Текст книги "Литературная Газета 6295 ( № 40 2010)"

Любимая картина Чехова

Совместный проект «Подмосковье»

Любимая картина Чехова

ЮБИЛЕЙ

К 150-летию И.И. Левитана

Точнее всего о сути творчества И.И. Левитана сказал М.В. Нестеров: «Левитан показал нам то скромное и сокровенное, что таится в каждом русском пейзаже, – его душу, его очарование».

Весной 1884 года Исаак Левитан окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества и уехал в Саввинскую слободу под Звенигородом, где работал на этюдах вместе с другими живописцами.

Природу художник любил восторженно. Он благодарен ей был ещё и за то, что она могла дать ему душевное спокойствие, в котором Левитан, с его перепадами настроения, приступами тоски и неудовлетворённости собой, так нуждался (увы, в его жизни были попытки самоубийства…). Он мог неделями пропадать в лесу, подолгу созерцая особую жизнь природы. Его существом владело страстное желание «воспламенить» людей любовью к красоте мира, приблизить их души к «норме» – светлой мере бытия, которую несёт в себе природа. Левитан остро чувствовал и стремился выразить на холсте – его же словами – «божественное нечто, разлитое во всём, но что не всякий видит, что даже и назвать нельзя, так как оно не поддаётся разуму и анализу, а постигается любовью».

В результате поистине вдохновенной работы в эти летние месяцы 1884 года появляется целый цикл картин, посвящённых звенигородской природе.

В это же время, в середине июля, совсем недалеко – в 2–3 вёрстах от Левитана – в Звенигороде жил прибывший из Воскресенска (сегодняшняя Истра) Антон Чехов. Он заменял в звенигородской больнице земского врача. Правда, недолго – две недели, но, по-видимому, это не помешало Левитану и Чехову встретиться, тем более что встреча была желанна. К тому времени Левитан стал своим человеком в семье Чеховых. Мария Павловна Чехова вспоминала: «Левитан стал постоянно бывать у нас и сделался для нашей семьи близким человеком». И наиболее близким Левитану оказался именно Антон Чехов.

Вполне вероятно, что при встрече Антон Павлович поделился с Левитаном в том числе и своими воскресенскими впечатлениями о чудесной природе, что по берегам Истры. Думается, не в последнюю очередь это обстоятельство повлияло на решение Исаака Левитана в следующем году направиться на этюды в окрестности Воскресенска.

Весной 1885 года он приехал в деревеньку Максимовка. В соседнем Бабкине в имении Алексея Сергеевича и Марии Владимировны Киселёвых с начала мая оказалась почти вся семья Чеховых – в качестве дачников.

М.П. Чехов вспоминала: «В вёрстах трёх от нас, по ту сторону реки, на большой Клинской дороге, находилась деревня Максимовка. В ней жил горшечник Василий, горький пьяница, пропивавший буквально всё, что имел, и не было времени, когда жена его, Пелагея, не ходила брюхатой. Художник Левитан, приехавший на этюды, поселился у этого горшечника».

Большую часть дня Левитан проводит на этюдах в окрестностях деревни. А вечером теперь, когда совсем рядом его близкие знакомые, направляется в Бабкино, к Чеховым. Застревал у них до ночной поры, возвращался в своё «горшечное заведение», как шутил Чехов, часто под утро. Левитан стал неизменным участником всех деревенских увеселений Киселёвых. До прихода Левитана в Бабкино их не начинали.

Прошло некоторое время, и Левитан переселился в Бабкино.

Красивая, ласковая природа, радушие и гостеприимство четы Киселёвых, удивительная творческая атмосфера, невольно созданная обитателями и гостями Бабкина. А ещё – рядом были близкие по духу, понимающие его Чеховы – «милая Чехия», как называл их художник. Всё это помогало Левитану творить, совершенствовать не только технику живописи, но и постигать и передавать «сердечный смысл» пейзажей. Потому так притягивало его Бабкино, потому и появилась в письме, адресованном Чехову, такая строчка: «Москва – ад, а люди в ней черти!!! Я не дождусь минуты увидеть поэтичное Бабкино: о нём все мои мечты».

По словам Антона Чехова, Левитан «чуть не сошёл с ума от восторга, от богатства материала» – богатства чудесной природы Бабкина и его окрестностей.

«За душу хватающие пейзажи» Бабкина, как о них сказал Чехов, будто соединили в себе всё очарование подмосковной природы. Её Чехов с тех пор стал называть «левитанистой».

Жёсткого распорядка занятий дачников в Бабкине, конечно же, не было. То с раннего утра рыбалка, столь любимая в семье Чеховых, то поход за грибами, орехами. Нередко отправлялись поохотиться в Дарагановский лес. По части охоты главным был Левитан – «ярый охотник», как называл его Антон. Конечно, охота захватывала его прежде всего тем, что давала чувство особой близости к природе, она была для него, словами М.М. Пришвина, «охотой за собственной душой».

Вблизи Дарагановского леса старинное село Полевшина с барской усадьбой, в то время нежилой. Места здесь замечательно красивые. Не раз с лесной тропы сворачивали сюда Левитан и Чехов, чтобы побродить по живописным аллеям парка, заброшенному саду, спуститься к заводям прудов. Разумеется, бывали и в примыкающей к усадьбе церкви Казанской иконы Божией Матери. Заходили и в церковную сторожку – когда непогода настигала. Да и просто навестить уже знакомого им сторожа. Заводили с ним разговор о покинутом хозяевами дворянском гнезде…

Несомненно, Бабкино ещё больше сблизило Левитана и Чехова. Дружеские отношения их стали подлинно сердечными. В каждодневном непринуждённом общении раскрывались все нюансы черт характера, все его «закоулки». Но то, что раскрывалось, не отталкивало, а наоборот, сближало – безграничная любовь к природе, родство вкусов, стремление преодолеть прозу и пошлость действительности. Хотя, безусловно, Чехову в гораздо большей степени была присуща рациональность, в чём-то он был мудрее, старше друга-одногодка. Надо сказать, отрезвляющее воздействие Чехова весьма часто требовалось экзальтированному Левитану. С другой стороны, Чехов стремился учиться необыкновенной левитановской чуткости к едва заметным изменениям в жизни природы, к многообразным её состояниям. Он восхищался способностью Левитана предельно остро видеть природу как явление не только многогранное, но и имеющее душу. Недаром Левитан часто вспоминал сказанное Тютчевым о природе – «не слепок, не бездушный лик. В ней есть душа, в ней есть свобода, в ней есть любовь, в ней есть язык».

Словом, это было взаимное творческое и человеческое обогащение двух замечательных людей – Левитана и Чехова.

Бабкинская дачная жизнь ни в коей мере не отменяла литературной работы Чехова. Но и Левитан был неутомим, он ощущал в себе творческий подъём. И как результат – множество пейзажей, зарисовок, эскизов будущих картин. Из наиболее известных живописных работ – «Река Истра», «К вечеру», «На тяге», «Деревня Максимовка», здесь начата и знаменитая картина «Берёзовая роща».

В бабкинских пейзажах в полной мере проявилась удивительная способность Левитана увидеть и запечатлеть прекрасное в обыденном, прозаичном и лишённом внешнего блеска. Нет, Левитан изображал не «красоты», а красоту природы, которая трогает душу. В этом есть что-то очень русское…

Одна из таких проникновенных картин Исаака Левитана – «Река Истра», подарок Чехову. Плавно течёт речка, берега её скромны, без пышной зелени, в водах реки отражается светлое небо. Казалось бы, непритязательный пейзаж, но сколько в нём душевной теплоты, сердечности, лиризма. Эта картина оставалась для Антона Павловича до конца его дней одной из любимейших. С нею он не расставался, она с ним была рядом – в Москве, Мелихове, Ялте…

Елена ШТЕЙДЛЕ

Истра

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: