Текст книги "Алые небеса Сеула"
Автор книги: Лина Ро
Соавторы: Катерина Райдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
От осознания подобной возможности губы растягиваются в улыбке.
– Нет, – отсекаю сразу, нет смысла ходить вокруг да около: Ли был у меня в номере, видел Джима, дураку понятно – к чему вопрос. – Мы расстались, я благополучно отправила бывшего обратно в Штаты.
– Почему? – Кратко, лаконично, в этом весь Соджин.
Шумно выдыхаю, опуская взгляд на соблазнительные мужские губы, а затем смотрю в глаза, придвигаюсь почти вплотную и шепчу:
– Мне ведь нравится другой… – Думаю, пояснять что-то еще бессмысленно. И так понятно, по моему взгляду (кстати, не только моему), по улыбке, по тому, как искрится между нами воздух.
Чувствую горячие пальцы. Сердце тарабанит о ребра, как у школьницы на первом свидании. Пара мучительно долгих секунд, и Соджин смело наклоняется ко мне. Я же инстинктивно двигаюсь ему навстречу, вновь блаженно прикрывая глаза, ощущая теплое дыхание на губах, готовая наконец узнать, каково это – когда земля уходит из-под ног.
Глава 19
Ким Соджин
Свет снова вспыхивает, но я не двигался, клянусь!!!
Отнимаю взгляд от паркета. Вижу Машу. В голове проносится тысяча мыслей, но ни за одну ухватиться не могу. Стою остолбенело между прихожей и общей комнатой, глядя в растерянные глаза русской.
Пауза затягивается. Поработившая тело неловкость оседает в легких тяжестью. Туго сглатываю, мгновенно отмираю и резко выбрасываю руку в сторону гостиной, разве что не кланяюсь в пол, начиная слишком – уж наверняка – эмоционально тараторить.
– Пожалуйста, чувствуй себя как дома. – Соджин, что ты несешь? – Вот диван… – Смотрю по направлению собственной руки и понимаю, что указываю на стойку, отделяющую гостиную от кухни.
Вот болван!
– То есть… там диван. – Тычу в вышеупомянутый предмет мебели и удивленно вскрикиваю: – Ого… огромный какой! – Ну точно, болван и есть.
Судорожно пытаюсь придумать объяснение своему идиотскому поведению, голова пустая…
– Присядь, я пока… – Потерянно оглядываюсь, взъерошивая волосы на затылке. – Кофе сделаю или, погоди, полотенце… да, сейчас принесу полотенце.
Маша молча проходит в комнату, садится, куда велели, по-прежнему напоминая безвольную куклу на веревочках. Замечаю, что плечи девушки дрожат, и тут снова два варианта: или от стресса, или от холода. Хм… судя по тому, что мы оба промокли, да и нос у Соколовой похож на спелую сливу, решаю: первопричина – озноб.
– Замерзла? – скорее констатирую, нежели спрашиваю.
Мария кивает – хоть какая-то осознанная реакция.
– Хорошо. – Глупо улыбаюсь, но практически сразу себя одергиваю: – То есть плохо, конечно же, очень плохо. Сейчас дам плед.
Далее начинается второй уровень квеста: отгадай, за какой дверью прячется спальня! Плед же должен быть где-то там? Или в гардеробной? Или…
Верчу головой по сторонам, сообразив, что мне досталась не малогабаритка, где гостиная, спальня и кухня – одно помещение, условно разделенное на зоны мебелью и перегородками (обычно я так и жил), а нереально огромные апартаменты. Правда! Не знай я про наличие еще восьми квартир, подумал бы, что в нашем распоряжении целый этаж. Поэтому я ни черта найти не могу.
Открываю ближайшую дверь, заглядываю, свет не зажигаю, а то потрачу еще полчаса на поиски выключателя. Кажется, кабинет или нечто подобное. Ладно, с первого раза не свезло – следующая. Ванная. Стоп! Я же видел санузел возле гостиной – как раз рядом с прихожей. Значит, уборных две? Ясно… У меня ведь две полузадницы, каждой по толчку! Идем дальше – гардеробная, между прочим, размером с мою прошлую квартиру. Затем пустая комната и, наконец, спальня! Бинго.
Захожу. Сканирую взглядом. Темно. Но вид из огромных окон в пол – изумительный. Ночной Сеул – отдельный вид эстетики.
На сей раз отыскиваю выключатель быстро. Однако с пледом случается загвоздка. Ни в гардеробной, ни в шкафах гостиной, ни даже в спальне ничего похожего не обнаруживаю. Зато огромная кровать застелена пушистым покрывалом. Его-то я и решаю использовать.
Сгребаю ткань в охапку, возвращаюсь к Марии и набрасываю пледозаменитель ей на плечи. Укутываю девушку, как маленького ребенка, подтыкая покрывало под ноги. Стараюсь не прикасаться, чтобы не дай бог не вызвать очередную волну паники. Готово. Встаю в полный рост. Оцениваю результат «пеленания». Удовлетворенно киваю.
О’кей, что дальше?
– Кофе?
Маша снова механически кивает, но теперь замечаю в ее глазах отблески осознанности. Вроде бы девушка потихоньку приходит в себя.
Плетусь на кухню. Благо помещение искать не приходится. Ряд белоснежных глянцевых шкафов вкупе с варочной поверхностью, холодильником и прочими примочками отделен от гостиной широкой стойкой, вдоль которой стоят высокие стулья. Наверное, тут приятно завтракать – подобную обстановку я видел лишь в кино.
Захожу на неизведанную территорию. Открываю навесной шкафчик в центре. Почему-то кажется, что именно там должен быть кофе, ведь под ним стоит кофемашина и электрический чайник, однако внутри пусто.
Тяжело вздыхаю. Рука тянется к затылку. Даже если в необжитой квартире и спрятан нужный мне напиток, искать его буду до послезавтра. Как же не вовремя и ужасно глупо!
На кой черт я вообще привел Машу в квартиру, где даже не был?
С понурой головой шаркаю до дивана. Развожу руки, вздыхаю.
– Такое дело… кофе нет. Да и вообще ничего нет. Понимаешь, я недавно получил ключи, собирался переезжать на неделе, и… – Но в голову влетает гениальная идея! – Ты голодная? Если мы закажем жареную курочку, сможем попросить привезти и продуктов, кофе, например, воду, рамён.
И случается чудо! Маша говорит «да»!
ГОВОРИТ! Она не просто кивает или шевелит губами, как аквариумная рыбка, она произносит слово, я слышу ее голос! В этот момент удавка, сотканная из страхов и сожалений, обмотанная в несколько слоев вокруг моей шеи, ослабевает.
– Отлично… – выдыхаю через широкую улыбку, не могу ее прятать, да и не хочу.
Уверен, Маше сейчас нужна непринужденная обстановка, добродушная, уютная. Мы сидим в квартире, больше напоминающей музей или выставочный образец в магазине мебели, – холодной, стерильной, поэтому мой долг – стать одновременно и недостающим пледом, и согревающим кофе, пока не привезут настоящий.
Отхожу к стойке. По памяти набираю номер любимого ресторанчика, в котором делаю заказы минимум трижды в неделю. Я постоянный клиент, поэтому, помимо двух порций «как всегда», салата и двойного соуса, удается выклянчить кофе, упаковку воды, несколько пачек лапши, яйца и кунжутное масло. Знаю: в соседнем здании, прямо напротив «Хрустящей курочки» имеется круглосуточный магазин, так что моя просьба не слишком обременительна. К тому же курьера ждет щедрая доплата за доставку.
Заканчиваю разговор. Сверяюсь со временем. Кладу телефон на мраморную столешницу. Дорогущая! Интересно, если бы родители не погибли, «Пак-Индастриал» сейчас назывался бы «Ким-Компани» и моя семья жила бы в подобной роскоши?..
– Эй! – окликает Маша, вероятно, заметив мою чрезмерную погруженность в себя. – Все хорошо. Просто присядь на минутку.
Наверняка девушка думает, что я озабочен последними событиями, что в целом не так уж далеко от истины, однако в настоящий момент сердце съежилось по иной причине, темной, угнетающей, делающей меня озлобленным и равнодушным. Но этому «мне» здесь не место, не сейчас… Поэтому с готовностью принимаю приглашение Марии, желая поскорее избавиться от Соджина, живущего исключительно местью.
Присаживаюсь к Соколовой, сохраняя дистанцию, по-прежнему терзаемый сомнениями в уместности нашей близости, и с удивлением замечаю, как маленькая ручка скользит по гладкой поверхности в мою сторону. На фоне белоснежной обивки кожа девушки не выглядит мертвенно-бледной, скорее, молочно-кремовой. Ненадолго зависаю на созерцании изящных пальцев, аккуратного маникюра в нежных тонах, маленького колечка со знаком бесконечности на мизинце, но взгляд спотыкается о хвостик пластыря, торчащий из-под узкой ладошки, и я неосознанно хмурюсь, вспоминая события в переулке за вафельной.
Какой же ты придурок, Соджин!
Корю себя снова и снова. Разве можно было поступить столь беспечно с чужой жизнью? С ее жизнью?.. Однако мысли вмиг исчезают, когда Маша касается кончиками пальцев ребра моей ладони.
Нерешительно заглядываю девушке в глаза. Что-то происходит… Не могу ни выдохнуть, ни вдохнуть. Под сердцем искрит, будто сосуды, ведущие к мышце, превратились в провода под напряжением, которые Соколова безжалостно переломила надвое трепетным прикосновением. Мария внезапно хмурится, совсем как я минуту назад, но мне не удается понять причину, в голове – путаница, и единственное, что могу, – безотрывно смотреть в большие карие глаза напротив.
– Я уже бывалый пострадалец – ношу все необходимое с собой, – тихо роняет русская, но слова пролетают сквозь меня.
Да… мне теперь не оторваться от складных черт, от пухлых губ, от того, как девчонка ведет бровью, когда говорит.
– Даже не спорь, – продолжает она весьма твердо, а я и не собираюсь.
Пусть делает все, что вздумается, лишь бы отвлеклась от мыслей об ублюдке Люке, с которым я еще не закончил, но непременно расправлюсь позже! И вдруг по телу пробегает мощный разряд. Туго сглатываю, в растерянности смотрю на свою руку, которая неведомым образом оказалась поверх женского бедра.
Стоп! Я ее туда положил? Соджин, ты и впрямь охренел?..
На долю секунды меня накрывает сильнейшая паника, благо быстро понимаю – Маша опять решила поиграть в медсестру и для удобства уложила мою ладонь на себя. Фух…
Пока девушка обрабатывает ободранные костяшки, не свожу с нее цепкого взгляда. Щиплет, но куда больнее осознавать, что могло приключиться в долбаном караоке-баре, не успей я вовремя.
– Спасибо, что пришел, – будто в подтверждение моих страхов тихонечко шепчет Соколова.
Тяжело вздыхаю, молча кивая. Не хочу, чтобы она думала о случившемся. Я должен заместить кошмарные воспоминания чем-то светлым, что напрочь сотрет из памяти Люка.
На волне этих желаний пододвигаюсь ближе.
Маша командует:
– Сиди смирно, последний штрих.
Но замечание меня не останавливает, к тому же девушка так трогательно улыбается, что тело будто статикой к ней примагничивает.
Поверх ссадин оказывается анимешный пластырь. Это выманивает и на мои губы улыбку. Теперь мы оба «несем возмездие во имя Луны». Рука самовольно тянется к девичьей щеке, на миг замирает, но Маша не отшатывается, и я позволяю себе прикоснуться к бархатистой коже, под предлогом заправить за ухо прядь волос.
– Сильно напугалась? – спрашиваю почти шепотом, надеясь вопросом навсегда поставить точку и никогда не возвращаться к неприятной теме.
– Все нормально, – отвечает русская и… тянется мне навстречу?..
Или я выдаю желаемое за действительное? Может, мне хочется сблизиться, да так сильно, что я неправильно трактую сигналы? Вижу и в каждом жесте девушки, и во взгляде – скрытый подтекст?
Из недр подсознания вылетает вопрос, немедля обретая словесную форму, как последняя попытка усмирить желания, причем голос звучит слишком низко, напряженно, с явным упреком и издевкой:
– Нам надо предупредить твоего бойфренда?
Проклятье, нет! Неправильно! Пусть Соджин, который всех ненавидит, останется за чертой. Не с этой девушкой. Она никогда не должна узнать такого меня. И вообще, зачем я вспомнил про альбиноса?! Сейчас – как пить дать – Маша вскочит и помчится через дождливый Сеул к белобрысому янки… А я? А что я? С ума сойду от беспокойства? Или ревности. Или…
– Нет, – вопреки моим ожиданиям, отвечает Соколова, отчего моя бровь вопросительно изгибается.
Да что бровь? Лицо перекашивает парализующим удивлением, вынуждая девушку пояснить:
– Мы расстались, я благополучно отправила бывшего обратно в Штаты.
Расстались. Надо же. Значит, он и вправду ее парень… Ащщ! Стоп. Минутку.
Они расстались? То есть янки прилетел в Сеул, а Мария его отбрила?
– Почему? – выпаливаю я быстрее, чем успеваю обдумать уместность вопроса, а после неосознанно придвигаюсь ближе.
Нутро содрогается, но вида не подаю, смотрю Маше в глаза, в то время как ее взгляд скачет от моего рта к переносице. Напряжение в теле растет. Кажется, еще чуть-чуть – и меня разорвет новогодней петардой: сводит икры, бедра, пальцы рук. Пульс отстукивает в висках, в горле и кое-где еще… Стараюсь не концентрироваться на ощущении, иначе станет совершенно не важно, что ответит Соколова: я просто возьму и поцелую ее.
– Мне ведь нравится другой… – наклоняясь, шепчет девушка в мои губы, и я блаженно прикрываю глаза, не в силах унять разливающуюся в груди радость, пьянящую, окрыляющую.
А когда открываю их вновь, понимаю – более не готов ждать ни секунды, хочу этот поцелуй, здесь и сейчас, и, похоже, мои желания взаимны…
Клокочущая страсть требует протянуть руку, запустить пальцы в подсохшие девичьи локоны и одним властным движением пересечь запретную черту. Однако я не буду спешить, несколько томительных секунд стоят того, что последует за ними. Сколько у меня было женщин? Даже сосчитать не возьмусь. Я не хвастаюсь и не рисуюсь: жизнь сложилась так, что длительные отношения стали чем-то недосягаемым. Зато интрижки на одну ночь – всегда пожалуйста. Ведь ни для кого не секрет: в нынешних реалиях секс еще не повод встречаться.
Однако Маша – другой случай. С самого начала наша история свернула с проторенной колеи, привнося в мой мир хаос. Да, я по-прежнему не верю в любовь с первого взгляда или мгновенно вспыхнувшую симпатию, поскольку считаю – и для того, и для другого необходимы: время, причина, духовная связь. Отсюда вопрос: что связывает нас с Соколовой? Почему мне безумно хочется проникнуть не только в ее тело, а закрепиться в сердце, стать значимым, нужным? В какой момент банальные вежливость и человеческая отзывчивость расцвели чувством, которому я, как ни стараюсь, не могу дать определение? Единственное, в чем не сомневаюсь: Мария мне в принципе не безразлична, рядом с девушкой я меняюсь, становлюсь лучше. Именно поэтому и медлю теперь, размышляю, анализирую… Если открою ящик Пандоры, позже все усложнится, а когда настанет время уйти – оно же непременно настанет, – не уверен, что смогу…
Опускаю взгляд на соблазнительные женские губы, и дыхание перехватывает: приоткрыты, приглашают, ждут. Мне не нужны слова или прочие знаки, я чувствую, знаю – Маша жаждет меня не меньше. Подобные вещи очевидны.
И не верьте тем, кто говорит: «Я думал, ты этого хотела, прости, ошибся», – в такие минуты мужчина всегда понимает стремления женщины верно, если они, разумеется, истинны.
Прикрываю глаза. Не способен бороться с собой, да и не понимаю зачем. Безусловно, близость может выйти нам боком, но, клянусь, впервые в жизни ощущаю столь сильное притяжение, не просто физическое влечение, а потребность оберегать, заботиться, защищать. Вот что превалирует, запускает по телу разряды, накаляет воздух вокруг и нас – вместе с ним. В итоге сдаюсь… Тянусь к манящим устам, осторожно касаясь нежным поцелуем, который в момент охватывает нас обоих пламенем, вынуждая отринуть любые сомнения.
Срываюсь с места. Привстаю на колено. Руки уже полсекунды как вплелись в шелковистые волны волос. Маша отвечает на поцелуй быстрее и увереннее, чем я того ожидаю. Теплые ладошки ложатся на мои запястья, сжимают требовательно, но не в стремлении остановить, а одобряя. Проникаю глубже. Ощущаю, как плоть сводит истомой. Сорвусь! Сейчас сорвусь и опрокину девушку на спину. Можно ли? Хочет ли она? И в тот момент, когда Мария поддается, начиная опускаться назад, на всю квартиру раздается до одури раздражающий звон.
Вздрагиваю. Отшатываюсь. Не понимаю, что случилось, а главное – откуда идет звук. Соколова смотрит на меня с той же растерянностью – щеки залиты краской, дыхание рваное и такое сексуальное, будто между нами уже все случилось, но она хочет еще, ей меня не хватило… Боже!!! Как устоять? И я уже готов забить на все, вернуться к исходной позе, впиться в сладкие губы поцелуем, лишенным приличий, но чертов звон, то прекращающийся, то начинающийся снова, заставляет окончательно встать с дивана.
– Дверь… – сбивчиво роняет Маша, пока я озираюсь, как потерявшийся щенок.
Смотрю на девушку, не в силах сконцентрироваться. В голове мысли только об одном, нетрудно догадаться, о чем именно…
– В дверь звонят, – повторяет Соколова отчетливо, и меня резко разворачивает в сторону прихожей.
ТОЧНО! Доставка!
– Э-э-э… – глухо мычу, чувствуя себя максимально глупо. – Я, пожалуй, открою…
Маша улыбается. От ее смущенной, но вместе с тем заигрывающей улыбки ноги наливаются свинцом. Не хочу никуда уходить, да и уже не голоден…
– Соджин, дверь… – шепчет девушка одними губами, и тишину опять разрывает звонок.
– Ах да, сейчас. Я быстро. – Тряхнув головой, надеясь прийти в себя, топаю в прихожую, по пути похлопывая ладонями по щекам.
Не припомню, чтобы когда-либо меня кто-то или что-то настолько дезориентировало. Плохо… ведь я всегда должен быть собран и готов к любым неожиданностям.
Открываю дверь. За порогом действительно доставщик – переминается с ноги на ногу. Похоже, недоволен, что был вынужден долго ждать с тяжелыми сумками в руках.
– Прошу прощения за задержку. – Виновато кланяюсь.
Подношу телефон к планшету, висящему на груди паренька, оплачиваю покупки, забираю пакеты. Снова отпускаю поклон, но неглубокий – спешу, а затем захлопываю дверь коленом – руки заняты. Застываю, упирая взгляд в металлическую поверхность. Чувствую, лицо немеет: мне предстоит вернуться в комнату и вести себя… как? Как обычно? Будто ничего не случилось? Или, напротив, смахнуть с глаз челку, вздернуть нос, заявиться в гостиную победителем, собирающимся взять свое?.. Да! Отличный план. Расстегну пару пуговиц на рубашке, закатаю рукава, выстрелю в Соколову раздевающим взглядом, дерзко улыбнусь. Она точно не устоит.
Поворачиваю голову, смотрюсь в зеркало, висящее справа от двери. Чуть прищуриваюсь. Уверенным движением головы откидываю назад волосы. Подмигиваю отражению, репетируя, и вдруг слышу сдавленный смешок.
По плечам пробегает огненная дрожь. В районе солнечного сплетения появляется неприятный зуд. Щеки начинают пылать.
Очень медленно оборачиваюсь. Позади – Маша, подпирает плечом стену. Глаза девушки светятся, и это завораживает, но я чересчур уязвлен и смущен тем, что Мария увидела, поэтому думать могу только об одном.
Черт…
– Ты права, еду привезли, – говорю невнятно, словно меня выпустили из кабинета дантиста и язык еще ватный от анестезии. Это ж надо было по-крупному облажаться!
Обреченно вздыхаю, опуская глаза в пол. Плечи сутулятся. Некоторое время ничего не происходит. Соколова застывает в дверном проеме, а я пытаюсь принять неоспоримый факт: момент безвозвратно упущен.
– Так и будешь стоять? – внезапно спрашивает Маша, причем в голосе слышится нечто двоякое, волнительное, и мое тело тотчас откликается очередной волной возбуждения.
Заглядываю девушке в глаза: огонь не погас, между нами по-прежнему искрит, ничего не изменилось. А значит, не момент управляет нами, а как раз наоборот. Все осознанно, желанно и главное – взаимно.
Маша склоняет голову набок, продолжая смотреть на меня с таким видом, будто только и ждет, когда я подойду и сорву с нее блузку. Вопросительно вскидываю бровь. Ком в горле, еще секунду назад мешающий дышать, наконец проскальзывает по гортани. Ему навстречу поднимается волна приятного возбуждения – подобное испытываешь, надевая снаряжение для банджи-джампинга, когда прыгаешь, привязанный к канату, с огромной высоты. Ты заранее знаешь, что тебя ждет, но минуты, отделяющие от прыжка, будоражат не меньше полета.
– Ты хочешь курицу или… – Разумеется, дело не в еде, вопрос в том, прочтет ли девушка мой намек.
И по ее улыбке, сопровождаемой отрицательным покачиванием головы, понимаю – прочла.
Уже не раздумывая, разжимаю пальцы, пакеты с грохотом падают на пол. Проворно через них переступаю, направляясь к брюнетке. Плевать на все! На продукты, на то, что мы, наверное, форсируем события, на завтрашний день. Сегодня я хочу думать лишь о Соколовой, видеть ее очаровательную улыбку, растворяться в бездонных глазах, зовущих и удивительно красивых.
Оказываюсь рядом прежде, чем сердце успевает толкнуть по телу очередной поток крови. Подхватываю девушку на руки, позволяя ей обвить ногами мой торс, и, не теряя драгоценных секунд, припадаю к пухлым губам. Довольно терзаний!
Маша обнимает в ответ, крепко прижимается, охотно поддерживая поцелуй. Ее руки скользят вдоль моей шеи. Желание захлестывает сбивающей с ног волной, но я креплюсь, иду вперед, искренне надеясь, что верно запомнил, какая из дверей ведет в спальню. Не дай бог затащу Соколову в гардеробную…
Преодолев несколько метров, толкаю (предполагаю, нужное) – дверное полотно. Ура! Мы не в Нарнии! Дохожу до постели, упираюсь в матрац коленом и осторожно перекладываю сокровище на подушки, продолжая познавать отзывчивые губы.
Душно… Странно, что я не обратил на духоту внимания, когда искал плед.
Тянусь к вороту рубахи. Расстегиваю верхнюю пуговицу. Спускаюсь ниже и натыкаюсь на девичьи руки: Маша справилась с несколькими, перегнав меня.
Ох, как же возбуждает! Голова кругом, как сильно я хочу эту девушку!
Под давлением чувств, бьющих ключом, не могу копаться с пуговицами, пусть их и осталось немного. Стягиваю рубашку через голову и сразу возвращаюсь к влажным поцелуям Марии – нежным и дразнящим, провоцирующим, сносящим все внутренние драйвера и предустановки. Ее строгая блузка начинает раздражать. Провожу ладонями вдоль талии, подцепляя и вытягивая ткань из-под офисных брюк. Чувствую горячую кожу, усыпанную мурашками. Девушка прогибается в спине от моих прикосновений. Казалось бы, это должно окончательно снести крышу, однако в голове острой стрелой пролетает мысль: «А если мы слишком спешим?»
Невероятным усилием воли отстраняюсь, пресекая уже далеко не застенчивые ласки Марии. Пристально смотрю в распахивающиеся глаза.
Пытаюсь отыскать в них сомнение, чтобы оправдать собственную нерешительность, но не нахожу и еле слышно спрашиваю:
– Ты уверена? Мы можем просто…
Но слова теряются в чувственном поцелуе, который инициирует девушка, настойчиво притягивая меня к себе.
После я уже не могу противиться инстинктам, думать, быть правильным или терпеливым. Меня поглощает страсть – и окончательно и бесповоротно пленяет русская красавица по имени Мария Соколова.
