я. Впрочем, разговор этот долетал до моих ушей откуда-то издалека. Я сосредоточилась на том, чтобы не таращиться на эту торжествующую троицу ужаса… а потом Графиня подошла к микрофону. Флейта и арфы смолкли.

– Прошу минутку внимания, мадам и месье! Пожалуйста, займите свои места! Сейчас начнется шоу.

Свет притушили, остались только два ярких пятна. Один прожектор освещал часть алой ковровой дорожки у возвышения, второй – Графиню, которая, нацепив очки, зачитывала текст по бумажке, тогда как по алой дорожке дефилировали модели – парами, мужчина и женщина. Я не знаю, зачем потребовались мужчины. Разве чтобы усладить взор. Потому что украшения были только на женщинах, а разглядеть их с такого расстояния не представлялось возможным. В любом случае те же самые украшения красовались и на маленьких столиках. Разумеется, все хлопали и приветствовали выход каждой новой пары восторженными восклицаниями. Как и на любом дефиле, полумрак то и дело разрывали фотовспышки.

Я воспользовалась моментом, чтобы понаблюдать за Флейшманом и Касси. Он то и дело наклонялся к ней и что-то шептал на ушко – видимо, комментировал происходящее. Она улыбалась, тихонько посмеивалась или закатывала глаза. Точно так же он вел себя и на лекциях в колледже, если мы рядом сидели в аудитории.

Время от времени мне удавалось отвести взгляд, но потом он вновь возвращался к ним помимо моей воли.

В какой-то момент, повернувшись, я увидела, что Флейшман смотрит не на меня, а на остальных сидевших за моим столиком. Мюриэль, Мелиссу, Линдси в дурацкой бейсболке. Я опустила глаза на ковер до того, как его взгляд добрался до меня. Щеки горели. И потому, что я читала его мысли (она сидит за столиком придурков), и потому, что ругала себя за собственную податливость. Я, как и Андреа, не хотела сидеть с аквамариновыми дельфинами, но вот села.

Хуже того: я словно вернулась в среднюю школу, где всегда оказывалась в кафетерии за столом с неудачниками. Но с другой стороны, мои соседки казались неудачниками только Флейшману. Во-первых, он их не знал, во-вторых, раздувался от собственной значимости.

Во мне крепло желание защитить своих соседок. Может, Мюриэль и побывала в психиатрической палате, но личностью была незаурядной, а ее остроумие просто оставалось недооцененным. И книга Мелиссы Макинтош оригинальностью не уступала книге Флейшмана. Да, она сделала слабую копию с ранее опубликованных любовных романов, но он-то вообще ничего не придумал, просто изложил на бумаге факты моей жизни.

Я вся кипела, и часть распирающей меня ярости не могла не выплеснуться на Касси. Какая же она жалкая! Сидит с самодовольной улыбкой на лице, словно наконец-то произнесла ту самую речь, в которой ей отказали в школе. Разве она не прочитала книгу, за которую издательство, по ее настоянию, выложило столько денег? На нее никто не обращал внимания, вот Флейшман, само собой, и подобрал ее. Для него это в порядке вещей.

Шоу закончилось, вспыхнули все люстры. Я допила вино и огляделась в поисках официанта. Все поднимались из-за столов, готовясь к продолжению общения.

Флейшман и Касси тоже встали. Направились в мою сторону.

Порадоваться чужому несчастью.

Я стиснула зубы. Дала себе слово не устраивать сцен. Не выказывать ревности. Как там сказал Люк? «Успех – лучшая месть».

Флейшман остановился, и я поднялась из-за стола.

– Привет, незнакомец.

– Привет.

Касси мне улыбнулась. Я едва подавила желание врезать кулаком по ее вздернутому носику.

Просто улыбнулась.

– Привет, Касси. Поздравляю с новой работой.

– С моей новой работой или новой находкой? – Она уцепилась за локоть Флейшмана.

Да, конечно. Вот уж новость так новость.

– И с тем, и с другим! – чирикнула я.

Флейшман смотрел поверх моего плеча, и было ясно, что мои соседки стоят за спиной. То есть мне следовало представить их или выставить себя грубой свиньей.

– Флейш, это Линдси и Мюриэль, мы работаем вместе, а это Мелисса Макинтош…

Я не собиралась пояснять, кто такая Мелисса. Пусть бы думал, что она тоже моя сослуживица. Но мне следовало знать: говорить, кто она, нет нужды. Флейш всегда запоминал имена.

– Которая написала «Ранчер и леди»?

Подходил официант. Наконец-то.

Флейшман явно был изумлен, и по его реакции Мелисса могла вообразить, что ее роман если не самый лучший из дамских романов всех времен и народов, то как минимум в тройке бестселлеров. Может, только я и заметила злобный блеск в его глазах. Во всяком случае, очень на это надеялась.

– Я читал эту книгу! – воскликнул он.

Мелисса повернулась ко мне. Выходило, что все прочитали ее рукопись. Несомненно, она задалась вопросом, каким образом книга, которая пользовалась таким успехом, получила столь жесткий отрицательный отзыв.

– Флейшман тоже писатель, – сообщила я Мелиссе.

– Ну, я еще не публиковалась, – промямлила та.

– Опубликуетесь! – воскликнула Линдси.

Мне хотелось ее пнуть. Пнуть кого угодно. А больше всего хотелось схватить полный стакан с подноса, который так медленно продвигался к нам…

Флейшман повернулся ко мне. Изумление в его взгляде смешалось с картинным ужасом. «Ты не могла так низко пасть», – говорили эти глаза.

Как же этот взгляд взбесил меня. Но злилась я не только на него, но и на себя. И что я нашла в этом человеке? Не было в нем ничего, кроме чрезмерно раздутого самомнения, которому я только потакала. Я была всего лишь аксессуаром, вроде тех подставок, на которых демонстрировались украшения.

Я вскинула голову:

– Мы считаем, что роман Мелиссы – многообещающий проект. После внесения правки эта книга может стать бестселлером…

Как только эти слова слетели с моих губ, я поняла, что мне придется о них пожалеть. Более того, я использовала карьеру ни в чем не повинной авторши для того, чтобы поквитаться с бывшим бойфрендом и соседом. Срам, да и только.

Но тут же я совершила еще более постыдный поступок. Официант наконец-то добрался до нас, и я протянула руку, чтобы взять бокал. При этом – ясное дело, совершенно случайно – локтем двинула по подносу, перевернув его. Официант, конечно, попытался удержать поднос, но куда там.

И, так уж вышло, все вылилось на бедную Касси.

Стаканы разбивались, падая на пол и ударяясь друг о друга, вокруг раздались крики.

– Ох, – сказала я, – я так сожалею!

Касси отпрянула, взмахнула руками, брызги бургундского полетели во все стороны. Люди, которые предпочитали не тратиться на химчистку, подались назад, и вокруг нас образовалось пустое пространство, усилив сходство со спектаклем.

Мне уже было все равно.

Я быстро схватила со стола салфетку и начала прикладывать ее к мокрому платью Касси, чтобы ткань вобрала в себя часть пролившегося вина.

– Какой ужас! – воскликнула я. – И ведь такое красивое платье! От Мейнбокера, не так ли?

Касси злобно глянула на Флейшмана – похоже, хотела, чтобы он как минимум оттащил меня в сторону, а лучше оторвал бы мне голову. Но Флейшман от изумления застыл как монумент, а я продолжала прикладывать салфетку к разным частям ее платья. Реакция Флейшмана меня не волновала. Самое ужасное по отношению ко мне он уже сделал.

– Разумеется, платье от Мейнбокера, – сюсюкала я. – Я точно знаю. Оно висело в моем шкафу.

Касси оттолкнула мою руку.

– Оставь меня.

Я отступила на шаг, посмотрела на Флейшмана, снова на Касси. Потом сунула мокрую салфетку ей в руку.

– Сладенькая, ты уже одна. Только еще этого не знаешь.

* * *

Покинув прием Графини, я выскочила в парк и села на первую попавшуюся скамейку, где не спал человек и на которую не нагадили птицы.

Меня всю еще трясло после того, как я извинилась перед Графиней, вновь перед Касси, наконец, перед Мерседес. Впрочем, Мерседес не очень расстроилась («Несчастный случай», – заверила она меня, а на лице читалось удовлетворение, когда она провожала взглядом бывшую сотрудницу, которую уводили в туалет). Как сказала Андреа, я, возможно, не так уж и хорошо представляла «Кэндллайт», зато принесла команде зачетное очко.

Я плюхнулась на скамью. Хотелось, конечно, порадоваться тому, что отомстила Касси, но не получалось. Водопад – или, точнее, винопад, – вылившийся на мою соперницу, означал, что я привлекла к себе внимание на третьем из трех мероприятий издательского сообщества, в которых участвовала. До работы в «Кэндллайт» я не устраивала публичных сцен. По натуре я человек очень тихий. Теперь же у меня возникло ощущение, что я превращаюсь в истеричное дитя, а серьезные мероприятия – в домашние скандалы с разбрасыванием игрушек и валянием на полу.

С этим следовало заканчивать.

Нужно было искать в жизни что-то еще, помимо этой безумной работы. Каким-то чудом я превратила себя в редактора, но, пусть другие и видели во мне профессионала, себя я в этом убедить пока не смогла. Стоило ли удивляться? Я уже шесть лет носила вещи десятого размера – плюс-минус один номер, но, глядя в зеркало, по-прежнему видела шестнадцатый.

В этом, собственно, и состояло главное различие между Флейшманом и мною. Некоторые люди заблуждались, переоценивая себя. Я же видела исключительно собственные недостатки.

Я задалась вопросом, а нет ли какой-нибудь книги по популярной психологии, которая могла бы помочь таким, как я. Или все они предназначались для таких, как я? Но я никогда не видела своего двойника на ток-шоу Опры. Если на передачу приглашались люди, которым удалось похудеть, они всегда радовались произошедшей с ними трансформации. Им не терпелось выйти в мир и покорить его, щеголяя в новеньких джинсах. А если это были мужчины, которые стали женщинами, то они отправлялись покорять мир в помаде и новеньких бюстгальтерах.

А как насчет людей, которые не смогли поверить в то, что изменились к лучшему?

Я встала, чтобы пойти домой, но вместо этого двинулась в противоположном направлении. К подземке, чтобы поехать в Куинс.

Тридцать минут спустя стучалась в дверь квартиры Сильвии. В интернате меня уже знали. После того как я подарила библиотеке четыре коробки книг «Кэндллайт», встречали с распростертыми объятиями.

Открыв дверь, Сильвия удивилась. Может, удивилась, что я пришла одна.

– Где Люк? – осведомилась старушка, пытаясь заглянуть мне за спину, на случай если он где-то спрятался.

Ей нравился Люк. А кому нет?

– Наверное, на работе. А мне вдруг захотелось прийти к вам.

– Понятно, – кивнула она. – Тогда заходи. Хочешь пирожное?

Она по-прежнему предпочитала покрытые слоем шоколада пирожные с абрикосовой начинкой. Со старыми привычками так трудно расставаться.

– Нет, благодарю, – вежливо отказалась я.

– А что ты делала? – спросила Сильвия.

Она действительно хотела знать? Более того, я действительно хотела ответить на ее вопрос?

– Если на то пошло, я думала, Сильвия. Вы должны написать книгу.

Она рассмеялась:

– А-а, ты про любовный роман?

– Нет, вы должны написать историю своей жизни.

– Но я уже говорила тебе, что не хочу писать об этом, – пробурчала та, направляясь на кухню. – Я ведь открыла тебе свой самый-самый секрет.

– Но почему это должно быть секретом? Это же интереснейшая история. Из бедности к богатству. Трансформация личности. Прорыв в знаменитости. И конечно, любовь. – Я не сомневалась, что без любви не обошлось. Деньги, на которые она жила (и которые у нее украли), они ведь откуда-то появились. – Любовь была, правда?

Она озорно улыбнулась:

– Можешь не беспокоиться, Ребекка, тут я тебя не разочарую.

– Видите? Вы уже подцепили меня на крючок. – На этом я не остановилась. – Плюс я действительно хочу знать, как вы это сделали.

– Сделала что?

– Переменились. Трансформировали себя. Я чувствую, что мне тут без вашей помощи не обойтись.

Сильвия коротко глянула на меня:

– Все-таки ты хочешь знать о Кэри Гранте.

– И это тоже.

Она цокнула языком.

– Нет, не думаю, что смогу написать историю. Определенно не смогу.

Но я не оставляла надежды. Мы выпили чаю, поговорили обо всем и ни о чем. О Р. Дж. Лэнгли, о Люке, о моей новой квартире, о том, как она скучает по своей старой… Время шло, и с каждой минутой мою выходку в «Хелмсли» затягивало туманом.

Несколько раз я заикалась о написании книги.

– Нет-нет. Как я могу написать книгу? Я даже не умею печатать.

– Я умею.

– У тебя есть более интересные занятия.

Я рассмеялась:

– Если бы.

– А если я умру? Что тогда?

– Вы же не собираетесь умирать. И пока в городе можно будет купить маринованную окру, вы не умрете.

– Не думаю, что это хорошая идея, – пробурчала она.

Вскоре я поднялась, чтобы уйти. Сильвия, конечно, держалась молодцом, но гости утомляли ее. Я взяла список необходимых покупок и пообещала заехать в субботу. У двери она спросила:

– Мне понадобится один из этих компьютеров?

– Не обязательно.

– Они дорогие.

– Вы и представить себе не можете, как дешево отчаявшиеся люди продают их на интернет-аукционах.

При упоминании всего связанного со Всемирной паутиной Сильвия всегда замолкала. Вот и тут закачала головой, словно для написания книги требовалось обучиться заклинанию змей.

– Нет, определенно нет. Идея не из лучших.

Я пожала плечами:

– Решать вам, Я бы с радостью поучаствовала.

– Тебе нужно последовать совету, который то и дело дают по телевизору. Начинай жить.

– Именно это я и пытаюсь делать.

– Своей жизнью.

– Хорошо, Сильвия. Увидимся в субботу.

– Может, я поговорю об этом с Бернадиной.

– О чем?

– О нашей книге, – пояснила она таким тоном, словно имела дело с тупицей.

– О той, которую мы определенно не будем писать? – уточнила я.

– Именно.