Текст книги "Плата за любовь"

Автор книги: Лидия Лукьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава восьмая

Лена чувствовала себя несчастной. Ей было плохо. Сначала ей казалось, что из-за вечного сидения дома и вынужденного безделья она просто копается во всяких мелочах, которых, возможно, не замечала бы, если бы работала. Отсюда и плохое настроение, и чувство неуверенности, и страхи за мужа. Поэтому, как только ей стало лучше, она решила выйти на работу. Старый друг деда взял ее к себе в платную клинику лечащим врачом-кардиологом. Лена не отказалась и от ночных дежурств. Лучше работать ночью, чем ворочаться всю ночь без сна одной в постели и трястись за Андрея. Последнее время он редко бывал дома, приходил очень поздно, а уходил, когда она еще спала. Стал часто уезжать в командировки. В этой занятости и озабоченности делами она видела только одно: он тяготится ею, избегает ее. Когда она пыталась сказать об этом, он с негодованием возражал. Как она могла подумать такое! Просто очень много работы! Как она может не доверять ему! Разве он давал повод? Вот разгребет завал, и они поедут отдыхать. Лене оставалось только ждать. Выручала работа.

Ровный, кроткий нрав Елены привлекал к ней людей: и сотрудников, и пациентов. Все наперебой хотели лечиться у нового врача или хотя бы получить консультацию. И Елена Николаевна никому не отказывала, старалась помочь не только как кардиолог, но и психологически – выслушать, поддержать, утешить. И делала она это настолько деликатно, что ничуть не раздражала своих коллег. Наоборот, они были признательны ей, поскольку Елена умела как бы мимоходом предложить обратиться к тому или иному специалисту, ссылаясь на их компетентность и большую практику. Держала она себя скромно, как и подобает врачу-интерну, была исполнительной и добросовестной. И главное – теперь она чувствовала, что люди ценили ее за личные качества, а не за то, что она внучка Бакшенева. Так что у нее были все основания чувствовать себя довольной жизнью, если бы только…

Она так любила Андрея, а он стал отдаляться от нее. Лена чувствовала это. Муж всегда был вежлив, сдержан, немногословен – прекрасные качества, на ее взгляд, для мужчины. Но раньше она ощущала идущее от него тепло. Теперь же ей было холодно рядом с ним. И Лена была несчастна. Видеться они стали еще меньше: если он был дома – она находилась на дежурстве, когда она могла провести вечер с ним – у него обнаруживались срочные дела до поздней ночи. Андрей стал рассеянным, выглядел уставшим, как будто испытывал единственное желание, чтобы его оставили в покое и не трогали. На обеспокоенные вопросы жены о здоровье, делах он только морщился, отделываясь безликим «нормально». И Лена не хотела ему надоедать. Она была внимательна и предупредительна. Стараясь доставить ему удовольствие, понемногу научилась готовить, советуясь со знакомыми хозяйками. Однако, несмотря на похвалы мужа, она видела, как мало это его интересует. Он поглощал настоящий украинский борщ – результат ее невероятных усилий – так же равнодушно, как прежде дежурную яичницу с бутербродами. Прежде он по несколько раз в день звонил ей, теперь это случалось крайне редко. Раньше он по поводу и без повода дарил ей цветы, приносил сладости и фрукты. Сейчас же, убедившись, что она может сама делать необходимые покупки, муж больше не проявлял инициативы. Когда Лена мягко поинтересовалась, почему он перестал хоть иногда что-то покупать, Андрей с удивлением ответил, что она не просила его об этом. В общем, это были такие мелкие неурядицы, которые неизбежно возникают в семейной жизни, но они становились главными в их отношениях, поскольку ничего другого, кроме этого, у них просто не было.

Лена не могла избавиться от ощущения, что даже их близость превратилась в исполнение супружеского долга. А они оба были слишком хорошо воспитанны и довольно закомплексованны, чтобы попытаться вместе разобраться в этом, поэтому упорно старались делать вид, что все обстоит благополучно.

Лена решила положиться на время и, стиснув зубы, перетерпеть. Она с головой ушла в работу. Возвращалась домой невероятно усталая и иногда засыпала, так и не поужинав. Готовить стало некогда, они снова перешли на сухомятку. Андрей так же много работал и мало бывал дома. В огромной квартире они могли даже не видеться. Вечерами Лена уходила почитать в спальню, Андрей – в бывшую комнату ее матери. Вообще-то Лена предложила мужу обосноваться в кабинете деда. В ее представлении это была чисто мужская комната – с большим письменным столом, удобным кожаным креслом и обширной библиотекой. Но на Андрея она действовала удручающе, и он предпочитал более современную обстановку бывшей маминой комнаты, которую Лена не любила и куда почти не заходила – слишком невеселые воспоминания пробуждала она. Сегодня муж сразу после легкого ужина, состоявшего из яичницы и гренок, ушел туда смотреть телевизор.

Лена с книгой лежала в постели, но никак не могла сосредоточиться, ее мысли были далеко от проблем героев. Она думала о том, что почти не знает Андрея, не знает, какой он на самом деле. Она никогда не видела его родственников, даже родителей. Те не приехали к их свадьбе, впрочем, очень скромной по случаю траура. Они зарегистрировались и провели вечер вчетвером со своими свидетелями в ресторане. Она не видела его семейных фотографий, не знает, каким он был в детстве, что любил, с кем дружил. Лена даже привстала в постели от охватившего ее волнения. Ей не известно о нем НИЧЕГО! Всегда такая осмотрительная в выборе друзей и знакомых, недоверчивая и пугливая, она вручила свою судьбу совершенно незнакомому человеку только потому, что тот выслушал ее и посочувствовал. Она сидела как прибитая, с трудом приходя в себя. Сейчас она видела все так ясно. Ведь она даже не уверена, любит ли он ее. Он был милым, ласковым, внимательным – но разве это любовь? Разве это страсть? А она? Разве она сама уверена в своих чувствах? Да, он был первым человеком, который ей так понравился, и он стал ее мужем. И уже это убеждало ее: она любит его, конечно же, любит. Но… если это ошибка? Глупая, банальная, досадная ошибка – ее супружество!

Повинуясь внезапному порыву, она вскочила на ноги и, как была в пеньюаре, бегом бросилась к мужу. Он лежал на софе и спал. В спортивных брюках, с голой грудью, покрытой золотистым пушком, спокойный и расслабленный. Газета лежала рядом. Телевизор работал. Он был такой милый, что Лена невольно залюбовалась им. Что еще за фантазии? Бедный муж так устает, что засыпает на ходу, а она – со своими необоснованными претензиями и глупыми домыслами. Он ни разу не спросил ее, если она задерживалась, никогда не обидел ни словом, ни взглядом. Как она может сомневаться в нем! Если любит – должна безоговорочно ему доверять. Если нет – расстаться, но не опускаться до пошлого выяснения отношений. Она вспомнила, какие скандалы закатывала дяде Косте ее мать, и ей стало стыдно даже за свои неосуществленные намерения.

Она выключила телевизор, убрала газету и, укрыв мужа теплым пледом, погасила свет.

Глава девятая

Приближалась осень. Стало больше дождливых дней, желтых листьев и грустных дум. Оля вообще не любила это время года, когда все, казалось, начинало умирать. Даже суровый февраль лучше. Знаешь, что еще немножко, еще чуть-чуть – и все придет в движение. Это как рождение новой жизни, как начало всего. Тогда как первый упавший лист – напоминание о смерти, «memento mori».

Лиза с Сашей еще не вернулись. С Машей они теперь только болтали по телефону, а какое это секретничание? Маша с головой ушла в работу: новый коллектив, новые отношения, поездки к родителям, парикмахерская, маникюр. Да Олька и не нуждалась в ней. Она стала встречаться с Андреем. Сначала – из любопытства, к которому примешивалось дурное чувство мести, потом ей действительно стало с ним интересно, но совсем не в том смысле, как Маше. Самое главное, что с ним она могла оставаться самой собой, говорить о чем угодно, делать, что хочется, и он понимал и принимал ее такой, какой она была. И поэтому с ним ей было легко.

– Послушай, а почему с Машей ты совсем другой – ненастоящий какой-то? – однажды спросила она его, когда он провожал ее после очередной встречи.

– Потому что настоящий я Маше не нужен. Ей нужен романтический герой. У нее слишком скучная жизнь, вот и тянет на романтику. Знаешь, это забавно, но мне самому иногда нравится. Меня любят, ждут. А что принимают не совсем за того?.. Меня довольно часто принимают не за того, но не о том речь. Принимают не таким, каков ты на самом деле, а каким тебя хотят видеть. Может, подсознательно Маша, как это пишут в книгах, много лет ждала своего героя, именно такого, каким считает меня. Ну, а то, что я похож на него только внешне, разве важно? С тобой вот я могу быть самим собой.

– И я тоже. Мне кажется, что ты меня понимаешь и не осуждаешь. – Оля улыбнулась. – А еще я думаю, что ты никому обо мне не расскажешь, какой бы глупой и откровенной я ни была.

Андрей улыбнулся и взял ее за руку.

– Еще мне нравится, – продолжала она, – что можно быть просто друзьями и ни о чем таком не думать.

– А почему, собственно, не думать ни о чем таком? – Он остановился и обнял ее. Его поцелуй не был ей неприятен, но и не взволновал. Она легко отстранилась, и они пошли дальше, все так же держась за руки. У своего подъезда Оля повернулась к Андрею.

– Ну, все? Будем прощаться?

Она сказала это просто так, но, очевидно, он неправильно понял, потому что снова неуверенно обнял и прикоснулся к ее губам. Оля уже готова была грубо оттолкнуть его (все это было ни к чему), но почувствовала, что он дрожит – дрожит, как юноша перед первым объятием. От этого она почему-то растерялась и позволила себя целовать. Как очарованная школьница на первом свидании, со смехом подумалось ей. Они простояли полчаса в подъезде, замерев в долгих поцелуях. Наконец Оля высвободилась и удивленно посмотрела на Андрея:

– Ты что это?

– Тебе не понравилось?

Она неопределенно пожала плечами, кивнула на прощание и вошла в лифт.

Квартира встретила ее привычной тишиной. Она соскучилась по Лизе. Сначала наслаждалась необычной свободой, но теперь, через десять дней, просто места себе не находила. Хорошо, что они скоро возвращаются, да и мама приедет. Она никогда раньше не оставалась одна так надолго и теперь чувствовала себя немного тоскливо. Мельком взглянула на часы. Только десять тридцать! Спать не хотелось совсем – долго спала утром. Нужно было погулять еще, но Андрей стал назойливым. Впрочем, сама виновата. Придется поскучать. Ольга достала из бара начатую бутылку вина и плеснула себе с полстакана. Потом включила телевизор и устроилась поудобнее на диване. Она не успела отпить и пару глотков, как раздался звонок телефона.

– Оля?

– Да. – Голос был смутно знакомый.

– Я тебя не разбудил?

– Нет.

– Мы можем поговорить?

– Конечно.

– Узнала меня?

– Нет.

– Это Олег…

– Здравствуй, Олег, – помолчав, ответила она.

– Здравствуй. – Его речь лилась, как всегда, медленно и нежно. – Как живешь?

«Ишь, как вкрадчиво мурлыкает, как кот перед мышью», – с внезапной неприязнью подумала она. Но ответила сдержанно:

– Хорошо, спасибо.

– После нашей… последней встречи, – он говорил, тщательно подбирая слова, – у тебя были неприятности. Надеюсь, все устроилось?

Ну, если развод – неприятности, то… Сказать ему – пусть мучится, что разбил чужую семью? Хотя… еще решит, что он для нее единственный свет в окошке.

Честно говоря, после их первой и последней ночи она его почему-то сразу забыла, и если бы не его невольная причастность к ее семейному конфликту, то никогда и не вспоминала бы. Тогда она стала заложницей своих юношеских фантазий. Ей казалось, что именно в этом чуть ли не смысл ее жизни. А сейчас более бессмысленного поступка она не могла себе вообразить. Поставить на карту собственную семью! Ради чего? Ради ночи со старой любовью? Испортить жизнь себе, Саше, лишить Лизу отца. Нет, она положительно была не в своем уме!

– Все в порядке, – ответила Оля, – как ты, жена, сын?

– У меня теперь и дочь, – заметно оживился он.

– Поздравляю!

Самодовольный эгоист. Из-за него у нее распалась семья, а он считает возможным хвастаться своим благополучием.

– Я сейчас в вашем городе, решил позвонить.

– Я тронута. Алика видел?

– Да.

«Паршивый лицемер. Алик наверняка сказал о разводе. Понятно теперь, почему он звонит».

– У меня осталось еще два дня, – продолжал Олег, – может, встретимся? Если ты, конечно, сможешь?

«Понятно: неделя – бизнесу, два дня – мне. Гуманно».

– Встретиться, конечно, можно, но зачем?

– После той ночи я не могу тебя забыть.

– Допустим. И что ты можешь мне предложить? Еще одну ночь?

– Ты не хочешь?

– Нет, не хочу, Олег. Пока. – Она положила трубку. Выпила залпом вино. – Вот козел! – сказала она, обращаясь в пустоту, и, приняв решение, распахнула дверь на балкон. Так и есть. Внизу у подъезда темнел силуэт.

– Эй! – негромко окликнула она.

Андрей поднял голову. Огонек сигареты, описав дугу, погас в темноте. Ольга вытащила ключи из кармана джинсов и бросила вниз, махнув головой, как Верещагин в фильме «Белое солнце пустыни», и его же тоном произнесла:

– Заходи…

Следующим днем была суббота. Против обыкновения, Маша не поехала к родителям, а с утра созвонилась с Олей, и они отправились на большой вещевой рынок на окраине города. Маша получила зарплату и решила обновить свой гардероб. Оля составила ей компанию, делать все равно было нечего. Они проходили полдня, но Маша так ничего себе и не подобрала. А Оля неожиданно купила платье. Оно было довольно экстравагантное, но именно этим и привлекло ее внимание. Черное, плотно облегающее фигуру, едва прикрывающее верхнюю часть бедер, а на спине – большой вырез в виде сердечка. Стоило Ольге надеть его, как она сразу привлекла внимание всех окружающих.

– Девушка, это вещь именно для вас, – ахали рыночные торговки.

– Ну и ножки, – заигрывали мужчины.

– Куда ты его будешь носить? – недоумевала Маша. – Оно такое вызывающее.

Оля почти всегда одевалась просто и удобно: джинсы, прямые юбки, футболки. Подобных вещей у нее еще не было. Но именно поэтому ей ужасно захотелось купить это платье. И она без зазрения совести отдала семьдесят долларов из полученных от Саши денег.

– В нем только на панель, – шепнула Маша.

– Туда и отправлюсь, – засмеялась Оля, пряча покупку в пакет. Удивительно, как приобретение какой-нибудь новой тряпки способно поднять настроение женщины! Едва успев вернуться, Оля приняла душ и стала наряжаться. Она нашла достойные нового платья туфли – открытые, на высоченной шпильке. Их она почти не носила, предпочитая обувь на низких каблуках. Надела лучшее белье: низко вырезанный кружевной черный бюстгальтер и такого же цвета крошечные бикини. Она недавно сделала модельную стрижку, но волосы уже немного отросли, выгорели и казались совсем светлыми по сравнению с загорелой кожей лица и шеи. Легкими прядями спадая на лоб, они придавали ее лицу задорное и загадочное выражение. Из косметики понадобились только светло-коричневый карандаш и помада цвета лесной ягоды. Карандашом Оля подчеркнула контур бровей, глаз и губ, покрыла лицо легким слоем пудры и осталась очень довольна своим видом. Все еще любуясь своим отражением, она сняла трубку зазвонившего телефона и услышала голос Андрея. Он приглашал ее встретиться. «Как нельзя более кстати», – подумала Ольга, внимательно разглядывая собственные ноги. Хорошо, что она позагорала. Ноги у нее действительно стоящие – ровные, стройные, не очень худые, как у этих дылд – манекенщиц, но и ни грамма лишнего. Бедра, может, чуть широковаты для нынешней моды, но они так соблазнительно переходят в тонкую талию! Грудь у нее небольшая, но красивой формы. Шея длинная и гибкая, как у лани, сделала себе комплимент Ольга. Изящная посадка головы, пышные волосы. Класс! Сегодня Оля положительно себе нравилась. Она все еще слушала Андрея – он очень хочет поскорее встретиться, но пока не может уйти с работы. Что, если через пару часов он за ней заедет? Ого! Да она не высидит пары часов дома!

– Я поеду в город сейчас. Погуляю, подышу воздухом. А встретимся, где и в прошлый раз, у метро. Через два часа… Значит, без четверти десять. Короче, к десяти у метро. Успеешь?

– Постараюсь.

– Смотри, я ждать не буду.

К девяти часам она была на центральной улице города. На выходные дни проезд транспорта перекрывали, и по проезжей части, как по тротуарам, гуляли толпы народа: группки беззаботных студентов пили пиво, на ходу заедая чипсами. Осторожно поддерживая друг друга, семенили пары интеллигентных старичков. Лениво прогуливались респектабельные семьи с детьми, собаками и угрюмого вида охранниками. Недвусмысленно покачивая бедрами, проплывали представители древнейшей профессии. Не замечая никого, проходили пары влюбленных. Оля шла неторопливо, но все же не настолько медленно, чтобы ее приняли за искательницу приключений. Ей нравилось идти вот так – легкой походкой, красивая, свободная. У многих девушек были не менее откровенные наряды, но Оля все равно чувствовала себя несколько неуверенно. Лучше было бы пойти гулять с Машей, но это было невозможно, поскольку ей предстояло встретиться с Андреем. При воспоминании об этом она почувствовала легкие угрызения совести. Маша не поехала к родителям и сидит сейчас дома – ждет Андрея, который торопится на встречу к ней, Оле. Судя по тому, что сегодня говорила Маша, она еще не поняла, что Андрей ее бросил, он не появлялся уже вторую неделю, но такое и раньше случалось, сказала она. Олька, естественно, промолчала в ответ.

Она посмотрела на часы – осталось десять минут. Чтобы успеть вовремя, нужно было идти быстрее, и Оля прибавила шаг. Внезапно бретелька бюстгальтера соскочила с петли. Оля почувствовала, как она сползает назад, где полспины открыто, и наверняка уже выглядывает из выреза. Она быстро шагнула в тень каштанов, которыми была обсажена улица, и остановилась. Пристегнуть бретельку на виду у всех, не привлекая внимания, просто невозможно. Она мысленно выругала изобретателей лифчиков с отстегивающимися бретельками. Впереди платье застегивалось под горло, рукава длинные.

Быстро оглядевшись, она заметила рядом арочный проход во двор старого дома и направилась туда. Она укрылась от взглядов прохожих в темноте арки и быстренько исправила погрешность в своем туалете, поправила платье и уже сделала шаг к улице, как вдруг прямо перед ней появились четыре фигуры.

– Привет, красотка, – подвыпившим голосом прохрипел один из них и обнял ее за талию. Мгновенно отпрянув, она отступила в глубину двора, освещенного светом из окон.

– Гляди, какие ножки! – заорал другой, подбегая к Оле и хватая ее за руку. – Берем с собой!

– Спасибо. Не надо, – насколько могла сурово сказала Оля, освободив кисть.

– Кто-то будет тебя спрашивать! – прорычал третий, огромный верзила, и буквально кинулся на нее. Ольга взвизгнула и, не разбирая дороги, помчалась как заяц. К счастью, двор оказался проходным, и она очутилась на какой-то узкой, плохо освещенной улочке.

Прохожих почти не было, не считая нескольких подвыпивших мужчин у пивного бара. Не раздумывая, Ольга побежала по улочке. Сзади слышался топот преследовавших ее парней из подворотни. «Может, они просто забавляются, хотят попугать», – мелькнула у нее мысль, но перспектива попасть в руки четырем нетрезвым мужикам на ночной улице ее не прельщала, и она бежала так быстро, как только могла. Впереди показались огни площади. Только бы успеть! Облегающее мини-платье и высокие каблуки сослужили ей плохую службу. Однако остановиться, чтобы снять обувь, у нее просто не было времени. И сбросить с ноги на ходу невозможно – туфли застегивались на кожаный ремешок. Она всегда хорошо бегала, но сейчас стала сдавать: задыхалась, кололо в боку, болела лодыжка – неловко подвернула на бегу левую ногу. Топот слышался все ближе! Парни ругались и, кажется, решили догнать ее уже просто из спортивного интереса. Главное – добежать до площади. Там много людей, милиция – не посмеют. Но вот один уже настиг ее и, схватив за руку, потащил в сторону. Оля споткнулась и отчаянно закричала. В этот же миг взвизгнули тормоза и рядом оказалась распахнутая дверца машины. Из нее появилась рука и, крепко взяв Олю за локоть, потянула внутрь. Она больно пнула парня каблуком по ноге (хоть раз туфли пригодились!) и, освободив руку, нырнула в автомобиль, с силой захлопнув дверь. Машина с бешеной скоростью помчалась к площади.

– Спасибо, – еле выдохнула Ольга, всматриваясь в полутьме машины в лицо своего спасителя. Радостное изумление отразилось на ее лице:

– Андрей!