Текст книги "Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты (СИ)"

Автор книги: Лина Мраги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

   От стука в дверь я вздрогнула: " Надо же... так увлеклась, что шагов не услышала...".

   – Кари, ты спишь? – это был капитан.

   Я откинула щеколду и открыла... Лучше бы я этого не делала!

   – Ну как?! Мне идёт?!

   Аюта словно парализовало. Сначала он стоял столбом и пялился во все глаза, потом дёрнулся, покраснел и рванул на палубу. "Ох! Опять я дала маху! Нельзя было, наверно, перед ним в таком виде показываться...". Шёпот Тана в ухе, только утвердил в этой мысли:

   – Ко мне в библиотеку в таком виде лучше не приходи... Иначе, я за себя не отвечаю...

   – А что такого?! Я же не голая!

   – Не голая... Только... Если бы ты видела себя со стороны...

   Я ещё раз осмотрела себя: "Да-а-а... и верно, как вторая кожа... Только чёрная и с какими-то прожилками... Талия сжата, ягодицы плотно обтянуты и приподняты, грудь рельефно выделяется... Похоже, что слишком сексуально, даже чересчур... Вон как, капитана-то, торкнуло! Опасный костюмчик! Но краси-и-ивый... Даже снимать не хочется!"

   Некоторое время я ещё покрутилась, привыкая к такой удивительной одёжке, а потом принялась его стаскивать: "Вот бы в нём поплавать! Интересно, а что сказал бы Макс, если бы увидел меня в нём?" Стянув верхнюю половину лимма, я заметила, что на браслете пожелтела ещё одна буква: "Ого! Процесс идёт... Что же будет, когда все буквы надписи пожелтеют?! Посмотрим-посмотрим...".

   Наверху три раза звякнул гонг – Тиль приготовил ужин. Я быстро переоделась, обернула лимм влажной тряпкой и пошла наверх. Возле камбуза меня поймал Данко:

   – Тебя капитан зовёт... Составить компанию за ужином...

   Я нехотя развернулась и направилась к капитанской каюте. Аютан стоял у небольшого квадратного окна, скрестив на груди руки, и смотрел в сторону высокой скалы у входа в бухту: стол накрыт для двоих, над мисками поднимается пар, а рядом два бокала из чёрного серебра... Видно, эту парочку капитан решил оставить себе. Я отодвинула кресло и он обернулся:

   – Я почему-то подумал, что ты не придёшь...

   – Почему я должна была не прийти?

   Он разлил вино по изящным бокальчикам и уселся напротив:

   – Не привык пить из такой посуды...

   – Ну ты теперь человек очень богатый, надо привыкать...

   Ают засмеялся и, протянув руку через стол, сжал мои пальцы:

   – Кари... Я тут подумал... Сегодня я отпускаю команду в город, ребятам нужно отдохнуть от меня... Если хочешь, могу проводить тебя к горячему источнику, да и самому тоже не мешает окунуться... – он замолчал, видя моё напряжение. – Ты только ничего такого не подумай... Без твоего согласия ничего не будет... Просто ты такая... красивая и... удивительная, что мне, иногда, даже больно... Знаешь... Со мной такого никогда не было. Я ведь раньше в любовь не верил, думал, что это россказни излишне чувствительных людей...

   "Ну вот и приехали! Неужели придётся сходить на берег и до Латраса двигаться одной?! Как же не хочется!"

   Я уставилась в миску с едой и выдавила:

   – Это понимать как признание?

   – Да...

   Никаким образом я не хотела обидеть капитана или причинить боль, но другого выхода не было. Лучше сразу и честно, чем давать ложные надежды.

   – Я уже говорила, что ни с кем не намерена завязывать никаких отношений, кроме дружеских...

   Он хотел что-то сказать, но я его остановила и встала из-за стола:

   – Капитан, я сойду на берег и дальше поеду по суше. Оставаться на корабле мне не следует...

   Он стремительно вскочил и загородил дверь:

   – Я никуда тебя не отпущу!

   – Намерен задержать силой?! – я жёстко посмотрела ему прямо в глаза.

   – Кари, пожалуйста! Не уходи! Я доставлю тебя в Латрас и больше не заговорю о своих чувствах... Тебе нельзя уходить! Тут опасные земли для одиночного путешествия... – и схватил меня за руки. – Прости... Я сам всё испортил... Ты давала понять, что ничего не будет, но... Кари... Я люблю тебя! Слышишь?! Люблю!

   Горячий, жадный, страстный поцелуй чуть не задушил... Я вырвалась и залепила ему звонкую пощёчину:

   – Ты обещал! Как я могу верить тебе после этого!

   Сама не ожидая от себя такой силы, я оттолкнула его от двери и рванула к себе в каюту.

   "Бежать! Бежать немедленно! Иначе, в Латрас я прибуду в постели Аютана! Как же всё было хорошо и спокойно! Я чувствовала себя в полной безопасности... и на тебе, получите и распишитесь! Капитан "Чёрной медузы" воспылал чувствами! А если не только он?! Если ещё кто-то начнёт ко мне клеиться?! На шхуне десять здоровых мужиков! А в море сбежать некуда и шлюпку я украсть не смогу, она всегда в зоне видимости того, кто стоит на вахте...". Вся в этих панических мыслях, я перебирала мешки и затягивала верёвки.

   – Не смей! Даже не смей думать об этом! – вопль Мозгового чуть не разорвал череп. – Ты куда собралась?! Опять?!

   Я с силой сжала виски, как бы пытаясь, запихнуть этот голос обратно.

   – Дура!!! Куда ты пойдёшь на ночь глядя?! Осталось, максимум, дней десять пути! А по суше ты, чёрт знает сколько, будешь добираться! Он успокоится и потом в ногах у тебя валяться будет, прощенья просить!

   – Заткнись, Тан... – прошипела я в ответ. – У меня от твоего крика голова лопнет.

   Я оторвала кусок старой рубахи и, смочив водой, приложила ко лбу. Такого ещё не было, чтобы так раскалывалась голова от общения с Мозгом. Последний раз я испытывала такую головную боль ещё на Кифовом носу, в хижине, когда приходила в себя от травм. Через несколько минут в голове наступила полная тишина: я слышала только, как кровь стучит в висках, да часто бьётся сердце. Боль, будто волной, смыло...

   За стеной послышались шаги. Так стучали только сапоги капитана. Я подумала, что сейчас он постучится ко мне, заговорит, но ничего подобного не произошло. Послышался какой-то лязг, потом дверь задрожала и... я поняла, что он сделал. Он меня запер! Снаружи моей каюты были "уши" для навесного замка. Я не понимала, зачем они, когда есть обычный врезной замок, но теперь стало понятно, зачем. А может это и не каюта вовсе?! А камера для пленников?!

   – Кари... Кари... Успокойся... – Мозговой уже не кричал, а мягко и нежно пытался наладить контакт. – Это не камера, не думай глупостей... Он переживает за тебя, он влюбился без памяти... И ему нужно время, чтобы успокоиться... Неужели ты этого не понимаешь?!

   – Да что ты его защищаешь?! Он меня запер! Он нас запер!

   – Но ты же сбежишь...

   – Конечно, сбегу! При первом же удобном случае! Можешь не сомневаться!

   – Глупо...

   – Сам дурак! Вот если бы не это, – и я злобно постучала в запертую дверь, – то может я ещё бы и передумала... Но теперь... Нет! И ты мне поможешь!

   – Не буду, – голос Мозгового был твёрд и холоден.

   – Не будешь?! Ах, вот как, значит! Хорошо! Я сама, сама выберусь, без твоей помощи! Но запомни! В твоей библиотеке ноги моей больше не будет! Понял?!

   От нахлынувшей злости, я забарабанила в дерево:

   – Выпусти меня! Выпусти немедленно! Ают! Открой! Открой сейчас же! Да чтоб тебя штормом смыло! Цунами на твою голову! Да чтобы ты руки-ноги себе переломал, гад!

   Но всё было бесполезно. Снаружи ни каких звуков не доносилось, лишь пару раз мне показалось, что кто-то вздыхает, только непонятно где... Я бухнулась на койку и уставилась в пустоту: "Он меня что?! До самого Латраса не выпустит?! Вот это будет номер... Ладно... Утро вечера мудренее... Посмотрим, что будет завтра".

   Я зажгла фонарь и лампу, немного перекусила из своих запасов, так как к ужину приступить не получилось, и достала влажный лимм, для успокоения. Потом подвесила зеркало на крючок и натянула костюм. Он очень быстро приобрёл температуру тела и даже начал немного согревать. Классная всё-таки штука! Ещё какое-то время я покрутилась, принимая различные позы и пытаясь, при слабом свете, разглядеть детали, а потом так и улеглась на койку, закутавшись в одеяло. Думала, что от переизбытка эмоций не усну, но ошиблась. Заснула, почти сразу.

   Сначала мне приснился Макс. Будто мы переплываем с ним какое-то горное озеро. Я держусь за его доспехи, а он постоянно оглядывается и спрашивает:

   – Ну как? Ты не устала?

   Я фыркаю, как тюлень, и отвечаю:

   – Нет, не волнуйся, не устала. У нас всё получится... Всё получится...

   Потом кадры резко поменялись, и я оказалась в лесу на живописной полянке. Сижу на поваленном дереве и держу в руках голубенькие цветики, отбивающие запах. Позади трещит ветка, и я оглядываюсь. Среди деревьев стоит Карелл. В одной руке он держит обнажённый меч, а в другой, свёрнутую в моток, каморту. Потом он поднимает руку с верёвкой и говорит:

   – Соскучилась?! А мы очень скучали без тебя, отари... особенно, твоя подружка... – и бросает каморту на меня, как лассо.

   Я пытаюсь уклониться, но петля захватывает ногу и плотно сжимает. Тогда я выхватываю кинжал, разрезаю ладонь, и алая струя льётся на петлю. "Слепая смерть" начинает пузыриться, будто закипать, и растворяется, прямо на глазах. Я сдёргиваю её и бегу в заросли. Позади раздаётся дикий крик... Я оборачиваюсь и вижу... Леса нет, полянки нет, а кругом, во все стороны до самого горизонта, гигантское, колышущееся "райское поле" и... Карелл, которого медленно засасывает топь. Я разворачиваюсь и иду к нему, а он кричит мне и шрам на его щеке уродливо дёргается:

   – Нет! Нет! Стой! Ты погибнешь! Нет!

   Я продолжаю идти к нему и когда приближаюсь, вижу: он погружён уже по пояс. Я протягиваю ему окровавленную руку, и его глаза расширяются от ужаса. Потом он закрывает лицо ладонями и шепчет:

   – Отари... Отари... Прости меня... Отари... Прости...

   А вокруг, огромные волны сине-зелёной травы перекатываются по всему пространству. Потом зыбкая почва под ногами тоже начинает ходить ходуном, но меня это совсем не пугает. Мне весело! Я качаюсь на этих волнах и хохочу во весь голос. Смотрю на Карелла и опять протягиваю ему окровавленную руку:

   – Пойдём! Пойдём со мной! Ты всё сможешь, если пересилишь страх!

   Он поднимает голову, смотрит прямо в глаза и... хватается за меня.

   Проснулась я от того, что свалилась с койки и ударилась лбом о ведро. В каюте полный мрак, всё бешено качается и грохочет. Завывания ветра, перекрывают треск досок и доносящиеся с палубы крики. Шторм! Это шторм! Наощупь я доползла до двери, поднялась на ноги и принялась барабанить:

   – Откройте! Выпустите меня! Откройте!

   "Как мы оказались в море?! Стоять ещё больше суток! Сколько же я спала?! Ничего не понимаю!"

   – Откройте! Ают! Данко! Откройте!

   В панике я метнулась к окну. Мокрый, холодный ветер ворвался в маленькую каюту. Меня отшвырнуло на пол. Вдруг дверь сильно дёрнули:

   – Кари! Кари! Открой! Нас в море уносит! Тут нельзя оставаться!

   – Там замок, Данко! Снаружи! Я не могу выйти! Ают меня запер!

   – Что?! – послышалось лязганье замка и ругательства.

   – Где Ают?! Ключ у него!

   – Я не знаю! Его нет нигде! Мы не можем его найти! Мачта упала и он исчез! Я сейчас!

   Послышался топот, потом вопли, а потом стук и треск ломающегося дерева. Данко рубил дверь топором. Впопыхах я нашла штаны и тунику и, валяясь по полу от жуткой качки, натянула на себя. Дверь с треском рухнула, и крики помощника перекрыли рёв ветра:

   – Кари! Ты где?!

   – Я тут! Всё нормально.

   Он откинул доски и помог подняться:

   – Данко?! Что случилось?! Почему мы в море?! Что происходит?!

   – Потом! Всё потом! Сиди пока здесь, а я к ребятам! – и бросился наверх.

   Я сидела, вцепившись в перила ступеней и гадала, что сейчас, день или ночь? Молнии рассекали небо, а от громовых раскатов, закладывало уши. Вдруг оглушительный треск раздался прямо над головой. С поросячьим визгом я рванула на палубу, в сплошную пелену дождя и ветра.

   Наверху царил полный хаос. Одной мачты уже не было, а из всей команды я заметила только троих: Данко, Лиама, мужики называли его Чёрный Ли, за самый смуглый цвет кожи, и Кулана. Больше никого не было видно. "А где же капитан?! Неужели его смыло за борт?!" Я оглядывала стонущую от ударов стихии "Медузу", пытаясь, в свете молний, хоть что-то разглядеть: "Накаркала! Это же я, дура такая, накаркала! Да, чтоб мне провалиться!"

   В эту же секунду доски под ногами треснули, и я полетела вниз, а сверху рухнула вторая мачта. В трюме было полно воды и всё, что могло плавать, плавало. Какое-то время я трясла головой и приходила в себя, а потом, при свете очередной небесной вспышки, заметила, что с другой стороны дальний люк приоткрыт, да и лестница на месте. В воде почти по пояс, практически в полной темноте, я двинулась к отверстию. Страх отступил, как тогда, на "райском поле"... Я видела цель и пробиралась вперёд.

   – А ну! Что-то темновато! – и заорала во весь голос. – Разряд!!!

   И тут же яркая вспышка полыхнула в небе.

   – Отлично! Я вижу! – треск грома над головой заглушал собственный голос. – Разряд!!!

   Очередная вспышка последовала незамедлительно. И в этом сизом свете я увидела... тело. Аютан лежал на воде. Я подскочила, спотыкаясь о ящики и разбрасывая обломки табуретов:

   – Капитан! Капитан! Ают!

   Я трясла его за плечи, лупила по щекам, но это не помогало. Голова капитана была разбита, а грудь рассекала огромная глубокая царапина.

   – Ты не посмеешь!!! Ты не посмеешь умереть!!! Ты слышишь?! Ают! Ают!

   – Кари! – голос Данко донёсся сверху.

   – Здесь капитан! Помоги вытащить!

   Шторм не утихал: кругом мрак, дождь и ветер. Данко с Кулом уложили капитана под остатки лестницы, ведущей на корму.

   – Он живой?! Он жив?!

   Я тупо смотрела на бездыханное тело:

   – Не знаю...

   – Ну и нам скоро конец... – проронил кто-то.

   Я сжала кулаки:

   – Нет! Этого не будет! – и заорала, что было силы. – Не-е-ет!!! Ты будешь жить! И этот дурацкий шторм закончится! И никто не погибнет! Никто!!!

   Отшвырнув матросов, я, неистово, принялась делать Аюту массаж сердца и искусственное дыхание.

   – Раз, два, три, четыре... – вдох... ещё вдох. – Раз, два, три, четыре... – вдох... ещё. – Раз, два, три, четыре...

   – Что ты делаешь?! – мокрый насквозь Данко, ободранный и всклокоченный, впрочем, как и остальные, таращился круглыми глазами.

   – Раз, два, три, четыре... Выцарапываю его у вашего Хранителя... Он его не получит... Во всяком случае, пока... Раз, два, три, четыре...

   Судорожный хрип и раздирающий кашель сотрясли тело. Матросы заорали так, что у меня заложило уши. Они принялись трясти его и колотить по спине. Капитан долго кашлял, а потом открыл глаза, только взгляд был блуждающим и пустым. Пока просто запустилось сердце, но сознание ещё не вернулось. Я прислонилась к деревянной стенке и подтянула его на себя, в более вертикальное положение, а остальные трое пристроились по бокам. Вот так мы и сидели, плотной трясущейся кучкой, пока при очередном разряде молний не увидели, что вода далеко-далеко внизу, а нас всё поднимает и поднимает, выше и выше, на гигантской водяной стене. Я прижала голову Аюта к себе и зажмурилась: "А вот и цунами подоспело... Всё, как сказала!"

   Данко рядом ругался, как сапожник, проклиная всех и вся. Кулан бормотал какие-то молитвы, а Чёрный Ли помалкивал, только очень сильно сжимал мою ногу. А дальше... Дальше всё происходило, как в замедленном кино... Как так вышло, что шхуна неслась на гребне волны и не падала вниз, я не знаю, но у меня было полное ощущение полёта. Мы летели... Или парили... А потом, неожиданно, начал стихать ветер, и дождь прекратился... И сразу стало, как-то так, тихо-тихо... Море будто бы вздохнуло или перевело дыхание... И "Медуза" начала быстро опускаться вниз. Нас ещё несло вперёд и несло очень быстро, но было уже понятно, что ситуация изменилась: шторм стихает, вернее, он почти совсем утих.

   Парни крутили головами и потихоньку приходили в себя. И вдруг... Небо прорезал яркий луч и тучи начали расходиться прямо на глазах. А ещё через короткое время, туманная дымка полностью рассеялась и шхуна, почти всем корпусом, вылетела на песок.

   От сильного толчка у меня в желудке случился какой-то спазм, и я икнула. Звонко так, на вздохе... Громкий смех чуть не лишил остатков слуха. Истерический хохот сотрясал потрёпанную "Медузу" не меньше часа. Кул с Данко хохотали так, что из посиневших от воды и холода, стали красными, как варёные раки. Чёрный Ли тоже улыбался во весь рот, только ногу мою он так и не отпустил. Он переводил ошалелый, полубезумный взгляд с меня на капитана, с него на дико хохочущих парней, потом опять на меня, и повторял:

   – Синеглазая богиня спасла капитана... Белокурая дева прогнала шторм... Богиня спасла капитана... Спасла всех нас...

   О том, что я это всё и накаркала, скорее всего, я предпочла благоразумно умолчать: "Вот и первый адепт культа моей божественной личности, во всей красе! Значит, Чёрный Ли был на площади в Банкоре и слышал песню... Всё! Бессмертное имя в легендах Окатана мне обеспечено!" – и я нервно хихикнула. Потом ещё раз, и ещё, и вскоре, так же громко хохотала, как и остальная компания.

   А через пару часов нас нашли местные жители. И через некоторое время, я уже знала подробности того, почему "Медуза" оказалась не в закрытой от ветров бухте, а в море. А дело было так...

   Команда знала, что капитан их отпустит в город, так сказать, "погулять" и надолго, до утра. Поэтому самые нетерпеливые, Найр и ещё двое, удрали самыми первыми. Остальные заканчивали грузить в трюм часть нового груза. Вот поэтому никто не видел и не слышал нашу ссору с капитаном. Тиль только удивился, когда Ают послал его убирать со стола, что мы ни к чему не притронулись. Даже обиделся, решил, что нам не понравилась его стряпня и, сразу же, как закончил, ушёл в город, а за ним засобирались и остальные. Когда Данко спросил Аюта, где я и почему не видно, капитан ответил, что я ушла к себе и просила не беспокоить, поэтому он и не знал, что я сижу под замком.

   Данко также рассказал, что Аютан после ужина был мрачный и очень злой, как горный волк. Поначалу, он заставил всех оставшихся на шхуне проверить весь такелаж, а потом приказал ставить парус. И объяснил это тем, что рассвета будем ждать у острова за мысом, якобы со стороны рудников рано утром будут везти руду и, чтобы сэкономить время, торговец попросил взять груз там, ведь причал за мысом тоже есть.

   Вот тут помощник и заподозрил неладное, как он сам признался. Ёкнуло внутри нехорошее предчувствие. Когда шхуна отплыла за мыс и стала на якорь, а это было уже поздно вечером, Ают отправил двоих на шлюпке обратно, чтобы утром команда знала, где искать "Медузу". Вот где-то в это время я и спала и видела свои чудные сны. Был полный штиль и ничего не предвещало такого урагана. Как вдруг поднялся ветер, небо заволокло тучами, а потом хлынул дождь. Очень быстро ветер усилился настолько, что если бы вовремя не успели поставить парус и поднять якорь, то шхуну разнесло бы в щепки о скалистый островок.

   Каким-то чудом Ают успел вырулить, но направление ветра изменилось и шхуну понесло в море. А потом началось что-то совсем страшное. Данко сказал, что такого жуткого шторма в его жизни ещё не было. На что я, философски, заметила, что в жизни всё бывает первый раз.

   Оказалось, что нас вынесло на берег всего в двадцати этье от Перрикола, а это около пятнадцати-шестнадцати километров. И вечером, когда нас спасать примчалась остальная часть команды, Аютан очнулся. У него была сильно разбита голова, вывихнуто плечо и сломана левая нога. Глубокую царапину на груди, за серьёзную рану я не считаю. Пока он был в отключке, мы с Данко сделали всё, что могли: промыли мелкие порезы и царапину, а также рану на голове. Череп был в целости, а вот нога... Также я переживала, не сломала ли я ему, вдобавок, пару рёбер, когда с силой и злостью давила на грудь.

   Тиль был не только коком, он был ещё и лекарем на шхуне. Поэтому, после беглого осмотра, он взял заботу о капитане на себя, а я помогала, чем могла. Тиль быстро вправил вывих, а после, принялся за ногу. Кости он составлял наощупь. Как это возможно сделать без рентгена, я не представляла, но очень внимательно наблюдала за его манипуляциями.

   Возился кок довольно долго. Всё это время я держала капитана, чтобы он, неожиданно, не дёрнулся. Вот тогда он и открыл глаза, когда я почти на нём лежала.

   – Тиль! Он очнулся!

   – Хорошо... я почти закончил... – пробормотал кок, туго приматывая ногу к шинам.

   – Все живы? – это был первый вопрос.

   – Все... Никто не пострадал... Кроме тебя...

   – А "Медуза"?

   – Нормально... Данко с ребятами и местными сейчас мачту ставят. Утром вернёмся в Перрикол... Шхуна сильно не пострадала: пробоин нет и воду из трюма уже откачали.

   – Хорошо... – он прерывисто вздохнул, закрыл глаза и отвернулся. Из уголка глаза скатилась слезинка. Я смахнула её и поцеловала его в висок.

   – Не надо...

   – Ают, но...

   – Не надо меня жалеть!

   Я отстранилась:

   – Как скажешь... Тиль, побудь с ним, пойду Данко позову...

   Когда я поднялась наверх, мачта уже стояла, а команда заканчивала первоочередную работу. Вторую мачту решили ставить уже в Перриколе – под руководством Данко дело двигалось быстро. Я подошла к помощнику сзади и положила ладонь на плечо:

   – Капитан очнулся... Тиль с его ногой разобрался...

   – И как он?

   – Вроде неплохо...

   Данко выглядел не лучшим образом: сказалась страшная ночь, да и день, заполненный тяжёлой работой.

   – Тебе нужно отдохнуть...

   Он улыбнулся, и я заметила, что у него во рту не хватает одного зуба.

   – Вот сейчас всё доделаем, поговорю с капитаном, доложусь... И спать!

   Я дёрнула его за рукав и хихикнула:

   – А зуб куда делся?! Недавно был на месте...

   Данко устало отмахнулся:

   – Да когда мачту ставили... Найр, случайно, выбил... Не беда, новый быстро вырастет. Мне его уже третий раз выбивают...

   Это удивительное открытие надолго заняло мои мысли. Даже отодвинуло на задний план переживания за капитана. Загадка красивых, здоровых зубов местных жителей разгадана. Лёжа вечером на своей койке, я размышляла об этом открытии и одновременно умирала от зависти: "Мир без стоматологов! Как же им повезло! Повредился зуб или, как у Данко, выбили его, так на его месте новый вырастает! Потрясающе! А у меня во рту четыре пломбы... А если новая дырка появится?! Что же я тогда делать буду?! Умру от зубной боли?! Тут зуб мне никто не залечит... Как же страшно!"

   В Перрикол мы вернулись быстро. Ветер был попутный, да и расстояние не велико. Тиль обосновался в капитанской каюте, пока Ают более-менее не оправится. Чтобы унять боль, кок поил Аюта каким-то отваром и капитан почти всё время спал. Я иногда подменяла Тиля, когда тому нужно было отойти, однако, если Ают просыпался в это время, то завидев меня, отворачивался.

   Ремонт шхуны шёл полным ходом. Данко, как помощник, оказался на высоте. Через несколько дней после возвращения в город, я поняла, что мне нужно уходить и чем быстрее, тем лучше. Чёрный Ли во всех красках расписал остальным, как я спасала капитана, вдыхая в него "божественный дух", и как прогнала этот ужасный шторм, злобно крича в негодующее небо. Мне уже почти не улыбались, а иногда и просто отворачивались, когда я проходила мимо. Возникло ощущение, что эти взрослые, сильные мужчины начали меня бояться. А Чёрный Ли, при виде меня, начинал декламировать песню и низко кланяться. Ни о каком продолжении путешествия на "Медузе" не могло быть и речи.

   Собралась я быстро. Как ни странно, но мои вещи, практически, не пострадали, даже раковина была целёхонька. Съестные припасы были упакованы в непромокаемые мешки, а одежду и одеяло я просушила. Оставалось купить лошадь, узнать дорогу и можно отправляться в путь. В свои планы я решила никого не посвящать. Ают под надёжным присмотром и идёт на поправку, а вскоре Тиль сделает костыли и капитан сможет хоть как-то передвигаться. Шхуну тоже скоро приведут в порядок: она не так уж и пострадала, да и никаких ценностей во время шторма не пропало, так по мелочи. В общем, и с капитаном, и с "Медузой" будет всё в порядке. А мне пора...

   Лошадь, хотя правильнее единорога, я выбирала недолго. Особого выбора на местном рынке не было, и я купила ладную кобылку по кличке Тучка. Из всех предложенных коняшек, она приглянулась больше других. Вместе со сбруей и небольшим мешком местного ваго, которым подкармливали лошадок, она обошлась мне в три золотые монетки. Тучка была невысокой, коренастой, тёмно-серой масти, с шикарной чёрной гривой и таким же хвостом. Она показалась мне достаточно выносливой и молодой.

   Я договорилась с бывшим хозяином, что он подержит её до утра на своей конюшне, доплатила пару мелких монет за уход и, закупив ещё некоторое количество продуктов, вернулась на шхуну. Дневная работа была уже закончена и часть команды ушла в город. Маршрут передвижения до Латраса я выяснила и уже знала, в какую сторону завтра двигаться: сначала до рудников, а потом несколько дней по восточной дороге до перевала. Можно будет попробовать пристать к какому-нибудь обозу или каравану, так как недалеко от восточной дороги начинались территории горных волков. И хотя местные меня успокоили, мол, сейчас волки с гор не спускаются, добычи у них хватает, но учитывая, что ехать мне, преимущественно, одной, стало немного жутковато.

   Горных волков боялись. Они нападали большими стаями, всегда неожиданно и почти всегда удачно. Людей они не трогали, если только в крайних случаях, но скот резали везде, где появлялись. Как я поняла из всех рассказов, которые довелось услышать, у них была своя тактика: часть стаи брала на себя сторожевых псов, часть отвлекала людей, а остальные ловили, резали и уносили добычу. На Восточных землях горные волки были самыми умными и опасными хищниками, поэтому встречаться с ними совсем не хотелось. Но другой дороги на восток из Перрикола не было. По приблизительным подсчётам, если всё будет благополучно, путешествие до Латраса займёт около трёх недель.

   Я собрала и упаковала всю свою поклажу и пошла проведать Аютана. Нужно было попрощаться как-то... Сказать спасибо, ну и всё такое... Когда я спустилась к каюте, дверь открылась, и навстречу вышел Данко. Он как-то странно глянул и, не сказав ни слова, взбежал наверх. Ают уже не лежал, а полусидел на постели: под спиной подушка, нога в шинах лежит на табурете. Я присела возле кровати:

   – Ну как ты?

   – Неплохо... Голова уже не болит... Завтра Тиль обещал обуть меня в деревянный сапог, чтобы можно было вставать.

   – Хорошо, я рада...

   – Знаешь, о чём я жалею? – и очень внимательно вгляделся в моё лицо.

   – Нет... Откуда мне знать?

   – Я жалею, что не слышал песню... ту... про тебя...

   Я опустила глаза:

   – Ты её ещё услышишь...

   – Значит это ты?!

   – Что я?

   – Вызвала этот ураган?! Чтобы наказать меня?! Я же слышал, слышал, что ты кричала из каюты!

   От трезвого и здравомыслящего Аютана такого бредового заявления я никак не ожидала. Поэтому даже растерялась, не зная, что сказать.

   – Ают, этот ураган я не вызывала. Я была просто рассержена вот и всё. И даже не от твоего признания или поцелуя, а от того, что ты меня запер... Как можно вызвать ураган?! Ты сам понимаешь, что говоришь?

   Он приложил ладонь к глазам, как бы прикрываясь от меня и выдавил:

   – Я не знаю, что думать, Кари... Я совсем запутался... Ты... Ты такая... И то, что случилось... Я понимаю, что сам виноват... Я был слишком самоуверен... и настойчив. Данкан всё рассказал... И как ты нашла меня, и как спасала, и как они радовались, когда я начал дышать, и как закончился шторм... Всё... Я никогда не верил в богов, считал, что это глупые россказни, но теперь... Я... – он потянулся к моей руке и прижался губами к ладони. – Влюбился, без памяти, в богиню... чем вызвал её гнев, но она проявила милосердие и сохранила мне жизнь...

   Этот бред я больше не могла слушать. Ладно Чёрный Ли, ладно команда, но капитан Ают! Не-е-ет! Это уже слишком! Нужно уезжать и немедленно... Я крепко обняла его, расцеловала и, ничего не говоря, быстро вышла из каюты. До заката ещё несколько часов и если поторопиться, то заночевать можно будет на рудниках, а на рассвете отправиться в дальнюю дорогу.

   Через пару часов, когда половина пути была позади, а солнышки клонились к закату, послышался конский топот. Я одёрнула кобылу и обернулась. Вдогонку мчался всадник. Когда он приблизился, я узнала Данко. Завидев, что я остановилась, он замахал руками:

   – Кари! Кари! Постой!

   "Всё же не удастся избежать трогательных прощаний!" – я спешилась, в ожидании.

   Взмыленный и запыхавшийся помощник капитана спрыгнул с коня и кинулся ко мне.

   – Кари! Зачем?! Почему?! Не уезжай!

   – Тебя Ают послал?

   – Нет... Он ещё не знает, что ты уехала... Я не успел ему сказать...

   – Думаю, после всего, он не стал бы меня удерживать...

   – Ты... Ты что? Ещё раньше хотела уехать?

   – Он потому меня и запер... Он тебе ничего не рассказал?

   Данко смутился:

   – Он не хочет об этом говорить... Что между вами произошло, Кари?! Ты отказала ему?! Потому он так разозлился тогда?! Не уезжай... – и, сделав шаг крепко меня обнял.

   И я ответила таким же крепким объятием.

   – Всё решено. Сам понимаешь... Ты всё видел... Мне нельзя больше с вами... Не хочу создавать на судне нездоровую обстановку. Поверь, Данко, я никак не ожидала, что всё так обернётся. Прощай... – и вскочила в седло.

   – Но... Ты же совсем одна! Хочешь, я с тобой поеду?

   – А как же "Медуза"? Команда и капитан? Им без тебя не справиться. А за меня не волнуйся, земля круглая, может ещё встретимся.

   Резвой рысью я скакала до темноты. Пару раз оглядывалась, но меня никто не преследовал. На ночлег на рудниках я не осталась. Ночь была светлая, небо чистое и Тучка бодро бежала по укатанной дороге. Я хотела уехать как можно дальше, чтобы никто не смог меня догнать. Хотя, кроме Данко, догонять было некому. Не терпелось оставить всё позади, всё, что случилось: море, шхуну, команду и... капитана. Ещё совсем недавно я так радовалась, что скоро буду в Латрасе, но жизнь, как всегда, внесла свои поправки.

   Когда небо на востоке посветлело, мы с Тучкой сделали привал. Заехали в лесок, чтобы нас не было видно с дороги, и расположились у быстрого ручейка. Заботы о кобыле заняли немало времени, я даже немного пожалела, что купила её, одно дело заботится только о себе и совсем другое, когда рядом другое живое существо, которое требует внимания. Однако, на своих двоих и с мешками, я бы и десятка этье не прошла. Не разжигая костра, я перекусила, завернулась в одеяло и завалилась спать, а стреноженная Тучка осталась пастись рядом.