Текст книги "Океан Бурь. Книга вторая"
Автор книги: Лев Правдин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Королева привела Маленького клоуна в какую-то полутемную комнату с закругленными углами и очень высокую.
– Никуда не выходи, – приказала она. – Это опасно.
– Я ничего не боюсь.
– Ты не успеешь даже испугаться: здесь убивают из-за угла.
– А как же вы, ваше величество?
Королева подняла тоненькие бровки и слабо улыбнулась:
– Я божество. Богиня. Если со мной что-нибудь случится, то погибнет половина королевства.
– Это правда?
– Не знаю… Но все остальные в это верят.
Она ушла. Маленький клоун огляделся. Единственное круглое окно почти под самым потолком давало немного света. Он понял, что находится в средней башне замка, – только там были такие окна. Каменные стены завешаны темными коврами с изображением батальных сцен: крылатые нетопыри с человечьими головами побеждали людей, закованных в латы. Все вооружены старинными мечами и копьями. На полу тоже лежал большой темно-красный ковер. Никакой мебели в комнате не было.
Стояла глухая тишина, словно во всем огромном дворце никого не было, и только вверху, наверное на чердаке, слышалась какая-то возня. Маленький клоун лег на ковер. Он очень устал и хотел есть. Хоть бы королева догадалась прислать какую-нибудь еду. Наверное, тут у них всего полно.
Думая о дворцовой еде, он заснул.
Его разбудили тихие шаги за дверью. Кто-то поднимался по каменной лестнице с тяжелой ношей. Дверь тихо отворилась. Яркий свет ворвался в комнату. Вошли два белых нетопыря, каждый нес по два канделябра с массой свечей. Вслед за ними два других нетопыря внесли большой стол, накрытый белой скатертью.
Поставив на стол канделябры, нетопыри ушли. Но сейчас же начали появляться другие нетопыри. Они вносили посуду, блюда и миски с какой-то едой, кувшины с напитками. Потом внесли большое кресло и поставили его у одного конца стола. У другого конца поставили стул.
И снова все вышли. Маленький клоун, глотая голодную слюну, стоял в углу и ждал, что будет дальше.
Стремительно вошла королева, окруженная белыми нетопырями. Маленький клоун не сразу узнал ее – такой величественной она показалась ему в блестящем вечернем наряде. Белое платье сверкало и переливалось драгоценными камнями. За плечами колыхались серые атласные крылышки летучей мыши. От маленькой золотой короны в ее волосах по всем стенам побежали разноцветные искры.
Лицо ее, как всегда, было злым и холодным.
– Все вон! – приказала она тихо, но нетопыри услыхали и торопливо попятились к двери. Так же тихо она проговорила, ни на кого не глядя:
– Плохо будет тому, кто вздумает подслушивать.
Дверь бесшумно затворилась.
– Маленький клоун, – приказала королева, – подойди поближе.
Он, повиновался. Холодное лицо королевы посветлело и согрелось, как тогда, у тюрьмы.
– Как мне все надоело. Все, все в этой самой глупой на свете стране.
Ему стало очень жаль несчастную королеву.
– Убежим отсюда.
– Если бы я могла…
– А что! Только бы выбраться из дворца.
Королева улыбнулась:
– Ты очень смешной мальчик. Ну конечно, ты добрый и храбрый.
– Мой Старший брат говорит, что добрые обязательно немножко смешные. Смех помогает человеку быть добрым и храбрым.
– Твой Старший брат? Расскажи мне о нем. Только сначала надо тебе поесть. Я ведь помню, что такое голод. Еще не все совсем забыла…
– Вы, ваше величество, знаете голод?
Она снова улыбнулась, но теперь уже смелее, и даже встряхнула головой, отчего покачнулась ее маленькая корона. Она отцепила ее и бросила на стол.
– Ух! Какая гадость – эта корона и это дурацкое платье! Они отнимают память и совесть. Наденешь все это и начинаешь воображать, будто ты и в самом деле какая-то особенная. Не такая, как все.
– А разве вы, ваше величество…
– Расстегни мне платье. Там крючки какие-то. Ты, конечно, не знаешь, как это делается.
Конечно, он не знал, но кое-как справился с массой крючков и пуговиц.
– Снимать с меня платья приходят самые знатные дамы королевства. А за право разуть меня спорят первейшие рыцари страны.
– Не знаю, что в этом хорошего, – отдуваясь проговорил Маленький клоун.
– Я и сама этого не понимаю. Видишь, какие они дураки. Гоп-ля! – Она ловко выскочила из своего тяжелого платья и оказалась в розовом трико и коротенькой балетной юбочке. Теперь Маленький клоун окончательно узнал ее. Да, это она, Мальва, наездница из цирка.
Она легко повернулась на одной ножке и скомандовала:
– А теперь за стол. Да не стесняйся, хватай все, что захочешь. К черту этикет, будем есть, как все люди.
– Слушаюсь, ваше…
– Я сказала, к черту. Меня зовут Мальва. Это мое настоящее имя. Как ты смешно удивляешься!
– Да нет же, я не удивляюсь. Я просто узнал тебя.
– Как же ты можешь узнать меня? Разве мы когда-нибудь встречались прежде? У меня очень плохая память стала. Ну, конечно, ты работал в цирке. Теперь, когда на мне нет этих дурацких нарядов, у меня кое-что прояснилось в голове. Ну да, я цирковая девчонка Мальва…
Она улыбнулась. Маленький клоун заметил, что она только улыбается и никогда не смеется. Конечно, его удивило ее такое внезапное превращение: из девчонки-наездницы она сделалась королевой. Но не так-то просто из королевы снова превратиться в девчонку по имени Мальва.
Он недолго удивлялся, ему хотелось есть. Она заставила Маленького клоуна сесть в кресло, а сама устроилась на стуле, придвинув его поближе к своему гостю.
– Ты ешь, а я буду рассказывать, потому что теперь я все вспомнила. Вот слушай. Наш король Упырь Восьмой до того старый, что, наверное, и сам не знает, сколько ему лет. Я думаю, больше ста. Он женился десять раз. Все его жены превращались в летучих мышей. Я у него одиннадцатая жена. А они живут там на чердаке и по ночам заглядывают в мои окна. Можешь представить, какая у меня веселая жизнь?
– Да, – сказал Маленький клоун, обгладывая фазанью ножку. – Это, должно быть, очень противно. И страшно. Я только не моту понять, для чего ему понадобилась именно ты.
– Я тоже не понимаю: зачем ему жена, такому старому. И он сам давно уже ничего не понимает. Но у них тут порядок такой, чтобы обязательно была королева. И чтобы она обязательно была из принцесс. И еще обязательно молодая девушка. А где такую взять? Все принцессы на земле давно перевелись. Даже королей, кажется, не осталось – наш последний. Откуда же тут взяться принцессам? Ты выпей вот это. Правда, вкусно?
– Да. Это вино?
– Ну что ты! Я вина не пью. Ну, слушай дальше. Послали гонцов во все страны. Они, как дураки, везде рыщут, расспрашивают, а над ними только смеются. Нашли одну завалящую принцессу, а ей сто лет, и она не помнит, была она замужем или нет. И тут гонцы наткнулись на меня.
– А ты, что ли, принцесса?
– О господи! Увидали на афише: «Принцесса цирка» – и обрадовались. Без принцессы им возвращаться нельзя.
– Головы поотрубают?
– Нет, не в этом дело… – Королева задумалась. – Тут у них так все напутано, что я и сама не сразу разобралась. Если у них не будет короля или королевы, то всему, что тут есть во дворце, и вообще, всему их нетопырьему царству придет конец. А король старый, в чем только душа держится. Он умрет, и вся эта нечисть исчезнет. Они меня сделали королевой, и теперь их жизнь на мне одной только и держится. Если со мной что-нибудь случится, то им всем конец. Вот почему они меня оберегают и боятся. А я делаю, что хочу. Я их тут так всех перекрутила, что они воют от злости. Ненавидят меня, а сделать ничего не могут. Я королева, и если погибну, то и они погибнут.
– А зачем же ты согласилась стать королевой? – воскликнул Маленький клоун.
Она крепким кулачком стукнула по столу.
– Я согласилась! Да как ты мог подумать! Они похитили меня во время представления и утащили на свой остров.
– Да. Это я сам видел, – проговорил Маленький клоун.
– А я ничего не видела, так испугалась, а когда пришла в себя, то все уже было сделано. Вот смотри.
Она повернулась, и Маленький клоун увидел на ее теле изображение летучей мыши. Оно походило на большую серую бородавку, покрытую бархатным ворсом.
– Это знак королевской власти. Видишь сам, мне никуда не уйти. Для меня все кончено.
– Нет! – Маленький клоун поднялся и решительно сказал: – Ты только не думай, что все для тебя кончено.
Она печально покачала головой. Ее золотые волосы рассыпались по плечам.
– Я только ученик клоуна. Я еще не все умею. Но у меня есть Старший брат – он великий клоун. Мы приехали на этот остров, чтобы спасти тебя. Мы дали клятву всем жителям нашего города. Пойдем к нему…
– Мне нельзя выходить даже за ворота замка. – Она показала на невидимый в темноте потолок, куда не доставал свет свечей. – Слышишь?
Тот неясный шум, который доносился откуда-то сверху и на который Маленький клоун вначале не обратил внимания, стал слышнее.
Они притихли, прислушиваясь. В тишине потрескивали свечи. Теперь с чердака отчетливо доносилось хлопанье сотен крыльев, шум воздуха от стремительного полета и разноголосый писк.
– Летучие мыши, – сказал он. – Ну и что? Их тут полно в ущелье.
– Если бы это было так…
– А что же?
– Души умерших нетопырей, – прошептала она таинственно.
– Ты в это веришь?
– Я их боюсь. Они караулят меня и ночью никуда не пустят. А днем меня оберегают белые нетопыри. Королевская стража…
Маленький клоун рассмеялся: девчонки всегда боятся всякой дряни!
– Пойдем! Да не бойся, я их разгоню в одну минуту.
Она так долго не отвечала, что он устал ждать.
– Ну, что же ты? – спросил Маленький клоун.
– Я тебе открою одну тайну, – вдруг объявила она решительно. – Иди поближе, а то они услышат.
Обняв Маленького клоуна, королева прошептала:
– Есть только один способ уничтожить власть нетопырей.
– Что надо сделать, говори скорей!
– Ты знаешь, почему здесь, в королевстве, так боятся смеха?
– Ты же сама сказала, что здесь у вас все дураки, а дураки всегда боятся всего веселого. Им всё кажется, будто смеются над ними.
– Нет, не только это. Тайна вот в чем. Слушай. Как только весь народ посмеется над королем, то нетопырям сразу наступит конец. Они превратятся в простых летучих мышей. Надо только, чтобы смеялись все до одного.
Глаза Маленького клоуна вспыхнули.
– Посмеяться над королем! Только один человек это может – мой Старший брат.
– Я только сегодня об этом узнала. Поэтому его и держат в тюрьме. Они его очень боятся.
– Ну, тогда я сам должен посмеяться над королем нетопырей, да так, чтобы все забыли свой страх, – решительно проговорил Маленький клоун. – Мне бы только поговорить с братом. Он бы меня научил.
– А если никто не засмеется? – спросила королева. – Тут так давно не смеялись, что забыли, как это делается. Кроме того, они боятся.
– Нет, они смеются, только не показывают этого, – горячо доказывал Маленький клоун. – Ты только помоги мне увидеться с братом, он научит меня.
– А если никто не засмеется? Если страх окажется сильнее смеха? Тогда тебе конец. Нетопыри убьют тебя.
– Ну и что же! Я ничего не боюсь. Помоги мне увидеть Старшего брата!..
Королева опять долго не отвечала. Ее задумчивое девчоночье лицо показалось Маленькому клоуну прекрасным. Он не встречал девочек красивее. Иначе и быть не могло – только настоящая красота дает людям радость. Зрители, любуясь, как она, беззаботная и веселая, танцует на своей Белочке, забывали все невзгоды. Принцесса цирка! Но тогда на ее нежной спине не было этого ужасного нетопыриного знака. О чем она думает?
– Я готов, – решительно повторил Маленький клоун.
– Ты готов погибнуть, чтобы спасти народ?
– Да. И народ, и тебя. Мы должны служить народу и в беде, и в радости. Так учил меня Старший брат.
– Он любит тебя, твой брат?
«Он любит тебя», – подумал Маленький клоун, но говорить об этом он не стал.
– Как и я его, – ответил он. – Помоги нам увидеться!
– Пусть будет так, – согласилась она. – Но я еще не все тебе сказала. Не всю тайну открыла.
– Что ж еще? Говори скорее.
– Своим смехом ты убьешь всех нетопырей. Всех до одного.
– Да, да. Всех до одного!
– Но ведь я тоже нетопырь, – печально улыбнувшись, сказала королева.
– Нет! – с отчаянием закричал Маленький клоун. – Нет!
– Да, да, – проговорила она. – Ты или я? Кто-то из нас двоих должен погибнуть. Скорей всего, это буду я. Я превращусь в уродливую летучую мышь.
– Смех никогда не убивает хороших и добрых людей!
– Да, конечно. Но только до тех пор, пока они хорошие и добрые.
Кажется, даже мыши на чердаке, и те притихли. Потрескивая, догорали свечи, вытягивая к потолку длинные оранжевые копья. Королева положила тонкую руку на рыжую голову своего загрустившего гостя.
– Гоп-ля! Не вешай носа, ученик клоуна. Тем более что тебе и вешать-то нечего. – Она щелкнула по его носику-репке. – Завтра, когда я поеду купаться, возьму тебя с собой. Ты увидишься с братом. Расскажи ему про меня. Все расскажи. И мы сделаем так, как он решит.
Глава пятаяВ самом начале их совместной жизни – Володиной, маминой и Снежкова – было сказано:
– Теперь, учти, ни твоего, ни моего тут нет, а только наше. – Это сказал Снежков и спросил: – Куда мы сейчас пойдем?
– В наш домик.
– Ты что-то не очень решительно говоришь.
– Так я еще не совсем привык.
– Я тоже не совсем, – признался Снежков.
– Мы привыкнем. Тут раньше-то все было ваше…
– Ну и что?
Володя подумал, что Снежкову проще: взял да и отдал в общее пользование все, что имеет. А Володя ничего еще не внес своего, а уж пристраивается к этому общему котлу.
– Я дома скорей привыкну… – пообещал он.
– Эх ты, – махнул рукой Снежков. – Мы же договорились, что все у нас будет на дружбе, на строгости, на честности.
В «нашем» лесном домике расхаживал Тимофей Тимофеевич. Увидев Володю, ворон закричал, как всегда, злорадно: «Ага!» – но на всякий случай залез под топчан и оттуда защелкал белым клювом. Наверное, вспомнил, как вчера налетел на Володю и тот его…
– Вот тебе еда, – проговорил Снежков и поставил на пол миску. В жестяной таз он налил воды: – Это тебе питье.
Потом они вернулись на кордон и пошли заправлять «нашу» моторку.
Снежков легко поднял на плечо большой бидон с бензином, а Володе велел взять другой, поменьше.
– Только осторожно, не испачкайся, там масло. А то достанется нам.
Они спустились к реке, где покачивалась голубая лодочка. Эх, посмотрели бы на них сейчас школьные друзья-товарищи да услыхали бы, как Снежков сказал: «Это наша моторка!».
Он сегодня с самого утра все называет чудесным словом «наше». И Володя уже, начал к этому привыкать.
Заправили мотор. Завели. Послушали, как сильно и мягко он гудит. Но вот снова наступила тишина, и Володя услыхал:
– Можно ехать. Пойдем за нашей любимой сестрой…
И тут ему показалось, будто в его голове загудел невиданный мотор. «Наша любимая сестра!» Володя с радостью отдавал все, что имел, этому красивому, сильному человеку, но он сказал про маму «наша». Сказал и сжал Володину ладошку своей сильной рукой.
Конечно – и Володя это хорошо понимает – Снежков любит маму. Он звал ее «любимой сестрой Валей» еще в госпитале, где она перевязывала его раны. Он художник и герой. Это понятно. Так и должно быть, потому что теперь все они – одна семья. Все правильно, но как трудно к этому привыкнуть!..
Догадавшись, должно быть, о чем задумался Володя, Снежков повел его вверх по лестнице. Мама сидела у стола и писала письмо начальнику Ключевского кордона Конникову.
– Поехали? – спросила она так просто и весело, как будто ничего особенного не случилось. – Приписать про Тимофея Тимофеевича, чтобы не забыли покормить?
– Они не забудут! – ликующе воскликнул Снежков. – Надо собаку посадить на цепь.
– Это сделает Володя.
Снежков покорно уселся на скамейке у окна, а Володя пошел привязывать Белку. «Ну вот, она уже и тут распоряжается», – подумал он и сразу как-то повеселел от этой мысли: если мама начала распоряжаться, то, значит, все будет так, как и раньше, все будет хорошо.
Он посвистел. Белка подбежала к нему, виляя хвостом и заглядывая в глаза. Наверное, она ожидала новых приключений, которых ее лишили занятые своими делами взрослые люди. Но как только щелкнул замок на ошейнике, она тихонько поскулила и притихла. Кончились приключения, промелькнула вольная жизнь.
«Прощай, Земля Снежкова, мы возвращаемся домой, в Наш город. Мы будем жить в самом красивом доме, который дед выстроил для нас. Мы все – мама, Снежков и я. Как-то теперь мы будем жить?»
Так думалось Володе под веселый гул мотора, под звонкий шум и плеск взбудораженной воды. У него замирало сердце от ожиданий, и это самое прекрасное в жизни, когда наша моторная лодка скользит по сверкающему весеннему небу, по облакам, отраженным в широкой воде, и когда за каждым поворотом подстерегают новые, еще невиданные красоты. То зеленая лужайка вынырнет из-за мыса, то золотая песчаная коса, через которую перелетают волны, бегущие от лодки, то березовая рощица, заглядывающая в реку, а впереди еще много всякого неожиданного и чудесного…
Но тут он вспомнил про школу и ненадолго загрустил. Подходит к концу срок его изгнания. Об этом он еще не успел сказать Снежкову. А как сказать о всех своих нехороших поступках, которых поднакопилось столько, что его даже удалили из школы на целую неделю? До такого не каждый мальчишка способен достукаться. Даже Ваську, уж на что был отъявленный хулиган и двоечник, даже Ваську Рыжего и то не выгоняли из школы. Что скажет Снежков, когда узнает? И что он сделает?
Вот он сидит в своей красной клетчатой рубашке, положив сильные обветренные руки на штурвал, и тихо о чем-то переговаривается с мамой. И не догадывается, с каким человеком он связался.
Никогда еще Володя не чувствовал себя так тягостно. Ему хотелось все рассказать, но никак он не решался. А вдруг Снежков, даже не дослушав его, скажет: «Вот ты какой, оказывается!» И тогда всему наступит конец.
Но все-таки надо сразу все сказать – хуже будет, если все откроется потом, когда они уже привыкнут друг к другу. Ох, что-то будет? Володя почувствовал, как все в нем сжимается, словно тугая пружина, которая, как только закрутишь ее до предела, вдруг развернется во всю свою силу.
Лодка рвется вперед, бросая в лицо прохладную водяную пыль. Володя решительно сказал:
– Вы, наверное, не знаете еще… Меня из школы исключили.
– Вот как даже! – воскликнул Снежков с таким видом, словно он уже и сам догадался, что ничего хорошего от Володи ждать не приходится. – И за какие злодейства?
– Много всякого…
– Плохо это, когда много всякого… – Снежков повернул штурвал и сбавил газ, отлогий бережок поплыл навстречу, – …и когда от тебя коллектив отказывается.
– Нет! – с отчаянием заверил Володя. – Не коллектив это. Директор. – Но, желая быть до конца правдивым, он добавил: – Девчонки, конечно, тоже…
Лодка зашуршала по песку и мягко ткнулась носом в поросшую травой кочку. Снежков выпрыгнул на берег и подтянул лодку к самому берегу. После этого он подал руку маме, помогая ей сойти на берег. Володя выпрыгнул сам, без посторонней помощи, во-первых, потому, что ему и не требовалось никакой помощи, а во-вторых, потому, что Снежков все еще держал мамину руку, думал, наверное, что ее укачало.
Мама сказала:
– Ну, вы тут поговорите, а я погуляю и поищу хворосту для костра.
Ушла. Снежков спросил:
– Ты что-то про девчонок сказал. Не ладишь с ними?
– Бестолковые они…
– Вот ты как рассуждаешь! А ты не учитываешь, что и мама когда-то девчонкой была.
– Она и сейчас.
Неизвестно отчего Снежков улыбнулся и сел на зеленую кочку.
– И сейчас? – радостно спросил он.
– Ну да. Футбол с нами гоняла на дворе, – сообщил Володя: говорить, так все до конца. Пусть знает, с кем он связался. – Даже удивительно, как ее председателем завкома выбрали, и некоторые даже боятся. Хорошун, например. Стереотипщик есть у них в типографии. Здоровый такой, а боится.
– А он, что, этот Хорошун: лодырь или выпить любит?
– Мама говорит: антиобщественный тип. Себе на уме.
– Ну вот видишь. – Снежков поглядел в ту сторону, куда ушла мама. – Хорошие люди никого не боятся. Учти это. И со всеми у них отношения нормальные. С девчонками – тем более.
Володя задумался. Не такие уж девчонки вредные – это правда. Не все. Есть даже совсем хорошие девочки: Катя Карасик например. Тайка тоже. Всегда поможет и никогда не выдаст. Да и другие ничего плохого Володе не сделали. Нет, тут он, конечно, не все продумал, лишнее сболтнул. Но, чтобы Снежков тоже не подумал так, Володя вздохнул и осторожно заметил:
– Не знаете вы наших девчонок…
Снежков хотел что-то сказать, но в это время среди кустов замелькал голубой мамин шарфик. Она бежала, отмахиваясь от комаров, смеялась и выкрикивала:
– Загрызли начисто! Я там сушинку хорошую нашла, пришлось бросить, так бежала. А у вас тут благодать…
И в самом деле – по реке гулял вольный ветер, отгоняя комариные полчища.
– Зато рыбы много будет, – сказал Снежков и объяснил, заметив Володино удивление: – Смотри, какое у них там пирование.
Володя посмотрел – да, в самом деле, как это он раньше-то не заметил: ветер подхватывал комаров, бросал их в воду, а оттуда то и дело выскакивали маленькие рыбешки, заглатывая комаров. По всей реке шли круги от рыбьего всплеска. И в самом деле – пирование.
– Все вы знаете, подмечаете, – уважительно проговорил Володя.
– Приходится, – засмеялся Снежков.
И мама тоже засмеялась. «Что это они?..» – подумал Володя. Сам-то он был очень озабочен и взволнован полной переменой всей своей жизни. Он еще не понимал, что и мама, и Снежков тоже взволнованы переменой их жизни, кроме того, они просто очень счастливы и смеются только оттого, что еще не привыкли к своему счастью, а может быть, даже немного и стесняются его. Ведь самое настоящее, самое хорошее счастье – именно то, которое приходит неожиданно. Этого Володя еще не знал и подумал, что это они посмеиваются над ним, и слегка обиделся.
Снежков сразу это заметил.
– Если хочешь быть художником, то все должен подмечать, – сказал он. – Все видеть, все слышать. Художники – внимательные, умелые люди. Глазастые, рукастые…
– Ага! – подхватил Володя. – Ушастые, носастые… – Ему тоже сделалось легко и весело, и он пояснил: – Все запахи чуют…
– Как собаки…
– Нет. Как следопыты.
– Правильно, как следопыты.
– Ну, следопыты, – перебила мама этот веселый разговор. – Чай будем пить или как?
Она сидела на зеленой кочке веселая и такая красивая, какой Володя никогда ее не видел. «Это оттого, что у нас появился Снежков, – подумал он. – От меня-то ей мало радости, это уж точно. Ну, да ладно…» И он, презирая комаров, решительно отправился разыскивать мамину сушинку для первого семейного костра.
