Текст книги "По ту сторону экрана"
Автор книги: Линда Чейтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Джулия в изумлении уставилась на собеседницу.
– Но почему? – спросила она наконец. – Ведь он же... Я была уверена...
– Вы были уверены, что он очень хотел перебраться в Лондон? И мы тоже так думали.
Тут кабина лифта дернулась и остановилась на пятнадцатом этаже. Они вышли в длинный коридор, и женщина, понизив голос, проговорила:
– У него личные проблемы, я уверена. Я надеялась, что, может быть, вы нам что-нибудь сообщите. Ведь вы с ним работали в очень тесном контакте, не так ли?
– Но мы никогда не обсуждали личную жизнь, – солгала Джулия.
Она старалась оградить Ника от сплетен, несмотря на его дезертирство. Бедный Ник... Не трудно догадаться, что произошло. Наверняка Майра устроила скандал в самый последний момент – угрожала порвать с ним и разрушить все его планы.
– Да-да, разумеется, мисс Дженнингз. А теперь я введу вас в курс дела. Хорошо, что мы смогли сделать некоторые перестановки. Вы будете работать под руководством Ровены Готорн, нашего старшего инспектора по претензиям. Жалованье – почти то же, что в контракте, и примерно тот же круг обязанностей. Вам не стоит волноваться, не думайте, что вас постигла неудача. – Повернув за угол, она ввела Джулию в огромный кабинет. – Вы обоснуетесь здесь, мисс Дженнингз, у этого компьютера. Устраивайтесь поудобнее, а я пока сообщу Ровене, что вы уже пришли.
Заняв свое место, Джулия робко улыбнулась в ответ на любопытные взгляды своих новых коллег, сидевших за соседними столами. Потом принялась осматривать офис. Ничего похожего на привычную обстановку в Вустере. Люди казались более деловитыми, более подтянутыми и даже вроде бы более значительными. Джулия вдруг поняла, что никогда в Лондоне не освоится, не привыкнет к работе в таком офисе. Тем более что теперь она осталась без Ника. Как она тут выживет без него?
Ровена Готорн оказалась изящной, со вкусом одетой женщиной лет сорока. На лице ее – похоже, навсегда – застыло выражение недовольства, словно она случайно надкусила лимон.
– Так вы приехали сюда из нашего провинциального отделения? – проговорила она, наконец-то соизволив обратить внимание на Джулию. – Я надеюсь, вы готовы к работе в новых для вас условиях. – Она взяла стопку папок с ближайшей полки и положила на стол Джулии. – Начнем вот с этих сообщений о несчастных случаях. Я хочу получить детальное резюме завтра к ленчу. Вы, владеете программой Кью Эй?
Джулия отрицательно покачала головой.
– В Вустере мы...
– Не важно, – отмахнулась Ровена. – Нам придется вас переучивать. – Она куда-то исчезла, но скоро вернулась с толстой папкой на пружинке. – Это вам должны были дать прочесть сегодня утром. Там есть и анкета, которую надо заполнить. Займитесь, когда закончите.
Ровена отвернулась, словно давая понять, что Джулия ее больше не интересует. Потом вдруг снова повернулась к новой сотруднице и, нахмурившись, проговорила:
– В соответствии с нашими правилами я должна упомянуть об этом, и, надеюсь, вы не станете возражать. Так вот, вы одеты, откровенно говоря, не соответствующим образом. В Вустере свои порядки, но у нас строгий принцип: никаких брюк на женщинах. – Склонившись над столом, Ровена прошептала: – Подыщите себе и блузку пошикарней. Как у приличной девушки. Иначе, увидев вас, директор подумает, что забрел на провинциальную вечеринку с танцами.
Дернув губами, что могло означать улыбку, Ровена удалилась. Джулия с ненавистью посмотрела ей вслед. Она купила себе очень приличные темно-синие слаксы, купила специально для работы. И что плохого в ее тщательно постиранной и поглаженной полосатой льняной рубашке?
Джулия открыла папку и принялась листать страницы, сплошь покрытые убористым текстом. И чем дольше она читала, тем тревожнее становилось у нее на душе. Было совершенно очевидно: всю папку и за несколько недель не прочитать. К тому же ей казалось, что она совершенно не понимает прочитанного.
Вернувшись к первой странице, Джулия заставила себя сосредоточиться и через несколько секунд почувствовала, что ей ужасно хочется в Вустер, в свой маленький и такой уютный офис. Но она не могла вернуться туда – вернувшись, она признала бы свое поражение. Да и Ника там больше не было... Все вышло совсем не так, как она рассчитывала. Джулия почувствовала себя глубоко несчастной и едва не расплакалась.
* * *
Кармен стояла перед разгромленным туалетным столиком. Угол зеркала отбит, а вся столешница усыпана осколками безделушек и пузырьков. Коробочка с пудрой сломана, и ее содержимое покрывало все вокруг мерцающей пылью. Кучка фарфоровых осколков на полу – прощай любимая ваза.
Это произошло в четверг утром, накануне не просто последней записи шоу на этой неделе, но и последней в серии. И Гидеон, конечно же, не упустил случая, отметил столь заметное событие соответствующим образом.
Неделя началась тихо, и эта обманчивая тишина убаюкала Кармен. Вернувшись домой в воскресенье, Гидеон пребывал в прекрасном расположении духа. Однако вскоре помрачнел и погрузился в молчание. Впрочем, в его поведении было меньше враждебности, чем обычно. И в среду вечером Кармен настолько осмелела, что упомянула о своем выходе в театр. Она снимала макияж, готовясь ко сну, и как бы между прочим сообщила, что в субботу посмотрела спектакль.
Гидеон, явно заинтересовавшись, спросил, что именно она смотрела. Кармен же, забыв об осторожности, рассказала больше, чем собиралась. Она допустила серьезную ошибку, сообщив, что билет ей дал один из актеров и что они с ним разговаривали в пабе. Когда Кармен закончила, воцарилась зловещая тишина. И вдруг она увидела Гидеона в зеркале. Он стоял у нее за спиной, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
«По крайней мере не оставил синяков на видных местах», – подумала Кармен. Она поморщилась, случайно прикоснувшись к оставшемуся на плече ожогу от сигареты. Гидеон, наверное, не забыл о приближении вечеринки по случаю запуска новых серий «Переделки». Если не считать это событие, во время которого им с мужем придется показать фасад семейного счастья, то она не встретится с колле гами до начала записей в новом сезоне. Похоже, из-за своей известности и весьма непростых отношений с Гидеоном она оказалась в изоляции от остального мира. У нее нет настоящих друзей, нет никого, кому она могла бы открыться и довериться. Как она проживет эти три недели?
Выдвинув один из ящиков туалетного столика, Кармен увидела свадебную фотографию в рамке. Она держала ее «лицом» вниз, под колготками и штанишками – было бы лицемерием выставить ее напоказ.
Взяв фотографию, Кармен принялась разглядывать ее. Почему она тогда ничего не заметила? Как могла принять за неуемную страсть – склонность к насилию, столь характерную для Гидеона?
Кармен вглядывалась в свое лицо. Восемь лет назад она казалась счастливой и беспечной девочкой. Ее детство прошло по-настоящему счастливым, и, пока она не вышла замуж, жизненный путь был гладким и предсказуемым. Когда же Гидеон начал проявлять жестокость по отношению к ней, ей показалось, что почва уходит из-под ног, что весь ее мир рушится. Но, ошеломленная произошедшими переменами, Кармен ничего не предпринимала, она безропотно терпела издевательства мужа, надеясь, что все как-нибудь уладится. Но, к сожалению, надежды ее не сбылись.
Кармен боялась открыться своим родителям, возненавидевшим Гидеона с первого взгляда. Она не обращала внимания на их предупреждения, когда выходила замуж. Теперь они сказали бы, что она сама виновата. Ее мать, женщина весьма старомодная, едва ли посочувствовала бы ей – она считала, что жена должна находиться в полной власти мужа. Мать полагала, что если муж дурно обращается с женой, то это неспроста – она, должно быть, чем-то заслужила подобное отношение и, следовательно, должна всерьез задуматься, сама что-то изменить в семейной жизни.
Отец тоже не понял бы Кармен. Он шел по жизни собственным путем и искренне удивлялся: «С какой стати люди устраивают суету вокруг всех этих отношений?» Отец даже не подозревал, что его «безаварийный» брак целиком и полностью держится на безропотном послушании жены.
Кармен успешно поддерживала веру родителей в ее счастливый брак – так что теперь она просто не могла сказать правду. Несмотря на расхождения во взглядах, Кармен любила их и хотела, чтобы они гордились ею. Ей казалось, что если она скажет правду, то очень подведет родителей. Тетя Бриджит могла бы отнестись к ней с большим сочувствием, но ее не было в Лондоне – она жила на островах Силли и еще ни разу не видела Гидеона. Бриджит совершенно не походила на родителей Кармен, и она относилась к племяннице как к подруге. Они переписывались, но Кармен не могла написать о своих неприятностях – пришлось бы слишком уж серьезно проанализировать свои чувства и ощущения, и это было бы очень болезненно.
Кармен уже давно хотела навестить тетю, но постоянно откладывала поездку, так как Гидеон наотрез отказывался ехать, – а теперь ей казалось, что уже слишком поздно...
Когда они только поженились, Гидеон был звездой, а она – его протеже. После успеха сериала «Мангус» самоуверенность Гидеона не знала границ. Оставив Би-би-си, он основал компанию по производству фильмов и даже служил примером для других – газеты и журналы представляли его талантливым индивидуалистом, который живет по своим собственным правилам. Но вскоре положение Гидеона стало меняться не в лучшую сторону: все его контракты срывались, и все проекты один за другим отменялись. Он начал исчезать из дома. Ходили разные слухи. Во всяком случае, знакомые его избегали.
Компания Гидеона была ликвидирована, а по закладной за дом теперь платила Кармен. Цепляясь за свою карьеру, поскольку только это в ее жизни имело смысл, она заморозила все свои чувства и сосредоточилась на образе, который она являла миру с экрана телевизора. Но напряжение давало о себе знать.
Кармен задвинула подальше рамку со свадебной фотографией – убрала с глаз. Потом, выдвинув другой ящик она вдруг наткнулась на клочок бумаги с двумя телефонами и именем.
Джулия Дженнингз... Кармен невольно улыбнулась, вспомнив эту странноватую женщину, довольно милую и немного эксцентричную. Она с удовольствием провела вечер в обществе Джулии. Конечно, понадобилось время, чтобы преодолеть некоторую неловкость, – вернее, они нашли общий язык после того, как отправились в паб и выпили там как следует. Причем Джулия общалась с ней как с равной – Кармен давно уже от этого отвыкла; обычно люди смущались и даже немного боялись ее, они не могли относиться к ней как к нормальному человеку, а Джулии удалось рассмешить ее, она заставила ее смеяться искренне, по-настоящему. Похоже, Джулия относилась к ней по-дружески. По крайней мере так Кармен показалось.
Она смяла бумажку с телефонами и, бросив ее в корзинку, тяжко вздохнула. Ей очень хотелось бы подружиться с Джулией, но она прекрасно понимала: Гидеон никогда этого не допустит – он не желал, чтобы у жены были подруги.
Внизу хлопнула дверь, и Кармен вздрогнула. Затем раздался звон стекла, а потом она услышала шаги Гидеона – он прошел по холлу и начал подниматься по лестнице. Кармен затаила дыхание... Но Гидеон направился к своему кабинету. Прошло еще несколько секунд – и раздалась оглушительная музыка из «Мангуса».
Кармен поморщилась. Когда же этот кретин перестанет жалеть себя, когда перестанет жить прошлым и вернется в настоящее? Посмотрев на свое отражение в зеркале, она пробормотала:
– Интересно, кто из нас глупее – он или я?
Решительно шагнув к корзинке, Кармен вытащила оттуда бумагу, разгладила ее и направилась к лестнице. «К черту все!» – подумала она, спускаясь к телефону. Действительно, почему бы ей не воспользоваться шансом?.. Ведь она может жить, как все нормальные люди.
Близился конец первой недели на новом месте, а Джулии уже тошно стало от лондонского офиса. Ровена оказалась совершенно невыносимой. Стоило проявить хоть какую-то самостоятельность, стоило проявить инициативу – получай выговор.
– Резюме – это только факты, – заявила Ровена, возвращая Джулии ее первое задание. – Будьте добры переделать и запомните: меня не интересует ваше мнение, придерживайтесь только фактов.
Джулия сказала, что Ник разрешал ей самой принимать решения, но на Ровену это не произвело впечатления.
– Если бы он уделял больше внимания надлежащим процедурам, у него не было в делах такого беспорядка, – заметила она с усмешкой. – Вы заполнили налоговую декларацию?
Чтобы избавиться от критических замечаний по поводу ее внешности, Джулия купила приличную юбку. Носить ее оказалось ужасно неудобно – она стягивала талию и оставляла красные отметины на коже. Кроме того, эта юбка поставила перед ней еще одну проблему: что надеть на ноги? Носки исключались – Джулия поняла это на следующий же день, став объектом насмешек. Пришлось подвергнуть себя новым мучениям – надеть колготки, которые приходилось постоянно подтягивать, потому что они то и дело спускались. К тому же ноги ее – очевидно, с непривычки – покрылись жуткими пузырями. Донимали и туфли, натиравшие пальцы. Глядя на свое отражение в зеркале, Джулия чувствовала себя глупой и смешной – прежде с ней никогда такого не случалось.
Место, где она сидела, оказалось самым незавидным во всем офисе – мимо постоянно проходили люди, и невозможно было сосредоточиться хотя бы на несколько минут.
Вскоре выяснилось и другое: Джулия сидела рядом с машинописным бюро, а самонадеянные молодые женщины, которые так запугали ее в первый день, были всего лишь младшим персоналом. Их звали Трейси, Барби, Джекки, Керри и Терри, и все они были на одно лицо, так что не различишь. Говорили они о своих дружках, о косметике, о тряпках и о том, что смотрели накануне по телевизору. Джулии приходилось слушать рассказы о жарких свиданиях и новых нарядах, а также бесконечные споры об интригах популярных сериалов. Иногда упоминалась и «Переделка», и тогда ей хотелось вмешаться и заявить, что она знакома с Кармен Берд и даже сидела с ней в пабе.
Но девушки из машинописного бюро не замечали Джулию. Было совершенно очевидно, что они не намерены с ней общаться, поэтому ей приходилось развлекаться в одиночестве во время ленча, когда она ходила в ближайшую закусочную.
В четверг утром Джулии позвонили. Поскольку ей не предоставили личный телефон, пришлось взять трубку аппарата, стоявшего на столе у Трейси.
– Сказали, что по личному делу, – объяснила Трейси. – Лучше, если кислогубая старуха ничего не узнает.
– Может, это ее бойфренд? – захихикала одна из девушек; похоже, девицы воспринимали ее как древнюю старую деву, у которой столько же шансов пристроиться, как слетать на Луну.
– Алло... – произнесла Джулия, взяв трубку; она надеялась, что это Дункан.
Но оказалось, что звонит Кармен Берд. Она пригласила Джулию на чашку кофе утром в воскресенье.
– Ты уверена, что хочешь?
– Да-да, конечно, я с удовольствием. – Джулия очень обрадовалась, что Кармен не забыла про нее. Она-то думала, что телезвезда слишком занята своими делами и ей не захочется тратить время на общение с такими, как Джулия Дженнингз.
Договорившись обо всем, она положила трубку и посмотрела на девушек, наблюдавших за ней с нескрываемым любопытством.
– Ну как?! – взвизгнула Джекки. – Кто этот счастливчик, а?
– Это была женщина – всего-навсего, – громким шепотом проговорила Трейси.
Девицы рассмеялись.
– Наверное, это самое большое, на что она может рассчитывать, – пробормотала Барби.
Джулия впилась в нее испепеляющим взглядом.
– На самом деле, – отчеканила она, – это была Кармен Берд, моя подруга.
– Да, конечно!.. – фыркнула Барби, глумливо усмехаясь. – А мы самые лучшие подруги с Опрой Уинфри. Я, правда, поссорилась с ней как-то вечерком.
Керри и Терри расхохотались, и этот смех был таким заразительным, что и остальные девушки рассмеялись. Презрительно взглянув на них, Джулия повернулась и пошла к своему столу. И тут до нее донесся шепот Барби:
– Она, должно быть, сумасшедшая... Надо же – Кармен Берд...
– Потише, она услышит, – прошептала Трейси. – Очень может быть, что действительно Кармен Берд. Возможно, она хочет пригласить ее на «Переделку».
– Да они же там все со смеху помрут, – пропищала Керри и, не в силах удержаться, снова рассмеялась. – Думаешь, они готовят специальный выпуск для безнадежных случаев?
Джулия вспыхнула и бросилась к двери. Как они могут быть настолько жестокими? Следующие двадцать минут Джулия провела в кабинке туалета – разрыдавшись, никак не могла остановиться. И зачем она приехала в этот ужасный Лондон? Она тут совершенно одинока, и никто ее не любит. Работа – настоящий кошмар, и у нее нет друзей, которым можно было бы довериться. А Дункан – он вообще про нее забыл.
Возвращаясь из туалета, она увидела в коридоре Ровену. Опасаясь еще одного выговора, Джулия бросилась в первую попавшуюся пустую комнату и присела за дверью. Это был «аппендикс» зала заседаний, отделенный от главной части ширмами, – оттуда доносились голоса, очевидно, там готовились к какому-то совещанию.
Через несколько секунд Джулия услышала и голос Ровены – значит, она тоже собиралась присутствовать на совещании. Джулия усмехнулась. Трейси назвала ее кислогубой. Что ж, сегодня лучше не попадаться ей на глаза. Выпрямившись, она собралась выйти из своего укрытия, и тут вдруг увидела, куда попала. Оказывается, она забежала в буфет – перед ней стоял длинный стол с шикарными закусками. Джулия осторожно прикрыла дверь и подошла к столу.
И вскоре почувствовала себя гораздо лучше. Выскользнув в коридор, она направилась к лифту – как раз настало время ленча. «Ровена, конечно же, вынуждена сидеть на диете, – рассуждала Джулия, утирая губы рукавом. – А все остальные начальники – мужчины, они ничего не заметят, потому что не обращают внимания на такие мелочи. Ничего страшного, они могут обойтись без лишнего кусочка копченого лосося, креветок и ветчины»... Джулия улыбнулась. Она была уверена, что никто ничего не заметит – потому что спрятала пустой поднос на оконном карнизе снаружи. Но если даже заметят, то все равно не стоит из-за этого расстраиваться, ведь она прекрасно позавтракала, единолично уничтожив целый поднос королевских креветок.
Глава 4
Было воскресное утро – утро после вечеринки по случаю последнего представления «Белого дьявола», и Дункан чувствовал себя ужасно. Сжимая шипящий стакан с растворенным в воде аспирином в одной руке, другой он нажимал на кнопку «повтора», пытаясь соединиться с номером Джулии. Он знал, что только Джулия сумеет поддержать его в такой момент.
Подобные вечера – самое настоящее бедствие, они безжалостно прибавляют число неприятностей, хотя их и без того многовато. Вероятно, пройдут недели, прежде, чем этот ужасный вечер забудется или по крайней мере займет место в нижней части «горячей десятки». Разумеется, он не сомневался: со временем какие-нибудь события вытеснят вчерашний вечер из памяти, однако сейчас ему от этого не делалось легче.
Телефон Джулии не отвечал. Он послушал унылые гудки еще некоторое время, потом положил трубку и тяжело вздохнул. Неужели она в воскресенье спит до полудня? Не похоже на нее...
И тут перед ним возникли события вчерашнего вечера – картина была столь яркая, словно все это засняли на видео и теперь прокручивали перед ним. Дункан попытался выключить это жуткое «видео», попытался подумать о чем-нибудь другом, но у него ничего не вышло.
Да, ужасная получилась вечеринка – вернее, не сама вечеринка, а ее окончание.
А ведь «Лирик» все-таки считался театром Уэст-Энда, то есть очень приличным театром – пусть даже спектакли проходили не в главном здании, – и можно было бы вознаградить усердно трудившихся актеров. Во всяком случае, Дункан Суэйн заслуживал того, чтобы его побаловали – ведь он играл главную мужскую роль...
Не зная о том, что «Лирик» никакого отношения к вечеринке не имеет, Дункан заказал самые дорогие блюда из меню, и лишь потом выяснилось, что все устроил Бинки Фоллет, их директор, и каждому придется платить за себя.
Однако на этом неприятности не закончились.
В какой-то момент все заговорили о своих новых ролях на сцене и на телевидении, и Дункан понял, что они с Соней – единственные члены труппы, оставшиеся без работы. Однако Соня вела себя как-то странно: она в основном молчала и почти не принимала участия в разговоре. Лишь в конце вечера Дункан наконец-то понял: Соня просто выжидала момент, когда ее сообщение произведет наибольший эффект. Извинившись за то, что так долго молчала, она сказала, что Бинки дает ей главную роль в своей следующей постановке, – в «Мисс Джулз». А потом сообщила, что скоро в ее жизни произойдут существенные перемены – она намерена перебраться в южную часть Лондона. Хотя Дункан к этому моменту выпил уже довольно много, он все же сообразил: Соня больше не собирается жить в Хаммерсмите. Но почему же она не сказала ему, что нашла для них другую квартиру?
Внимательно прислушавшись к разговору, Дункан наконец-то понял, что Соня переезжает вовсе не с ним, а с этим гнусным Бинки Фоллетом.
Обычно Дункан не устраивал сцен в общественных местах – это было не в его правилах, – но на сей раз он сделал исключение из правил и запустил кое в кого бокалом. После этого его попросили покинуть ресторан, и ему пришлось подчиниться. Однако Соня бросилась за ним следом и потребовала, чтобы он заплатил по счету – и за себя, и за нее. Таким образом, он подвергся еще одному унижению – оно состояло в том, что ему пришлось разбираться со счетом через окно на языке жестов, на глазах у прохожих. Хозяин отказался впустить его, поэтому Дункану пришлось выписать чек на улице и сунуть его в почтовый ящик.
Звуки, доносившиеся из спальни, вернули его к действительности. Дункан не знал, где Соня провела ночь, но она вернулась утром за вещами.
«Она не тратила время попусту», – со вздохом подумал Дункан. Раньше, когда у него были неплохие перспективы стать кинозвездой, Соня считала их отношения в какой-то мере постоянными. Правда, он не хотел чего-то слишком постоянного, но было бы очень даже неплохо делить с кем-то арендную плату в течение нескольких следующих недель – не говоря уже о тех счетах, которые, без сомнения, придут, как только Соня уйдет.
Теперь послышался шум. Из прихожей.
– Я забираю вешалку для шляп, – заявила Соня, заглядывая в гостиную. – Я ведь за нее заплатила.
– Хорошо, – пробормотал Дункан. – Как хочешь. – Ему-то казалось, что вешалка – подарок на его день рождения. – Оставь клетку для птиц, – добавил он. Они поровну заплатили за эту изящную бамбуковую вещицу в форме пагоды, купленную в одном из переулков неподалеку от Портобелло-роуд.
– Но, Дунки... – Соня снова появилась в дверях. – Разве я не объяснила тебе? Я обещала ее Бинки для пьесы. Знаешь, для той сцены, где Жан душит любимую птичку мисс Жюли. Я не могу без этой клетки.
Дункан впервые об этом слышал. «Как хорошо, – подумал он, – что мы так и не собрались купить обитательницу клетки. Соня, вероятно, предложила бы своему Бинки свернуть ей шею прямо на сцене – для большей убедительности происходящего».
Дункан терпеть не мог, когда его бросали. К сожалению, такое случалось с ним довольно часто, причем всякий раз это чертовски задевало его. И совершенно не утешал тот факт, что женщины, бросавшие его, как правило, не подходили ему с самого начала. Казалось, Дункан Суэйн был просто создан для того, чтобы притягивать к себе именно таких.
Каждый раз он утешал себя мыслями о том, что главное для него – карьера, говорил себе, что если добьется успеха, то будет более удачлив во всем. Но сейчас перспективы казались далеко не блестящими, то есть в будущем не предвиделось ничего определенного.
Иногда, в минуты одиночества и печали, впадая в депрессию, Дункан задавался вопросом: а не слишком ли высокую планку установил для себя? Хотя он пытался жить по принципу «верь в себя и никогда не отступай», реальность частенько оказывалась слишком уж суровой. Казалось, что в Лондоне, в мире жестокой конкуренции, одного таланта не достаточно – чтобы добраться до вершины, требовалась удача. Без хороших связей, конечно, тоже не обойтись, но лучшая гарантия успеха – уже достигнутый успех.
Сколько талантливых претендентов, канувших в Лету, приходится на каждое громкое имя? Что теперь с этими талантами? Признали свое поражение и расстались с театральным миром? Или задержались и играют роли без слов, постепенно понижая себе планку? После фиаско на пробе в «Саутсайдерах», куда пришли все безработные лондонские актеры, агент Дункана сказал, что, возможно, удастся получить роль в рекламе шоколада «Флакс». Но неужели о такой карьере он мечтал? Неужели предназначение Дункана Суэйна – зарабатывать себе на жизнь, наряжаясь гигантской изюминкой и прыгая в чан с шоколадом?
– Тебе нужны эти старые видеокассеты? – Соня собрала все книги и теперь нацелилась на его записи.
– Эй, а ну положи на место! – заорал Дункан. Он вскочил на ноги и выбил из рук Сони стопку кассет – они рассыпались по всему полу.
Дункан не был меркантильным человеком и гордился тем, что мог спокойно относиться к дележу имущества, но всему есть предел. Он собрал с пола кассеты, затем аккуратно сложил их в стопку и принялся проверять на них наклейки – он не позволит этой сучке заграбастать коллекцию, которую собирал много лет.
– Незачем горячиться! – фыркнула Соня, вылетая из комнаты.
На одной из кассет наклейки не было. Дункан сунул ее в видеомагнитофон, но, не найдя пульт дистанционного управления, вместо этого включил телевизор и увидел Кармен Берд – шел повтор «Переделки», – как обычно, в воскресенье утром. Дункан вздохнул, вспомнив, как взволновала его встреча с ней. Волнение переполняло его, когда Кармен появилась в театре в тот вечер, и он спрашивал себя: чувствует ли она возникшее между ними взаимное влечение?.. Однако она ушла – не осталась смотреть второе действие пьесы, и это ужасно огорчило его.
Тут зазвучала заключительная мелодия, и на экране появились титры – шоу закончилось. Дункан снова вздохнул. Куда провалилась Джулия? Она была не очень-то разговорчива, когда он позвонил ей в прошлое воскресенье, а он думал лишь о своих делах и не нашел времени, чтобы связаться с ней в середине недели. Дункан снял трубку и снова набрал ее номер, уже в пятый раз. И снова длинные гудки...
Взглянув на Соню, тащившую в прихожую свои чемоданы, Дункан вдруг ощутил приступ острой жалости к себе. Где, черт побери, Джулия? Почему его друзья куда-то исчезают, когда ему нужна их помощь?
Джулия же в этот момент сидела за столом на кухне Кармен Берд.
– Почему ты не уйдешь от него? – спросила она, в изумлении глядя на собеседницу.
– Это не так просто. – Кармен покачала головой. – Гидеон знал, что делает, когда женился на мне. Иногда мне кажется, что он все это заранее спланировал.
Выслушав рассказ Кармен, Джулия изменила свое отношение к этой женщине. Она думала, что у нее есть все – известность, деньги, прекрасный дом и любящий муж. Но оказалось, что жизнь Кармен – сущий ад, а ее, Джулии собственные неприятности – просто чепуха, не заслуживающая внимания.
Джулия ужасно нервничала перед визитом к Кармен – у нее от этого даже живот разболелся. Впрочем, в животе у нее уже несколько дней происходило что-то странное, – возможно, из-за «баловства» с королевскими креветками. Решив, что ее приглашают на своего рода официальное мероприятие – ведь Кармен могла пригласить не только ее, – Джулия опасалась, что не сумеет вести себя должным образом. Однако опасения эти оказались напрасными: Кармен, открывшая ей дверь, была в тренировочном костюме, и повела она Джулию не в гостиную, а на кухню.
Ожидая, когда закипит кофейник, они вспомнили вечер в пабе и немного посмеялись. Однако Джулии показалось, ; что Кармен чем-то озабочена. «Может, я перепутала, может, мне следовало прийти в следующее воскресенье?» – в тревоге спрашивала себя Джулия.
Наконец они сели за стол. Джулия в смущении окинула взглядом кухню – она не знала, с чего начать разговор. Заметив у плиты стойку со сверкающей кухонной утварью, она спросила:
– А вот это для чего? – Джулия указала на устройство, напоминавшее средневековый пыточный инструмент.
– Вынимать косточки из маслин, – со вздохом ответила Кармен. – Гидеон все это покупает, не я. – Она вдруг отвернулась и посмотрела в дальний угол кухни.
Проследив за ее взглядом, Джулия увидела какие-то стекляшки на газетном листе возле мусорного ведра. Стекляшки были покрыты чем-то липким, похожим на клей.
– Я собиралась испечь пирог, – проговорила Кармен с дрожью в голосе. – Казалось бы, дело самое обычное... и совершенно безопасное.
– Но почему... – Внимательно посмотрев на подругу, Джулия вдруг заметила припухлость у нее под глазом. – Что случилось? – спросила она.
Закатав рукав, Кармен показала руку.
– Я больше не могу это выносить, – прошептала она.
Джулия увидела бордовый синяк чуть повыше локтя Кармен, будто кто-то вцепился в руку пальцами и крутил.
– Я боюсь... – Кармен едва удерживалась от слез. – Я не знаю, на что он еще способен. – Она сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. – Я должна рассказать, должна с кем-то поделиться...
И Кармен принялась рассказывать о своем муже и о своих мучениях.
– Я не могу спать ночами, – говорила она со слезами в голосе. – Это сводит меня с ума. Я почти каждую ночь слышу, как он ходит в темноте по дому, и знаю, что он в любой момент может в ярости наброситься на меня – или начнет крушить все подряд.
Затем Кармен рассказала о пьянстве Гидеона и обо всех его выходках.
Джулия была потрясена, узнав, что муж постоянно избивает Кармен, избивает так, что иногда требуется помощь врачей. Однако кое-что удивляло... «Почему же она решила рассказать об этом незнакомому, в сущности, человеку? – спрашивала себя Джулия. – Может, Кармен преувеличивает? Неужели вся эта ужасная история – истинная правда?» Джулия всегда считала, что домашнее насилие – «привилегия» неимущих безработных, считала, что с телезвездами такое не случается. Значит, она ошибалась?..
– Но почему же ты не уйдешь от него? – снова спросила Джулия. – Ты могла бы придумать какой-нибудь выход на первое время. У тебя, наверное, есть друзья, у которых можно пожить.
Кармен разрыдалась.
– Нет у меня никаких друзей. Всякий раз, когда я пытаюсь с кем-нибудь подружиться, он все разрушает, он распугивает всех. – Кармен всхлипнула и закрыла лицо ладонями. – Я думаю, то же самое произойдет и с тобой, – добавила она, немного успокоившись. – Да тебе и самой не захочется теперь со мной знаться.
– Но я не...
– Прости. – Кармен вытерла рукавом глаза и посмотрела на Джулию. – Прости, я не хотела тебя обидеть. Никто не относился ко мне по-человечески. Ты первая за долгое время. Но ты ведь никому не расскажешь об этом, правда? – проговорила она с тревогой в голосе. – Скандал меня просто добил бы.
