Текст книги "Встреча или летунец мне в... (СИ)"
Автор книги: Лин Петрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Annotation
Скелет, призванный в глубинах подземелья
Школьница в мире, где существуют огромные человекоподобные роботы
Древний дракон
Прародитель вампирского рода
Единственное божество новорождённого мира
Что общего между ними?
Все они спят – а значит все они в моей власти
Ибо я – Кошмар.
Бездна кошмара
1. бессонница
2. я *********
3. я ***
4. нанако
5. выбор
6. д-он
7. исход
8. пастырь
9. тук
10. пора
11. игры разума
12. давай поиграем
13. давай
14. выносливость
15. вопрос размера
16. качели
17. ранг 3
18. некро
19. рёв
20. красный великан
21. чужак
22. перемена
23. жертвоприношение
24. magic
25. месяц
26. мир
27. и обратно
28. перемены
29. ситуация
30. вход
31. носитель
32. выбор
33. пора
34. суд
35. докторхдоктор
36. 1/3
37. luv-lev
38. паника
39. паника х2
40. акушер(ка)
41. бу
42. по пятам
43. пррривет
44. мир
45. что посеешь...
46. смотрят
47. подо льдом
48. лёд
49. угроза
50. классификация
51. речь
52. план
53. свобода
54.
55.
56. мясо
Бездна кошмара
1. бессонница
С недавних пор меня мучает бессонница.
Немудрено.
Мне вообще казалось, что я сегодня не засну. Весь день я поглядывал на «Таню» в отражении. Я не должен был этого делать, понимал, что опасно, но был не в состоянии себя удержать. Как человек, которому стоматолог строжайше запретил теребить больной зуб, и который, несмотря на это, не может вынесли, чтобы не облизать его хотя бы разок, так и я снова и снова заглядывал в бездну своего кошмара.
Иногда это был каменный ангел – чёрные дырочки вместо глаз и широкие зубы.
Иногда – маленькая дудочка.
Иногда – череп.
Чаще всего её лицо представляло собой глубокую чёрную впадину, которая смеялась, шутила и называла меня дядей...
Я думал, что сегодня не засну.
Я боялся этого больше всего на свете, но то ли чудом, то ли благодаря инстинкту, в привычное время и привычный час я вернулся в домик на берегу. На секунду, когда я выбрался из туннеля и увидел ту самую кушетку, потолок, террасу и море, накрытое туманом, все мои тревоги улетучились, как будто попав сюда я наконец-то оказался в безопасности... Да...
«Как будто».
В полной тишине я прошёл в кабинет и вытянул четвёртую полку.
Раздался грохот.
Неровные железные пульки пришли в движение и стали перекатываться из стороны в сторону.
Я словил одну из них, положил на столик, достал баночку с порохом и пистолет. Покрутил оружие и приставил к виску.
Мой палец опустился на холодный железный курок.
– Бах... – сделал я взрывной звук своими губами.
Затем снова положил пистолет на стол и стал пытаться его зарядить. Произошла заминка. Я не имел ни малейшего представления, как это сделать. Пороховая амуниция восемнадцатого века меня никогда не занимала. Я сунул пульку в ствол, наклонил его, и она выкатилась наружу. Тогда я пощёлкал курок, увидел фитиль, открыл баночку с порохом и уже было собирался зачерпнуть горстку, как вдруг заметил интересную вещь: из чёрного порошка внутри выпирал язычок беленькой бумажки.
А это ещё что такое?
Я достал её, отряхнул, стёр остатки пороха указательным пальцем и развернул. Это была записка. Она была немного мутной, как будто поддёрнутой туманном, но читаемой:
«Во-первых, знай, если ты нашёл несовпадение между своими записями и реальностью, значит ты подвергся заражению.
В зависимости от времени заражения и тем, когда ты его обнаружил, у тебя не больше месяца, прежде чем твой мир совершенно рухнет в сновидение. Каждый день начнут проявляться всё новые странности и безумства. Сперва они будут завязаны на тебе самом. Затем – на всех окружающих. Однажды ты перестанешь сознавать, что правда, а что вымысел, а если тебя заметит один из Них... Всё пропало.
Есть лишь один способ остановить этот процесс. Пуля в лоб. Верни всё как было, положи свои находки в арсенал и закрой дверь. Обнови карту, если есть нужда, и всё. Моя база будет законсервирована до явления следующего кандидата».
Я сглотнул.
На моих губах показалась кривая улыбка.
Тем не менее, питая скромную надежду, я перевернул записку... И выдохнул.
Другая сторона тоже была исписана:
«...Есть и другой вариант. Но это лишь теория. Если с момента заражения прошло меньше семи дней, его ТЕОРЕТИЧЕСКИ можно остановить, если уничтожить его «предмет». Самое явное его проявление на материальном плане бытия. Если это вещь – сожги. Если закон – отмени. Если человек – убей и предай огню его тело и больше не вспоминай.
После этого должно пройти три дня. Если через три дня никто кроме тебя не сможет вспомнить «нарушение», тогда трещина заделана. Но это лишь теория. Можешь попробовать, но пуля в лоб – более верный способ».
Меньше недели...
Я попытался вспомнить, когда составил записку. На второй день, да... А Таня появилась за день до того, как я впервые заявился в мир Ямато. С тех пор я был там... Один, два... Три раза. Один пропустил. Один пропустил – четыре. Ещё один будет сегодня – пять. Значит, когда я проснусь пойдёт шестой дней.
Времени было совсем немного. Делать нужно было уже сегодня... Или завтра? Спасибо моему драгоценному предшественнику, он не написал, где проходит граница, в начале или на исходе седьмого дня. Или написал, но забарахлил переводчик?
И какая, в сущности, разница?
Вдруг я поймал себя на мысли, что действительно планирую это сделать. Планирую убить Таню и сжечь, чёрт возьми. Но если я этого не сделаю, с моим миром произойдёт то же самое, что уничтожило мир Эльфина и Фантазмагорикуса. Он погрузится в чёрную бездну безумия, в «зону кошмара». И развалится, как дрёма, и все люди в нём обратятся серой пылью.
Что же это получается, мне идти на заправку и покупать бензин?
Ха-ха...
Я наклонил голову и стиснул её пальцами с такой силой, как будто пытался содрать себе скальп.
Затем, медленно, словно сбрасывая ношу, – а вернее сказать, убирая с глаз долой, – я откинулся на спинку стула, развесил руки и вздохнул.
Пусть. Я... не хочу сейчас об этом думать...
Сделаю этот выбор потом, вечером, в самом конце моего срока.
Выбор, да... Пуля в лоб или пуля в сердце. Я горько усмехнулся, покачал головой и наконец выбросил все эти мысли подальше и закрыл на ключ.
Возвращаемся к делам насущным.
Что же я планировал сделать после возвращения в домик на берегу прежде, чем случилось... Это? Обдумать трагическую кончину Файрана, точно, и заодно откровение, которым со мною поделился Эльфин. Последний был куда более полезным источником информации, нежели записная книжка моего предшественника.
Я посмотрел на неё с лёгким раздражением, затем достал из первой полочки гранёный флакончик серого вещества и стал теребить его пальцами.
В этой штучке находились воспоминания Эльфина. Не все, но только те из них, которые касались его магической карьеры. И какая это была карьера! Директор волшебной академии, архимаг!
Я улыбнулся и невольно вздохнул, вспоминая тихого ребёнка с нежными, как крылья бабочки, ушками.
Откупорив флакончик, я принюхался, ничего не почуял и влил содержимое себе в рот. Стоило ему коснуться кончика моего языка, как он впитался в мою плоть, и перед глазами у меня немедленно вспыхнула вереница образов.
Вспышки пламени, удары электричества, ветра и яркие звёзды – всё это собиралось воедино и превращались в ослепительные узоры...
Моё помутнение продолжалось неизвестное количество времени. Придя в себя, я обнаружил, что рисуя пальцем на столе сложные схемы. Я отвёл руку и выдохнул.
Теперь, стоило мне закрыть глаза, и я сразу мог «вспомнить» любое заклятие вплоть до девятого ранга и даже несколько особенных, «запредельных» чар, которые были подвластны только архимагу. Мне даже потребовалось некоторое время, чтобы упорядочить свои знания и вычленить всё самое полезное, ибо на каждый огненный шар приходилось несколько заклятий для возделывания почвы, призыва дождя и поиска потерявшихся очков...
Затем я вытянул руку, и на ней появился маленький зеленоватый камушек. Это был «порченный» камень Азулы, который достался мне от принцессы. В памяти Эльфина было несколько возможных применений для этой штучки: можно было сделать из неё артефакт, сокровище по меньшей мере Восьмого ранга, создать могущественного фамильяра или сварить чудесное зелье, которое позволяло слиться с вековечным мраком.
Одна проблема: и для первого, и для второго, и для третьего нужны были другие ингредиенты, целый перечень, который нельзя было выговорить ни на первом, ни на втором дыхании. Я знал, где их можно раздобыть – долина северных ветров, побережье чёрных песков, подножье вулкана Тар Ангара... Но все этим места были для меня закрыты, как и мир Файрана.
Я подкинул камешек и поднялся на ноги.
Оставался только один вариант...
Я вышел в зал, присел, опустил камень на пол, положил на него свою ладонь и стал выкачивать ману.
Если я не мог использовать его по назначению, оставалось только применить эту штучку в качестве батарейки. Жалко, конечно – всё равно что сжигать драгоценную книгу, чтобы погреться, но лучше так, чем если он просто будет валяться на задворках моего сознания до скончания времён... Которое вполне себе может наступить в районе завтрашнего вечера.
В мою руку устремился серый туман. Он наполнил меня до краёв и стал расширять границы моего бытия. Спустя пару минут я почувствовал себя плотнее и как будто стал более «дородным». Затем я услышал треск и почувствовал, как внутри меня ломается незримая плотина.
Моя туманность, прежде напомнившая футбольный мяч, вздрогнула и резко увеличилась до размеров надувного шарика.
Я выдохнул, приподнялся и стал разминать своё тело. С виду оно совсем не поменялось, – собственно, чтобы заметить изменения, мне нужно было найти для себя носителя, – но я знал, что, если бы я всё ещё находился внутри скелета, со мной случилась бы новая трансформация.
Я превратился бы в Рыцаря Смерти.
Улыбнувшись, я уже собирался вернуться в кабинет, чтобы составить перечень наиболее полезных заклинаний четвёртого ранга, как вдруг мой взгляд зацепился за море с другой стороны террасы.
Я замер.
Там, за извилистой полоской серого песочка, качались и вздымались тёмные воды. Плотный туман немного отступил, и странный силуэт, замеченный мною уже давно, показался во всём своём великолепии.
Это был корабль.
Далеко далеко в море проглядывалось массивное железное судно... Его нос поднимался к пасмурному небу. Над ним громоздилась палуба. Это был океанический лайнер, не очень современный, но и не совсем древний, эдакий круиз наподобие Титаника. Он стоял вдали, и потому казался совсем небольшим, как магнитик на холодильнике, и тем не менее я осознавал, нет, я чувствовал колоссальные габариты этого корабля.
В полной тишине он шел посреди спокойного тёмного моря...
Я смотрел на него заворожённым взглядом и вдруг заметил, как что-то мелькает на палубе. Что это? Я встал перед окном террасы и присмотрелся. Может, мне показалось?.. Нет... На палубе лайнера мерцал маленький огонёк. Как-будто кто—то включал и выключал свет...
Нужно подойти поближе, чтобы рассмотреть, подумал я и вдруг обнаружил, что моя рука лежит прямо на дверной ручке.
Я тут же её одёрнул и шагнул назад.
...До сих пор я ни разу не покидал пределы дома на берегу. В этом не было нужды, да и делать это было как-то... Опрометчиво? Мои экспедиции научили меня тому, насколько опасным был мир, поддёрнутый туманной дымкой. Любой неверный шаг и всё, пиши пропало. Я бы умер уже дважды, если бы не часики.
Поэтому рисковать без лишней на то причины не было смысла... Но вот причина появилась. Что это был за корабль? А свет? Там кто-то есть?
Может, мне всё же следует дерзнуть?..
Я замялся.
Как ни странно, мой предшественник ничего не писал про мир за пределами дома. Он так подробно расписывал правила безопасности – делай то, не делай это, – и в то же время очевидного слона за очевидными границами комнаты обходил стороной.
Почему?
Хороший вопрос.
Я погладил подбородок и вдруг вспомнил. Точно! А что если... Что если он упоминал об этом, просто косвенно, и я не понял намёка?..
Не теряя времени, я схватил дневник и пролистал его до первой страницы:
«Запомни, чем больше ты знаешь, тем выше шанс, что ОНО просочится в твой мир через твоё сознание. Единственный способ избежать «заражения» – чётко следовать моим инструкциям и дозировать информацию».
Чётко следовать инструкциям...
...
Точно... Точно. В последнее время я так часто сетовал на информационную диету, на которой держал меня мой предшественник, что совершенно забыл, что у неё была подоплёка. Мне нельзя было знать слишком много, чтобы не просочилось Оно.
В таком случае логично было предположить, что, если он вообще о чём-то не упоминал, я ни в коем случае не должен был этого касаться. Это был настолько прозрачный намёк, насколько это вообще возможно в таких условиях.
Я нервно усмехнулся, вспоминая, как едва не открыл дверь и не вышел наружу.
...Ещё немного, и я совершил бы смертельную ошибку. Ведь если я прав, то мир снаружи – пляж, море и корабль – таили наибольшую опасность даже по сравнению со всеми прочими моими изысканиями.
Даже про дудочку мой предшественник написал, а про это – нет.
В следующий раз нужно быть осторожней...
Если он будет, конечно.
Кстати говоря, я же теперь повысил свою Стабилизацию, а значит мне должны были открыться новые страницы. Я пролистал дневник и действительно: буквы, которые прежде казались мазнёй, теперь стали чёткими:
«Если ты в состоянии прочесть эти строки – мои поздравления. Ты продержался уже довольно значительный промежуток времени».
Рановато поздравлять. Рано или поздно я пойму, как зарядить пистолет, а там... Посмотрим. Не хочу об этом думать.
«Тебе будет полезно узнать, что время в разных мирах протекает по-разному, однако, по мере падения Стабильности эта разница может меняться. Флуктуации могут быть как негативными (замедляющими) так и позитивными (ускоряющими).
Иначе работает процесс заражения. Мир, который подвергся воздействию тумана, начинает неумолимо, всё быстрее и быстрее, погружаться в кошмар.
На ранних этапах деградацию реальности теоретически можно замедлить, если уничтожать порождения кошмара, которые вырываются на материальный план, но совсем остановить её нельзя. Сколько ни выкачивай воду из дырявой лодки, рано или поздно она пойдёт ко дну. Будь осторожен и не питай несбыточных надежд!»
...
Ничего нового.
Я перелистнул страницу
«Предположу, что за время своих экспедиций ты нашёл хорошее оружие. Вероятно, также, ты нашёл некую форму для своего внутреннего тумана, которая позволяет тебе использовать его как силу, с помощью которой ты можешь влиять на материальный план...»
Магия и мана? Да, нашёл.
«Это хорошо, но это не более чем средство! Это костыль, который ты волен использовать до поры до времени, но уже сейчас тебе нужно набирать настоящий капитал... Ты его ещё не чувствуешь и не можешь почувствовать, но, если будешь действовать правильно, оно проявит себя в самое ближайшее время...
Истинная сила заключается одновременно в тебе самом и во всех остальных. Ты должен повелевать не только своим туманом, но чужим.
Твоя стихия есть подсознание, ты (зачёркнуто)... Должен производить впечатление, чем сильнее, тем лучше, чем ГЛУБЖЕ – тем лучше... Тебя должны любить, тебя должны бояться, ты должен стать образом, который живёт в сознании обитателей тысячи миров, и тогда те граммы тумана, которые подвластны тебе прямо сейчас покажутся хлебными крошками. Ты должен быть героем, идолом, божеством, и тогда, однажды... Зачёркнуто.
...Лишь так ты сможешь стать одним из Них.
Помни, только кошмар может одолеть кошмар!»
Только кошмар может одолеть кошмар... Знакомая фраза.
Мне вспомнилась каменная скрижаль, которая расписывала жизнь ныне покойного Фантазмагорикуса. Судя по записям моего предшественника, император вовсе не был тем безумцем, которым показался мне на первый взгляд. В его действиях было разумное зерно.
Или наоборот: он и мой предшественник – равноценные психи.
Я обдумал написанное, механическим движением перелистнул страницу и увидел неразборчивые, поддёрнутые туманном буквы. Тогда я закрыл дневник и направился в подвал.
Файран был для меня теперь закрыт. А ещё я стал сильнее, и моя стабилизация достигла четвёртого ранга. Самое время было подобрать новый мир для постоянных визитов...
2. я *********
Впрочем, сперва мне всё же следовало навестить Ямато.
Я пропустил свой прошлый визит. Были дельные причины, конечно, но всё равно: на сердце у меня засело чувство вины. Драгоценная Нана бросила подругу в такие сложные для всех нас времена... К тому же сейчас мне хотелось чего-то привычного и понятного, даже если это были юбка и колготки.
...Странно это как-то прозвучало.
Да и пусть.
Я залез в туннель и через пару минут уже смотрелся в зеркало, завязывая пышную розовую шевелюру в хвостик. Ниточка для волос нашлась прямо на шуфлядке. Ямато специально её для меня оставила.
...Добрая она была девочка, конечно.
Время было раннее. Будильник показывал 8:36. Впрочем, – я нахмурился, – я не уверен, нужно ли Ямато сегодня в школу... Какой сегодня день недели? Я опустил свои беленькие пятки на коврик, присел за стол и стал читать дневник:
...
«Пятница!
Привет, Нана! Это я, твоя лучшая подруга! Спасибо, что заполнила анкету. Ты очень интересная личность... (Кстати, что такое Таня???)»
Честно? Без понятия.
«...НО! Пожалуйста, больше не кури. Это вредно для здоровья! В смысле, если тебе очень хочется, тогда я потерплю конечно... Но делай это тайно, пожалуйста. Мама меня убьёт, если узнает... Или нет. В последнее время она мне всё позволяет и всё покупает. Кстати, я попросила для тебя чизкейк. Он лежит в холодильнике. Сама я не пробовала. Всё тебе!
А ещё мне теперь стыдно, что я плохо думала о Кирияма. Он – обычный мальчик. Я обрадовалась, когда ты его утешила. Вот, я это даже нарисовала!»
И действительно, снизу был рисунок: плюшевый медвежонок в платье и с волосами, завязанными в хвостик, гладит побитого (крестик на голове) пингвина.
Милота.
«Я нарисовала его как пингвина. Они похожи, правда?»
Хм... Ну да, есть определённое сходство.
«Я понимаю Кирияма... Я тоже очень испугалась, когда увидела этого монстра. Он был такой страшный! Ужас! Я бы даже не смогла пошевелиться рядом с ним, а ты его победила. Спасибо тебе. Правда...»
...
Дальше были выходные дни, суббота и воскресенья. Записи Ямато были краткими и особого интереса не представляли. Девушка читала книги, ходила гулять и скучала.
Затем начиналась новая неделя:
«Понедельник.
Привет, Нана! Такой сложный был день, я совсем устала. Но я пишу, потому что обещала, а обещания надо держать!
Помнишь, я говорила, что Кирияма не такой плохой? Я ошибалась... Он ведёт себя странно! Сегодня, когда я подошла к школе, он выжидал меня перед воротами. Упирался спиной к стене, сутулился и смотрел на всех исподлобья. Все его избегали, я тоже хотела пройти мимо, как вдруг он взял и преградил мне дорогу! Я перепугалась и застыла...
Все остальные остановились и стали смотреть. Я сразу покраснела и побледнела. Можешь себе это представить? Одна моя щёчка была красная-красная, а другая – белая-белая... Некоторые побежали сообщить заучу, но остальные смотрели... Я прямо чувствовала их глаза: зззз... Зыркают! Кто-то даже присвистнул и достал телефон.
Тут Кирияма подошёл поближе, и всё охнули. Я думала, он меня сейчас ударит, зажмурилась, а он вдруг... Ты не поверишь! Поклонился и попросился нести мою сумку. Так и сказал:
«Я понесу твой рюкзак, ладно?»
Все охнули.
Я тоже...
Сперва я подумала, что он издевается и хочет забрать мои вещи, но мне было так страшно, что я сунула ему рюкзак, и мы пошли в класс... Он шёл у меня за спиной, и в это время за нами наблюдала вся школа. Мне было так неловко! Аааа... Вот, вспоминаю, и опять лицо заливается краской...»
Снизу был рисунок: медвежонок с длинными волосами идёт и теребит свои лапки, а за ним, нависая страшной тенью, возвышается мрачный пингвин. Вокруг другие медведи – шепчутся и смотрят.
«Когда мы пришли в класс, он мне поклонился и сел за свою парту. Мне было так стыдно! Учитель Икари это заметил, и, кажется, вскинул бровь. А Мурасаки сделала такое лицо, что я опять чуть не заплакала.
На обеденном перерыве он предложил поделиться со мной. Говорят, друзья постоянно делятся завтрака, но мне было слишком страшно, и я оказала. Сказала, что у меня своё!
После занятий я сразу убежала, хотя он хотел меня задержать, я видела! Теперь Кирияма даже страшнее, чем раньше.
Хнык :(.»
Затем последовали вторник, среда, четверг... Всё это время Кирияма продолжал быть для Ямато страшной занозой судя по её записям. При том что строил из себя едва ли не верную собачку. Каждый день он дожидался девушки возле школы, носил её вещи, всегда был рядом, старался услужить... В какой-то момент остальные школьники это заметили и стали судачить. Разговоры, которые они вели за спиной, вгоняли Ямато в краску. Если бы девушка не училась в нашем особенном классе, в котором все были немного сумасшедшие, думается мне, это событие совсем бы уничтожила её спокойную школьную жизнь. Но сейчас уничтожать было, в общем-то, нечего, и данная череда событий превратилась в очередную бусинку несчастья в уже и без того через чур длинном ожерелье невзгод.
Я покачал головой и прочитал последнюю абзац в отчёте за четверг:
«Привет, Нана. Я скучаю, очень. Ты скоро будешь? Сегодня в конце занятий учитель Икари сказал, что завтра сделает важное заявление. Может мне показалось, но при этом он был немного недовольным. Его тон был даже более сухой, чем обычно. Прямо пустыня. Мне страшно. Я жду.
Подпись: Яма.»
Заявление? Занимательно. Я погладил свой гладенький и мягкий подбородок, затем оделся, натянул колготки на длинные белые ножки Ямато, проследовал в кухню, достал из холодильника чизкейк и отрезал себе два кусочка.
Было вкусно.
Затем я надел туфельки и направился в школу.
Когда диктор объявил остановку, и я вышел из автобуса на бордюр, у меня сразу появилось странное ощущение... Что-то здесь было не так. Сотни школьников говорили, шумели, зевали, обсуждали кино и последние события, и вереницей заходили через белые ворота на песчаный дворик.
На мгновение меня обескуражила столь оживлённая картина; затем я догадался, что она была в порядке вещей. Просто до сих пор я каждый раз опаздывал, вот и привык видеть школу безлюдной. Даже немного неловко... Нана была отпетой прогульщицей.
Я вздохнул, а затем почувствовал, что на меня смотрят. Несколько парней остановились, несколько девушек наклонили головы и стали шептаться. Некоторые даже улыбались. Они напоминали зрителей в ожидании представления.
Вспоминая записи Ямато, я пробежался глазами по школьной стене и вскоре увидел парня в мятом расстёгнутом жилете и белой рубашке. Это был Кирияма. Сунув руки в карманы, он поглядывал на очередь исподлобья и как будто выискивал кого-то.
Я направился прямо к нему. Внимание стало ещё более пристальным. Пусть. Не успел парень опомниться, как я щёлкнул пальцами прямо возле его лица.
– Ах, – Кирияма отпрянул и легонько ударился головой о стену. Тук. Сперва он как будто разозлился, но стоило ему меня завидеть, как ярость его немедленно исчезла, и он даже немного смутился.
– Я...
– Я лесбиянка, – сказал я таким голосом, чтобы он один это услышал.
Кирияма вытаращил глаза.
3. я ***
Кирияма вытаращил глаза.
– Делай что хочешь с этой информацией, но если скажешь кому-нибудь – шкуру сдеру. А теперь пошли, – я швырнул ему рюкзак, поправил волосы и непринуждённо прошёл через ворота во дворик.
Моё шествие сопровождали удивлённые вздохи и растерянные лица. Дети, уже привыкшие к гэгу, когда Ямато всячески пытается избежать встречи со своим настойчивым ухажёром, никак не ожидали, что в этот раз она возьмёт активную роль. Придя в себя, они принялись оживлённо обсуждать этот новый оборот событий...
Не обращая на них внимания, я поглядывал краем глаза на Кирияма. Он плёлся по песочку в нескольких метрах у меня за спиной, и лицо его при этом было необыкновенно растерянным...
Я вздохнул.
...Неловко было портить репутацию Ямато, но ничего не поделаешь. Если этот парень действительно запал на неё после моей тогдашней лекции, это был самый верный способ от него отделаться. Пусть он знает, что в этом плане ему ничего не светит.
Возможно, я слишком категорично обрубаю нежные ростки первой любви, не позволяя им распуститься в прекрасные бутоны... И пусть. В этом отношении я был готов безжалостно орудовать садовыми ножницами. Кирияма – идиот. И плакса. Ямато заслуживает кого-нибудь получше... Да и вообще она ещё слишком молодая, чтобы встревать в пагубную трясину межполовых отношений. Может быть лет через пять, или десять, или двадцать...
Я усмехнулся.
...Звучу прямо как через чур заботливый отец из американской комедии, который с дробовиком гоняет ухажёров своей дочки. А ведь мы даже не родные. Вот если бы какой-нибудь мальчишка посмел позариться на Таню, я бы его...
И тут мои мысли оборвались. Я ощутил мороз у себя на сердце. Стоило мне вспомнить имя девушки, и перед моими глазами тут же промелькнула чёрная бездна на месте её лица, полная каменных зубов.
Я остановился и с прищуром посмотрел в ясное небо.
– Что-то случилось?.. – спросил Кирияма у меня за спиной.
– Ничего... Пошли, – я вздохнул и направился в наш беленький барак.
День прошёл как обычно. Мурасаки скучая смотрела в окно, – в этом плане она напоминает мою первую собачку, та тоже постоянно глядела на улицу, – Мацуя корпел над учебниками, Икари читал свои лекции... Скука смертная, но скука приятная... Только Кирияма вёл себя необычно. Он держал свои ноги под партой и выглядел ужасно растерянным... Видимо, моё заявление потрясло его даже сильнее, чем ожидалось. Он не стал приставать ко мне во время обеденного перерыва, и я в тишине и спокойствии насладился сушами и ещё одним кусочком чизкейка. Странно сочетание, но почему бы и нет. Крем-сыр комбо.
В конце учебного дня Икари вдруг сделал даже более серьёзный голос, чем обычно, и попросил, чтобы мы остались после уроков. Затем он прокашлялся и скорчил такую мину, какую я прежде никогда не видел у него на лице. Как там говорила Ято? Лицо сухое, как сахара?..
– Теперь что касается вашей внеурочной активности... – заговорил Икари, облекая свой голос в тон страшного официоза. – ...Согласно заключению Министерства Образования и Государственного Центра Детской Психиатрии и Развития, с разрешения и при содействии Министерства Обороны вам необходимо пройти программу, направленную на укрепление межличностного товарищества...
Все промолчали.
Видимо помнимая, что никто не понял его тарабарщину, Икари раздражённо выдохнул и сказал:
– ...Это значит, что в ближайшее время вам необходимо принять участие в нескольких мероприятиях, чтобы укрепить свой командный дух. Они включают: поочерёдную ночёвку в доме каждого из вас продолжительностью в три дня, визит в главный командный центр, посещение культурных мероприятий, включая фестиваль, участие в спортивном соревновании на выбор, обязательно, чтобы это был командный спорт, а также круиз и экскурсию в места культурного наследия, включая один тропический остров...
Мы вытаращили глаза.
Ночёвка? Командный дух?..
Мурасаки немедленно вскинула руку.
– Это обязательно, – сказал Икари.
Её рука рухнула на парту. Бах.
После этого Икари сделал несколько уточнений. Никогда прежде весь класс не слушал его с таким вниманием, как это было сейчас. Так называемые мероприятия должны были пройти не сразу, но растянуться на целое полугодие. Собственно, упомянутый фестиваль намечался в конце весны, а экскурсия на тропический остров должна была пройти в середине июня.
В ближайшее время значилась только ночёвка. Мы, все мы, должны были провести три дня дома у каждого из нас с перерывами на две недели.
– Зачем? – спросила Мурасаки. У неё, казалось, высохло горло.
– Это стандартная активность для детей вашего возраста.
– А разве обычно, – заметил я, – ночёвки устраивают не по собственной воле? В смысле, дети занимаются этим потому что хотят, а не потому что надо.
– Обычно – да, – согласился Икари.
– Тогда... – снова воспряла Мурасаки.
– Таков приказ, – сказал он, и тем самым опять оборвал её фразу.
Приказ так приказ...
Затем он перечислил очерёдность, согласно которой должны были происходить наши добровольно-принудительные (я всегда думал, что такая формулировка возможна только в одной стране этого мира... Пусть) ночёвки. Сперва был Мацуя, затем Кирияма, Мурасаки и наконец Ямато, то есть я.
– Что-то ещё? – спросил Икари, когда Мацуя приподнял руку.
Последний сдержанно кивнул и сказал:
– У нас... То есть у меня, наверное, не будет места, – его шея покраснела.
– Вам будут предоставлены спальные мешки и некоторый бюджет.
Мацуя медленно опустил руку, а вместе с ней и голову. Он всё ещё казался немного растерянным, но, по всей видимости, не знал или не хотел выразить причину своего беспокойства. Наконец Икари объявил время, с которого начиналась наша карусель совместного проживания:
– Сегодня в полдень. Вернитесь домой, возьмите вещи и проследуйте на место. На этом всё. Все свободны.
Я бы не сказал...
Когда мы вышли в коридор, Мацуя немного помялся, а затем назвал свой адресс и попросил, чтобы мы приходили не раньше четырёх часов, ибо им... В смысле ему нужно было время всё подготовить. Мурасаки даже не посмотрела на него, раздражённо кусая губы, а Кирияма всё ещё витал где-то в облаках, в которых пребывал весь день после того, как услышал моё откровение. Я один кивнул и сказал:
– Ок.
Наконец мы стали расходиться.
Когда я вышел на песчаный дворик, у меня за спиной неожиданно раздался голос:
– Эм...
Это был Кирияма.
– Что ещё?
– Можно... сказать кое-чего?
Какой настойчивый... я прыснул про себя. Мне хотелось поскорее вернуться домой, чтобы лечь спасть и оставить Ямато самой собирать вещи к предстоящей ночёвке, но видимо сперва придётся раз и навсегда разделаться с этой занозой.
Я кивнул. Кирияма сунул руки в карманы и, сутулясь, провёл меня в небольшой песчаный переулок между нашим бараком и стеной, опоясывающей школу.
Парень стал в тенёчке, опустил голову и видимо замялся. Моё терпение было на исходе, и я сказал ему:
– Давай ещё раз, если ты не понял в первый. Я...
– Я гей, – буркнул он.
– ...
Чё?..
...
...
...
4. нанако
[Гомосексуализм: сексуальное влечение к представителям собственного пола.]
Кирияма рассказ мне свою... Историю.
Оказывается, его семья была большая и бедная, у него было пять сестёр, четыре младшие и одна старшая, с которыми он был вынужден делить свою комнату. Ему приходилось пользоваться их вещами, надевать их розовые кроссовки, сумки, рюкзаки... В школе с него все смеялись, и он бы ещё пережил эти насмешки, легко, если бы они не имели за собой основания...
