Текст книги "Смерть и солнце (СИ)"

Глава XXI

– Кто здесь? – резко окликнул часовой, повысив голос. Впрочем, за решительной интонацией явственно слышалось недоумение. Крикс отлично представлял себе, что сейчас должны видеть охраняющие коридор гвардейцы: пустую в обе стороны галерею, на которой совершенно негде спрятаться. Дозорные не могут видеть Рикса, но натренированное ухо улавливает человеческое движение даже по самым мелким, трудноуловимым шорохам. А двигаться бесшумно, как разведчики Лесного братства, способные уподобиться бесплотной тени, Крикс сейчас никак не мог. В этом крыле дворца потайные переходы очень тесные и узкие, замаскированные в толще древних стен. Как ни старайся, обязательно заденешь каменную кладку – не плечом, так ножнами, прижатыми к бедру. Теперь придется затаиться, пока часовые не уверятся, что им просто послышалось.

Вот так вот и рождаются легенды о гуляющих по замкам выжлецах. Или о том, что Альды временами возвращаются в свою столицу.

Начальник караула между тем послал кого-то из своих людей пройтись по галерее. Тот дошел до самого конца и, развернувшись, доложил:

– Никого нет, мессер. Может, крысы?..

– Обалдел? Какие крысы во дворце? Тут тебе не лабазы на Сиреневом причале, – проворчал гвардеец. – Ладно, возвращайся. Рости, держи наготове амулет. Что-то здесь неладно.

Крикс в своем укрытии едва не заскрипел зубами. Амулет! Значит, лорд Ирем все-таки добился своего… Рыцарь давно уже настаивал, чтобы Совет Ста снабдил его людей пульсарами, а те упрямились, доказывая, что на поддержание подобной магии придется тратить слишком много Силы. Видимо, после побега Дарнторна у каларийца кончилось терпение, и он сумел-таки поставить на своем, преодолев совместное сопротивление ковена магов и Валларикса.

Пульсар – штука простая, но от этого ничуть не менее опасная. Повредишь один из связанных друг с другом амулетов, и все остальные тут же начинают подавать сигнал тревоги. Крикс видел такие амулеты у приказчиков в самых богатых лавках в Верхнем городе, так что отлично представлял себе сплетенной из тонкой серебристой проволоки шарик, который сейчас наверняка уже находится в руке у Ростри. Строит только смять его, и во дворце поднимется такой переполох, что Альдам тошно станет.

Но выбора у энонийца не было. Придется все-таки рискнуть.

Крикс выждал несколько минут и осторожно двинулся вперед. При этом юноша невольно вспомнив свою службу у мессера Аденора, когда он с поразительным апломбом брался за самые сложные и рискованные поручения, желая доказать Димару, "монсеньору" и самому себе свою изобретательность и ловкость. В неполные двенадцать лет опасные дела все еще кажутся рискованной игрой. Игрой, в которой тебе обязательно будет сопутствовать удача, потому что по-другому быть просто не может. Энониец сдавленно вздохнул. Чего бы он сейчас не отдал за подобную беспечность!..

Дело, которое он задумал, могло показаться настоящим сумасшествием, но вряд ли это было более безумно, чем помочь Дарнторну скрыться или бросить связанного Арно Диведа в нанятой ими комнате "Вдовы". Крикс на собственном опыте удостоверился, что, сделав один шаг в подобном направлении, остановиться уже почти невозможно. Это как съезжать с ледяной горки в прорубь – ухватиться не за что, дыхание перехватывает от стремительности спуска, и остается только выбирать, тратить ли силы на бесплодные попытки удержаться или разрешить себе не думать о последствиях и наслаждаться захватывающим дух полетом вниз. Крикс чувствовал, что его буквально разрывает пополам. С одной стороны, он вчуже ужасался собственным поступкам. Его налаженная, устоявшаяся жизнь горела синим пламенем, а он знай подбрасывал в этот костер дровишек. Но при всем при том какой-то части его личности – той, что наслаждалась стремительной конной атакой в Заячьем логе и руководила Волчьей ночью – все происходящее доставляло болезненно-острое удовольствие.

Крикс возвратился во дворец тем же путем, каким его когда-то вел Галахос, и каким сам Рикс недавно вывел Льюберта за стены города. Бывший оруженосец коадъютора рассчитывал, что справится с делом значительно быстрее, но вести Дарнторна оказалось той еще задачкой. С той минуты, как "дан-Энрикс" завязал ему глаза и тщательно проверил, не может ли тот каким-то образом подглядывать, Льюс превратился в настоящий жернов у него на шее. От той ловкости, которую Дарнторн обычно проявлял на тренировочной площадке, не осталось и следа. Крикс успел не раз и не два припомнить времена, когда Близнецы только учились ходить, цепляясь за его руку и поминутно спотыкаясь. Здесь было примерно то же самое. Вдобавок Льюберт ни в какую не желал просто довериться сопровождающему и поверить в то, что энониец вовремя предупредит его, если впереди будет низкий потолок или щербина на полу. Вслух Дарнторн свои сомнения никак не проявлял, но это было и не нужно – каждое его движение просто кричало о ежесекундном напряжении. В результате они ползли вперед, как две склеенные между собой улитки, и почти не разговаривали, не считая замечаний вроде "Осторожно, поворот" или "сейчас будет ступенька, подними повыше ногу". Когда они выбрались наверх и выписали достаточно петель по опушке, чтобы Льюберт никогда не смог найти обратную дорогу в тайный город, энониец разрешил Дарнторну снять повязку с глаз. И испытал, наверное, ничуть не меньшее облегчение, чем его подопечный.

– Куда двинешься дальше? – спросил он Дарнторна.

Льюберт, казалось, удивлен таким вопросом.

– На тракт, куда еще, – пожал плечами он, имея в виду ту дорогу, которой лаконцы ежегодно ездили в Эрхейм. Криксу такой ответ не понравился. Не хватало только, чтобы Льюберт в первые часы загубил все их старания своей беспечностью.

– Дело твое, конечно, но я бы советовал тебе держаться как можно дальше от больших дорог. В Ордене сидят далеко не дураки, они отлично знают, что, если тебе удастся выбраться из города, ты будешь прорываться в Гардаторн. Так что на большаке тебя будут искать в первую очередь. Лучше иди отсюда вдоль опушки до берега моря, а как только доберешься до него, оставь столицу прямо за спиной и двигайся в сторону Мелеса. Деньги у тебя есть, так что ты сможешь сесть на корабль и подняться по реке до самого Лейверка.

– Ты в своем уме?.. Мелес в трех днях пути отсюда, – мрачно сказал Льюс.

– Зато Адельстан – в одном шаге, если будешь слишком много думать о своих удобствах.

Дарнторн хмыкнул, но в бутылку лезть не стал и даже, кажется, мысленно согласился с его аргументами – во всяком случае, пошел он именно в ту сторону, которую указал Рикс. Пройдя шагов пятнадцать, Льюс замедлил шаг и обернулся.

– Прощай, Пастух! Передавай поклон мессеру Ирему.

– Удачи, – лаконично отозвался Крикс, решив не уточнять, что с коадъютором он не увидится – во всяком случае, всячески постарается этого избежать.

О том, что ему делать дальше, Крикс имел довольно приблизительное представление. Правда о том, как он пошел против Валларикса и Ордена, обязательно выплывет наружу, так что оставаться в городе немыслимо. Но и уехать, не увидевшись перед этим с Лейдой, было выше его сил. Когда "дан-Энрикс" вспоминал об их последнем разговоре, ворочаясь без сна в своей каморке в Адельстане, многое начинало видеться ему в совершенно новом свете. Он вспоминал помолвку Лейды с Альверином, ее разрыв с семьей, подпорченную репутацию… выходило, что ради любви к нему она пожертвовала всем, что составляло ее жизнь, а он этого даже не заметил. Точнее было бы сказать – он принимал это как должное. Это тянулось целый год, и Лейда никогда – ни словом, ни даже намеком – не дала "дан-Энриксу" понять, что ее нынешнее положение может ее не устраивать. Но нет ничего удивительного в том, что его поглощенность собственными делами стала ее возмущать.

Надеясь помириться с Лейдой, Крикс два раза приходил во дворец и просил ее о встрече. Оба раза она через Тилле отвечала, что не может с ним увидеться. Но в этот раз все будет по-другому. Он пришел сюда, чтобы поговорить, и не уйдет, пока Лейда не согласится его выслушать. К Морскому змею клятвы и пустую осторожность! Все равно он наломал уже столько дров, что от еще одной ошибки хуже уже никому не станет. Прежде, чем убраться из Адели, он расскажет ей всю правду о Галарре и наследстве Альдов – а там будь, что будет. Правда, оставался риск, что Лейда не поверит ему или решит, что он окончательно сошел с ума, но это Рикса не пугало. В самом крайнем случае, он отведет ее в подземный зал с Мечом и предъявит ей наследство Альдов, так сказать, "вживую".

Ради того, чтобы увидеть Лейду, он не только возвратился в город, но осмелился даже проникнуть во дворец. Но там "дан-Энрикса" подстерегало новое разочарование. В комнате Лейды было пусто. Это могло означать только одно – что она ночевала у принцессы. Лейда как-то раз обмолвилась, что они иногда засиживаются допоздна с вином и островными сладостями, сидя у камина и читая книги, а потом вдвоем устраиваются на огромной кровати и по нескольку часов болтают в темноте. О чем именно они беседуют, Лейда не говорила, но "дан-Энрикс" подозревал, что значительная часть этих разговоров посвящена им с Марком. Он почти жалел, что никогда не сможет этого услышать.

Сейчас Лейда и Элиссив, вероятно, уже спят. Только бы ни одна из них не испугалась и не успела кликнуть стражу, иначе трагические события последних дней закончатся дурацким фарсом в духе ярмарочных кукольных комедий. Государственный преступник, отпустивший Льюберта Дарнторна, пойман среди ночи в комнатах наследницы… И смех, и слезы.

В спальню Лисси Крикс проник через окно, словно какой-то вор. Из потайного коридора энониец выбрался на галерее Славы, с ног до головы покрытый пылью и клочками паутины – тайными ходами пользовались редко, а уж убираться там и вовсе было некому, поскольку слуги о них ничего не знали. Левая часть галереи Славы, выходившая наружу, была полностью открытой, и вокруг белевших в темноте мраморных полководцев вовсю гулял пронзительный осенний ветер. "Дан-Энрикс", последние полчаса дышавший в четверть легких, наконец-то вдохнул полной грудью. После душного, спертого воздуха в секретном коридоре это показалось настоящим наслаждением. С галереи Славы можно было спуститься на плоскую крышу правого крыла, где находились комнаты Элиссив. А уже оттуда перебраться на балкон наследницы. В принципе ничего невыполнимого в такой задаче не было – Элиссив еще много лет назад продемонстрировала ему этот трюк, неоднократно позволявший ей морочить леди Лэнгдем и других "наседок". Благо Альды, создававшие дворец, имели ценную привычку украшать свои постройки барельефами, кариатидами и целыми каскадами каменных кружев, позволяющими при известной ловкости воспользоваться всеми этими архитектурными излишествами в своих целях. Например, затем, чтобы залезть на крышу или же, наоборот, спуститься вниз.

Правда, наследнице Валларикса наверняка не приходилось проделывать ничего подобного темной – глаз выколи – осенней ночью, когда мрамор стал сырым и скользким от недавно выпавшего снега. Энониец не боялся высоты, а уж по Разделительной стене и вовсе мог ходить, как по обычной улице, но при мысли о предстоящем ему испытании рука невольно потянулась к полотняному мешочку с зернами люцера. Та бесшабашная ловкость, которую мог дать люцер, сейчас была бы очень кстати. Энониец почти убедил себя, что лучше уж прибегнуть к зернам еще раз, чем сорваться в темноте с огромной высоты, но потом вспомнил о судьбе сидевших в Адельстане заговорщиков и, стиснув зубы, полез так, стараясь не смотреть на темную зияющую пустоту внизу. Правда, южанин точно знал, что никакой пропасти там нет, а есть четыре этажа и каменный мощеный двор, но бодрости такая мысль не прибавляла.

Когда энониец все же оказался на балконе, ноги у него дрожали, руки были стерты в кровь, а нижняя рубашка на боку промокла и противно липла к телу. Видимо, фэйрова рана снова кровоточила, но выяснить, насколько серьезно его положение, дан-Энрикс не мог – для этого пришлось бы снять дублет и размотать повязку.

Ничего, как-нибудь обойдется…

Несколько минут он безуспешно пытался открыть ставни на одном из окон спальни. Потом махнул на все рукой и постучал в них костяшками пальцев. Сперва осторожно, а потом уже сильнее. Девушки, по-видимому, спали крепко. Наконец, ему послышалось, что к окну кто-то подошел.

Еще одно мгновение – и ставень в самом деле приоткрылся. За окном смутно белела белая сорочка.

Крикс тяжело вздохнул, узнав наследницу. Все-таки в некотором отношении дочь императора совсем не изменилась с того дня, как они встретились в садах Лаконской академии. Лорд Ирем был бы в ярости, узнай он о такой беспечности принцессы. Среди ночи кто-то скребется в ставни с противоположной стороны – и что же делает Элиссив? Зовет гвардейцев и приказывает им проверить, что случилось? Или, на худой конец, хотя бы будит своих служанок, спящих в смежных комнатах? Да ничего подобного, она просто подходит к окну и отпирает ставни, чтобы посмотреть, кто ее разбудил. …Или все дело в том, что Марк Этайн тоже ходил сюда таким же способом? Хотя представить, чтобы побратим карабкался по крышам, было совершенно невозможно.

Увидев "дан-Энрикса", Элиссив вздрогнула от удивления.

– Рик?! Что ты здесь делаешь?.. – спросила она. И, верная своим привычкам, тут же задала совсем другой вопрос. – Ты в курсе, что тебя все ищут?

– Да, – кивнул "дан-Энрикс". – Честное слово, я все тебе объясню, только сначала мне нужно поговорить с Лейдой.

– Лейды здесь нет, – ответила принцесса, чуть помедлив.

– Нет? – эхом повторил "дан-Энрикс", почувствовав себя жестоко обманутым. Столько усилий для того, чтобы сюда забраться, а теперь выходит, что все зря. – Где же она тогда?

Элиссив отступила от окна на шаг и шире распахнула ставень.

– Залезай, – велела она юноше. – Не можем же мы разговаривать через окно… И закрой ставни, дует просто зверски… С чего ты решил, что Лейда у меня?

– Сначала я зашел к ней в комнату и увидел, что ее там нет, – сказал "дан-Энрикс", перелезая через подоконник. – Тогда я и подумал – вдруг вы засиделись у тебя и легли спать вдвоем.

– Угу. И после этого ты ни нашел ничего лучшего, чем самому прийти сюда?

– Лисси, пожалуйста!.. Я представляю, что ты сейчас думаешь. Но мне и правда очень нужно с ней поговорить. Если она не здесь, то где ее искать?

На лице Лисси промелькнула неуверенность.

– Сначала объясни, как ты сумел сюда пройти, – сказала она тоном человека, оттягивающего обсуждение какого-нибудь неприятного вопроса. – Кажется, тебя должны были остановить уже на входе во дворец.

– Я прошел через Подземный город, – просто сказал Крикс. Глаза наследницы расширились от изумления.

– Ты знаешь про Подземный город?! Но об этом может знать только сам император и его наследник.

– Мессер Ирем тоже знает, – непонятно для чего уточнил Крикс. – А теперь еще и я. Только не спрашивай, как это получилось, это слишком долго объяснять. И… и прости, что я вот так вломился в твою спальню. Я совсем потерял голову.

– Да, это уж точно. Если хочешь знать, с тех пор, как ты пропал, все просто на ушах стоят. Лаконцы вместе с доминантами прочесывают пристани и охраняют выезды из города. Кое-кто говорит, что Льюберт Дарнторн убил тебя, а сам сбежал к мятежникам.

Крикс тяжело вздохнул.

– С Дарнторном вышла очень скверная история. Его хотели использовать в качестве заложника, чтобы заставить лорда Сервелльда сложить оружие. А я узнал об этом вечером того же дня, когда просил Этайна быть моим свидетелем.

– Марк говорит, что вы всех обманули. Назначили поединок на Малой турнирной площадке, а сами встретились в парке еще до рассвета и сражались без свидетелей. Так что у вас произошло на самом деле?

– Я убедил Льюберта, что ему нужно бежать. Мятежники зашли слишком далеко, они уже не могут сдаться. Еще одна смерть бы ничего не изменила. То есть изменила бы… но исключительно в худшую сторону. Так что я помог Льюберту бежать.

Крикс затаил дыхание, мысленно загадав – если Элиссив согласится с ним и скажет, что превращать Льюберта в заложника было бессмысленно жестоко – то все еще как-то устаканится.

А если нет… ну что ж, едва ли его жизнь могла запутаться еще сильнее, чем сейчас.

– Я слышала, как Ирем обсуждал это с отцом, – сказала Лисси, теребя рукав своей ночной сорочки. – Сервелльд Дарнторн постоянно брал заложников из верных императору семей. И как только дела шли не так удачно, как ему хотелось – казнил их для устрашения всех несогласных. Люди в Гардаторне начали роптать. Они не понимали, почему, пока их родственников убивают за верность дан-Энриксам, сын самого главного мятежника спокойно живет себе в Адели.

Сердце у Крикса тоскливо сжалось.

– Значит, ты считаешь, что я зря вмешался в это дело?.. – спросил он.

– Наверное, мне следует ответить "да". В конце концов, мой отец согласился подписать этот приказ – а ты пошел против него, хоть он и твой король. Но, может быть, не мне тебя судить. Ты сделал то, что сделал. Этого уже не изменить – так какой теперь смысл спорить?..

Лисси замолчала, задумчиво глядя куда-то мимо его головы. Южанин пожалел, что другим людям не свойственен такой практичный взгляд на вещи. Если бы каждый из них не упирался в свою правду, как осел, они бы, может быть, и сумели бы отыскать какое-то решение.

Южанин ожидал, что Лисси сейчас спросит, как ему удалось вывести Льюберта из города сейчас, когда все доминанты в городе разыскивают младшего Дарнторна – и тогда придется признаваться, что он вывел Льюберта потайным ходом. Но Элиссив, к счастью, отвлеклась.

– …Знаешь, это все-таки ужасно неприлично – то, что ты торчишь у меня в спальне среди ночи, – сказала принцесса, резко сменив тему разговора. – Будет лучше, если ты выйдешь и подождешь меня в малой гостиной. Я сейчас оденусь и приду.

– Элиссив, у меня нет времени, – взмолился Крикс. – Я должен найти Лейду.

– Вот об этом-то мы и поговорим. Но сейчас сделай так, как я сказала. И не спорь со мной, идет? Ты, может быть, забыл, но я все-таки твоя будущая королева.

С этим спорить было невозможно. Крикс дошел до двери и осторожно выглянул наружу. Анфилада комнат, которую он видел через щелку приоткрытой створки, казалась темной и пустой, но это впечатление могло оказаться обманчивым. На всякий случай он спросил у Лисси:

– Тут поблизости не спят какие-нибудь бдительные фрейлины или служанки? Я боюсь, если меня увидят, то начнется такой шум, что в твои комнаты сбегутся все гвардейцы во дворце.

– Не беспокойся, по случаю войны с Бейн-Ариллем я распустила почти весь свой двор. Отец был недоволен, но я сказала ему, что постоянно размышлять о недостатке денег и при этом содержать целый штат фрейлин – просто глупо.

И вдобавок – очень неудобно. Особенно, когда ты постоянно принимаешь у себя младшего королевского секретаря… Крикс запретил себе раздумывать на эту тему и вышел в малую гостиную. Угли в камине едва теплились, но на фигурной кованой поленнице рядом с камином были сложены дрова, чтобы огонь в любой момент можно было оживить. Крикс пошевелил угли кочергой и подложил в камин еще несколько дров. Потом поднялся на ноги и огляделся в поисках какого-нибудь кресла, потому что оставаться на ногах сил уже не было. Раненый бок отзывался на любое движение тупой, ноющей болью, и вдобавок энониец чувствовал легкий озноб, не предвещавший ничего хорошего. Вот только лихорадки ему сейчас не хватает…

Элиссив вышла через несколько минут. Поверх белой сорочки, в которой она спала, была накинута алая пурпурная шаль из тонкой, словно шелк, халаррской шерсти. Распущенные на ночь волосы пушистыми каштановыми локонами лежали у принцессы на плечах. Эта картина показалась Риксу неожиданно уютной. Даже странно, что эта молодая девушка, казавшаяся трогательно разморенной ото сна, однажды будет управлять целой империей. Если его предположения по поводу Валларикса верны, они с Элиссив были сводными братом и сестрой, но – и это было в десять раз важнее – они всегда оставались настоящими друзьями. За последний год "дан-Энрикс" свыкся с мыслью, что однажды станет правой рукой Лисси и будет защищать от всех опасностей, как мессер Ирем защищал Валларикса. Но теперь этого уже не будет. На одну короткую секунду энонийцу стало жаль своей несбывшейся судьбы.

– Пожалуйста, скажи, где искать Лейду – и я уйду. У меня правда мало времени, – добавил энониец, как бы извиняясь за непочтительность своих слов.

– Лейды здесь нет. Она… – Элиссив на мгновение замялась, но потом решительно закончила – Она вернулась в Гверр.

Крикс думал, что готов услышать что угодно, но от такой новости он чуть не подскочил.

– Как это в Гверр?.. Давно?!

– Наутро после Волчьей ночи, – должно быть, лицо Рикса вытянулось, потому что Лисси неохотно пояснила – Она попросила меня дать ей нескольких сопровождающих, и особенно настаивала на том, что ты не должен узнать о ее отъезде, пока не пройдет хотя бы три-четрые дня.

Крикс вспомнил, как дважды являлся во Дворец и выслушивал отповеди Тилле, после которых ему всякий раз было так плохо, что хотелось выть, и, несмотря на всю серьезность ситуации, почувствовал бессильное негодование.

– Выходит, все эти слова о том, что она якобы не хочет меня видеть, были просто-напросто враньем?..

Говорят, короли не краснеют, но Элиссив все-таки хватило совести смутиться.

– Прости, пожалуйста. Я знаю, что нехорошо было тебя обманывать, но Лей не сомневалась, что ты попытаешься ее остановить. Мне пришлось дать ей слово, что мы с Тилле все устроим так, как она просит.

Энониец стиснул пальцами виски, как будто у него раскалывалась голова. Да так оно и было.

Значит, Лей поехала домой… Мать и два ее брата уже умерли, сэр Годелвен превратился в беспомощного калеку, но она все же решила на свой страх и риск вернуться в Гверр. Попробовал бы он ее остановить, если бы знал о ее планах? Разумеется! Отъезд в провинцию, охваченную эпидемией – пожалуй, худшего безумия нельзя было даже представить. Но теперь что-то исправить было уже невозможно. Даже если Лейда еще не доехала до Глен-Гевера, то она, во всяком случае, уже находится на территории, где свирепствует "черная рвота". Остается надеяться только на то, что болезнь обойдет ее так же, как по непонятному капризу миновала Джори.

– О чем ты только думала, когда соглашалась ей помочь? – почти со злостью спросил Крикс. – Ты что, не понимаешь, чем она рискует?..

Элиссив вздернула подбородок.

– Понимаю, разумеется. Не смотри на меня так, как будто ты один тревожишься за Лей. Но я ведь не могла держать ее в столице против ее воли. Лейда лучше нас обоих понимает, как опасно сейчас ехать в Глен-Гевер, но она все равно решила это сделать – ради брата и отца. Ну и еще, конечно, ради Гверра. Ты когда-нибудь задумывался, что она теперь – наследница мессера Годелвена?..

– Только не по гверрскому закону, – не подумав, сказал Крикс.

Элиссив скрестила руки на груди, а энониец запоздало осознал, насколько неразумно было сейчас углубляться в обсуждение политики. Чего он, в сущности, хотел? Всего-то убедить Элиссив в своей правоте, а потом сообща придумать, как им теперь вытащить Лейду из зачумленной провинции обратно ко двору. А получалось так, как будто он каким-то образом поддерживал сложившиеся в Гверре порядки. Этого только недоставало…

Когда Лисси заговорила снова, в ее голосе звенел металл:

– Гверр присягнул Легелиону, значит, на него распространяются имперские законы. Думаю, мы слишком долго закрывали глаза на местные традиции, противоречащие Энор Фирему и здравому смыслу. Пришло время раз и навсегда покончить с этим. И я благодарна Лей за то, что она предложила это первой, потому что в противоположном случае мне, вероятно, пришлось бы самой просить ее принять наследные права. Это государственный вопрос. Сегодня гверрская аристократия не хочет признавать старшую дочь своего лорда его первоочередной наследницей, а назавтра они не захотят признать меня законной королевой. Вытащат из сундука каких-нибудь побитых молью Миэльриксов и начнут трясти их правами на трон, а под шумок заботиться о своих собственных делах. Или же вовсе пожелают отложиться от Легелиона, как Бейн-Арилль с Гардаторном. Мы не можем допустить подобного развития событий. А для этого нужно подумать обо всем заранее. Ты ведь участвуешь в Совете моего отца, так что не мне тебя рассказывать, как легко такие вещи происходят во время крупных войн. Особенно когда под боком – две мятежные провинции.

"Пожалуй, даже хорошо, что сэру Ирему не удалось сделать меня своим преемником, – подумал энониец с горечью. – Слуачай с Дарнторном уже доказал, что я не в состоянии смотреть на дело в государственных масштабах. Ну а теперь – тем более. Мне наплевать на пользу Гверра, пропади он пропадом! Для меня важно только то, что Лейда сейчас там, где ей в любой момент грозит опасность заразиться "черной рвотой". Даже странно, как это лорд Ирем сам не разглядел, что из меня получится паршивый коадъютор… А вот Лисси, кажется, уже привыкла к роли королевы. Чего стоит одно это "мы не можем допустить"…".

– Я знаю, ты считаешь меня черствой, оттого что я способна думать о политике в такой момент, – сказала Элиссив, словно прочитав мысли "дан-Энрикса". – Но правда в том, что я на самом деле понимаю Лей. Для тебя "Гверр" – это всего лишь слово и пятно на карте. А для Лейды это ее дом. И ее родственники, о которых теперь некому заботиться. Лорд Годелвен Гефэйр в жизни не признает, что он может нуждаться в чьей-то помощи, но без нее ему сейчас не обойтись. Так что неудивительно, что Лей решила ехать. Как бы по-разному они не смотрели на мир, он все-таки ее отец, и она его любит.

"Может быть, и так. А может, дело вовсе не в мессере Годелвене, а во мне" – подумал Рикс, и даже в хорошо протопленной гостиной его начало знобить от этой мысли. Или дело было в том, что рана все-таки успела воспалиться?

– Лейда не просила что-нибудь мне передать?.. – спросил "дан-Энрикс" у принцессы, смутно надеясь на письмо или хотя бы короткую записку, способную перечеркнуть впечатление от их последнего разговора с Лейдой и придать ему решимости для того, что он собирался сделать.

– Нет, – расстроила его принцесса. – Честно говоря, я даже удивилась. Но, наверное, она слишком спешила… не волнуйся, она обязательно пришлет письмо из Гверра.

Крикс провел ладонью по лицу, пытаясь отогнать усталость. Нельзя дать наследнице заметить, что он вымотан и ранен, иначе она не даст ему уйти. А все Хеггов люцер. Подлые зерна в самом деле избавляют от боли, но зато высасывают из тебя все силы разом, ничего не оставляя на потом…

– Даже если и напишет, я его уже не прочитаю. Я сам поеду в Гверр. Здесь оставаться все равно нельзя. За то, что я нарушил волю твоего отца и лорда Ирема, меня, как понимаешь, по головке не погладят.

Глаза Элиссив округлились.

– Ты что, действительно решил cбежать?..

– А что мне остается? – вопросом на вопрос ответил Крикс.

Во взгляде девушки мелькнуло выражение сочувствия. Она плотнее запахнулась в свою шаль.

– Рик, все не так плохо, как ты думаешь. Поговори с мессером Иремом. Или, если захочешь, я сама поговорю с отцом.

– Не надо, – твердо сказал Рикс. А про себя подумал, что Элиссив, видимо, догадывается о его происхождении, причем уже достаточно давно – иначе как возможно было объяснить, что ей с первого взгляда очевидно то, до чего сам оруженосец коадъютора додумался отнюдь не сразу?

Решаясь вывести Льюберта Дарнторна из города, южанин успел напридумывать себе тысячу ужасов от Адельстана до эшафота включительно. Сейчас было даже немного стыдно за те свои вымыслы и романтически-отчаянный настрой. Тоже еще, нашелся мученик… В действительности, даже если он прямо сейчас пойдет и сдастся страже, с ним не произойдет ничего особенно ужасного. Если его будут судить орденским судом, то приговор окажется трескучим по форме, но совершенно безобидным по существу. Учтут все – и молодость, и прежние заслуги, и Хегг знает, что еще. И вышлют в отдаленную провинцию, под бдительный надзор какого-нибудь претора. Но еще вероятнее, что император предпочтет решить проблему по-семейному, не впутывая в это дело орденское правосудие. Итог при этом будет тем же, зато шума – несравненно меньше. Что скажет коадъютор, узнав о его предательстве, вообразить было уже сложнее. Впрочем, очень может быть, что сюзерен не скажет ничего. Если Крикс хоть сколько-нибудь понимал характер лорда Ирема, после случившегося тот попросту вычеркнет южанина из своей жизни.

Но хуже всего было сознавать, что, будь "дан-Энрикс" рядовым рыцарем Ордена, с ним бы обошлись значительно суровее. Он вовсе не намеревался сперва предавать Валларикса, а потом прятаться за свое происхождение, но если дойдет до ответственности за свои поступки, то получится именно это.

Пауза становилась неприлично долгой, и "дан-Энрикс" с тоской дожидался, когда Лисси соберется с мыслями и станет отговаривать его, доказывая, что он поступает совершенно неразумно. Но наследница – уже в который раз – сумела его удивить. Нарушив затянувшееся молчание, она сказала:

– Значит, ты едешь в Гверр. Тебе что-нибудь нужно?.. Еда, деньги, теплая одежда?

– Не помешало бы, – признал "дан-Энрикс", криво улыбаясь. Он успел всесторонне обдумать вопрос о деньгах и решил, на самый крайний случай, продать Эльбрист. В этом даже была некая отвратительная справедливость – заставил же он Льюберта продать фамильное кольцо?.. Но от одной мысли о подобной перспективе Риксу делалось так тошно, что слова Элиссив он воспринял с несказанным облегчением. Хотя, по правде говоря, едва ли мессер Ирем был бы тронут тем, что изменивший ему человек так дорожит его подарком. Оставалась еще одна проблема.

– Я не хотел бы оставлять здесь Фэйро. Лошадям "черная рвота" не страшна, а я вернусь нескоро. Если вообще вернусь. Не мог бы кто-нибудь по твоему приказу вывести его с конюшни и проводить в условленное место? Скажем, к Сорочьему камню?

Элиссив расстроено покачала головой.

– Ну что ты, Рикс. Коня, приписанного к Ордену, может забрать с конюшни только кто-нибудь из ваших, разве ты забыл? Ну и потом, я сильно сомневаюсь, что кто-то еще, кроме тебя, способен справиться с твоей зверюгой.

Энониец тихо выругался. Положение и впрямь казалось безнадежным. Даже если бы ему хватило наглости явиться за Фуэро и забрать его с конюшни, то что делать с жеребцом потом? В Подземный город его не возьмешь, а через ворота Риксу из столицы ни за что не выехать.

Неужели все-таки придется совершить еще одно предательство и бросить Фэйро здесь?