Текст книги "Последняя тайна"

Автор книги: Линн Шоулз

Соавторы: Джо Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Список

Раздался короткий стук в дверь, и сразу же Коттен с Джоном услышали скрежет замка и болезненный стон петель.

– Здравствуйте, миссис Кратчфилд. Это я, Дороти.

В гостиную зашла женщина средних лет. Она поставила на пол большую хозяйственную сумку и стала разматывать шарф.

– У нас гости? – спросила она, глядя на Коттен и Джона.

Вайолет Кратчфилд уставилась на посетителей. На ее лице появилось такое удивление, что Коттен поняла: она забыла, что разговаривала с ними.

– Здравствуйте. – Коттен встала и представилась. Джон тоже поднялся и назвал свое имя.

– Рада познакомиться, – сказала Дороти. – Я экономка миссис Кратчфилд. А до меня здесь работала моя мать. – Она повернулась к старухе и громко спросила: – Как сегодня наше самочувствие, миссис Кратчфилд?

– Что-то зябко. Воздух слишком уж влажный, – сказала Вайолет. – Ты не подбросишь еще дров, милочка?

Дороти посмотрела на огонь:

– Чуть попозже. Пусть сначала прогорит полено, чтобы были горячие угли. Тогда вам станет теплее.

Она сняла с ближайшего стула покрывало и укутала ноги Вайолет. Затем спросила:

– Вы друзья миссис Кратчфилд?

– Извините, – сказала Коттен, – нам надо было все объяснить. Я журналистка. Мы делаем исторический сюжет об английской медицине и врачах девятнадцатого века. Один из родственников миссис Кратчфилд был лондонским врачом. Его звали Чонси Уайетт. Мы хотели бы найти материалы о докторе Уайетте – знаете, старые записи, дневники, фотографии – в общем, то, что помогло бы лучше понять, как жили и работали в то время врачи и с какими трудностями они сталкивались.

– Правда? – спросила Дороти. – Девичья фамилия миссис Кратчфилд действительно Уайетт. Она вышла замуж за Невилла Кратчфилда.

– Она живет одна?

Дороти повернулась к Вайолет спиной, чтобы той не было слышно:

– Увы. С тех пор, как тридцать три года назад скончался мистер Кратчфилд. Она бездетна. Так что за ней некому ухаживать. Своих братьев и сестер она тоже пережила. Но в основном ничего не помнит. Впрочем, для девяноста четырех лет она неплохо сохранилась.

Вайолет наклонилась вперед.

– Твои друзья, Дороти, – кто они? Нельзя быть такой невежливой. Ты должна их представить.

– Видите, о чем я говорю… – Дороти подняла бровь и обернулась к Вайолет. – Они пришли расспросить вас про родственников. Про доктора Чонси Уайетта. Вам это имя знакомо?

Широкая улыбка осветила лицо Вайолет, словно нахлынули воспоминания, прорвав плотину.

– У меня где-то даже есть его ферротип. Наверное, на чердаке. В этом доме он жил, когда вышел на пенсию. – Вайолет засмеялась. – Это, конечно, было еще до моего рождения. Он здесь умер.

– Скорее всего, она ничего не путает, – тихо сказала Дороти. – Иногда она на редкость хорошо помнит то, что было очень давно. И мне доподлинно известно, что этот дом несколько поколений принадлежал ее семье.

– Вы думаете, у нее действительно есть ферротип или что-нибудь еще из вещей доктора Уайетта? – спросил Джон.

– На чердаке полно старых вещей. Она не разрешает никому там убирать. Говорит, что стереть пыль с полки – все равно, что вычеркнуть память о семье.

– Раз – и все, – сказала Вайолет, которая явно подслушивала. – Они исчезнут, словно и не жили никогда.

На чердаке было пыльно и сквозило со всех сторон. Коттен чихнула и подняла воротник. Тепло от камина сюда явно не добиралось.

– Будь я охотником за привидениями, непременно начала бы отсюда, – сказала она.

– Да, тут жутковато, – отозвалась Дороти. – Вряд ли мне захотелось бы тут прибираться, даже если бы миссис Кратчфилд и попросила. – Она уперла руки в бока. – Извините, света здесь маловато. Ну, вы осматривайтесь, а я пойду вниз готовить для миссис Кратчфилд обед. Вы пообедаете с нами?

– Спасибо, – сказала Коттен, – но у нас очень мало времени.

– Ты видела заднюю стенку камина? – спросил Джон, когда экономка ушла. – Там печать Венатори! Я готов поставить кучу денег, что она принадлежала Чонси Уайетту.

– Я пригляжусь внимательнее, когда мы будем уходить.

– Ты только посмотри! – Джон огляделся. – Интересно, вещи скольких поколений тут хранятся?

– Явно больше, чем мы успеем разобрать.

Несколько часов они разбирали коробки и картотечные ящики, полки и шкафчики. Там были вещи людей по фамилии Уайетт – но имя Чонси ни разу не попалось. Наконец Коттен открыла пыльный деревянный, обитый кожей ящик. На самом верху лежал журнал для записей, а на его обложке было имя – Чонси Уайетт.

– Нашла.

Коттен пролистала журнал.

– Здесь Чонси записывал своих пациентов и назначенные визиты. – Она остановилась на одной из страниц. – Вот тут про пациента, которого он лечил от катара. Что такое катар?

– Не знаю, – ответил Джон и подошел к ней. – Посмотрим, что там еще в этом ящике.

Он достал деревянную музыкальную шкатулку с медной ручкой и фарфоровой кнопкой. Джон попытался завести ее, но ручку заело.

Коттен нашла пару подсвечников и серебряный поднос на ножке в виде лапы, держащей шар.

– Что это? – спросила она, поднимая поднос. В центре подноса находились горельефные литеры «Ч. Г. У».

– Думаю, это для визитных карточек, – сказал Джон. – Когда кто-нибудь приходил на прием, он оставлял визитку на одном из таких подносов в гостиной. Интересно, как было второе имя Уайетта.

Он освободил на полу место, вынул содержимое ящика и разложил все так, чтобы смотреть по очереди.

– Что такого важного в этой статье? – спросила Коттен, взяв пожелтевшую газетную вырезку. Пытаясь прочитать ее при тусклом свете голой лампочки, она села на расшатанный стул. – Джон, тут говорится о слухах, что два лучших лондонских врача активно работают над средством для излечения от астмы. Однако, говорится дальше, известно, что два этих джентльмена затеяли другой, еще более поразительный проект.

– Что же это за проект?

– Тут упоминается интервью с доктором Эразмом Уилсоном, членом масонского братства, и тот подтверждает, что они вместе делают нечто, чем потом будут гордиться все лондонцы, и скоро оповестят об этом.

Джон достал из куртки карманный блокнотик.

– Эразм Уилсон, – повторил он, записывая имя. – Так, это есть. Что еще?

– Похоже, тут просто старое барахло, если не считать этого журнала, коробки с фотографиями… и разве что вот этого.

Она подняла ломкий листок бумаги. Сверху размашистым почерком было написано: «Окончательный список содержимого». Под заголовком был перечень, начинавшийся со слов «Четыре экземпляра Библии». Под отдельными номерами ниже стояло: «английская», «французская», «латинская» и «итальянская». Далее: экземпляр «Альманаха» Джозефа Уайтекера за 1878 год [31]31
  «Альманах Уайтекера» – выходящее с 1868 года ежегодное издание, содержащее годовой обзор событий в политике, экономике, науке, культуре и т. д.


[Закрыть]; портрет королевы Виктории и карикатура из журнала «Панч» [32]32
  «Панч» – британский сатирический журнал.


[Закрыть], на котором королева обменивается шуточными подарками с премьер-министром Джоном Дизраэли; шкала мер и весов; железнодорожное расписание; четыре курительные трубки ручной работы – две из вереска, две из слоновой кости; телефонный справочник Лондона; карта города; экземпляр «Дейли телеграф».

– Господи, что это еще за список? – спросил Джон. – Ты хоть что-нибудь понимаешь?

– Нет, но тут внизу есть приписка.

Джон кивнул, и она прочитала вслух:

– «Эта тайна защищена словом Божьим».

Самоубийство

– Тед, скорее иди сюда!

Тед Кассельман поднял глаза от стола и посмотрел на стоящую в дверях женщину. Лицо у нее было таким, что ошибиться невозможно.

– Что такое? – спросил он.

– Там, в мужском туалете… Только что застрелился один из наших техников.

– Ты серьезно? – Он вскочил и побежал следом за ней по коридорам отдела видеомонтажа Си-эн-эн.

Одетый в форму охранник преградил им дорогу, но, увидев начальника новостного отдела, сказал:

– Проходите, мистер Кассельман.

Тед зашел в уборную с множеством кабинок. В дальнем углу распростерлось тело молодого человека, а кафельная стена за ним была забрызгана кровью. В неподвижной руке лежал пистолет.

Тед подбежал к телу и попытался нащупать пульс на шее. В голове была большая рана, и Тед не удивился, когда не обнаружил никаких признаков жизни.

– Вы позвонили в полицию? – спросил он охранника.

– Да, сэр. Они уже едут.

Тед отошел от тела и прислонился к стенке у ряда умывальников.

– Что же это творится? – прошептал он.

Сегодня утром сосед скончался от того, что принял слишком большую дозу прописанных ему препаратов. По дороге к станции он стал свидетелем двух жутких аварий: одна машина врезалась в столб электропередач, вторая – в дерево. В обоих случаях – несколько погибших. На станции женщина бросилась под поезд и тут же была раздавлена. Когда он ехал на поезде в Манхэттен, то видел в окно две разбитые машины, в которых тоже явно были самоубийцы. А теперь еще и это – застрелился сотрудник телеканала.

Тед вышел в коридор. Там стояло человек десять сотрудников. Некоторые плакали. Все были глубоко потрясены. Нужно немедленно принимать меры, чтобы предотвратить кризис.

– Я прошу всех вернуться на рабочие места. Здесь произошла трагедия, но никто из нас не в силах что-либо исправить. Нам всем надо постараться, насколько это возможно, продолжать выполнять свои обязанности.

– Поступает информация о том, что весь город захлестнула волна самоубийств, – сказал один из молодых сотрудников.

– Да, – ответил Кассельман, – я видел эти сводки. Пока не знаю, насколько эта информация достоверна, но она объясняет то, что я видел по дороге на работу. Почему бы вам не заняться этим и не подготовить материал для двенадцатичасового выпуска? И постараемся вместе пережить все это.

Тед вернулся к себе. За спиной раздавался озабоченный шепот и всхлипывания. Что же это все значит? Неужели мир свихнулся? Он растер себе грудь – там, где усиливалось стеснение.

Открыл ящик стола и вытащил упаковку аспирина. Кинув одну таблетку в рот, запил ее холодным кофе, который с утра оставался на дне бумажного стаканчика. Он принимал по одной таблетке аспирина в день вместе с препаратом, понижающим уровень холестерина. Но врач рекомендовал ему пить еще одну таблетку всякий раз, когда он почувствует стеснение в груди.

В коридоре послушался шум, и Тед увидел, как сотрудники охраны ведут к туалету полицейских и санитаров скорой помощи. Он решил было встать и пойти за ними, но знал, что погибшему технику это уже не поможет. А с учетом того, что творилось в груди, он решил, что лучше уберечь себя от лишнего стресса.

В кабинет вошла девушка-стажер из Нью-Йоркского университета.

– Мистер Кассельман, один из продюсеров сказал, что вы захотите на это взглянуть.

Она положила на стол газету и вышла, закрыв за собой дверь.

Тед посмотрел на номер «Национального курьера». С фотографии на него смотрела Коттен Стоун, обнимающая Джона Тайлера. Подпись гласила: «Коттен Стоун, закаленная в боях журналистка, приобщается к религии через архиепископа Джона Тайлера». Ниже на той же странице – снимок, где Коттен сидит на обочине, уронив голову на руки, а Джон ее утешает. Подпись: «По дороге к себе в отель Стоун и Тайлер стали участниками дорожной катастрофы».

Тед пробежал глазами статью.

– Вот ведь мерзость. Коттен распсихуется.

Он положил газету на стол и взял в руки телефон, чтобы позвонить Коттен, одновременно наблюдая, как полицейские проходят мимо кабинета. Подождав пару секунд, он услышал в трубке ее голос.

– Привет, детка, – начал он. – Не хочется приносить тебе плохие вести, но…

Машина

– Прости, что проспала всю дорогу, – сказала Коттен, выходя вместе с Джоном из метро на станции «Уоррен» – конечном пункте их обратного пути из Ханборо. – Глаза слипались.

– Для этого и существуют плечи, – сказал Джон.

– До сих пор не верится, что Дороти позволила взять этот журнал и прочее. Сейчас рассмотрим все как следует. Хочется найти хоть какую-то зацепку, что означает этот странный список.

Джон попытался поймать такси, но безрезультатно, так что они шли пешком к площади Кадоган.

У Коттен зазвонил мобильник. Она достала его из сумочки и посмотрела номер входящего вызова.

– Это Тед.

Она открыла крышку, а Джон направился к проезжей части, чтобы притормозить другую машину.

В этот миг примерно в половине квартала от них черный «БМВ» тронулся с места, съехал с обочины у противоположной полосы и двинулся к ним.

– Привет, детка, – сказал Тед. – Не хочется приносить тебе плохие вести, но…

«БМВ» свернул, пересек две полосы и помчался прямо на Джона.

Тот отскочил, но было поздно.

Ударом Джона отбросило назад, туда, где стояла Коттен. Она услышала стук упавшего тела и рев уносящейся машины.

– Джон! – завопила она, когда он упал на мостовую, и рухнула рядом на колени. Он лежал ничком, закрыв глаза. Коттен нажала отбой и позвонила в полицию.

– Не знаю, – ответила она, когда ее спросили, где она находится. – Помогите, – попросила девушка, сунув телефон в руки мужчины, склонившегося над Джоном. – Скажите им, где мы находимся. Прошу вас.

Незнакомец взял телефон и назвал оператору адрес.

Джон не шевелился.

Коттен растянулась на мостовой рядом с ним, прижавшись щекой к бетону – так она могла видеть его лицо. Их окружила толпа, люди приглушенно шушукались. До нее долетали обрывки разговоров.

– Он погиб? – спросил кто-то.

– Ой, мама, смотри, кровь! – громкий детский голос.

Коттен отгородила себя от голосов зевак, сплела прочный кокон, который поглотил их двоих, обособив от всего мира. Она всматривалась в лицо Джона, мечтая, чтобы он открыл глаза и она могла снова взглянуть в них – в самые голубые глаза на свете.

– Джон, – прошептала она, кладя руку ему на затылок, словно это могло помочь, – вернись ко мне.

Тед слышал, как Коттен выкрикнула имя Джона, после чего связь неожиданно прервалась. Он сидел и смотрел на трубку с таким изумлением, словно впервые в жизни увидел телефон. Собрался нажать кнопку повторного вызова, но не успел – дверь кабинета снова открылась.

– С вами хотят поговорить полицейские, – сказала девушка-стажер.

– Сейчас приду, – сказал он, кладя телефонную трубку.

Неожиданно Теда охватила тревога. Он помассировал затылок и помотал головой вправо-влево. Что-то не так. К горлу из желудка поднималась горечь. Ему стало дурно, словно он вот-вот потеряет сознание.

«На сколько я поставил этот чертов терморегулятор?»

Знобило. Тед откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Через минуту-другую это пройдет. Надо просто отдохнуть, и все будет в порядке. Стеснение в груди стало сильнее.

Прошло несколько минут, и Тед открыл глаза. Встал, подошел к стеклянной перегородке, отделявшей кабинет от коридора, и повернул длинные пластмассовые рукоятки, закрывая жалюзи. Вернувшись к столу, сел и открыл нижний ящик. Из дальнего угла достал пистолет и положил на колени.

Ночной гость

– В сегодняшнем странном заявлении Ватикан утверждает, что католическая церковь считает волну самоубийств, захлестнувшую мир, следствием одержимости демонами, – произнес корреспондент Си-эн-эн.

За его спиной появилось изображение Папы Римского, зачитывающего заявление перед шеренгой микрофонов. Зал был набит репортерами, иерархами католической церкви и представителями иностранных правительств.

– Папа призвал всех католических священников проводить древний ритуал изгнания бесов с каждым, кто обнаружит признаки одержимости и суицидального поведения. Тем временем паника охватывает все больше и больше общин и городов Соединенных Штатов, Европы и всего мира, тысячи люди стекаются в церкви, храмы и мечети в надежде найти ответ на вопросы, связанные с ошеломительным ростом количества самоубийств.

Понтифик опустился в кресло, стоящее у кровати. Нескончаемый поток репортеров наконец-то иссяк. Он остался один и все еще не мог выбросить из головы мысли о безумии, охватившем все уголки земли.

Он чувствовал себя старым и бессильным. Впервые за время своего правления он задал себе вопрос: выдержит ли он? Груз, который лег на его плечи и разум, слишком велик. Все вокруг трещит по швам. Хаос, охватывающий мир, становился невыносимым. Что же делать?

– Непростая ситуация.

Папа поднял голову.

Старец сидел на диване в противоположном углу спальни, наполовину скрытый тенью.

– Чего ты хочешь? – спросил Папа.

– Наступают темные времена. Не пора ли еще раз подумать над моим предложением и принять его? Главное, о чем тебе теперь надо думать, – это собственное спасение.

– Ты еще не победил.

– Но моя победа близка.

– Мы сокрушим тебя. Мы изгоним тебя прочь. У меня больше четырехсот тысяч священников по всему миру, и я приказал им немедленно начать обряд изгнания беса.

Старец рассмеялся.

– Ты зря теряешь время. Мое воинство больше в миллион раз. И потом: кто будет помогать буддистам и мусульманам, индуистам и иудеям? Дорогой друг, мир не заканчивается на тебе и твоей церкви. Мои легионы способны проникнуть в тысячи душ одновременно, душ, принадлежащих всем религиям и верованиям, в отличие от твоей заурядной армии священников. Вы – лишь родинка на лице земли.

Глаза Папы налились кровью, и в сердце его поселилась ненависть – то, чего он никогда прежде не испытывал.

– И все-таки у нас остается оружие против тебя. – Он пристально посмотрел на Старца. – Коттен Стоун.

Йо-хо

Лестер Риппл открыл глаза и уставился в потолок спальни. По всему потолку были расклеены маленькие светящиеся в темноте звезды и планеты, и когда в комнате было темно, казалось, что он летит по Солнечной системе. Глядя на эти кремовые небесные тела, он вдруг осознал, что сейчас пережил самое мощное из всех его соприкосновений с энергетической решеткой.

Лестер не в первый раз видел нити, уходящие в разные стороны. Он время от времени перемещался от одной нити к другой, упиваясь волнами энергии. Но сегодня вечером эта энергия почти опьяняла. Восторг переполнил его, когда он понял, что не единственный на свете, кто знает тайну квантовых переплетений. Кто-то знал этот секрет еще до него и написал тысячу лет назад на древнем предмете с фотографий Коттен Стоун.

Но что же все-таки скрыл блик от вспышки? Что на том куске, который она так отчаянно хотела понять? И какое отношение это имеет к остановке Армагеддона?

Неожиданно Лестеру пришла в голову мысль. На каждом снимке табличка снята под разными углами. На каждом виден маленький участок скрытого куска. Но даже если их соединить, прочесть сообщение целиком невозможно. Может, почистив изображение на компьютере, он что-нибудь разберет и получит ответ, который ей так нужен?

Лестер встал и отправился на кухню. Включил свет и открыл холодильник. Достав оттуда баночку «йо-хо» [33]33
  «Йо-хо» – холодный шоколадный напиток.


[Закрыть], яростно взболтал ее и открыл крышку. Выпив содержимое в несколько огромных глотков, он направился к карточному столику и снова уставился на три фотографии. Настало время позаниматься магией, решил он.

Он отнес снимки к компьютеру, на столик рядом с телевизором. У компьютера лежал планшетный сканер, которым он сканировал обложки любимых комиксов. Включил компьютер и высморкался в бумажную салфетку, ожидая, пока система загрузится. Когда все было готово, Лестер запустил фотошоп. Отсканировал первый снимок и загрузил картинку. Затем проделал то же самое с двумя оставшимися фотографиями.

Лестер придвинул стул поближе к монитору и стал рассматривать первый цифровой снимок. Трижды щелкнул на увеличение изображения. Раз. Два. Три. Опустив картинку, всмотрелся в засвеченную часть и попытался разглядеть хипу. Безуспешно.

Вошел в меню и переключил режим с цветного на черно-белый. Внезапно стала заметной маленькая часть хипу, прежде закрытая бликом. Первый кусочек линии – не формула, а язык, в этом нет сомнений. Он перерисовал на желтый листок то, что смог разглядеть. Выровняв оттенки белого, черного и серого, он разглядел еще один кусок бинарного кода. Переписав то, что было видно, он кликнул на вторую фотографию и увеличил непонятное место.

На этом снимке табличка была сфотографирована под другим углом. Даже без обработки он смог рассмотреть часть линии, незаметной на предыдущем снимке. В черно-белом режиме он разобрал еще один фрагмент текста.

Лестер снова высморкался и принялся работать над третьим снимком. Там была видна самая большая часть закодированного текста. Выполнив те же операции, он распознал еще один кусок сообщения. Переписал его, взял листок и фотографии и пересел за карточный столик. Бросив снимки на стол, принялся изучать записи. Он с легкостью мыслил в категориях физики и квантовой механики, но закодированный простой язык давался ему с трудом.

Он поменял местами некоторые части записей, и сообщение предстало перед ним.

Лестер Риппл захихикал, гордый тем, что смог разгадать эту загадку. Ведь он специалист по решению проблем. Он встал, снова пошел на кухню, достал из холодильника последнюю банку «йо-хо» и поднял ее, словно собирался сказать тост.

– Стало быть, вы хотите остановить Армагеддон? Ну что ж, мисс Стоун. Вас ожидает большой сюрприз.