355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Парфенов » Неделя приключений » Текст книги (страница 11)
Неделя приключений
  • Текст добавлен: 10 июля 2017, 16:30

Текст книги "Неделя приключений"


Автор книги: Лев Парфенов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 22
РОДИТЕЛЬСКИЕ ТРЕВОГИ

Михаил Ильич Соколов, отец Спартака и начальник геологической партии, домой пришёл поздно – задержался в облисполкоме. Был он высокого роста, в меру полный человек, с таким же, как у сына, румяным открытым лицом, мягким русским носом. Глядя на этого солидного дядю в роговых очках, никому и в голову не могло прийти, что двадцать лет назад звался он не Михаилом Ильичом, а Мишкой Соколом, и считался лихим кавалеристом, отчаянным рубакой.

В начале гражданской войны семнадцатилетним гимназистом ушёл из дому, пристал к одной из частей Красной Армии и попал на фронт. Два года дрался с Деникиным, проделав путь от Ростова до Орла и от Орла до захолустного кавказского селения Адлер. Войну закончил командиром взвода конной разведки. Возможно, так и остался бы военным, но в последнем бою ранила его белогвардейская пуля в грудь. Отлежавшись в госпитале, демобилизовался по состоянию здоровья и уехал в Москву доучиваться. Очень нужны были молодой разорённой республике свои инженеры.

Многие годы прошли со времени гражданской войны, а Михаил Ильич все ещё оставался разведчиком. Только теперь он разведывал не позиции врага, а месторождения железных и медных руд, угля и нефти.

У Михаила Ильича был мягкий характер. Его дети-близнецы росли без матери. Михаил Ильич старался быть снисходительным и ласковым отцом, желая хоть в малой степени заменить мать. Раньше, уезжая в экспедиции, он оставлял детей в Москве на попечение тёти Даши. Но когда они подросли, решил брать с собой. Разведки в районе Ликина предстояли длительные, поэтому, устроившись, он выписал к себе детей. Дети любили и уважали его, потому что он относился к ним по-дружески, умел занимательно рассказывать о гражданской войне, о своих путешествиях с геолого-разведывательными партиями, умел не только развеселить детей, но и сам искренне веселиться с ними. Правда, случалось это не так уж часто. Работа почти не оставляла свободного времени. С огорчением и досадой Михаил Ильич вспоминал, что сын не умеет плавать, не умеет распилить полено, поколоть дрова, пришить пуговицу. Всё это делала за него домработница тётя Даша, жившая у Соколовых уже около двенадцати лет и сделавшаяся членом семьи. Михаила Ильича утешало одно: он сумел привить своим детям честность, правдивость, смелость. Моральные качества – главное, они определяют человека – так считал бывший разведчик. Остальному можно научиться.

Едва Михаил Ильич переступил порог квартиры, как тётя Даша сообщила, что Петя не явился к ужину и вообще пропал. Геолога это не особенно обеспокоило – на улице было ещё светло. Всё же он организовал поисковую партию в составе тёти Даши и Лены, поручив им обшарить пустырь и близлежащие улицы. Сам он спустился к реке. Поиски, конечно, оказались безуспешны. Надвигалась ночь. Михаил Ильич шагал из угла в угол по столовой и вздыбливал пятернёй густую белокурую шевелюру. Тётя Даша всхлипывала и громко сморкалась на кухне.

Михаил Ильич просунул голову в кухню, раздражённо крикнул:

– Даша, прекратите!

И хлопнул дверью так, что дремавший на плите кот вскочил сразу на все четыре лапы, дико сверкнул глазами и прямо с плиты махнул в открытое окно. Глаза тёти Даши мгновенно высохли и посуровели. Долголетний опыт ей подсказывал, что лучший метод обороны против Михаила Ильича – это наступление.

– Что вы на меня очками-то больно зыркаете, Михаил Ильич? – начала она, выходя из кухни и переключаясь на официальное «вы». – Не боюсь я ваших очков! Кто виноват, что Петька от рук отбился? Окромя себя, вам винить некого. Дитю сказочку какую рассказать, так вы – нет. Всё норовите ему про войну, как, бывало, сабелькой махали да беляков рубили. И книги-то ему всё суете про каких-то, прости господи, живорезов. Про Спартака про этого. Я на одни картинки глянула, дак и то аж волосы дыбом… Люди друг дружку по башкам лупят чем ни попадя. Мыслимо ли дело!.. От того Петька и растёт анчихристом…

Михаил Ильич яростно грохнул стулом.

– Что ж, прикажете его трусом и слюнтяем воспитывать?! И вообще, Даша, воздержитесь судить о вещах, которых не понимаете!

Он удалился к себе в кабинет, сел к столу, сжал кулаками виски. Куда подевался Петька? Мозг сверлила назойливая и коварная мысль: сын не умеет плавать. Тут в кабинет вбежала Лена, босая, в ночной рубашке. Она с плачем приникла к отцовскому плечу, с трудом проговорила сквозь слёзы:

– Я обещала… ничего не говорить… Но я не могу… не могу, раз Петя пропал…

И она положила перед отцом эпистолу, подписанную Витькой Штормовым Ветром.

Михаил Ильич пробежал письмо, с изумлением посмотрел на Лену, снял очки, опять надел и перечитал более внимательно.

– Кто тебе это передал?

– Петя. Он попросил взаймы рубль… Который для гербария… Он сказал, что найдёт сокровища…

– Сокровища? Теперь кое-что проясняется. Где он собирался искать эти сокровища?.. Видимо, на острове Страха?

– Ага…

– Значит, об этом острове ты меня спросила вчера? И до сих пор молчала?

– Ты сам говорил, что нельзя ябедничать.

Михаил Ильич только вздохнул – возразить было нечего.

– Ладно. Пётр говорил тебе, где находится остров Страха? Хотя бы намекал?

– Н-нет, ничего не говорил.

– Так, так… А кто этот верный человек, который должен был утром принести цветы. Кстати, он их принёс?

Лена отвернулась, стараясь скрыть от отца вспыхнувшее лицо. Ей не хотелось говорить об утреннем происшествии.

– Принёс или нет? – настаивал отец.

– Принёс.

– Кто он?

– Сёма.

– Фамилия?..

– Не знаю. Нерушимый Утёс.

Лена опять залилась слезами. Михаил Ильич потрепал дочь по мокрой щеке, поцеловал.

– Ладно, иди спать. Успокойся и не реви. Всё будет в порядке.

Геолог почувствовал облегчение. Теперь по крайней мере исчезновение сына перестало быть загадкой.

Время приближалось к часу ночи, когда Михаил Ильич вошёл в отделение милиции. Он коротко объяснил дежурному причину своего визита. Дежурный, как всегда в таких случаях, записал место жительства, возраст пропавшего мальчика, приметы, поинтересовался:

– Сами что подозреваете?

– Мне кажется, он уехал на остров Страха.

Дежурный записал и тут же уточнил:

– Это на севере?

– Не думаю.

– Может быть, там какая освободительная война вспыхнула? Как в Испании, например? Или против колониального рабства. Я к тому, товарищ Соколов, что позапрошлый и прошлый годы у нас пацаны в Испанию бегали. Теперь же всё больше на Халхин-Гол устремляются. А также на север, в Мурманск, в Архангельск. На остров Страха – пока что первый случай.

– Мне думается, товарищ дежурный, остров Страха выдуман.

Михаил Ильич выложил на стол письмо. Дежурный прочитал, засмеялся:

– Ну и выдумщики!.. «Железной рукой… ведёт корабль навстречу гибели…» Отважный народ, что и говорить. Который из них ваш сын? Не Спартак ли?

– Да. Так, кажется, он сам себя именует.

– Сёмка Нерушимый Утёс и Витька Штормовой Ветер – его друзья? Вы их знаете?

– В глаза не видел. Сын всего лишь неделю назад приехал из Москвы. Когда он успел завести друзей, ума не приложу.

– Не скажите! Это, например, нам с вами, чтобы подружиться, надо вместе не меньше пуда соли съесть. А мальчишкам никаких пудов не требуется. Им главное – общий интерес. Тут, к примеру, налицо обоюдная приверженность к морской романтике. Они, видно, на лодке отправились. Бриг «Победитель» – чувствуете? Справимся на водной станции, что это за бриг. Не беспокойтесь, найдём ваших беглецов. Случай не из редких.

…Остаток ночи Михаил Ильич провел на диване. Прилёг не раздеваясь – какой уж тут сон! Часов в шесть утра раздался стук.

«Петька!» – радостно встрепенулся геолог и выбежал в переднюю. Тётя Даша уже открывала дверь.

На пороге стояла незнакомая женщина с красными припухшими глазами.

– Я мать Семёна Берестова, – сказала она. В расслабленном голосе её слышались слезы. – Сёма вместе с вашим сыном…

Мать всхлипнула и прижала к глазам скомканный платок.

– Входите, входите, – грустно сказал Михаил Ильич. – Простите, как ваше имя?

– Александра Алексеевна…

– Очень приятно… Вот сюда, в столовую… Садитесь, прошу вас. Получается, Александра Алексеевна, мы с вами как бы товарищи по несчастью.

– Да, конечно, – без улыбки согласилась мать. – Я очень рано вас подняла, простите…

– Какое там, мы ведь не спали…

– Вот и я то же подумала. Голова на части разрывается. Брат уехал, не с кем слова сказать, посоветоваться. Была в милиции, дали ваш адрес. У вас ничего нового?

– Пока нет.

Воцарилось тоскливое молчание.

– А вы никаких странностей не замечали в последнее время за своим сыном? – спросил Михаил Ильич.

– Странностей?

Мать тяжело вздохнула, уронила руки на колени.

– Мальчишки всегда со странностями. Возьмите моего. Дня три назад окатил водой соседку, испортил новое платье. Пришлось усадить его на четыре дня решать задачи.

Тётя Даша, стоявшая у двери, сложив руки на груди, неопределенно хмыкнула, покачала головой и шагнула вперёд. У неё так и зачесался язык рассказать этой мамаше о вчерашней проделке её сына. Видно, что хулиган отъявленный. Не успел за платье отсидеть, как уже целую охапку лилий погубил. Но тётя Даша благоразумно промолчала. Ведь если говорить про этого поганца, придется рассказать и о порке, которой ни за что ни про что подверглась Леночка. А в данном вопросе между главой семьи и домработницей существовало принципиальное разногласие. Тётя Даша, несмотря на приверженность к миротворческой философии, была скора на расправу. Михаил же Ильич отвергал телесное наказание как воспитательную меру.

– Решать задачи? На четыре дня? – удивился Михаил Ильич, – Так вы его замучили, вот он и сбежал. Этак вы, пожалуй, отобьёте у него всякую охоту к математике.

Мать с горечью подумала, что, пожалуй, это правда. Последние дни она была очень занята и не смогла проверить, выполняет ли сын задание. Сегодня она заглянула в его тетрадь – и ахнула: вместо двенадцати решённых задач только одна. Больше всего её удивило то, что Сёмка решил задачу, которая ему не задана. Нет, она была не легче других. Среди отмеченных её рукой имелись гораздо более легкие задачи.

Но тогда почему же он остановил свой выбор именно на этой? Непостижимо. И ведь, главное, решил её очень обстоятельно, прямо-таки с блеском. Значит, всё-таки у него есть математическая жилка, и её надо развивать. Да, но двенадцать-то задач остались нерешёнными. Может быть, он не нашёл в них ничего интересного? Может быть, вообще не стоило наказывать его задачами? Для неё математика – это оружие в борьбе с природой, оружие, которое человек ни на миг не выпускает из рук. Но открыла ли она сыну, как и для чего было создано это оружие, какие великие победы оно одержало в прошлом и какая борьба предстоит ему в будущем? Нет. И, вероятно, её сын должен питать глубокое отвращение к сухим, отвлечённым цифрам. Да, да, всё это теперь так ясно, так очевидно. Остаётся сожалеть, что раньше ничего подобного не приходило ей в голову.

– Вы правы, – сказала мать. – Ему непонятна целесообразность математики, а целесообразность географии, например, очень понятна. И он готов целыми днями играть в путешествия и глазеть на карту. Я только сейчас поняла…

Мать торопливо приложила платок к глазам. Михаил Ильич страдальчески поморщился. Он не выносил слёз, особенно женских.

– Да, да, карту, – сказал он, чтобы только нарушить тягостное молчание, и принялся внимательно рассматривать свои ладони. Потом медленно перевёл глаза на мать, снял очки, покрутил, держа за дужку, снова водрузил на место.

– Позвольте, о какой карте… мм… речь?

– Обычные ребячьи фантазии, – со вздохом сказала мать. – Клочок бумаги в клеточку, а на нём выведены карандашом выдуманные земли.

– Э… И что было изображено на карте? Вспомните, пожалуйста. Возможно, это даст какие-то нити…

Мать возбуждённо потерла лоб, на лице выступил лихорадочный румянец.

– Ах, боже мой, ну, конечно… Как я тогда же не догадалась?.. Конечно, карта была не просто игра… В ней что-то говорилось об экспедиции капитана Спартака…

Михаил Ильич вскочил со стула.

– Так что же вы молчали?! Вы помните, что было на карте?

– Да, да… Лента с изгибом – верно, река. Домик с цифрой, озеро или залив в виде крючка и на нём – крестик…

Ни слова не говоря, Михаил Ильич вдруг кинулся в свой кабинет и тотчас же вернулся, победно потряс «Философским словарём».

– Так и есть! – загремел он. – Вы знаете, куда уехали эти обозники?!

– К-куда? – в ужасе пролепетала мать.

– В деревню Ликино. Карта, которую вы видели у вашего сына, до того лежала здесь, в словаре. Её нет!

Геолог хлопнул книгой о стол, как бы ставя точку.

– Крестик соблазнил. Понимаете? Романтика сокровища и прочая, и прочая. Не надо их слишком строго судить.

– Вы говорите – Ликино? – не слушая его, произнесла мать, и лицо её просветлело. – Как раз недавно туда же уехал мой брат. Если бы ему дать знать.

– Он кто? – спросил Михаил Ильич.

– Моряк. Сейчас в отпуске. Захотел навестить сослуживца.

– Фамилия сослуживца случайно не Емельянов?

– Да, кажется, Емельянов.

Михаил Ильич на минуту задумался и неожиданно громко крикнул:

– Даша!

Тётя Даша вздрогнула.

– Бог с тобой, Михаил Ильич, чай, я не за тридевять земель!

– Я еду в Ликино. Леночка со мной. Ей будет интересно. Маленький чемоданчик, быстро!

Тётя Даша проводила Александру Алексеевну до крыльца и тут, оставшись с ней наедине, не утерпела, рассказала о вчерашнем Сёмкином проступке. По её словам выходило, что Сёмка нарочно поломал и вытоптал цветы в палисаднике, а также исколотил Леночку.

– Вы за ним всё-таки поглядывайте, – строго поджав губы, сказала в заключение тётя Даша. – Я, понятно, не мать, вам-то виднее, только хулиганству потворствовать не дело…

У матери голова пошла кругом.

– Хорошо, хорошо, не беспокойтесь, – говорила она, стараясь поскорее остаться наедине со своими мыслями. – Только бы нашёлся… Он у меня за всё ответит… Спуску я ему не дам…

– Так-то лучше, – наставительно напутствовала тётя Даша.

Мать шла быстро, в мозгу стучал один беспомощный и бессмысленный вопрос: «Что же это такое? Что же это такое?» За углом её нагнала хорошенькая белокурая девочка с большими голубыми глазами.

– Тётя, тётя, подождите! Вы Сёмина мама?

У матери заныло сердце. Невыносимо больно узнавать что-то плохое о своём сыне, особенно от постороннего человека. Такой человек становится вам неприятен, хотя умом вы и понимаете, что должны бы поблагодарить его.

– Ну, что такое? Ещё что-нибудь сделал нехорошее?

Девочка замотала головой так энергично, что разрушилась её прическа и волосы пышными прядями упали на плечи.

– Нет, нет! Сёма хороший, – торопливо заговорила она. – Меня тётя Даша побила, а совсем не Сёма. А цветы сорвал Петя, мой брат. Я знаю, только никому не говорю – ведь ябедничать нехорошо.

Лицо матери осветилось улыбкой.

– Спасибо, милая девочка… Как тебя звать?

– Я Лена Соколова.

Мать ласково пригладила шелковистые волосы девочки. Теплом наполнилось её сердце, и даже исчезновение сына уже не казалось трагедией, как несколько минут назад. Ей не хотелось отпускать Лену, она рада была бы слушать её чистый искренний голос хоть до вечера.

– Как ты думаешь, твой папа найдёт ребят?

– О, ну, конечно, найдёт, – весело и без тени сомнения ответила девочка. – Он железо находит, свинец, нефть, даже один раз золото… А ребят уж и подавно найдёт…

Мать устало улыбнулась, впервые, вероятно, за последние сутки.

– Верю. Ты дружишь с Сёмой? Почему ты считаешь его хорошим? Я ничего особенно хорошего в нём не замечала.

Говоря это, мать немножко лукавила. Просто ей очень хотелось, чтобы девочка сказала ещё что-нибудь похвальное о сыне, согрела её материнское сердце.

Девочка задумалась, лицо её стало серьёзным и сосредоточенным, как у взрослой.

– Я не знаю, почему хороший… Он дрался с Ледькой. – Лене показалось, что это заявление не вызвало у матери восторга, и, желая, чтобы у неё уж никаких сомнений не осталось в том, что Сёмка достойный человек, она сказала, доверчиво посмотрев ей прямо в глаза: – Он меня поцеловал.

Мать охнула и схватилась за голову. Негодный, испорченный мальчишка! Уж лучше бы он повыбивал окна в доме или взорвал общую кухню с плитой и всеми кастрюлями. Такую выходку ещё как-то можно понять. Но целовать девочек!.. Этого только недоставало!


Глава 23
ЧТО ИСКАЛ ЕМЕЛЬЯНОВ

До утра Василий Алексеевич не смыкал глаз. Вопреки его ожиданиям Локотников не пришёл. Всю ночь стрючковская лодка тихонько покачивалась на колеблющейся воде, с мышиным шуршанием тёрлась бортом о мостки.

Солнце поднялось над заречными лесами. Деревня ожила. Загорланили петухи. Проиграл пастуший рожок. Чтобы не заснуть, лейтенант закурил трубку. Он понял, что ждать бесполезно, и всё же не покидал поста.

– Товарищ Гуров! – послышался рядом тихий голос. Василий Алексеевич привстал, но тот же голос предупредил:

– Не показывайтесь из кустов, пока я не уйду.

Это был сотрудник областного управления НКВД Сомов. Он жил у председателя под видом журналиста из областной газеты. Сейчас сквозь прореху в листве Василий Алексеевич видел его лицо, совсем юное, но с чёрными тенями под глазами – след бессонной ночи.

– Старик здорово провёл нас, – монотонно заговорил Сомов. – У него есть своя лодка. Он её прячет на Содушке, в кустах. Он был этой ночью на острове. Я заметил его, когда он уже возвращался. Старик, видно, догадывается, что за ним следят, и петляет. Хоть мы с вами и обыскали весь остров и не нашли следов Прохора, всё же там что-то неладно. Я возьму лодку у председателя и буду дежурить вблизи устья Содушки. Ещё одно. Старик уехал с бригадой на корчёвку. Но среди уехавших не было Фёдора. Сейчас же узнайте, что с ним. Если нет дома, постарайтесь найти.

Сказав это, Сомов зашагал вдоль берега. На ходу распоясался, стянул с себя серую, с отложным воротником рубашку. Посторонний мог принять его за городского человека, который торопится насладиться прелестями сельской жизни.

Федькину мать Василий Алексеевич нашёл на огороде – полола грядки. Осведомившись о видах на морковь, лейтенант разговорился с нею и узнал, что Федька с вечера ушёл на рыбную ловлю. Для Василия Алексеевича это было полной неожиданностью.

В сердцах ругнул Никонова. Вот тебе и «золотой парень», вот тебе и «серьёзный», вот тебе и «смекалистый». Нет уж, мальчишка и есть мальчишка. Но что же теперь делать? Где искать Федьку? У Марфина острова – помнится, что-то он говорил про тамошних налимов? Но ведь нет гарантии, что он отправился именно туда. Хорошо, если сообразит утром вернуться на корчёвку. А если нет? Значит, Локотников останется без надзора?

Василия Алексеевича позвали завтракать. Ел без аппетита, только чтобы не обидеть хозяйку. Торопился: решил, не мешкая, идти к Старой мельнице – возможно, Федька заглянет туда. Завтрак подходил к концу, когда под окнами послышался шум подъехавшей машины. Лейтенант выбежал на улицу.

Около избы остановилась запылённая «эмка». Открылась задняя дверца, и из машины вылез незнакомый человек, высокий, полный, с лицом, раскрасневшимся от быстрой езды. Следом выпорхнула белокурая девочка.

Приезжий размял ноги, огляделся, увидев лейтенанта, быстро подошёл к нему, протянул руку:

– Здравствуйте. Если не ошибаюсь, вы Василий Алексеевич Гуров?

– Да.

– Я геолог Соколов, Михаил Ильич. А это, – кивок в сторону девочки, – моя дочь Лена.

Девочка церемонно протянула Василию Алексеевичу руку, которую он пожал в полной растерянности.

Михаил Ильич улыбнулся.

– Вы, я вижу, удивлены. Не удивляйтесь. О вас мне говорила Александра Алексеевна.

– Понятно. Но в чём же всё-таки дело?

– Не догадываетесь? – Геолог помрачнел и озабоченно пожевал губами. – Значит, здесь они ещё не были.

– Кто – они?

– Ваш племянник, мой сын и мальчик по имени Виктор.

Василий Алексеевич пристально вгляделся в лицо геолога, сощурился, как бы что-то припоминая.

– Подождите, так вы не отец ли Спартака? Похожи очень.

– Совершенно справедливо. Этот обозник, в миру Пётр Соколов, – мой родной сын. Видите ли, он и двое его приятелей – ваш племянник и некий Виктор – вчера тайно, без родительского благословения отправились в плавание по Суже.

– Не может быть!

– Очень даже может. Перед отъездом сюда мне сообщили: вчера ваш племянник, действуя от вашего имени, взял на водной станции лодку под номером три.

– Ах, чертёнок! – вырвалось у Василия Алексеевича.

Он крепко потёр ладонью лоб. Час от часу не легче. С Федькой не знаешь, как разобраться, а тут ещё изволь разыскивать племянника с товарищами! Просто голова кругом идёт!

– Слушайте, – сказал лейтенант, пытаясь собраться с мыслями, – может быть, отдохнёте? Заодно всё и обсудим. Я сейчас скажу хозяину…

Геолог вытер платком вспотевшую шею. Он бодрился, пытался говорить в шутливой манере, но всё это делал машинально, по привычке. Истинное его состояние выдавали глаза, в глубине которых прочно застряла тревога.

Жестом он остановил Василия Алексеевича.

– Не стоит. Какой уж тут отдых? Я, признаться, опасаюсь за Петьку, он у меня плавать не умеет.

– Неужели?! Н-да, скверная история. Но почему вы решили, что они поехали именно сюда? Ведь свой курс они никому не докладывали.

– Косвенно узнал – вернее, догадался. У меня был план района Ликина. А на нём этакий соблазнительный крестик. Так вот план попал в руки к нашим Колумбам. Убеждён, что они вообразили, будто крестик обозначает зарытые сокровища. Сам был мальчишкой и вполне их понимаю. Кстати, планчик-то составлял местный житель, если не ошибаюсь, ваш друг Емельянов. Ведь это его дом? Вы, по-видимому, у него и гостите?

Василий Алексеевич с трудом сдержался, чтобы не показать охватившего его волнения.

– Вы знали Сергея Емельянова? – живо спросил он.

– Почему – знал? – удивился Михаил Ильич. – Разве он умер?

В это время хозяин вышел на крыльцо, поздоровался с приезжими, пригласил их в избу.

– После, после, Василий Степанович, – за всех отказался лейтенант и взял геолога под руку. – Мне надо с вами поговорить. Пойдёмте посидим на откосе.

Они перешли улицу, уселись на траву под ивой.

– Михаил Ильич, расскажите, как вы познакомились с Емельяновым. Это очень важно, поверьте, – сказал лейтенант.

– Тут, видите, какая история… – И геолог рассказал Василию Алексеевичу следующее.

За три недели до описываемых событий Михаилу Ильичу передали в облисполкоме письмо.

Оно пришло из деревни Ликино от механика МТС Емельянова.

Емельянов писал:

«Не знаю, туда ли я обращаюсь куда надо. Но люди мы все советские и дело у нас общее, так что вы уж разберитесь, пожалуйста. Сам я бывший краснофлотец, осенью демобилизовался и теперь работаю в Мошковской МТС механиком. В Кронштадтской гавани я нагляделся на эту нефть. Вода от неё так и лоснится, так и играет, словно радуга после дождя. Если, например, в гавани искупаться, то потом неделю не отмоешься. Вся кожа от той нефти пойдёт у тебя, как у какого-нибудь леопарда, коричневыми пятнами. И пятна сальные. Ну, известно, в Кронштадте множество кораблей, танкеры приходят. А вот откуда взялись нефтяные плёнки около нашего Ликина? Например, в пруду на Старой мельнице? Туда редко кто ходит из-за суеверия, но всё же те плёнки знакомы мне с детства. Только раньше я, как и все тут у нас, думал, что это болотная ржавчина. Теперь-то я знаю разницу. Взял на руку – осталось коричневое сальное пятно, что и от нефти. На Долгом озере, недалеко от мельницы, этих нефтяных наплывов ещё больше. Теперь ещё одно – газ. Пузырится он из воды во многих местах и на Старой мельнице, и на Долгом озере, и на Семёновской заводи. Пробовал я этот газ поджигать – вспыхивает. Со школы помню, называется он метаном. У нас тут даже легенда есть про Домну. Как она прыгнула в пруд и на том месте взвилось пламя. Но это, конечно, суеверия. А что газ горит, то правда. Нет ли в нашем Ликине нефтяных залежей, вот что? Конечно, может, всё это мои фантазии, но проверить не мешает. Потому что флоту нефть нужна прямо позарез. Да и всей нашей Советской стране нужна она не меньше.

Прикладываю план местности, который я начертил. Может, пригодится. Тут остров на Суже. Около него тоже есть нефтяные плёнки, но их уносит течением. Домиком отмечена Старая мельница, а крестиком – Долгое озеро.

И ещё одно: напишите, как распознать залежи нефти. Да поскорее, если можно. Извините.

С уважением Сергей Емельянов.

P. S. Я пока здесь никому ничего не говорю – вдруг ошибся».

Михаилу Ильичу почему-то сразу понравилось обстоятельное и вместе с тем лаконичное письмо бывшего моряка. Забота хозяина о своём большом хозяйстве чувствовалась в каждой его фразе. Он не высказывал безусловных суждений, он сомневался, и это также говорило в его пользу. Сомнение – признак здравой мысли. В тот же день Михаил Ильич ответил на письмо и вместе с ним отправил в адрес Емельянова три книги по нефтеразведке.

– Ответа я до сей поры не получил, – закончил геолог. – Кстати, мог бы я сейчас увидеть Емельянова? С ним что-то случилось, как я понял.

– Пропал. Есть основания думать, что убит.

Лейтенант коротко рассказал о бандите Локотникове.

Михаил Ильич озабоченно нахмурился.

– Значит, он скрывается где-то рядом… и ребята могут повстречать его…

– Не беспокойтесь, мы их найдём.

От реки вверх по откосу бежала запыхавшаяся Лена. Лицо расстроенное, на глазах слёзы.

– Папа! Папочка! Мальчики сейчас поймали лодку. В ней Петина куртка…

– А Петя?! А его товарищи?! – бледнея, вскричал геолог.

– В лодке никого не было…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю