Текст книги "Ряска Правды (СИ)"
Автор книги: Лика Маррн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Глава 2
Я в последний раз обвела взглядом родную топь. Наверху, над водой, светило яркое полуденное солнце. Жара проникла даже к нам, поэтому дед Ивайло спал, положив голову на любимого сома. Рядом с ним пускала пузырьки небольшая стайка моховичков. Они забавно прилипли друг к другу, как назойливая водоросль к коже, когда выходишь из воды.
Тетушке Румяне о моем бегстве сказать просто не хватило духу. Да и она бы начала расспрашивать, что, да как, да куда я собираюсь отправиться, да кто такой Реджинальд. А я, если честно, и сама до конца не поняла. Главное, что я уяснила из жизни под водой – если тебя подхватило течение, сопротивляться ему бесполезно, лучше просто нестись вместе с ним, там уже – будь что будет.
Брать с собой мне было нечего – скептически оглядев моё платье из тины, принц Реджинальд сам пообещал позаботиться об одежде. И вряд ли он бы позволил мне дополнить людское одеяние бусами, свалянными из водорослей.
Я вдохнула воду полной грудью, пытаясь запомнить этот чуть горьковатый привкус мелких кусочков тины – я сомневалась, что в скором времени смогу снова окунуться в эти воды. И даже если я бы когда-нибудь ещё и окажалась в этих местах, то не рискнула бы показываться кому-нибудь на глаза. Отругают, схватят за волосы и отволокут обратно. Да ещё и запретят совсем к берегу приближаться, чтобы неповадно было.
Именно эта мысль заставила меня со всей силы оттолкнуться ногами от мшистого дна, и, больше не оглядываясь, понестись к устью реки. В этот раз прятаться было не от кого – все спали, забравшись в самое сердце топи, подальше от жары. Стояли последние жаркие деньки. Скоро должны были начаться непрекращающиеся дожди, вода обещала стать холодной и неуютной… В такие дни я всегда забиралась к Румяне и грелась у её котла, от которого кругами расходились теплые волны. А когда, наконец, дождевые тучи уползали в сиреневую даль, то просыпался дед Шелестун, а лесавки красили листья ярко-красным. В это время удивительно хорошо в лесу, в гостях у Драгомира, если отпустит Ивайло, а… Я оборвала себя на середине мысли.
Хочешь обрести что-то новое – нет смысла размышлять о старом.
Камыши решили качнуться как раз в этот момент, будто соглашаясь с моими мыслями. Очень захотелось пошалить и завязать их на прощание узлом, прямо поперек реки, но я не стала. Все же, зла на болотных я не держала, а мало ли кто запутается.
Ещё десятка три мощных гребков, и я вынырнула рядом с тем местом, где мы условились встретиться с Реджинальдом. Яркое солнце на мгновение ослепило, но, когда мои глаза наконец хоть чуть-чуть привыкли, то я увидела, что на берегу пока что было пусто.
По правде говоря, принц не производил впечатление честного и благородного человека. Да и предложение, которое он мне сделал… Благородным назвать трудно. Но я умела улавливать настроения окружавших меня существ, и была уверена в одном – зла мне от этого человека испытать не придется. От принца веяло заинтересованностью и каким-то тонким ароматом ощущения, которое мне не удалось до конца осознать. Однако оно определенно не было дурным. Но, все же, сам факт его предложения…
Выбираясь на берег, я с ухмылкой вспоминала его слова. Как бы то ни было, идея была недурственна. Только во что эта эпопея выльется для меня лично, уже второй вопрос.
«Мой отец мечтал женить меня с тех пор, как я стал совершеннолетним. Точнее, о моем будущем браке он думал ещё до моего рождения, но активные действия стал предпринимать только после того, как мне исполнился двадцать один год. Сначала он выбрал мне якобы идеальных претенденток – я выпотрошил их шкафы и достал оттуда скелеты…» На этом моменте принц как-то весьма похабно ухмыльнулся, напомнив мне Драгомира. «Потом отец перешел на действительно неплохих кандидаток, но тут уж я позаботился о том, чтобы и они меня больше не побеспокоили. Теперь же отец дал мне срок – два месяца, найти подходящую, по моему мнению супругу… Но как только он увидит вас, и, в особенности, узнает о вашем происхождении, то, несомненно, заплатит вам золотом и даст вам любой титул и любые земли, лишь бы вы расторгли помолвку. А ко мне больше не будет предъявлять претензий и переключится на моего брата. Мне кажется, весьма выгодное предложение, госпожа Златеника, не правда ли?»
Предложение действительно казалось разумным. Я получала деньги, положение в человеческом обществе. И, как уверил меня Реджинальд, король определенно предпочтет скрыть тот факт, что я кикимора, а посему у меня был шанс начать с чистого листа.
Главным условием отца принца было то благородное происхождение предполагаемой невесты. А, учитывая то, что я – внучка водяного, то можно обозвать меня самой Принцессой Болот. Я хмыкнула – нет, ну каков аферист, а.
Устав ждать стоя, я присела, а потом и прилегла. Трава подо мной была мягкой, как влажный песок, а небо надо мной – ярко-голубым, как бирюза. Либо я пришла слишком рано, либо мой новый знакомый сильно запаздывал.
От жары моё тиновое платье почти засохло и стало жутко неудобным и хрупким. Одно неловкое движение – моя одежда могла осыпаться мелкими зелеными комочками на землю, я бы осталась абсолютно обнаженной. Правда, платье меня не очень-то волновало. Гораздо больше пугали шорохи и шумы леса, которые раньше всегда казались родными и уютными.
Каждое тихое падение листики, мельчайшие треск веточки под лапой зайца наводили на мысли о том, что на меня мог нечаянно набрести кто-то из подручных Драгомира. Это место, конечно, было на самой границе его владений, а сейчас стояла жуткая жара, но это меня ничуть не успокаивало.
– Вы уже здесь?
Я резко вздрогнула – Реджинальд меня испугал. И в ту же секунду пожалела об этом, когда кусок платья оторвался от моего плеча и уныло упал на траву. В этот момент я была впервые рада тому, что природа меня наделила темными, густыми волосами, которые я тут же перекинула вперед, одновременно возмущаясь:
– Вы долго!
Принц приподнял бровь и подкинул мне сверток, которые я поймала, лишившись рукавов. То, что осталось от моего одеяния, напоминало уже скорее анчуткинские лохмотья, чем платье приличной кикиморы.
– Я подожду на соседней поляне, за кустами, – сообщил мне мужчина. – Присоединяйтесь ко мне, когда будете готовы.
Я кивнула, и, подождав, пока Реджинальд скроется за густой листвой, приоткрыла сверток.
Одежда была… Странной. Во-первых, она была из ткани, чего стоило, в общем-то ожидать, но всё же. Ткань была мягкой, но всё равно ничто не сравнится с практически невесомыми осенними листьями или накидками из ряски.
Во-вторых, платье было длинным, и с таким количеством завязочек, что я вконец с ними запуталась. По спине шёл ряд пуговиц, знакомство с которыми тоже было у меня крайне поверхностным. В буквальном смысле слова – пуговицы не тонули, а почему-то оставались на поверхности. Никто мне так и не объяснил, почему, но было забавно часами смотреть, как маленькие кружочки раз за разом подвергались тщательному осмотру всех жителей болот. А ещё через дырочки пуговиц солнце расщеплялось, рисуя на дне узоры.
Кстати, платье по цвету напоминало именно дневное светило. Простое людское платье цвета освещенного солнцем песка. Только вот простым оно было для людей, а для меня так сущей морокой. Я с грехом пополам протиснулась в вещь, покрутив её предварительно и так, и эдак, и вдоволь намучилась с пуговицами, которые никак не хотели лезть в прорези. Сверху накидывался темно-зеленый, цвета тины, плащ, тоже длинный и из грубой ткани. Сзади болталось нечто, которое, должно быть, положено было надевать на голову, но мне это самое показалось абсолютно бесполезным. Покрутив это чудо людской изобретательности и так, и эдак, я решила все-таки спросить у человека более сведущего.
Выйдя из-за куста, я поинтересовалась:
– Что это?
– О, вы уже все… – начал было он, но осекся, когда я задала вопрос. Удивленно приподнял брови. – Это капюшон.
– А зачем он? – непонятливо нахмурилась я.
– Укрываться от дождя или от ветра, – вежливо пояснили мне. – Да, прицепите это на пояс, думаю, пригодится.
Мужчина протянул мне кинжал в аккуратных, красиво тисненых ножнах. Рукоятка была резной, красивой, но всё же:
– Простите, я не умею держать оружие, к тому же, не люблю причинять вред кому бы то ни было.
– Госпожа кикимора, – сообщил мне мужчина, скрестив руки на груди. – Мы с вами отправляемся не на летнюю прогулку по окрестностям, неизвестно, что попадется нам на пути. Так что, будьте добры, возьмите кинжал и постарайтесь с ним не расставаться.
На это я не нашлась, что ответить. Принципы принципами, а смертный-то был прав – в выборе между своей жизнью и жизнью каких-нибудь разбойников, я не задумываясь выбрала бы себя. Тем более, что жизнь смертных всё равно короче нашей. Оборвать её раньше у того, кто этого заслуживает – не велика потеря. Кинжал занял законное место у меня на поясе – прицепил его туда Реджинальд, не доверяя моим способностям обращения с острыми предметами.
– А теперь, если вы не возражаете, вот ваша лошадь, – кивнул мне мужчина.
В углу полянки жался к ощипанной березке чудо-зверь – настоящий конь… Из моей головы мигом вылетели все мысли как об оружии, так и о людских портных. Это был коричневый жеребец, довольно хиленький, я бы даже сказала, крайне исхудавший, но всё же настоящий. Людской.
– Вам оседлать и помочь взобраться, – без всякого вопроса в голосе сообщил мне Реджинальд, и уже было сделал шаг в мою сторону, когда я ехидно улыбнулась, в мгновение ока метнулась к лошади, погладила её по холке, давая ей признать меня, принюхаться а через ещё пару секунд уже сидела у неё на спине. Седел я не признавала.
Мой спутник выглядел так, как будто я только что вывернула с корнем огроменный пень и перебросила его через все болото, но все вопросы проглотил и так же искусно взлетел в седло.
– Нам нужно ехать быстро, миновать эти места до сумерек, – бросил он. Кажется, я ущемила чье-то мужское самолюбие.
– До заката, – поправила я.
– Вам лучше знать, – пробормотал мужчина и пришпорил своего коня, следуя за мной – я все-таки получше, чем он, была знакома с дорогой.
Ехать на человеческом коне было непривычно – и под этим я имею ввиду непривычно медленно. Да, коня из плоти и крови я видела первый раз в жизни, а вот на Драгомировских духах-лошадях носилась не единожды. Они были разные – травяные, лиственные, земляные, но поездка была из тех ощущений, которые не забываются никогда в жизни. Духи неслись, не врезаясь в деревья, потому что они сами были частью леса – и лес уступал им дорогу, куда бы они ни направились. Ветер свистел в ушах, а мимо неслись всевозможные оттенки зеленого, желтого, красного, потому что отличить что-нибудь друг от друга во время такой скачки не представлялось возможным.
Да, с духами мы бы были у границ Владений за час, а с этими жалкими подобиями настоящих коней, похоже, предстояло провозиться как раз до заката.
Время тянулось издевательски медленно, ползло будто старый полуслепой уж, медленно скользящий в траве. Реджинальд со мной не разговаривал, а я не настаивала.
Люди в таких местах всегда предпочитают молчать – на них давит сила, которой они не понимают. И хотя я была уверена, что мужчина знает больше других смертных, но и его угнетал тяжелый воздух ельника, который пришёл на смену легкому аромату лиственных деревьев.
Тропы не было – кони то и дело норовили споткнуться о корни, нарочно вылезающие там, где их и в помине никогда не было. Чем дальше после полудня, тем быстрее начинал пробуждаться лес.
Темные лапы огромных елей хватали Реджинальда за рукава, ударяли по лицу – от него за версту несло человеком. Меня же лес узнавал и не ставил особых препятствий – только недоуменно покачивал кроной, всё ещё не понимая, что мне понадобилось. Я думала о том, как нам повезло, что день оказался солнечным, и всех обитателей сморило основательно, да оглядывалась на спутника. В лесах ведь с людьми нужно осторожно, не то…
– Кто это у нас тут? – скрежещущий голос, похожий на скрип старой коряги, заставило моё сердце ухнуть в пятки.
В узкий проход меж двумя деревьями ступило оборванное, грязное существо. Желтая кожа обтягивала выпирающие кости, едва-едва прикрытые лохмотьями. Я покосилась на мужчину – тот рассматривал лохмотья, в которое оно было одето. По его лицу нельзя было сказать, догадался ли он о том, откуда взялась эта человеческая одежда. На обрывках рубахи ещё виднелись засохшие капельки крови – видно, кому-то не повезло чуть меньше луны назад. Руки о шести пальцах были кривыми и длинными, они почти волочились по земле, ногти на них были черными. Но не это было самым устрашающим во внешности этой обитательницы лесов.
На нас, прищурившись, смотрел один-единственный глаз.
Реджинальда, поравнявшийся со мной, положил руку на меч, а его сузившиеся глаза пристально наблюдали за существом. Он выжидал момента, чтобы, как делают это все звери, наброситься на свою добычу… Только в этот раз добыча была ему не по зубам. Надеясь, что он воздержится от неразумных действий, я попыталась взять ситуацию в свои руки.
– Здравствуйте, бабушка Лихо, – вежливо поздоровалась я. – Удачен ли был месяц?
Сердце стучало где-то в районе ушей. Встретить Лихо Одноглазое, когда оно должно было уже укладываться спать – вот ведь незадача!
– Удачен, девонька, удачен, – довольно проскрипело Лихо, покачиваясь на ветру. Даже когда оно ело вдоволь – всё равно оставалось невероятно худым, чему завидовали наши кикиморы. Завидовать висящей коже и торчащим ребрам – верх странности, но на вкус и цвет, как говорится…
– Ночки вам потемнее, бабушка! – улыбнулась я как можно шире.
– Ой, спасибо, девонька, спасибо, – оскалило Лихо желтые кривые зубы. – Да вот только не нужна ночка-то поди, чтобы ужин прибёг. Чай не мне молодчика-то ведешь?
К чести Реджинальда сказать, он никак не отреагировал – видимо, решил предоставить мне шанс уладить всё мирно… Мудрое решение, учитывая, что Лихо убить обычным человеческим оружием невозможно. Если ранить в глаз – да, убежишь-то ты убежишь, да только недалеко. Догонит, поймает, и вот тогда уж пощады не жди. Меня есть никто не собирался, но ситуация складывалась пренеприятнейшая.
Мне оставалось только одно. Нарочито громко рассмеявшись, я спрыгнула наземь с коня.
– Да что это вы такое, бабушка, говорите? – сделала я страшные глаза, направляясь к Лиху, чтобы та подумала о чем-нибудь не о том. – Давайте, бабушка, отойдем, потолкуем меж собой.
Взяв Лихо под локоток, я отвела её подальше, косясь на моего спутника, на лице которого явно читалась мрачная решимость покромсать Лихо на кусочки. Мне оставалось лишь искренне надеяться, что он не примет наши перешептывания за рассуждения о том, как его повкуснее приготовить. А то станется ведь ещё с него. Человек, кто знает, что у него там в голове.
– Златенишечкин, объясни-ка мне, старой, чавось-то ты со смертным по лесам шастаешь, а? Да ещё по Драгомировским! Совсем в тебе совести не осталось, кикиморушка ты моя ненаглядная. Давай я его быстро порешу, а ты поезжай обратно в болотце, а то холода скоро, – Лихо поежилось, на мгновение прикрыв свой карий глаз с красноватой каймой.
– Так это свадебный подарок, – внезапно выпалила я.
– Чавось?! Чей?! – резко выпалило Лихо, с удивлением на меня вылупившись. – Сумневаюсь! Брехня!
– Да не брехня ничего! – ответила я, делая вид, что оскорблена. – Вы сами знаете, я этих дел ваших не люблю. Я по кореньям, да по ягодам, в жизни мяса в рот не брала. А этот вот заплутал в самую чащу, а я его пожалела и выпросила у Драгомира как подарок свадебный, душу его пожалеть, отпустить домой, к семье. Веду его до границы, а одежда – так авось кого встречу, на границе-то. Негоже, чтобы к нам крестьяне с факелами и заклинаниями повадились лазать. Пищеварению ведь мешают, – применила я решающий аргумент. Если Лихо и щурило свой глаз с подозрением, то пищеварение было почти священным культом, одно упоминание о котором приводило Лихо в благостное состояние духа.
– Да, права ты, Златеник, как всегда права… А у меня желудок нежный, да нервы слабые, в последнее время совсем расшатались, – пожаловался мне одноглазый людоед.
– Вы уж себя не перенапрягайте. У Румяны пустырник остался, я вам занесу до холодов, – сочувственно покачала головой я. – Да вы к нам приходите погостить, на болото. Ивайло вас уже век не видел, соскучился. Да и водица-то целебная у нас, не хворает никто.
– Ой, да спать уже скоро… – потянулось Лихо. – По весне-то может и загляну. Ладно, иди уже. Я думала, перекусить, а тут… Эх, разочарование сплошное. Иди, Злата, иди. Нечаво тут мне, – махнуло Лихо когтистой рукой.
Я обернулась к Реджинальду и легонько кивнула. Тот кивнул в ответ, а я не успокоилась, пока его рука не соскользнула с рукояти меча. Насилие я все-таки не одобряла, тем более над пожилыми существами.
Как только я оказалась обратно на лошади, Лихо тут же отступило в сторону, освобождая проход.
– Злата, ягодка моя! На свадьбу скоро ждать приглашения-то? – уже вдогонку окликнуло Лихо, когда мы отъехали на приличное расстояние.
– По весне и ждите! – крикнула я в ответ, полуобернувшись. Стволы деревьев уже тронули красные лучи заходящего солнца – нужно было спешить.
– Свадьбу? – тихо переспросил Реджинальд, как только мы заехали за поворот. – Какую свадьбу?
– Ой, я всего лишь упомянула, что вы мой жених, и вы из столицы, – непринужденно подмигнула я. – А бабушка Лихо, она всегда мечтала в столицу попасть. Готовят там больно вкусно, с соусам всякими, на болоте-то не развернешься особо, – сверкнула улыбкой я ошарашенному принцу. Реджинальд сглотнул и пришпорил коня, вырываясь вперед, благо деревья сильно поредели. Может быть, в надежде избавиться от меня и от целого скопа предполагаемых одноглазых, одноруких и одноногих родственников. Это он ещё про бестелесных духов не знает, у тех вообще видимых форм нет… С трудом сдерживая смех, я понеслась следом. Так просто он от меня не уйдет.
Глава 3
Мы не успели.
До границы оставалось ещё где-то полчаса, когда склизкий туман начал расползаться по лесу. Серые влажные пласты волоклись по земле, поднимаясь всё выше и выше. Липкий холод забирался под и без того непривычную одежду, впервые за всю мою жизнь вызывая неприятные ощущения.
Кони недовольно фыркали, и в тишине эти звуки казались громовыми. Нам просто невероятно повезло, что мы оказались близко от границы, потому что здесь, в отличие от чащи, почти никто не жил, кроме пары безобидных для меня лесных духов. Малютки поскалились на моего смертного спутника, но стоило мне щелкнуть пальцами и угрожающе шикнуть, как их и след простыл, только листья завихрились.
Но только я уверилась в своем скором побеге, как разразилась буря.
– Златеника! – молнией ударил в аршине от меня голос лешего. – Злата! – повторил он, многократно усилившись и исказившись.
– Быстрее! – только и рявкнул ошарашенной мне Реджинальд, пришпоривая своего коня. Приказание отрезвило – я понеслась вслед.
Сердце стучало в висках. Туман сгустился настолько, что, казалось, ещё вот-вот – и он станет непроходимой синей стеной. Ветки прилетали из ниоткуда. Они хлестали по лицу, оставляя обжигающие следы, рвали одежду… Все те маленькие безобидные лесные духи, что сбегали прежде от одного моего вида, теперь налетели густым роем, цепляясь за волосы, норовя выцарапать глаза.
Я вскрикнула, закрывая лицо руками… Лошадь взметнулась на дыбы, скидывая меня оземь. Мир вздрогнул и опрокинулся вверх дном, не было больше ни неба, ни земли, а надо всем, ввинчиваясь прямо в грудь, царил визглявый хохот Лиха…
И в это мгновение все духи вспыхнули. Яркий огонь взметнулся, опаляя сосны и перекидываясь на туман. Мгновение назад скрывая духов от моих сил, он стал их погибелью. Крича и стеная, маленькие существа корчились в предсмертной агонии, опадая в красном пламени на землю, как осенние листья.
– Быстрее, на лошадь! – зло крикнул мне вдруг появившийся из тьмы Реджинальд, на ладони которого светился огненный шар, переливаясь всеми оттенками алого. – Быстро, я сказал! – рявкнул он.
Мне не нужно было повторять в третий раз. От выражения лица мужчины мне стало лишь страшнее, и я взлетела на лошадь в один момент, а дальше – лишь ветер свистел в ушах.
И вот, когда уже оставалось совсем немного, мне почудилось, что за моим левым плечом тянется крючковатая рука-ветка… Я дернула головой в сторону, пытаясь прогнать видение, лишь чтобы осознать, что это отнюдь не было плодом моего воображения.
Несмотря на то, с какой скоростью мчалась насмерть испуганная кляча, рука была все ближе, ближе, ближе, приводя в состояние беспамятного ужаса своими скрюченными пальцами, покрытыми корой и мхом.
Держась что было сил за Реджинальда, я послала кляче повеление нестись прочь, и со ржанием она чуть дернулась влево… Но рука не отдалилась, наоборот, она будто бы стала ещё ближе. Липкий страх пристал к коже мелкими каплями воды, туман будто состоял целиком из страха, бьющего в лицо.
Ещё секунда, ещё вздох, и рука схватит меня за плечо, вот она уже почти…
Я зажмурилась, изо всех сил закусив губу, и приготовилась к худшему. А в ушах издевательски звучал басовитый хохот Драгомира.
И вдруг он пропал.
Секунда – и нет ничего, и даже дышать будто бы стало легче.
Я осторожно приоткрыла один глаз. Передо мной расстилались бесконечные поля, залитые лунным светом. Ветер, что нежно обнимал моё лицо, пах медом и незабудками. А наверху, высоко-высоко, ярко мигали светляками огромные звезды.
Конь облегченно остановился, тяжело дыша. Я потрепала его по холке – заслужил.
– Ты в порядке? – раздался голос Реджинальда, о котором я на мгновение успела забыть.
– Да… Спасибо за то, что спас, – неловко улыбнулась я, тоже переходя на «ты». Наверное, после подобной переделки у людей принято так. На будущее буду знать – если человек спас тебя от лесных духов, можно переходить на «ты».
– Ой, да пустяки, – отмахнулся мужчина, тоже немного улыбаясь, ничем не напоминая того пылающего волшебника, который предстал мне лишь парой минут ранее. Самое интересное, что до этого я никогда не слышала о людском волшебстве. Смертные обычно относились к нам так, будто мы, рожденные природными силами, были самым худшим исчадием зла в этом мире. – Ну и переполох из-за тебя устроили, – немного обвиняющим тоном заметил Реджинальд.
– Да уж… – чуть виновато пожала плечами я.
После этой ночи тем духам Драгомира, что меня упустили, очень не поздоровится. Если они выжили, конечно… Но вот Лихо – то вообще получит по полной.
Обернувшись в сторону леса, я воззрилась на тугой комок тумана, который клубился вокруг леса. Внутри разными цветами полыхали молнии, и то и дело туча меняла цвет. Жутко… Но, тем не менее, завораживающе-красиво. Ну и немного лестно, что Драгомир такое ради меня утворил.
– Отъедем ещё на пару часов, и можно будет отдохнуть, – внезапно резко бросил принц. – Будьте так любезны, держитесь крепче, госпожа кикимора.
Схлынул страх, и я поняла, что всё тело болело, а лицо так вообще горело огнем. Спина устала жутко от непривычной езды на четвероногой твари. Конь у нас после моего падения остался только один.
Но я решилась на ответственнейший шаг, и теперь обязана была доказать, что достойна своего решения. Покачав головой самой себе, я решила больше не оглядываться на дом.
Холод пробирал до костей. Это был не уютный морозный холод зимнего болота, который убаюкивает и усыпляет, а обжигающий лёд человеческой ночи, от которой не спасал ни плащ, ни тепло человеческого тела.
Призывать на помощь силы мне было бы бесполезно – всё равно они работали только под водой или вблизи от неё, поэтому приходилось терпеть и проклинать свежий воздух.
За неудобствами я даже не особо обращала внимания на поля. Бескрайние, бесконечные поля, которые сами по себе для меня, выросшей в лесу и в болоте, были невидалью. Запахов было непривычно много, и все они смешивались, сливались в один сладковато-приторный аромат, который навязчиво следовал за нами по пятам. Где-то вдалеке виднелась деревенька, до которой, должно быть, и планировал добраться Реджинальд.
Поначалу я немного его стеснялась, но потом пришло осознание, что я – жуткое ночное создание болота, а он – обычный смертный. Поэтому я прижалась к нему поближе, чтобы согреться, и начала самозабвенно предаваться самокопаниям.
Признаться честно, я уже начала было задумываться, стоило ли мне пускаться в столь опасное и рискованное путешествие. Но, во-первых, было уже поздно поворачивать назад, а, во-вторых, награда в конце пути все-таки была крайне мне необходима.
Корысть присуща всем болотным существам от природы – и я отнюдь не была исключением.
Если закрыть глаза, забыть о боли в спине, о ноющих ногах и о том, что неудержимо клонит в сон, можно было даже подумать, что это и есть желанная свобода… Будто бы недовольная тем фактом, что про неё решили забыть, спина напомнила о себе злой вспышкой боли, от которой я охнула и крепче вцепилась в Реджинальда. Именно это заставило меня наконец решиться:
– Останови коня! Я очень устала, мы не могли бы остановиться на ночлег?
Я выдавила это из себя настолько вежливо, насколько вообще могла в таком состоянии.
Ответом мне стал лишь треск цикад.
Лихо ему на перепутье, вот ведь зараза! Мысленно желая мужчине бесславной кончины, я, поправ гордость, попыталась ещё раз, громче:
– Реджинальд! – я похлопала его по плечу. – Реджинальд!
– М? – резко обернулся он, нахмурившись. – Вы что-то сказали?
Если бы я была хорошо воспитана в каком-нибудь людском образовательном заведении, где непременно передают детям дурные манеры, то я бы обложила этого хама на чём свет стоит. Но тетушка Румяна упорно отучала меня ругаться вслух, поэтому я громко повторила свою просьбу прямо ему в ухо.
– Мы не могли бы остановиться? Я больше правда не могу.
– Ой, извините меня, – на лице Реджинальда появилось настолько натуральное выражение искреннего сожаления, что я было поверила. Но это заблуждение не продержалось долго, потому как он продолжил, – Только доедем до вон того холма сначала, там будет удобнее.
И, больше не говоря ни слова, чернявая зараза пнула бока несчастного коня. Я вскрикнула и вцепилась в Реджинальда, уже поминая людей всеми словами, что взбредали в голову. Плечи мужчины дрожали. Я поняла, что он просто надо мной смеялся, но, странным образом, это меня не разозлило.
Возле несчастного холмика, который непонятно чем так прельстил принца, он спрыгнул с коня с удивительной легкостью. Я же сползла на землю безвольной лужицей.
Развалившись на мягкой траве, я уставилась вверх, на звезды, желая, чтобы это мгновение длилось вечно, и меня никто не трогал. Как обычно, мои желания учтены никем не были.
– Не советовал бы лежать на земле, простынете, – раздался откуда-то по левую руку от меня голос Реджинальда. Тоже мне, заботливый нашёлся. Но вслух, разумеется, я сказала не это. Я вообще редко говорю, что думаю.
– Кикиморы не болеют, – пробормотала я в ответ. Скопление звезд надо мной напоминало глаз Лихо – никогда до этого не замечала.
– Я один раз встречал больную кикимору, – после некоторой паузы ехидно отметил мой невидимый собеседник. – Неужели она была симулянткой?
Теперь настал мой черед задуматься. Откуда этот мужчина мог знать кикимору? Да ещё и больную – я-то таких в жизни не встречала. Да что там я, Ивайло, и тот не видывал.
– Не знаю, что такое симулянтка, – наконец осторожно призналась я, перекатываясь на локоть, чтобы видеть своего собеседника. Реджинальд обнаружился сидящим на пестром лоскутном одеяле, буквально в десятке ладоней от меня. Черные глаза пристально смотрели прямо на меня, отчего тут же стало не по себе. Я поспешила отвести взгляд и пояснить. – Наверное, её болото умирало. Кикиморы заболевают только тогда, когда заболевает их болото, и они, в отличие от смертных, не выздоравливают. Они верны своей топи и умирают тогда, когда она высыхает.
На склоне холма на пару минут установилось молчание.
– Это грустно, – тихо заметил мужчина.
Я пожала плечами и перевернулась обратно на спину. Это грустно, но таков мир.
– Можно вопрос? – вдруг поинтересовался Реджинальд.
Я издала неопределенный звук, который можно было расценить как угодно. Что-то до этого ему моё разрешение не требовалось. Реджинальд же предпочёл думать, что разрешение всё же было дано, и продолжил:
– Все жители природы, кого я встречал, очень спокойно относятся к смерти. Люди всегда её боятся, пытаются выгадать хоть несколько дней, они продают и предают ради сохранения собственной жизни, но не вы. Та кикимора, она не хотела, чтобы её даже попытались вылечить. Ещё одна дриада – она радостно умерла за свою рощу. В чем секрет?
Вопрос поймал меня врасплох. Чего-чего, а уж размышлений на тему смерти я хотела бы избежать, потому что именно по этому поводу моё мнение отличалось от мнения остального болота. Поэтому, проследив за полетом комара, который только что плотно пообедал моей кровушкой и теперь довольно попискивал, я выдала общепринятую точку зрения:
– Смерть не абсолютна. Ничто из того, что умирает, не исчезает окончательно, и ничто не уходит навсегда. Вслед за зимой приходит весна, но даже в безмолвной тиши белых снегов жизнь продолжается. Когда лес окутан мягким холодным одеялом – найдется хоть один заяц, который постучит лапками по пеньку, хоть одна лиса, которая махнет ярким хвостом, как опоздавшая гостья из осени. Жизнь продолжается всегда. Глупо держаться за неё, потому что она вечна.
– Но вы так не считаете, верно?
Я удивленно выдохнула и прикрыла глаза на мгновение. Перед моим взором всё ещё плыли звезды. Они никогда не перестанут меня удивлять, как, видимо, и этот почти незнакомый мне человек.
– Мне кажется, что глупо не держаться за жизнь, а отдавать эту жизнь просто так. Если есть достойная цель, то лучше достичь её и умереть, преуспев, чем просто передать в руки создателю своё дыхание.
На болоте мы верим в то, что наша жизнь – в нашем дыхании. Когда настает чей-то черед умирать, то к нему приходит её посланник, шелестя камышами, и накладывает руки на твои губы, забирая оставшиеся тебе выдохи и вдохи. Каждому из нас отмеряно огромное количество вдохов и выдохов, вот только посланники всегда голодны и не могут ждать вечно.
– А вы? Во что верите вы? – внезапно даже для самой себя спросила я. Всё, что угодно, только чтобы избавиться от назойливых мыслей.
– Там, откуда я родом, – охотно начал мужчина, и я перекатилась на живот, чтобы видеть его лицо. Когда кто-то что-то рассказывает, так лучше понимаешь историю. Реджинальд сложил руки на груди и в упор смотрел на меня. Я смело приняла взгляд, было слишком интересно, чтобы снова отворачиваться. – Люди считают, что у каждого человека есть душа.
