Текст книги "Алые небеса Сеула"
Автор книги: Лина Ро
Соавторы: Катерина Райдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
– Да ухожу я, ухожу! – раздраженно выхаркиваю и мигом покидаю кабинет, а вскоре и здание корпорации.
Что мы имеем? До жилого комплекса на машине доберусь минут за пять. Около десяти потеряю на парковке, в лифте и при загрузке компьютера.
А потом все зависит от шпионской программы.
Только бы похитители не додумались выбросить Машин смартфон!
Только бы ничего не случилось…
Потерпи немного, моя Луна в матроске, я скоро приду за тобой!
Глава 36
Мария Соколова
Говорят, что когда отказывает один орган чувств, другие обостряются, но я и подумать не могла, что это настолько ощутимо работает. Очутившись в темноте, имея возможность видеть лишь отголоски слабо пробивающихся через толстую ткань бликов, понимаю: никогда прежде мой слух не был таким острым, а ощущения – чуткими.
Любые потуги стянуть с головы мешок Минхо умело пресекает одной-единственной фразой: «Если сейчас откроешь глаза, я закрою их тебе навсегда». Пафосно? Да. Клишировано? Весьма. Но не менее пугающе.
Не представляю, долго ли Пак-младший прятал свое истинное «я» за личиной образцового джентльмена. Однако теперь, когда его руки не связаны, на нас не направлен десяток глаз и нет причин придерживаться сложившегося образа, я вижу его настоящую личину, и та чертовски устрашающая.
Наручниками мне служат неприлично длинные пальцы генерального, жалящие больнее раскаленного железа. От прикосновений кожа полыхает, пульсирует, усиливая зону поражения. Лучше бы это была веревка… да хоть колючая проволока, но не руки монстра, желающего причинить вред человеку, которым я дорожу более всего на свете.
Пытаюсь высвободиться, решительно бросаю:
– Я не буду двигаться!
Минхо усмехается. Разумеется, увидеть ничего не могу, но шлепающие губы вкупе с придыханием мужчины буквально оглушают.
Хмурюсь, крепко зажмуриваюсь в отвращении, хорошо хоть на голове мешок и можно не скрывать эмоций. Череда суетливых мыслей взрывается внутри черепа множеством снарядов. Что он задумал? Неужели наш поступок с Соджином настолько страшен, что требует молниеносной расправы, причем с личным участием генерального директора крупнейшей фирмы в Корее?! Ерунда, Чушь Петровна! Не бывает такого! Если бы мы превратились в кость поперек горла компании, Минхо просто приказал бы головорезам разобраться с нами. Но нет, Пак с охотой участвует в процессе. Он слишком вовлечен, значит, тут что-то личное, определенно. Однако какие дела могут связывать его и Соджина?
Может, решил завершить злодеяние, которое не довел до конца отец? Вероятно. Проклятье! Не знаю… Впервые в жизни не хочу получить ответ ни на один из терзающих вопросов, потому что… наверняка за каждым из них последует смерть.
Машина останавливается. Двигатель не замолкает, рычит завлекающе, демонстрируя, как лихо он способен разогнаться и увезти меня прочь, стоит лишь прыгнуть за руль. Но я не Брюс Ли и даже не Чак Норрис… и вряд ли сумею вырубить трех здоровых мужиков.
Тяжелые двери открываются почти беззвучно. Директор выбирается на улицу. Я же вжимаюсь в сиденье, боюсь, что еще чуть-чуть – и почва из-под ног исчезнет. Адреналин подскакивает, руки непроизвольно вздрагивают, позволяя любопытству на секунду завладеть сознанием. Надо бы попытаться убрать с глаз мешок… Благо не успеваю: неожиданно дверца рядом распахивается, впуская холодный уличный воздух в салон.
– На выход, – командует Минхо. Рука мужчины впивается в мою выше локтя.
Пальцы безжалостно сжимают кожу, оставляя синяки. Я мешкаю, поэтому он силой вытаскивает меня на улицу.
Под подошвами чувствую твердый асфальт: первая радостная новость. Переживала, что чокнутый везет меня в лес, а то и сразу на кладбище – к подготовленной могиле. Но тревожность не отпускает, вокруг тихо, словно в мавзолее. Не слышно ни голосов прохожих, ни шума транспорта, лишь одинокий лай собаки, пробивающий хрупкое самообладание жалобным воем, олицетворяющим то, что творится у меня внутри.
Ноги неуклюже заплетаются. Рукав пиджака с треском рвется от столкновения с дверным косяком. Минхо не особо заботит безопасность пленника, он не сбавляет темпа, не контролирует, куда я ступаю, а волоком тащит меня вперед, похоже, в помещение, где очень спертый воздух.
Удивительно, но мешок на голове отчасти помогает, выполняя искаженную функцию маски: пыль не столь сильно оседает в носовых пазухах. Правда, дышать от этого не легче. Начинаю кашлять. Носок кроссовки врезается во что-то твердое. Испуганно выругиваюсь и резко падаю на грязный пол: странно, что никто меня уже не держит.
Стесываю ладони о слой мусора, но лучше их, чем подбородок. За спиной с грохотом хлопает дверь. Вздрагиваю. Медленно сажусь на пятую точку, подтягивая колени к груди. Пытаюсь восстановить дыхание и снизить шум бушующей в ушах крови.
Проходит минут пять-семь, но по ощущениям – куда больше. Воздуха катастрофически не хватает. Грудь щемит от нехватки кислорода. Понимаю – еще секунда – и рухну в обморок… Поэтому плюю на запрет и рывком стягиваю с головы ткань, шумно вдыхая.
Горло першит. Захожусь кашлем. В нос бьет неприятный запах сырости. Глаза, привыкшие к мраку, сразу же различают очертания просторной комнаты. Здесь нет источника света – окна заколочены, значит, здание давно пустует. Офисные столы перевернуты. Всюду мусор, какие-то обломки, сломанные стулья, остатки того, что когда-то называлось бумагой. В углу стоит ржавая бочка, рядом лежат свертки газет и стопки картона, возможно, иногда здесь находят ночлег бездомные. Понятия не имею, что это за место и чем эдаким оно должно понравиться, ясно одно – вкусы Минхо невероятно специфичны.
Топорно поднимаюсь на ноги. Взгляд испуганным кроликом прыгает по окружающим предметам – окнам, дверям, – пытается найти выход. Спутники давно затихли. А вдруг решили бросить меня здесь, а сами уехали? Нужно проверить. Не хочу быть наживкой, из-за которой Соджин попадет в ловушку!
Делаю нерешительный шаг к дальней двери. Полы предательски скрипят, сердце тотчас оседает в желудке. Замираю, в испуге зажмурившись, ожидая неминуемой расплаты, но все тихо.
Двигаюсь дальше, ступая на цыпочках. Достигаю цели. Кручу потерявшую серебристый блеск ручку. Та поддается. В душе зажигается лучик надежды… Приоткрываю полотно, но по ту сторону меня встречает разочарование, принявшее мрачный облик захламленной подсобки.
Подавляю отчаянный вопль, почти вылетающий из горла. Сейчас нет времени развозить сопливую драму, надо выскользнуть! Крадусь к противоположной стене, глядя в пол, фокусируясь на том, как ноги мягко оставляют следы от ребристых подошв на покрытом пылью бетоне. Упираюсь во входную дверь с мутным стеклом. Судя по отметинам, именно отсюда я кубарем влетела в комнату.
Поднимаю взгляд – в коридоре темно и пусто: удивительно, что за годы разрухи остекление осталось целым.
Надавливаю на ручку… не поддается. Заклинило, что ли? Я не слышала щелчка замка, меня не запирали! Пробую еще раз, прилагая все усилия, и в какой-то момент получается. Рычаг резко опускается, дверь распахивается… Правда, разве я ее уже толкнула?..
Мысль не успевает сформироваться, в тот же миг сильные руки обхватывают талию, поднимая меня, словно пушинку.
– Куда вы уходите, Мэри? – насмешливо интересуется Пак-младший, закидывая меня на плечо.
Горло свербит от визга – отчаянного, писклявого, сломленного.
– Я ведь велел оставаться на месте, – продолжает в той же манере мужчина, сбрасывая меня на стул, как нелюбимую игрушку. – Оу… или забыл перевести? – Губы трогает ухмылка, а снисходительный взгляд изучающе скользит по моему лицу.
Чувствую, что начинаю закипать от злости и обиды, не только на Пака или себя, на ситуацию в целом!
Что за бред?! На дворе двадцать первый век! Я приехала в одну из самых развитых стран мира и что получила?! Криминальные разборки девяностых?! Дурдом!
– Отпусти меня, зачем это все?! – Истерика побеждает страх, а может, именно паника и развязывает язык.
– Вопрос риторический… или у русских настолько серьезные проблемы с системой образования? – Генеральный хмыкает, нервно ослабляет галстук на шее. – Посмотри, что ты со мной делаешь, это же мой любимый галстук, – недовольно заявляет Минхо, сжимая ткань в кулаке.
Глаза округляются – он что, готовит удавку?
Тем временем Пак решительно наклоняется. Я в очередной раз вскрикиваю, судорожно дергаясь, пока мужчина заводит мои руки за спину и затягивает узел на моих запястьях.
– Так-то лучше, – с облегченным выдохом заключает он, возвышаясь надо мной айсбергом, погубившим «Титаник».
Откидываю со щек волосы. Вскакивать и пытаться бежать не планирую, какие у меня шансы против дылды? Правильно – нулевые!
Внезапно в комнате загорается свет, точнее, его подобие – люминесцентная лампа в грязном абажуре, зато прямо надо мной. Жмурюсь – слишком ярко. Даю себе пару секунд, приоткрываю веки и, когда привыкаю к освещению, гляжу на собеседника.
– Похоже, я переоценил твоего любовника, – разочарованно констатирует Минхо, закатывая рукава белоснежной рубашки.
Когда и где он успел снять пиджак – не знаю… да и знать не хочу!
– О чем ты? – недовольно интересуюсь, придавая голосу твердости.
– Думал, твой цепной пес приедет быстрее, а его до сих пор нет. – Пальцы ловко справляются с двумя верхними пуговицами, открывая ложбинку между ключицами, невольно концентрируя мое внимание на выступающем кадыке. – Может, я просчитался и ты не столь сильно ему нужна? – Пытливый взгляд похитителя цепляется за мой возмущенный.
Стискиваю зубы, пытаясь утихомирить бьющуюся в груди злость.
– А?.. – Минхо наклоняет голову набок, умышленно провоцируя, и, не сдержавшись, я выдаю ему ответ, совсем не думая о последствиях сказанного…
– Вопрос, надеюсь, риторический… или тебе не смогло помочь даже знаменитое корейское образование? – Смотрю на мужчину с вызовом, горечь желчи щиплет кончик языка.
На мгновение гениальный впадает в замешательство, а затем его низкий смех заполняет комнату, завершаясь хлестким ударом пощечины. Острая боль мгновенно проявляет себя заслезившимися глазами. Щека пылает, пульсирует. На светлой коже выступает красный отпечаток ладони.
– А ты забавная, даже жаль тебя убивать. – О да, прям слышу по голосу, как Минхо «разрывает» сожаление. – Ладно, становится скучно, давай упростим твоему дружку задачу.
На последних словах медленно поднимаю голову. Мимика не подчиняется, половина лица онемела. Пак достает из кармана мой мобильный, демонстративно включает и отшвыривает в сторону.
– Ах, Мэри, ты и вообразить не можешь, насколько я рад, что узел, затягивающийся с момента моего рождения, наконец-то разорвется, – мечтательно заявляет Минхо и ставит напротив меня некогда удобное офисное кресло.
Молчу, испепеляя собеседника взглядом, полным ненависти.
– Ой, хватит, не так уж и больно. Сама виновата, не нужно было дразнить, – фыркает генеральный, вальяжно разваливаясь в кресле и широко расставив ноги.
– Почему именно Соджин? Зачем такие кардинальные меры? – спрашиваю я. Ведь я действительно не могу понять, к чему подобное представление, а судя по тому, что Минхо скучно, есть вероятность, что он захочет поделиться.
– Почему? – изгибает бровь Пак, вынимая из кармана брюк пачку сигарет и зажигалку. – Дело в том, что я не позволю какой-то уличной шавке метить мою территорию. – Губы зажимают фильтр, в пальцах вспыхивает пламя, едкая дымка тут же ударяет мне в нос, вынуждая отвернуться. – По-прежнему не понимаешь? – спрашивает Пак, наклоняясь и зависая в десяти сантиметрах от моего лица. – Тебе хоть что-то о нем известно?.. – В его глазах разгорается любопытство, живое, неподдельное.
Мой же растерянный взгляд – наверняка пустой и потерянный – вызывает у Минхо смешок.
– Ты и впрямь не в курсе, КТО ТАКОЙ Соджин? То есть он врал тебе, а потом еще и заставил выполнять грязную работу? Хм… а этот выскочка – молодец. – Голос мужчины изумленный, с неким налетом признания навыков соперника.
– Он не заставлял меня! Я сама сделала выбор. Разбирайся со мной. – Конечно, попытка защитить возлюбленного – слишком наивна, но что я еще могу?
– Не переживай, я займусь тобой сразу после того, как к нам присоединится званый гость. Сперва позволю ему посмотреть, как твои мозги растекутся по полу, а после, из милосердия, убью и его.
– За что ты так?! – вскрикиваю в отчаянии. – Твоя семья сломала ему жизнь! Родители Соджина мертвы! Разве этого недостаточно? – Как бы я ни противилась, истерика застилает разум. Одна мысль о том, что спасителя убьют из-за меня, приводит в ужас. А страх, бесспорно, наихудший помощник в переговорах.
– Чего? – протяжно спрашивает Минхо. – Его родители мертвы? Да лучше бы они были мертвы! Мне бы жилось проще. – Пак откидывается на спинку, натужно выдыхает и сдержанно добавляет: – Если подумать, их гибель избавила бы меня от многих проблем…
– Что? – Шок раскрывает глаза, пульс срывается с места резвой рысью. – Они живы?.. – Звуки теряются в тяжелом дыхании.
Неужто такое возможно? Авария была подставной? Родителей Соджина похитили, спрятали?
– Признаюсь, я с самого детства не мог понять, почему не нужен ни отцу, ни матери. Почему моим воспитанием занималась прислуга, а родным до меня не было дела… Зачем, когда я был подростком, отец притащил в дом чужого ребенка, оскорбив жену настолько, что она собрала вещи и улетела в Штаты, даже не попрощавшись со мной? Но в итоге меня поразило кое-что иное: мелкому щенку доставалось все и сразу, в то время как я был вынужден доказывать, что достоин носить фамилию Пак, каждый день своей жизни… – Голос Минхо преломляется, взгляд становится сердитым. Пальцы сжимают тлеющую сигарету, сгибающуюся под напором.
Неужели его не обжигает?
– Достижения в школе, институте, работе воспринимались как должное, непреложное. У меня не было ни минуты на увлечения или хобби, поскольку, по мнению отца, я трудился недостаточно. Зато спортивные мероприятия, в которых принимал участие подкидыш, он с удовольствием посещал. Бесполезнейшая трата времени. Странно, не находишь?
Черные глаза фокусируются на мне, и я неосознанно киваю. Да уж… как-то нелогично.
– Однако я в принципе мог жить спокойно. В конце концов, размазать щенка несложно, он не родной. Когда отец отойдет от дел, убрать паршивца труда не составит. Но вдруг появляется некий Ли Соджин, вполне рядовой сотрудник, перед котором почему-то расстилают красную дорожку, ведущую в высшую лигу. Отец вмешивается в кадровые перестановки. Проводит с ним личную встречу, хотя давно не принимает активных действий в жизни компании. Интересно, не так ли? – Генеральный горько усмехается, челюсть плотно сжимается, а на руках проступают вены.
В груди зарождается неприятное ощущение, словно вот-вот узнаю то, что полностью перевернет мое представление о Соджине. Но откуда оно взялось? Я слышала правду, почему сомневаюсь в ее достоверности?
– Резюме Ли – идеальное, как и личность. Не подкопаться. А мне досконально известно: чем чище обертка, тем страшнее содержимое. Поиск не дал информации. Но есть одна штука, подделать которую невозможно, – ДНК. Я решил пробить парня по базе, и каково же было мое изумление, когда сегодня я получил результаты. Выяснилось, что в наших в жилах течет одна кровь.
ЧЕГО?! Соджин – сын председателя? Он – Пак? Нет!
– Не может быть… – невнятно бормочу, ошарашенно глядя в пол. Мозг пытается переварить полученную информацию, но выдает ошибку за ошибкой.
Значит, Бёнхо заделал Кима еще в молодости? Стоп! Минхо двадцать семь, а Соджину…
– То есть он… – последние слова превращаются в потрясенное «ох».
– Ага, дошло, – со зловещей ухмылкой подытоживает Пак, слегка вздергивая подбородок. Взор сияет решимостью. Пак готов действовать радикально, чтобы защитить СВОЕ.
Теперь мне ясно, почему генеральный хочет убить Соджина, к своему несчастью, понимая: он не сможет отступиться. Минхо – младший сын, ему ничего не достанется.
Слезы подкатывают к горлу. Если прежде ситуация казалось бредом сумасшедшего, то сейчас она приобретает логичный и четкий окрас безысходности.
– Нет, пожалуйста, не надо! Соджину не нужна компания! Мы просто уедем! Не трогай его, умоляю! – Истерика обрушивается проливным дождем, однако мне не достучаться, генеральный директор «Пак-Индастриал» перешел черту, назад пути нет.
– Тсс! – прикладывая палец к моим губам, шепчет он.
Не могу молчать, продолжаю мямлить неразборчивые мольбы, но когда бессвязный поток на секунду прерывается, слышу звук подъезжающего автомобиля…
Боже, нет! Не ходи сюда, Соджин! Здесь ловушка!
– А вот и виновник торжества, – скалится Пак, доставая пистолет из-за пояса.
«Нет! Беги!» – хочу закричать, но все напрасно! Звук разбивается о ладонь, закрывающую рот.
Глава 37
Ким Соджин
Отследить Соколову оказывается не так-то просто. Не могу понять причину, почему «ищейка» не срабатывает. Софт новый, я проверял его раньше. Может, Маша установила на телефон защиту, а при выключенном гаджете мне не пробиться?
– Ащщ! – шиплю на всю гостиную, вскакивая на ноги.
Хочется смести ноутбук со стола, перевернуть в проклятой квартире мебель, разбить собственную дурную голову о стену, но вовремя останавливаюсь. Лэптоп – единственное, что может привести меня к Маше. Я должен попробовать снова.
За бесконечными поисками проходит не меньше часа. Запястья начинает сводить, но пальцы, не сбавляя темпа, резво порхают по клавиатуре. И вот, хвала Будде, я вижу результат своих трудов, ну или не совсем своих, ведь одновременно с появившимся маячком в проге на телефон приходит сообщение: «Абонент снова в сети».
Маша сумела включить телефон!!! Моя ты умница!
Шумно выдыхаю, смахивая со лба проступившую испарину, вижу всплывающее окно с вопросом: «Цель обнаружена. Отправить данные на смартфон?» Подтверждаю операцию, попутно сбрасывая влажную одежду.
Облачившись в любимый прикид невидимки – черное худи с капюшоном, кожаная куртка, бейсболка, – хватаю все, что может пригодиться, включая пистолет, припасенный на всякий случай. Покидаю квартиру с четким ощущением, что уже сюда не вернусь.
На парковке по привычке иду к мотоциклу, но в последний момент замедляюсь, глядя на железного коня.
– Прости, чингу, конечно, ты надежнее и быстрее, но вдруг Марию придется везти в больницу… – Даже думать о последнем не хочу, однако стоит быть готовым к любому повороту событий.
Машина практичнее. Поэтому, скрипя сердцем, направляюсь к «любезно» предоставленному «Пак-Индастриал» седану. Его и разбить не жалко!
В салоне подключаю мобильный к бортовому компьютеру, чтобы не отвлекаться по дороге на мелкий дисплей гаджета. Жду. Сопряжение происходит медленно, у меня даже начинается нервный тик. Сегодня в принципе время течет по странной кривой: то стремительно несется, не давая возможности как следует все осмыслить, то стопорится до неприличия, когда надо поспешить.
Наконец цифровой женский голос оповещает, что маршрут построен. Удовлетворенно клацаю языком, завожу двигатель и вдруг понимаю, куда навигатор меня ведет…
В горле застревает воздух. Смотрю на проложенный путь, свайпаю пальцем по табло вверх, вплоть до точки, отмеченной красным флажком, до предполагаемого местонахождения Соколовой.
Ынпхён – район, где я вырос, был полон надежд, планов на будущее, но там с легкой руки Пак Бёнхо моя жизнь в одночасье рухнула, обратившись беспросветным одиноким кошмаром… Но и это еще не все! Разумеется, я могу ошибаться, ведь не был дома пятнадцать лет, но здание, обозначенное «ищейкой», располагается примерно там же, где находился когда-то офис «Ким-Компани».
Похоже, Бёнхо собирается закончить нашу историю там, где она началась…
Хм, а у старика, оказывается, весьма своеобразное чувство юмора: черное, как и его сердце…
Ладно, упиваться шоком времени нет. Ехать – около часа. На улице дождь поливает, значит, будут пробки, а Маша совсем одна в окружении крыс, норовящих отхватить кусок посочнее. И под крысами я имею в виду вовсе не грызунов.
Как и в случае с отслеживающей программой, добраться до точки назначения сразу же не получается. Во-первых, упомянутые ранее заторы на дорогах и скверные погодные условия значительно затрудняют поездку. Во-вторых, Ынпхён очень изменился за период моего отсутствия. Несмотря на постоянно чирикающий в динамиках навигатор, под давлением эмоций, хоть и ведомый старой мышечной памятью, я пару раз сворачиваю не туда.
До здания отцовской компании добираюсь в легких сумерках. Территория огорожена высоким забором, но ворота, будто нарочно, открыты.
Когда-то офис «Ким-Компани» представлял собой двухэтажное каменное строение, выкрашенное в теплый молочный цвет, с белыми жалюзи на вымытых до блеска окнах и мягко светящейся вывеской. Перед главным входом омма собственноручно высаживала цветы, белила бамбуковые палочки, воткнутые в землю в качестве обозначения клумб, вязала красивые ленты на кустарниках.
Мы с Сохёном часто приходили, чтобы подмести дорожки и полить вишневое деревце, которую аппа посадил в день открытия справа от крыльца. Здесь было мило, по-домашнему уютно. Сейчас же обветшалое здание, оскверненное уличными хулиганами и любителями граффити, превратилось в декорации к мрачному триллеру, в финале которого все умрут. Штукатурка потрескалась и частично осыпалась. Окна разбиты да абы как заколочены. От цветников матери не осталось и следа. Лишь вишня, окрепшая, раскинувшая узловатые ветви над полуразрушенным крыльцом, до сих пор пытается бороться за жизнь. Правда, в этой разрухе дерево с пожухлой, почти облетевшей листвой выглядит устрашающе.
Когда я покидаю салон, в глаза сразу же бросается машина, демонстративно припаркованная у центрального входа. У меня, как и у всех программистов (ладно, хакеров), отличная память на цифры – номер служебного авто председателя. Очевидно – это ловушка! Меня не то чтобы заманивают, а открыто вручают приглашение на, полагаю, собственные похороны. И не будь в передряге замешан кто-то из близких, я бы ни за что сюда не сунулся, но выбора нет!
Задираю голову, гляжу на рыхлые тучи. Они уже начинают менять угрюмо-серый цвет на пока еще тусклые, но нежные оттенки заката. Снова. Моя жизнь разлетается на куски под алыми небесами…
Вдруг на втором этаже здания раздается грохот, заглушая зловещий вой собаки. На сомнения нет ни секунды. Срываюсь с места, полностью забывая о своей безопасности. Влетаю в фойе. Темно, хоть глаз выколи! Пахнет сыростью. Повсюду обломки мебели, битое стекло, строительный мусор. Но я отлично помню планировку, поэтому без труда нахожу лестницу и поднимаюсь на нужный этаж.
Передо мной длинный коридор: левая часть – стеклянные перегородки, правая – глухая стена, прямо по курсу – помещение, некогда служившее одновременно и переговорной, и кабинетом отца. Дверь приоткрыта, из щели льется тусклый свет – я на месте.
Достаю пистолет, снимаю с предохранителя и, не мешкая, врываюсь внутрь. Вижу Пак Бёнхо, склонившегося над… Машей? Она на стуле? Что мерзавец с ней делает?!
Не успевая подумать даже о том, почему меня никто не останавливает, кидаюсь на старика, хватаю за шиворот и отбрасываю в сторону, мгновенно оказываясь рядом, нависая исполненной яростью тучей. Стрелять не буду, забью ублюдка до смерти! К чему без зазрения совести и приступаю, вмазывая в дряхлую челюсть кулаком.
Слышу крик! Женский! Но слов не разбираю – уши заложены белым шумом гнева. Убью сволочь! Голыми руками прикончу!
Внезапно в правый бок кто-то врезается, сбивая с ног. Пистолет вылетает из руки и исчезает в полумраке, а я на мгновение теряюсь, потому что в жесте есть что-то до боли знакомое…
ТОЧНО! Тот самый прием, за который меня хвалил тренер школьной сборной по хоккею.
– Хён, успокойся! Мы хотим помочь! – Сквозь гул в голове пробивается голос прижимающего меня к полу человека.
Дергаюсь, распахиваю глаза, пытаясь понять, кто инициировал захват. Сохён… Он-то здесь откуда? Стоп! Как брат меня назвал?
– Что ты сказал? – хриплю, пытаясь выбраться из-под его тела.
– Мы хотим помочь, – повторяет Сохён, чуть ослабляя хватку.
– Как ты меня назвал?! – Собрав всю силу в кулак, я сбрасываю хубэ.
Взгляд мальчишки становится затравленным, виноватым. Брат поджимает губы и смотрит куда-то за мое плечо.
– Теперь можно… – раздается позади старческий сип Пака.
– Хён, – теперь уже уверенно повторяет малой, вытягивая вверх руку, на запястье которой я вижу парный браслет дружбы! – Я знаю, кто ты. Все знаю, брат…
Меня будто посадили внутрь огромного медного колокола, а после как следует вдарили по тому колотушкой.
– Что?.. – только и могу вымолвить, а затем окончательно отпихиваю Сохёна и поднимаюсь на ноги.
Тошнит. Ничего не понимаю… Какого черта происходит? Значит, Сохён на стороне врага? Нет! Не могу об этом думать сейчас.
И не хочу. Нужно скорее… что? Зачем я вообще здесь?..
Мутный взгляд, рыщущий по сумрачному пространству, цепляется за хрупкую девушку на стуле. Маша… По инерции бреду к ней, спотыкаясь о какие-то обломки.
Девушка связана. Смотрит на меня испуганно, что-то бормочет, то ли на русском, то ли на английском, а может, и на корейском… В голове – мешанина, не могу сконцентрироваться.
Молча наклоняюсь, пытаясь развязать девичьи руки, их пережимает нечто шелковое. Галстук.
– Председатель спас меня, – без конца тараторит Соколова, а мне становится еще хуже. – Соджин, ты слышишь? Он пришел…
– Помолчи, – глухо командую я, нервно дергая за конец импровизированной удавки.
– Ким Соджин! – рассекает тишину голос председателя, что окончательно срывает мою предохранительную чеку.
Я резко выпрямляюсь и выбрасываю руку в сторону подонка, принимаюсь тыкать в него указательным пальцем.
– Я. Сказал. Заткнись. Старый ублюдок! Что ты наплел моему брату? А ты… – Смотрю на Сохёна, который всем своим видом показывает готовность защищать человека, превратившего нашу жизнь в ад.
Ладно, вроде бы только мою жизнь, что сути не меняет!
– Как ты можешь быть рядом с этим монстром, понимая, что он сотворил?! Тебе не стыдно? Перед отцом, перед матерью!
– Мальчику не за что стыдиться. – Пак Бёнхо выходит вперед, не давая брату ответить, и в предостерегающем жесте кладет ладонь на плечо мальчишки.
Ничего не боится, упырь!
– А мне есть, – спокойно продолжает он под скрип моих зубов, сжимающихся до судороги в челюсти. – Выслушай, а уж после принимай решение. И я, в свою очередь, даю слово, что тоже покорно его приму…
– Решение? Оно останется неизменным! – ядовито усмехаюсь. – Может, тебе и удалось запудрить мозги моему младшему брату, но я приехал сюда для того, чтобы…
– Убить меня? – перебивает Пак.
– Абоджи… – вклинивается Сохён.
От его обращения к председателю мое тело прошивает мощный разряд гнева, подталкивающий к действиям.
Даже не представляю, кому сейчас хочется врезать сильнее – убийце родителей или брату, предавшему их светлую память.
– Я не убивал твоих родных, – твердо заявляет Пак, вынуждая меня замереть на месте. – Но не скрою, что стал косвенной причиной случившегося. Если сумеешь дослушать меня до конца, узнаешь правду.
– Правду? – злобно ухмыляюсь я. – Империя Паков насквозь пропитана ложью! Нет! Я не стану! Не буду слушать!
– Соджин! – неожиданно одновременно вскрикивают Сохён и… Маша.
Я резко оборачиваюсь к девушке. Она бледная как смерть, но глаза смотрят храбро.
– Соджин… Меня привез сюда не председатель, а Минхо. Потому что… – И голос девушки ломается. Плечи начинают дрожать.
В чем дело?
– Потому что… – повторяет Соколова, однако значительно тише, она явно не уверена, стоит ли продолжать, сомневается…
– Первый наследник «Пак-Индастриал» – ты, Соджин. Ты мой сын, первенец… – заканчивает за Марию Бёнхо, и под моими ногами разверзается пропасть, а грудная клетка так сдавливает сердце, что не могу сделать ни вдоха.
Бред! Что за чушь говорит старик?! Совсем из ума выжил? Постойте. Мне нужна секунда, чтобы здраво мыслить. Нет! Тысяча секунд, миллион…
– Я несу тяжкий крест годы и заберу его в могилу, – добавляет Пак. – Мы с твоей матерью познакомились задолго до того, как она встретила Джин Хёна. Соха была моей первой и единственной любовью. Я хотел жениться на ней, но, к сожалению, девушка из бедного района не отвечала требованиям моей семьи, а я был чрезмерно труслив, чтобы пойти против воли отца. Вскоре родители организовали мне брак с наследницей конгломерата своих влиятельных партнеров. Узнав об этом, Соха бросила институт и уехала из Сеула.
Я пытался ее отыскать, но тщетно. А спустя много лет, совершенно случайно, мы столкнулись на парковке спорткомплекса. Я забирал Минхо с занятий, а Соха пришла на один из твоих матчей. Тогда-то все и открылось. Твоя мать сбежала, будучи беременной на раннем сроке, еще не зная о своем положении. И можно было оставить все как есть, ведь мне удалось выяснить: любимая давно замужем, у тебя есть отец, не догадывающийся, что ты не родной, поскольку Соха, узнав, что носит тебя под сердцем, выскочила замуж практически за первого встречного, что в итоге обернулось удачей… Джин Хён оказался хорошем парнем. Но мои чувства, моя одержимость этой женщиной победили голос рассудка.
Я решил остаться рядом, пусть не мужем и не возлюбленным, но покровителем. Предложил Джин Хёну финансирование, купил для него это здание, полностью и безвозмездно передав права владения. Помог наладить бизнес. Ради Сохи и тебя, Соджин. Но все тайное рано или поздно становится явным.
Однажды Джин Хён получил анонимное письмо, полагаю, написанное моей бывшей женой, желающей отомстить за годы холодности и безразличия в браке. В тот роковой вечер он попросил меня приехать к вам в дом. Я тогда ни о чем не догадывался. Ким был пьян. Мы крепко поругались, наговорили друг другу глупостей и бессмысленных угроз, а ты стал свидетелем ссоры.
Затем Джин Хён бросился к машине: он собирался уехать из города. Твоя мать кинулась за ним, намереваясь успокоить мужа. Я пытался ей помешать, но Соха заявила, что вообще не хочет меня видеть. Она сказала, что ни дня не жалела о своем выборе и любит супруга всем сердцем. Я уважал Соха, ее желания, мнение и, как бы мне ни было тяжело, отпустил… Они сели в автомобиль… – Бёнхо на некоторое время затихает, но не для того, чтобы я смог уложить в голове его историю, нет… ему просто… больно…
Не хочу это признавать! Каждая клеточка тела противится открытию, однако горе старика, стоящего передо мной, очевидно.
– Шел дождь… – перебивает поток моих мыслей Пак, через силу выдавливая слова. – Совсем как сегодня. Джин Хён не справился с управлением. Машину вынесло на встречную полосу. В итоге автомобиль столкнулся с грузовиком, принадлежавшим моей компании. Жуткое стечение обстоятельств. Жестокая пощечина жизни… Едва я узнал о трагедии, сразу же распорядился, чтобы к вам приставили моих людей. Я не мог допустить, чтобы вы с малышом Сохёном отправились в детский дом, поэтому после похорон ваших родителей твердо вознамерился оформить официальное опекунство. Но ты… – И мы впервые за последние десять минут сталкиваемся с Бёнхо взглядом. Его глаза затянуты слезной пеленой. – Ты все неправильно понял и сбежал. Очередная злая шутка насмешницы судьбы. Соглашусь, мне следовало поговорить с тобой лично, до похорон или даже в момент погребальной церемонии, рассказать о намерениях открыто. Тебе было тринадцать, взрослый, почти мужчина. Уверен, ты бы смог… если не принять меня, то понять. Только я не представлял, как смотреть в глаза ребенку, который из-за моей безответной любви лишился матери. Но вот прошли годы, и ты вернулся ко мне… Мой блудный мальчик, жаждущий мести. Сын. Я прошу. – Пак Бёнхо вдруг начинает опускаться на колени, что вводит меня в полнейший ступор. – Нет, умоляю! Позволь вернуть долг, внести твое имя в семейный реестр, искупить ошибки прошлого…
