Текст книги "Литературная Газета 6295 ( № 40 2010)"
Автор книги: Литературка Литературная Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Сквозной маршрут
Совместный проект «ЛАД»
Сквозной маршрут
Вскоре будет восстановлено регулярное российско-белорусско-украинское судоходство
Минтранссвязи Украины в начале октября сообщило, что оно «в ближайшее время получит разрешение национальному торговому флоту ходить по речной системе России». Директор Государственной администрации морского и речного транспорта Украины Сергей Крыжановский отметил, что «такие договорённости следует рассматривать как первый шаг к восстановлению судоходства на реках Днепр, Десна и Припять в направлении портов России и Беларуси».
С учётом ведущихся работ по восстановлению судоходных условий и ряда портов и причалов на Днепре в РФ (Смоленская область), Беларуси и Украине, а также в контексте продолжающейся реконструкции ряда участков украинско-белорусского водного пути Припять – Западный Буг фактически речь идёт о воссоздании одной из крупнейших транзитных судоходных систем на западе бывшего СССР. Созданной, заметим, ещё во второй половине позапрошлого столетия. Причём эта система стыкуется с польской водно-транспортной системой, «выходящей» на Балтику и в Германию.
Нелишне напомнить, что регулярное судоходство в Беларуси осуществляется по Днепру, Припяти, Березине, Западной Двине, Сожу, Неману и Днепро-Бугскому каналу. Большинство же этих артерий «выходят» в Россию, Украину, Польшу, Литву и Латвию.
Транспортный и технический флот Беларуси – пассажирские, буксирные теплоходы, баржи, вспомогательные суда – базируются в 10 речных портах страны, многие из которых расположены вблизи приграничных речных портов вышеупомянутых стран. Ежегодно все эти порты обрабатывают около 12 млн. тонн грузов. А объёмы перевозимых белорусским речным флотом грузов составляют до 5 млн. тонн, и потребности в этих перевозках стабильно растут.
Алексей ЧИЧКИН
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Открытка – надёжный свидетель
Совместный проект «ЛАД»
Открытка – надёжный свидетель
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Владимир Алексеевич ЛИХОДЕДОВ – минский филокартист, который сегодня известен не только собирателям старых почтовых открыток. Его многогранная подвижническая деятельность приобрела широкий резонанс в обществе в целом. В последние годы увидели свет несколько изданий открыток из коллекции Владимира Алексеевича. Альбомы привлекли внимание не только коллекционеров, но и всех, кто проявляет интерес к истории.
– Владимир Алексеевич, с чего начиналось ваше увлечение? Открытки – занятие не такое, наверное, распространённое, как собирание почтовых марок, значков или монет…
– Истоки – в детстве. Собирал поначалу, как и все подростки, марки. Обращал внимание на старые монеты. Но как-то, придя на встречу в полоцкий клуб коллекционеров, купил несколько открыток с видами Полоцка. Дома подолгу рассматривал их, сопоставлял детали снимков начала двадцатого века с городом моего детства. Занятие оказалось увлекательным. Именно эти открытки стали для меня самым дорогим сокровищем. А поскольку занимался спортом и часто ездил с командой по Беларуси, постепенно начал привозить открытки с видами других городов. Так белоруссика в филокартии и стала для меня главным увлечением жизни.
– Полоцк долго оставался основой коллекции?
– И сейчас открытки с видами родного города выделены в отдельную часть коллекции. Их у меня теперь около шестисот…
– Наверное, такого собрания нет больше ни у кого из коллекционеров Беларуси?
– Думаю, нет такого собрания не только у витебских или полоцких коллекционеров, но и вообще в мире. И когда я проезжаю сейчас по улице Карла Маркса в Полоцке – старое название Верхнепокровская, когда брожу по восстановленной Рыночной площади, любуюсь возрождённой Покровской церковью, конечно же, думаю, что когда-то непременно издам альбом «Полоцк на старых открытках»…
– Наверное, не только полочане будут рады реализации этого творческого проекта. Тем более что у вас уже появился опыт в области филокартического издания.
– С профессором Адамом Мальдисом, известным в стране культурологом, мы подготовили альбом открыток, посвящённых жизни и творчеству Адама Мицкевича. А начиналось всё с большой книги «Синагоги», выпущенной в минском издательстве «Рифтур». Под одной обложкой мне удалось собрать несколько сотен почтовых открыток с видами синагог не только в Беларуси, но и в России, Украине, Польше и даже в Китае и Америке. Эта книга, изданная с пометкой «В поисках утраченного», открыла серию «Еврейская жизнь». Мы хотели отдельно издать филокартические богатства, показывающие жизнь и быт евреев и в Беларуси, и в странах мира.
– Знаю, что издание получило серьёзные оценки на страницах самых разных газет и журналов.
– Были и телевизионные передачи. Главный редактор газеты «Советская Белоруссия» заслуженный деятель культуры Республики Беларусь Павел Якубович передал книгу в подарок президенту Израиля… Словом, надеюсь на продолжение проекта, который, несомненно, требует и самого широкого партнёрства… А второй и третьей книгами стали альбомы репродукций, выпущенные в редакционно-издательском учреждении «Литература и Искусство». Это книги «В поисках утраченного» и «Звёзды Отечества». Четвёртым и пятым изданиями стали альбомы «Минск: путешествие во времени» и «Беларусь глазами немецкого солдата. 1915 – 1918». Они увидели свет в минском издательстве «Технология». Затем издал книгу «Беларусь и мусульманский мир». Отдельный альбом посвятил храмам Александра Невского на старых открытках.
– На всех ваших книгах есть фирменный знак – «В поисках утраченного».
– Так называется рубрика, под которой впервые появились репродукции старых открыток из моей коллекции на страницах газеты «Советская Белоруссия. Беларусь сегодня». Каждую субботу, а теперь каждую пятницу газета более шести лет печатает несколько изображений, рядом помещая текст на ту или иную историко-краеведческую тему. За эти годы читатель смог совершить десятки увлекательнейших путешествий по стране. Инициатива редакции газеты имела широкий резонанс. Группа авторов получила премию Президента Республики Беларусь «За духовное возрождение». В редакцию и сегодня продолжают идти письма читателей с благодарностями, вопросами, уточнениями… Уже сами эти письма требуют обобщения, становятся неотъемлемой частью историко-краеведческой работы, проводимой газетой.
– Чем ваши открытки ценны для тех людей, кто не обладает большими историческими знаниями?
– Старая открытка благодаря, вероятно, и ответственности тех, кто делал снимки, кто затем издавал и тиражировал их, является красноречивой памяткой времени. Вот давайте обратимся к моему альбому «Минск: путешествие во времени». Его я придумал несколько иначе, чем другие издания. Рядом со старыми открытками помещены фотографии современного Минска. Можно рассматривать и сравнивать. Особенно интересно это делать, если сохранились старые дома. Начинаешь уточнять детали, проверять, что осталось прежним, а что претерпело изменения. На многих открытках панорамные снимки. И когда изучаешь историю таких сильно пострадавших во время Великой Отечественной войны городов, как Могилёв, Витебск, делаешь буквально открытия. Почтовая карточка становится документом. А история, согласитесь, сильна именно свидетельствами.
Согласен, плохо, что многого мы не знаем. Но чем виноват человек, который вырос в атмосфере, когда не было в обществе особого пиетета перед прошлым Отечества, когда к изучению истории подходили поверхностно, насаждая ту или иную версию развития событий исходя из политической, социальной конъюктуры? А открытка – всё-таки надёжный свидетель…
– Судя по рейтингу продаж в книжных магазинах столицы, наибольшей популярностью пользуется ваша книга «Минск: путешествие во времени».
– И это понятно. Двадцатый век, послевоенные десятилетия сформировали менталитет, психологию горожанина, который стремится больше узнать о родном городе, который хочет понять, каким же был Минск в разные времена, и который, несомненно, собирается передать последующим поколениям определённую историческую память, определённые знания о городе. Я очень доволен этой книгой. Открытка, невзрачный на первый взгляд кусочек бумаги или картона, обладает высочайшей силой воздействия на пробуждение, если хотите, исторического сознания. Важно только сделать так, чтобы открытка заговорила… Вот над этим и стараюсь работать.
– Знаю, что уроженцами Минска являются многие состоятельные люди России конца девятнадцатого–начала двадцатого века. Они жили, взрослели, набирались опыта и знаний в губернском Минске. Может быть, и это станет предметом разговора, исследований…
– Почему бы и нет? Ничто не бывает в истории бесследным. К примеру, представляя историю Минского коммерческого банка, можно заглянуть с помощью открыток не только в Гомель и Могилёв, где действовали его агентства и отделения, но и в Новозыбков, Ромны, Конотоп… Вообще-то у Минского коммерческого банка непростая финансовая история, но это, впрочем, тема для отдельного разговора.
– Тогда, Владимир Алексеевич, пожелаем читателям новых встреч с вами и открытками из вашей коллекции.
Беседу вёл Алесь КАРЛЮКЕВИЧ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
И сетовать на долю нет причины...
Совместный проект «ЛАД»
И сетовать на долю нет причины...
ПОЭЗИЯ
25 октября исполнилось 75 лет известному белорусскому поэту и прозаику Владимиру ПАВЛОВУ. После окончания отделения журналистики Белорусского государственного университета ему довелось работать в республиканских газетах, на Белорусском радио, быть литконсультантом в Союзе писателей, заведовать редакцией поэзии в издательстве «Мастацкая літаратура». Он – автор поэтических книг «Взлётная полоса», «Кругозор», «Светотени», «Ночная баллада», «Слеза на реснице», «Солнце купается», «Годовое кольцо» и других.
Владимир ПАВЛОВ
Слеза на реснице
Мой мир пресветлый, мой мир суровый,–
Жалейка мнится...
Ты, как слезинка, что вновь готова
Упасть с ресницы.
Летишь над краем земного пекла,
Нет, не бескрылый.
Я из Отчизны, где горе века,
Мой свете милый.
Оно отхлынет и вновь нахлынет, –
Ему раздольно...
Проходят годы, а мне поныне
За всех здесь больно.
Принять, быть может, безвинных смерти
Душа б посмела,
Лишь никому бы на белом свете
Так не болело.
Кто брат по чувствам, моё желанье
Разделит тоже...
Храните ж в утреннем их сиянье
Леса и пожни.
Свои тревоги, людское счастье
Всегда цените...
Ещё не поздно, упасть не дайте
Слезе с ресницы.
***
Помню маму ещё молодую, –
Вечно будет рисунок таким:
На полнеба зарю золотую
Выпускает она из руки.
Шли мы заспанно, видели сонно,
В дрожь бросало вдали от избы.
Ах, как мама желала нам солнца,
Вместе с нами идя по грибы.
Вдруг заставила нас озираться
На восток, что готов розоветь:
– Солнце встанет, начнёт умываться, –
Тот увидит, кто будет смотреть...
Да, за жизнь растерял я немало,
Но остался рисунок таким:
Вот в короне зари моя мама –
И сияние из-под руки.
***
На полях закустилось вновь жито,
И картошку ссыпают в бурты...
Скоро с неба, что тучами скрыто,
Хлынет дождь неземной чистоты.
А пока у костра в междулесье
Кнутовищем золу вороши,
Пусть остудится августа песня,
Коль осенняя есть для души.
***
Памяти Ивана Колесника
Мы временем, что ли, сокрыты сейчас
И долго ль ещё до закатной зари?
Всё меньше судьбой здесь оставленных нас,
Друзья мои, дети военной поры.
Мы знаем: жизнь каждого, будто патрон,
Что загнан в патронник всеобщей беды...
Так медленно явь превращается в сон
Никак не оконченной нами войны.
Мы честно свои засевали поля,
Мы знаем, что хлебу – лишь хлеб и цена,
А нас, уцелевших от мин и огня,
Ещё настигает и нынче война.
Наш высев уже колосится как раз.
Его для себя вы заботливо жните
И счастливо, долго живите за нас,
А мы пролетели, как ветер в том жите.
Прощание с пущей
У осеннего неба зенит невысок,
В полдень солнце за сосны цепляется, медля,
Шмель забрался в гнездо,
вереск будто продрог,
Омертвели повои у дикого хмеля.
След лосиный до берега прячется в мох,
Из деревни за пущей дым вьётся ботвиний,
И вечерний туман вдруг в ложбине прилёг, –
Не желает ползти из седой паутины.
Тихо стало, как в хате, из которой ушли,
Только двери прикрыть за собою забыли.
Годовое кольцо всё скрипит у земли –
Прячет в кряже ещё потаённые были.
Сиротливая пуща молчанье хранит, –
Нас она разгадала душою своею.
Каждый другом её к ней тогда и спешит,
Если хочет опять наслаждения ею.
Искони было так и пребудет всегда:
Верх сначала берёт надо всем лишь утеха.
И покамест дожди не нахлынут туда,
Надо нам под знакомые кроны приехать.
Я готов. Позвоните мне, дядька Максим.
Пред живой красотой так давно я не плакал.
Распрощаемся с пущей. В себе затаим
Шум протяжный её золотистого мрака.
На суки нацеплялось там летом сенцо.
Боровик запоздалый в раздумье глубоком.
Обруч с кряжа – его годовое кольцо –
Долго будет катиться
пред нами с подскоком.
***
Гори, гори, моя звезда...
Моя восходит ранняя заря.
О, пращуры, могли б вы помолиться.
Но здесь – не дай мне Бог не ошибиться! –
Созрела для прощания пора.
Так трудно, осторожно так дышу
В рачительное время медосбора, –
Как раз тогда, в заботливую пору,
Когда я думал: сена накошу.
Да, запоздал. Я вижу это сам.
В мечты свои и то вернуться поздно.
Так сумрачно и так прощально грозно,
Где я хотел молиться небесам.
Трава забвенья в тишине двора
Пусть не пробьётся на исходе дня...
Похожему хоть чем-то на меня
Гори, не угасай, моя заря.
В родном краю
А в хате той, где и родился я,
Мне помнится всё также неизменно
Быт удручённый беженско-военный:
В любом углу – отдельная семья.
Сроднившиеся узами войны,
Бедой одною, нищенской судьбою
И крышей общею над головою, –
Туземцы – мы, изгнанники – они.
И если не стреляло за окном,
И в блиндажах укрыться не спешили,
Нас бульбочкой горячею кормили,
Неведомым нам раньше толокном.
А в хате той, где и родился я,
Нас поднимали на ноги солдатки
Без всяких ссор, без споров, чем-то гадких,
Хоть мать была у каждого своя.
Когда втащили слабого от ран,
(Хотя в лохмотьях были сами тоже),
Мы на бинты нашли холстину всё же,
Ведь он – защитник наш, он – партизан.
С тех пор прошёл уже который год! –
И понимаю торопливой жизнью:
Там начинал осознавать Отчизну,
Учился там свой познавать народ.
А в том краю, где и родился я,
Хватало личной и чужой тревоги,
Но стлалась подорожником под ноги
Земля благословенная моя.
Прошло ненастье... Радостно до слёз.
И сетовать на долю нет причины.
А в том краю так ярко от калины
И так светло –
Хоть щурься! –
От берёз.
Деревня Синегов
Где-то есть за далью синь снегов –
Дивная деревня Синегов.
Летом травы там отцы косили
И по стольку ставили стогов,
Что зимой одно и говорили –
О своих поездках в Синегов.
Выезжали на ночь, чтобы к хатам
Завтра возвратиться мог обоз.
И домой с земли той тридевятой
Каждый возчик что-то в сене вёз.
Там ведь жерди – всем шестам на зависть
И на крышу – камыша кули,
Вязки воблы – лучшими казались,
А орехи и в мешках везли...
Может, у Старобина иль дальше –
Время и сейчас ещё таит, –
Может быть, в лесу иль в поле даже
Та деревня странная стоит.
Только, как пыльцы с цветов забытых,
Что слетит по ветру в никуда,
Мне деревни этой, в сказках скрытой,
Всё же не хватает иногда.
Просьбу не удерживаю в слове
И прошу, наверно, потому:
Скажет кто, что был он в Синегове,
Вы поверьте всё-таки ему.
Где-то ж есть за далью синь снегов –
Дивная деревня Синегов.
***
Владимиру Шаховцу
Ни отнять, ни додать,
А сочувствия слово – немало!
Нас чужая беда,
Как своя – и не раз – донимала.
Надо высечь огонь,
Чтоб везде от добра посветлело.
Мы живём для того,
Чтоб нас время унизить не смело.
Чтоб уметь отдавать, –
Нам такому не стыдно учиться! –
Чтоб ошибки признать
И обманно в себе не таиться.
Жизнь во имя труда.
Пусть, где тонко, однако не рвётся.
А года – не беда,
Если сердце тревожное бьётся!
Перевод Изяслава КОТЛЯРОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Белорусская батлейка
Совместный проект «ЛАД»
Белорусская батлейка
НАСЛЕДИЕ
Ещё сравнительно недавно, в начале XIX века, ни одно празднество в Белоруссии не обходилось без батлейки – переносного кукольного театра.
В ярмарочной суете, в праздничном многолюдье наряду со скоморохами и лицедеями, с вожаками дрессированных медведей и лирниками-сказителями почти всегда можно было увидеть и человека с большим разукрашенным ящиком, в деревянных потёмках которого ждали своего выхода куклы. За считанные минуты ящик укреплялся на деревянных ножках, открывались дверцы-ставни – и под манящий голос скрипки или призывный перезвон цимбал начиналось кукольное представление.
Переносной кукольный театр появился на территории Белоруссии в середине XVI века и вскоре получил там широкое распространение. В разных её местах он назывался по-разному – яселка, остлейка, жлоб, вертеп. Но более всего он стал известен под названием батлейка.
История возникновения кукольного театра уходит в глубь веков.
Нечто напоминающее кукольное действо можно найти ещё у Геродота, описывавшего ритуальное шествие ряженых с куклами-марионетками на празднике в честь Диониса. Шумные и весёлые празднества – Дионисии, полные песен, танцев, разного рода ряжений и переодеваний, которые устраивались в честь этого жизнерадостного и проказливого божества, открывшего людям хмелящую прелесть виноградного напитка, и стали тем началом, из которого развилось всё древнегреческое театральное искусство. И кукольный театр в частности.
Появился же первый по-настоящему кукольный театр тоже в Древней Греции. Его создателем был известный изобретатель и механик из Александрии Герон Старший, живший на рубеже II и I веков до нашей эры. Куклы в его театре приводились в действие при помощи сложной системы, скрытой от глаз зрителя: разнообразных шкивов и шестерёнок. Это был театр-автомат, нечто подобное музыкальной шкатулке, но именно кукольный театр, где в разыгрываемой мистерии в честь того же Диониса участвовали не живые люди, а подвижные куклы.
Более поздний кукольный театр, в котором куклы пришли на смену шкивам и шестерёнкам, возник как детище так называемого школьного театра, который в качестве противодействия «греховному и гибельному» языческому искусству зародился в лоне православной церкви.
В Белоруссию кукольный театр пришёл из Польши. Его представления были приурочены к определённой дате – празднику Рождества Христова. Мистерия, которую разыгрывали куклы, отображала события, произошедшие во времена царя Ирода в иудейском Вифлееме. Название этого библейского города, которое звучит по-польски как Батлеем, и дало название кукольному театру в Белоруссии – батлейка.
Как был устроен этот кукольный театр? Деревянный ящик – локтя три в длину и столько же в высоту – был разукрашен как внутри, так и снаружи и разделён пополам горизонтальной перегородкой, образующей две сцены – верхнюю и нижнюю. Проделанные в них прорези и отверстия позволяли кукольникам передвигать нанизанных на стержни кукол по всему ящику.
Первая – главная, каноническая часть – игралась на верхней сцене, которая олицетворяла мир горний. Горящая свеча озаряла пещеру, где расположилось Святое семейство с лежащим в яслях младенцем, к которому спешили на поклон вифлеемские пастухи и несли свои дары. Потом свеча переносилась в нижний ярус – в мир дольний, освещала покои царя Ирода, где события продолжали развиваться со всеми драматическими подробностями, изложенными в Евангелии от Матфея.
Первыми кукольниками в Белоруссии были монахи-иезуиты, которые в XVI веке стали использовать батлейку в своих монастырских школах. Но вскоре батлейка вместе со школярами вышла за монастырские стены, органически вписавшись в колядный игровой цикл – хождение ряженых под Вифлеемской звездой по домам с поздравлениями и песнями, в действо явно языческого происхождения.
В результате такого сближения батлейка постепенно начала терять своё религиозное содержание. Её репертуар стал насыщаться жизненным и фольклорным материалами, спектакли расширились за счёт жанровых эпизодов и бытовых сцен. В разыгрываемых спектаклях появились куклы, представляющие все слои населения, весь белорусский этнос в его национально-социальных модификациях.
Тут кроме Ирода в новом, фольклорном воплощении мы видим пана Вольского – купца польского, пана с паненкой, шляхтича, солдата-москаля, еврея-корчмаря, цыгана с медведем, казака с нагайкой, попа, ксендза, доктора, студента – более сорока персонажей. А также непременное воплощение зла и соблазна – чёрта и всепримиряющую смерть с косой. И, конечно, самый главный персонаж – мужик. На вид простоватый, забитый и безотказный, но при этом полный достоинства. Под именами Матвея, Антона или Нестерки он появляется в батлеечных интермедиях и шутливо-бытовых сценах, являясь носителем народных традиций и представлений о добре и зле.
Утратив религиозное содержание и церковное притяжение, батлейка стала народным кукольным театром, развлекательным зрелищем, которое, по словам белорусского фольклориста и этнографа XIX века Юлиана Крачковского, «сельский люд считает вершиной удовольствия и наслаждения».
Ходил с батлеечным ящиком иногда один человек, который был и кукловодом, и лицедеем, и музыкантом одновременно. Но обычно батлеечников было несколько, как правило, члены одной семьи. Среди них часто встречались настоящие актёры-самородки, чей импровизаторский талант и исполнительское мастерство поднимали батлеечные спектакли до уровня настоящего искусства.
XX век стал гибельным для многих видов игровой и зрелищной фольклорной самодеятельности в Белоруссии. Войны и революции с неизбежным их следствием – голодом и разрухой – никогда не были благодатным временем для веселья и развлечений.
Исторически батлейка изжила себя. Она довела своих артистов-кукол до порога профессионального кукольного театра и передала ему – так же, как и украинский вертеп и русский балаганный театр Петрушки – свой накопленный за столетия опыт.
Впрочем, говорить о её полном умирании, пожалуй, не стоит. Возможно, что, как и любое народное творчество, батлейка не будет окончательно забыта и когда-нибудь обретёт новые формы существования.
Иван БУРСОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
