Текст книги "Сверкающая надежда (ЛП)"

Автор книги: Лилли София

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Каждый его поцелуй на моей коже вызывал покалывание, и чем ближе он подбирался к моим трусикам, тем сильнее становилось покалывание.

Он стянул трусики по бедрам к моим ногам и бросил их на пол рядом с матрасом.

Я никогда не чувствовала себя такой защищенной и красивой, как сейчас, лежа обнаженной перед Уэстоном. Я смотрела на него, пока мой взгляд не скользнул от его лица вниз по торсу к поясу полотенца на его бедре. Сквозь полотенце я видела его стояк, и мне хотелось сорвать это полотенце с его бедра.

Медленно опустив руки к поясу на бедрах, он встал на колени передо мной на матрасе между моих ног.

Он распахнул белое полотенце и обнажил свой твердый член, сбросив белое полотенце туда, где были мое белье.

– Боже, ты совершенна. Как мне повезло, что я могу назвать эту киску своей. – Сказал он, и я почувствовала, как он сканирует все мое тело и проводит рукой по своему члену вверх и вниз.

– У тебя есть презерватив?

– А я думала, что у тебя есть.

– Блядь. – Сказал он.

– Ну… Я принимаю противозачаточные средства. – Нерешительно сказала я, не зная, как он отреагирует и что подумает о том, что мы занимаемся сексом без презерватива.

– Ты не против? – Осторожно спросил он.

– Да. – Кивнула я. – Я тебе доверяю.

Я наблюдала за тем, как Уэстон крепче сжимает свой член, и во мне росло желание тоже потрогать себя на его глазах. Но не успела я это сделать, как Уэстон наклонился ко мне и протянул руку к одной из моих подушек.

– Что ты делаешь? – Спросила я в замешательстве, когда он подложил маленькую подушку под мой приподнятый таз.

– Я пытаюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо. Потерпи, красотка.

Уэстон поднес свой член к моему входу и погладил мой клитор, прежде чем я почувствовала кончик его члена внутри себя.

Медленно он проник в меня, давая мне то, чего я так жаждала.

– Блядь, как же в тебе хорошо.

Я почувствовала, как Уэстон проник в меня еще глубже, упираясь обеими предплечьями рядом с моей головой.

– Мм… Уэс. – Простонала я, ощущая трение его члена о мой клитор.

– Тебе хорошо от меня?

– Да. – Стонала я так тихо, как только могла.

Движения Уэстона становились все быстрее, и я чувствовала, как мой клитор становится все более чувствительным от трения.

– Черт, Луна. – Стонал он, прижимаясь к моей шее.

Он так хорошо чувствовал себя внутри меня, и я заметила, как в моем животе образовался узел, который сжимался все сильнее с каждым последующим движением. Мои руки вцепились в его волосы, и я провела ногтями по его шее до лопаток.

– Хорошо? – Спросил он меня.

– Может быть, мы поменяем положение?

Уэстон лег обратно на матрас, а я села на его член. Одной рукой я поддерживала себя. Другой рукой я взяла его длину и подвела к своему входу.

Я опустилась на его член и опустила голову на шею, чувствуя, как член Уэстона входит в меня.

– Смотри, как хорошо ты принимаешь мой член в себя, Луна.

Я осторожно двигала тазом вверх-вниз, пока его большой палец продолжал поглаживать мой клитор.

– Черт, Уэстон. Я сейчас кончу. – Прохрипела я, чувствуя, как узел в животе все быстрее затягивается, когда я скачу на члене Уэстона.

– О, детка, тебе так хорошо.

Я зажала рот рукой, потому что не хотела говорить так громко, боясь, что мама нас услышит.

– Ммм… Луна. Скачи на моем члене быстрее. – Он стонал мое имя, уронив голову в шею, пока я скакала на нем.

– А… Блядь. – Задыхаясь, произнес Уэстон, и я увидела, как напряглись его подтянутые мышцы пресса.

Он тяжело сглотнул, и я увидела, как зашевелилось его адамово яблоко. Уэстон не подавал виду, что все закончилось. Пока он поддерживал меня за бедра, я ласкала себя и стимулировала свой клитор так, как мне это нравилось, продолжая скакать на нем, пока не почувствовала оргазм.

Мое сердцебиение участилось, и я почувствовала его всем телом, и я почувствовала, как мой живот разорвался, когда узел в моем желудке ослаб.

Уэстон сел прямо, когда его член выскользнул из моей дергающейся киски, и я увидела, как его сперма вытекает из моей киски.

– Позволь мне вымыть тебя, прежде чем я попробую тебя на вкус. – Пробормотал он мне в губы.

50. Уэстон

Я любил секс, и я любил Луну, и эти двое в сочетании давали мне, во-первых, лучшие оргазмы в моей чертовой жизни и, во-вторых, самое теплое и безопасное ощущение вокруг моего сердца, которое принадлежало только ей.

Именно поэтому я хотел сегодня сказать Луне, что люблю ее.

Сегодня утром мы завтракали с мамой Луны на полу в гостиной после того, как я купил в булочной свежие, еще не остывшие рогалики. Обеденный стол и стулья все еще были упакованы в коробки и служили Руби лишь хранилищем для всех ее книг и фоторамок, которые она хотела повесить на стену.

Перед тем как попрощаться с Руби у входной двери, мы договорились, что завтра я соберу ее обеденный стол и стулья, потому что она пригласила меня на ужин, так как Итан придет со своей девушкой.

Я также буду собирать кровать Луны, потому что сегодня утром доставили запасную, и почтальон выгнал нас всех из постели, позвонив во входную дверь.

В том, чтобы спать на матрасе, не было ничего плохого, но в долгосрочной перспективе он мне не подходит, а заниматься на нем сексом несколько раз, почти лежа на полу, не совсем реально.

Я был рад, что мы с Луной снова во всем разобрались, и после очередного секса мы говорили обо всем, пока она не уснула в моих объятиях первой.

В эту ночь я не мог уснуть, потому что сильно нервничал перед сегодняшней игрой.

Мы играли перед публикой, где каждый билет на арену колледжа был продан, а такого у нас еще никогда не было. Кроме того, в голове прочно засела мысль, или страх, что папа может не прийти.

Для меня очень много значило то, что он решил прийти на эту игру, даже если он не был уверен в заинтересованности New Jersey Devils.

Луна проводила меня до машины, которую я припарковал у дома, и мы попрощались.

Во время короткой поездки на машине в университетский городок, еще более быстрой от дома Луны, я думал о том, не настал ли тот момент, когда я мог бы признаться ей в любви. Но что-то мешало мне это сделать. Не сомнение или что-то в этом роде, а скорее чувство, что момент был неподходящим.

– Ты действительно хочешь сказать ей об этом? Почему ты не сделал этого, когда вы трахались? – Спросил Картер, когда мы отбивали друг другу шайбу на льду нашими хоккейными клюшками.

– Не знаю. Я хочу, чтобы это был идеальный момент, когда я скажу ей это, но как мне найти этот идеальный момент? Ведь я никогда не говорил девушке, что люблю ее. – Рассказывал я ему свои мысли, глядя на него в замешательстве.

– Ты стал такой влюбленной киской. – Похлопал он меня по спине и забил шайбу в незанятые ворота как раз в тот момент, когда Генри разговаривал с тренером Хендерсоном.

Это тоже было странное сочетание, хотя он и был нашим тренером и должен был с нами разговаривать, но зная, что у Генри что-то происходит с дочерью тренера Хендерсона Арией после того, как он специально сказал нам, чтобы мы держали руки подальше от нее.

Я не мог сказать, что люблю ее в разгар секса, не так ли?

По крайней мере, не в первый раз.

Это должно было вырваться у меня, когда передо мной стояла моя девушка.

Пока мы продолжали разминаться на льду, забрасывая шайбы друг другу или в ворота, где впереди в полной экипировке стоял Генри, первые люди готовили все необходимое между сиденьями на трибунах.

На каждом сиденье было постелено темно-синее полотнище с красным названием нашей команды. На больших экранах, которые висели на высоких потолках над катком, транслировались первые сцены, чтобы проверить, все ли работает технически, и световые приборы.

– Здесь звонит мобильный телефон. – Крикнул тренер, набирая что-то на iPad.

– Уэстон, твой звонит.

Отпив из своей бутылки с водой, Чарльз протянул мне мой мобильный телефон, пока я катился по льду к скамейке запасных.

Я снял одну из своих перчаток, чтобы ответить на звонок, когда увидел, что мне звонит папа.

– Папа. – Сказал я, нажимая большим пальцем на зеленую кнопку и поднося телефон к уху. – Я говорил с тренером, и там осталось одно место. Ты даже можешь быть впереди.

Вчера вечером после тренировки, перед тем как пойти к Луне, я поговорил с тренером Хендерсоном, и, хотя билеты были проданы, тренер смог найти место для моего папы. Я хотел сказать ему об этом вчера, но батарея моего мобильного телефона разрядилась, и я не смогл ответить на сообщения Луны.

– Именно поэтому я и хотел поговорить с тобой. – Раздался его глубокий голос через микрофон мобильного телефона.

Я присел рядом с Чарльзом на скамейку.

Я прекрасно понимал, что сейчас услышу от отца. Какая-то ерундовая отговорка, почему он не может прийти на мою игру.

– Я не приду. – Монотонно повторял он.

От его слов у меня заложило уши и по позвоночнику пробежала дрожь разочарования.

Молчание.

Никто из нас ничего не говорил. Я слышал только звуки, свидетельствующие о том, что он сидит в машине.

Что я должен был ответить?

Сердце учащенно билось в груди, и я прикусил нижнюю губу клыками. Я не понимал, как сильно я кусаю тонкую кожу, пока не почувствовал во рту вкус железа.

– Должен ли я спрашивать почему, или ты не можешь придумать ни одной из своих дерьмовых отговорок?

– Уэстон, пожалуйста, следи за выбором слов.

Меня охватил гнев на его слова, потому что я был прав. У моего отца не было готового оправдания. Он не пришел только потому, что ему не хотелось.

Я хотел бы, чтобы у меня был такой отец, как Чарльз.

Теодор Уитфилд был не только одним из спонсоров нашей команды, но и живой легендой на льду. Этот человек был на каждой игре, а когда он не находился на одном континенте с Чарльзом, то следил за трансляцией.

Я не требовал от своего отца, чтобы он был точно таким же и смотрел каждую игру, будь то в прямом эфире или по трансляции, но какое-то признание от него – это то, что я так долго хотел почувствовать.

Каково это, когда твой отец смотрит хоккей и вскакивает с места, когда ты забрасываешь шайбу в ворота соперника.

– Отдохни, папа. Я понял. Пошел ты!

– Уэс.

Услышал я через телефон свое имя, но мой палец коснулся красной кнопки на экране прежде, чем он успел полностью произнести мое имя.

Я бросил телефон обратно в свою черную спортивную сумку.

– А он не придет? – Спросил Чарльз, который снял шлем и провел им по своим потным волосам.

– Конечно, нет. – Легкомысленно ответил я, и как раз в тот момент, когда я собирался снова выйти на лед, из-за угла появилась Ария с несколькими бумажными пакетами и поставила их на лед. Тренер Хендерсон заказал еду для всей команды в кафе, чтобы отпраздновать эту игру.

Вся команда собралась вокруг и ждала, пока Ария назовет еду, которую мы предварительно заказали вчера вечером.

– Уэс.

Чарльз подтолкнул меня локтем.

– А?

Чарльз кивнул в сторону Арии, на которой уже было надето джерси. Забавно было то, что это была фамилия Картера, Родс, с номером тринадцать на спине, а не фамилия Генри, тридцать четыре.

– Тосты «Гавайи» и какао. – Сказала она, держа в руках указанные предметы, когда я поднял глаза.

– Спасибо.

Я принял тосты и бумажный стаканчик с какао и положил оба предмета перед собой, между коньками.

Мальчики разошлись по своим местам и ели свои обеды, пока за скамейкой не остались только Картер, Генри, Чарльз и Ария.

– Уэстон сейчас немного рассеян. – Сказал Чарльз.

– Короткая ночь позади? – Рассмеялся Генри.

– Заткнись, Генри.

– Его отец не придет на игру. – Объяснил Чарльз.

– Засранец. – Пробормотал Картер с набитым ртом, доедая свой рогалик с беконом и яичницей.

– Неважно. Я все равно ничего не ждал от своего старика.

Я развернул сэндвич из прозрачной фольги и откусил кусочек.

– У тебя действительно есть Луна. – Сказала Ария, стоя рядом с Генри.

– По крайней мере, она носит его джерси. – Засмеялся Чарльз, и остальные присоединились к нему, кроме Генри и Арии, которые закатили глаза.

Мне совершенно не хотелось сейчас смеяться.

– Лучше засунь себе в рот свой гребаный сэндвич. – Шипел Генри.

Вскоре после того, как мы поели, а до конца обеда еще оставалось время, мы вчетвером вышли на улицу к Арии, которая поцеловала Генри на прощание после того, как ее отец, тренер Хендерсон, скрылся из виду.

Он смотрел ей вслед, и я проследил за его взглядом – на его лице была написана радость. Ария стянула через голову футболку с задним номером Картера, обнажив другую футболку с номером и фамилией Генри, под которую она надела свитер.

– Эта девушка – абсолютное безумие. – Сказал он, радостно глядя вслед Арии, пока она не скрылась за углом.

Было очень холодно, и я чувствовал, как по моей коже бегут мурашки. Мы все были одеты в экипировку, но без майки, не говоря уже о коньках, лезвия которых сейчас точили на арене.

– Вот черт. – Проворчал я, увидев отца Луны, который шел по кампусу и направлялся в нашу сторону.

– Я обычно так реагирую, когда вижу его команду, но он тоже отстой.

Картер и остальные посмотрели в ту же сторону, что и я.

– Его команда?

– Тренер Бейкер? Тренер «Чикагских белых медведей»?

Картер посмотрел на меня, подняв брови, как на идиота.

Генри тушил кончик сигареты о решетку над мусорным баком, а мы смотрели, как тренер Бейкер, или отец Луны, подходит к нам все ближе и ближе.

– Интересно, почему тренер «Медведей» шел к нам?

– Уэстон, верно? – Он пожал мне руку, и я кивнул в ответ на его вопрос.

– Рад снова тебя видеть.

Я заставил себя улыбнуться в ответ на его слова.

– Увидимся на арене позже. Жду с нетерпением.

Не я.

– С удовольствием. – Сказал я принужденно и с такой иронией, что она почти сочилась из моих пор. Я бы с удовольствием дал этому ублюдку в морду, но это и близко не сравнится с тем, что он сделал с Луной год назад.

– Познакомьтесь с папой Луны. – Представил я своих друзей мужчине, который вошел в ледовый дворец через стеклянные двери.

– Ну, это лучше, чем любой боевик. – Прокомментировал Генри.

– Не увлекайтесь. Fast and Furious остается лучше этого. – Сказал Чарльз.

– Согласен, но ничто не сравнится с величайшим шоуменом. – Присоединился Картер, а у меня в голове крутилось только одно.

Я должен был увидеть Луну до начала игры.

– Боже, да ты так же, как и Пейсли уязвлен этим фильмом. – Шипел Чарльз и закатывал глаза.

– Мне нравится быть фанатом.

Мы все сидели в раздевалке, и до нас доносился шум с арены.

Атмосфера в раздевалке была напряженной. Тренер вышагивал по прорезиненному помещению, и всякий раз, когда он менял направление, подошвы его ботинок скрипели по полу.

Я еще не видел Луну, и внутри меня все сильнее разгоралось желание увидеть ее, потому что мне так много нужно было ей сказать, и что-то внутри меня хотело убедиться, что она действительно здесь.

После того как его мощный голос наполнил комнату, тренер еще что-то обсудил с персоналом и закончил с объявлением. Зная, что все вот-вот начнется, и чувствуя давление со стороны тренера, я снова начал злиться на то, что не найду среди всех людей своего отца.

Но рядом со мной сидела Луна.

Именно для нее я сегодня играл.

– Что случилось, Уэс? – Спросил Тревор, сидя у выхода из кабинки и постукивая правой ногой по полу.

– Мне нужно увидеть Луну.

– Сейчас? – Спросил он в шоке, оглядывая меня с ног до головы, чтобы показать, что это не сработает, особенно в полном снаряжении. Не хватало только шлема и хоккейной клюшки в руке.

– Я серьезно к этому отношусь. Я не собираюсь ступать на этот чертов лед, а тем более выходить на него, если я не увижу Луну первым. – Нервно сказал я, чувствуя, как потеют ладони в перчатках.

– Ты что, дурак, что ли? – Шипел капитан.

– Ты можешь сказать ей все, что захочешь, после игры, Синклер. – Вмешался мой тренер, закончив обсуждать что-то с сотрудником, который носил гарнитуру и отвечал за технику на ледовой арене.

– Нет, он не может. – Присоединился Картер, и я посмотрел на него, когда он кивнул мне через шлем, который уже был надет.

– Я сейчас выйду из раздевалки на пять минут и не буду ничего слышать.

Тренер серьезно посмотрел на меня, прежде чем покинуть раздевалку.

– Спасибо, сэр. – Сказал я ему вслед.

Я прошел через раздевалку к выходу, который вел на арену. Шум становился тем громче, чем ближе я подходил к двери, последней, отделявшей арену от меня.

Я знал, что Луна сидит рядом с выходом из раздевалки, чуть выше, потому что Генри, Тревор и я получали билеты для наших девочек.

– Луна? – Позвал я ее, ударяя по металлическому ограждению клюшкой, которая была у меня на вытянутой руке.

Она повернулась ко мне, когда Люси постучала ее по плечу, и я отмахнулся от нее, когда она растерянно посмотрела на меня. Я махнул ей рукой, и она, протиснувшись сквозь людей, побежала вниз по лестнице к людям, стоявшим в первом ряду, очень близко ко льду перед прозрачными пластиковыми панелями и барьером.

Охрана в неоново-желтых куртках пропустила ее через ворота, и она встала передо мной.

Она была еще ниже, когда стояла передо мной, когда я был в коньках.

– Привет. – Я коротко поцеловал ее.

– Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть в раздевалке вместе с остальными? – Спросила она, все еще с тем же растерянным и удивленным взглядом, который она только что бросила на меня.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Мое сердце бешено колотилось и стучало во всем теле.

– Мне тоже. – Усмехнулась она.

– Твой папа здесь. – Сказали мы оба одновременно, удивленно глядя друг на друга.

– Что? – Потрясенно пробормотал я, вглядываясь в шумную толпу.

– Он сидит там.

Я проследил за пальцем Луны, указывающим на первый ряд, откуда мой папа смотрел на каток.

Мой папа был здесь.

Мой папа сидел в первом ряду, и он собирался посмотреть, как я играю.

– Как?

– Ария сказала мне, что она подслушала, что твой папа отменил игру. Поэтому я зашла к тебе домой, а потом поговорила с ним. – Начала говорить Луна.

– Я люблю тебя.

Это вырвалось у меня.

Это был идеальный момент, и я понял это, когда она посмотрела на меня, широко улыбаясь, и ее глаза сверкнули.

Она упала мне на шею и поцеловала меня.

– Я тоже тебя люблю. – Дышала она мне в губы. – Я знаю, что мой папа здесь. Он столкнулся со мной раньше, но сейчас это не имеет значения. – Сказала она.

Раздался вой сирены, и люди на трибунах зааплодировали.

– Приготовьтесь к игре «Истбургских дьяволов» против «Белых медведей Чикаго» через десять минут.

Прозвучал мужской голос из динамиков, и это была смесь громких возгласов и хлопков.

– Я хочу, чтобы ты прямо сейчас вышел на лед и выебал команду соперников. – Пробормотала Луна твердым тоном, глядя на меня своими карими, сверкающими глазами.

– Я заставлю эту команду проиграть и буду трахать тебя потом до тех пор, пока ты не увидишь звезды. – Прошептал я ей на ухо.

Игра закончилась, и мы выиграли.

Атмосфера на арене была лучше, чем когда-либо, и что бы ни сказал мой отец после этой игры, я был уверен, что отдам все, чтобы попасть в New Jersey Devils.

Я набрал два очка для команды, и оба раза я смотрел на своего папу, который сначала никак не реагировал, пока перед самой последней минутой, когда я забросил шайбу в ворота соперника, папа не вскочил со своего места.

Когда я вместе с Луной и остальными покидал ледовую арену, папа стоял возле своей машины.

Большинство из них уже ехали на машинах в Sigma Devils где должна была состояться вечеринка для спортсменов, потому что игровая неделя закончилась, мы победили, и Истбургский спортивный университет в этом году показал средний результат лучше, чем за последние десять лет.

Я подбежал к нему один, и прежде чем я успел что-то сказать, папа обхватил меня руками и обнял.

Я был ошеломлен, но тоже обнял его, и я никогда не был так счастлив, как сейчас.

– Я чертовски горжусь тобой, сынок. – Пробормотал он сквозь бороду.

Мы разорвали объятия, и я посмотрел на него широко раскрытыми глазами. Я не мог вымолвить ни слова. Казалось, что его слова затянулись вокруг моей шеи, как шарф.

– Спасибо, папа.

Это были единственные слова, которые я смог вымолвить.

Отец схватил меня за плечи своими руками.

– Ты сделаешь все возможное, чтобы получить контракт с New Jersey Devils. Ты меня понял?

– Обещаю. – Улыбнулся я, и отец усмехнулся.

– Мне чертовски жаль, Уэстон. За все, что я сказал. Я просто представлял, как ты однажды возглавишь эту компанию, потому что твой дедушка не оставил мне другого выбора, и я думал, что это единственный правильный путь, но я понимаю, чего ты хочешь сейчас, и я поддержу тебя в этом.

Я никогда не думал, что он скажет мне что-то подобное, и теперь, когда он это сделал, я давно не чувствовал себя таким близким к отцу.

– А теперь иди к своей девушке, хорошо? Она мне нравится, потому что не позволяет никому ничего говорить. Оставь ее себе. – Кивнул он Луне, которая махала нам рукой с моей спортивной сумкой в руках.

– Обязательно.

Я вернулся к Луне, которая уже смотрела на меня с ухмылкой. Я сбросил толстовку, положил ее лицо между своими холодными ладонями и поцеловал ее.

– Я так чертовски сильно люблю тебя, Хейзел Баг. – Дышал я ей в губы и подталкивал кончик ее носа своим.

– Я тоже тебя люблю, Уэс.

Боже, как же мне не терпится повторять эти слова ей каждый день.