Текст книги "Алые небеса Сеула"
Автор книги: Лина Ро
Соавторы: Катерина Райдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Глава 27
Ким Соджин
До лифтов чуть ли не бегу, скольжу подошвами по натертому до блеска полу. Жму кнопку. Остервенело. Будто Delete[47]47
Удалить (англ.). (Прим. ред.)
[Закрыть] на клавиатуре подвисшего компьютера.
Стереть. Стереть. Стереть. Какого черта, Маша?
Двери металлической кабины лениво открываются. БЕСИТ! Вваливаюсь внутрь, опираясь рукой о стену: дышать трудно, давит на грудь, как при тяжелой форме бронхита. Лифт трогается, но едет слишком медленно. Ощущение, будто я не в одном из самых навороченных бизнес-центров Кореи, а в Древнем Риме и на первый этаж меня опускает группа перепачканных работяг при помощи веревок и собственных рук.
Ащщ! Невыносимо!
На парковку вылетаю ужаленным пчелой скакуном. Зол настолько, что с ходу не могу сориентироваться, где находится машина. Пока кручу головой во все стороны, меня нагоняет Джуён.
Каким образом она столь быстро спустилась?.. А с лифтами точно что-то не так. Даже здание корпорации против меня!
– Руководитель Ли! Руководитель Ли, подождите! – окликает меня и семенит каблучками новоиспеченный секретарь, махая какой-то цветастой дубинкой.
Хм… может, намекает, что стоит как следует отлупить Минхо?
Девушка приближается. Я понимаю, что в руке у нее зонт, а прямо позади стоит мое авто.
– Дождь… – сжимая блузку на груди, тяжело дышит госпожа Чхве, протягивая зонтик. – По прогнозу погоды через час начнется дождь, и я…
Смотрю придирчивым взглядом: пытается выслужиться или просто человек хороший?
– Ну же, руководитель Ли, берите… Не переживайте за меня, я всегда беру два зонта на случай, если забуду один на работе.
Невольно улыбаюсь. Вряд ли, Джуён подхалимничает. Похоже, ее порыв искренний.
– Спасибо. – Забираю зонтик, слегка кланяясь.
Щеки девушки тотчас вспыхивают, и вот теперь она начинает играть.
– Ой, не стоит благодарности, это моя работа… – прикладывая ладони к щекам, выпаливает Чхве. – Если будет сильный дождь, пожалуйста, ведите машину осторожно.
Молча киваю и уже собираюсь направиться к автомобилю, но в голове возникает вопрос, который я сразу озвучиваю.
– Госпожа Чхве, а как Маша… то есть госпожа Хоук… – Теряюсь в уместности формулировки.
– Да, руководитель Ли? – Во взгляде подчиненной мгновенно вспыхивает любопытство и… издевка?
– В каком настроении госпожа Хоук отправилась на ужин? – Отчаянно пытаясь сохранить лицо, заканчиваю фразу вроде как равнодушно. Хотя кому я вру?
– Ну… – демонстративно задумывается секретарь, поднимая очи к потолку и постукивая пальцем по острому подбородку. – Думаю… она была смущена. Да. Точно! Смущена и взволнована.
– Взволнована? – Хмурюсь.
– Угу, – деловито кивает Джуён, выдерживает многозначительную паузу, от которой у меня сводит челюсть, и выдает с мечтательной полуулыбкой: – Ну а вы, господин Ли, что бы почувствовали, начни вам оказывать весьма однозначные знаки внимания такой мужчина, как генеральный директор Пак?
От услышанного впадаю в конкретный ступор, не в состоянии понять, какая из причин раздражает сильнее: что собственный секретарь боготворит генерального, а чертов Пак оказывает Марии ОДНОЗНАЧНЫЕ знаки внимания, или то, что с легкой руки Джуён мне приходится переносить отвратительную ситуацию на себя.
А у меня, знаете ли, отличное воображение!
– Бр-р-р! – Судорожно трясу головой, когда подсознание рисует передо мной улыбающегося Минхо с белыми камелиями в руках.
– То-то же, – хихикает Чхве, но, улавливая мой негодующий взгляд, тушуется, опуская глаза в пол. – Прошу прощения.
– Ступайте работать, – недовольно бурчу я, заторопившись к автомобилю.
– Руководитель Ли! – окликает девушка.
– Что еще? – нервозно дергаюсь в ее сторону.
– Но рабочий день закончился…
– Тогда… езжайте уже домой!
– Да, руководитель, – глубоко кланяется Джуён. – Хорошей вам дороги.
Салютую рукой, не оборачиваясь. Сажусь в авто, швыряю зонт на пассажирское кресло рядом. Застегиваю ремень безопасности и газую до визга шин.
Эх, стоило бы забрать гребаные камелии да ткнуть их Минхо прямо в его «генеральную» рожу!
До ресторана добираюсь неприлично быстро. Чудо, что за мной не увязался дорожный патруль. Всю дорогу твержу установку: я только одним глазком… посмотрю, удостоверюсь, что Маша в порядке, и уйду. На рожон не полезу – слишком подозрительно. Ведь какое дело руководителю до штатной сотрудницы?
ВОТ ИМЕННО!!! КАКОГО ХРЕНА К НЕЙ ПРИЦЕПИЛСЯ ПАК МИНХО?! Он вообще в курсе, что значит субординация?!
Парковка перед заведением забита под завязку. Приходится бросать машину с торца здания. Пока мчусь к центральному входу, нервничаю. Вдруг нет свободных столиков? Как наблюдать за Соколовой, оставаясь незамеченным? Будет ли парочку видно из барной зоны? А что, если попадусь? Сослаться на невероятное совпадение?
Ладно, надо решать проблемы по мере поступления.
К счастью, внутри дела обстоят куда лучше, чем на паркинге: посетителей немного, поэтому пришвартовать свой шпионский зад труда не составляет. Миловидная хостес, отчего-то совсем не корейской наружности, встречает меня при входе, интересуется о наличии спутников и, получив отрицательный ответ, провожает до столика как раз неподалеку от Пака и Маши, коих мой соколиный взор находит мгновенно.
По пути девушка навязчиво жужжит что-то про блюдо от шеф-повара и импортный алкоголь. Я же безотрывно слежу за коллегами, с каждым шагом чувствуя, что сердцу в груди становится тесно, а еще больно…
Что это за чувство? Отрицание? Обида? Ревность?.. А может, все сразу?
И вдруг, прямо на моих глазах, подонок Минхо протягивает руку, по-хозяйски укладывая лапищу с длинными, точно осьминожьи щупальца, пальцами поверх тыльной стороны ладони Маши!
А вот и они – «однозначные знаки внимания»!
В горле застревает тоже вполне себе однозначное матерное слово. Меняю траекторию движения быстрее, нежели успеваю что-то осознать. Шаг, еще один, и я уже стою возле столика Пака, глядя на мерзавца взглядом серийного убийцы.
На губах генерального, в тот же миг вальяжно откинувшегося на спинку «трона», появляется надменная улыбка, и по плечам пробегает колючая дрожь, мигом обращающаяся подкожным жаром ярости.
– Вставай! – цежу сквозь зубы, обращаясь к Марии, однако смотрю исключительно на Минхо, ведь если обнаружу в глазах русской недовольство или досаду, разнесу все к чертовой матери.
Маша не шевелится. Пак улыбается шире, насмешливо изгибая бровь. В расслабленной мимике так и читается: «Ты проиграл, парень».
Делаю вдох, но он застревает в районе солнечного сплетения. Решаюсь мельком глянуть на Соколову – сидит, вжавшись в стул, словно ее застукали на месте преступления, что мгновенно порождает в голове не самые приятные теории относительно всей ситуации.
Да и с чего бы девчонке мяться, если происходящее не имеет под собой «однозначного» подтекста?
– Я же сказал, вставай. Мы уходим! – повышаю голос, всверливаясь в Марию гневным взором.
Она туго сглатывает, но с места не двигается, что окончательно вышибает из меня остатки здравого смысла. Абсолютно не задумываясь над тем, как все выглядит со стороны, я хватаю женскую сумочку вместе с хозяйкой, чуть ли не волоком вытаскивая девушку из ресторана.
На улице легче не становится. Даже не на шутку разгулявшийся по-осеннему холодный ветер не в силах остудить мой пыл или задетое эго, тут уж как посмотреть. Главное, чтобы Маша сейчас вела себя тихо, не спорила и не швырялась обвинениями, а то я за себя не ручаюсь!
Но, по закону подлости, стоило об этом подумать, как сквозь городской шум до слуха доносится тихое, но достаточно твердое: «Отпусти». На что тотчас возникает желание отвесить какую-нибудь гадкую колкость, чтобы Соколова хотя бы на пиксель почувствовала, каково мне.
Неимоверным усилием воли сдерживаюсь, решая дотерпеть до машины, а затем дать волю эмоциям. Стискиваю худенькое запястье, продолжая молча тащить русскую к углу здания, мысленно повторяя: «Спокойно, Соджин, публичная сцена тебе ни к чему, ты уже засветился в ресторане». Похоже, в какой-то момент на смену буре приходит штиль, все еще опасный, поскольку нет ничего страшнее равнодушия, однако мое теперешнее состояние куда лучше бесконтрольной злости и обиды.
На фоне временного прозрения рациональные мысли не без труда, но пробивают черепную заслонку, вынуждая анализировать инцидент и пожурить самого себя за шоу, что я устроил. Отлично! Значит, когда мы с Машей останемся наедине, буду хладнокровен и сдержан.
Но Соколова вновь рушит мои планы, резко тормозит и, агрессивно выдергивая руку из моих пальцев, выплывает в спину злобное: «Да отпусти ты меня!»
Виски простреливает болью. Сердце срывается в галоп. Дыхание преломляется.
Черт, а ведь до авто – совсем ничего!.. Но что, если Маша не собирается никуда уезжать и хочет вернуться к поганцу Минхо? Еще бы! Он ведь генеральный, мать его, директор! Куда мне до его белых камелий?
Оборачиваюсь, пытаясь не захлебнуться ядовитой слюной. Сканирую Соколову ледяным взглядом, отчаянно пытаясь отогнать мысли, что она, как и большинство девушек ее возраста в Корее, падкая на то, что блестит. Маша смотрит с недовольным укором, словно у нее отобрали любимую игрушку. Наверняка угадал…
Нет, не верю! Не может быть… Я знаю – девушка не пустышка! Ее не прельщает статус генерального, она правильная карьеристка и четко дала понять, что против романов на работе. А ужин… Тут все просто. Испугалась, смутилась, не смогла отказать начальнику в приглашении, потому что… Хочет повышения? Поэтому приняла цветы и, согласившись на встречу, приехала в ресторан? Ради должности?.. Ащщ!!! Да откуда вообще берутся столь бредовые теории?
– А жизнь тебя ничему не учит, да? – наконец выпаливаю я. Хочу, чтобы фраза звучала поучительно, но получается злобно-иронично, а губы кривятся в снисходительной усмешке.
Маша, как и полагается русским, резко выхватывает у меня сумочку и отвечает вопросом на вопрос… или так делают не русские? Впрочем, какая разница!
– Что ты здесь делаешь?
Ладно, сыграем по твоим правилам.
– А ты? Что тут делаешь ты?..
В качестве контраргумента пощечиной прилетает надменная улыбочка, подкрепленная скрещенными руками на груди, вероятно, для демонстрации веса намерений.
– А на что похоже?
Первый порыв: ответить как есть – напрямую, но, слава Будде, вовремя торможу. Слишком грязно. Я взбешен, но не настолько, чтобы поливать Марию дерьмом, не разобравшись в ситуации. Поэтому продолжаю играть в «Сто тупых вопросов», не забывая обвинительно щуриться.
– Говоришь, не в твоих правилах водить дружбу с начальством?..
Соколова таращится на меня, пару секунд надуто молчит, после чего невнятно кивает.
– А я и не вожу. У нас был деловой ужин. Но приятно знать, какого ты, оказывается, обо мне мнения.
Удар под дых, а теперь я еще и крайний.
– Деловой ужин?.. – Стравливаю в кулак истеричный смешок. Видел я, как «по-деловому» Пак лапал Машину руку!
– У вас остались какое-то вопросы, господин руководитель, или вы удовлетворили любопытство?
О! А я уже господин руководитель… А русская молниеносно переключается с неформального языка на официальный, аж дух захватывает! Но, если девушка действительно верит в то, что говорит… АЩЩ! Да как такое вообще возможно?! Бред!
– Никак не пойму, ты и правда наивная дура или прикидываешься? Включи голову! Какие дела могут связывать генерального директора «Пак-Индастриал» с рядовым программистом на испытательном сроке? При всем уважении, разумеется. – И, дабы подчеркнуть абсурдность ситуации, отпускаю наигранно-почтительный поклон.
– Слушай, а тебе-то что? В чем проблема? Кем ты себя, черт возьми, возомнил? Я тебе что, игрушка? Может, собственность? По какому такому праву ты ведешь себя подобным образом и разговариваешь таким тоном?!
Каждая фраза Соколовой, нет, ее вопросы, явно риторические, вколачиваются в голову, сердце, душу раскаленными ржавыми гвоздями, а после столь же безжалостно выдираются, оставляя после себя решето. Я хвалился, что отлично разбираюсь в людях, по первому взгляду могу определить скрытые мотивы и истинное отношение.
Отсюда вытекает следующее: зачем Мария сказала все это? Намеревалась ужалить побольнее? Но для чего? Зачем причиняет боль человеку, которому небезразлична? Не догадывается о моих чувствах? Чушь! Я всячески доказал свою расположенность: поступками, словами и даже скандалом! Маша нравится мне. Я волнуюсь, переживаю и да, черт подери, ревную, что предельно ясно – на поверхности.
А ей плевать?.. Я обманулся? Выдал желаемое за действительное, и то время, что мы провели вместе, имеет значение лишь для меня? Туше…
Шумно, но коротко выдыхаю, слегка улыбнувшись.
Но, готов поклясться, моя улыбка сейчас подобна проявлению учтивости на похоронах – горькая и полная сожалений.
– Ясно… – тихо бурчу в сторону, скорее себе, нежели Соколовой.
Ладно, если хочет закончить все одним махом, пусть так и будет. Я влюблен, определенно, но чувства – моя проблема. Не стану навязываться. К тому же мы друг другу не подходим, мы не пара, а Мария меня совсем не знает.
А отношения, начавшиеся со лжи, так или иначе обречены на печальный финал.
В следующий миг с моего лица пропадают эмоции. Я вновь превращаюсь в каменное изваяние, лишь отдаленно напоминающее Соджина, которого Маше удалось увидеть в наше единственное совместное утро.
– Вы правы, я перегнул палку, – говорю невозмутимо, холодно, как если бы мы были незнакомцами. – Но, пожалуйста, сделайте одолжение: не связывайтесь с Паками – это всегда выходит боком.
Пусть я обязуюсь впредь держать дистанцию, Маша должна знать: Пак Минхо ей – не друг. Не прощу себя, если выродок доставит девушке хоть какое-то неудобство.
После в последний раз заглядываю в полюбившиеся глаза, церемонно кланяюсь, глубоко, искренне выказывая почтение. Выпрямляюсь, уже не смотрю на милое лицо, – боюсь, сил не хватит уйти, – и, чтобы отвлечься, лезу в карман куртки, доставая ключи от машины. Не помогает. Не могу думать ни о чем, кроме Маши. Оно и понятно. Впервые в жизни мне настолько дорог человек, что я готов придушить выработанный годами эгоизм и поступить по совести, жертвуя собственными нуждами, вопреки истинным желаниям. Вот что значит – любить?..
– Хорошего вечера, госпожа Хоук. – Не представляя, что еще добавить, в очередной раз склоняю голову, старательно прячу взгляд. – Обещаю, более я вас не побеспокою. – Последняя полуулыбка, но не Маше – себе (а ты и впрямь повзрослел, Соджин), и я ухожу прочь, до треска сжимая в кулаке казенный автомобильный брелок, пластиковый, как отныне и мое сердце.
Глава 28
Мария Соколова
Я поступаю правильно?
Отталкивая его снова и снова, причиняя нестерпимую боль не только себе, но и ему? Иду по верному пути, когда пытаюсь сжечь мосты, прерывая связи, оставляя нас лишь блеклыми пятнами в памяти друг друга?
Гордость и рассудительность кричат единогласное, громогласное «да». Как ни стараюсь, не удается найти лазейку в давно прописанном коде. Вероятно, систему защиты от глупостей создавал опытный программист. Досадно. Впервые от осознания собственной крутости не становится радостно. Однако, если решение взвешенное и верное, почему тело стремится вслед за Соджином, делая нерешительный шаг в его сторону?
Ошибка.
Я совершаю ошибку, отпуская его! Совсем не этого хочет сердце!
Мысли путаются… В сознании всплывает взгляд темных глаз, полный горечи, причина которой сегодня – я. Ли задели мои вопросы, выпаленные в порыве обиды? Разумеется. Но должна ли я чувствовать вину? Разве? Мой гнев обоснованный! Парень ворвался в ресторан, схватил за руку, силком выволок на улицу, практически заявляя, что я собираюсь прыгнуть в кровать к Паку! Вот, значит, какого он обо мне мнения? Такой я выгляжу в его глазах? Очень приятно слышать. И ничуть не важно, по какой причине Соджин ведет себя подобным образом. Не имеет значения, ревность это или что-то более существенное.
Стоит лишь на секунду взглянуть на инцидент глазами генерального – все становится до безобразия очевидно. Шила в мешке не утаить! Разделять личное с рабочим ни у кого не получится. Такова теневая сторона служебного романа. И кому из нас сейчас хуже – ответить сложно. Поэтому лучше прекратить отношения здесь и сейчас.
Стоп, глупости, нельзя остановить то, чего нет…
Но, если я Соджину ничего не должна, отчего столь сильно хочу догнать его, объясниться, рассказать, что все увиденное им – недоразумение, а между мной и Минхо ничего нет и быть не может. Ужин – действительно рабочий, и, как ни парадоксально, мы обсуждали дела, которые могут связывать генерального директора «Пак-Индастриал» и рядового программиста на испытательном сроке.
Чем больше думаю о происходящем, тем становится сложнее дышать: грузом давит на грудь внутренний конфликт, решить который я не успеваю, одновременно позволяя Соджину отдалиться настолько, чтобы полностью исчезнуть из виду.
Ледяной воздух ударяет в лицо, принося первую здравую мысль: «О чем в принципе беспокоюсь?» Может, я и правда дура, как подметил господин робот? Думать нужно о разговоре, который, словно снег на голову, обрушил на меня Минхо, и о его последствиях. После представления Соджина будет сложно гнуть линию «мы толком незнакомы» – вот что действительно важно! Это единственная вещь, на которой надо фокусироваться. Но это меня пока вообще не волнует.
Вереница мыслей в голове сливается в хаос, затуманивая рассудок. Не могу собраться, расставить все по полочкам и прийти в себя. Единственное, что понимаю отчетливо: мне больно, чертовски. Глаза обжигает, горло сжимает тугим ремнем, сотканным из осколков несбыточных желаний. Пальцы нерешительно взлетают к лицу, смахивают крупную соленую каплю, уже успевшую скатиться по щеке.
Только сейчас замечаю – дождь идет. Причем, похоже, давно, учитывая, что волосы намокли, а плечи пиджака тянут к земле. Вот почему я дрожу: всему виной осенний холод, пробравшийся под мокрую одежду! Конечно, подобное объяснение принять проще.
Ладно… необходимо возвращаться в реальность. Пора в отель, домой.
Не без труда заставляю мышцы подчиняться, медленно плетусь к дороге. Поймаю такси, а затем по накатанной: отель, душ, сон, если получится. Ноги тяжелые, дыхание сбитое. Мокрый воздух заполняет легкие, оседая внутри сыростью. Тащусь к ресторану, в переулке-то машину не найти. Внезапно периферическим зрением замечаю стоящего на крыльце Пака. Пытливый взгляд устремлен на меня, но повторюсь: сорванный деловой ужин – это последнее, о чем сейчас хочется тревожиться. Обмен любезностями с генеральным не входит в мои планы, пусть придержит любопытство до завтра.
Отворачиваюсь, не демонстративно, будто не узнала. Поправляю сумку на плече. Ускоряю шаг. Губы начинают дрожать, сейчас заплачу. Странно… Разве холодная вода не должна отрезвлять? Но почему же ледяные капли дождя не помогают, а лишь усугубляют ситуацию, повышая уровень внутренней истерики до максимума?! Нужно отвлечься! Хоть как-то, на что угодно.
Пустой взгляд находит прохожих, тесно жмущихся под крышей остановки, – увы, неинтересно. Скользит дальше, но яркие огни вывесок, рекламных билбордов и автомобилей сливаются в мутное пятно, теряя цвет, превращая окружающий мир в черно-белое кино. Ничего не цепляет, не привлекает внимания, забить голову белым шумом не получается…
Замираю в метре от спасительной крыши. Поднимаю руку, пытаясь поймать такси. Автомобили один за другим пролетают мимо, увозя с собой остатки моей выдержки. Делаю шаг в сторону дороги, надеясь увеличить шансы на успех, но по факту получаю новую волну разочарования, окатывающую брюки грязными брызгами из-под колес.
Громко выругиваюсь на «великом и могучем». Обида опаляет грудь нестерпимым жжением. Закусываю губу до боли. Сдерживать слезы невыносимо, но я пытаюсь! Эта страна отвергает меня, как ПО – вредоносную программу, установленную из неизвестного источника. Может, послать все к черту и улететь в Штаты? Забыть о случившемся, как о страшном сне, вернуться к прошлой жизни, отношениям, карьере?
Да только смогу ли?..
От размышлений отвлекает тормозящее рядом такси. Бросаю взгляд на свое отражение в заднем окне – хуже побитой собаки. Увидев такую моську, даже я бы остановилась, чисто из жалости.
Распахиваю дверь и хочу было забраться в салон, но вдруг неожиданно дождь над головой резко прекращается, хотя продолжает барабанить по крыше авто. Неужели Минхо не устоял? Думала, он более тактичен, ясно ведь, что из меня сейчас – тот еще собеседник. Или генеральный, напротив, намерен воспользоваться ситуацией? Надавить на больное? Намекнуть, что я у него под колпаком?
С тяжелым, неконтролируемо страдальческим вздохом поворачиваю голову влево и застываю. Рядом стоит Ли, держит над моей головой разноцветный зонт. Смотрит так проникновенно и заботливо, что дыхание перехватывает, и тихо говорит: «Я подвезу». Открываю рот, не произношу ни звука, словно онемевшая, не в силах осмыслить происходящее.
Парень молча кивает на автомобиль, припаркованный позади такси.
Он вернулся за мной? После всего, что я, он, да, в конце концов, мы наговорили? Перешагнул через гордость, наплевал на свои же обещания… ради того, чтобы мне не пришлось мокнуть под дождем?
Не знаю, что сказать. Не понимаю, как поступить. Очевидно одно – я не должна соглашаться на помощь, обрекая нас на беготню по замкнутому кругу, в финале которого и меня, и Соджина ждут лишь страдания.
Надо отказаться, поступить разумно.
Поджимаю губы. Собираюсь с силами. Стискиваю пальцы свободной руки в кулак.
Хочу ответить мягкое, но уверенное «нет», но прежде чем губы успевают разомкнуться, Соджин говорит:
– Пожалуйста, не спорь… – Веки парня на мгновение прикрываются.
В жесте – столько усталости, что мое сердце не выдерживает. И плевать, сколько аргументов появилось между нами, он – единственный человек, способный раскрасить мой мир в яркие цвета.
– Простите, уже не нужно, – обращаюсь к водителю такси, вряд ли меня понимающему, только теперь осознавая, что завороженно смотрю на своего бессменного спасителя, взятая в плен гипнотическим взглядом, вновь заставляющим время остановиться.
За пределами нашего маленького мира, сжавшегося до размеров зонта, дождь усиливается, будто пытаясь привлечь внимание. Но я не желаю возвращаться в удручающую реальность. Хочу застыть в кратком мгновении навеки, чтобы ливень смыл с мостовых все проблемы, разрушил дамбы, разделяющие нас, позволил быть вместе.
Вроде бы после дождя всегда появляется радуга. Но вот же она – в руках Соджина. Наша общая радуга! Я хочу в это верить.
Отчаянно хочу! Однако, когда крупная капля падает с ребра зонта прямо за воротник, наваждение развеивается, тучи вновь заволакивают небо…
Отвожу взгляд в сторону, переминаясь с ноги на ногу. Соджин, как всегда, берет инициативу на себя, принимая решение за нас обоих, и легонько подталкивает к своему черному седану. Ли галантно открывает переднюю пассажирскую дверь, продолжая прятать меня от дождя под зонтом, подает руку, помогая устроиться в салоне. Здесь тепло и приятно пахнет новой кожей. Наверное, это и есть та самая корпоративная плюшка, которую мне навязчиво рекламировал Минхо.
Спустя несколько секунд спаситель занимает водительское место, но вместо того, чтобы тронуться, резко наклоняется ко мне, да так близко, что в груди моментально начинается выступление барабанного оркестра. Изумленно смотрю на него, не шевелясь и не издавая ни звука, не в силах выпутаться из паутины глубокого взгляда, буквально задыхаясь от горячего дыхания, падающего прямо на губы… и вдруг слышу щелчок, в момент простреливающий осознанием происходящего, – парень застегивает ремень безопасности. Всего-то! Ну и дурочка… Хорошо, в салоне полутемно и не видно, как мои щеки заливает краска. А в следующую секунду Ли, будто нарочно добивая очередным проявлением внимания, снимает куртку и укутывает ею мои ноги.
«Соджин соткан из заботы», – подумала я однажды. Пока что не было ни единого повода в этом усомниться. Приятно, когда в жизни есть такой человек. Жаль, правда, что оставить его рядом не получится…
Прячу руки в теплой подкладке. Стараюсь смотреть в окно, но отвлечься от мыслей о парне не получается, слишком уж быстро меня окутывает ЕГО запах.
Мы выезжаем на дорогу. Ли предельно сосредоточен на вождении, что дает возможность незаметно скользить беглым взглядом по салону (читать – Соджину). Плавные движения, длинные, до умопомрачения красивые пальцы, расслабленно лежащие на руле, – завораживают. Удивительно, как парню удается быть настолько умиротворенным после всех потрясений. Какая-то встроенная функция? Интересно, где подобную раздобыть? Мне бы не помешала…
Нужно подумать о чем-то, кроме Соджина, но радио молчит, а приятные звуки мотора, разбивающихся о стекло капель, глубокого дыхания и громкого сердцебиения предательски воскрешают в памяти его голос и яркие, приятные мгновения, что мы провели вместе.
Вновь отворачиваюсь к окну, замечая знакомый городской пейзаж, – мы на пути в отель. Впервые радуюсь пробкам – поездка-то затягивается. Знаю, неправильно, не вписывается в мои убеждения, но хочу побыть с Соджином подольше. Пусть даже так… Наверняка другой возможности больше не представится. С завтрашнего дня будут существовать только руководитель Ли и ведущий программист Хоук, а им нечего делать вместе под покровом ночного Сеула. У них нет истории, чувств или привязанностей. Такой пары в принципе не существует. Помню, именно этого я и добивалась, но разве утверждала, что с легкостью приму?..
За очередным приступом самобичевания выпускаю из вида поворот к отелю, поэтому остановка перед центральным входом становится для меня неожиданностью.
Чересчур быстро! Я еще не готова!
Паника накрывает с головой. Сейчас все закончится раз и навсегда. Вот точка, которая никогда не превратится в запятую. Мне необходимо хотя бы объясниться, рассказать про проклятый ужин. Это меньшее, что я могу сделать. Не хочу жить с чувством недосказанности!
Поворачиваюсь к Ли, набираю полную грудь воздуха и с решимостью выпаливаю:
– Соджин, послушай…
Но, похоже, ему мои объяснения неинтересны. Парень выходит из машины, а я обреченно прикрываю глаза, понимая – уже поздно.
Тянусь к ручке, но дверь открывается прежде, чем я ее касаюсь. Поднимаю растерянный взгляд на Соджина, командующего беспрекословное: «Идем».
Разумеется, он безупречно воспитан, поэтому собирается проводить меня до входа.
Киваю, отстегиваю ремень безопасности, выбираюсь на улицу, предусмотрительно (но не значит – без колебаний) оставляя мужскую куртку на опустевшем сиденье.
Механическими, слаженными шагами мы поднимаемся по ступенькам, заходим в лобби, здороваемся с администратором, словно пара постояльцев, направляемся к лифтам. Все естественно и непринужденно. Но, когда металлические двери закрываются, понимаю – у Соджина нет повода подниматься со мной на этаж. Надобности в зонте нет, моя нога функционирует, куртка в машине – забирать нечего. Что же теперь? Почему он до сих пор со мной? Желает убедиться, что я преодолею несколько метров до номера, не вляпавшись в очередные неприятности? Бред!
А что, если ему, как и мне, хочется провести чуть больше времени вместе?..
От долгожданной мысли пульс пускается в галоп. Сердце сжимается до размера горошины. Я устала, нет сил играть в понимающую молчанку. Пора объясниться!
– Соджин, пожалуйста, выслушай меня. Это все не то… – Хочу досказать: «…чем кажется», – но не успеваю!
Ли внезапно срывается с места, берет в свои холодные ладони мое горячее от бушующих эмоций лицо, наклоняется и целует – порывисто, отчаянно…
От прикосновения его губ тело прошибает током, лишая воли. Я теряюсь, замираю: не отталкивая и не принимая, однако четко осознавая, что хочу ответить. Нет, неверно… Он все – чего я хочу! А сейчас нужно раз и навсегда закрыть тему.
Ответить, наконец, на зациклившийся вопрос с уверенностью: переиграть шанса не будет!
Я поступаю правильно, отталкивая его?..
Да. Определенно. Однозначно. Стопроцентно! Все мои опасения подтвердились, а учитывая «деловое предложение» Пака, подобный роман повлечет за собой уйму неприятностей.
Однако есть одно но… Какой смысл от логических построений, когда сердце вырывается из груди, чувства безудержны и неоспоримы, а каждая клеточка тела мечтает раствориться в прикосновениях мужчины, опаляющем мои губы жаром? Точно, никакого…
И уже не сомневаясь, не сдерживаясь, не мешкая, я обнимаю Соджина за плечи, приподнимаясь на цыпочки, чтобы прижаться к нему так сильно, насколько возможно, отвечая на поцелуй.
Плевать на все: на последствия, трудности, препятствия – чувства оказались сильнее разума.
