Текст книги "Академия искушений (СИ)"
Автор книги: Лина Венкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Легат не обиделся, даже наоборот – коротко хохотнул. От его мягкого баритона по Люкиной коже сыпнуло морозом, и она с ужасом поняла, что не среагировала бы так на человека, к которому была бы абсолютно равнодушна.
«Какого чёрта?» – бранила она себя, – «кто он, и кто ты? Он служит Зенекису, который посадил твоего отца! Зенекису, который натравил Плайтона на беззащитную Зирайну! Зенекису, убийце короля Альма!»
Но все доводы разбивались о загадочную улыбку Долгарда и его глубокий голос.
– Никто не выглядел бы в этом платье лучше вас, Люка, даже я. Отчего же у вас такое выражение лица, словно вы хотите меня убить?
О как! Выражение искренней симпатии на её лице выглядит, как желание убить?! В их ситуации это даже к лучшему.
– Мне показалось, что вы за мной следите, легат.
– Не без этого, – он кивнул в сторону площади, – не хотите прогуляться?
– Вы же при исполнении, – неожиданно для самой себя произнесла Люка, – разве ваше исполнение предполагает прогулки со студентками?
– Разве что с одной, – уже гораздо прохладнее ответил он, – которой, как мы знаем, заинтересовался похотливый ректор.
– Которому вы уже перекрыли путь к любому шантажу! – Люка остановилась, – скажите, господин Долгард, это ведь вы оплатили учёбу моей сестры?
Легат тоже остановился и внимательно посмотрел на Люку.
– Да, я, – не стал отпираться он.
– Зачем вы это сделали?! Не подумайте, я, конечно, очень рада, что Айла сможет продолжить обучение, но ведь так у За Полтара не будет рычагов давления на меня! Я думала, что мы используем меня как приманку. Как было с Айлой.
– Нет, – резко произнёс легат, – нельзя подвергать вас такой опасности.
– Значит, Айлу можно было?!
– Люка, – легат терпеливо вздохнул, – вы меня не слушаете. Дело не в том, что Айлу можно подвергать опасности, а в том, что вас – нельзя.
К этому времени они уже вышли на площадь. В закатном свете волосы Долгарда блестели такой чернотой, что даже немного отливали в синий. Солнце находилось аккурат за Долгардом, и Люке пришлось прищуриться.
– Спасибо! – искренне поблагодарила она мужчину, – я могу ворчать сколько угодно, но дела это не поменяет. Вы спасли нас с Айлой. Если бы ей пришлось вернуться в приют…
– Не благодари.
Люка вскинула удивлённый взгляд, и легат усмехнулся.
– При исполнении я только в академии, потому давай отбросим церемонии хотя бы на этот вечер. Давай оставим легата Адемаро Долгарда и студентку Люку Юлёнен за стенами академии. Люка и Мар.
– Люка и Мар, – повторила она, – я попробую.
Он улыбнулся, и у Люки на сердце ёкнуло что-то опасное. Опасное для неё.
«Только не это. Нет, нет, только не он! Более неподходящего для тебя человека просто нет!»
– Позволь побыть твоим кавалером на сегодняшний вечер, Люка. Чего бы тебе сейчас хотелось больше всего?
– Боюсь, вряд ли вы сможете это осуществить.
– Ты.
– Ой, точно. Ты. Мар. Извини, – она смутилась. Было совсем непривычно называть на «ты» сурового легата, каким она его встретила в день их знакомства, – я бы хотела увидеться с родителями.
– Это невозможно, – мягко ответил он.
– Наверное, всё, что я хочу сейчас, невозможно.
Они смотрели друг другу в глаза, и Люке на ум тут же пришел тот момент в преподавательской ванной, когда она вошла, а он вынырнул из воды…
– Почему ты смущаешься? – легат задал вопрос в лоб.
Почему она постоянно забывает, что он считывает её эмоции?!
– Потому, что мне хотелось бы сейчас оказаться на балу, – соврала она, – как в то время, когда в моей жизни было всё хорошо.
– Извини, но разве ты не можешь этого сделать? – он поднял ладони вверх и волнообразно ими подвигал, имитируя сотворение чар. Люка задумалась. Он намекал на то, чтобы она сотворила иллюзию бала? Они как раз на площади, свободного пространства много. Можно, конечно, попробовать…
Она закрыла глаза, воскрешая в памяти последний бал, который посещала вместе с родителями и Айлой. Если представить, что фонтан здесь, а немного дальше начинаются магазины… Пока она колдовала, то поняла, насколько хорошей идеей это было. Сколько можно постоянно думать о плохом, и каждую секунду ждать удара судьбы? Почему бы не позволить себе маленькое сумасбродство, особенно когда тебя к нему подталкивают?
Когда она открыла глаза, иллюзия уже была построена. Высокий зал, подпираемый мраморными колоннами; светлый деревянный пол, блестящий, но не скользящий. Долгард, озирающийся с неприкрытым восхищением. И абсолютное отсутствие других людей.
– Поздравляю, Мар, – Люка крутнулась на месте, и на ней засеребрилось то самое синее платье из магазина, – ты один из немногих, кто уже второй раз забирается в мою голову.
– Эй! – возмутился он, – ты выглядишь, как принцесса, а как насчет меня?!
– Ну, – прыснула Люка, – ты не принц, извини.
Она подошла ближе, и на расстоянии нескольких сантиметров провела ладонью напротив его груди, и одежда легата преобразилась. Серебристый праздничный мундир, как оказалось, безумно ему шел.
– Так-то лучше! – улыбнулась она.
Мар ступил шаг вперёд, и Люка с благоговейным ужасом заметила, что его взгляд перескакивает с её глаз на губы, и обратно.
– Позволь пригласить тебя на танец, Люка. В этом платье ты выглядишь изумительно, – он протянул ей руку, и она почувствовала себя обманутой.
Они закружились в иллюзорном зале, и Люка, взмахнув ладонью, добавила иллюзию музыки. Случайные прохожие на площади их, конечно же, видели: молодую пару, безупречно исполняющую вальс. Но Люке не было дела до того, как они выглядят со стороны. Она ухватила кусочек её потерянного счастья, и ей так не хотелось отпускать его, что девушка поймала себя на том, что с силой сжимает плечо Долгарда.
– Ты так хорошо танцуешь! На первый взгляд так и не скажешь, – осторожно произнесла, и тут же пожалела, что не прикусила язык. Взгляд Адемаро, кроме удивления, был полон сердитого неодобрения.
– Я воспитывался в знатной семье, – строго возмутился он, – конечно, я умею танцевать! Назови любой танец, какой только можешь вспомнить, и будь уверена – я в нём хорош.
– Что насчет танца с мечом? Дерёшься так же хорошо, как кружишь дам по залу?
– Не шпионка ли вы часом, леди? – усмехнулся он, – нет, моё оружие – менталистика. Поверь, несчастен тот, кто склонен её недооценивать.
– Уж я это хорошо понимаю, – Люка тут же вспомнила их несносного ректора и девчонок, пищащих от восторга после «пересдачи» у него, – быть хозяином в голове у другого человека – страшнее нет оружия.
Их танец завершился. Легат коротко поклонился Люке, она присела в глубоком реверансе. Богатый зал растаял вместе с их нарядными одеждами. Они снова стояли на центральной городской площади, и оба смущенно улыбались.
– Я чувствую себя, как пятнадцатилетняя девочка, – призналась Люка.
– Я чувствую себя, как две пятнадцатилетних девочки, – хохотнул легат, и Люка тут же одолели сомнения насчет его возраста. Сколько же ему? Двадцать пять? Тридцать? Если дослужился до легата, должно быть не меньше тридцати, но выглядит много моложе… – вечереет, Люка. Пора возвращаться.
– Да, – тоскливо ответила она, и он совершенно точно заметил её интонацию, как и, в общем, все её неоднозначные эмоции.
«Он всё понял!» – беспомощно думала Люка, – «Всё, абсолютно всё! И как смотрю на него, и как сердце колотиться, и как улыбаюсь, словно блаженная».
Но всё происходящее казалось таким сказочным, настолько восхитительно прекрасным, что даже не хотелось доказывать обратное.
«Рано или поздно я всё-таки возьму дополнительные занятия по менталистике, и научусь закрывать свои эмоции от тех, кто может их считать», – пообещала себе Люка, – «А сейчас уже поздно… он всё понял».
В ближайшей телепортационной точке их ждало разочарование: телепорт оказался закрыт на обслуживание. Пока легат переговаривался с управителем, Люка лихорадочно размышляла, что же будет дальше. Если он предложит заночевать в городе… Она с ужасом поняла, что совсем не против такого поворота событий.
«Да нет же?!» – разволновалась она, – «А как же Айла и Вега? Они ведь будут волноваться!»
Но это, конечно, были отмазки. Сестре и подруге всегда можно было отправить бумажную птичку с разъяснением ситуации, а самой остаться в городе. В гостинице. С легатом Долгардом, от взгляда на которого у неё щекотало под ложечкой.
Но когда он вернулся к ней и предложил два варианта, как им поступить, она тут же выпалила:
– Мы возвращаемся в академию. Пешком. Не волнуйся, я дойду без жалоб.
– В академию, – безо всякого выражения повторил он, – да, я тоже думаю, что это лучший вариант. Не хотелось бы тебя компрометировать.
На этой фразе щёки Люки вспыхнули, как закатное солнце. Уголки губ Долгарда поползли вверх, и Люка отвернулась и выбежала из телепортационной точки. Это просто невозможно выдержать!
Когда легат вышел вслед за ней, девушка уже успокоилась, и даже заставила себя бесстрашно взглянуть ему в глаза.
– Там было душно, – промямлила она, и легат кивнул.
Неспешным шагом они вышли за пределы жилой части городка, выйдя на тропу, ведущую в рощу, и дальше – уже к самой академии. Легат травил гвардейские басни и смешил Люку, а когда ощутимо похолодало, то вручил ей свой мундир.
– Это лишнее, – робко возразила девушка, но легат был непреклонен.
– Приказы не обсуждаются.
Это было сказано таким тоном, что Люка предпочла надеть мундир, и почти сразу же об этом пожалела. Он достал ей практически до колен, но кроме этого, он ещё и восхитительно вкусно пах: каким-то дорогим, тонким парфюмом и ещё чем-то. Не противным запахом пота или мускуса, а чем-то мягким и сладким, как цирилийская карамель. Люке пришлось преодолеть себя, чтобы не уткнуться носом в рукав, жадно вдыхая запах, от которого едва не кружилась голова.
«Я схожу с ума», – думала девушка, шагая рядом с легатом и боясь на него посмотреть, – «Это что-то нереальное. Одна несчастная прогулка, один танец, и ты пропала».
Она слушала его армейские сказки вполуха, размышляя о своём, но тут её слух царапнуло «Его Величество Зенекис».
– Ты состоял у него на службе? – спросила она, холодея. Вряд ли он был одним из самых приближенных к королю, иначе Зарина уже ей рассказала бы об этом, но вопрос вырвался сам собой.
Долгард помолчал, потом ответил весьма неохотно:
– Все гвардейцы в стране находятся на службе у короля.
– Какой он? – Люка снова задала вопрос, который не следовало, но ей было нестерпимо осознавать, что столь симпатичный ей человек мог быть близок с тираном-узурпатором.
– Не могу судить со стороны, – Адемаро внезапно остановился, – ведь он… мы с ним – двоюродные братья.
– Брат? – оторопело переспросила Люка, – сам король? Твой брат? С ума сойти…
Они остановились, потому что Люка всмотрелась в одну точку, и в её голове зароились мысли. Брат Зенекиса?! Почему же Зарина ничего о нём не знает? Вряд ли она смолчала бы, если бы знала.
– Могу ли я рассчитывать на то, что это останется в тайне? – взгляд Мара стал строг и серьезен, – я откровенен с тобой, и надеюсь, что информация о нашей родственной связи с королем не пойдет по академии.
Люка вспыхнула.
– Я похожа на болтушку?!
– Не похожа, – Мар смягчился, – иначе я ничего не сказал бы.
Люка тут же засомневалась, не было ли её обещание опрометчивым, ведь она могла бы рассказать обо всём Зарине, но, говоря по правде, смалодушничала. Долгард стоял перед ней, отдав свой мундир, открылся, и ей безумно хотелось оправдать его доверие.
Стремительно смеркалось, и огни академии горели на самом горизонте. Адемаро раз за разом поглядывал на Люку, и каждый раз сердце Люки волнительно сжималось.
– А почему ты здесь? – они вышли из рощи. Мощеная дорога убегала вперед на несколько километров и вела к мосту, прямо перед которым виднелся магический барьер, защищавший академию, – брат короля в академии? Нельзя было отправить кого-то попроще?
Изумленное выражение лица Долгарда испугало Люку, и она тут же добавила:
– Не то, чтобы я осуждала приказы короля… Просто интересно.
– То, что я его брат, не дает мне никаких привилегий. Прежде всего, я гвардеец Его Величества. Происходящее в академии бросает дурную тень на репутацию короля, и он доверил мне разобраться в том, что тут происходит.
Мог ли он тоже искать принцессу? Люке не хотелось в это верить, но скорее всего, узнай Адемаро о Зирайне, тут же доложил бы Зенекису. От осознания этого у Люки задрожали пальцы.
– Вы с ним близки?
Мар некоторое время обдумывал ответ.
– Не очень. В детстве, конечно, были дружны. С тех пор многое изменилось. Я был на службе у короля Альма, и очень себя корил, что не отправился вместе с ним на ту роковую охоту. Потом королева Мирцалия вышла замуж за Его Величество Зенекиса, и я не смог оставить службу, хотя клялся королю Альму в верности, и должен был сложить полномочия.
Люка внимательно всматривалась в лицо собеседника, гадая, обманывает ли он её, или нет. Он был гвардейцем отца Зарины и братом Зенекиса, значит, не мог не знать правды о том, что полтора года назад произошло в королевской семье. Но она не могла его обвинить во лжи. Во-первых, встал бы вопрос, откуда она сама знает правду, во-вторых – кто она такая, чтобы обличать его?
– Мне тут выпала честь познакомиться с Варием Плайтоном… – Люка с удовольствием отметила, что на скулах Долгарда заиграли желваки.
– Держись от него подальше, – процедил он.
– Я бы с радостью, но он ворвался в нашу комнату и принялся допрашивать меня и девочек касательно пожара и, помимо того, наговорил других странных вещей.
– Каких?
– Спрашивал, не видели ли мы в академии кого-то, кого там быть не должно. Ты знаешь, что он имел ввиду?
Ответ легата был краток.
– Нет.
Что же, Мар был гвардейцем короля, его доверенным лицом. Кто она такая, чтобы он выложил перед ней все карты на стол?
– Я могу научить тебя ставить такие замки, которые он не вскроет, – внезапно добавил Долгард, – вы с девочками сможете чувствовать себя в безопасности в своей комнате.
– Спасибо, – робко поблагодарила Люка, – а он точно не откроет? Плайтон выглядел… внушительно.
– Это единственное, что он умеет, – хмуро ответил Адемаро, – Вара не очень любят при дворе. Как понимаешь, я тоже вхожу в число этих людей. Наши с ним методы работы кардинально отличаются.
Они подходили к мосту, вопросов в голове Люки становилось только больше. Мар не одобрял Плайтона. А своего брата, убийцу, одобрял?! Или же он и вправду не подозревает, что произошло на самом деле?
– Он действительно не произвел впечатления благородного человека. Айлу напугал…
К тому времени стемнело так, что выражение его лица уже невозможно было разобрать, но тон, которым он ответил, все объяснил.
– Рыжий ублюдок. За Полтар хотел вышвырнуть его, едва только Вар появился у ректора на пороге, и это первый случай, когда я всецело согласен с ним.
У барьера их встретили двое стражников и попытались предъявить что-то за позднее возвращение в академию, и Люка порадовалась, что Мар был с ней.
– При всем уважении, легат, но с вами студентка, – стражник вперил в него красноречивый взгляд, мол «сечёшь, чем пахнет?»
– Я совершеннолетняя! – возмутилась Люка, – у вас нет права контролировать моё перемещение по городу и время возврата!
– Никаких возражений! – рявкнул на неё стражник. Это было его ошибкой.
Адемаро, абсолютно спокойный, ступил шаг вперед и, взявшись за древко алебарды, которую держал стражник, легко её отобрал. Словно это не стоило ему никаких усилий.
– Обо всём, что происходит в этой академии, – Мар не глядя бросил алебарду за перила моста, – я докладываю Его Величеству лично. Думаю, ему будет интересно узнать, какие трусливые псы служат в академии. Я ощущаю твой страх, как свой. Ты не воин. Ты – кусок дерьма. Дай пройти.
Он схватил Люку за предплечье и повел вперёд. Никто и не подумал им помешать. Люка лишь услышала, как стражники сокрушаются по поводу утонувшей алебарды. Она едва не прыснула от смеха, но вдруг почувствовала, как ладонь Мара скользнула по её руке ниже, пока не коснулась ладони. Он легко провел пальцами по её запястью, и их пальцы переплелись.
Держась за руки, они прошлись всей академией, и даже не разговаривали. Люка чувствовала, что любые слова сейчас были бы излишними, и могли разрушить волшебство момента.
Она не понимала толком, чего он добивался. С самого начала появления в академии он проявлял к Люке недвусмысленный интерес, при каждой встрече пытался чем-то задеть, но, кроме этого, он многое для неё сделал. Так что же ему нужно от неё?
Она думала, что Мар оставит её на первом этаже жилого крыла, но он стал подниматься вместе с ней по ступенькам.
– Спасибо, что провёл, – осторожно произнесла она, – дальше я могу одна.
– Лучше не надо, – Мар крепче сжал её ладонь, – пока Плайтон в академии, мне не хотелось бы, чтобы ты разгуливала в одиночку. Он хоть и тупой, но силы и злобы ему не занимать.
Они остановились у дверей её комнаты. Люка чувствовала себя аккурат как девочка-подросток, которую кавалер привел со свидания домой, и она волнуется, поцелует он её, или нет. Тут она с удивлением осознала, что и в самом деле об этом размышляет.
– Сколько у тебя лент завтра? – спросил легат.
– Три. Одна из них у За Полтара.
– Об этом не волнуйся, – отмахнулся он, – ректор занят Плайтоном, и вряд ли станет терроризировать студенток сейчас. Зайди ко мне после лент. Я найду свободное помещение, где потренируем тебя ставить замки.
Тебя… Похоже, они не оставили «Люку и Мара» снаружи академии. Это было опасно, и в то же время так волнующе и восхитительно волшебно, что Люка ничего не сказала касательно этого.
– Ладно, – усмехнулась она, – мне нужно что-то приносить с собой?
– Нет, нужна только ты.
Люка почувствовала, что её дыхание участилось. Верно, легат сказал, что не нужно никакого магического реквизита, но подобрал для этого такие слова, словно кроме самой Люки ему больше ничего не нужно.
Он поднял руку, всё ещё держащую Люкину ладонь, и невесомо коснулся губами её пальцев. Она ощутила, что не может сделать и вдоха – дыхание перехватило.
– Что происходит? – прошептала Люка. Любые трезвые мысли заволокло туманом, и единственное, что она отметила – это то, что легат дышит также тяжело, как и она.
– Сам не знаю, – еле слышно ответил он, ступая шаг вперёд. Люка инстинктивно отступила назад, но тут же упёрлась спиной в стену. Адемаро выглядел точно таким же взволнованным, как и она. В этот момент он не был легатом или доверенным лицом короля – лишь мужчиной, безо всяких титулов и званий.
Он мучительно медленно наклонился, и, обжигая её дыханием, коснулся губами щеки около уха. Люка замерла, боясь пошевелиться. Видят боги, если бы в этот момент снова горела академия, она не сдвинулась бы с места, пока не получила бы свой поцелуй, поцелуй, который ей отчаянно хотелось ощутить, какой бы испуганной она не была…
Но Мар, явно желая растянуть этот момент, совсем немного отстранился и склонил голову на другой бок, попутно мазнув губами по её губам. Глаза закрылись сами собой, а губы приоткрылись, словно подзывая его, маня к себе сладким обещанием…
То, что их мог увидеть любой, кто войдет в коридор или выглянет из комнаты, немного пугало Люку, но в гораздо большей степени раззадоривало. Она даже не была уверена, сможет ли скрыть их пологом невидимости в таком состоянии. Мар поочерёдно целовал её щёки, она ощущала покалывания на коже там, где он касался её подбородком. Это было так сладко, и в то же время так мучительно – то, что он заставлял Люку изнывать в ожидании поцелуя, что она возмущённо открыла глаза.
Поцелуй случился в ту же секунду. Мар скользнул рукой девушке за спину, прижимая к себе, и в то же время вжимая в стену. Их горячие губы соприкоснулись, но они, скорее, изучали друг друга с осторожностью, чем со страстью. Сразу чувствовался его опыт в подобных делах. Люка невольно задумалась, что же ещё такого он умеет…?
Его руки из-за спины переместились к её шее, пальцы коснулись обеих щек. Она открыла глаза: Мар смотрел прямо на неё.
– Что ты творишь со мной? – шепот прозвучал, словно мольба о помощи, и вдруг Люка поняла, как же сложно ему было решиться поцеловать её – точно так же сложно, как и держать её на расстоянии. Он ведь делегирован королём, чтобы приструнить слишком любвеобильного ректора академии, но прямо в этот момент сам занят тем, что очевидно пристает к студентке. Пусть даже она и совсем не против.
Ей не хотелось в этот момент раздумывать над этической стороной происходящего. Хотелось продолжения – ещё более чувственного, страстного. Люка положила руки, на его ладони, поглаживающие её лицо, и, приподнявшись на цыпочках, едва коснулась его губ.
Пожар! Если и не хватало единой искорки безумия, чтобы Долгарду сорвало крышу, то Люка своим нежным поцелуем отсыпала их с излишком. Он схватил её почти что грубо, но её так вело, что это было даже к лучшему. Поцелуй становился всё более жарким, всё более откровенным. Оба испытывали такое наслаждение от происходящего, что после каждого вздоха словно заново бросались друг на друга. Люка кусала его губы, Мар прижимал её к себе всё сильнее. Она ощутила его ладонь на своей ягодице, и тут же, явно нарываясь, забросила эту ногу на его ногу, ощущая, как он оглаживает её бедро снизу.
Они распалялись всё больше, хотя казалось, что дальше уже некуда. Люка была уверена, что будь где-то рядом в их распоряжении кровать, они уже были бы в горизонтальном положении.
Скрип от давно не смазываемой двери Люка даже не услышала, а, скорее, почувствовала. Всё волшебство момента рассеялось, едва уровень адреналина от испуга заставил их отстраниться друг от друга. Люка шаталась, но чары невидимости сотворить успела, хоть и весьма неуверенно. Она протянула руку Мару, и он подошел к ней, тут же обняв, зарывшись лицом в её кудри. Полог невидимости надёжно скрыл их от посторонних взглядов.
Из комнаты их соседей, украдкой целуясь, выскользнула парочка и прокралась к лестнице. Люка выдохнула.
– Просто место для свиданий какое-то, – неодобрительно пробормотал Мар ей в волосы.
Люка засмеялась себе в ладони.
– Тебе нужно идти! Из-за нестабильного ментального состояния я не смогу долго удерживать полог невидимости.
Она смело посмотрела в его глаза.
– Завтра после лент, – напомнил он, – не забудешь?
Бессмертные боги были свидетелями: она прекрасно понимала, что ей нельзя к нему идти. Только не после того, что только что произошло. Их тянуло друг к другу, пора бы уже это признать. Но он – легат Его Величества, а она – студентка, дочь пленённого королём преступника. Сложно было найти двух человек, более неподходящих друг другу, чем они.
И всё же она пообещала:
– Я приду.
Глава 10. Очень плохая студентка
Следующий день начался у Люки с чувства дежавю. Она уже проснулась и искала под кроватью тапочки, когда в её комнату проскользнула Зарина. Девушка выглядела заинтригованной, и держала в руках коробку, на которой блестели чары невскрытия.
– Принесла тебе, пока Вега не увидела, – прошептала принцесса, – а то она вчера была очень заинтересована, где ты там в городе потерялась. Вряд ли она оставит тебя в покое сегодня, так что не будем её лишний раз тревожить.
Люка вежливо улыбнулась, принимая коробку из рук соседки. На лице Зарины так и было написано, что она хотела бы увидеть содержимое, но Люка сама не представляла, что там могло находиться, поэтому открывать при посторонних поостереглась. Вчера она вернулась поздно: её соседки уже спали, и Люка прокралась в свою комнату без препятствий, но была, как и Зарина, уверена, что Вега сегодня с неё не слезет.
Когда ушла принцесса, Люка подцепила ногтем ленту, которой была обернута коробка, и поняла, что снова не может найти имени отправителя. Подозрение тут же пало на Долгарда. Девушка быстро расправилась с упаковкой, и, открыв крышку, замерла, не дыша.
Она ощутила себя, словно в снежном шаре – всё вокруг всколыхнулось помимо её воли. В коробке блестела синяя ткань, и кусочек бретельки, находящийся на видном месте, не оставил никаких сомнений. Несколько секунд она просто сидела, смотря на то самое платье, что вчера меряла в магазине, и иллюзию которого потом примеряла, чтобы потанцевать с Адемаро. Люка взяла в руки лиф и вытащила платье из коробки, выпрями его во весь рост. Несомненно, платье было то же.
Люка поймала себя на том, что стеснительно улыбается, словно ей рассказали какой-то стыдный секрет. В сущности, так оно и было: то, что происходило между ней и легатом, точно нельзя было выносить на всеобщее обозрение. Сколько бы она себя не корила, сколько не взывала бы к собственной рациональности, итог был один: Адемаро Долгард ей нравился, и она ничего не могла с этим поделать.
Люка отдала должное своей девичьей натуре и радостно покружилась по комнате с платьем в руках. Как же чудесно она будет выглядеть на осеннем балу! Виндолен удавится от зависти, а Эдан искусает себе все локти! Так их!
Ей так хотелось увидеться с легатом, что она еле отсидела положенные три ленты. Даже За Полтар отметил её невнимательность, но Люка пребывала в эйфории и даже не обратила на него внимания. Почему-то за этим платьем Люка увидела гораздо больше, чем просто желание её порадовать. Мар ведь видел её в этом платье, и, подарив его ей, словно сказал: я хочу снова увидеть тебя в нём. Люке это казалось страшно романтичным. Сам Мар выглядел в её глазах наполовину сказочным рыцарем, помогающем одинокой девушке в беде, наполовину бравым героем-любовником… но с этой половиной ещё предстояло разобраться. Едва Люка задумывалась об эдаком, её щеки густо пунцовели, но ведь можно было себе это представить, правда? Хотя бы в собственной фантазии?
Нет, она в легате не обманывалась. Хорошо понимала, что происходящее – его серьёзное упущение. Но ей так нравилось представлять, что в его глазах она хороша и привлекательна! Он, делегированный в академию для решения проблемы соблазнения студенток, сам пал жертвой чар одной из них…
После лент Люка забежала к сестре в комнату и отдала ей форму, купленную в городе. Айла запищала от восторга и с радостью сняла сережку, на которой была закреплена иллюзия нормальной формы, которую она носила вот уже несколько недель. С размером Люка угадала, так что после бурных благодарностей Айлирии, она поспешила в кабинет Долгарда.
Чем ближе она подходила, тем больше волновалась. Сердце билось чаще, и Люка всерьез заволновалась, что при виде легата начнет заикаться и нести околесицу, вспоминая их вчерашнее прощание.
Но получилось наоборот. Заикаться и нести околесицу начал Мар, стоило Люке войти в кабинет. Он сидел за столом, но вскочил, едва её увидел.
– Пр… Кхм, присаживайся, – он указал на стоящее напротив кресло, после чего сел на своё и спрятал лицо в руках, – я тут размышлял… обо всём.
Люка присела, куда он указал, и разглядывала легата с любопытством и неуверенностью. Он выглядел так, словно жалел. «Ну конечно!» – уныло подумала она, – «Он едва ли не правая рука короля, а твои родители вне закона».
Весь её романтический настрой как ветром сдуло. Она даже успела пожалеть, что пришла. Не нужно было так опрометчиво обещать!
– Думаю, нет смысла скрывать, что ты вызвала мою искреннюю симпатию, Люка, – он сложил ладони под подбородком, и теперь взгляд его был твёрдым, – хотя вчера я, конечно, перешёл все границы. Возможно, даже обидел тебя. Прошу меня извинить. Впредь буду вести себя осмотрительнее.
Люка вспомнила, как забросила на него ногу, пока она целовались. О да, это было сделано от большой обиды! Вот сейчас ей действительно стало обидно, хотя где-то она понимала, что все её желания и обиды – иррациональны и неправильны.
Он достал из кармана небольшой прямоугольник, и через стол протянул ей. Когда Люка взялась за него со своей стороны, их пальцы соприкоснулись, и их обоих встряхнуло. Наверное, с минуту они молча смотрели друг на друга, прежде, чем Люка перевела взгляд на конверт, но тут же вскочила на ноги.
– Это… это что? Письмо мне? От… от папы?
Она развернула конверт и буквально упала обратно в кресло. Буквы из папиного послания расплывались, и Люка поняла, что её глаза полны слёз. Она ведь обещала себе, что не будет больше плакать!
– Как?! – она бросила взгляд на Долгарда. Тот поджал губы.
– Я рассказывал, начальник Ластирьи – мой родственник. Попросил его. Он не смог отказать. Не волнуйся, он надёжный человек. Я уверен в этом, иначе так не рискнул бы.
Люка пальцами вытерла уголки глаз, не дав слезам пролиться, и развернула папино письмо.
«Люка! Я хорошо тебя знаю, потому уверен: после случившегося ты могла усомниться в нашей с мамой любви к тебе и Айле…»
Она горько усмехнулась. Как же он был прав!
«…но ты должна понимать, что любовь проявляться в разных формах, милая. Наша с мамой любовь к вам с Айлирией – отвоевать ту страну, в которой вы смогли бы жить спокойно, иначе грош цена нашей любви, и мы – пустое место как родители…»
Люка вздохнула и закрыла глаза. Отец… Он всегда был себе на уме. Сейчас Люка одновременно понимала его ход мышления, и тут же осуждала. Сидя в тюрьме, оставив её один на один с несовершеннолетней сестрой и без средств к существованию – это в его понимании какие родители? Хорошие? Не пустое место?
Она, конечно же, была неправа, и хорошо это понимала. Они давали ей и Айле всё, абсолютно всё, что могли, и корить их за то, чем они занимались было неправильно. Ведь это был их выбор – разве не она сама часто повторяла эту фразу? Но простить родителей оказалось ещё сложнее, чем она думала. Нет, не сейчас точно. Не время.
«…Мы знаем о мире только то, что иногда слышим из соседних камер. Зенекис ищет принцессу и не гнушается никакими грязными средствами для её поимки. Будь благоразумна, Люка! Если так сложиться судьба, что ты встретишь принцессу Зирайну… Беги! Ты ничем не сможешь ей помочь, но если её схватят, и ты будешь рядом – поверь, тебя это тоже зацепит. Она – последняя надежда нашей страны, но она не стоит ваших с Айлой жизней. Поберегите себя, девочки! Вы не должны расплачиваться за чужие ошибки.
Этот текст, кроме адреса на конверте, написан моей кровью, так что никто чужой его не прочитает. Можешь оставить его себе как память, ведь вполне возможно, что это единственное что останется вам на память о нас. Будь сильной, Люка. Сильной и вёрткой. Научи Айлу всему, что знаешь. Большего я и просить не могу».
Если встретишь Зирайну – беги… Люка поймала себя на мысли, что она поступила точно так же, как и папа с мамой, а именно – не оставила принцессу на произвол судьбы, а сделала всё от неё зависящее, чтобы её спасти. Осознавать это было двояко: и приятно, и странно. Получается, она ничем не отличается от родителей? Какое же тогда имеет право осуждать их?
