Текст книги "Розовое гетто"
Автор книги: Лиз Айлэнд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
– Трой – наш связной между «нижними» производственниками и редакторами, – объяснила Андреа.
– Нижними?
Трой рассмеялся:
– С кротами. Художниками, фотографами, корректорами – производственниками… Этими негламурными людьми.
– А мы гламурные, – фыркнула Андреа.
Трой оглядел меня с головы до ног.
– Любопытно. Чертовски красивый костюм от Шанель. И с кем тебе приходится спать, чтобы позволить себе такое?
Я начала что-то мямлить насчет чужого плеча, и Трой рассмеялся:
– Я же тебя подначивал.
Когда мы вышли из кабинета, рассмеялась уже Андреа.
– Эти «деловые встречи», о которых он говорил, – собеседования с моделями, фотографии которых украшают обложки. Здесь он единственный, кто получает удовольствие.
Я покачала головой:
– Не так уж много мужчин работает в «Кэндллайт».
– В производственном отделе их больше, а вот в редакции сейчас одни женщины. Президент компании, разумеется, мужчина. Арт Сальваторе.
– Не встречалась с ним.
– И скорее всего не увидишь до рождественской корпоративной вечеринки. Его кабинет – там, – она указала в глубь длинного темного коридора, – но среди нас он редко появляется.
– Понимаю. Большой босс.
– И не только. – Андреа понизила голос. – Говорят, что семья Сальваторе раньше занималась прачечным делом, если ты понимаешь, о чем я.
Челюсть у меня слегка отвисла, а заговорить, когда подобрала ее, я смогла только шепотом.
– «Кэндллайт букс» управляет мафия? – Родом из Огайо, я все еще млела при мысли о том, что вляпалась во что-то крестноотцовское, даже после двух лет жизни в Бруклине. Тем более что никак не могла ожидать столкновения с организованной преступностью в издательстве, которое специализировалось на любовных романах.
– Я думаю, это всего лишь слух, но нам нравится его поддерживать. Только так можно придать этому месту ореол загадочности.
Вероятно, экскурсия подошла к концу. Но Андреа определенно не спешила возвращаться за стол.
– Ладно, пришло время проверить, усвоен ли материал. Покажи мне, как пройти в кафетерий.
С таким вопросом пятерка за экзамен мне гарантировалась. Я не смогла бы вспомнить имена многих и многих, с кем только что познакомилась, но дорогу к источнику кофеина нашла бы всегда. И добралась туда так быстро, словно ходила этой дорогой уже года три.
– Я потрясена, – признала Андреа.
– Потрясена чем? – Женщина, которая опускала пакетик чая «Божественный вкус» в кружку с кипятком, повернулась к нам. Я ее уже видела, за столом в одной из клетушек. Звали ее Маделайн, и выглядела она так, словно сошла с обложки глянцевого журнала. Она возвышалась и над Андреа, и надо мной. И была не просто хороша собой – ослепительна.
– Ребекка нашла кухню с первой попытки.
Маделайн широко улыбнулась, словно я уже многого достигла.
– Фантастика.
Когда она удалилась с кружкой травяного чая, Андреа наклонилась ко мне:
– Она младший редактор, но у нее обширные связи. От канцелярии до зала заседаний совета директоров. И у Джеймса, и у Арта на нее стоит.
– А у Троя? – полюбопытствовала я.
– У Троя стоит на Джеймса и Арта.
– Так! Кто это к нам пришел? – спросил новый голос.
– Привет, Мэри Джо. Это Ребекка.
Мэри Джо улыбнулась, но не прервала своего занятия. Она была невероятно (анорексия, не иначе) худа и носила модные продолговатые очки в тонкой оправе. Руки, которые торчали из безрукавки, напоминали обглоданные дочиста куриные крылышки. Она наливала кофе в кружку, украшенную изображением Кэти, девочки из мультфильма. Девочка, сидя за столом, говорила: «Я ненавижу понедельники!» В кружку Мэри Джо опорожнила два пакетика сахара и пакетик сухих сливок. Рот у меня наполнился слюной.
– Мерседес мне много о вас рассказывала. – Она улыбалась, продолжая помешивать кофе, но взгляд оставался строгим. Я чувствовала, что взглядом этим она хочет мне что-то сказать. Возможно, что видит меня насквозь.
Я выразила надежду, что плохого обо мне она не услышала.
Мэри Джо бросила пластмассовую ложечку, которой помешивала кофе, в корзинку для мусора.
– Нет, в основном хорошее.
В основном?
– Разумеется, избыток похвал поневоле вызывает подозрения, не так ли? – Она сухо усмехнулась. – Ладно, продолжайте экскурсию. Только не растягивайте ее на весь день.
Как только Мэри Джо отошла на безопасное расстояние, Андреа тут же передразнила худышку:
– «Только не растягивайте ее на весь день».
– Не очень-то она дружелюбна… – ввернула я.
Андреа закатила глаза:
– По возможности игнорируй ее. Мэри Джо – тиран.
Я кивнула.
– Но не попадай в ее черный список, – посоветовала Андреа. – Если попадешь… – Она молча чиркнула пальцем по шее.
– Я чувствую, что по какой-то причине уже туда угодила, – как если бы мой дом только что обрушился на голову ее сестры.
– Такая уж у нее манера. Знаешь… Она… – Андреа нахмурилась. – Ладно, стерва она. И поскольку после Мерседес она здесь номер один, то начинает нервничать, когда та кого-то очень уж нахваливает. Как будто кто-то из нас претендует на ее паршивое место!
– Да, глупо.
– Но такая уж Мэри Джо. Ты обратила внимание на эту кружку с девочкой? Она пила из нее, когда еще была помощником редактора. Почти двадцать лет назад! Когда начала здесь работать, кружку подарил ее тайный Санта-Клаус. И она в это верит.
– Может, причина в глубокой психологической связи, которую она видит между кружкой и продвижением по службе?
– Да, и эта причина прежде всего говорит о том, что она одержимая. – Андреа вздохнула. – Что ж, пора за работу.
Когда мы потащились к нашим каморкам, я почувствовала, как желудок у меня завязывается узлом. Будто меня выгнали из детского садика. Знакомство с людьми – с этим смогла справиться. Это я умела.
А вот работа… Вот где у меня были большие сомнения.
4
К ленчу я наконец-то начала расслабляться, и не только потому, что усвоила главное: шансы на то, что меня не уволят в первый же день, очень даже велики.
Я боялась, что не найду чем заняться, едва Андреа оставит меня, и буду сидеть, тупо уставившись на груды папок с рукописями. Но что я действительно умела, так это транжирить время. Прежде всего проверила компьютер. Игру «Пасьянс» никто не стер. Я даже нашла «Пинбол». Но для начала следовало решить вопрос с электронной почтой, поэтому я тут же создала себе почтовый ящик: [email protected]. А после этого разослала письма родственникам и друзьям, дабы похвалиться только что обретенной причастностью к корпоративному миру.
Моя сестра Эллен откликнулась первой. Год назад она окончила юридический факультет и теперь работала в адвокатском бюро в Кливленде.
«Поздравляю! Я не читаю любовные романы, так уж вышло, но как здорово там работать. Может, следующим летом пришлешь мне несколько книг, чтобы я почитала их на пляже (я обязательно прочту… только на моей работе об этом знать не должны). Целую, Э.».
Когда я вновь посмотрела на свой электронный адрес, слово rabbot вызвало у меня какие-то странные ассоциации. То ли я неправильно написала слово rabbit [28]28
Rabbit – кролик (англ.)
[Закрыть], то ли придумала новое слово из rabbit и robot. Я начала представлять себе названия плохих научно-фантастических фильмом. «Атака рэбботов-убийц».
А потому, после долгих размышлений и выписывания в блокнот различных вариантов, я изменила электронный адрес на более респектабельный: [email protected].И разумеется, мне пришлось разослать всем письма с измененным адресом.
Эллен опять откликнулась мгновенно.
«Перестань тянуть резину и принимайся за работу. Э.
Да, и мои сослуживицы хотят знать, готовила ли ты к публикации какие-нибудь книги серии „Регентство“. Я думаю, им нравятся романы в стиле Джейн Остин… и они, если на то пошло, наверное, не так плохи. Тебе действительно дают их бесплатно?»
Я отметила для себя, что нужно послать Эллен несколько книг.
Так или иначе, но возня с электронной почтой заняла часа полтора. И не успела я в третий раз сыграть в «Пинбол», как в дверь постучала Андреа. Я тут же убрала игру с экрана и развернулась к двери.
– Как дела?
– Отлично.
– Ленч?
Я ракетой взлетела со стула.
– Конечно.
Из-за спины Андреа показалась Рита.
– Я угощаю.
– То есть деньги пойдут с расходного счета, – перевела Андреа.
По пути мы заглянули в кабинет Касси.
– Пойдешь с нами на ленч? – спросила ее Рита.
На столе, рядом с рукописью, которую читала Касси, стоял пластиковый контейнер с хлебными палочками и сельдереем. Тут же лежало наполовину съеденное яблоко.
– Я бы с удовольствием, но дала себе слово прочитать эту рукопись сегодня. – Она заметила, как я вытаращилась на ее еду. Как любой давний знакомец «Уэйт уочерс» [29]29
«Уэйт уочерс интернэшнл» – организация, оказывающая услуги тем, кто хочет избавиться от лишнего веса; производит низкокалорийные блюда для следящих за своим весом; проводит платные консультации, семинары, массовые мероприятия. Основана в 1963 г.
[Закрыть], я знала, что такое хлебные палочки. Иной раз спрашивала себя, ест ли их кто-нибудь еще, помимо давних знакомцев «УУ».
Я улыбнулась Касси, почувствовав родственную душу.
Ответной улыбки не последовало.
– Так что я посижу.
– Как хочешь, – пожала плечами Рита. – Мы вернемся через сорок пять минут.
В контору мы приползли через два часа, набив желудок китайской едой. Я ожидала, что коллеги расскажут, чего от меня ждут на новой работе. Вместо этого наслушалась сплетен. Обо всех. При этом не было сказано ни слова ни о чьих-то романах, ни о шокирующих секретах «Кэндллайт», ни о денежных скандалах, хотя со стороны по тону Риты и Андреа могло показаться, что речь именно об этом.
«Ты знаешь, Энн каждый день отдает своего песика в службу присмотра за собаками».
«Должно быть, это стоит ей бешеных денег».
«А на кого еще ей их тратить? У женщины никакой личной жизни. Печальная история».
«Печальная. Ей бы попробовать знакомства в онлайне».
«Сначала ей стоило бы что-то сделать со шрамами от угрей».
«Интересно, эти операции оплачиваются по страховке?»
«Она могла бы оплатить операцию сама, если б не тратила все деньги на свою псину».
Мне задали несколько вежливых вопросов, от ответа на которые я постаралась уйти. (Если уж Энн и дневная служба присмотра за собаками вызывали такие пересуды, можно было представить себе, какие пошли бы разговоры, если б они узнали, что я живу в одной квартире с бывшим бой-френдом.) К тому времени, когда подали печенье с сюрпризом [30]30
Печенье из двух половинок, внутри которого спрятано послание: полоска бумаги с пословицей, забавным изречением, предсказанием судьбы. Непременный атрибут китайских ресторанов в США: подается в конце трапезы.
[Закрыть], мне уже казалось, что я работаю с ними много месяцев, а не первый день.
Вернувшись, я продолжила множить свои достижения. Пару раз разложила пасьянс, и очень удачно. Несколько человек, из тех, с кем я познакомилась утром, заходили, чтобы узнать, как я устроилась. Причина, судя по всему, состояла в том, что каждый хотелось оторваться от собственного стола.
В какой-то момент в мою клетушку набились три младших редактора и Линдси, помощник редактора. Разговор пошел о том, кого из знаменитостей им удалось увидеть в Нью-Йорке. Энн (которая не могла оставлять песика одного в пустой квартире) стояла в очереди в кулинарии следом за Леонардо Ди Каприо. Это впечатляло. Из всех знаменитостей я видела только Эла Роукера [31]31
Роукер, Альберт Линкольн (р. 1954) – в информационной программе «Сегодня» телекомпании Эн-би-си рассказывает о погоде.
[Закрыть]. Он шел по центральному проходу зрительского зала в кинотеатре, куда мы пришли с Флейшманом, чтобы посмотреть «Цыганку» [32]32
«Цыганка» – фильм 1962 г. Римейк вышел на экраны в 1993 г.
[Закрыть].
Линдси тоже нашла что сказать.
– Вупи Голдберг ходит к тому же дантисту, что и я.
Понятное дело, все ахнули.
– Не может быть! – воскликнула Маделайн. – К твоему дантисту?
Линдси аж раздулась от гордости, чувствуя, что поразила остальных.
– Я однажды видела ее в приемной. Как мне сказали, она приходила, чтобы снять с зубов камень.
– И кто он? Где принимает?
– Доктор Штайн. А принимает он на Восемьдесят пятой улице.
Энн нахмурилась:
– У Вупи Голдберг хорошие зубы?
– Разумеется! Она же кинозвезда.
– Я уверена, что это коронки. У всех актеров коронки.
– Им без этого нельзя. На крупном плане каждый зуб на экране высотой в двадцать футов.
– Подождите, – подала голос Андреа. – Нашей страховки хватает, чтобы оплачивать услуги дантиста Вупи Голдберг?
Липдси кивнула:
– Именно так. Я поменяла дантиста.
– Просто поменяла? Перешла к тому, который пользует Вупи Голдберг?
– А почему нет? – вступилась за Линдси Андреа. – Имея такие деньги, Вупи наверняка выбирала.
– Знаете, она путешествует в собственном доме на колесах, – сказал кто-то. – Прямо как какая-нибудь рок-звезда.
И когда разговор уже перешел на транспортные средства знаменитостей, о дверной косяк постучали. За спиной Линдси стояла женщина среднего роста, крашеная блондинка со стрижкой под пажа, которая ей не шла, в оливково-зеленом брючном костюме. Она оглядела собравшихся в моем кабинетике через большущие очки.
А в следующее мгновение, словно повинуясь беззвучной команде, мои сослуживицы поспешили вон, оставив меня наедине с… я не знала с кем, но под ложечкой уже засосало.
– Привет, – поздоровалась я, изо всех сил постаравшись расположить к себе незнакомку.
Она сухо улыбнулась.
– Я не хотела разгонять ваши посиделки.
Я покраснела.
– Нет… просто я тут первый день. Меня зовут Ребекка.
– Привет, Ребекка. Я Джейнис Уанч…
Фамилия мне определенно не понравилась. Не приходилось ждать ничего хорошего от женщины с такой фамилией. Она же продолжала смотреть на меня сквозь давно вышедшие из моды очки.
– Менеджер производственного отдела.
Улыбка так и застыла на моем лице. Я не знала, как реагировать.
– У меня с собой небольшой список… нет, пожалуй, список достаточно длинный… в котором указаны ваши долги.
– Мои? – удивилась я. – Но я только начала работать.
– Разумеется, все эти проекты вела Джулия, но теперь, разумеется, они – ваша забота.
– Понимаю…
Она протянула мне список, который занимал целую страницу.
– По важности, конечно, прежде всего идет редактирование «Педиатра и телохранителя». Тут у нас месячная задержка. Я постоянно напоминала об этом Рите, и она собиралась попросить Линдси сделать предварительное редактирование, но потом, вероятно, передумала, после того как Линдси потеряла рукопись в автобусе и пришлось просить агента прислать дубликат.
Я кивнула. Помимо «Педиатра и телохранителя» в списке значились еще два романа, требующих редактирования, не говоря уже о пунктах, содержание которых я представляла себе крайне смутно. Что такое аннотация для художника? Я задолжала целых пять. И где я могла взять текст на обложку? Рукописей этих книг я в глаза не видела.
– Не такая большая работа, – заверила меня Джейнис. – Думаю, к концу недели вы управитесь.
Я шумно сглотнула слюну. До конца недели оставалось совсем ничего. Джейнис, должно быть, пошутила.
– Если у меня возникнет проблема с получением…
Она в недоумении воззрилась на меня:
– А почему она должна возникнуть?
«Потому что я еще ничего не знаю!» – хотелось мне выкрикнуть в ответ. Сердце начало бухать. Вот почему на собеседовании о приеме на работу нужно говорить правду и только правду. Тогда всем становится понятно, чего от тебя можно ждать.
Едва Джейнис Уанч покинула мой кабинет, я закрыла дверь, и вот тут меня охватила настоящая паника. Что мне теперь делать? Я думала о том, чтобы убежать куда глаза глядят и более на пушечный выстрел не подходить ни к одному издательству, когда зазвонил телефон. Я коршуном кинулась на трубку. Плохие вести меня не пугали. По крайней мере какой-то представитель внешнего мира желал связаться со мной.
Звонил Флейшман.
– Как дела у новоиспеченного редактора?
– Умираю.
Он рассмеялся:
– Да, тон у тебя какой-то напряженный.
Я рассказала ему о полученном списке. Призналась, что понятия не имею, о чем речь. И заявила, что хочу покинуть стройные ряды работающих граждан.
– Все наряды верну твоей матери, – пообещала я.
– Просто подойди к этой помощнице редактора и спроси, что нужно делать.
– К Линдси? Но она подумает, что я идиотка.
– Оно и к лучшему… ты ее просто осчастливишь. Помощникам нравится думать, что стоящие на ступеньку выше – некомпетентные недоумки. Тем самым они укрепляются во мнении, что давно уже переросли ту должность, которую занимают.
– Да, но эта девушка… похоже, сама ничего не знает. Я с удовольствием пролью бальзам на ее эго, но нет уверенности, что она даст мне правильную информацию.
– Гм-м… А кого еще ты можешь спросить?
На ум пришла Касси, которая, похоже, ни разу в жизни не сделала ничего неправильного.
– Ладно, я обдумаю твое предложение.
– Так держать! – подбодрил меня Флейшман.
– В любом случае где-то в половине седьмого я буду дома. – У меня возникло острое желание перенестись домой прямо сейчас.
– Хорошо. Потому что я приготовил тебе огромный сюрприз.
– Надеюсь, его частью будет большая пицца.
Он рассмеялся:
– Нет, кое-что получше.
В этот момент в дверь постучали, и я положила трубку, чтобы открыть. На пороге стоял Джеймс, из почтовой комнаты, на лице читалось нетерпение. Уши закрывали большие наушники.
– Почта, – пробормотал он.
И протянул мне пластмассовую корзинку, заполненную конвертами из плотной коричневой бумаги, деловыми письмами, бандеролями, адресованными Джулии Спирс. Я схватила корзину и едва удержала в руках – такая она была тяжелая.
– Эй, минутку!
Он нахмурился и громко спросил, перекрывая тот поток звуков, что вливался в его уши:
– В чем дело? Вы теперь за нее, так?
Он указывал на имя Джулии.
И хотя мне очень хотелось вернуть все назад, я понимала, что он прав: я теперь за нее. Черт!
Я принялась сортировать почту, отделяя письма от бандеролей. Решила, что завтра приду пораньше, чтобы вскрыть последние. Поняла, что нужно придумать какую-то систему классификации и учета входящей документации, поскольку Джулия мне таковой не оставила. Наугад вскрыла несколько писем.
К счастью, большинство не поставили передо мной неразрешимых вопросов. Женщина хотела узнать, может ли она прислать мне свою книгу о медсестре-акушерке, которая забеременела, трахнувшись на вечере по случаю десятилетия окончания школы. Идея показалась мне хорошей. Другая писательница хотела, чтобы я познакомилась с ее любовным детективом: женщина-десантница в раздираемой войной стране попала в заложницы и влюбилась в сотрудника норвежской миссии Красного Креста. И эта идея мне понравилась. Но разве я могла считать себя экспертом? Разве знала, что такое хорошо, а что такое плохо?
Читательница сообщала, что нашла несколько ошибок, в том числе в слове «гинекологическое», в книге «Близнецы на ее пороге». И спрашивала, не возьмут ли ее корректором в издательство «Кэндллайт букс». Я отложила письмо в сторону, с тем чтобы показать Кэти Лео.
Несколько человек интересовались буклетами с перечнем книг, которые выходили в той или иной серии любовных романов. Я заглянула в картотечный шкафчик Джулии, но никаких буклетов не нашла. Пошла к Линдси, чтобы узнать у нее, где взять эти злосчастные буклеты, но в кабинете ее не было.
Я как раз размышляла, насколько этично рыться в чужой картотеке, когда Рита вылетела из двери своего кабинета и едва не врезалась в меня. Глаза у нее были бешеные.
– Где Линдси? – выкрикнула она.
– Не знаю. Пришла к ней, чтобы спросить насчет буклетов с перечнем книг разных серий.
– Она, случайно, не пошла отправлять почту? – На слове «почту» голос у нее дрогнул.
– Не знаю.
– Надеюсь, я ее не упустила.
– Все в порядке? – спросила я.
Рита вздохнула:
– Хочется верить. Но однажды она направила рукопись не тому автору, и с тех пор я стараюсь перехватывать ее, когда она идет в почтовую комнату, чтобы проверить, все ли правильно.
– Вы проверяете каждую бандероль?
Рита нахмурилась:
– Кошмар.
– Гм-м… – Все-таки она была моим боссом. Но стало ясно, почему она давно не была в отпуске.
– Ты права. Конечно. – Она шумно выдохнула, прошлась рукой по вьющимся волосам. – Я хочу сказать, она же моя помощница, черт побери. И я не должна бегать за ней и проверять каждую паршивую бандероль!
– Разумеется.
Рита было хохотнула, но резко оборвала смех.
– Может, в последний раз. – И прежде чем я успела произнести хоть слово, рванула по коридору.
Я направилась к себе, но, проходя мимо открытой двери кабинета Касси, поймала ее взгляд. Не очень-то хотелось к ней обращаться, но я решила, что вопрос насчет списков вполне безобидный и поможет сломать лед.
– У тебя, случайно, нет перечней книг, которые выходили в различных сериях нашего издательства?
Она распрямилась с таким видом, словно гнула спину над рукописью с того самого момента, когда мы заглядывали к ней в прошлый раз.
– Думаю, есть… сейчас посмотрю.
Повернулась к шкафчику, открыла дверцу, и я увидела образцовую картотеку. Аккуратные цветные наклейки, никаких торчащих из папок или файлов бумаг.
– Когда тебя сфотографировали? – спросила я, указав на фотографию в рамке, которая стояла на столе Касси.
– Средняя школа, – ответила она, роясь в файлах. – После ее окончания меня попросили выступить с приветственной речью в начале следующего учебного года.
Я присвистнула. Этого от меня и ожидали.
– Я должна была выступать и с прощальной речью на выпускном вечере, но это право получил квотербек школьной футбольной команды, благодаря тому что сделал некое самостоятельное исследование. Как выяснилось, он на пяти страницах написал историю Национальной футбольной лиги. Баллов ему дали столько же, сколько и мне за математику. Несправедливо.
Я нахмурилась. Несправедливо, но она держала эту фотографию на столе как… как что? Напоминание о том, что ее обошли? Обманули?
– Вот они! – радостно воскликнула Касси, доставая скрепленные вместе буклеты. Перевернула парочку разноцветных страниц. – Я недавно пополнила запас.
– Отлично.
Она мне улыбнулась.
– Ты можешь взять такие у помощницы Мерседес.
Я замерла, не понимая, что к чему. Неужели Касси не хотела делиться? Подчеркнуто уставившись на листки, которые она держала в руке, я сказала:
– Мне нужен всего один экземпляр.
– Э нет. Тебе потребуется гораздо больше. Люди запрашивают их каждый день. Ты всегда должна иметь под рукой целую пачку.
– Ладно, возьму у тебя один и сделаю копии.
Она покачала головой:
– Мерседес хочет, чтобы все они были в цвете. Ты же видишь, у каждой серии книг свой цвет? – И покрутила передо мной буклеты, чтобы подтвердить свои слова. Или чтобы подразнить меня. – Несколько месяцев назад у нас было совещание на эту тему. Все перечни должны иметь определенный цвет. К примеру, она не хочет, чтобы перечень книг серии «Пульс» был на зеленом фоне. Только на бледно-розовом.
– Ясно. – Касси так держала буклеты, что у меня не было никакой возможности вырвать из ее рук хоть один. – Что ж… пожалуй, обращусь к Мерседес.
– Тебе нужно обратиться к ее помощнице, Лайзе. У нее их целая пачка.
«У тебя тоже, но пользы мне от этого никакой», – подумала я, широко улыбнувшись Касси.
– Ладно, спасибо за помощь.
В ответ я получила крокодилью улыбку.
– Как впечатление от первого дня работы?
– Все великолепно.
– Здорово!
У помощницы Мерседес я без проблем получила буклеты, а в следующий раз, столкнувшись с Андреа, поинтересовалась:
– Ты никогда не ощущала враждебности со стороны Касси?
– Она у нас стремится к совершенству, – ответила Андреа. – Выполняет все правила. Скорее всего злится из-за того, что тебя сразу взяли на ступень выше.
Я рассказала ей о буклетах.
Брови Андреа сошлись у переносицы.
– Я уверена, что у Джулии они были… – Она порылась в картотечном шкафчике и в пять секунд нашла стопку буклетов.
Я плюхнулась на стул, чувствуя себя полной дурой.
– Куда я смотрела!
Андреа пожала плечами:
– Расслабься. Это же твой первый день.
Мой первый день. Все так. Нужно взять себя в руки.
– Забудь все, что я сказала тебе о Касси. Это паранойя.
Андреа рассмеялась:
– Возможно, но нельзя забывать и бессмертные слова Ричарда Никсона: «Даже если у тебя паранойя, это не означает, что ни у кого нет желания разобраться с тобой».
В шесть сорок вечера я поднималась по лестнице, таща с собой сумку с рукописью романа «Педиатр и телохранитель». Все тело ныло от усталости, даже рот, который полдня пребывал в растянутом состоянии (куда ж деваться от вежливой улыбки.) Чего мне хотелось, так провести вечер в обществе пены для ванн, но ванны в квартире не было. Поэтому я намеревалась долго-долго постоять под горячим душем, а потом взяться за редактирование. И просидеть над рукописью за полночь.
Едва я поднялась на третий этаж, дверь в нашу квартиру распахнулась. На пороге, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стоял Флейшман.
– Наконец-то ты дома! Пицца остыла.
Он взял сумку с рукописью.
– Сойдет и холодная. – Даже после плотного ленча с сослуживицами есть хотелось ужасно. – Сидение за столом разжигает аппетит.
Флейшман накрыл маленький столик в «уголке развлечений». Речь шла о десяти квадратных футах, на которых нам удалось разместить круглый стол, диван, тридцатипятидюймовый плазменный телевизор, книжный шкаф и микроволновку (на кухне места для нее не было). Он даже положил на стол льняные салфетки и зажег свечу. В тот момент мне хватило бы коробки с пиццей на коленях и капельницы, подсоединенной к бутылке вина, но я оценила старания превратить вечер моего первого рабочего дня в праздник.
Хотя я и не могла понять, с какой стати мой друг решил, что это праздник. Как будто сам ни дня не работал.
– Присядь. – Он подвел меня к стулу и чуть ли не насильно усадил. – У меня для тебя сюрприз.
– Ох… – Я думала, что сюрприз – это пицца при свечах.
Однако Флейшман относился к тем людям, которые не разменивались на мелочи. Если уж пообещал большой сюрприз, то слова не расходились с делом. Когда он направился к стенному шкафу Уэнди, я поневоле задалась вопросом, что же он там спрятал. Одеждой-то он меня уже обеспечил, мне не хватало лишь уверенности в себе да навыков редактирования.
Вернулся Флейшман с большой картонной коробкой, которую осторожно поставил на пол. Простой коричневой коробкой, перевязанной белой лентой с бантом. Я так устала, что не могла сосредоточить взгляд на коробке, будто она пребывала в постоянном движении.
– Открой, – предложил Флейшман.
Я подозрительно глянула на него:
– Что там?
– Открой. – Я колебалась, и тогда он развязал бант.
После этого открывать коробку мне не пришлось. Она открылась сама. И внезапно я оказалась нос к носу со светло-коричневым щенком. Высунув розовый язычок и тяжело дыша, он скреб лапками о картон – хотел перебраться из коробки мне на колени. На чьи угодно колени. Как и все щенки, этот особой разборчивостью не отличался.
Он гавкнул. Я подпрыгнула.
– Милый, не правда ли? – Флейшман поднял щенка и устроил мохнатый комочек у меня на груди. Понятное дело, щенок тут же принялся вылизывать мне шею и лицо. – Его зовут Максуэлл.
– Максуэлл?
– В честь Максуэлла Перкинса [33]33
Перкинс, Максуэлл Эвартс (1884–1947) – литературный редактор издательства «Чарлз Скрибнерс санс». Стал известен благодаря работе с такими писателями, как Скотт Фицджеральд, Эрнест Хемингуэй, Томас Вулф и др.
[Закрыть], редактора. Я подумал, что кличка твоей собаки должна иметь прямое отношение к издательскому делу.
– Моей собаки?
Максуэлл вновь гавкнул, как бы подтверждая, что его это вполне устраивает.
– Я подумал, что лучше назвать его так, чем именем какого-нибудь знаменитого писателя – скажем, Хемингуэя. Не так уж оригинально. Разумеется, у Макса с оригинальностью тоже не очень. Мы могли бы называть его «Перкинс», но люди подумают, что его назвали в честь Энтони Перкинса [34]34
Перкинс, Энтони (1932–1992) – известный английский актер. Играл на Бродвее. В Голливуде с 1953 г.
[Закрыть]…
Пришло время прервать его монолог.
– Моя собака?
– Разумеется. Это подарок.
Щенок с трудом балансировал у меня на коленях, поэтому я опустила его на пол. Он тут же принялся карабкаться по моей ноге, стремясь обратно. Мне пришлось признать, что он действительно очень мил. Короткая шерстка вроде бы стояла дыбом, но на ощупь оказалась очень мягкой, а мордочка так и просилась на рекламный плакат «Паппи чау». Кончики ушек загибались вниз, придавая ему щеголеватость.
– Чистокровный норфолкский терьер, – пояснил Флейшман. – У него даже документы есть.
С трудом верилось, что у такого маленького смешного малыша есть родословная. Но опять же родословная обычно идет бок о бок с большими деньгами. А вчера, насколько мне помнилось, Флейшман потратил все.
– И что ты сделал? Ограбил зоомагазин?
Флейшман рассмеялся.
– Купил его по карточке «Американ экспресс».
– И с каких это пор у тебя появилась такая карточка?
На его лице отразилась обида.
– С десяти утра сего дня я ее гордый обладатель.
– И знаешь, что в конце месяца «Амэкс» заставит тебя расплатиться полностью?
– Значит, к концу месяца я как-нибудь раздобуду деньги.
А вот когда нам не хватало на оплату квартиры, он их раздобыть почему-то не мог.
Флейшман рассмеялся:
– Ребекка, чего ты так надулась? Я ведь и за пиццу заплатил по карточке… и ты, похоже, не возражаешь.
Едва он упомянул про пиццу, я схватила кусок и начала жевать, глядя на Максуэлла. Учуяв запах еды, он уселся на задние лапки и принялся вилять маленьким хвостом. Карие глаза растопили мою суровость. Они растопили бы и полярный ледник – во всяком случае, ту его часть, которая еще осталась.
– Эй, Максуэлл, хочешь пиццу?
– Нет, только не пиццу. Для него у меня специальная еда. Для щенков.
Флейшман говорил как строгий отец. Я удивилась.
– Не могу поверить, что ты завел собаку. Собаки отнимают много времени и сил. Они налагают на человека ответственность. Их нужно регулярно кормить, выгуливать, приучать к тому, чтобы они не гадили… – Мне, конечно, тут же вспомнилась Энн и ее песик. «Никакой личной жизни. Печальная история». И меня ожидало то же самое?
– Да, но щенки такие милые, – отозвался Флейшман. – Разве можно устоять?
Максуэлл уже жевал мой шнурок. По правде говоря, устоять я не могла. Помимо золотой рыбки, домашнего любимца у меня не было с детства. И я всегда хотела завести собаку.
– Я решил, что пора, – продолжил Флейшман. – Мы стареем, знаешь ли. А кроме того, всегда приятно возвращаться домой, зная, что тебя ждет теплое тело.
Я посмотрела в глаза Флейшману и почувствовала, как кусок пиццы застрял в горле. Посмотрела на Максуэлла – тот по-прежнему не сводил с меня полных обожания глаз. А может, просто проголодался. Действительно, приятно осознавать, что дома тебя ждет теплое тело, пусть даже и собачье. И пока у меня в руке будет еда, он никогда не посмотрит ни на кого другого. Разве от кого-то еще такого дождешься?
– Так что скажешь? – Флейшман тоже не отводил от меня глаз. – Можем мы его оставить, мама?
Я рассмеялась:
– Ты действительно думал, что я способна избавиться от такого чуда?
Словно понимая, о чем речь, Максуэлл гавкнул. Вызвав у меня новый приступ тревоги.
– Ты уладил этот вопрос с владельцем дома?
– Конечно. Дал взятку технику-смотрителю, когда пришел домой.
– Взятку?
– Внес аванс наличными.
Я бы с удовольствием прочитала ему лекцию о том, что вот так сорить деньгами нехорошо и когда-нибудь он об этом пожалеет, но, с другой стороны, он мог и не пожалеть. Флейшман жил в параллельном мире, где курицы никогда не возвращались на ночлег в курятник. А если возвращались, то начинали нести золотые яйца.
– Так как прошел твой день? – спросил он. – До текущего момента. Сейчас-то, я знаю, ты на седьмом небе от счастья.
– Наполовину нормально, наполовину ужасно. – И я рассказала ему об общении с Касси, которое имело место быть после нашего телефонного разговора. – Думаю, она затаила на меня злобу, действительно затаила. Если бы ты видел выражение ее глаз в тот момент, когда она сидела с этими буклетами в руках…
