Текст книги "Каменный пояс, 1988"

Автор книги: Лидия Преображенская

Соавторы: Геннадий Хомутов,Валерий Кузнецов,Лидия Гальцева,Анатолий Тепляшин,Юрий Орябинский,Кирилл Шишов,Александр Егель,Владимир Одноралов,Георгий Саталкин,Михаил Люгарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Марат Мажитов здесь пятый год, и то, что мы увидели, – дело хлопот его и старание солдатских рук.

В теснине голых скал на берегу речушки прежде всего привлекают внимание два двухэтажных домика – в одном собственно застава, где пограничники готовят пищу и едят, смотрят телевизор и пишут письма домой, спят и умываются. В другом живут семьи офицеров и прапорщиков. Вокруг рассыпались, если можно так сказать о площадке размером с футбольное поле, вспомогательные помещения: гараж и котельная, баня и вольер для собак, конюшня и скотный двор. В конюшне несколько неприхотливых, выносливых лошадей, которые несут вместе с пограничниками нелегкую службу (каково им, можете представить по тому, что наш «уазик» на горных дорогах явно задыхался). В помещениях для скота несколько свиней, две коровы, бык, два теленка. А еще обнаружил я прилепившуюся к скале… теплицу!

Как все это важно, поймете, когда представите, какую нелегкую службу несут наши парни – и днем и ночью, в затишье и в ветер (а он здесь немилостивый) им приходится идти в дозоры по горным дорогам. А возвращаешься домой (иначе заставу не назовешь!), есть теплая вода, чтобы умыться и побриться, тепло в помещениях, а на обеденном столе будет стоять совсем домашний стакан молока с только что испеченным теплым хлебом (хлеб они ведь сами пекут) или лежать яблоко из посылки Бориса Николаевича, а то и салат из огурцов или помидоров.

Вдумайтесь, среди скал, на которых и деревья не приживаются, пограничникам удается вырастить лук, огурцы и помидоры. В теплице сейчас заложен новый урожай, но нам удалось попробовать огурец из прежнего. Тоненький, бледно-зеленый, но огурец на высоте стольких-то тысяч метров над уровнем моря! А ведь все это, что понадобилось для сооружения Оазиса, поначалу было принесено практически на руках, по тропам, которых боялись верблюды. Только потом пролегла мало-мальская дорога.

Выше Оазиса мы побывали еще на одной заставе. Ее впору назвать Орлиным гнездом. Там, посложнее, скажем, нет «центрального» отопления – топят печи-голландки. Там уже нет лошадей – они не могут жить на такой высоте, но еще живут коровы и в свинарнике слышно хрюканье. Но и там есть тепличка, правда, с выбитыми стеклами (ребята пояснили – камнепад поработал). И взаправду в Оазисе мы чувствовали себя уютнее, но необходимое для солдатского быта есть и в Орлином гнезде. На обеих заставах смотрят телевизор с помощью мудреных антенн «Орбиты», есть библиотечки и радиопроигрывающая аппаратура, есть киноустановки, на которых не по одному разу прокрутили привезенные нами фильмы. С Орлиного гнезда спускаются за водой за пять километров от заставы – текущая там речушка в эту пору представляет поток льда – промерзает до камней. Но – дух соперничества! – на Орлином гнезде похвастались наши земляки: «Зато у нас летом эдельвейсы цветут!»

На заставе все делают сами: отапливают помещения и стирают белье, пекут хлеб и ухаживают за скотом (многие научились доить корову), моют полы и монтируют электропроводку, топят баню и пилят завезенные дрова, подгоняют форму и ремонтируют обувь, благоустраивают территорию и ремонтируют канализацию (она есть в Оазисе), чистят лошадей и ремонтируют их сбрую, пропалывают скромные грядки в теплицах и делают домашнюю колбасу, летом делают квас по-уральски и угощают им редких гостей, ремонтируют линии связи, оборудуют спортплощадки и полосу препятствий, отвоевывая для этого у скал дополнительные квадратные метры…

Все делают сами! И многие мамы, читая эти строки о своих сыновьях-пограничниках, наверное, удивляются: «Он ведь дома ничего не умел…» Да, те самые ребята теперь умеют многое, в армии нянек нет, а в горах, где каждый человек на счету, тем более. Поэтому гранатометчик умеет доить корову, а повар может отлично стрелять из пулемета.

О том, что они умеют, чему научились на службе в армии и конкретно во время службы на границе, они расскажут сами, ответив на вопросы небольшой анкеты, которую я распространил среди земляков. А сейчас все-таки следует рассказать, что же такое граница и служба на ней, притом та ее часть, которая проходит за стенами их временного дома, независимо от того, называется он Оазисом или Орлиным гнездом…

У всех нас есть свое представление о границе, навеянное книгами и кинофильмами. Все мы видели, как идущие вдоль контрольно-следовой полосы пограничники обнаруживают на разбороненной гряде следы нарушителей. Немедленный сигнал на заставу: «Нарушена граница!» Наряд, спустив поводок собаки подлиннее, бросается по следу, а в это время на заставе раздается команда: «Тревога! Застава в ружье!» В считанные секунды выбегают только что спавшие солдаты, уже одетые, с оружием в руках, взревел мотор автомашины и «тревожная» группа скрывается в ночи…

Перекрываются возможные пути углубления нарушителя в нашу территорию, круг, раскинутый по команде с заставы, все сужается, и наконец, вот он, виден петляющий в кустах нарушитель. Звучит команда «Руки вверх» или бросается на него собака – нарушитель повержен, задержан…

И снова вдоль контрольно-следовой полосы идет пограничник, зорко вглядываясь: не прошел ли кто… Сколько раз мы видели такое в кино, а здесь в Оазисе или на Орлином гнезде подобного не увидишь. Не проложишь на этом участке контрольно-следовую полосу. И потому, что не выдолбить ее в камне, и потому, что чаще всего линией границы служит непроходимая линия перелома горного хребта. Заснеженного или незаснеженного, но непроходимого. А задача как у всех пограничников одна – граница должна быть неприкосновенной, ее не должны нарушить ни с нашей, ни с сопредельной стороны.

Поэтому главная задача пограничников Оазиса или Орлиного гнезда – слушать тишину, быть предельно внимательными и наблюдательными. Уметь в фантастическом многообразии складок и переломов горных круч заметить любое изменение, заметить любое шевеление или блеснувший отраженный луч. Утомительное многочасовое наблюдение, вслушивание в тревожную тишину ночи, когда в скальных нагромождениях, в ущельях и расщелинах не видно ничего.

Постоянное наблюдение. На огромной территории, «подведомственной» заставе, они должны знать все: кто прошел редкими горными тропами-дорогами, сколько, в каком направлении. Я знаю теперь: каждый шаг наш был известен, потому что видел у одного из ребят пометки: «Район… два чабана, одна отара. Движутся в направлении…» Такое, наверное, и про нас… Ничто не должно остаться незамеченным. Да еще в местах, возможных для продвижения людей, проверить: нет ли новых, не известных ранее следов. Да еще постоянно изучать местность, выявлять щели и ущелья, по которым могут пройти нарушители. Иные, ранее не проходимые, открывают после изучения свои тайны и заставляют внимательнее затем наблюдать за ними.

Кто-то спросит: раз так непроходимы эти места, нужна ли такая бдительность и непрерывная вахта на границе? Нужна! Приведу примеры из довоенного прошлого, когда и у нарушителей, и у пограничников, стерегущих рубежи в этих непроходимых местах, и вооружение было иное, и технических средств нынешних не было…

Ноябрь двадцать пятого года. Пограничный дозор обнаружил сорок девять вооруженных контрабандистов, везущих восемьдесят пудов опия. Завязали неравный бой. Подоспела помощь, нарушителей нагнали, но в схватке погибла и часть пограничников. Им установлен памятник в Пржевальске, с которого начался наш путь к границе. У него клянутся в верности традициям нынешние ее защитники.

Тридцать первый год, осень. Группа баев собралась для прорыва на сопредельную сторону. Их были десятки. Они гнали по горным тропам много скота. Пограничники отбили более ста коров, тысячу четыреста овец. В дальнейшем преследовании девять бандитов убито, четверо задержано, отбито двести семьдесят лошадей.

Следующий, тридцать второй год. Границу пыталась перейти банда в 25 человек. Восемь из них застрелены, отбито 37 лошадей, восемь килограммов опия.

Еще через два года – в тридцать четвертом. Банда в тридцать человек. В перестрелке погибли пять бандитов, одиннадцать взято в плен, захвачено пятнадцать единиц оружия, отбито сорок лошадей, шесть верблюдов, двадцать один килограмм серебра…

Таков этот участок рубежей советской Отчизны. Сложный и непроходимый, сложный и… проходимый. Нет сейчас басмачей, нет сейчас таких банд, но кто сказал, что из-за этого можно снизить бдительность?! Тем более, что нарушения границы были и не так давно.

Вот почему ночью и днем, в любую погоду в высокогорных условиях несут здесь службу ребята из Челябинска и области, Рязани и Иванова, Коми АССР и Воронежа. Граница всегда должна быть на замке. Вот почему и сегодня на солдатских кителях мы видим знаки «Отличник погранвойск», ЦК ВЛКСМ «Воинская доблесть», медали «За отличие в охране Государственной границы СССР». Вот почему на челябинских улицах мы можем встретить бывшего пограничника с медалью «За боевые заслуги» или орденом Красной Звезды. Кто же эти ребята, которые держат неприступными эти рубежи?

С офицером Сергеем Коваленко (он служит на другом участке границы) мы встречались еще раньше в Челябинске во время весеннего призыва. Он приезжал к нам в город за тем, чтобы получить будущее пополнение защитников границы. Еще тогда я спросил его, каким образом определяет он тех, кто подходит к службе на границе.

Особых требований нет – будущий пограничник должен быть готов к службе, как любой молодой человек, призываемый в иной род войск. Но одно непременное условие – у каждого кандидата на службу в пограничных войсках офицер Коваленко после собеседования, после рассказа о трудностях, которые ждут на границе, спрашивал, желает ли он служить на заставе. Представляете, насколько ответственная эта служба, если у молодых парней, и без того обязанных выполнять свой воинский долг перед Родиной, спрашивают желание?

Да, потому что, если впоследствии не пойдет у парня служба, не захочет он или не сможет служить на границе, заменить его в горах, где счет не на роты и батальоны, а на каждого человека, будет очень трудно. Ведь иные заставы бывают подолгу отрезаны от «большой земли».

Так что сразу скажем: все, с кем мы встретились на двух заставах, добровольно выбрали из всех армейских путей именно этот – пограничный. Поэтому вопрос: «Добросовестно ли служат наши земляки?» – был просто неуместен на заставах. Добросовестно служат все, другое дело – у одних это получается лучше, у других чуть похуже. Это ясно, и тем приятнее в ленинских комнатах обеих застав было увидеть скромные фотографии земляков на стендах «Лучшие комсомольцы», «Победители социалистического соревнования», «Наши отличники», «Лучшие спортсмены»…

И все же из-за краткости пребывания на заставах было решено провести небольшое социологическое исследование. Быстро были сочинены несколько вопросов, на которые наши земляки и ответили.

Но сначала о тех, кто нам отвечает, об их воинской и гражданской специальностях: Ильгар Зейналов, старший сержант, фельдшер, командир отделения; Радис Гарипов, рядовой, помощник машиниста, старший водитель; Александр Лебедев, рядовой, водитель автомашины, стрелок-водитель; Юрий Седов, рядовой, электросварщик, вожатый собак; Андрей Зуев, рядовой, техник-конструктор, старший-вожатый службы собак; Юрий Корнилов, рядовой, наладчик оборудования, старший стрелок-наводчик. Эти шестеро – с Оазиса. Еще четверо – с Орлиного гнезда: Игорь Карнаков, рядовой, электромеханик по ЭВМ, мастер по электроприборам, радиотелеграфист; Александр Тукачев, помощник машиниста тепловоза, водитель; Юрий Рыбьяков, рядовой, животновод, стрелок; Вадим Дегтярев, рядовой, помощник машиниста электровоза, аккумуляторщик, радиотелеграфист…

Всем им задан такой вопрос: «Чему научились во время службы на заставе?»

Ильгар Зейналов:

– Шить, стирать, варить, брить, стричь, ездить верхом, ухаживать за животными, отапливать заставу, топить баню, столярничать и плотничать, лепить из папье-маше (его макет топографической схемы я видел!), рисовать, делать резьбу по дереву, строить, заниматься сельхозработами, лечить, водить автомашину, стрелять, обращаться с оружием, владеть приемами рукопашного боя, обращаться со средствами связи.

Каков «набор» у выпускника медицинского училища!

Радис Гарипов:

– Научился водить машину в горных условиях, стрелять из всех видов стрелкового оружия. Научился ценить дружбу.

Александр Лебедев:

– Вожу машину в горах, стреляю из любого оружия, овладел приемами рукопашного боя, могу печь хлеб…

Юрий Седов:

– Кроме специальности вожатого собак получил специальность киномеханика второй категории, научился водить автомашину, бережно относиться к своему оружию. Научился печь хлеб, готовить, шить, стирать. В общем стал самостоятельным человеком, но главное – здесь на заставе научился по-настоящему ценить дружбу и взаимовыручку.

Андрей Зуев:

– Научился обращаться со служебными собаками, в этом деле усовершенствовался как в теории, так и на практике. И по мелочам: умею теперь штукатурить, белить, плотничать. Стал собранней и аккуратнее. Но самое главное: стал еще больше любить свою Родину. Ведь здесь, на последних метрах, чувствуешь ответственность за свою страну.

Вадим Дегтярев:

– За время службы на заставе научился многим полезным делам – по военной специальности, делам по хозяйству. Самое главное: научился преодолевать различные трудности, а это будет не так уж мало в гражданской жизни…

Это, кстати, начало ответа на следующий вопрос: «Что из приобретенного на службе пригодится дома?»

Вот о чем сообщают анкеты.

«Все пригодится в дальнейшей жизни». «Закалка, тот дух, который вложили нам за эти два нелегких года здесь, на заставе. Уважение к людям, независимо от того, кто они».

Условие анкетирования было одно: «Ребята, не списывайте друг у друга!»

Каждый отвечал самостоятельно, а ответы, собранные вместе, я думаю, составили коллективный портрет земляков с далеких застав, которые мы назвали Оазис и Орлиное гнездо. И, думается, они лучше любого журналистского описания или служебной характеристики этих ребят…

На страницах «Комсомольской правды» рассказывалось о правах и льготах для воинов-интернационалистов. Среди прочего было сказано, что один день службы в ограниченном контингенте наших войск в Афганистане засчитывается в выслугу за три. Так вот на заставах, на которых пришлось побывать, чуть полегче – «коэффициент» один к двум. И офицер Марат Мажитов, прослуживший в Оазисе пять лет, только за этот период имеет десять лет военного стажа… А у политработника Расулова с зачетом границы и Афганистана выслуги 28 лет и по «стажу» можно три года как быть на пенсии, а лет-то ему всего… тридцать шесть. Такой вот «коэффициент»…

В сутках два дня и две ночи – этой формулой, думается, объяснена вся сложность пограничной службы на высокогорной заставе. В этом и разреженный горный воздух, когда надо помнить (сколько раз сам забывался!), что без привычки лишние полсотни метров не пробежишь. Что полсотни! На одном из перевалов, когда наш «уазик» застрял в снежном заносе, попытался я копнуть снег лопатой – после нескольких взмахов хватал открытым ртом воздух, как рыба на льду Шершневского водохранилища. Да и на заставе – чуть поспешишь и та же картина – долго потом взволнованно бьется сердце. А чуть привыкнув, не удивляешься, что не с первой спички раскурил сигарету – пшикнет головка спички, а лучинка и не думает заняться огнем.

В «двойном коэффициенте» – и эти горы без зеленой краски лета, и ежедневные пограничные вахты (ежедневные – это значит и днем, и ночью), и обязанность выходить в наряд в любое время года и в любую погоду…

…Наше возвращение, наш спуск с гор в Пржевальск, зависели от тех, кто находится там, внизу, от командования отряда. Алма-Ату и Пржевальск в этот день завалило снегом и, глядя в сторону невидимых за снежной пеленой гор, командование не спешило давать «добро». Потому что не знало, как там на перевалах-четырехтысячниках? Если снежный заряд задел их тоже, значит, в путь трогаться нельзя. Мы поначалу удивлялись – у нас, на нашей стороне, за стеной этих перевалов светило солнце и соблазняло выйти на улицу без куртки, но когда утром проснулись от того, что кто-то самовольно распахнул тамбур и двери комнаты для приезжих, и поняли, что этот кто-то – ветер, дующий в самых неожиданных направлениях, когда увидели, как его вихри метут снег над вершинами, удивление прошло моментально, и мы поняли – внизу правы.

Но мне было просто – можно было включить телевизор, поиграть в шахматы, постучать на машинке, записывая первые впечатления от поездки. Мне было просто – во имя нашей безопасности спуск с гор отменили, но ведь никто не отменял (и не отменит никогда!) выход в пограничный наряд. И я видел, как вместо стеганых курток ребята надевают дубленые шубы (вот тебе и юг Средней Азии!), покрепче завязывают шапки-ушанки и становятся похожими на ночных сторожей. Но этим «сторожам» не сидеть в затишке от ветра или в будочке, им идти километры и километры по тем же горным кручам, им также вслушиваться в тишину, да еще бдительнее – нужно прослушать насквозь ветер и заметить чутким ухом любой необычный шум…

Видел, как на качающуюся от ветра тонкую мачту поднимался связист – закрепить на ее макушке оборвавшуюся проволоку антенны, ведь связь необходима каждую минуту. Многое видел и многого… не видел, потому что в этот ветер, метущий снежную крупу, находился в Оазисе. Потом, когда придет за нами вертолет и на месте его посадки встретимся с ребятами из Орлиного гнезда, узнаем от них, что посрывало шифер с крыши, что-то вывернуло, отнесло, уронило… Там ведь гораздо выше, и ветер свирепей, как из сопла реактивного двигателя вырывался из зажатого скалами ущелья. Наступал с тыла, а ребята должны были в это время, не отрывая внимательных глаз, обеспечивать положенную охрану с фронта…

Это тоже учитывает «двойной коэффициент». А ребята служат на заставе два года. Значит, возвращаются они домой не только со многими умениями, о которых рассказал, но и с двойной закалкой, с двойной проверкой на стойкость и мужество, с испытанной горами, непогодой и временем оторванностью от большой земли, наконец, дружбой.

И вот что поразительно: сколько ни наблюдал за ребятами, не слышал каких-то особых команд, громких приказов – все делалось как бы само собой. Независимо от времени суток и состояния погоды служба шла, как раз и навсегда заведенный часовой механизм. Отправляясь на поиск Ильгара Зейналова, вдруг узнавал, что он в это время уже в наряде, идет по маршруту горными тропами, а вечером вдруг заставал его, опять же неожиданно для себя, на коротком совещании сержантов… У каждого в любой момент было дело, каждый был занят, и перемещались ребята во времени и тесном пространстве заставы, как-то взаимодополняя, взаимозаменяя друг друга. Это тоже достигается непросто. Но ведь так и должен работать механизм охраны нашей границы – без шума, четко, слаженно и, главное, постоянно. И это тоже достигается теми высокими требованиями, которые и определяют, что у пограничников на заставах в сутки вмещаются два дня и две ночи…

Челябинск – Тянь-Шань – Челябинск

Поэзия

Оренбургскому литобъединению имени Мусы Джалиля исполнилось тридцать лет. Всесоюзное признание получило оно на VIII совещании молодых писателей. О работе одного из лучших литобъединений страны писали С. П. Залыгин и П. Н. Краснов на страницах газеты «Комсомольская правда». Профессиональная зрелость произведений воспитанников литобъединения подтверждается постоянными публикациями в центральных издательствах «Современник», «Молодая гвардия» и на своей родине – в Южно-Уральском книжном издательстве.

За последние пять лет лучшие произведения изданы в коллективных сборниках «На своей земле», «И дым отечества», «Тепло чужого очага», «Сенокосы».

Лауреатом журнала «Литературная учеба» за 1986 год стал молодой прозаик Игорь Пьянков, главы из его исторического романа предлагаются и читателям сборника.

Год 1987-й в жизни литобъединения ознаменован новым событием: всесоюзный журнал молодых литераторов крупно представил наше литобъединение, отдав свои страницы поэтам и прозаикам Оренбурга, со многими из которых можно продолжить сегодня знакомство и в «Каменном Поясе».

Геннадий Хомутов,

руководитель Оренбургского

областного литобъединения

имени Мусы Джалиля

Юрий Орябинский

СНЫ

Валился я на доски неоструганные,

Стянув в полудремоте сапоги.

В ушах гудели басовыми струнами

По гравию дневального шаги.

Едва касался головой шинели,

Шеренгами накатывались сны.

А звезды и мерцали и синели,

Чисты по-деревенски и ясны.

И в снах шагал я в сторону рассвета,

К далекой и родимой стороне,

Где девочка, прильнувшая ко мне,

В голубенькое платьице одетая,

Чертила что-то веткой на луне.

Ее волос созвездия касались

И россыпью подснежников цвели.

И реки с океанами сливались,

Как наша юность с юностью земли.

Распахнут мир, и нету тайн в природе —

Мы их открыли с девочкой вдвоем…

Не досмотрев, я слышал на восходе

Пружинное солдатское:

                   – Подъем!