Текст книги "Ларец Душ"

Автор книги: Линн Флевелинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Глава 22
Планы изменяются

НА СЛЕДУЮЩИЙ ВЕЧЕР, когда Алек с Серегилом переодевались, готовясь к ужину с Мальтузом, а Теро, которого они всё же уломали отправиться с ними, прогуливался в саду, у двери в опочивальню появился Рансер. В руках его было запечатанное воском письмо от Леди Исмай.

Алек сломал печать и прочёл то, что было написано.

– О нет! – вскрикнул он.

– Что случилось? – Серегил, только собравшийся натянуть сапог, оглянулся.

– Килит. Она… она мертва.

Серегил на мгновение застыл, уставившись на него и пытаясь осознать услышанное, затем уронил сапог и рванулся к письму.

– Иллиор Светозарный! Сказано, как это произошло?

– Скончалась во время сна, прямо в своей постели, в спальне нынче пополудни, – Алек печально покачал головой. – Вчера во время ужина она не казалась больной.

Потрясённый Серегил, плюхнулся обратно на постель и закрыл лицо руками.

– Не могу поверить. Вернее, я знал, что переживу её, но всё же… Она была одной из первых, кто стал моим другом, когда я только-только вышел в свет. И она так много мне помогала….

Алек подошёл к нему, обнял, чувствуя как тот делает судорожный вдох.

– Мне так жаль. Знаю, она была тебе больше, чем другом. Но, похоже, она хотя бы упокоилась с миром.

Серегил вздохнул.

– Мальтуза, видимо, мы нынче вынуждены будем разочаровать. Надо сообщить новость Теро.

– Что случилось? – спросил маг, едва бросив на них взгляд.

Серегил показал ему письмо.

– Да будет Астеллус к ней милосерден на последнем пути. Мне так жаль. То была чудесная леди.

– Поминальная служба состоится завтра утром. Я отправлю весточку Мальузу, – сказал Алек, беря хлопоты на себя.

– Спасибо, тали.

На следующее утро Атре, одевшись на выход, как раз собирался покинуть комнату, когда к нему без всякого стука ворвался Брадер.

– И чем это ты тут занят? – проворчал он. – Все наши уже в театре, ждут репетиции.

– Боюсь, что в театре огни сегодня не зажгутся. Как и несколько следующих дней, – отвечал Атре, поправляя одежду перед висящим на стене зеркалом. – Ты разве не слышал? Леди Килит отошла в мир иной. Я собираюсь пойти и отдать ей последний долг от имени нашей труппы.

Брадер уставился на него на мгновение, а затем, ухватив за ворот тончайшей батистовой рубашки, вдруг втиснул с размаху в стену, так что зеркало закачалось на своём гвозде:

– Только не говори, что ты снова…!

Атре покривился в усмешке:

– Что заставляет тебя полагать, будто….

Дрожа от негодования, Брадер снова сжал кулак:

– Вижу! По тебе вижу. По твоим глазам! Ты же мне клялся!

Не обращая внимания на непосредственную угрозу своей физиономии, Атре ответил:

– Она была старуха, кузен. Старики имеют обыкновение умирать. Как я понял, кончина её была тихой и мирной. Тебе-то что за забота? Она уже успела выбросить нас из головы. Какой нам был дальше в ней прок?

– Здесь мы в безопасности, Атре! Были, по крайней мере. Ты же заходишь слишком далеко. И что теперь? – Брадер с омерзением отвернулся. – Не можешь просто взять и отцепиться, верно?

– Ты, видимо, позабыл о том, что такое хорошая жизнь, кузен. О том, как ты и сам когда-то упивался всем этим. Слишком засиделся на своей скудной пайке. У меня есть при себе ещё кое-кто, прямо здесь. Похоже, на прошлой неделе старого Маркиза Ярина прихватила болезнь на его летней вилле. Какая жалость, правда? Ну давай, посмотри мне в глаза и скажи! Скажи, что тебя не тянет к этому точно так же, как и меня?

– Брадер, ты его нашёл? – раздался снаружи голос Меррины.

Они услышали приближающиеся по лестнице шаги.

Атре поцокал языком:

– Боже, боже, кузен, и что ты станешь говорить ей на этот раз? Или всё же раскрыть ей нашу маленькую тайну?

Брадер прикрыл глаза и постарался совладать с дыханием:

– Будь ты проклят.

– Брадер, ты тут? – Меррина была уже у самой двери.

– Да, любимая. Я его нашёл. Боюсь, у нас нехорошие новости, – берясь за ручку двери он оглянулся на Атре. – Хотя бы физиономию сделай подобающую!

Атре, нахохлившись, прислонился к стене:

– Ах ты ж, глянь! Разорвал мою любимую рубашку.

Предоставив Атре приводить себя в надлежащий вид, Брадер вышел, чтобы перехватить Меррину. Он полагал, что достаточно научился управлять своим лицом, однако Меррине хватило одного на него взгляда.

Она с ужасом воззрилась на него:

– Опять подрались, вы двое?! – она догнала его и схватила за руку. – И не говори мне, что ничего не случилось, Брадер! Всё только-только начало складываться. Он счастлив. Я думала, что и ты счастлив тоже!

– Тут совсем другое, любимая.

Как же он ненавидел ей лгать!

– Нам только что сообщили, что умерла Леди Килит.

– О нет! – Меррина кинулась к нему в объятья и уткнулась лицом в его плечо. – Бедняжка! Она была так добра к детям, так щедра!

– Да, – Брадер прижал её к себе и поцеловал в макушку. Её горячие слёзы, намочившие его рубашку, не позволили ему выдавить из себя больше: слова, основанные на лжи, застряли в горле.

– Ещё одна смерть нашего патрона, – всхлипнула она ему в грудь.

– Она была уже старой, Меррина, и, потом, она отказала нам в покровительстве.

– Это правда? Почему ты мне ничего не сказал?

– Не хотел тебя волновать.

Меррина вздохнула.

–Она была не так уж стара, Брадер. И, потом, она же не первая. Иногда мне кажется, что это мы приносим несчастье.

– Не будь глупенькой. Люди умирают.

Она тревожно глянула на него:

– Но это же не только сегодня. Меня и раньше слегка настораживало, хоть я и не хотела ничего говорить. Но знаешь, у Атре в глазах иногда бывает такое, словно бы хищный огонёк, и почти всегда после этого мы снова куда-то бежим. Здесь же лучшее из всех мест, где мы когда-либо были!

– Нет никаких поводов для беспокойства, моя дорогая! – воскликнул вышедший из своей комнаты, Атре, одетый в свой лучший чёрный камзол. – Я ухожу, чтобы принести соболезнования от имени труппы по поводу кончины Леди Килит. Какая потеря!

Он поцеловал Меррину в щёку, затем натянул пару тонких перчаток из чёрной лайки. – Впрочем, тебе не следует забивать этим свою хорошенькую головку. В сём чудесном и богатом океане, под названием Римини, ещё так много золотых рыбок, и я планирую задержаться тут очень и очень надолго.

Прибыв в особняк Килит, Алек, Теро и Серегил застали там уже целую толпу скорбящих и накрытый в приёмной зале поминальный стол с холодными закусками. Даже если сама Килит была мертва, гостеприимство её не умерло. Оглядевшись, Серегил заметил среди присутствующих Эйруал с группкой своих куртизанок, а также Графа Целина и Мальтуза. Убитая горем Исмай, одетая в траур, принимала гостей.

Серегил направился к ней и поцеловал в обе щеки.

– Исмай, скорблю о твоей потере. Спасибо, что дала нам знать.

– Да, конечно, – печально отвечала она. – Она так сильно любила вас обоих.

Она смолкла, промокнув мокрым от слёз и смятым кружевным платком заплаканные глаза. Серегил достал свой платок и вложил ей в ладонь.

– Спасибо. Всё это так неожиданно! Ещё прошлой ночью она мечтала о новой пьесе. Потом сказала, что немного устала. Я и представить себе не могла….

– Думаю, она и сама не могла представить, моя дорогая, – сказал Серегил.

– Мы можем взглянуть на неё? – попросил Алек.

– Я побуду здесь, – сказал им Теро.

Исмай повела Алека с Серегилом наверх по золочёной лестнице в спальню Килит. Леди лежала на кровати, одетая в шитые золотом платье и мягкие туфли, в уборе из золота и рубинов. Волосы, как всегда, были уложены в безупречную причёску, украшенную россыпью шпилек с драгоценными камнями.

– Ты всё сделала так, как её достойно, Исмай, – Серегил подошёл к кровати. – Сегодня Римини утратил часть своего блеска.

Он тронул мирно сложенные на груди руки Килит и склонился, чтобы коснуться губами брови. По щеке Килит покатилась слезинка, так, будто то плакала она, а не он. Приняв предложенный Алеком платок, Серегил аккуратно стёр влажную дорожку с её лица, так чтобы не повредить тщательно наложенного грима.

Они снова спустились вниз и увидели только что прибывшего Герцога Рельтеуса.

– Прекрасная, прекрасная леди, – вздохнул Рельтеус. – Жаль, что не довелось быть знакомым с ней ближе.

– Матушка в скорби, – сказал Селин. – Они были подругами ещё до того, как родился я. Леди Килит всегда находилась рядом, всю мою жизнь, как будто это была ещё одна моя тётушка, – он не выдержал и вытер свои глаза.

В этот момент швейцар впустил Атре. Тот был так богато разодет и увешан драгоценностями, что его запросто было можно принять за дворянина. Губы его были скорбно изогнуты, сам он был бледен и выглядел совершенно несчастным.

– Надеюсь, моё присутствие не оскорбит ничьих чувств, – пробормотал он, присоединяясь к остальным. При этом он с любопытством глянул на Теро. – До сих пор не могу поверить в эту новость. Хотя, вчера, когда вы не пришли вечером на спектакль…. Такая трагедия!

С этого расстояния Серегил сумел разглядеть на лице Атре капельку грима. Горе его, быть может, и было неподдельным, и даже, наверное, наложило отпечаток на его внешний вид, но и тщеславие при этом никуда не делось. Обменявшись соболезнованиями, Атре направился выразить сочувствие безутешной племяннице.

– Должно быть, он очень любил её, – сказал Теро.

– Быть может, хотя мне думается, его более интересовал её кошелёк, который теперь находится в руках Исмай.

Теро с осуждением покачал головой:

– Наглости ему, видимо, не занимать.

– Жаль, что они с Килит напоследок были в таких натянутых отношениях, – сказал Алек.

Теперь Исмай рыдала в объятьях Атре.

Серегил нахмурился, глядя на них.

– Однако, на отношения с ее племянницей это, кажется, никак не повлияло. Чую, он только что заимел себе нового покровителя.

Глава 23
Мальтуз

– МИЛОСТИ ПРОШУ, друг мой, давненько, давненько ты не обедал с нами! – воскликнул Серегил, когда на следующий вечер Рансер привёл в их гостиную Герцога Мальтуза.

Театр был пока закрыт, в знак траура по Килит, да и рановато было ещё для обычных гулянок.

– Ну, положим, не так уж и давно, – невесело улыбнулся Мальтуз. – Как это ужасно! Килит. Определенно, её будет здорово всем нам не хватать. Доброго вечера, Алек.

Алек пожал его руку:

– Рад тебя видеть. Надеюсь, ты простишь меня, я должен буду после ужина исчезнуть. Меня пригласили тоже.

– Да ради бога, милый юноша. Снова с визитом к Элани?

– Нет, Серегил, видимо, просто забыл, что я обещал навестить нынче Миррицию.

В ответ на это Мальтуз выгнул бровь.

– Они приятели, – улыбнулся Серегил и направился к столовой. – Как я понял, на днях в твоём доме был небольшой ночной переполох?

– Можно и так назвать. Кто-то из слуг оставил зажжёной свечу в библиотеке, и там случился пожар.

– О, боже! Надеюсь, ущерб не слишком велик?

– По счастью, всё ограничилось одной библиотекой, – вздохнул Мальтуз. – Хотя комната сгорела дотла, а с нею вместе и все мои книги и бумаги. Жена уехала в летнее поместье, пока не ликвидируют весь этот хаос.

– Сколько тебе неудобств, – посочувствовал Серегил, втайне радуясь, что причинённый им ущерб оказался не так велик, как мог бы. Ну хотя бы пожар, замёл все следы.

Они с Алеком принялись беззаботно болтать о жареных перепелах, белых грушах и сырных хлебцах. Когда же все поднялись наверх в библиотеку, чтобы выпить зенгатского бренди, Алек откланялся:

– Дорой ночи, Мальтуз.

– Приятно было пообщаться.

– Серегил, я вернусь не очень поздно.

– Смотри, не обмани, – поддразнил его Серегил.

Едва Алек вышёл, он закрыл библиотечную дверь и запер её изнутри.

– Мальтуз, я специально устроил так чтобы он ушёл. Нам нужно кое-о-чём серьёзно поговорить, и я не хотел его впутывать в это дело. Умоляю, выслушай меня.

Мальтуз удивлённо задрал брови:

– Чтобы ты и вдруг говорил о чём-то серьёзно, Серегил? Что-то не припомню, чтобы мне хоть раз доводилось видеть такое.

– Быть может и так, но теперь я очень серьёзен, – из хрустального графинчика с бренди Серегил наполнил обоим кубки и они с Мальтузом уселись возле окна.

Помолчав, он сделал глоток вина.

– Ты же знаешь, как быстро по городу идёт молва.

– Да. Равно, как и то, что ты всегда всему веришь.

– Ну… в общем, да. Это всё не очень легко, друг мой, однако… я тут слышал, будто есть кучка дворян, которые якобы подумывают о том чтобы посадить на трон Принцессу Клиа. И… в общем, упоминали тебя.

– Да это просто абсурд! – с негодованием воскликнул Мальтуз. Но всё же до лицедейства Серегила ему было далеко. – И где же ты слышал такое?

– Я не могу этого сказать, но, судя по твоему выражению, я не так уж далёк от истины.

– Ты ошибаешься, Серегил. Я в жизни не стал бы связываться ни с чем подобным, – Мальтуз замолчал, переводя дыхание. – Ты говорил об этом кому-нибудь ещё?

– Нет. Конечно же, нет. Я сейчас говорю с тобой как друг, Мальтуз. И как человек, которого волнует твоя безопасность. – Что ж, хотя бы последнее было чистой правдой.

Когда герцог поднёс к губам кубок с вином, рука его немного дрожала.

– Я весьма ценю твою предусмотрительность и заботу, но ты должен немедленно выкинуть всё это из головы.

– Да, конечно.

Какое-то время оба молча пили своё вино, потом Мальтуз сказал:

– Принцесса Элани замечательная девочка, большая умница, это каждый скажет. И, однако, она ещё так юна, тебе не кажется?

– Она не первая, кто наденет корону в столь нежном возрасте, – пожал плечами Серегил. – Но на самом деле у неё есть все шансы вырасти и набраться опыта, прежде чем ей доведется править. Фория же в полном здравии, а род её отличается долгожительством.

– Мать её пала в сражении, – напомнил Мальтуз.

– Да, это так. И, полагаю, ты прав: всегда следует учитывать подобную вероятность. Но сместить её наследницу? Во имя Света, это же – гражданская война! Ты же не можешь желать этого!

– Конечно нет, – Мальтуз выдержал паузу. – У тебя ведь с принцессой теперь довольно неплохие отношения, не так ли? И с Герцогом Рельтеусом, который с нею весьма близок, тоже.

– Да, нас с Алеком удостоили такой чести.

Мальтуз многозначительно на него посмотрел:

– Быть может, ты теперь слегка охладел к Клиа?

– Не знаю, к чему ты ведешь, друг мой, но я всегда был и останусь другом Клиа и её верным сторонником. И как раз поэтому я в жизни не поверю, что она может сделать что-то во вред Скале и её спокойствию. Только не говори, что ты сам в такое веришь.

– Нет, но у меня нет такой же уверенности относительно Рельтеуса и тех, кто с ним заодно.

Серегил покачал головой.

– Я совсем запутался. Сначала Клиа, потом Рельтеус. Сроду не слыхал от тебя ничего подобного раньше. Прошу тебя, Мальтуз, выражайся яснее!

– Не знаю, можно ли это сделать, Серегил. Все эти твои новоиспечённые друзья…

– Хочешь сказать, Рельтеус что-то замышляет?

Мальтуз кивнул.

– Он скользкий тип. Очень скользкий. И амбициозный. Тебе лучше быть с ним повнимательнее. Может показаться, что он тебе друг, на самом же деле, как я подозреваю, ему гораздо более интересны твои отношения с троном.

– Да у него самого при дворе связи такие, какие мне и не снились.

Мальтуз смерил его долгим оценивающим взглядом.

– Ты собрался донести на меня королеве или Коратану?

– Если бы я намеревался сделать это, разве мы бы сидели сейчас и разговаривали здесь? Да и о чём доносить-то? Мальтуз, я твой друг. Я не желаю тебе ничего плохого. Я задаю тут все эти вопросы лишь для того, чтобы уберечь от опасности тебя, и любого, кто оказался вовлечен во всё это безумие.

– Надеюсь, ты убедился в моей невиновности.

– Конечно, и очень этому рад! Ты же знаешь, случись что, не только твоя голова ляжет на плаху. Про нас с Алеком тоже поговаривают, что мы к этому причастны. И если хоть слово достигнет ушей королевы, неужели ты полагаешь, что она хоть на минуту поверит в непричастность также и Клиа? Я лишь надеюсь, что ещё не поздно остановить все эти слухи. Если слышал я, другие точно так же могли это слышать.

– Где ты слышал? – повторил свой вопрос Мальтуз.

– От кого-то из дворян, с которыми встречался в салоне Килит. Даже не помню, как его зовут. Но во имя своей чести можешь положиться и на меня. Уверяю, с моей стороны тебе нечего опасаться, – Серегил даже начал чувствовать себя немного не в своей тарелке из-за всех этих пустых заверений.

– Так Алеку ничего об этом не известно?

– Нет, и у меня нет никакого желания втягивать его во всё это. Вот почему я отослал его из дому нынче.

Мальтуз сердечно пожал Серегилу руку:

– Благодарю, друг мой, за это предупреждение. Будь уверен, что всё, сказанное тобой я принял близко к сердцу.

И, надо отдать ему должное, на сей раз он говорил гораздо убедительнее.

Спрятавшийся в спальне Алек услышал, как в библиотеке открылась дверь, и Мальтуз с Серегилом направились вниз, дружески болтая о чём-то. Какое-то время он выжидал, пока не стало ясно, что Мальтуз вовсе не торопится уезжать. Серегил, видимо, предложил ему сыграть во что-то, чтобы приятно завершить вечер. Или же они вышли куда-то вдвоём.

Успев переодеться в тёмный простенький камзол, Алек в нетерпении мерил шагами комнату, когда, наконец, появился посерьёзневший Серегил.

– Ну?

– Давай.

Алек выскочил следом за Мальтузом.

Серегил же, подойдя к одёжному сундуку, достал из него фальшивое письмо, состряпанное накануне.

– А теперь ступай-ка домой.

Первый отрезок пути, который предстояло пройти сему посланию, начинался на постоялом дворе.

Один из поварят получил от Эмы упакованный и запечатанный конверт и горсть серебра. Серегила, переодетого в простолюдина и вооруженного всем нужным для его ремесла, который отправился следом, держась чуть поодаль, он даже не признал. Первым перевалочным пунктом оказалось, конечно же, Чёрное Перо. Тамошнему хозяину мальчишка оставил послание и часть полученных монет по пол серебряных сестерция. Было уже поздно и барменши принялись закрывать ставни. Когда трактир опустел, трактирщик запрятал пакет – отначив, можно было в том не сомневаться, часть монет себе – за игрушечный кораблик над камином и перевернул фигурку носом в обратную сторону, после чего позвал за собой девиц в заднее помещение лавки. Один из пьянчужек, молодой бездельник в широкополой шляпе со сломанными полями, подзадержался, и как только они ушли, схватил пакет и деньги, сунул его за пазуху и выскользнул вон, тоже не заметив метнувшейся за ним тёмной тени.

В сырной лавке пакет и монеты опять перешли из рук в руки, очутившись у совсем юного парнишки, который, наконец, поменял направление, направившись, как и ожидалось, в богатый квартал.

Охота закончилась, хоть и не у особняка Рельтеуса, зато у дома Маркиза Кирина. Привратникам мальчишка был, похоже, знаком, так что они спокойно его впустили. Серегил потихонечку пробежался по боковой улице, очутившись на аллее у высокой стены позади герцогского сада. Бочка, про которую говорил ему Алек, по-прежнему была здесь. Она валялась на боку на противоположной стороне дороги, сразу за мусорной кучей. Она снова сослужила свою службу и вскоре Серегил, миновав сад, вскарабкался на балкон снаружи герцогской библиотеки. Окно было занавешено тяжёлыми портьерами, но подождав немного, он увидел в серебристом зазоре между створками свет зажегшейся лампы. Серегил прижался к стеклу и вгляделся внутрь.

Кирин, пройдя к письменному столу, распечатал пакет. Нахмурившись, он прочитал письмо. Вскоре его надутый вид сменился выражением облегчения. Маркиз подошёл к расписному кабинету, тому самому, который в прошлый свой визит сюда обыскивал Алек. Отворив обе его дверцы, он сделал что-то, отчего кабинет повернулся, открывая взору темное помещение или проход, и скрылся внутри, прихватив с собой светильник.

Так, так, – подумалось Серегилу. – И что же, интересно, такое мы там прячем?

Он дождался, пока Кирин появится снова, затем вместе с лампой покинет комнату, и для пущей безопасности подождал ещё немного.

Вскрыв клинышком оконную задвижку, Серегил пробрался внутрь, полагаясь лишь на слабый лунный свет. Алек предупреждал его относительно скрытого устройства на замке кабинета. Достав свой светящийся камень, он нашёл предательские ямки на пластине. Очень аккуратно поковырял замок, держа руку под углом, чтобы длинные иглы, когда выскочат, не впиявились в ладонь. Отперев кабинет, Серегил осторожно сунулся внутрь, ища механизм. Оказалось, что это был всего-навсего медный рычажок, который удерживал кабинет вместе с его панелью на своём месте. Когда Серегил повернул кабинет и скользнул внутрь, в лицо ему пахнул прохладный, спёртый воздух. Он оказался на маленьком каменном пятачке над небольшим лестничным пролётом. Серегил прикрыл потайную дверь, на случай, если кто-то вздумает зайти внутрь, однако совсем закрывать не стал, так как с этой стороны, похоже, никакого другого рычажка не имелось.

Он уже собирался спуститься вниз, как вдруг заметил между площадкой и верхней ступенькой небольшой зазор. Опустившись на колени, он нажал на ступеньку и понял, что та опирается на скрытый механизм, оказавшийся гладким гранитным ползунком. Внизу, под нею открывался огромный чёрный квадрат провала, готовый принять в себя незадачливого воришку. Серегил убрал руку, и ступенька снова выровнялась, прикинувшись надёжной и прочной. Клацнув потайными засовами, ловушка захлопнулась. Неосторожный грабитель оказался бы надёжно упрятанным там до прихода хозяина дома. Или даже, быть может, насаженным на железные копья и мечи. Это было одновременно и мерзко, и весьма остроумно. Серегил был впечатлен. Это было, пожалуй, самое изящное устройство из всех, встреченных за последнее время. Теперь было необходимо отыскать блокирующий механизм.

При свете своего камешка он обшарил каменную кладку по обе стороны от верхней площадки. Железный рычажок, совершенно неприметный для глаз, если только не знать, что именно следует искать, был вмонтирован в стену прямо у самой двери. Он опустил его и тут же услышал металлический лязг где-то у себя под ногами. Сдвинув рычажок вниз до основания, Серегил почувствовал, как тот слегка сместился и защёлкнулся, явно, встав на привычное место. Тем не менее, аккуратно ступая на верхнюю ступеньку, Серегил по-прежнему был осторожен. Кажется, теперь она была вполне прочной.

Проём был не слишком широким, так что он смог спускаться, держась обеими ладонями за грубую каменную кладку – на случай, если какая-то из ступеней вдруг снова вздумает провалиться под ним. Даже теперь он шёл с большой опраской, отлично зная, что там, где одна ловушка, запросто жди и ещё. Не исключено, что здесь имеются и секретные глифы, подобные тем, что охраняют его собственный потайной ход в гостинице. Впрочем, Кирин был слишком уж осторожным, чтобы доверить свои тайны магам, либо воображение его на этом иссякло, ибо Серегил безо всяких происшествий добрался до маленькой каморки, что скрывалась внизу. Перепрыгнув через крышку люка, Серегил поднял повыше светящийся камень.

В скудно обставленной комнатушке оказались лишь письменный стол и пара больших кабинетов, подобных тому, что был наверху. Сладковатый аромат недавно затушенных свечей всё ещё висел в застоялом воздухе.

Кабинеты оказались заперты на замки с игольчатыми ловушками. Серегил осторожно вскрыл замок левого кабинета и обнаружил там стопки бумаг на верхней полке, да какие-то завернутые в бумагу свёртки – похожие на круглые головки сыра Керри – на нижней. Он тронул один из них: тот оказался на удивление тяжёлым. Развернув обёртку, он увидел, что это – ауренфейский кар – слиток чистейшего золота в форме плошки и размером с хорошее птичье гнездо. Общим счётом их тут было пятьдесят две штуки. Рассмотрев маркировку, Серегил тихонько присвистнул: то было клеймо клана Голинил.

Получается, что Кирин промышляет контрабандой на юге? Но чем именно? Кирнари Голинила с кирнари соседней Вирессы бы на дружеской ноге: они совместно боролись против открытия других ауренненских портов, кроме богатой Вирессы, предусмотренного договором, заключенным Клиа. Быть может, они поддержали план заговора против неё из чувства мести? Или же решили подстраховаться, если они действительно поверили в то, что она является жизнеспособным конкурентом в борьбе за трон. Серегил осмотрел кары: они свидетельствовали о том, что ‘фейе оказывают солидную поддержку в обмен на какие-то весьма выгодные посулы Кирина. И так как Ауреннен представлял собой набор отдельных, но при этом независимых кланов, то Голинил вполне мог делать это, тогда как остальные кланы, особенно восточные, например, Боктерса, получали выгоду от открытия своих портов и всячески поддерживали Форию в её войне.

В другом кабинете оказалось несколько ларцов с драгоценностями. Всего этого, вместе взятого, было более чем достаточно для того, чтобы обеспечить полную конспирацию…. либо – весьма поспешное бегство.

Он занялся бумагами с верхней полки первого кабинета, ожидая обнаружить очередные торговые декларации. Но это оказалось коллекцией коротких записок, прочитав которые он понял, что это, по-видимому, не что иное, как дешифрованные послания Даноса. «Клиа повздорила с королевой прямо на виду у войска в Монтоне». «Клиа ранена в Альфорде». «Ястреб подрезал крылышки Клиа под Морнингхиллом». «Войско Клиа одержало победу в Юстине». Его собственная фальшивка тоже оказалась здесь среди прочих. Но глаз его резануло другая: «Клиа жива. Выживших нет».

– Ублюдки, так вы и правда сделали это! – прорычал Серегил.

В другом кабинете было ещё несколько подобных посланий, некоторые – написанные другой рукой – относились к передвижениям Королевы. Это было несколько неожиданно, однако это и впервые навело на мысль о том, что и в лагере Фории имеется свой шпион.

Среди прочего, он обнаружил свёрнутое в трубку письмо, перевязанное алой лентой. Развязав ленточку, Серегил просмотрел и его, тотчас опознав четкий почерк Рельтеуса, даже ещё до того, как прочёл стоявшую внизу подпись. Оно было адресовано Толину. В первой части послания речь шла о продаже нескольких лошадей, которых у герцога приобрёл Толин, затем разговор переключался на куртизанку Хайли, чьи прелести он живописал во всех подробностях. А вот последний абзац письма заставил сердце Серегила скакнуть галопом.

В ответ же на твой вопрос, заданный на балу прошлой ночью, отвечаю: да, как только Данос становится консортом, я незамедлительно заставлю его назначить тебя министром финансов. Даю тебе моё слово.

Серегил здорово сомневался в том чтобы Рельтеус добровольно отдал подобное в руки Кирину. Да разрази же их Билайри, они что, в Римини, все и каждый взялись тайно переписываться этим летом? И что вообще могло заставить Рельтеуса доверить подобное пергаменту и чернилам? Откровенно говоря, это хоть и была ещё не измена, однако вот это его – когда Данос станет консортом, не «если», – это было очень и очень нехорошо. Для обоих – отца и сына, и стоит предъявить это при дворе, с огромной долей вероятности на браке между двумя семействами можно будет поставить большой крест. Так не заманил ли Кирин Рельтеуса таким образом в этот свой заговор? В свою тайную клику? Из всего, найденного нынче Серегилом, получалось, что головой-то гадины был именно маркиз, а не герцог! Конечно, Кирин имел меньший вес в обществе, однако, похоже, его коллекция собранных сведений была куда как более впечатляющей. Получалось так же, что во избежание подозрений, Данос слал свои послания отцу, а уже тот переправлял их Кирину. Что означало одновременно, что Кирин отчаянно рискует. Хотя Рельтеус поставил на карту нечто гораздо более личное.

И ещё: каким образом Кирин заполучил это письмо? Возможно, от самого Толина, ибо тот, похоже, крепко погряз в заговоре. Если только сам Кирин не переписывался тайком и с ним? Возвращая письмо на место, Серегил нахмурился: нет, секретность, обеспеченная путем принуждения сразу двоих, грозила обернуться катастрофой. Скорее всего, запугал он лишь одного Рельтеуса, который был ему полезен до тех пор, пока сын его служит в полку Клиа. Оправдаются ли ожидания Рельтеуса, – подумал Серегил, – если он, на что Рельтеус, видимо, и рассчитывает, окажется серым правителем возле трона? А Кирина?

В самом дальнем углу полки он нашёл кожаную шкатулку. Внутри неё, завёрнутые в синий бархат, лежали два запечатанных воском флакона. Каждый был наполовину заполнен какой-то вязкой жидкостью, казавшейся чёрной при тусклом свете камешка. Серегил аккуратно взрезал воск возле самого горлышка каждой бутыли и осторожно вытянул пробки. Понюхав содержимое обоих флаконов, он снова заткнул их. То был яд. Наёмные убийцы называли его Гадючья кровь – то был особый вид яда гадюки, смешанный с ещё несколькими смертоносными ингредиентами, включая голубой мирт, который и давал этот слабый, но очень отчётливый цветочный запах и заодно усиливал действие яда. Одна мизерная капля его, добавленная в вино, убивала с первого же глотка. И даже маг и дризиец не смогли бы его распознать, ибо доза была слишком мала, а магии не было вовсе. Нечего и говорить, что даже обладание им было чревато заключением в Красную Башню. Кирин, и в самом деле, вёл какую-то весьма опасную игру, ибо сие означало, что ставки очень и очень высоки.

Но самым настораживающим был тот факт, что в шкатулке имелось свободное место для ещё одного флакона, бархатная обёртка была нарушена, словно один из пузырьков отсюда забрали. Не его ли и использовали для Клиа? Впрочем, сомнительно, ведь она жива.

Но что же тогда нужно Кирину? Так же, как и Рельтеусу– трон для Элани? Или же он желает скинуть с него Форию?

Куда ни кинь, всюду клин, – пробормотал Серегил, нагревая восковые пломбы флаконов при помощи пальцев и своего дыхания, затем аккуратно залепил всё как было. Быть может, этот яд был на ловушках замков? Или же Кирин мог намереваться использовать его лично для себя на случай, если его вдруг схватят. Это обеспечит ему куда более быструю смерть, чем ту, которую он бы принял от Фории.

Серегил убрал флаконы туда, где их нашёл, и направился к столу. Тот был самой простой конструкции, с единственным задвигающимся ящиком, который был так же заперт и защищен отравленными иглами. Кирину следовало бы подсказать, что не следует использовать одно и то же приспособление дважды. Остальные в таком случае теряют всякий смысл и воровство становится скучным занятием. Он высвободил механизмы и выдвинул ящик. Внутри находилась пачка тех самых копий писем Элани, датированных, начиная примерно с года назад, а также несколько писем Алайи. Содержание тех и других выглядело весьма невинно, однако сообщало массу информации о повседневных занятиях принцессы, изредка намекая на её интерес к Даносу, а также на самые тёплые чувства к Рельтеусу, который ей определенно нравился очень сильно.

И началось это всё не вчера, – отметил он. – А ещё до того, как Элани познакомилась на охоте с Даносом.