Текст книги "Лучшие подруги"

Автор книги: Линда Трент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Прости. Мне очень жаль, что так вышло!

Поначалу Райн, похоже, плохо понимал, зачем его тринадцатилетней дочери понадобились противозачаточные пилюли. Но когда до него, наконец, дошло, в чем тут дело, он аж затрясся от гнева. Это означало, что…

– Я привлеку к суду этого сукиного сына! – сжимая кулаки, воскликнул Райн.

– Нет, нет! – воскликнула Эшли и схватила его за руку. – Именно поэтому я не хотела говорить тебе об этом раньше!

– Ты несовершеннолетняя! А то, что он сделал с тобой, называется изнасилованием!

– Он не насиловал меня, папа.

Райн посмотрел на свою дочь. Внутри него все клокотало. Он хотел, и обнять ее, и накричать на нее одновременно. А больше всего Райн хотел хорошенько приложиться к лицу Скотта так, чтобы тот надолго запомнил его кулак. Теперь он, наконец, понял те ухмылки, которые были на лице этого парня во время их встреч. Ярость охватила его.

– Райн, – произнесла Челси, коснувшись его плеча. – Я тоже расстроена. Но Эшли будет только хуже от твоих криков и угроз.

– Черт побери, Челси! Посмотри, что этот сукин сын сделал!

– И все-таки, пожалуйста, сделай, как просит Эшли.

Райн снова повернулся к дочери и спросил:

– Это все?

– Со Скоттом покончено. Я обещаю это! Я ни за что не встречусь с ним вновь.

Райн угрюмо покачал головой:

– Ты слишком много раз меня обманывала. Я, видел, как, несмотря на мой запрет, ты уходила из дома. Ты пропускала школу, чтобы встречаться с этим подонком. А ведь я тебе говорил, что он с первого взгляда мне не понравился! – Райн снова начал заводиться, но, взглянув вдруг на плачущую Эшли, остановился. – В общем, что было, то было. Но впредь постарайся забыть об этих подонках как можно быстрее. Если ты будешь продолжать с ними встречаться, я подам на них в суд! Это понятно?

– Да.

– И смотри мне, больше никаких прогулов, никаких панковских нарядов!

– Хорошо, – кротко произнесла Эшли.

Райн обнял ее и почувствовал, как она ответила тем же.

– Без тебя моя жизнь потеряла бы всякий смысл. – Его голос был глухим и тихим.

Челси счастливо улыбнулась, глядя на них.

– Ты расскажешь все маме? – робко спросила Эшли.

– Не знаю. Думаю, что нет.

Через какое-то время Эшли перестала плакать и не много успокоилась.

– Я так виновата, – сказала она. – Мне и в голову не приходило, что со мной могло такое случиться. Если мама узнает об этом, она никогда не простит меня.

Потрепав дочку по голове, Райн сел за руль и, заведя машину, выехал со стоянки. Он не был согласен с Эшли по поводу реакции Карен. Райн был уверен, что та в лучшем случае просто примет информацию к сведению.

Следующая неделя прошла без каких-либо происшествий. Если даже Карен и заметила перемены в поведении Эшли, то она ничего не сказала. Мир, в котором она жила, вращался вокруг нее. Райн тяготился их семейной жизнью, но никуда не уходил, поскольку Эшли держала свое обещание.

Но как-то ночью Райн вдруг понял, что больше не может так жить. Он попытался представить себе Карен в постели рядом с собой, и его передернуло от отвращения – она была омерзительна ему не только как человек, но и как женщина. Незаметно для самого себя Райн перестал хотеть близости с ней. Когда это случилось? Как? Он не знал и не помнил. Он не знал и не помнил даже того, почему она стала его женой.

Карен не раз говорила Райну, что она женила его на себе сама и лишь потому, что хотела досадить подружке. Глупая, злая и мстительная женщина! Она даже не догадывается о том, как сильно он любил и по-прежнему любит Челси.

Все чаще и чаще Райн звонил Челси, приглашая пообедать в каком-нибудь ресторане. Со временем эти встречи стали необходимы ему как воздух, он не мог прожить без них и недели. Только с Челси он чувствовал себя по-настоящему живым.

– Перед выходом мне позвонили по телефону. Догадайся кто. – Челси радостно рассмеялась. – Директор Медоулэйнской галереи! С предложением устроить мою персональную выставку.

– Да что ты говоришь! Это же одна из твоих первых галерей.

– Именно! Я так рада! Ты только подумай, что из этого может получиться!

– Я горжусь тобой. Я всегда знал, что в один прекрасный день ты станешь знаменитой.

Смеясь, Челси кокетливо наклонила головку:

– Ну, разве это не сон?!

– Уверен, что нет.

– Я так возбуждена, что не могу есть, – заказав себе только салат, сказала она. – Они пригласили меня! Теперь надо выбрать работы для показа. Как ты думаешь, мне стоит выставлять картины, написанные еще до Парижа?

– «Река времени» всегда была одной из самых моих любимых картин.

– Ты смог бы вечером после работы помочь мне с этим? Я так взволнована, что не могу думать.

– Да, конечно.

– Спасибо! – Челси облегченно вздохнула. – Как дела у Эшли?

– Вроде все хорошо. Даже Карен заметила, что по вечерам она сидит дома и учится.

– С Карен все в порядке? – спросила Челси, не много погрустнев: ее огорчало нежелание Карен мириться с ней.

– Наверное. Кто знает? Мы разговариваем с ней только тогда, когда ссоримся.

– Я до сих пор не пойму, что между нами произошло, – задумчиво произнесла Челси.

– Одно я знаю точно: понять ее не удавалось никому, – грустно сказал Райн.

– Карен стала похожа на свою мать. От этого все и беды.

– К сожалению, это так… Я никогда бы не женился на Сесилии Бейкер.

– Говорят, что все дочери похожи по характеру на своих матерей.

– Почему все? Ты же другая.

– Я росла не с родителями и поэтому похожа на свою бабушку. Тебе бы она понравилась.

– Если ты на нее похожа, то, конечно же, я любил бы ее всей душой.

После работы Райн поехал к Челси и, не успев подняться по лестнице, увидел, как она открыла ему дверь.

– Я услышала твою машину. Проходи.

На Челси были джинсы, сидевшие на ней, словно вторая кожа, и свитер гранатового цвета. Ее волосы, зачесанные назад, стягивала резинка. Райн был смущен ее красотой.

– Я расставила полотна вдоль дальней стены, – весело сказала она.

Он последовал за ней через всю комнату и подошел к картинам, уже давно ставшим ему родными. Райн приходил сюда намного чаще, чем Карен могла себе представить. Однако дальше просто дружеских визитов дело не шло.

– Мне нравится твой хрустальный шар.

– Картина называется «Мистический сон». Я только на прошлой неделе ее закончила.

– У тебя замечательно получается стекло. Выглядит как настоящее.

В своих новых работах Челси стала использовать технику фотореализма, но с сюрреалистическим сюжетом.

Он нагнулся ближе.

– Мне кажется, в отражении этого шара чье-то лицо.

Челси засмеялась.

– Это я. Решила просто пошутить.

– Думаю, теперь эта картина будет моей самой любимой.

– Лучше посмотри сюда. Как тебе эта работа? «Может быть». Я ее давно написала.

– Я помню, как ты над ней работала. Сейчас мне она больше нравится. Но когда я смотрю на нее, мне становится грустно…

Челси пририсовала одинокую фигуру человека, и от этого картина стала еще печальнее.

– Возникает чувство одиночества, – немного помолчав, добавил Райн.

– Это как раз то, чего я добивалась. Возможно, Менэйр все-таки чему-то меня научил. – Челси стояла и смотрела картины, словно видела их впервые.

Райн ходил вдоль полотен, внимательно вглядываясь в них.

– Замечательно, только вот… – Он пристально посмотрел на Челси. – Неужели тебе так грустно?

– Больше не грустно. Одиноко да, но не грустно. – Она немного подумала и улыбнулась. – Нет, я все-таки счастлива.

– Это звучит неубедительно для меня.

Челси подошла к самому большому своему полотну.

– Я написала эту картину в прошлом месяце и назвала ее «Осень». Что ты думаешь о ней?

– Она прекрасна, – сказал Райн.

Он смотрел на Челси, а не на картину. Их взгляды встретились, и им обоим стало понятно, что они чувству ют сейчас одинаково.

– Наш с тобой радар сегодня активен, – грустно усмехнувшись, заметил Райн.

– После всех этих лет он все еще работает.

Райн подошел к ней и спросил:

– Челси, зачем ты пригласила меня?

– Для того чтобы помочь выбрать картины.

– Ты лучше меня разбираешься в живописи. Тебе не нужна моя помощь.

– Я получила сегодня письмо от Жан-Поля. – Она старалась не смотреть на него. – Он просит меня вернуться в Париж.

Для Райна это было ударом:

– И ты поедешь к нему?

– Я не хочу. – Челси едва заметно нахмурилась.

– «Нет» и «не хочу» не одно и то же.

– Я не знаю, что делать. Он пишет, что Мариетта нашла кого-то и что ему очень стыдно за свое поведение по отношению ко мне.

– Он что, тебя бил? Ты ведь ничего мне не рассказывала.

– В сущности, он не такой уж и плохой.

– Почему я должен тебе верить?

Их взгляды встретились.

– Мне одиноко, Райн. Если я поеду в Париж, то совершу глупость. Я знаю это, но допускаю, что могу и поехать.

– Почему?

– Ты когда-нибудь был одинок?

– Часто. Но у меня никогда не возникало желания уехать и жить с Жан-Полем.

Она улыбнулась:

– У меня тоже. Он ударил меня. Это было один раз, но мне хватило. Я тут же отправилась в аэропорт.

– Я помню синяк на твоей щеке и не понимаю, почему у тебя возникает желание вернуться к человеку, который пусть даже однажды так поступил с тобой? Не понимаю и никогда не пойму!

– Но ведь были и хорошие моменты… Возможно, я сама спровоцировала его.

– Карен много раз выводила меня из себя, но я ни разу не ударил ее.

– Я знаю, но ты единственный… – почти шепотом сказала Челси.

– Не возвращайся к нему. – Райн нежно обнял ее за плечи. – Ты заслуживаешь большего.

Она не ответила.

Он наклонился и поцеловал ее.

Ее губы задрожали и раскрылись в страстном поцелуе. Господи, как давно это было!.. Как они жили друг без друга так много лет?..

Поцелуй, казалось, длился вечность. Они стояли, обнявшись, и молчали. Это были поистине райские мгновения.

– Что мы будем делать? – тихо спросил Райн.

– В Париж я не полечу.

– Я не имею права просить тебя остаться.

– А меня не надо просить. – Челси грустно улыбнулась. – Что мы будем делать?

– Я не знаю. Но одно я знаю точно. Может, это и плохо, держать тебя в своих объятиях, но больший грех для меня оставаться с Карен. Невозможно всю жизнь расплачиваться за ошибки молодости.

– Я не прошу тебя бросить ее.

– Карен здесь ни при чем. Меня держит только Эшли.

– Тогда ты не можешь уйти.

– Эшли почти уже выросла. Очень скоро она навсегда выпорхнет из родительского гнездышка.

Челси ласково улыбнулась:

– Не будем пока ничего загадывать. Хорошо уже то, что после сегодняшнего вечера нас перестанет пугать одиночество.

– Господи, как я счастлив, – еще крепче прижимая к себе Челси, прошептал Райн.

Глава 30

Это было делом чести для Карен содержать дом в идеальном порядке, особенно перед приходом экономки. И хотя она никогда не признавалась в этом, ей нравилось заниматься хозяйством. Карен и экономку-то наняла только ради того, чтобы укрепить свой авторитет в глазах мамы и Джойс.

Комната Эшли всегда требовала уборки. Ее дочь словно притягивала к себе беспорядок. Карен собрала разбросанную одежду и, опустив грязное белье в стиральную машину, вернулась в спальню, чтобы убрать постель. Они с мужем вечно спорили по этому поводу. Райн считал, что Эшли сама должна прибираться в своей комнате. Карен же смотрела на подобную самостоятельность как на еще одну возможность потерять контроль над девочкой. Она не могла этого позволить – жизнь Эшли уже была расписана ею до конца.

Во-первых, она пойдет в колледж: Карен еще полгода назад отправила все необходимые документы в Южный методистский университет. Она будет жить в общежитии, где жила когда-то сама Карен. Возможно, даже в той же самой комнате (Карен просила об этом в письме, отправленном вместе с документами). Но вначале Эшли с отличием окончит школу, и ее имя будет первым в списке лучших учеников…

Карен застелила постель и, подняв с пола плюшевого медвежонка, положила его на кровать. Эшли давно уже не играла в игрушки, но они по-прежнему находились в ее комнате.

Шкаф Эшли отличался особым беспорядком – здесь всегда было чем заняться. Карен аккуратно раскладывала по полочкам разбросанные тут и там дочкины курточки.

Ее взгляд упал на пластиковую упаковку розового цвета, выпавшую из кармана юбки Эшли. Она нагнулась и подняла упаковку. Прочитав этикетку, Карен едва не лишилась чувств. Это были противозачаточные таблетки.

«Нет, Эшли здесь ни при чем, эти лекарства принадлежали или Джойс, или Челси, а Эшли взяла их по ошибке!» – попыталась успокоить себя Карен, но в глубине души она уже знала: это таблетки ее дочери.

Карен подошла к телефону и позвонила Райну на работу.

– Приезжай домой, – сказала она. – Приезжай немедленно!..

Через несколько минут приехал Райн.

– Что случилось? Эшли? Почему ты… – Он осекся, увидев в каком состоянии жена. – С тобой все в порядке, Карен?

Молча, она показала ему розовую упаковку. Медленно Райн взял ее в руки и недоуменно посмотрел на жену.

– Знаешь, где я это нашла? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – У Эшли в шкафу!

Райн, казалось, не очень-то удивился. Он сел в кресло напротив Карен.

– Я разбиралась в ее вещах и случайно наткнулась на это. Эшли принимает противозачаточные пилюли!

– Я думал, она выбросила их, – устало заметил Райн.

На мгновение Карен лишилась дара речи.

– Ты знал об этом? – наконец выдавила из себя она.

Райн кивнул.

– Эшли не хотела говорить тебе об этом, – сказал он.

– Ты достал противозачаточные пилюли для нашей тринадцатилетней дочери? – ледяным голосом спросила Карен.

– Нет. Она достала их сама. Еще тогда, когда встречалась со Скоттом Старком. Он сам возил ее в клинику…

– Откуда ты все это знаешь?

Райн опустил голову.

– Как-то вечером Эшли позвонила домой из полицейского участка. – Он говорил медленно, как бы подбирая слова. – Они задержали Скотта за управление автомобилем в нетрезвом виде, а ее не выпускали до тех пор, пока я не приехал за ней.

– Полицейский участок? – спросила Карен, не веря своим ушам. – Когда это было?

– Не помню точно.

– Почему я об этом ничего не знала?

– Тебя в это время не было дома. – Он с вызовом посмотрел на нее. – Когда я приехал за ней, Челси уговорила Эшли рассказать о том, что она принимала эти лекарства, и что Скотт достал их для нее.

– Постой минуту. А откуда взялась Челси?

– Эшли попросила приехать за ней вместе с Челси.

Карен чувствовала себя полной идиоткой: ее собственная дочь водила ее за нос, откровенничая при этом с отцом.

– Сначала Эшли попросила Челси достать ей эти лекарства, но Челси отказалась что-либо делать без нашего ведома. Эшли знала, что мы не разрешим, и поэтому они со Скоттом сделали все сами.

– Я ничего не понимаю, – растерянно хлопая глазами, бормотала Карен. – Выясняется, что мне лгут и дочь, и муж…

– Если бы ты тогда была дома, я бы сказал. – Раин испытующе посмотрел на жену. – А ты разве сама не заметила, как изменилась Эшли? Она перестала прогуливать школу, усердно учится, вечерами сидит дома. Она даже одеваться стала прилично, не то, что раньше.

– Неужели ты говоришь о нашей дочери? – с издевкой произнесла Карен.

– Думай, как хочешь. Эшли перестала брить голову. У нее аккуратные наряды. Она помогает по дому. И оценки в школе стали лучше. Тебе мало?

Карен давно уже не заглядывала в дневник успеваемости дочери. Она считала, что девочки в этом возрасте и без подсказки знают, как необходимо учиться.

– Я не надзиратель, Райн. – Карен с пренебрежением посмотрела на розовую упаковку. – Я собираюсь устроить скандал этой клинике. Они не имеют права отпускать лекарства детям, они…

– Ты хоть немного подумай, Карен, – раздраженно остановил ее Райн. – Если нашей дочери понадобились противозачаточные средства, значит, она умеет пораскинуть мозгами. Кому было бы лучше, если бы в тринадцать лет она родила ребенка? Ты о таких случаях разве не слышала?

– Но при чем здесь наша дочь?

– Да при том! – Райн схватил таблетки и кинул их на пол. – Открой глаза, Карен! Тебе не приходило в голову, почему Эшли хотела покончить с собой?.. Уверен, она решила тогда, что беременна, и это толкнуло ее на такой шаг.

– Моя Эшли? Беременна? – В отчаянии Карен схватилась за голову.

– Одно из двух: или она потеряла ребенка, приняв эти пилюли, или она с самого начала ошибалась. Теперь ты понимаешь, что Эшли должна быть под постоянным присмотром. К сожалению, я вынужден зарабатывать деньги, а значит, ходить на работу, где часто приходится задерживаться допоздна. Когда меня нет дома, ты должна быть рядом с ней.

Карен зло усмехнулась:

– Ох, какие мы правильные! Я не могу следить за ней все двадцать четыре часа в сутки. У меня тоже есть своя жизнь. К тому же Эшли уже не ребенок.

Райн пнул упаковку с таблетками ногой:

– Даже сейчас, когда ты узнала правду, у тебя не возникло желания чуть больше заботиться о ней. Сегодня она хорошо ведет себя, но нет никаких гарантий, что так будет и завтра. Ей нужны забота и внимание, и, если не мы, то кто-нибудь другой займется ею на стороне.

– Челси все знала! – злилась Карен. – Знала и даже не позвонила.

– Позвонить? Все-таки ты удивительная женщина! Вспомни, какой прием ты ей устроила, когда она вернулась из Парижа. Еще удивительно, что она бежит тебе на помощь по первому слову. Спасибо Челси, ей хоть наша дочь доверяет.

Карен подняла таблетки, прошла на кухню, открыла мусорное ведро и выбросила их. Она задыхалась от ярости.

– Лучше признавайся сразу, что еще вы с Челси утаили от меня!

– Я тебе все рассказал. Быть может, Эшли была более откровенна с Челси, чем со мной. Не знаю. – Райн взглянул на часы. – Мне пора на работу. Через полчаса у меня назначена встреча.

– Верно! Иди на свою драгоценную работу! – негодованием воскликнула Карен. – У меня почти, что нервный припадок, а ему наплевать. Ничего другого от тебя я и не ожидала.

– Не вижу никакого нервного припадка, – холодно произнес Райн. – Ты просто зла. Откровенно зла. На твоем месте я бы радовался, что Эшли снова с нами. Если все же ты захочешь поговорить с ней, то, пожалуйста, дождись меня.

– Да, дорогой, – сказала Карен с нескрываемым сарказмом. – Будут еще какие-нибудь инструкции?

Райн даже и бровью не повел, он молча встал и вышел.

Карен была рада, что Райн ушел. В последнее время ей вообще не хотелось с ним разговаривать: им стало труднее управлять. Она знала, что оттолкнула его от себя слишком далеко, но ее это не беспокоило. Сесилия и Джойс позволяли себе еще и не такое, и ничего, им все сходило с рук.

Услышав, как от дома отъехала машина Райна, Карен подошла к телефону и позвонила к нему в офис:

– Попросите, пожалуйста, Ли Брента. – Она нервно перебирала пальцами по столу, пока не раздался знакомый голос.

– Кто говорит? – спросил Ли.

– Это Карен Морган. – Она улыбнулась: Ли не только работал с Райном в одной компании, но и сидел с ним в одном офисе. – Я хочу знать, твое приглашение на ужин все еще в силе?

– Конечно. Только мне показалось, что мое предложение вас не заинтересовало, – в высшей степени сдержанно ответил Ли; судя по всему, ему было неудобно говорить по телефону.

– Как видишь, наоборот, – игриво заметила Карен. – Сегодня вечером тебе будет удобно?

– Замечательно, – не без удивления ответил он.

– Встретимся в «Нэвиле».

Положив трубку, Карен победно улыбнулась, она любила опасности, связанные с супружескими изменами. С одним Марком ей было скучно. А вот завести роман сразу с двумя мужчинами, которые к тому же работают с Райном в одном офисе, это куда забавнее. В глубине души Карен даже хотелось, чтобы муж хоть краем глаза понаблюдал за ее романами – он все равно никуда от нее не денется, а ей же приятно лишний раз унизить его.

Когда Челси подняла телефонную трубку, то была искренне удивлена, услышав голос Жан-Поля.

– Челси, – сказал он. Его акцент был таким же сексуальным, как и прежде. – Я скучаю по тебе!

– Жан-Поль! – воскликнула Челси. – Где ты?

– В Париже, разумеется. Так приятно слышать твой голос! Как ты поживаешь?

– У меня все прекрасно. А ты как? – преодолев некоторое замешательство, вежливо поинтересовалась она.

– Со мной тоже все хорошо, как обычно. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Возвращайся домой, в Париж.

– Я уже дома, и не хочу возвращаться ни в какой Париж.

– Челси! Ты разбила мне сердце!

– А как же Мариетта?

– Она сука! Проститутка! Она снова ушла от меня с другим. На этот раз с Эдуардом!

– Он, кажется, был парнем Франциски? Мне казалось, что они даже женаты.

– Она стала для него слишком дорогой. Я имею в виду ее пристрастие к наркотикам. Это было так тяжело для бедного Эдуарда. Мариетта попыталась успокоить его, и ты сама видишь, чем это закончилось. Теперь они вместе и живут в Авиньоне. Так глупо. Никто из них не будет счастлив, живя вдали от Парижа! В ее письмах уже печаль.

– Она сбежала с Эдуардом, но по-прежнему пишет тебе? – Челси расхохоталась; она никогда не понимала подобных отношений. – А как поживает Менэйр?

– Слабеет. С ним стало трудно общаться. Тебе повезло, что ты успела повидать его полным творческих сил. Сейчас он ничем не смог бы тебе помочь.

– Печально слышать. Он мне нравился.

– Так ты вернешься? Я страдаю без тебя. Ты получила мое письмо?

– Да. Спасибо, как говорится, за заботу и внимание, но я останусь здесь.

– Как ты можешь так говорить? Я люблю тебя! Я женюсь на тебе! Возвращайся в Париж.

Челси улыбнулась:

– И все-таки ты чудак, Жан-Поль. Ты предлагаешь мне это после того, что произошло между нами, и после того, как ты сам рассказал мне о переписке с Мариеттой? Извини, но я хочу большего.

– Среди мужчин нет однолюбов, Челси.

– Есть. И одного из них я очень хочу.

– Ты витаешь в облаках. Возвращайся ко мне. Мы очень подходим друг другу, – не без раздражения резюмировал Жан-Поль.

– Поверь мне, я не богата, – понимая, к чему он клонит, прямо сказала Челси. – Откуда твоя уверенность в обратном?

– Все американцы…

– Вздор! Конечно, у меня хватает денег, чтобы жить комфортно, но тебя и твоих друзей мне не прокормить. Скажу больше, если бы даже я любила тебя, то не смогла бы вернуться. – Я не прощаю, когда на меня поднимают руку.

– Но, Челси…

– Нет, Жан-Поль. Нет. Передавай мои наилучшие пожелания Менэйру и другим нашим знакомым.

Челси повесила трубку и облегченно вздохнула. Хорошо, что Жан-Поль никогда не узнает о ее сомнениях, о ее мыслях вернуться к нему в Париж.

В полдень Челси встретилась с Райном в их любимом кафе.

– Извини, я опоздала, – сказала она. – Весь день в бегах.

– Все нормально. Я тоже опоздал. – Райн наклонился вперед и коснулся рукой ярко-красного пятнышка на ее лице. – Ты немного запачкала себя краской.

Челси взяла салфетку со стола и стерла краску.

– Я так торопилась, что забыла посмотреться в зеркало.

– Ну, как проходит выставка?

– Великолепно! Помнишь, какая толпа была в первый день? Владелец галереи говорит, что все эти дни людей было не меньше! Три картины уже проданы, обо мне, наконец, узнали. Более того, две галереи хотят устроить выставку моих работ.

– Так это здорово!

– Звонил Жан-Поль, – неожиданно призналась Челси. – Мне кажется, что я должна была тебе об этом сказать.

– Ты собираешься в Париж? – стараясь не показывать своего волнения, спросил Райн.

– Нет. Я не вернусь к нему. – Челси улыбнулась, заметив, как засиял Райн. – Пока я с ним разговаривала, то обнаружила в своем поведении одну неприятную закономерность. Я всегда играла вторые роли.

– Не понимаю о чем ты?

– У Джейсона Рэндола, когда я с ним встречалась, были жена и дети. Женой Лорана стала работа. Жан-Поль по-прежнему встречается с Мариеттой. Я всегда выбирала мужчин, у которых, кроме меня, был еще кто-то или что-то. Как ты думаешь, почему?

– Потому что ты ушла от меня, – слегка нахмурившись, ответил Райн.

– Ты женат. Наши с тобой отношения ничем не отличаются от других…

Райн долго молчал. О чем он думал? Челси не знала.

– Со мной ты не будешь на вторых ролях, – наконец сказал Райн. Их взгляды встретились. – Помнишь последний год в колледже? Ты никогда не говорила, почему так спешно, даже не попрощавшись, улетела в Германию.

Челси растерялась: она надеялась, что он никогда не вспомнит об этом.

– Я… Я просто хотела увидеть своих родителей.

– Когда до выпускных экзаменов оставалось со всем чуть-чуть? Неужели я поверю, что ты не стала оканчивать колледж лишь из-за родителей?

– Я не помню. Это было так давно, – едва слышно произнесла Челси, стараясь не смотреть Райну в глаза.

– Я знаю, почему ты уехала тогда, – признался он.

– Что?! – изумленно воскликнула Челси.

– Карен все рассказала мне. Еще несколько лет назад.

Челси почувствовала себя, словно ее ударили.

– Она рассказала тебе? И ты молчал?

– А что мне оставалось делать? У тебя была своя жизнь, у меня своя. Я все еще пытался сохранить семью. Карен же не хотела, чтобы ты узнала о том, что она проговорилась мне.

Официант принес сандвичи и поставил их на стол. Когда он ушел, Челси произнесла:

– Я не могу поверить, что ты все знаешь! Почему она рассказала тебе?

– Мы ругались с ней, а Карен в такие минуты использует любое оружие, чтобы задеть меня, раздавить. Ну, сама понимаешь, это был ее козырь. И она раскрутила его на всю катушку… Она до сих пор любит рассказывать, какой я был идиот, как вы вдвоем обвели меня вокруг пальца.

– Это ужасно! – Челси стало не по себе. Карен оказалась склонна еще и к садизму, причем настолько изощренному, что становилось страшновато. – Я доверяла ей!

– Я тоже. Порой мне кажется, что не она изменилась, а мы ее недостаточно хорошо знали. Впрочем, несущественно. Я виноват перед тобой, прости.

– О чем ты? – прошептала Челси.

– Только узнав об аборте, я сразу понял: ты сделала это ради меня и Карен, ради нашей дружбы. – Райн наклонился и взял ее руку в свои ладони. – Я это все говорю, чтобы ты знала – на первом месте для меня всегда ты.

– Когда я вернулась, вы с Карен были помолвлены.

– Я тогда не знал, что произошло, и не имел представления, как все сложится дальше. Ни я, ни Карен не знали, останешься ли ты в Германии или вернешься назад.

Челси покачала головой.

– Нет. Карен знала, что я уехала только повидаться с родителями. Я писала ей почти каждый день. Она знала… – Челси вдруг остановилась: страшная догадка ослепила ее.

– Ты писала Карен? – Удивлению Райна не было предела. – Но она говорила мне, что ты собиралась пожить с родителями и, возможно, никогда не вернешься обратно в Даллас. Она сказала, что ты написала письмо в колледж и уведомила их о своем решении не продолжать учебу!

– Я никогда не писала в колледж! Она сама тебе это сказала? – Челси знобило, как в лихорадке. – Карен была моей лучшей подругой! – Слезы застилали ей глаза.

– Давай уйдем отсюда.

Райн положил деньги на стол, и они поспешили к выходу, даже не прикоснувшись к еде.

Не говоря ни слова, Райн и Челси сели в машину и поехали в сторону ближайшего парка. Детей не было видно, и только холодный ветер качал голые деревья.

Выходить из машины не хотелось, Райн взял Челси за руку.

– Думаю, мы оба многое поняли сегодня. Я знал, что Карен хитра, но это коварство удивило даже меня.

– Меня тоже. Как она могла поступить так со мной? Конечно, я сглупила, сделав аборт, но тогда мне казалось, что иначе поступить нельзя. Я не хотела принуждать тебя жениться на мне. – Она печально улыбнулась. – Возможно, я снова бы так поступила. Не знаю.

Челси долго молчала, потом она заговорила вновь:

– Когда я видела, как растут Бетани и Эшли, то готова была отдать все, лишь бы вернуть своего ребенка. Я очень сильно хотела детей. Я держала в своих руках твоих девочек и думала о том, каким бы был мой ребенок.

– И я думал об этом. – Райн нежно погладил ее руку.

– А Карен использовала это, чтобы мучить тебя! Господи, она же чудовище!

– Она нас одурачила. Карен изменилась сразу же после свадьбы; со стороны это напоминало змею, меняющую кожу. Я был полон решимости сделать семейную жизнь счастливой, но одной решимости, как видишь, не хватило.

– Никто не может обвинить тебя в том, что ты не пытался сохранить семью. Я помню, как она оскорбляла тебя. Мне было больно смотреть на это.

– Она никогда меня не уважала, – с неимоверным трудом выдавил из себя Райн.

– Глупая женщина. – Челси с нежностью и бесконечной любовью смотрела на него. – Не разглядеть такого мужчину…

– Ты, наверное, думаешь, что я глупый, раз продолжаю жить с ней? Что я слабый и что у меня нет сил уйти от нее?

– Нет. Только сильный мужчина смог бы выдержать это. Я знаю, что ты не уходишь от Карен только из-за Эшли. Я восхищаюсь тобой.

Райн молча обнял Челси. Он не целовал ее, а только держал в своих объятиях, словно спасательный круг.