Текст книги "Каменный пояс, 1988"

Автор книги: Лидия Преображенская

Соавторы: Геннадий Хомутов,Валерий Кузнецов,Лидия Гальцева,Анатолий Тепляшин,Юрий Орябинский,Кирилл Шишов,Александр Егель,Владимир Одноралов,Георгий Саталкин,Михаил Люгарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

3

Основной закон жизни границы – это бдительность. Об этом не устают повторять офицеры заставы. Зоркие часовые границы охраняют каждый на посту не отдельный объект, не отдельный участок контрольно-следовой полосы – они в ответе за всю нашу землю, за советскую Родину.

Мы с замполитом поднялись на вышку заставы. В той стороне, за границей, вроде бы обычный ландшафт, а видится, по замечанию Юрия, совсем по-иному: там, на «той стороне» и гора – «не та», и сопки – не те, и лесок – не тот.

Справа – заснеженные вершины гор с крутыми голыми склонами темно-лилового цвета. Слева – тоже горы, чуть пониже, каменистые сопки; сегодня их макушки покрылись снегом, издали горы – тоже чернильного цвета. Посреди – покатая голая ложбина. В ней на некотором удалении от берега пустынного озера, заросшего камышом цвета выгоревшей солдатской гимнастерки, и приютилась застава. Впрочем, «приютилась» – не то слово, приютиться можно посреди чего-то, возле чего-то, что давало бы защиту от зноя, стужи, ветров, а здесь другое. Двухэтажное кирпичное здание заставы, обнесенное забором из железобетонных плит, стоит на юру, на всех ветрах. Вокруг голо, даже трава не растет, почву выдуло свирепыми ветрами, ни травинке, ни былинке не за что зацепиться, уж на что неприхотливы кустики саксаула, и его здесь не густо. Местами – гольный щебень, песок, кое-где будто кто-то нарочно разбросал крупные камни. Пейзаж, в эту осеннюю пору начисто лишенный живых красок, напоминает известные картины Рериха.

Суровы здесь последние метры родной земли. Вот как рассказывает мне о своих первых впечатлениях об этих краях старший сержант Маликов, старший техник заставы: «В тот день, когда приехал на заставу, дул тот самый знаменитый ветер, евгей называется, как потом узнал от старожилов. На память вдруг пришли слова песни, которую слышал однажды: «свежий ветер в грудь – навевает грусть». Да, бывают дни, когда хозяевами погоды становятся евгей и сейкан, два ветра. Гуляют лихо, порой ветер достигает такой силы, что выдавливает лобовые стекла автомобилей, сбрасывает с рельсов железнодорожные вагоны. Если у природы есть вообще какая-то цель, то здесь, видимо, тот случай, когда она решила как следует испытать людей на прочность».

Благодаря бережному уходу, но все равно именно каким-то чудом, напротив здания заставы выросли карагачи, высаженные несколько лет назад. Их редкая листва напоминает о том, что где-то за грядой сопок, там, на большой Родине – зеленые леса, голубые реки, луговые цветы, ласковое солнце, пение птиц. И не раз, наверное, сердце пограничника защемит грусть по оставленным надолго родным местам. Впрочем, как сами солдаты говорят, грусть одолевает только поначалу. Не то чтобы люди свыкаются с местными условиями – нельзя привыкнуть к тому, что прямо враждебно человеку, а просто потому, что побеждает другое чувство, которое мы называем чувством долга, которое выражается словом «надо!», побеждает сознание железной необходимости править пограничную службу невзирая ни на что.

В зной, в ночную морозную стынь, строго по боевому расчету выходят пограничные наряды на участок, несут службу в дозоре, на постах – граница остается границей, охраняемой, сберегаемой как зеница ока, в любую погоду, во всякое время года.

Вот история из жизни бывалого солдата Андрея Сумина. Он с товарищем задержал учебного «нарушителя». Причем сразу следует оговорить: «учебный нарушитель» не есть нечто такое, что «понарошке», задержать такого – серьезное дело. А о том, что он «ненастоящий», узнается потом.

Пограничный наряд младшего сержанта Андрея Сумина уже много часов нес службу. Солдаты прошли свой участок контрольно-следовой полосы. Внимательно осмотрели дорогу и подступы к железнодорожному переезду. Все было как обычно. Вначале пограничники остановили грузовую машину, следовавшую без пропуска, потом завернули назад еще две машины… Дежурство подходило к концу, но расслабляться дозорные себе не позволяли. И вот старший наряда услышал тревожный возглас своего напарника рядового Рябова: «Товарищ младший сержант! Никак, шевелится кто-то в кустах…»

Неизвестных было двое, у одного из нарушителей пограничники заметили на поясе охотничий нож. Младший сержант Сумин приказал неизвестным выйти из кустов. Перелистав паспорта, молодые воины определили: «Липа». Доложили на заставу: «Задержаны подозрительные лица!» А те все пытались сбить с толку молодых пограничников, с очень убедительным видом доказывая, что они – сотрудники Казахской академии наук, ищут в этих краях «реликтовую водоплавающую куропатку». «Ну, в птицах мы тоже немного разбираемся», – подумал Сумин с усмешкой, подав незаметный знак Рябову, чтобы тот не спускал глаз с нарушителей. Вскоре подъехала машина. Задержанных доставили на заставу. Только здесь стало известно, что нарушители были условными… Но это ничуть не умаляет заслуги пограничного наряда. За бдительность, грамотные, решительные действия при задержании «нарушителей» младшему сержанту Сумину присвоено очередное воинское звание «сержант», а рядовому Андрею Рябову предоставлен краткосрочный отпуск с выездом на родину.

Молодые воины, прибывшие из учебной роты, а до того просто призывники – это еще не тот, готовый человеческий материал, из которого будто по волшебству, сам собой, лепится характер настоящего пограничника. Реальный материал, с которым приходится работать офицерам-воспитателям далек от идеала. Тут надо работать и работать… Зато как дороги результаты! Есть чем гордиться.

Биографии солдат-пограничников, парней восемнадцати-девятнадцати лет, умещаются в нескольких строчках: родился, учился в школе, вступил в комсомол, некоторые успели поработать на заводе, кое-кто окончил курс вуза, вот и все. Смотришь на них и думаешь, может быть, настоящая, взрослая биография начинается здесь, на заставе. За два года службы у солдата открывается страница большой жизни, страница важная, которая может определить характер, поступки человека на долгие годы вперед.

Сержант Алексей Иванов. Высокий, сильный, красивый парень. Специальность у Иванова самая что ни есть пограничная, во всяком случае, в традиционном представлении, – он инструктор службы собак. Прибыл на границу со своими верными четвероногими друзьями Бартом и Юллой. Умные животные, обученные Алексеем еще на «гражданке», прекрасно проявили себя на пограничной службе, удачно провели все задержания учебных «нарушителей», заняли призовые места на окружных соревнованиях.

Скоро Алексей уволится в запас, вернется к учебе в университете на факультете правоведения (он был призван на службу после окончания первого курса). Будет Алексею что вспомнить, есть чем гордиться. Здесь он стал командиром отделения, заслужил знаки «Отличник погранвойск» II и I степени. На заставе его приняли кандидатом в члены КПСС.

Три раза в неделю на заставу приходит почта: привозят газеты, журналы, посылки из дома, письма. Почта на заставе – праздник. С радостным нетерпением ребята берут из рук почтальона письма. Что пишут пограничникам из дома? Вот одно письмо… Адресовано оно из Челябинска, пишут родители своему сыну, прожектористу пограничной заставы рядовому Лепешкину:

«Желаем, Андрей, тебе и твоим сослуживцам огромного счастья, успехов в вашей нелегкой службе. Крепко охраняйте наши границы, которые с таким трудом установили воины предыдущих поколений…»

Таков родительский наказ пограничнику. Из них складывается наказ Родины. Отец и мать могут гордиться сыном. Андрей – настоящий пограничник: он один из лучших прожектористов заставы. И сам служит отлично, и другим показывает пример.

Так же выполняют наказ матери-Родины сослуживцы Андрея: командир отделения Алексей Гришин, старший наряда младший сержант Виктор Кузьменков, ефрейторы Юрий Гайналий, Владимир Фокин, Александр Евдокимов.

Лидеров соревнования на военной службе называют правофланговыми. Так называют на заставе молодых коммунистов ефрейторов Эдуарда Плотникова, Сергея Лебидь.

Награжден Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ рядовой Владимир Шабров, которого товарищи в шутку называют «неунывающим водителем».

По праву удостоены знаков «Отличник погранвойск» I и II степени передовые воины старший сержант Ринат Маликов, ефрейтор Михаил Некрасов.

Это о таких парнях, солдатах границы в зеленых фуражках, говорил Максим Горький еще в тридцатых годах:

«Замечательный народ наши пограничники, верный народ, крепкий».

4

«И служба суровая, и природа неласковая… Не пожалел автор красок, – может, упрекнет меня читатель. – Как же они живут там, на заставе? Как-никак два года жизни…»

Мне вспоминается разговор с сержантом Андреем Суминым. Он рассказывал о своих родных краях, об учебе в институте до призыва. Недавно ездил в отпуск. Известное дело, «на границе часто снится дом родной», так поется в песне. А что снится пограничнику дома? Алексей говорил: «Первые дни радовался встрече с родными, с друзьями, отдохнул хорошо – природа у нас красивая… Но чем ближе к концу отпуска, тем сильнее тянуло на заставу, скучал по товарищам своим: «Как там на заставе без меня?»

Застава на долгое время становится для пограничника родным домом. Откуда оно, как возникает это чувство? Прежде всего, конечно, от дружного коллектива, от сопричастности к одному, главному делу. Здесь живут общими помыслами, одной дружной семьей. А когда такая дружба, такие ребята рядом – сам черт не страшен, все переносится, как положено солдату по уставу, стойко: любые тяготы и невзгоды, и зной и стужа.

Но жизнь на заставе не состоит лишь из вереницы суровых будней. И здесь бывают праздники. Да еще какие! О них потом вспоминают те, кому посчастливилось служить на границе, долгие годы, берегут такие воспоминания люди в солидном возрасте. Рассказывали мне ребята, как они отмечали Октябрьские праздники, Первомай, как встречали Новый год.

«Гвоздь» праздничных вечеров, конечно же, – праздничный ужин. Тут как раз впору отличиться замечательным поварам заставы Е. Балачевцеву, С. Храпову, С. Ишбулатову. За шеф-повара у них Женя Балачевцев, но Сергей Храпов и Салават Ишбулатов тоже не лыком шиты, скоро догонят своего наставника. Часто помогает им жена начальника заставы Галина Юрьевна. В обязательном порядке готовится концерт художественной самодеятельности. Есть на заставе свой небольшой ансамбль. Талантов в достатке, ребята горазды на выдумки.

Дружат парни на заставе с физкультурой и спортом. Без интересных соревнований и спортивных игр не проходит ни одного праздника, ни одного выходного.

На каждой заставе есть баня, с настоящей русской парилкой, со всевозможными усовершенствованиями – стараются умельцы. Между заставами даже существует соперничество, очень ревнивое – чья баня лучше. В распоряжении солдат большая светлая Ленинская комната с телевизором, уютное спальное помещение, есть где высушить одежду и обувь.

Жизнь на заставе, весь внутренний распорядок похожи на корабельный быт. В этом тесном, но добротно скроенном замкнутом мирке все предельно целесообразно, продумано до мелочей, с расчетом на полную автономность. В небольшой уютной столовой, похожей на корабельную кают-компанию, собираются к ужину офицеры и солдаты к вечернему чаю. Не спеша идет беседа: как прошел день, какие новости. Большие и малые, они всегда есть, ни дня не проходит на заставе без свежих новостей. Свет в столовой не гаснет всю ночь: возвращаются наряды с границы, им есть где отдохнуть после трудной вахты, перекусить, обогреться. Готовят солдаты вкусно, сытно. Есть на заставе свое подсобное хозяйство. На десерт подаются спелые сладкие арбузы с ярко-красной мякотью, выращенные самими пограничниками…

И подъем флага – тоже, как на корабле. Это один из ритуалов заставы. Право поднять флаг под звуки Гимна Советского Союза предоставляется победителям социалистического соревнования, которые определяются ежедневно.

Три раза в неделю, по вечерам, солдаты собираются в Ленинской комнате на просмотр нового кинофильма.

Понятное дело, все матери переживают, волнуются, провожая сыновей на службу. А потом, читая письма с границы, не перестают думать о том, как же там живется, здоров ли, как он там без материнской заботы. Будьте уверены, дорогие мамы, Родина заботится о своих сынах-пограничниках, как она всегда заботилась о солдатах – по-матерински. Вернутся ваши сыновья – не узнаете: окрепшими, возмужавшими. Молодым пограничная служба только на пользу – это уже доказано.

Недавно на заставу прибыло новое пополнение. Первым делом новичков знакомят с традициями заставы. С особым вниманием слушали молодые солдаты рассказ о тех, кто грудью вставал на пути тех, кто посягал на неприкосновенность нашей границы. Здесь они впервые услышали о подвиге простого рабочего уральского парня Михаила Дулепова.

Каждый пограничник на заставе знает биографию героя. Она мало чем отличается от биографий тех ребят, которые недавно пришли на службу. Окончил семилетку, поступил учеником монтера связи на стекольный завод, вступил в комсомол, окончил восьмой класс вечерней школы, был призван в ряды Вооруженных Сил…

Каждый молодой воин, получая из рук командира оружие, обязан задуматься – а что он сам, лично, сделает для того, чтобы сберечь эти традиции, берущие начало от подвига Михаила Дулепова, приумножить их.

Скоро молодым предстоит впервые выйти в дозор на участок границы, с которым их уже знакомил сегодня замполит. Выслушав приказ, ответят: «Приказ ясен. Вопросов нет!» – пройдут, чеканя шаг, за ворота, замрут в минутном молчании у скромного строгого обелиска, поставленного в память о героях пограничной заставы, и уйдут в дозор, начнется для них та самая жизнь, о которой очень верно сказал Н. Островский:

«Пограничная жизнь похожа на беспрерывную разведку».

Много раз предстоит этим парням в зеленых фуражках провожать зори и встречать рассветы на границе, «на последних метрах родной земли», встречать утра в дозоре, в поиске, в постоянном напряжении души, как того требует главный закон границы – быть бдительным, быть в ответе за то, чтобы рассветы вставали над советской страной тихие, мирные, чтобы никто не посмел потревожить покой наших городов и сел.

5

Уезжал я с заставы глубокой ночью. Проехали немного, и я оглянулся – вспомнил добрую примету, – но не увидел в ночной темени ничего: светомаскировка. Только вдали за заставой вспыхнул луч прожектора, сверкающим клинком полоснул по сопкам, выхватывая из непроницаемого мрака куски пространства на много верст кругом. На границе покой. Но это самый чуткий покой. Не спит граница. Бодрствуют наряды и посты, зорок глаз часовых, руки крепко сжимают автоматы.

До шлагбаума на развилке дорог меня подбросили на ГАЗ-66, за рулем которого оказался тот самый «неунывающий водитель», парень с Ярославщины рядовой Шабров. У шлагбаума пересел в «уазик», который вез полковника, проверяющего из округа, от соседней заставы. Как только отъехали от поста повалил густой снег. Навстречу, в свете фар – сплошная завеса трассирующего потока крупных снежных хлопьев. Через три часа будем в отряде, а завтра – в аэропорту. Но мысли мои еще там, на заставе, о людях, оставшихся там, пограничниках – моих друзьях.

На третий день моего пребывания на заставе, после отменной бани, пригласил меня в свою холостяцкую квартиру, попить чайку, закрепить ощущение «легкого пара», молодой заместитель начальника заставы лейтенант Фарит Сафин. За чаем разговорились, я расспрашивал лейтенанта о его здешнем житье, о первых впечатлениях.

На заставе Сафин всего два месяца, но он уже вполне освоился в новой должности. На раскачку времени нет: здесь каждый человек на особом счету. Сафин немногословно поведал о том, как учился в училище в Алма-Ате, о том, что сам попросился в эти края. Говорил больше о службе. Мои вопросы – а как быть с тем, что вне службы, с простыми радостями жизни, молодой ведь, а здесь, поди, за сотню верст ни клубов, ни танцев, ни девушек – Фарит не то чтобы оставил без внимания, а деликатно перевел разговор на другое. Что мол говорить об этом… Да, известно, офицеру запрещено покидать заставу: ни в будни, ни в выходные, ни в праздники тоже увольнений здесь не положено никому. На обыкновенные человеческие радости остается отпуск. Что там ни говори, а вот это удивляет… Непоказное, естественное это – идущая от сознания долга готовность поступиться насущными земными благами, посвятить себя только тому, что называется просто службой, – это надо понять, чтобы понимать вообще характер пограничника.

Заместитель начальника заставы по боевой подготовке – так звучит полностью должность лейтенанта Сафина. Для краткости его называют «замбоем». Замбой рассказывал, что жизнь на заставе не столь уж однообразна, что и края здешние, и природа не так уж неприветливы. По весне и горы и долина хоть и ненадолго покрываются яркой зеленью. Озеро – целебное: купайся, и все на пользу – радоновые источники. Полно всякой живности: лисы, зайцы, кабаны, джейраны – край непуганых птиц и зверей.

…И в самом деле, пока мы ехали до шлагбаума, и потом по дороге до отряда не раз встречались в свете фар зайчишки, уже успевшие перелинять в белый цвет. Мчатся косые, куда глаза глядят, а то норовят прямо под колеса, глупые. Рассказывают, многие дикие животные здесь разучились опасаться человека. Это очень любопытное свидетельство спокойствия на границе. Но надо напомнить еще раз: заповедная тишь – дело рук пограничников.

Чем дальше от границы, тем острее ощущаешь смысл всего, что делается для того, чтобы там все было в порядке, сколько в это вкладывается труда…

Застава… Это слово идет еще от Руси изначальной. Уже тогда, в стародавние времена стояли по рубежам земли древних русичей сторожевые посты. На засеках, на высоких холмах, по берегам порубежных рек несли дозорную службу ратники, зорко вглядывались в чужедальнюю сторону, упреждая внезапный набег ворога. И зажигались на курганах костры, мчались на конях гонцы, чтобы поднять по первому сигналу опасности дружины русских витязей. Слово «застава» – ровесник словам Русь, Отчизна. От поколения к поколению передавались традиции былинной славы, ратной славы тех богатырей, которые принимали бой за родную землю на дальних заставах.

Там, на границе, мне не раз доводилось слышать «служба пограничная – служба необычная».

Все, что происходит на границе, не укладывается в рамки повседневности, не укладывается в общеизвестные представления о воинской службе. Вся необычность этой службы в том, чтобы как нечто обычное звучали слова доклада с заставы изо дня в день: «На участке заставы признаков нарушения Государственной границы СССР не обнаружено!» Это и есть, в уставной формулировке, знакомое всем «граница на замке». И пусть так будет всегда – это самое главное, что можно пожелать часовым границы, замечательным парням в зеленых фуражках.

Александр Ляпустин
ЧЕТЫРЕ КИЛОМЕТРА НАД УРОВНЕМ МОРЯ
Очерк

Здесь нет контрольно-следовой полосы, привычных нам пограничных знаков – столбов с гербом страны, граница здесь может проходить по самому гребню хребта, по узкому каньону, в котором беспокойно бьется седая струя воды; по склону горы даже настойчивым горным травинкам не за что зацепиться корнями…

Это граница, ее участок, который поручено охранять Краснознаменному Восточному пограничному округу, а точнее – Пржевальскому пограничному отряду. Это граница – это Тянь-Шань. Весной, приглашая меня в гости, пограничники смеялись: «У нас всегда солнце». Только побывав здесь, я понял истинный смысл этой фразы – облака плывут куда ниже, чем разместились заставы…

Самолет Челябинск – Алма-Ата перебросил нас через Казахстан. В аэропорту гостеприимная встреча (сотрудники редакции «Часовой Родины», издающейся в Краснознаменном Восточном пограничном округе, позаботились о том, чтобы мы были избавлены от поисков в незнакомом городе) и… первая встреча с земляком-пограничником. Правда, был он не в военной форме, а в черном комбинезоне – Сергей Щелканов, в недавнем прошлом студент Челябинского политехнического института, несет военную службу в типографии. О нем отзываются как о совсем неплохом линотиписте. Мы попросили его рассказать о себе, и вот какие строки он набрал на своем линотипе:

«Сергей Щелканов. Закончил два курса политехнического института. Энергофак. Папа работает на металлургическом комбинате крановщиком в обжимном цехе № 2. Его зовут Василий Николаевич. Любая профессия военного нужна, нужно только честно исполнить свой долг»…

Пограничников в Алма-Ате можно встретить, но границы не увидеть. И наш путь лежал дальше – над вершинами Заилийского Алатау в небольшой городок Пржевальск, уютно притулившийся к горам на берегу Иссык-Куля. Там находится пограничный отряд, в котором служит немало челябинцев. Сюда ездят ежегодно комсомольцы объединения «Полет». В составе этой части их подшефная застава.

Фантастический по красоте пейзажей перелет заканчивается встречей на небольшом аэродроме, переездом в часть и знакомством с земляками, которые… уже собрались домой. Они, как говорят здесь, уже спустились с гор и оформляли документы для возвращения в родные края.

Познакомились: Василий Арбузин, Артур Хазгалеев, Олег Родионов и Владимир Федоров. По значкам сразу понял, как отслужили ребята – все отличники погранвойск, все награждены знаками ЦК ВЛКСМ «Воинская доблесть». Василий Арбузин служил гранатометчиком, собирается в родном Боровом совхозе Брединского района вернуться к любимой профессии тракториста. Вожатый собак Артур Хазгалеев, работавший до призыва в Канашевском совхозе Красноармейского района, а еще раньше закончивший Троицкий зоотехникум, решил в своем Красногорске работать на свинокомплексе. А Олег и Владимир возвращались на работу в Сим, оба до призыва работали на заводе.

Здесь, в части, как оказалось, немало челябинцев – и тех, кто еще готовится к нелегкой службе на границе, и тех, кто готовит их к этому.

До границы и недалеко, и неблизко. Нужно еще преодолеть десятки километров (но уже не тысячи!), весь вопрос – как. Принято решение – пробиваться на горные заставы автомашиной. Поставлено условие: при малейших осложнениях возвращаться назад, по пути следования оповещены посты, на которых мы должны докладывать о себе, если мы не выйдем в контрольное время на связь, будет организован поиск…

Начальник политотдела Краснознаменного Восточного пограничного округа генерал-майор Анатолий Тимофеевич Худяков (он в этот день был в отряде на собрании партийного актива) еще раз предупредил: «Просим об одном: максимальное соблюдение требований безопасности. С горами не шутят. С нашими – тем более!»

Начальник политотдела отряда решительно отдал свой УАЗ-469. «Экипаж» укомплектован: водитель – отличный воронежский парень Николай Кожевников (это была его последняя поездка перед увольнением в запас), старший группы – начальник клуба капитан В. И. Бескоровайный и мы – фотокорреспондент Юрий Штрайзент и автор этих строк.

Еще раз уточняем время выезда – завтра, в восемь ноль-ноль и ни минутой позже. От этой минуты начинается отсчет времени нашей поездки, от этой минуты нас будут вести по трассе контрольные посты (потом мы поняли, почему Бескоровайный постоянно смотрел на часы – контролировал время, в уме просчитывая график нашего движения).

Для нас горы были одна красивее другой и в то же время обезличенными, а он четко ориентировался, где мы в данный момент находимся, сколько прошли, сколько еще нужно пройти, чтобы у контрольного поста выйти из машины и доложить по телефону кому-то невидимому: «Прибыли на …, идем по графику, все в порядке». А потом отправиться дальше. Или выше?

Выше! Потому что наш путь пролегал не столько вдаль, сколько вверх – в конечном результате мы должны были оказаться на высоте почти четырех тысяч метров над уровнем моря, а перевалы, как я уже говорил, были именно на такой высоте. Нежное слово «серпантин» не очень подходило для дорог на них. Когда замирает дух от коротких петель и поворотов дороги, когда долго видишь внизу все уменьшающиеся домик поста, фигурки людей и одну из них – отличного парня из Магнитогорска, подручного сталевара из первого мартена Евгения Демина…

Он сам на этом безлюдном посту появился откуда-то из-за машины (весть о нашем проезде опережала нас):

– Вы из Челябинска? А я из Магнитогорска, – и широко и радостно улыбнулся. Я протянул ему большое-пребольшое и яркое яблоко, и он удивился – не из Челябинска же везли гостинец – так и стоял с ним в руке, пока мы петляли по первому перевалу и смотрел нам вслед. Впрочем, если он и видел ползущую по белому склону черную точку машины, то в наших глазах он давно слился с зонтиком постовой будки – горы, видно как в перевернутый бинокль, еще вроде не отъехал, а уже далеко…

О горах и перевалах все-таки потом. Сначала надо рассказать об уникальной заставе и исключительных людях, которые служат на ней.

Когда еще только собирались, «утрясали» состав экипажа и наконец решили двигаться на автомашине, политработник Шухратбек Турсунбекович Расулов предупредил:

– Обязательно заедьте на заставу номер семь. Обязательно! Иначе Борис Николаевич обидится.

Сразу скажу: назвав заставу, я не выдал никакой военной тайны – это название, этот номер пограничники давно присвоили дому в одном из поселков, где живут Зоя Васильевна и Борис Николаевич Свистуновы.

В 1943 году Свистунов рвался на фронт, сражаться с фашистами. Однако командование решило по-своему, и Борис Свистунов оказался на пограничной заставе, на границе с Турцией. Знающие историю Великой Отечественной войны помнят, как важен был этот участок границы, спокойствие на нем. После победы Борис Николаевич служил во многих местах, к концу службы преподавал в пограничном училище. В звании подполковника ушел в запас и обосновался в тех самых местах, где мы и оказались.

«Застава номер семь» – это уютный домик и роскошный сад Свистуновых. Осень уже глубокая, у нас на Урале зима, поэтому видим через заборчик пустынный сад с укрытыми брезентом и полиэтиленом кучами. На сигнал автомашины почти бежит пожилой мужчина: мы, конечно, догадываемся, что это и есть Борис Николаевич, а с Валерием Бескоровайным они обнимаются, как старые друзья.

– Проходите, проходите, – еще не спрашивая имен, открывает он калитку. – На заставы собрались? На какие? – и получив ответ, радостно восклицает: – Отлично! В самый раз им посылку мою передать… Вот молодцы, что заехали.

И тут же начинает хлопотать, в суету включается и Зоя Васильевна. Появились мешки, в которые у нас обычно ссыпают картошку, вскрыты укутанные под деревьями кучи и нашему взгляду предстают фантастической красоты (и как тут же убедились: отменного вкуса!) яблоки. И так же, как мы на Урале картошку, стал насыпать Борис Николаевич в эти мешки яблоки: «Вот хорошо, ребятам увезете! Вот как хорошо!»

Насыпаны и завязаны мешки, отведали мы яблок и груш, а Зоя Васильевна и Борис Николаевич все еще не могут успокоиться – увидели на сиденье свободное местечко, еще яблок добавили, пытались во все свободные карманы нам положить, да яблоки-то в карман… не лезут – такие крупные! Взяли слово, что на обратной дороге заедем снова, и долго смотрели нам вслед.

За многие годы Зоя Васильевна и Борис Николаевич не продали ни одного яблока на базаре – все, что выращивают, с любой оказией отправляют на далекие и ближние заставы.

Потом, когда мы добрались до цели, когда увидели окружающие несколько домиков заставы неприступные горы – без снега (сдувает), без растительности (что удержится на скалах?), когда увидели, как радостно несли солдаты весомый мешок (привет от Бориса Николаевича), когда увидели эти яблоки на солдатском столе, мы поняли, что значат они для ребят в заоблачной выси…

…Ну а теперь, когда укомплектован наш «экипаж», когда загружена почта и кинофильмы, когда визит на «заставу номер семь» окончательно утяжелил наш «уазик», можно и о горах. Тем более, что сразу наш путь по асфальту обрывается поворотом влево – в горы, в ущелье горной реки.

Горы… Загляните в учебник географии и почитайте, что там написано про Тянь-Шань. Посмотрите, какой густой, темно-коричневой краской обозначены они. Это неприступные скалы. Вершины можно увидеть из окон машины, лишь приклонив голову чуть не до пола кабины. Горы в снегу, который не тает и летом, горы без снега, который с них сдувает зимним ветром, горы в темно-зеленых юбочках из тянь-шаньских елей внизу и абсолютно обнаженные, без какой-либо растительности наверху. Горные и реки и речушки в ущельях, перевалы, верхняя точка которых колеблется возле отметки 4000 метров. Дороги, как тропы горного козла, зависающие над обрывами-пропастями и петляющие вверх к перевалам, зажатые в теснинах и зауженные каменными осыпями, заметенные снегом и обледеневшие на ветру…

Скажу лишь одно: первая (асфальтированная часть) половина пути заняла каких-то два часа, и такое же расстояние в горах отняло шесть часов, а табличка в кабине: «Скорость не более 60 километров в час!» выглядит насмешкой, потому что в отдельных местах стрелка спидометра вообще не хочет отделяться от нуля… И дорога только по спидометру делится на два равных отрезка, а по карте горная часть куда как коротка, и длина эта достигается за счет головокружительных петель и поворотов, подъемов и спусков.

Такая вот дорога, на которой с нежностью вспоминаешь о тряском и гулком вертолете, и привела нас на первую заставу. Назову я ее, чтобы отличать от следующей, – Оазис. В распадке между скалистыми горами, на слиянии двух рек, окруженная несколькими деревьями, безлистными в эту пору, неожиданно возникшая из-за очередного поворота, когда уже наши силы (пассажиров просто!) были на исходе, она показалась действительно оазисом, и это правда.

И еще потому назвал эту заставу Оазисом, что на очередном контрольном пункте, где нужно было докладывать о прохождении этапа, увидел два фантастических дерева. Мало того, что вокруг был поистине (как обещали нам внизу) лунный пейзаж, а истинное название горной долины давно заменил на «Долину смерти» (попади в буран – не выедешь) – у здания «росли» два невиданных дерева. Стволы им заменяли чугунные покрашенные трубы, ветки были сделаны из проволоки, и на ветру гремели металлические зеленые листья. Нет, это не псевдодекор, которым иногда украшают еще наши кафе, это тоска по зеленому листочку, которого не видят ребята долгие месяцы службы.

А в Оазисе на площадке росло несколько деревьев и сплетенные корни-стволы одного показывали, как дорого достается им эта жизнь. Вокруг был посажен еще десяток-другой. Как сказал офицер Марат Мажитов, одни прижились, другие придется убирать, садить новые. Но каждый год приживается хоть несколько деревцев, и над водой горной речушки летом клубится легкое облачко зелени, о которой так тоскует сердце солдата, приехавшего сюда или от наших кудрявых уральских берез, или из Мещерских лесов…