Текст книги "Розовое гетто"
Автор книги: Лиз Айлэнд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
– У него есть агент?
– Нет. – По крайней мере в этом я не сомневалась.
– Тогда, полагаю, проблем не возникнет.
– Двадцать штук? – спросила Мэри Джо.
– Надеюсь, не больше.
Двадцать тысяч? Голова у меня пошла кругом. Хотелось рыдать. Мне придется предлагать Флейшману двадцать тысяч долларов за то, что он прилюдно оскорбляет меня на страницах своей книги?
Я все еще думала об этом, когда редакторам начали раздавать списки долгов.
– И кто чемпион этой недели? – спросил кто-то.
Я посмотрела на листок и ахнула.
Мэри Джо рассмеялась, посмотрела на меня. Сверкнула улыбкой.
– Похоже, что гений.
По пути на интервью я забежала в «Блуми». Накрасилась, купила веселенький шарфик (на распродаже, всего за двадцать три доллара, считай, украла) вроде того, что носила Мерседес. И к тому времени, когда покинула магазин, выглядела уже более презентабельно – во всяком случае, от плеч и выше.
Алекс Кин, журналистка «КМ», выбрала для встречи японский ресторан, расположенный в подвале современного здания на Пятой авеню. Столики стояли у стен. В отделке преобладала черная эмаль, изредка перемежающаяся желтыми пятнами кадок с бамбуком. В зале стояла тишина, если не считать плеска, который доносился из бассейна с золотыми рыбками.
Девушка в черном брючном костюме, вероятно распорядительница, направилась ко мне, но не успела подойти, как за спиной раздалось:
– Ребекка?
Я повернулась, и мне пришлось задирать голову. Роста в Алекс Кин было пять футов и десять дюймов, но с пятидюймовыми каблуками она определенно могла претендовать на место в команде Национальной баскетбольной ассоциации. И на таких каблучищах журналистка передвигалась легко и уверенно, словно была в кроссовках. По телефону голос ее звучал очень деловито, но я никак не ожидала увидеть рыжеволосую великаншу в длинном черном кожаном пиджаке. Никто бы не подумал, что такая дива – сотрудник профессионального журнала, освещающего проблемы издательского бизнеса. Судя по ее внешнему виду, она имела самое непосредственное отношение к империи «Конде Наст» [88]88
«Конде Наст» – издательский дом, выпускающий глянцевые журналы.
[Закрыть].
– Вы – Ребекка, не правда ли?
Я кивнула.
Она оглядела меня с головы до пят.
– Вы не такая, как я ожидала.
Очевидно, «поднимающие волну» выглядели иначе. Но по крайней мере помада у меня была самого модного цвета осенней коллекции от «Эсти Лаудер». И на тот момент только помада и вселяла в меня уверенность.
Метрдотель проводила нас за столик. Я обрадовалась, увидев, что от другой пары обедающих мы отделены одной из кадок с бамбуком. То есть можно было не опасаться неловких взглядов соседей, делавших вид, что не слышат ни единого слова нашего разговора. Благодаря бамбуку и мужские голоса долетали до нас только шумовым фоном.
У Алекс и меня взяли заказы. С минуту мы сидели молча, маленькими глотками пили горячий чай.
– Мерседес Коу так расхваливала вас, что просто потрясла меня, – первой заговорила Алекс.
Я нахмурилась:
– Потрясла?
– Убедила включить в статью кого-то из «Кэндллайт». Поначалу мы не собирались этого делать. – Она пожала плечами. – Я хочу сказать, дамские романы – это здорово. Моя бабушка покупает их чемоданами. Но они…
– Непрестижны.
– Именно!
Я улыбнулась, пытаясь решить, как на это отреагировать. Подняться и гордо уйти выглядело бы достойно, но Мерседес действительно хотела, чтобы издательство попало в эту статью, и я не могла провалить интервью.
– Мы постоянно стараемся изменить отношение людей к дамским романам, – ответила я. – Может, мне удастся изменить ваше.
Алекс скептически рассмеялась.
– Что ж, Мерседес переубедила меня насчет интервью. Мерседес и стечение обстоятельств. Молодого редактора из «Кнопф» [89]89
«Альфред А. Кнопф» – одно из крупнейших издательств США, основано в 1915 г. Альфредом Абрахамом Кнопфом (1892–1915).
[Закрыть]уволили в тот самый момент, когда мы уже договорились об интервью. Мерседес сказала, что вы потрясающий редактор, у вас полным-полно новых идей. Где вы учились?
Я назвала маленький гуманитарный колледж в Огайо, и ее глаза потухли. Собеседница явно теряла ко мне интерес.
Мне стало как-то не по себе… и не потому, что на лице Алекс явственно читалась простая мысль: она бы предпочла сидеть за столиком с молодым, подающим надежды парнем из солидного издательства – скажем, из «Рэндом-Хаус». Мне не давало покоя другое. И наконец я осознала, что именно: мужские голоса, доносящиеся из-за соседнего столика, казались знакомыми. Очень знакомыми.
И пока Алекс рассказывала, как она волновалась из-за того, что может опоздать на наш ленч, потому что разговаривала по телефону с Джонатаном Фрэнзеном [90]90
Фрэнзен, Джонатан (р. 1959) – американский писатель и эссеист.
[Закрыть], я воспользовалась моментом, чтобы сквозь листочки бамбука рассмотреть наших соседей. Не уверена, что я вскрикнула. Скорее всего крик прозвучал в моей голове.
Рядом со мной сидел Флейшман. Но это было далеко не самое худшее.
Потому что компанию за столиком ему составлял Дэн Уитерби.
17
Я встала так резко, что Алекс Кин выплеснула чай на себя. Приглушенно вскрикнула, опустила край салфетки в стакан с водой.
– Что случилось? – Журналистка попыталась вытереть пиджак. – Вы в порядке?
Нелепый вопрос, поскольку не вызывало сомнений – со мной определенно что-то не так. С выпученными глазами я вглядывалась сквозь бамбук сначала во Флейшмана, потом в Дэна, снова во Флейшмана. Поначалу не могла понять, что к чему. Ради чего они тут собрались? Поделиться впечатлениями?
Заметив меня (а кто бы не заметил?), Флейшман заволновался, но сумел сдержаться, не вскочил. О его волнении говорили только пятна румянца, вспыхнувшие под скулами. Он сощурился, не отрывая от меня взгляда.
Дэн первым пришел в себя. Разумеется, он был наполовину человеком, наполовину Пэтом Сэджаком [91]91
Сэджак, Патрик Леонард (р. 1946) – ведущий американской телевикторины «Колесо фортуны» (российский аналог – «Поле чудес»).
[Закрыть]. Даже подмигнул мне.
– Привет, Бекки!
«Привет!» Такое приветствие я вообще не очень-то жалую. И совсем не хочется слышать его от человека, которого видела последний раз после ночных скачек в номере отеля. Всего лишь три дня назад! «Привет!» Противно, однако!
При звуке знакомого голоса у Алекс округлились глаза, она обернулась. Всмотрелась сквозь бамбук. И вскочила со стула.
– Дэн? – воскликнула она. – Дэн Уитерби?
Улыбка Дэна стала заметно шире. Он тоже поднялся. Разделенные листвой, они обменялись воздушным поцелуем. Судя по всему, эта девица котировалась у него высоко. Возможно, потому, что еще не переспала с ним.
– Где ты была всю мою жизнь? – спросил он.
Журналистка закатила глаза, прямо у меня на глазах превращаясь из деловой женщины в шестифутовую кокетку.
– Работала!
– Я так тебя понимаю!
Теплая встреча после долгой разлуки.
– Два последних месяца – сплошной кошмар, – продолжала она. – Половина редакции ушла в декретный отпуск.
– Должно быть, что-то подсыпали в воду, – хохотнул Дэн и подмигнул великанше. – Будь осторожна, Ал.
Та заржала. И хорошо, потому что мой стон никто не услышал.
Им потребовалось еще несколько мгновений, чтобы заметить, что я и Флейшман (он тоже встал, чтобы не выделяться из компании) молча смотрим на них. Дэн представил его:
– Алекс Кин, это мой самый последний клиент, Джек Флейшман.
Я ахнула.
– Клиент?
Брови Дэна приподнялись.
– Ты не знала?
– Нет, не знала! – воскликнула я. Злобно глянула на Флейшмана. – Никто мне не сказал.
Флейшман пожал плечами:
– Это произошло недавно.
– Вы публиковались? – спросила его Алекс.
– Еще нет, – скромно ответил он и при этом кинул на нее страстный взгляд.
– Еще нет – это ненадолго, – вмешался Дэн. – Не так ли, Бек? – Ему хватило ума не дожидаться ответа. – Джек скоро станет знаменитостью. Это новый Ник Хорнби.
– Великолепно! – воскликнула Алекс.
Я в это время пыталась напомнить себе, что должна вести себя как деловая женщина, дистанцироваться от них. Дэн – всего лишь один из агентов; Флейшман – всего лишь товар. Мерседес приказала мне купить рукопись. Помимо гордости на кону стояло и кое-что еще: моя работа.
К сожалению, ставки требовали моего дальнейшего публичного унижения.
– Мерседес высоко отозвалась о «Разрыве», – с неохотой признала я. Слова с трудом продрались сквозь мое горло, я скорее прохрипела их, чем выговорила.
Тем не менее я это сделала. Наступила на собственную гордость и затронула нужную тему. Приблизилась на шаг к покупке книги. Разумеется, через агента Флейшмана.
Его агента! Вот это по-прежнему ставило меня в тупик. Когда они успели состыковаться?
Однако Дэн, похоже, совершенно не обрадовался тому, что я ставлю профессиональные интересы выше личных переживаний, и лишь сухо улыбнулся.
Потом переглянулся с Флейшманом.
– Как я могу догадаться, это хороший знак? – спросил Флейшман.
«Как я могу догадаться»? Он прекрасно знал, кто такая Мерседес. Я почувствовала, как морщинки собираются у меня на лбу, словно грозовые облака.
– Я бы сказала, это очень хороший знак.
Подлая парочка вновь обменялась взглядами, и на этот раз я потратила больше времени на то, чтобы проанализировать ситуацию. Вывод получился неутешительным. И Дэн мгновенно это подтвердил.
– Если на то пошло, Бек, у нас с Джейком пока нет уверенности насчет того, как нам продвигать этот проект.
То есть они пришли сюда, чтобы разработать стратегию, а я им помешала.
– Естественно, он с радостью отдал рукопись тебе, когда ты попросила об этом, поскольку ты – его близкий друг…
Я могла только надеяться, что они не услышали скрипа моих зубов.
Флейшман мне улыбнулся.
– Короче, у меня появились другие варианты.
– Вот как? – Я повысила голос, но ничего не могла с этим поделать. В ушах звенело. – Позавчера вечером ты сказал мне, что я – одна из первых, кому ты показываешь рукопись. Она у меня меньше двух дней!
Как он мог получить ответы от других издателей? Как они могли принять решение взять рукопись? Откуда взялись варианты?
Очевидно, мне лгали. А самый большой сюрприз заключался в том, что я этому еще удивлялась. Я ведь не подозревала, что у Флейшмана появился агент. Дэн Уитерби!
Подошла официантка, принесла два подноса. Похоже, удивилась, увидев, что мы все стоим и болтаем, разделенные бамбуком. Точнее, трое болтают, а я кричу.
– А вот и наша еда, – проворковала Алекс, радуясь тому, что появился повод закончить разговор.
Официантка кивнула на два пустых стула за столиком Дэна и Флейшмана:
– Хотите пересесть?
– Нет! – выпалили все.
И сели на свои стулья. «Разошлись по углам», – подумала я.
Алекс крутила палочки в руках с идеально накрашенными ногтями.
– Мир тесен. – Она понизила голос, чтобы нас не подслушивали.
Я этого делать не стала. Ярость не позволила.
– Теснее, чем вы думаете.
Она наклонилась ко мне:
– Вы хорошо знаете этого писателя?
– Мы живем вместе, – ответила я и тут же поправилась: – Жили.
Может, делиться подробностями личной жизни нехорошо, но я не могла сдержаться, вошла в раж. Смотрела на аккуратно разложенный на подносе ленч и отчаянно пыталась найти объяснение тому, что происходило у меня на глазах. Цельной картины не получалось. Я знала одно: мне хотелось кого-то убить. И я даже могла сказать кого. Схватила палочки, сожалея о том, что концы тупые. «Вот когда что-нибудь острое не помешало бы…»
Алекс начала рассказывать о том, какой ей видится журнальная статья, и каким-то образом в рассказ о подающих надежды редакторах ей удалось вплести имена полудюжины знаменитых писателей. Я слушала вполуха. Собственно, вполуха я слушала первые тридцать секунд, а потом полностью погрузилась в собственные размышления.
И наконец-то начала понимать, что к чему. Дэн и Флейшман нашли общий язык не сегодня и не вчера. И точно не на этой неделе. Агент не принимает решение представлять интересы того или иного писателя спонтанно. По всему выходило, что Дэн прочитал книгу еще до того, как я улетела в Даллас. И он знал – как минимум подозревал, – что жалкая, убогая, с нетерпением ожидающая, чтобы ее соблазнили, Рената – это я. Я же «вдохновляла» автора на каждую строку.
И какой я показала себя в Далласе? Жалкой, убогой, с нетерпением ожидающей, чтобы меня соблазнили.
Итак, кое-что из сказанного Дэном в тот уикэнд начинало обретать смысл. Комментарии насчет темноты и прилипчивости. Тогда я подумала – как странно называть женщину прилипчивой, едва успев проснуться после единственной ночи. Теперь получалось, что это не просто странно. Гадко.
Да, многое прояснялось.
Флейшман практически подкладывал меня под Дэна. Я и забыла об этом. Эти цветы, шепот перед отъездом в аэропорт. Прямо-таки: «Сделай это, девочка!» Он думал, шансы на издание книги возрастут, если его агент переспит с его редактором.
Только теперь в моих услугах как редактора он не нуждается. Точнее, не было у него уверенности, что нуждается. Появились варианты.
К горлу подкатила тошнота.
Алекс наклонилась вперед, всмотрелась в мое лицо.
– Вы в порядке?
– Все отлично! – проскрипела я и, чтобы это доказать, проглотила суши целиком. Потом еще. Не разжевывая. Просто заталкивая в рот. Меня бросало то в жар, то в холод.
– Может, вы расскажете мне, что делали перед тем, как пришли в «Кэндллайт». Мерседес говорила, что вы работали у Сильвии…
Вне себя от ярости, я вновь ракетой вылетела из-за стола.
– Ты думаешь, это забавно? – спросила я, не обращаясь ни к кому из них конкретно. И сама не знала, на кого больше злилась в тот момент.
Дэн и Флейшман в удивлении уставились на меня.
– Ты про книгу? – спросил Дэн. – Она веселенькая.
– Не про книгу. – Меня передернуло от отвращения. – Да, и про книгу. Про книгу, про меня, про мое соблазнение в субботу вечером, которое так легко тебе удалось. Ты же знал, на какие кнопки нажимать, и понятно почему!
Лицо Дэна залила краска, он изогнул бровь в сторону Алекс.
– Бек…
Я закатила глаза.
– Мое имя – Ребекка. Не Бек. Не Бекки. И уж точно не Рената!
– Может, не стоит нам говорить об этом здесь…
– Тогда где?
– Может, встретимся и…
– Да, конечно. – Я фыркнула. – Конечно. Мне просто нужно дождаться твоего звонка. Более того, готова спорить – ты собирался позвонить мне в самое ближайшее время, не так ли?
– Если уж на то пошло, да.
– По правде говоря, Дэн, мне было все равно, позвонишь ты мне или нет. После воскресенья я об этом не думала. Хватало других забот. Но, как выясняется, ты переспал со мной, вычитав в этой говенной книжке, что уложить меня в постель – пара пустяков… Получается, что ты еще более мерзкий слизняк, чем я себе представляла.
– Я ведь говорил тебе, что книга ей не понравилась! – встрял Флейшман.
По какой-то причине эта фраза окончательно раскрыла мне глаза.
До этого момента я набрасывалась главным образом на Дэна, вероятно потому, что питала к Флейшману гораздо более сильные чувства. А теперь наконец-то поняла – он меня предал. Сердце защемило. Он выставил меня напоказ, предал. Хуже того, превратил в посмешище шесть лет нашей дружбы.
Я набрала в легкие воздуха, чтобы продолжить, набрала много, потому что собиралась говорить и говорить, и воздух этот оторвал от задней стороны зуба непрожеванный кусочек суши, который закупорил мне дыхательное горло. Диафрагма судорожно сократилась, но воздух перестал поступать в трахею.
Я замахала руками. Поначалу никто ничего не понял. Прекрасно. Кусочек суши, перекрывший дыхательное горло, и последовавшая за этим смерть от удушья выглядели бы достойным завершением всех моих злоключений на этой неделе.
На лицах, обращенных ко мне, уже отражалось недоумение.
– Что такое? – спросила Алекс.
Мои руки продолжали дергаться, а двое мужчин и женщина – таращиться на меня. Может, они решили, что у меня апоплексический удар, но я не сомневалась – мое лицо не краснело, а синело.
Алекс схватила меня за руку.
– Господи! Она задыхается. Нужна помощь.
От этих слов настроение у меня улучшилось, пусть и я боялась, что они станут последними, услышанными мною на этой стороне вечности. Причем, хотя кому-то это и покажется странным, той самой, которой я отдавала предпочтение.
Флейшман подскочил ко мне, принялся хлопать по спине. Сильно. На случай, если вы не знаете: когда вы не можете дышать, удары по спине не помогают.
– Подожди! – воскликнул Дэн. – Так нельзя.
Само собой.
– Вспомнила! – Алекс оттолкнула Флейшмана. – Ее нужно схватить вот так.
И обхватила меня сзади, как тряпичную куклу.
– Точно, – одобрил ее действия Дэн. – А теперь нажимай на диафрагму.
– Кулаками! – уточнил Флейшман. Все вдруг вспомнили уроки по оказанию первой помощи.
Алекс в точности следовала их указаниям: сжав пальцы в кулаки, вдавила их мне под ребра. Руки у нее были на удивление сильными. Я буквально услышала хлопок, с которым кусочек суши вылетел из моего дыхательного горла, чтобы благополучно приземлиться в миску с супом, которая стояла перед Дэном.
В моей жизни неприятных моментов хватало, даже с лихвой. В двенадцать лет в летнем лагере, во время похода на велосипедах у меня начались месячные, так кровь на седле мне поминали до конца смены. Собственно, все первые восемнадцать лет жизни слились в один неприятный момент. Но залепить дыхательное горло куском суши во время интервью с автором статьи «Поднимая волну», да еще на глазах двух своих бывших любовников… это тянуло на рекорд. Не только Дэн и Флейшман вытаращились на меня (на самом деле Дэн смотрел в миску с супом), но все посетители ресторана. Стояла полная тишина. Если не считать плеска в бассейне с золотыми рыбками.
Трудно вернуть себе чувство собственного достоинства после публичной регургитации, но от моего достоинства и так уже мало что осталось.
А вот Алекс радовалась, как дитя.
– Господи! – воскликнула она, сияя как медный таз. – Сработало! Я спасла тебе жизнь!
Я пробормотала слова благодарности. Действительно была благодарна. Но при этом хотела поскорее убраться отсюда.
– Надеюсь, я смогу вставить этот эпизод в статью! – добавила она.
Я схватила сумочку. Считайте меня трусихой, но я не видела необходимости в продолжении ленча. Единственная «волна», которую я могла «поднять», уже разошлась по поверхности супа в миске, что стояла перед Дэном.
– Думаю, мы продолжим наш разговор в другое время.
Брови Алекс изогнулись.
– Ну хорошо… – В голосе слышалось разочарование. Она хотела, чтобы я вернулась за столик и до конца ленча славила ее героизм.
Пожалуй, все было сказано.
За исключением одного, и я хотела заявить об этом публично.
Я протиснулась мимо Флейшмана, встретилась взглядом с Дэном Уитерби.
– К твоему сведению, Дэн, твой новый клиент, этот новый Ник Хорнби, считает тебя сандвичем с копченой колбасой!
* * *
По пути на работу со мной случилась еще одна беда: я полностью утратила силу воли. Уже миновала «Империю еды», потом вернулась, а через две минуты вышла из магазина с двухфунтовым пакетом «М&М». На тротуаре бесстыдно разорвала пакет зубами, отчего цветные конфетки, как конфетти, посыпались на асфальт. Отправила в рот полную пригоршню, с трудом подавив желание высыпать в рот весь пакет.
Когда вышла из лифта, временная секретарь-регистратор указала на стойку с ячейками для сообщений:
– Вам тут много чего прислали.
Все сообщения были от Уэнди. «Оставила тебе голосовую почту». «Где ты?» «Встречаемся в 3 на с-в углу 96-й и Бродвея».
Я застонала и отправила в рот очередную пригоршню «М&М». Охота за квартирой. Общение с техниками-смотрителями или, того хуже, с агентами по торговле недвижимостью. И когда только закончится этот день?
– Как прошло интервью? – полюбопытствовала Линдси. Она стояла у гудящего ксерокса.
Я пробормотала что-то неопределенное и проскочила мимо.
– Ты выглядишь на сто процентов лучше, чем когда уходила, – крикнула она вслед.
Я закрылась в кабинете, уселась за стол, вновь набила полный рот конфетами, подождала, пока они начнут таять, потом принялась жевать. Господи, ну до чего мне было хорошо. Ни словом сказать, ни пером описать. Я отъехала на стуле, скинула туфли. Положила босые ноги на стол.
Чистое сахарное забвение, вот к чему я стремилась. И к блаженной тишине.
Но с тишиной вышел облом. Едва я погрузилась в нирвану, как открылась и захлопнулась дверь. А через мгновение Андреа лежала на полу, свернувшись в позе зародыша, катаясь из стороны в сторону. И стонала. Ничего подобного я никогда не слышала. Жуткий, какой-то утробный звук. Она напоминала мне большого грызуна, у которого начались спазмы желудка.
Я убрала ноги со стола, наклонилась к ней.
– Эй… Андреа?
Она чуть повернулась. Ну и видок! Волосы всклокочены, юбка задралась по самое некуда.
– Я… в… полной… заднице!
То были первые членораздельные слова, произнесенные после того, как она угнездилась на моем коврике. Я решила, что это добрый знак.
– Что случилось?
Вопрос привел к тому, что Андреа распласталась на полу, словно кающаяся грешница.
– Я отправила свое резюме…
– И что? – Она постоянно рассылала свои резюме.
– В «Кэндллайт».
Я удивилась.
– А зачем?
– Я не знала! – взвыла она. – Понятия не имела, что делаю. Там не было названия издательства, которое дало объявление.
Я вспомнила объявление, по которому получила работу. Тогда ведь я тоже не знала, что отправила резюме в «Кэндллайт». Разумеется, для меня это не имело ровно никакого значения.
– И кто получил твое резюме?
– Кэти Лео! И вместо того чтобы прийти ко мне, она положила мое резюме на стол Мерседес. Предательница!
– Дерьмо.
– Мерседес вызвала Риту и Карен…
– Дерьмо.
– А потом пригласила меня. Они устроили мне засаду.
И я-то думала, что у меня выдался плохой день…
Андреа глубоко-глубоко вдохнула.
– Поначалу я подумала, что меня хотят повысить. А потом она вытащила мое резюме и сопроводительное письмо, и я поняла, зачем они меня позвали. Чтобы сожрать живьем.
Я сочувственно покивала:
– Боже мой!
Андреа подняла голову:
– Все еще хуже, чем «Боже мой», Ребекка. В сопроводительном письме я долго и нудно расписывала, что работаю в одном издательстве целую вечность, а теперь вот ищу работу, которая наконец-то позволит мне проявить себя. И Мерседес зачитала все это вслух.
– Кошмар.
– А самое ужасное, в объявлении компания выглядела золотым дном! Я думала, что посылаю резюме в один из лучших издательских домов, где меня ждут деньги и престиж. – Андреа передернуло. – Кэти Лео пора переквалифицироваться в писательницы. То, что она сочинила для объявления, выдумка чистой воды.
– И что сказала тебе Мерседес?
– Более чем достаточно.
– Она тебя уволила?
– Нет… но ты знаешь Мерседес. Убеждала меня, что я очень ценный сотрудник, а она сама крайне разочарована тем, что я недовольна своей работой, и выразила надежду, что на самом-то деле я увольняться не собиралась.
Я обдумала ее слова.
– Знаешь, Андреа, непохоже, что ты в заднице. Скорее все выглядит так, словно она пыталась… ты понимаешь, подбодрить тебя.
Андреа закатила глаза:
– Что ты несешь? Она знает, что здесь я как муха в паутине. Теперь ей известны мои намерения. За мной будут наблюдать, меня будут мучить, а потом казнят. Если меня будут посылать на конференции, то только в Северную Дакоту. А когда я подумаю, что реабилитировалась, петля затянется. Именно тогда меня и вышибут.
Она видела себя Жаном Вальжаном [92]92
Жан Вальжан – герой романа Виктора Гюго «Отверженные».
[Закрыть]издательства «Кэндллайт».
– Может, Мерседес говорила правду, – не согласилась я.
– Ой нет. Я обречена. Мне суждено потерять работу, квартиру. Я не только не смогу жить в Куинсе – придется возвращаться в родительский дом. И мне еще повезет, если найду работу на переборке овощей. Я умру старой девой.
– Старых дев больше нет. – Одна из авторш Андреа писала очень популярные дамские вестерны.
– Просто их больше так не называют. – Она стукнула себя в грудь. – Может, я положу начало тенденции. Верну к жизни категорию жалких, потерявших надежду женщин среднего возраста.
Я попыталась представить себе Андреа старой девой нынешнего дня. Зазу Питтс [93]93
Питтс, Зазу (1894–1963) – известная голливудская актриса немого и звукового кино. Созданный ею образ раздраженной, тревожно-мнительной старой девы имитировался во многих фильмах и мультфильмах.
[Закрыть]с маленьким ротиком.
– Не хочу тебя разочаровывать, но, по-моему, ты преувеличиваешь.
– Ха!
– Подумай об этом. У Мерседес было твое резюме. Возможно, не один день. То есть ей хватило времени посидеть и подумать, что с тобой делать. И вместо того чтобы сразу уволить тебя, она позвала твоих непосредственных начальниц и устроила этот спектакль.
Андреа скрестила руки на груди.
– Просто хотела посмотреть, как я корчусь от стыда.
– Есть и другое объяснение.
– Какое?
– Она действительно не хотела тебя терять.
Я бы не удивилась, если бы меня обгавкали, поставив в укор мою излишнюю доверчивость. Вместо этого Андреа долго молчала, словно обдумывала мои слова.
– Шутишь?
– Нет, я серьезно. Она заинтересована в том, чтобы ты осталась. Ты хороший редактор. Если бы не твоя помощь, я бы за эти месяцы давно пошла ко дну. – Я сказала чистую правду. Андреа, при всей ее резкости, помогла мне удержаться на плаву.
– Но она знает, что я хочу уйти!
– И что? – Я пожала плечами. – Многие ищут работу получше. Ты не заметила, как чертовски хорошо выглядела Мэри Джо через день или два после того, как в «Ка-эм» появилось объявление о том, что издательству «Эйвон» требуется ведущий редактор?
– Да ладно.
– Так и есть! И вспомни: после ухода Касси Мерседес сказала, что не хочет, чтобы это повторилось. Возможно, говорила от души.
Мы обе посидели, переваривая вероятность того, что являемся ценными кадрами и Андреа вызвали к заведующей редакцией не только для того, чтобы публично высечь. Мысль эта грела душу. У Андреа вроде бы глаза блеснули от слез.
А может, и нет. Может, она просто увидела пакет с драже на столе.
– Господи Иисусе! Два фунта?
Я кивнула, пристыженная.
– Отвратительно! – воскликнула Андреа. – Поделишься?
Я протянула ей пакет, и она, сев, скрестила ноги. Высыпала на юбку половину.
– Люблю эти конфетки.
– Мне требовалась шоколадная терапия, – попыталась оправдаться я.
– Правда? А что с тобой произошло?
Я замялась. Признаваться не хотелось.
Но Андреа не отставала.
– Колись. Не могло у тебя быть хуже, чем у меня.
Я приняла вызов. Рассказала ей все. И реакция Андреа очень даже меня порадовала. Глаза у нее вылезли из орбит, когда я делилась подробностями отношений с Флейшманом, с губ срывались грязные ругательства, когда я анализировала поведение Уитерби, и она признала, честно и откровенно, что платье на мне ужасное. А уж когда дело дошло до событий в японском ресторане, у нее просто отвисла челюсть.
– Писец, – наконец заключила она.
И я не могла не согласиться.
Она вновь заправилась драже.
– А чего ради ты вообще улеглась в постель с Дэном? Я думала, ты бережешь себя для мужчины в лифте.
– Мужчина в лифте – несбыточная мечта. Дэн был под рукой.
– Я начинаю думать, что наилучший вариант – как раз недостижимое.
– Ты про воздержание?
По ее телу пробежала дрожь.
– Я становлюсь старой девой. Может, пора завести в квартире нескольких кошек?
Квартира! Я оторвалась от спинки, посмотрела на время в правом нижнем углу монитора. Без двадцати три.
– Черт! Опаздываю!
Я вскочила. Андреа последовала моему примеру. Драже разлетелось по всему кабинету.
– Куда мы идем?
– Мы?
– Ты не можешь бросить меня здесь одну!
И по выражению ее лица чувствовалось, что это так.
– Мы должны посмотреть квартиру вместе с соседкой. У меня только двадцать минут, чтобы добраться до другого конца города и подняться по Девяносто шестой улице.
У Андреа вновь отвисла челюсть.
– Собираетесь жить на Манхэттене?
– Мы только ищем…
– Знаю. Потому что этот новый Ник Хорнби выгнал вас на улицу. Тем более иду с тобой.
К счастью, поезд подземки подъехал к платформе в тот самый момент, когда мы сбегали с последней ступеньки, так что опоздали мы только на пять минут. Уэнди стояла на углу, скрестив руки на груди, мрачная-премрачная, будто кого-то только что похоронила.
– Я не собираюсь вселяться в вашу квартиру, – прояснила ситуацию Андреа. С Уэнди она виделась впервые. – Пошла за компанию.
– Ты опоздала, – укорила меня Уэнди.
– Всего на пять минут.
– А я вот пришла на десять минут раньше. Поэтому уже посмотрела квартиру.
Теперь я поняла, почему она такая мрачная.
– Никуда не годится?
– Наоборот, фантастическая. Прекрасная. Огромная. – Она вздохнула. – Дорогая.
– Значит, мы не можем себе ее позволить.
– Не можем. – Уэнди, похоже, едва сдержалась, чтобы не броситься под проходящий автобус.
Я пожала плечами:
– Ну, тогда…
– Я хочу ее увидеть! – воскликнула Андреа.
– Хочешь? – спросила Уэнди. Лицо у нее прояснилось, но чуть-чуть.
– Я так люблю все фантастическое, огромное и дорогое!
– А слишком дорогое? – попыталась уточнить я.
Но сопротивляться не имело смысла. Они обе хотели этого. Мазохистки.
Техник-смотритель, тощий нечесаный мужичок, определенно разозлился из-за того, что второй раз на дню должен показывать квартиру одному и тому же человеку.
– Снова вы? – спросил он Уэнди, протягивая ключ.
– Извините.
Грег метнулся в свою квартиру на первом этаже, как таракан – в щель между половицами.
В квартире Уэнди и Андреа непрерывно чем-то восторгались.
– Круто! – восклицала Андреа. – Посмотрите на эти полы!
– Паркет, – поддакивала Уэнди. – Великолепно!
– И потолок… девять футов, не меньше.
– Восемь с половиной, – поправляла ее Уэнди. – Но из-за галтели, соединяющей потолок со стенами, он кажется выше.
Да, не зря Уэнди так часто смотрела кабельный канал «Дом и сад».
Но квартира и впрямь была хороша. Пока эти двое верещали насчет стеклянных дверных ручек и вида на реку (я реку не увидела, потому что не вытаскивала из чулана старый складной стул и не вставала на него, как Уэнди), я прошлась по квартире. Здесь были две маленькие, но настоящие спальни и одна крошечная комнатушка – премия квартиросъемщикам. Кухня размерами не поражала, но все-таки была побольше нашей. В ванной я обнаружила и ванну на ножках, и душевую кабину. Невероятная роскошь.
Я полностью закончила осмотр, когда они добрались до стеклянной двери на кухню.
– Две проблемы, – вынесла я свой вердикт. – Она очень дорогая, и она слишком дорогая.
– Посмотри, какая большая кухня! – воскликнула Андреа, как будто ее слово имело какое-то значение. – Она больше, чем моя.
– И в два раза больше, чем наша, – отметила Уэнди.
Я не верила своим ушам. Все эти годы именно она наиболее серьезно относилась к деньгам. Проповедовала жизнь по средствам и хмурилась, глядя, как мы с Флейшманом зачастую транжирим больше, чем следовало. А теперь, после того как она посмотрела приличную квартиру, все ограничители, похоже, сорвало.
– Даже если бы это была кухня-стадион из «Железного повара» [94]94
«Железный повар» – популярная телепрограмма, перекочевавшая в США из Японии.
[Закрыть], мы не можем позволить себе такую квартиру. А кроме того, если ты хотела переехать поближе к Нью-Йоркскому университету, это место нам не подходит. Географически оно дальше, чем Уильямсбург.
– Не совсем так. Отсюда я могла бы добираться до университета по одной линии. И возможно, в «Старбаксе» мне разрешат перевестись в другую кофейню, ближе к дому.
– Кроме того, расположение комнат неудобное.
Уэнди уперла руки в боки.
– Насколько более неудобное, чем в той квартире, где мы жили? Если уж на то пошло, там даже комнат нет. И дверей на стенных шкафах. Не то что здесь.
