Текст книги "Литературная Газета 6300 ( № 45 2010)"
Автор книги: Литературка Литературная Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Вербилки – фарфоровая столица России
Театральная площадь
Вербилки – фарфоровая столица России
«Мануфактуры Гарднеръ» в Вербилках…
Именно эта частная фабрика, основанная в 1754 году, дала мощный импульс развитию фарфорового искусства в России. И сегодня Вербилки с гордостью называют фарфоровой столицей страны. Как зарождалась и строилась эта столица? Об этом рассказ нашего корреспондента.
Давно это было, когда Дубна ещё глубокой и полноводной была, а Вербилки назывались ласково Вербильцы. На высоком берегу Дубны, как раз в том месте, где в неё Якоть впадает и стоит сейчас высокая заводская труба, была избушка перевозчика Феофана Бузникова. Мостов в то время ещё не было, перевозил он на лодках и на плоту людей и скот с одного берега на другой. В стороне от его подворья ещё несколько дворов приютилось. А кругом глушь. Вековой лес со всех сторон подступал вплотную к избам. Места здесь низкие, болотистые.
Народ в ту пору больше охотой да рыбой промышлял. Рыбы тогда много было не только в Дубне, но и в мелководной Якоти. Когда два мужика щуку на плечах несли, хвост по земле тащился. В лесу и птицы, и зверя было много, грибов и ягоды разной. Так бы и жили мужики в этих местах тихо и незаметно, если бы не англичанин Гарднер.
Появился он в здешних местах неожиданно. Всё ходил, смотрел, мужиков просил его по лесу сопровождать, на берегу реки стоял подолгу. Да так и остался. Видно, понравились ему эти места. Да и как не понравиться, красота вокруг дивная! По берегам Якоти – сплошные заросли вербы. По весне, когда цвести начинает, глаз не отведёшь. Кусты шиповника пожаром пылают. Черёмуха, как невеста, в речку смотрится. По берегам, в низинках, целые озёра незабудок в зелёной траве. Да только больше всего англичанину леса бескрайние понравились.
Задумал он здесь фабрику построить, а на ней посуду из глины делать, да не простую, а белую как снег, фарфоровую. Чтобы фарфор из глины получался, его в печах-горнах обжигать надо было. Горны те дровами топили, и дров надо было много. Местных мужиков к фарфору не сразу допустили, они больше привычную земляную работу делали. Глину красную копали, из неё потом кирпич для горнов готовили. На Якоти запруду ставили, а при ней мельницу. Мельница эта не зерно молола.
В ней машина диковинная камни толкла. Эти камни издалека обозами привозили, а ещё глину белую, глуховскую. Всё это добро с водой перемешивали и тесто в ямы для созревания складывали. Ямы эти мужики загодя приготовили. А как фабрику стали строить, узнали люди, что они теперь Гарднеровыми стали, откупил он вербилковских крестьян у их прежнего барина.
Место для фабрики Гарднер выбрал как раз там, где подворье перевозчика было. Его он на другое место переселил. С тех пор как фабрику построили, и стало всё население на ней работать – кто гончарами, кто точильщиками, а кто и живописцами. К мастерству-то исподволь приучались, с малолетства, а как усвоили, так и пошло: отцы сыновьям своё умение передавали. Такие предания жили во многих домах старожилов Вербилок, об этом знали все, и ни у кого не возникало сомнения в правдивости рассказа, потому что тогда не только люди, но и земля ещё хранила память о былом.
Вот отсюда и пошёл знаменитый на всю Россию фарфор, которому лучше всего подходят слова знаменитого китайского поэта Ли Бо:
Как ясное небо он чист,
Невесом, как бумажный лист.
Своей белизною манит,
Как горное эхо звенит…
С тех пор фарфор и Вербилки составляют единое целое, и дату создания «Мануфактуры Гарднеръ» можно считать годом рождения городка Вербилки. А было это в 1754 году.
До сегодняшнего времени местные жители берегут неповторимые фарфоровые изделия, а мастера сохраняют прекрасные традиции, передавая из поколения в поколение мастерство, бережное отношение к драгоценному материалу, любовь к природе, которая и дала возможность родиться и расцвести уникальному производству.
Мы восхищаемся древним китайским фарфором, мейсенским и забываем, что на заводах «Гарднеръ» в России за более чем двухсотпятидесятилетнюю историю были созданы шедевры, ставшие украшением императорских дворцов России и Европы. Каждое изделие фабрики – это образец роскошной элегантности, а её главные принципы – высочайшее качество и верность традициям.
История развития фарфорового искусства в России была бы невозможна без императрицы Екатерины II. При ней начали свою историю два крупнейших фарфоровых предприятия – Императорский фарфоровый завод и «Мануфактуры Гарднеръ». Для обучения русских мастеров Франц Гарднер пригласил в Вербилки известного немецкого художника по фарфору Кестнера. Мечтая удивить императрицу, Кестнер вручную расписал сервиз батальными сценами Русско-турецкой войны и, приурочив его к победе, преподнёс Екатерине. Шедевр произвёл на неё такое потрясающее впечатление, что она тотчас поручила «Мануфактурам Гарднеръ» выпускать орденские сервизы для дворцовых приёмов, что было невероятно почётно и прибыльно. Гарднеровской фабрикой было выпущено четыре сервиза в честь орденов Георгия Победоносца, Андрея Первозванного, Александра Невского и Святого князя Владимира. Они включали от нескольких сотен до полутора тысяч предметов, разнообразных по функциональному назначению, размерам и формам. На протяжении почти ста пятидесяти лет орденские сервизы ежегодно использовали в церемониях праздничных трапез и даже были запечатлены в литературе того века.
Но орденские сервизы были не единственным заказом императорского двора для гарднеровского завода. Готовясь отмечать именины, Екатерина II приказала своему фавориту князю Потёмкину приготовить праздничный стол, который сумеет превзойти тот, что описан в сказках «Тысячи и одной ночи». Князь Потёмкин постарался на славу. По воспоминаниям участников обеда, стол был отделан золотом и драгоценностями. Кухня была восточной, французской и итальянской, а на десерт гостям подали фарфоровые чашечки, полностью наполненные бриллиантами. Известная своим изысканным вкусом, императрица была в восторге и отметила это своему фавориту: «Спасибо, князь, ты и вправду затмил сказки «Тысячи и одной ночи» блеском золота и роскошью фарфора». Фарфор князь Потёмкин приобрёл у Гарднера.
За высокую оценку изделий, выполненных по заказу Екатерины II в 1785 году, фабрика получила от московского губернатора право ставить на свою продукцию изображение московского герба, а в 1855 году по решению императора – Государственного герба России. С 1856 года фабрика «Мануфактуры Гарднеръ» обладает званием «Поставщик Двора Его Императорского Величества».
Школа «Мануфактуры Гарднеръ» дала старт развитию фарфорового искусства в России, став опорной точкой для множества знаменитых династий фарфоровых ремесленников.
С. ВАСИЛЬЕВ
Продолжение следует
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Флейта из простого тростника
Многоязыкая лира России
Флейта из простого тростника
ЛИТЕРАТУРА АЛТАЯ
Бронтой БЕДЮРОВ
Кан-Алтын, герой одного из сотен алтайских героических сказаний, выходя на путь Жизни, берёт с собой не лук, не стрелы, не меч и копьё, а берёт он два волшебных шоора – флейты из простого тростника, растущего на горных склонах Алтая. И, проходя большой белый свет, он песней своей восхищает, изумляет всех встречных, своих и чужих, все страны и народы, выполняя предначертанное ему Судьбой.
Так и мы, народ Алтая, снова выходим на путь жизни. Народ, неведомый по сей день и миру, и самим себе, ибо всё ещё находимся в режиме анабиозного вызревания и духовного ожидания, хотя наш исторический этногенез совершенно чётко прочитывается со времён изначальных и описан ещё самими отцами истории – Геродотом и Сыма Цянем. Так, описывая народы Древней Скифии соответствующим по своему этноязыковому своеобразию современной России, Геродот упоминает и нас, обитателей дальних восточных гор, живущих под кронами кедров, самых обездоленных и бедных в материальном отношении, но оттого, может, и наиболее справедливых, к которым за судом-советом после ссор и тяжб, межплеменной розни и брани обращаются все соседи.
Вот почему люди на Алтае в своей скромной юрте всегда могли потесниться, дав место возле очага вновь прибывшему, потерпевшему, гонимому, кем бы он ни был прежде, к какому бы роду-племени ни принадлежал, лишь бы он признавал закон Алтая – непреложный закон ноосферы, тот самый кодекс-торе братства и солидарности, равенства и свободы. И не только в отношениях друг с другом, себе подобными людьми, но и по отношению к совсем иным существам – зверям и птицам, травам и деревьям, к самой природе, к окружающей среде как к Дому, где нельзя сорить, плеваться и браниться, который нельзя ломать и крушить. Закон Тайги, закон Алтая – это закон Природы. Гуманизм и гармония не только по отношению к себе. Ближние – это не только люди. Ближние – это и дерево, и трава, это и медведь, и заяц. Всё живое, что ползает, летает, бегает, плавает. Когда гремит гром, когда низвергается огонь с небес, когда бушуют пожары, то бегут, спасаясь от огня, все вместе – и волки, и олени, и люди, и зайцы, и лисы.
Гармония ноосферы в том и тогда, когда равны не только люди перед своими, ими самими придуманными законами, но и человек, и муравей равны перед истинным законом природы планеты Земля. Более того, муравей и пчела, скажем, на многие сотни миллионов лет старше нас, человеков. Это они – наши старшие братья и сёстры, а не наоборот. Это мы их должны почитать и уважать, учиться у них уму и разуму, как жить и трудиться на этой планете. Не мы цари Природы, вовсе нет. Человек – самый поздний из живых существ, появившихся на Земле, которую мы, алтайцы, называем Иер-Алтай. А в природе планеты всё живое имеет единое право на жизнь. Необходимо оберегать не только флору и фауну, но и языки и этносы, культуры и духовные традиции, невзирая на численность их носителей, как бы мало их ни было ныне, потому как неизвестно, что ещё станет ценнее и важнее, в ком появится больше нужды у Земли – планеты с оскудевающими ресурсами в силу заходящего в тупик техногенного пути развития нынешнего человечества – и неизвестно, кто заступит нам на смену, коль не оправдаем доверия в своём праве на жизнь в данном измерении.
Культура базируется на природной основе, а природа неразрывно связана с духом. Эта триада во взаимосвязи и является сутью нашего менталитета, нашего образа жизни. Мы себя именуем народом Алтая, ощущая частью природного ландшафта, находясь в нерасторжимом единстве с природой. Наши предки в своё время имели выдающееся присловье: «Настанет время, когда вода станет дороже золота, будут перешагивать через него, никому оно не будет нужно». Да, теперь это время уже наступает, и мир приходит к пониманию этой мудрости моего народа. Мы пьём нашу великолепную воду, даже не задумываясь, что совсем рядом с нашим благодатным и обильным водой Алтаем находятся зоны крайне засушливых регионов. Не только люди Средней Азии – в Узбекистане, Каракалпакии, Казахстане и даже в степях Алтая, в Кузбассе – этом Томском Алтае, во всех мегаполисах Сибири нехватка чистой питьевой воды. Вот где наши бесценные, возобновляемые богатства, не менее, а в будущем и более важные, чем нынешние нефтяные и газовые источники.
Многие и многие годы забывалось всеми в окружающем нас регионе, что Алтай – это не место для «оттягивания» праздных туристов, что это не просто территория – производственная или предназначенная для пастбищ, для хозяйственного освоения, промышленного или военного использования. Нет, это наша Земля-Родина, это наш Дом, Ата-Журт, и здесь живёт издревле и поныне конкретный народ. Со своим именем и со своей историей. Со своим Духом и своей судьбой-предназначением. Нам необходимо успешно пережить XXI век. Нам нужен строгий настрой, чёткое понимание своих интересов и задач, необходимых для самовыживания. Этот век мы начали в очень трудных условиях. Техногенные, демографические и иного порядка угрозы бытию Алтая уже возрастают со всех сторон, особенно с юга, юга-запада и севера. И мы на этот вызов должны найти силы и ресурсы, чтобы суметь выстоять подобно былинке. Речь идёт о самоограничении в потреблении людей, а не о безудержном поглощении природных даров. В Гималаях и Андах и в других горных странах мира люди тоже живут бедно и скромно, как и мы. И мы обладаем тем, чего нет ни у кого на равнинах и в степях. И это наше главное богатство, о чём я и говорил выше. Вот потому-то в этой нынешней бедности и заключена наша сила, в ней и залог процветания в будущем. Алтай не просто за ноосферу – мы давно живём, находимся в ноосферном бытии.
Из выступления на Всемирном форуме духовной культуры в Астане (октябрь 2010 г.)
Поэзия Бедюрова вполне созвучна особому мироощущению алтайца, выраженному в вышеприведённой статье. Предлагаем читателям самим убедиться в этом.
Песни золотой кукушки
Где белопенная вода,
Где белоглавая гряда,
Где белорунные стада,
Стоит над лучшей из долин,
Стоит над высшей из вершин
Столетний тополь-исполин.
Взлетая по его ветвям
И лето предвещая нам,
Вещунья золотая там
Кукует звонко сотни лет.
Седой Алтай, весь белый свет,
Урман, что зеленью одет,
И говорливая река –
Все слышат песнь издалека, –
Звонка она и глубока...
И вот опять от песни той
Алтай очнулся золотой:
Кустарник высохший – в листве,
Земля иссохшая – в траве,
Пустое вымя – с молоком,
Пришёл достаток в бедный дом,
Баранина в пустом котле,
Народ на брошенной земле...
Всё громче песня, на неё
Лесное сходится зверьё,
Слетаются из тёплых гнёзд
И сыч, и горлица, и дрозд.
Выходит солнце за луной.
За днём приходит мрак ночной,
Опять яснеет высота,
Но не смолкает песня та.
И лес – листвою разодет,
И камень – от столетий сед,
И солнечная тишина,
И величавая луна,
И огнецвет, и первоцвет,
И всё, чем славен белый свет.
Вбирает вечный голос той
Кукушки вещей золотой.
И человек – Природы сын –
Поднялся думой до вершин
И песню слухом ловит,
Но
Душою всё ль понять дано?
***
Всё, что, под синью небосвода
Рождаясь, дышит и живёт –
И лес,
И птицы,
И народ, –
Тебя, Земля,
Тебя, Природа,
Великой Матерью зовёт.
О сколько нас, детей, у мамы
В степи,
В тайге,
В стремнинах рек!..
И среди прочих младший самый
И слабый самый –
Человек!
***
Появился на свет беззащитен
и гол,
Но сияла в руке золотая стрела!
Человеку она подарила огонь –
Материнский очаг,
свет родного тепла.
И Земля – мать огня, Небо – грозный отец
Рассудили: пока, появившись на свет,
Беззащитен и гол несмышлёный птенец,
Будет в огненный свет и обут и одет.
Пеленали пока – наставляли сынка:
Подрастай поскорей среди птиц и зверей,
Вровень с ними вставай,
сердцем не забывай:
Это – братья твои, дети общей семьи...
***
И крепка, и прочна колыбель человека,
И щедра длань природы великой, пока
Помнит верной душой он
о братстве от века,
А не мнит из себя всеземного царька.
Колыбель человека и прочна и надёжна,
С ним останутся в братьях зверьё и цветы,
Лишь покуда он сам, возвеличась ничтожно,
Не расплещет моря, не разрушит хребты,
Не направит покуда стрелу золотую
Против той, кем он создан,
– Природы самой...
Мал и слаб он ещё, только начал земную
Жизнь, и разум его не взошёл над травой...
Верно пестуя днём, охраняя ночами
Несмышлёныша-сына, жался, любя,
В колыбели Природа тихонько качает,
Чтоб скорее подрос, чтоб познал он себя...
***
По миру жизнь свою гоня,
В родных горах под новолунье
Однажды ты убьёшь меня –
Кукушку – вещую певунью.
И, голову отрезав мне,
Костёр под тополем разложишь,
Изжаришь голову в огне
И перед сном её обгложешь.
Уснёшь как мёртвый. Не дано
Тебе понять во сне беспечном,
Что охватил огонь давно
Листву на древе вековечном.
***
И лишь когда огонь взлетит,
Коснётся дрогнувшей вершины,
И загрохочет, зашипит,
И рухнет остов тополиный,
И вспыхнет в озере вода, –
И беззащитно горько-звонок,
Исторгнет голос свой тогда
Осиротевший маралёнок!
Ты утром мать его сразил
У этих вод, на водопое...
Тут лишена природа сил,
Обезображена тобою!
От плача бедного сынка
Живое в горечи поникнет,
Пробьёт до звёзд он облака,
Он до глуби земли достигнет!
Пылает лес! Горит вода!
Весь мир кричит, как маралёнок!
Беспечный, может быть, тогда
Ты зашевелишься спросонок.
Но голова твоя в дыму,
Пылает сердце, догорая, –
Как эту огненную тьму
Ты одолеешь,
Я не знаю.
Как вечный тополь сохранишь,
Воздвигнутый тремя мирами,
И эти воды освятишь,
И эти души воскресишь,
И обуздаешь это пламя?!
***
Ты помни, –
Я ещё жива,
Ещё на тополе листва
Звенит под солнцем золотым
И кукованием моим
Полна округа, как всегда,
Где белопенная вода,
Где белорунные стада,
Где белогривая гряда...
Я возвещаю ход времён
Всем людям четырёх сторон,
Летят с небес мои слова,
Пока жива,
Пока жива...
Перевод Александра ПЛИТЧЕНКО
Эркемен ПАЛКИН
(1934–1991)
Москва. Больница. Лето
Лето. Больница. Совсем по-другому в окне
Выглядит город огромный и будто чужой.
Горько подумать! – когда-то, счастливый вполне,
Здесь проходил я, мечтая о жизни большой.
Весело, бодро шагал, а навстречу – река
Людных проспектов и улиц и скверов листва.
Нежно – так мать провожает в дорогу сынка –
На молодого алтайца смотрела Москва.
Небо такое же синее, как и у нас,
Завтра такое же светлое, как и вчера.
Кедры и пихты по горным отрогам кренясь,
Сердцу шептали: домой возвращаться пора.
Бегал – порхал я, беспечной синицей летал,
Рвался в местах дорогих оказаться скорей.
Много людей интересных я здесь повидал,
Много мне новых в столице открылось дверей.
Люди мне близкие молоды были, горели огнём,
Дружбу ценили, какой не отыщещь сейчас,
Жизнь на труды вдохновляла и ночью, и днём,
И наполняла своей неуёмностью нас.
Годы с тех пор протекли, вдохновляя, кружа,
Много хорошего было и много потерь…
Выйду на улицу, гляну – и ноет душа:
Нравы не те, да и люди другие теперь…
Молния в тучах блеснула, и чуть погодя
Гром прокатился. Застлало окно пеленой.
Мне, одинокому, звуки грозы и дождя –
Точно привет от далёкой природы родной.
Что замолчала ты, щедрая прежде Москва,
Или устала и старых не помнишь дорог?
Или, блуждая, забыл я приметы родства
И на слова благодарности сил не сберёг?
Только предчувствует сердце – не всё позади,
Нашего братства не пущен состав под откос.
С городом тихо, тепло друг на друга глядим,
Будто знакомимся заново мы и всерьёз.
Журавли
До свиданья, до новой весны, журавли!
Только б вы возвратились из южной земли.
На полёт ваш с надеждою смотрит народ,
Ожидая чего-то, вас кличет не зря
И, надеясь на что-то, грустит и поёт,
В бело-синюю даль долго-долго смотря.
Надо только дожить, дотерпеть до весны.
Белоснежные горы окутал туман,
Вьюги и холода не запрячешь в карман,
Ночи зимние тягостны и длинны.
Журавлиному клину на солнце лететь.
Горечь от расставанья сбегает слезой.
Растянувшись, курлыча, их зыбкая цепь
Скоро плавно сольётся с небес бирюзой.
На заре, наблюдая их вольный полёт,
Сердцем знаешь – от кары небес не уйдёт
Тот, кто хищно спускает курок в журавля,
Звук пустой для такого родная земля…
Долго будет в горах и долинах лежать
Белый-белый, искрящийся снежный покров,
Будут вьюги сугробов горбы наметать,
Будет стужа стоять, и звериных следов
По равнине и склонам проляжет пунктир…
А потом зазвенит повсеместно капель,
И повеет теплом, и проснувшийся мир
По долинам расплещет весны акварель.
И однажды засветятся дали, и крик
Журавлей донесётся с небесных полей,
Ободрится народ, и с улыбкой на них
Он посмотрит, как смотрит счастливый жених
На невесту, явившись со сватами к ней.
Радость смоет всю накипь недавних обид –
Её имя Алтай на весеннем пути.
И ребёнок, домой прибежав, закричит:
– Мама, к нам журавли прилетели, гляди!
Перевод Александра СОРОКИНА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Не глядя на скорость
Многоязыкая лира России
Не глядя на скорость
ПОЭЗИЯ КОМИ
Андрей ПОПОВ
***
Провинция пылко нелепа,
Но русские снятся ей сны.
И ближе здесь звёзды и небо,
И люди, и чувство вины.
Несет своё честное бремя
Не слышная миру строка,
И медленней тянется время,
Поэтому жизнь коротка...
***
Верую, Боже, что слышишь молитву мою,
Что же в ответ молчишь – не пойму причины.
Разве я камень прошу?! Разве прошу змею?!
Господи, я прошу, воскреси мне сына.
Ищущий, Господи, верую, что обрящет
Свет покаяния, истину и покой.
Вот пред Тобою я, верящий и просящий,
Дверь Твоей милости, снова молю, открой.
Как над сыном мёртвым рыдала мать и вдова,
Помнишь? – сжалился Ты над её слезами.
Почему Ты молчишь? Какие нужны слова?
Разве змею прошу?! Или прошу камень?!
***
Луговые цветы завтра выбросят в печь,
Но Господь не скупится для них на одежды.
А тебя извели о достатке надежды
И о хлебе насущном высокая речь.
И на воронов взглянешь – не сеют, не жнут
И на чёрные дни не имеют хранилищ,
И Господь их питает.
А ты не осилишь
Жребий птицы – крылатый обыденный труд.
***
На Севере жил я –
Не ведая горя,
Роптал, что простыла душа от морозов,
Мечтал, что уеду на Чёрное море,
Мечтал, что спасательным стану матросом.
Кричать буду в рупор, жарой вдохновляем,
Чтоб в зону купанья вернулись мужчины,
Детей буду плавать учить баттерфляем
И женщин красивых спасать из пучины.
Оправиться им помогая от шока,
Шептать, что уже волноваться не надо,
Легко утонуть в этом месте глубоком,
Но им повезло – оказался я рядом.
И верить, что женщины, вспомнив про лето,
Расскажут с восторгом подругам и боссам
О том, как смотрели на море с поэтом,
Который работал на пляже матросом.
Анжелика ЕЛФИМОВА
***
Век проживаем,
не глядя на скорость.
Близких теряя,
с кем-то знакомясь,
кого-то ругая,
любим кого-то.
К земле пригибают
мудрость и опыт.
К Богу взывая,
порою без веры,
просим, страдая:
«Энлы на, энлы...»
В спячку впадаем,
чтоб вновь пробудиться.
Мы ищем рая
в деревне,
в столице.
Жизни круженье –
явь и виденья.
И поколение
за поколеньем.
***
Нам бояться смысла нет,
каяться в проступках слёзно...
Вне сомнений – соль и хлеб.
Всё иное – несерьёзно.
Жить среди бетонных стен
или по лесам плутая –
всё равно.
Есть ночь, есть день,
остальное – ложь людская.
***
Ты мне не верь, так будет лучше.
Приворожу – найдёшь печали.
Мне завтра станет тесно, скучно,
и утром скроюсь в дальней дали...
Не тешь надеждой сердце, ладно.
Тогда и горя не случится.
Всё проще.
Ляг со мною рядом.
И ночь пусть долго-долго длится.
Перевод Николая КУЗЬМИНА
***
Нам деревни показались хмуры.
В город!
Там светлы пути и цели!
Счастья мы не пойманную шкуру
Ныне в суматохе улиц делим.
Продана изба – чтоб без печали
И без огородов жить
В хоромах.
Кланяться родной земле устали.
Нас в чужой суглинок
Похоронят?..
***
В деревню – домой – всё длиннее, длиннее дорога.
Хотя расстояние то же – знакомы пейзажи.
Ухабы засыпали – стало ровнее и даже
Нет грязи, что прежде месили.
Острей лишь тревога.
Острее желанье – домой! Хоть на день. Всё успею –
Окошки помыть и свою неспокойную душу,
И печки сонливой мудрёную сказку послушать.
Поеду домой… А дорога длиннее, длиннее.
Перевод Андрея ПОПОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
