Текст книги "Сверкающая надежда (ЛП)"

Автор книги: Лилли София

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

53. Уэстон

Январь.

Наконец-то закончились праздники, которые я просто с трудом пережил. Это был ад – знать, что от Луны нет вестей.

Я хотел дать ей достаточно времени и заставить ее почувствовать, что я ее жду, но, возможно, ожидание было большим провалом, и она не вернется, а я потеряю все.

Папа сказал, что я должен сосредоточиться на своем здоровье, чтобы поскорее вернуться на каток в хоккейной экипировке.

А как я должен был заниматься своим сердцем, когда она была тем, что мне было нужно, чтобы дышать и лечиться?

Я хранил все наши общие воспоминания, надеясь, что не буду так сильно по ней скучать. Но я скучал по ней в каждую секунду, в каждый хороший или плохой момент, в каждый момент, когда мне хотелось ее рассмешить.

К этому времени мелкие порезы на моем лице и шее уже хорошо зажили и были лишь слегка красными. Рваная рана на виске, которой я ударился о стекло оконного проема, была заклеена маленькими белыми пластырями. О травме колена и предплечья я уже успел забыть.

При некоторых движениях я все еще чувствовал боль, которая не позволяла мне снова ступить на лед.

Два моих сломанных ребра были на пути к заживлению. Но при каждом движении все равно было немного больно и побаливало.

Врач в больнице сказал, что со мной, наверное, были тысячи ангелов-хранителей.

Не могли ли ангелы-хранители разделить меня и Итана?

Иногда в голове крутилась мысль о том, что лучше бы я сидел на той стороне, где грузовик врезался в мою машину.

Самой страшной и мучительной болью было ощущение пустоты в сердце и мыслях и тот момент, когда мое сердце разорвалось, когда я увидел на лице Луны осознание того, что Итан мертв.

Прошел ровно месяц, месяц, когда все сломалось, и виноват в этом был я.

Было доказано, что водитель грузовика употреблял алкоголь, и его светофор на перекрестке горел красным, но поскольку подозреваемого не было, так как сбившего его водителя нигде не было, я был единственным, кого можно было обвинить.

Водитель появился из ниоткуда. В полиции сказали, что я не мог видеть грузовик на перекрестке из-за густых елей.

Я не спал ни одной ночи. Каждый раз, просыпаясь в одно и то же время, я резко вставал с постели. Моя футболка и подушка были мокрыми от пота.

Я больше не мог этого делать.

Я так устал.

До сих пор мы тренировались, вернее, другие тренировались на льду, а я сидел на скамейке, и тренер Хендерсон поставил какой-то предмет, на котором я мог тренировать свои ноги.

Я чувствовал себя самым большим идиотом, когда катался на этом велосипеде, сидя на скамейке. Я пользовался этим тренажером только тогда, когда тренер садился со мной.

В остальное время я смотрел, как мои друзья играют в хоккей.

Пока все переодевались, я сидел рядом с Картером и ждал, пока он оденется после душа, чтобы выйти из арены. Я бы с удовольствием вышел на лед и выплеснул всю свою злость, печаль и все остальное.

Вдруг дверь из раздевалки хлопнула о бетонную стену, выкрашенную в темно-синий цвет, и я увидел Луну.

Луна выглядела ужасно.

На ее лице была только пустота и недосыпание. Ее обычно большие, блестящие ореховые глаза были красными, опухшими и маленькими. Волосы были растрепаны, из заплетенной косички свисали отдельные пряди.

У меня сердце разрывалось, когда я видел, что натворил.

На ней была слишком большая одежда и два разных носка. Один носок был белый с красными сердечками, а другой коричневый с белыми сердечками.

– Где Чарльз? – Прохрипела она, вытирая рукавом нос после того, как уронила сумку на прорезиненный пол.

Спенсер выкрикну его имя в душевую, и через минуту из нее вышел Чарльз с полотенцем на талии и в темно-синей кофте, обтягивающей его торс.

– Что ты здесь делаешь? – Зашипел он, вытаскивая ее за руку из кабинки.

– Не трогай меня.

Она отбросила его руку и заправила за ухо выбившуюся из косы прядь.

Странно было видеть, как она стоит здесь, такая готовая и безэмоциональная, и знать, что она здесь не ради меня.

– Ты знал об этом?

Челюсть Луны дрогнула, а глаза наполнились слезами.

В раздевалке воцарилась тишина.

Казалось, что время в этой комнате остановилось. Никто не двигался и ничего не говорил. Все сидели или стояли.

Чарльз смотрел на нее, ошеломленный, пока она не прижала записку к его груди.

– Скажи мне, если ты, блядь, знал о том, что его комнату снова снимают, – прорычала она, – скажи мне. – Крикнула Луна, когда Чарльз уставился на записку и провел ею по своим мокрым волосам.

– Я знал об этом.

Луна снова выхватила записку из его рук.

– Пошел ты, Чарльз. Ты обещал мне, что что-нибудь с этим сделаешь.

Картер, сидевший рядом со мной, держал руку перед грудью, когда я встал, чтобы разнять их. Если бы хоть одна мелочь в тот вечер прошла по-другому, она не стояла бы в раздевалке в таком состоянии.

– Я не знал, что колледж так быстро сдал комнату Итана. – Прошептал Картер.

Я знал, что именно так и произойдет, потому что это была квартира колледжа, но то, что они так быстро сдали ее в аренду, я совершенно не предполагал.

– Думаешь, я не пытался? Мой отец заблокировал мой счет именно потому, что знал, что я буду платить за аренду обеих комнат. – Объяснил он.

– Тогда мне нужно… найти работу или две, и тогда я смогу платить за комнату Итана. – Заикалась она.

Она выглядела так, словно беспомощно искала решение, чтобы не потерять комнату в квартире.

– Луна, комната больше никому не принадлежит. Она должна быть сдана в аренду. Мы ничего не можем с этим поделать. Итан умер.

– Ты ничего не хочешь с этим делать, потому что тебе наплевать. – Фыркнула она. – Я ненавижу тебя, Чарльз.

Она снова шлепнула уже скомканной запиской по его груди, подхватила с пола свою сумку и направилась к выходу.

Вдруг она снова повернулась к нему.

– Никогда не обещай мне того, что не сможешь выполнить, и можешь с этого момента спать у себя дома. – Сказала она со всей яростью, и я, как и все остальные в комнате, увидел, что по ее лицу катятся слезы.

Что он сделал?

Чарльз все это время спал в доме Луны?

– Вот черт. – Пробормотал Картер рядом со мной, глядя расширенными глазами на Чарльза, который скомкал записку и убирал ее в спортивную сумку.

– Ты что, трахаешься с девчонкой Уэстона или как? – Добавил Люк, который все равно с ним поссорился из-за сестры-близнеца Чарльза.

Никогда в жизни я не видел такого безэмоционального ублюдка, как Люк.

Чарльз собрал свои вещи и натянул пару боксеров под полотенцем.

– Заткнись, Люк. Это не твое собачье дело.

Это не было «нет», хотя я никогда бы не подумал об этом ни для Чарльза, ни для Луны.

Тем не менее, это не было явным отказом на вопрос этого придурка.

Почему этот парень все еще в нашей команде?

– А ты? – Вмешался я, вставая со своего места.

Картер застонал рядом со мной, а я вопросительно посмотрел на Чарльза, сидящего напротив меня на скамейке. Чарльз резко перевел взгляд со своих носков, которые он только что натянул, на меня.

– Ты что, издеваешься надо мной? Какого хрена ты смеешь спрашивать меня после того, как все сломал? – Прошипел он, злобно глядя на меня.

Если, по его словам, я все сломал, то, задав этот вопрос, я ничего не мог потерять.

– Ты думаешь, это было специально?

– Было? – Спросил он, подняв брови, и на мгновение мне показалось, что эти слова разорвали мою грудь.

Один из моих лучших приятелей стоял передо мной и спрашивал, было ли все случившееся преднамеренным.

– Да пошел ты, Чарльз. Я знаю, что все испортил, и скоро потеряю Луну. Неужели ты думаешь, что я хотел всего этого? – я зарычал, вдавливая короткие ногти в ладонь, – но, пожалуйста, не забирай ее у меня, она – все, что у меня есть, и я пытаюсь все исправить. – Продолжал я.

Она была всем, что у меня осталось, и я так боялся потерять ее, но как я мог сделать все правильно, если не знал, с чего начать.

Я не мог насытиться ею.

До аварии я хотел быть как можно ближе к ней, чтобы между нами было как можно меньше расстояния. Теперь между нами было так много недосказанного, так много расстояния, что я не знал, вернется ли то, что было раньше.

Все было настоящим, и я никогда не испытывал такой любви к человеку, как к Луне.

И до сих пор люблю, и, поцеловав ее в лоб, я пообещал ей, что это навсегда.

– Как и почему я должен отнимать ее у тебя? Я всего лишь рядом с ней, а ты мог бы быть, но лучше, если бы ты исчезл и держался подальше. Из-за тебя с Итаном произошел тот несчастный случай.

– Не только с ним произошла авария. Я тоже был замешан во всем этом дерьме. – Напомнил я ему.

Мне было наплевать, кто слышал, что мы с Чарльзом кричали друг на друга.

– Разница лишь в том, что ты, к сожалению, выжил, а Итан – нет.

К сожалению.

Слова Чарльза были острыми, как бритва, и глубоко вонзились в мою кожу. К сожалению, Итан не пережил этого, и если бы я мог, я бы сделал все, чтобы отменить это и отменить всю ту ночь.

– Ух… ладно. Думаю, достаточно. – Вмешался Картер и встал рядом со мной.

Чарльз собрал оставшиеся вещи в спортивную сумку, взял свою зимнюю куртку и, прежде чем выйти за дверь, остановился и обернулся в последний раз, как это сделала Луна.

– Просто отвечу на твой вопрос. Последние несколько недель я спал на диване, потому что мне чертовски страшно оставаться одному в этой квартире, и я ее тоже не трахал. Я не буду трахать младшую сестру своего лучшего друга. Я с тобой закончил, Уэстон, понял? – Проворчал он, исчезая из раздевалки.

Было ощущение, что Чарльз утянул за собой напряженное настроение, как ленту. Но я все еще чувствовал все его слова в своем теле.

Мне нужно было и хотелось все это исправить. Первым человеком, к которому мне нужно было обратиться, была Луна.

Я искал Луну по всему кампусу, пока не оказался в коридоре: она прислонилась к одному из шкафчиков спиной ко мне.

Она не видела меня, но глаза Арии сразу же встретились с моими.

Ария покачала головой как можно мягче, чтобы Луна ничего не заметила.

У меня сейчас был бы урок, но в тот момент мне было все равно.

Ария серьезно смотрела на меня и предупреждала взглядом, но я должен был поговорить с Луной. Должно быть, она увидела, как Ария покачала головой, и поймала ее серьезный взгляд, потому что она повернулась ко мне, когда я стоял перед ней.

– Мы можем поговорить? Пожалуйста?

Мой голос сорвался на последнем слове, когда я увидел ее вблизи.

– Я уже захожу, хорошо?

Ария сочувственно улыбнулась ей, после чего исчезла в коридоре и закрыла дверь.

Закрыв дверь, она отделила шум в зале от шума в коридоре.

Только мы вдвоем стояли в этом большом и длинном коридоре. Все двери были закрыты, и ни одна душа не проходила мимо.

– Чего ты хочешь, Уэс?

Она прикусила клыками сухую кожу на губе.

– Я хочу тебя, Луна. Я хочу, чтобы мы вернулись. – Тихо вздохнул я.

Она глубоко вздохнула и провела руками по лицу.

– Пожалуйста, Луна. Я хочу, чтобы между нами все было как раньше.

Сейчас я не хотел бы ничего больше, чем вернуть ее и почувствовать ее рядом с собой, и я был уверен, что в глубине души она чувствует то же самое.

– Не будет, никогда.

Она выделила последнее слово таким твердым, жестким тоном, что мне показалось, будто ударная волна ударила меня по коже.

– Может быть, и нет, но мы можем попытаться. Пожалуйста, скажи мне, что у тебя и у меня еще есть шанс. – Умолял я.

54. Луна

Многое может произойти быстро, но я никогда не думала, что буду стоять перед Уэстоном, не зная, что произойдет между нами дальше.

Большая часть меня не хотела вставать с кровати и исчезать из реальности под одеялом. Я хотела наконец перестать думать и выключить звук, но не могла, потому что эта маленькая часть меня, которая каждый день напоминала мне об Уэстоне, постоянно находилась рядом.

Иногда я лежала в постели и думала о том, что когда-нибудь все снова будет хорошо, но все плохое возвращалось в мгновение ока.

Моя душа была пуста, а тело – просто безэмоциональная оболочка.

Итан был вырван из моей жизни, да и из жизни всех остальных, просто так, без всякого предупреждения.

Когда вообще можно подготовиться к чьей-то смерти?

– Мы с тобой сейчас просто не имеем смысла. Пожалуйста, просто оставь все как есть.

С тими словами я заглушила чувство, что мне его не хватает.

Может быть, это было неправильно – отталкивать его от себя, но когда я смотрела на него, я не видела ничего, кроме этой единственной ночи.

– Скажи мне сейчас, что я тебе больше не нужен. Скажи, чтобы я оставил тебя в покое, и я оставлю тебя в покое. Мы больше не будем знать друг друга.

Я колебалась.

– Для нас обоих будет лучше, если ты оставишь меня в покое, Уэс. Пожалуйста. – Пробормотала я последнее слово.

Я не только причиняла ему боль, но и себе.

Сейчас мне нужно было думать в первую очередь о маме, а все это еще впереди, и вместо этого я должна была отдохнуть от всего этого дерьма раньше, чем это сделает мама.

Мне нужно было отдохнуть от всего этого.

– На этом мы закончили. – Предложение Уэстона прозвучало скорее как вопрос, чем как четкое утверждение.

– Наверное, да. – Снова засомневалась я.

– Видишь ли, ты сама не хочешь, чтобы между нами все закончилось. Я прав?

Этот разговор нужно было закончить прямо сейчас.

Я поднесла руки к лицу.

– Просто отпусти это. Что ты не понимаешь, Уэстон? Когда я вижу тебя, я не чувствую ничего, кроме ненависти. Я ненавижу тебя.

Я заставила себя произнести последние слова, потому что иначе он не отстанет.

– Ты не ненавидишь меня, Луна.

– Нет, ненавижу. Потому что каждый раз, когда я пытаюсь заснуть, я просыпаюсь с мыслью, что мне нужно пережить ту ночь, и вспоминаю, почему ты просил меня не ненавидеть тебя, пока я не пойму, почему ты это сказал.

Я никогда не смогу его ненавидеть, но я говорила себе, что смогу.

Уэстон был слишком глубоко в моей душе и занимал мое сердце целую вечность.

Мне было чертовски больно говорить ему что-то подобное и смотреть в его глаза.

– Как ты думаешь, смогу ли я спать спокойно? Каждую чертову ночь я засыпаю и просыпаюсь в этом кошмаре. Неужели ты думаешь, что я не хотел бы, чтобы это был я? Чтобы это я сейчас лежал мертвый под землей, как Итан?

Его взгляд был полон паники, и по выражению его лица было видно, что он понял, что сказал.

– Пошел ты, Уэстон. Мы закончили. – Сказала я твердым тоном, проскочил мимо него и открыла тяжелую дверь в коридор, чтобы попасть в свой класс, потому что я не могла позволить себе пропускать занятия, и хотя я с удовольствием занималась бы только тем, что лежала бы под одеялом в темной комнате, мне приходилось заставлять себя выполнять распорядок дня.

Может быть, когда-нибудь мне удастся снова жить, по-настоящему жить.

До тех я должна была бороться с длинными днями и учиться смиряться с потерей Итана, потому что я знала, что он не хотел бы этого, если бы я продолжила.

После окончания занятий я ворвалась домой и покинула кампус с туннельным зрением, потому что знала, что Уэстон все еще где-то здесь, и я не хотела видеть его снова.

Не после того, что мы с ним друг другу сказали.

Между нами все было кончено, и это еще больше разбило мне сердце, а я-то думала, что почувствую освобождение, когда между мной и им все закончится.

Все произошло наоборот, и это была абсолютно моя вина.

Я не должна была позволять себе поддаваться этим негативным мыслям.

– Мама? – Позвала я, входя в дом, вешая зимнюю куртку, шапку, шарф и ставя зимние ботинки на маленькую деревянную полку. Я не ожидала от нее никакой реакции. Для нее это было просто замечанием, что я дома.

В гостиной она сидела за круглым обеденным столом, все еще одетая накануне.

Она сидела, закутавшись в серый кардиган, перед своим завтраком. Жареное яйцо с беконом выглядело совсем не аппетитно. Тост с авокадо выглядел сырым, на ломтиках авокадо уже появились коричневые пятна, а чай, который я заварила ей утром, тоже уже успел остыть.

– Ты ничего не ела. – Тихо проговорила я, взяв поднос в руки и поставив его на кухне рядом с полной раковиной посуды.

– Который час? – Мечтательно спросила она, глядя на меня.

Я закрыла глаза и наполнила легкие воздухом, стоя у раковины, а она задавала мне этот вопрос.

Она задавала мне этот вопрос каждый раз, когда я возвращалась домой из колледжа.

После смерти Итана у нее пропало чувство времени, и она целыми днями смотрела в пустоту.

– Мама, уже вечер. Не хочешь подышать свежим воздухом?

Я выскребла еду из тарелки, которую поставила для нее утром.

Позади меня послышалось шарканье ее тапочек по деревянному полу, и она, как привидение, побежала к лестнице.

– Все в порядке. Я устала.

– Мама, тебе нужно поесть. – Напомнила я ей.

– Ты не можешь указывать мне, что делать. Просто оставь меня в покое. Ты поняла?

Не дожидаясь моего ответа, она пошла вверх по лестнице, и я вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь ее спальни. Мне захотелось бросить все, забраться в постель и надеяться, что будильник не прозвенит на следующий день.

Я заполнила посудомоечную машину, которую доставили на прошлой неделе, всей посудой, а остальную вымыла вручную.

Я также вытряхнула подушки с дивана и аккуратно сложила одеяла обратно. От них не осталось и следа там, где Чарльз спал последние несколько недель, даже в праздники.

Я просмотрела большую пачку почты.

Похоронные карточки, счета, а затем два конверта сразу же привлекли мое внимание.

Черный конверт с обратным адресом колледжа и печатью с герба нашего колледжа.

Я вскрыла конверт, адресованный лично моей маме, и обнаружила в нем приглашение на поминальную службу по Итану, которую его команда по легкой атлетике проведет на спортивной площадке в конце этой недели. В записке, написанной от руки его тренером, он просил меня связаться с ним, если я сочту нужным выступить с речью.

Выступить с речью?

Напоминать себе, зачем вообще нужна эта поминальная служба?

Какой абсурд.

Следующий конверт был немного тяжелее и заклеен скотчем.

Внутри конверта лежал ключ от входной двери, приклеенный к небольшому листку бумаги, на котором в углу синей шариковой ручкой была написана записка.

СПАСИБО, ЧТО ПОЗВОЛИЛИ МНЕ СПАТЬ НА ВАШЕМ ДИВАНЕ

Чарльз

Ключ от входной двери и записка к нему напомнили мне о том, что произошло сегодня в раздевалке, и я почувствовала себя ужасно, заставив Чарльза спать там, в квартире, одного.

Я также вспомнила, что продолжала игнорировать письма из колледжа. Они просили освободить комнату Итана, потому что она будет сдаваться в субаренду. Мысль о том, что в комнате, где жил Итан, кто-то живет, причиняла мне огромную боль.

Осознание того, что мечта Чарльза и Итана учиться в одном университете и жить в одной квартире, рухнула, казалось таким нереальным.

Я помнила, как они вдвоем строили планы в старших классах и всегда подрабатывали на летних каникулах, чтобы заработать деньги на свою мечту. Они разносили газеты, выгуливали соседских собак, звонили в дверь, спрашивали, можно ли подстричь двор или помыть окна.

Мне всегда хотелось присутствовать при таких их действиях, но они никогда не позволяли.

Поэтому я всегда крала доллар из банки, в которой они хранили деньги, чтобы купить из нее мороженое.

Теперь их мечта была разбита.

Итан ушел навсегда, а я чувствовала себя последней дурой из-за того, что оттолкнула от себя все и всех.

Быстро приняв решение, я накинула куртку и зимние ботинки и побежала в кампус.

Мне казалось, что мои легкие вот-вот замерзнут, как ледяные глыбы.

С темного неба на землю падали маленькие снежинки, некоторые из них застревали в моих волосах, а потом снова таяли.

Мне повезло, что кто-то выходил из многоквартирного дома, где находилась квартира Итана и Чарльза, и я смогла проскочить в дверь.

Их квартира была на самом верху. Я помчалась вверх по лестнице, с каждым шагом пропуская ступеньку, чтобы быстрее добраться до верха.

Поднявшись на этаж, я увидела Чарльза, сидящего у их входной двери.

Его глаза были красными и ярко-синими от от плача.

В одной руке он держал бутылку водки, в другой – мобильный телефон.

– Я не знал, кому звонить. – Прохрипел он, вытирая сопли, текущие из носа, рукой, в которой держал полупустую бутылку.

– Чарльз, мне так жаль.

Я села с ним на холодный бетонный пол и прислонилась к его плечу.

Я чувствовала, как дрожит его тело и как он фыркает при каждом вдохе и выдохе.

– Мне его так не хватает. Мне так больно.

Я знала, но не знала, прекратится ли это когда-нибудь. Остановится ли когда-нибудь эта постоянная, жгучая боль в моем сердце и утихнет ли она.

– Я тоже скучаю по Итану. Я боюсь все испортить. Что, если я не пошел с той девушкой?

Я прислонилась к его плечу, прислушиваясь к его дыханию, которое постепенно снова становилось регулярным и спокойным.

– А что, если бы я пошла с тобой в Sigma Devils? – Спросила я в ответ, напоминая ему, что и у меня есть такие же вопросы, которые свободно крутятся в голове. Вопросы, на которые мы никогда не получим ответов.

– Я не могу пойти туда и спать, Луна. Я больше не могу. Я так чертовски устал. – Пробормотал он, и, повернувшись к нему лицом, я почувствовала водочный шлейф из его рта.

– Тебе не нужно. Дай мне ключ, и я заберу твои вещи.

Я была в долгу перед ним.

Он был рядом со мной и моей мамой последние недели, а теперь я буду рядом с ним. Я преодолевала себя, входя в квартиру, потому что знала, что все будет напоминать мне об Итане.

Чарльз приподнял таз и достал из кармана брюк ключ от входной двери, затем вложил его мне в руку и немного сдвинулся в сторону на пол, чтобы я могла вставить ключ в замочную скважину.

Я услышала щелчок замка и глубоко вздохнула, прежде чем открыть входную дверь.

Как только я вошла в прихожую, в нос сразу же ударил тот же запах.

В этой квартире было холодно.

Мой взгляд задержался на двери спальни Итана, когда я вышла из комнаты Чарльза с рюкзаком. В хаосе Чарльза найти все необходимое было делом нелегким.

Как будто рефлекторно, я бросилась к двери, держась за холодную ручку так крепко, что стали видны белые костяшки пальцев.

Мне нужна была только одна вещь из этой комнаты.

Только одна вещь, и тогда я сразу же повернусь спиной к комнате Итана и пойду домой с Чарльзом.

Я вошла в комнату, где было тепло, потому что Итан замерзал так же, как и я, поэтому обогреватель был постоянно включен.

Меня охватило жжение, которое прошло через все тело и на мгновение сдавило легкие, от осознания того, что его не было здесь уже месяц, а обогреватель все еще был включен.

Постель Итана не была застелена. Он никогда этого не делал.

Но хуже всего было то, что можно было увидеть отпечаток его головы на подушке и вмятину на матрасе.

Как будто он был здесь, так близко и в то же время так далеко.

Я нашла маленького пингвина, который сидел на подоконнике над его кроватью. Я схватила чучело, называемое маленькой крошкой, и быстро вышла из спальни.

Выключив выключатель в коридоре квартиры, я снова заперла входную дверь и спрятала ключ в сумку, которую собрала для Чарльза.

– Пойдем домой.

Я помогла ему подняться на ноги и, когда мы вышли из жилого дома, выбросила бутылку из-под водки в один из больших мусорных баков.

Нелегко было помогать идти парню, который был на две головы выше и состоял больше из мышц, чем из чего-либо другого. К тому же выпитая водка давала о себе знать: он терял равновесие гораздо чаще, чем я пыталась его поддержать.

Я надеялась, что такая поддержка облегчит путь домой, но мы чуть не упали в кусты на обочине.

Мы, пошатываясь, вошли в дом, я старалась не споткнуться об обувь в коридоре, и когда я увидела диван, на меня нахлынуло чувство облегчения.

Я опустила Чарльза на белый диван и почувствовала, как мышцы в плечах и позвоночнике снова расслабились.

– Я принесу тебе одеяло и подушку. – Тихо проговорила я, поднимаясь по лестнице, и, не успев взять подушку и плед, на которых Чарльз спал последние несколько недель, приложила ухо к двери маминой спальни.

Не было слышно ни звука, ни всхлипа, и я почувствовала облегчение во второй раз, потому что это была первая ночь, когда она не плакала во сне. Никогда раньше я не видела маму в таком состоянии, и в эти ночи я была так рада, что Чарльз спит внизу, в гостиной.

Я не могла заставить маму успокоиться, что бы я ни пыталась сказать или сделать. Когда Чарльз приходил в спальню с сонными глазами, чтобы обнять ее, она отмахивалась от меня и вела себя так, будто меня не было в комнате.

Я держала эту мысль при себе, но мне часто казалось, что мама ищет утешения в нем, потому что он был так близок к Итану.

С пледом и подушкой в руках я спустилась в гостиную и увидела спящего Чарльза.

Он выглядел намного спокойнее, когда спал.

Я осторожно приподняла его голову, чтобы подложить под нее подушку, и накрыла его пледом. Его ботинки и куртку я положила в стороне, рядом с сумкой, которую собрала в квартире.

Я надеялась, что, как и мама, он поспит подольше, потому что уже знала, какой будет моя ночь.

Я собиралась просто лежать, уставившись в дыры на потолке, и думать о том, как утром сообщить маме, что команда Итана по легкой атлетике проведет поминальную службу на спортивной площадке.

Может быть, мои глаза будут настолько сухими от того, что я все это время не моргала, что я не смогу остановить их закрытие.

Как я могла уснуть, когда мое сердце было разбито, а душа устала от всего?