Текст книги "Ужасно-прекрасные лица (ЛП)"

Автор книги: Линда Чень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Иди приляг на кровать, – приказывает ему Кэнди, её голос лишён эмоций. – Когда проснешься, то забудешь, что мы были здесь. Ты подумаешь, что тебе в травку подмешали какой-то наркотик, и у тебя была неудачный трип. Вот откуда взялись твои травмы.

Мина опускает руки от лица и прерывисто вздыхает с облегчением, когда Чжин-Хван неторопливо уходит, закрыв за собой дверь в спальню.

Кэнди снова лезет в сумку. На этот раз она достаёт три маски. Поверхность масок коричневато-красная; должно быть, они были сделаны из той же глины, которую Кэнди носит с собой в жестянке. Маски раскрашены упрощёнными изображениями женских лиц. Большие глазницы и маленькие губки подведены красным, а на щеках есть точки, изображающие румяна.

– Теперь, когда у нас есть подношения, мы призовём дух девы, чтобы она отомстила за нас. Она принесёт ему много несчастий за то, что он сделал, – она вручает каждому из нас по маске. – Вы обе ещё хотите отомстить?

Мина медленно кивает.

– Я готова, – тоже киваю я.

– Эти маски носят ученицы девы во время ритуалов, – объясняет Кэнди. – Когда мы надеваем их, то становимся членами её священного внутреннего круга.

Вместе мы надеваем на лица маски. Кэнди ставит чашечку с благовониями и её содержимое на пол, и мы садимся вокруг, скрестив ноги.

– Не открывайте глаза, пока я не скажу, – напоминает нам Кэнди, как в прошлый раз. – Мы возьмёмся за руки, чтобы установить связь. Круг нельзя разрывать, пока ритуал не будет завершён.

Мы с Миной берём её за левую и правую руки соответственно и замыкаем круг. Затем мы закрываем глаза.

В темноте Кэнди тихо напевает на том же языке, на котором говорила раньше. Температура в комнате, кажется, падает на несколько градусов, посылая шокирующий холод по конечностям. Кэнди продолжает петь, её голос – якорь в темноте. Мои пальцы крепче сжимаются вокруг её и Мины рук.

В нос ударяет сильная вонь, как будто снимаешь крышку с мусорного контейнера, который стоял на солнце: тухлые яйца, рыбьи потроха и сера. Я инстинктивно пытаюсь отдёрнуть руку, чтобы прикрыть нос. Кэнди сжимает мою руку, впиваясь ногтями в кожу, напоминая мне поддерживать связь.

Запах становится сильнее, слёзы проступают на плотно сомкнутых уголках век. Я слышу, как Мина кашляет справа от меня.

Кэнди продолжает петь, ничуть не смущаясь, её голос повышается, становится всё более пылким. Лёгкий ветерок обдувает мои плечи, хотя в комнате нет открытых окон.

Затем я чувствую – чьё-то присутствие.

С нами в этой комнате есть кто-то ещё.

Кто-то очень недовольный.

Тяжёлый запах окутывает меня густыми испарениями, и я давлюсь, желудок болезненно выворачивает. Желание, которое я не могу определить, поднимается из глубины моего нутра, царапает стенки горла и скользит по языку, изливаясь изо рта нескончаемым потоком. Слова. Я изрыгаю слова – слова, которых не понимаю, но которые каким-то образом свободно слетают с моих губ.

Рядом с собой слышу, как Мина тоже повторяет эти слова, теперь мы поём тремя голосами в унисон.

Что-то касается моей ноги. Горячее дыхание обдувает шею. Всё тело дрожит, но я цепляюсь за руки Кэнди и Мины, какими бы слабыми ни становились мои руки.

– О боже! – внезапно вскрикивает Мина.

– Не отпускай руки! – раздаётся слева от меня голос Кэнди.

Рефлекторная потребность открыть глаза обжигает, но предупреждение Кэнди обжигает сильнее. И я слишком напугана, чтобы действительно посмотреть, увидеть именно то, что мы призвали в это замкнутое пространство.

– Оно у меня во рту! – кричит Мина. – Оно у меня в глазах!

– Кэнди, нам нужно остановиться! – кричу я. – Я беру свои слова обратно; я больше не хочу этим заниматься!

– Нет, нельзя! – командует Кэнди. – Не разрывайте круг!

Слишком поздно. Рука Мины вырывается из моей.

Оглушительный, неземной визг разносится по всему помещению.

Когда я открываю глаза, я вижу, что звук исходит от Мины. Она кричит. Кэнди тянется к Мине, пытаясь успокоить её, но у неё не получается. Мина продолжает кричать, и когда я вижу окаменевшее выражение на лице Кэнди, то всё понимаю.

Ритуал прошёл неудачно.

Глава 26. Наши дни

Всё исчезло: мебель, обстановка, светильники.

Танцевальный зал тоже исчез.

– Кэнди! – кричу я в темноту.

Голос отражается от меня волнами эха. Даже плитки на полу нет. Под ногами нет ничего, кроме недостроенного фундамента. Никакой чистой белой краски, только гипсокартон. Помещение практически представляет собой стройплощадку, никаких признаков прекрасного центра исполнительских искусств, в который я впервые вошла… это было сколько недель назад?

Это всё иллюзия.

Я уже испытывала это однажды. Кэнди показала мне это много лет назад, когда перенесла нас с Миной в воспоминания небесной девы. Там всё казалось таким реальным: пляж, деревня, все эти люди...

Долго ли я жила в этом мираже?

– Кэнди, где ты?!

Я шагаю дальше в пустую оболочку здания. Я понятия не имею, что внутри. Знаю только, что Кэнди ещё здесь.

– Тебе нужно убираться отсюда, – произносит глухой, хрупкий голос позади меня.

Я оборачиваюсь. Говорившая, шаркая, выходит из тёмного коридора. Её плечи сгорблены, и когда она подходит ближе, я вижу пряди розовых волос, прилипшие к желтоватому лицу.

– Фэй? – ахаю я.

Фэй тоже одета в белый халат с длинными широкими рукавами, тяжёлая ткань свисает до лодыжек. Её ноги тоже босы.

Ответ приходит в ужасающей догадке.

Она одна из них.

– Ты, мисс Тао, другие инструкторы... вы все в этом участвовали? – бормочу я, не веря своим ушам. – Этот проект, твои попытки подружиться со мной – всё ложь?

– Беги, – её голос сух и груб, в нём нет ни капли игривости, которая так сильно напоминала мне о том, чего я лишилась. – А то они поймут, что ты ушла.

Эта Фэй совсем другая. Эта суровая, серая незнакомка совсем не похожа на яркую, оптимистичную Фэй, которую я знала, которая улыбалась мне в толпе равнодушных, смотрела на меня восхищёнными глазами – первая, кому я открылась, первая настоящая подруга, которая у меня появилась с тех пор, как...

– Я пыталась предупредить тебя много лет назад, – говорит Фэй. – Я говорила тебе держаться подальше. Но ты не послушалась.

После этого я, наконец, понимаю, почему Фэй показалась мне такой знакомой с первого дня нашей встречи.

Я уже однажды встречалась с ней.

– Ты… Инги? – спрашиваю я. – Двоюродная сестра Кэнди?

Она пристально смотрит на меня, а потом слегка кивает.

Образ, который она разыгрывала для меня, был тщательно состряпанной смесью жизнерадостной наивности моего молодого "я" и поддерживающего позитива Мины. Но теперь, когда она сбросила этот фальшивый покров, я вижу лишь маленькую девочку с настороженными глазами и суровым хмурым лицом.

Она тоже напугана.

– Где Кэнди? – спрашиваю я.

– Тебе нужно уходить, пока ещё можешь, – говорит она. – Кэндис просила меня приглядеть за тобой. Это была её последняя просьба – она заставила меня пообещать.

Я хватаю Фэй-Инги за плечи, страх в теле внезапно превращается в защитную ярость.

– Что значит "последняя просьба"? Она в опасности?

Фэй молчит.

– Я не уйду отсюда без неё, – говорю я. – Если ты помогала ей все это время, помоги мне добраться до неё.

Фэй опускает голову, признавая поражение:

– Не могу. Я не могу идти против семьи. Я недостаточно сильна.

– Здесь происходит какой-то ритуал, не так ли? Что-то связанное с небесной девой? – я пытаюсь встретиться с ней взглядом, но она отказывается смотреть на меня. – Они накажут тебя, если узнают, что ты помогла мне сбежать, верно?

Плечи Фэй дрожат под моей хваткой.

– Самое безопасное, что ты можешь сделать, – это оставить меня здесь, – говорю я ей.

Наконец, Фэй поднимает на меня взгляд, и хмурая складка глубоко прорезает её бледный лоб:

– Если я приведу тебя туда, как ты выберешься?

– Что-нибудь придумаю, как только найду Кэнди. Она знает, что делать.

Фэй снова замолкает, и я с тревогой прикусываю губу, ожидая ответа.

Спустя долгую минуту Фэй запускает руку в раздувающийся вырез рукава и вытаскивает что-то острое и блестящее. Кинжал. Я быстро втягиваю воздух и резко отшатываюсь.

Фэй выставляет лезвие перед собой и поворачивается в тёмный коридор.

– Иди за мной тихо, – бросает она через плечо. – И если я скажу тебе бежать, беги.

Я киваю, быстро следуя за ней. Тени поглощают её маленькую фигурку.

Расположение тёмных и пустых коридоров отличается, они изгибаются и поворачивают так, как я не помню. Я стараюсь сосредоточиться на Кэнди, а не на том, что меня здесь могут запереть насовсем.

Фэй внезапно останавливается. В стене есть отверстие – арочный дверной проём. Я наклоняюсь вперёд и заглядываю в полость. Единственный длинный лестничный пролёт ведёт прямо вниз. Я не могу разглядеть, что находится внизу. Я никогда раньше не видела этот дверной проём и лестницу.

– Сюда, – говорит Фэй, проходит через арку и спускается по лестнице.

У подножия лестницы находится вход в туннель, дорожка шириной всего в ширину плеч, и нам приходиться двигаться гуськом.

Воздух в проходе липкий и влажный. Я слышу, как с другого конца капает жидкость. Туннель становится уже, чем дальше мы идём, и мне кажется, что я протискиваюсь сквозь сжимающееся горло к невообразимому концу.

Как раз в тот момент, когда клаустрофобия граничит с удушьем, проход открывается. Мы, спотыкаясь, выходим в длинный коридор. Банальный, ничем не украшенный интерьер, который смутно напоминает пол общежития. Наверху горят лампы дневного света малой мощности, полы выложены бежевой плиткой без текстуры. По обе стороны коридора расположены одинаковые двери, идущие из одного конца в другой.

Мы в подвале. Куда нас с Юджинией загоняли все предыдущие вечера. Там я видела ту деревянную дверь, разрисованную символами.

Фэй быстро ведёт меня в одну из комнат и закрывает за нами дверь. Помещение небольшое, без окон, с рядом металлических шкафов вдоль задней стены и столом из нержавеющей стали в центре комнаты. Это похоже на операционный стол, и я не могу удержаться от того, чтобы не представить, какие ужасы могли на нём твориться.

– Это ты подложила те распечатки мне в шкафчик? – спрашиваю я.

Фэй не отрицает:

– Я сказала Кэндис, что ей следовало с самого начала заставить тебя уйти с проекта. Но она не хотела.

Чувство вины и облегчения захлёстывают меня одновременно. После того случая, когда она потеряла самоконтроль во время нашей ссоры, я часто боялась, что Кэнди обратит свою силу против меня.

Теперь я знаю. Даже в худшей из ситуаций Кэнди отказывалась лишать меня свободы воли.

Я хмурюсь, ещё раз оглядывая комнату:

– Для чего нужен ритуал?

Затуманенные глаза Фэй поднимаются и встречаются с моими:

– Кэндис не рассказала тебе, как рассказала Мине?

– Нет.

Я хмурюсь, копая в памяти глубже, перебирая старые разговоры, в поисках этой информации. Я вспоминаю ритуал, и в памяти всплывает: пучки волос Чжин-Хвана, осколки его сломанных зубов.

– Подношения, – понимаю я. – Деве нужны живые подношения?

Страх появляется на её лице, когда я говорю о деве испуганным голосом, даже хотя Фэй поступается собственными убеждениями, чтобы помочь мне.

– Дева даёт нам от своего священного тела, а мы, как потомки её первых учениц, отдаём ей, чтобы доказать нашу преданность. Веками мы проводили церемонию благословения. Те, кого считают наиболее достойными, кто в наибольшей степени воплощает божественный дух девы, избираются, чтобы сопровождать её в следующей жизни, – Фэй произносит эти душераздирающие слова настолько безмятежно, будто цитирует Священное Писание.

Все эти занятия, пение, танцы – мы готовились к собственной бойне.

– А их лица? – спрашиваю я. – Почему у всех лица становятся одинаковыми?

– Те, кого коснулся дух девы, становятся едиными с ней, – говорит мне Фэй. – Иногда её облик начинает проявляться физически.

Юджиния, Алексис, Ханна, Мина…

Всё это время я смотрела деве прямо в лицо.

Меня охватывает тошнота. Сколько девушек было принесено в жертву ученицами девы в своих ритуалах? И сколько их ещё будет?

Я бы даже не узнала об этом проекте, если бы не увидела тот видео-пост Кэнди. Кэнди, у которой есть обширная фанбаза, состоящая из молодых, впечатлительных девочек. Её заставили снять этот видео-пост с объявлением, чтобы привлечь ничего не подозревающих жертв? Всегда найдутся девушки, привлечённые соблазнительными обещаниями и неотразимыми мечтами. Девушки, которые доведут себя до самых крайних пределов, а затем переступят через себя, если поверят, что на другой стороне их ждут такие возможности. Цепочка поставок тел будет бесконечной.

Ужасающее осознание пронзает меня.

– Кэнди выбрана "сопровождать её"? – спрашиваю я Фэй.

Внезапно я чувствую ритм.

Этот глубокий, успокаивающий рокот, вибрирующий в груди, синхронизирующийся с каждым ударом сердца. Каждая клеточка тела гудит, настроенная и внимающая ритму. Это барабаны из песни, под которую мы репетировали каждый день с тех пор, как я попала сюда. Грохот манит меня с другой стороны двери, и ноги двигаются в ответ. Этот непрекращающийся ритм скользит внутри, зацепляется за что-то и тянет меня с непреодолимой силой.

– Ты это чувствуешь? – спрашиваю я, прижимая руку к груди.

Голос Фэй срывается, она поворачивается лицом к двери:

– Началось.

Эта мысль приходит мне в голову, когда раздаётся следующий барабанный бой. Я поворачиваюсь к Фэй:

– Если Кэнди там, мне нужно попасть на церемонию.

– Ты правда этого хочешь? – немного недоверчиво спрашивает Фэй. – Собираешься прямо сейчас прийти?

– У тебя есть какая-нибудь сила? – спрашиваю я, надеясь, что она добровольно поможет мне в дальнейшем. – Ты можешь заставить других делать то, что хочешь?

Фэй мотает головой:

– Очень немногим из нас дарованы такие способности – только тем, кто ближе всего к небесной деве по духу. Самое большее, что я могу сделать, это, вероятно, устроить какой-нибудь отвлекающий манёвр. Но потом я мало чем могу тебе помочь.

– Этого будет достаточно, – говорю я ей.

– Ты уверена? – спрашивает Фэй, страх в её голосе очевиден.

– Я же сказала: я не уйду без Кэнди, – повторяю я.

Фэй молчит ещё мгновение, а потом отворачивается. Она достаёт белый халат из шкафа в дальнем конце комнаты и протягивает его мне. Я снимаю обувь и одежду, прячу их подальше. После того, как я надеваю халат, я вижу, что Фэй держит в руках маску.

Такие же маски надевали Кэнди, Мина и я во время того неудачного ритуала.

Пока я осторожно беру маску, Фэй вытаскивает кинжал. Она делает шаг вперёд и начинает закреплять и прятать нож за поясом моего халата.

– Не всё было ложью, – говорит она.

– Что же было правдой? – спрашиваю я.

Фэй поднимает голову, её глаза темнеют от эмоций, которые я не могу расшифровать.

– Я смотрела ваше шоу. Это было одно из того немногого, от чего я была счастлива. Я отправляла тебе сообщения, и ты успевала ответить на каждое. Благодаря тебе я не чувствовала себя такой одинокой. Я не лгала о том, как много для меня значило ваше шоу.

Я не знаю, как реагировать на её признание. Не могу сказать, является ли это очередной попыткой манипулировать мной, или я действительно помогла ей в жизни. Но прежде чем я успеваю ответить, прежде чем мы можем продолжить обсуждение наших планов, по ту сторону двери раздаются шаги.

Фэй поспешно надевает ритуальную маску мне на лицо.

Дверь в комнату распахивается. На пороге стоит Юна, тоже одетая в те же безупречно белые одежды.

– Почему ты не в церемониальном зале? – спрашивает Юна. – Ритуал вот-вот начнётся.

Фэй склоняет голову:

– Я подготовила последнюю танцовщицу, – говорит она, указывая на меня. – Она одета и готова.

Юна поворачивается ко мне, переводя взгляд с моего лица в маске на босые ноги. Я задерживаю дыхание.

– Хорошо, – коротко говорит Юна. – Я отведу её сама.

Фэй не поднимает голову.

– Пойдём, – говорит Юна, протягивая мне изящную руку и приглашая следовать за собой.

И я делаю, как мне говорят.

Глава 27. Наши дни

В холле стоит и ждёт команды на вход ряд девушек в масках и белых халатах.

Юна приказывает мне встать в конец очереди. Проходя мимо лиц в масках, я не могу не задаться вопросом, кто стоит в этой очереди: Юджиния, Ханна?

Барабанный бой звучит с другого конца зала, и мы идём, ритм направляет нашу процессию по извилистым коридорам, шаги синхронизированы, пока мы маршируем к ритмичному маяку. Я хочу оглянуться через плечо и проверить, с нами ли Фэй, но взгляд прикован к блестящим волосам перед собой.

Юна сворачивает в ещё один узкий туннель, и мы следуем за ней, шаркая ногами по влажному каналу.

На другом конце горит свет, манящее оранжевое свечение.

Теперь мы бежим, шлёпая босыми ногами по земле в такт барабанам. Сладкие всплески адреналина пронзают меня, в ногах собираются пружины предвкушения. Я помню это чувство. Нервный, но радостный импульс, который бурлит в моменты перед выходом на сцену. Я понимаю, что это именно это мы и собираемся сделать – представить плоды нашего труда, продемонстрировать, что они сделали с нашими умами и телами.

Мы собираемся провести ритуал.

Туннель заканчивается, потолок над нами раскрывается, и мы врываемся на сцену в полу-тёмном концертном зале.

Санни! Санни! Солнышко, мы любим тебя!

Зал похож на пещеру и в то же время производит гнетущее впечатление. Потолок, должно быть, высотой в два-три этажа – мы на проекте и не подозревали, что у нас под ногами находится такое сооружение. Я понимаю, что мы, возможно, вообще никак не связаны с этим зданием. На зрительских местах сидят женщины, которые руководят проектом: инструкторы, помощники, администраторы – все они здесь, одетые в белые халаты, наблюдают за нами. Барабаны гремят, как аплодисменты.

В центре сцены находится приподнятый деревянный помост, окружённый толстыми свечами и горящими благовониями, тарелками, усыпанными алыми цветами, и разрезанными брюшками созревших фруктов.

Это вообще не сцена.

Это жертвенный стол.

Начинается музыка. Внезапно я больше не боюсь. Тело приходит в движение и начинает последовательность танцевальных движений, которая стала столь же естественной, как вдох, такой же инстинктивной, как мысль. Мы выполняем движения в точности так, как выучили, заучили наизусть и неоднократно репетировали, не успевая поесть и отдохнуть, пока все дни не растянулись и не слились воедино, пока мы не выкинули из себя всё, кроме танцев. Мы подпрыгиваем и совершаем грациозные вращения, подбрасывая свободные рукава наших мантий вверх, каждый из нас – спица в этом большом колесе.

Мы начинаем петь. Незнакомые гласные и согласные сталкиваются и переплетаются. Я ничего не понимаю, но я слышала этот язык раньше. Мы пели на нём в репетиционных комнатах, напевали про себя, когда шли по коридорам. На этом же языке пела Кэнди, когда вовлекала нас в свои ритуалы.

Даже когда я осознаю это, всё равно не могу остановиться. Ноги продолжают двигаться, руки вытягиваются, голос повышается, и я могу лишь думать о том, как органично я вписываюсь сюда, насколько я тут дома, насколько мне тут хорошо.

Кто-то ещё поднимается на сцену.

Кэнди. Это Кэнди. Мы наклоняемся и расступаемся, позволяя ей войти в наш круг.

За ней следует мисс Тао, её тяжёлое одеяние касается лодыжек. В руках она несёт миску, полную коричневато-красной глины и измельчённых цветочных лепестков.

– Продолжайте, – говорит мисс Тао, и Кэнди выходит в центр сцены, становясь перед помостом.

Красно-оранжевый свет мерцает от пламени свечей, отбрасывая причудливые тени на лицо Кэнди. Медленно, словно её направляют невидимые руки, Кэнди взбирается на помост и ложится на спину.

Я беру за руки своих коллег-танцоров, и мы образуем полный круг вокруг Кэнди и мисс Тао.

Мисс Тао опускает руку в миску, зачерпывает пригоршню глины и прикладывает её ко лбу и щекам Кэнди. Она закатывает рукава и подолы халата Кэнди и размазывает его широкими мазками по рукам и ногам Кэнди.

Наши голоса становятся громче, ритм ударных нарастает.

Появляется отблеск света – я вижу кинжал в руке мисс Тао.

Лезвие опускается, прокладывая алую дорожку по краю коричневой глины на ноге Кэнди. Кэнди морщится, но не издаёт ни звука.

– Не сопротивляйся. Подчинись, – говорит мисс Тао. – Нет большей чести, чем предложить своё тело деве, чтобы пребывать рядом с ней вечность.

Глаза Кэнди дикие и яростные из-под мокрых от пота волос, прилипших к нахмуренному лбу. Струйки крови из глубокого пореза текут по всей длине её ноги, стекая с краёв помоста.

Ты в безопасности. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Если я когда-нибудь снова попаду в неприятности, ты ведь придёшь мне на помощь, верно?

Что-то во мне издаёт дикий вопль.

Тело напрягается и восстаёт против успокаивающей музыки.

Из ниоткуда по сцене проносится сильный ветер. Пламя свечей мгновенно гаснет, и внезапно концертный зал погружается в темноту.

Пора. Об этом говорила Фэй.

Тело приходит в движение. Я вырываюсь из строя, бросаюсь вперёд и вытаскиваю кинжал из рукава. Обеими руками сжимая рукоять, я вонзаю лезвие в спину мисс Тао.