Текст книги "Неделя приключений"

Автор книги: Лев Парфенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

С весёлой значительностью Федька исподлобья взглянул на лейтенанта.

– Да что-то мне сегодня не охота спать-то…

– Ну, брат, это уж не военный разговор. Охота, неохота, а надо – и спи себе. Вот так.

Василий Алексеевич похлопал Федьку по плечу, зашагал прочь от берега.

Федька шёл следом, думал: «Всё ясно. Раз меня спать укладывают, значит Прохора нынче ночью брать будут. А ведь зря они меня лишним считают. Думают, на рожон полезу… Да уж я как-нибудь поберёгся бы, чай, не маленький. А может, они права не имеют брать парнишку на этакое дело. Случись что – отвечать придётся. Вот ежели я сам, тогда дело другое. Уж там я помочь сумею… Возьму удочки, будто на рыбалку… Пригожусь…»

Проводив Федьку, Василий Алексеевич поужинал со стариками и ушёл, сказав, что будет спать на сеновале. На самом деле он вовсе не думал спать в эту ночь. Он снова спустился к реке. В нескольких шагах от стоянки стрючковской лодки росли густые кусты черёмухи – отменное место для наблюдательного пункта. В них лейтенант и обосновался.

Между тем Федька быстро уложил снасти, захватил самодельный котелок, за омшаником под колодой насбирал жирных фиолетовых червей и, на ходу крикнув матери, что идёт на рыбалку, был таков.

Глава 19
ПИРАТ – ДРУГ ЧЕЛОВЕКА

Город скрылся за излучиной реки. Возбуждение, вызванное отплытием, улеглось. Путешественники захотели есть. Особенно матросы. От усиленной гребли аппетит разыгрался вовсю.

– Хорошо бы позавтракать, – мечтательно сказал Сёмка.

– Верно, позавтракать, – поддержал его Витька, хотя, говоря по правде, он не отказался бы заодно и пообедать и поужинать. – Во сколько у нас завтрак, капитан?

Спартак не терял даром времени. Как стопроцентный исследователь, наносил на чистую страницу судового журнала контуры неизвестных берегов, мимо которых они проплывали. Оторвавшись от своего занятия, он невозмутимо сообщил, что завтрака не будет. Не будет также и обеда, впрочем, как и ужина.

Это известие ошеломило мореплавателей. Витька нервно засмеялся.

– Что же, выходит, голодать?

– А ты как думал? Путешественники всегда голодают. – Видимо, этот разговор Спартаку наскучил. Он подавил зевок и с великолепным спокойствием, которому позавидовали бы лучшие капитаны всех времён и народов, изрёк:

– Можете, конечно, поднять корабельный бунт. Так бывает, когда команда недовольна. Капитана высаживают на необитаемый остров, дают суточный запас пищи…

– Ха, ему суточный запас, – возмутился Витька, – дайте мне запас, я и сам высажусь.

– Да ведь ты не капитан.

– Ладно вам болтать, – примиряюще сказал Сёмка, – лучше поедим…

– Нельзя, – решительно воспротивился Спартак. – Надо экономить.

– Да зачем?

– Зачем, зачем… Нам же пять дней плыть.

– Пя-ять дней! – ужаснулся Сёмка.

– Ясно, пять. Тридцать же километров… И потом на кораблях всегда плавают долго. Это тебе не на поезде. Вот и соображай. Пищи у нас на пять дней хватит? Нет. Значит, буду выдавать строгую норму. Можете, конечно, есть всякие предметы из свиной кожи. Например, ремни, ботинки… Это – ненормировано… Да ещё скажите спасибо, что пресной воды сколько угодно, а то бы…

– Спасибо!

Витька в негодовании вскочил, причём бриг едва не опрокинулся. Он снова упал на банку, выхватил у Сёмки весло.

– Ботинки, да?! Взять вот, огреть веслом по башке, чтобы полетел вверх тормашками! Ботинки! Ха! Тоже капитан называется. Чего же ты раньше не сказал, мы бы еды больше взяли!..

Бунтарь устало отбросил весло.

– Ну его, Сёмка! Развязывай узелок, давай колбасу.

Сёмка нагнулся, намереваясь взять узелок из-под кормовой банки.

– Стой, Нерушимый Утёс! – торжественно провозгласил капитан. – Подожди.

Он оглядел команду и укоризненно покачал головой.

– Эх, вы-ы!.. Сначала хоть бы бунтовать-то научились… Кто же так бунтует? Никто так не бунтует. Первым делом надо захватить пороховой погреб и арсенал. Вот как надо. А они сразу за колбасу…

Однако на команду мало подействовало это вразумляющее указание. Она расправилась бы с колбасой вопреки всяким морским традициям. На её стороне была сила, даже Пират изменил хозяину и перешёл на сторону восставших. Но в самый последний момент раздался радостный вопль капитана:

– Земля!

Вероятно, впервые за всю историю мореплавания это магическое слово не вызвало ликования среди команды. Сёмка с Витькой недоуменно огляделись по сторонам. Ну, земля, ну и что же… Известно – берега. Чему тут особенно радоваться?

– Земля, – проникновенно повторил Спартак, разглядывая в бинокль зелёную возвышенность. Со стороны могло показаться, что он по крайней мере полгода не ступал на сушу. Затем он развернул на коленях карту, сосредоточенно хмурясь, поводил по ней пальцем, после чего изрёк:

– Мы на траверзе мыса Бурь. Пр-р-раво на борт! Эй, на марсе, смотреть в оба! У берега могут быть рифы!

Столько было в этих раскатистых звуках солёной капитанской лихости, что Сёмка послушно взялся за вёсла и повернул лодку к берегу.

– Когда у путешественников нечего есть, – объяснил Спартак, – они находят какую-нибудь неизвестную землю. Там растут всякие плоды. Бананы, кокосовые орехи, сладкие корни, винные ягоды… И путешественники утоляют голод.

Действительно, по склону возвышенности правого берега были разбросаны квадраты густой, по-видимому, культурной и съедобной зелени. Она очень мало напоминала бананы, хотя вполне могла бы сойти за лук или морковь.

Прежде чем покинуть лодку, Спартак привязал к ошейнику Пирата поводок. Он объяснил, что собачка лучший друг путешественников. Уж она-то не даст пропасть с голоду. Если, например, вам не удалось найти фруктов, то собака обязательно где-нибудь добудет фазана или куропатку и принесёт эту дичь к вашим ногам. Сёмка согласился, что нет лучше, как путешествовать с собакой. Витька подтвердил, что это в самом деле удобно, так как на крайний случай можно съесть собаку.

Замечания своих лучших друзей Пират выслушал с нескрываемым любопытством. Но когда путешественники двинулись в глубь неизвестной земли, он решительно замотал головой и упёрся всеми четырьмя лапами в песок. Его тянули, подгоняли палкой. В ответ пёс грозно рычал и скалил зубы. Он не желал ни на шаг отойти от лодки.

– Ладно, пусть сторожит судно, – предложил Сёмка.

Пирата привязали к ивовой лозе. Он притворно зевнул и положил морду на лапы.

– Видно, его укачало, – сказал Спартак.

Путешественники двинулись на поиски съедобных фруктов и сладких корней. Они пересекли поросший ивняком песчаный пляж. За ним начиналась возвышенность. Тут друзьям открылся настоящий овощной питомник. И репа, и морковь, и целое поле лука, и десяток огуречных грядок. Спартак сказал, что сперва надо оглядеться: не обитают ли поблизости племена воинственных туземцев? Экспедиция залегла в кустах и начала «оглядываться». Свежий огородный запах щекотал ноздри.

– Луку бы… с хлебом, – глотая слюну, сказал Витька.

– Или огурцов… с сольцой, – мечтательно вздохнул Сёмка.

– Я читал, что огурцы и лук ещё древние египтяне ели. Пять тысяч лет назад, – авторитетно заявил Спартак.

Витька тут же сделал вывод:

– Значит, нам и подавно можно.

Однако последующие события показали, что Витька глубоко заблуждался.

Убедившись в отсутствии кровожадных туземцев, друзья ринулись на луковую плантацию. Они не заметили появившегося на вершине холма старичка в выгоревшей гимнастёрке, подпоясанного наборным ремешком. Неизвестная земля, на которую высадились путешественники, принадлежала горземотделу, и горожане издавна использовали её под огороды. Старичок же исполнял обязанности полевого сторожа. Старичок, видимо, кое-что понимал в военной тактике. Он сперва присел, затем короткими перебежками предпринял обходный манёвр, стремясь охватить атакующих с фланга и отрезать им путь к отступлению. На ходу старичок распоясался. Таким образом, мирный ремешок превратился в оружие. Ребята увидели сторожа, когда он был уже шагах в десяти.

– Спасайся! – отчаянно завопил Сёмка.

В этот момент слаженным действиям экспедиции могли бы позавидовать лучшие спринтеры мира. Все трое рванулись разом, с места развив самую предельную скорость.

– Я вам покажу, стервецы, как лук воровать! – кричал позади старичок. – Вы у меня ужотко ремня отведаете!

Старичок с молодой энергией ломился через кусты, отнюдь не собираясь отставать.

Спартак, как и подобает капитану, бежал последним. Сердце трепетало от ужаса и вместе с тем наполнялось восторгом удовлетворённой жажды приключений.

Сквозь кусты блеснула вода. Вот и лодка. Первым около неё очутился Витька с пучком зелёных перьев лука в руке. Вдруг навстречу с глухим рычанием вымахнула черная пантера. Собственно, это была не пантера, а Пират. Перед изумлённым Витькиным взором промелькнул круг колбасы, болтавшийся в собачьей пасти, словно кольцо у быка в ноздрях. Витька выронил лук в воду. Пират потрусил прочь от берега, полагая, что теперь никто не помешает ему воспользоваться плодами собственной предприимчивости. Вслед за ним по песку волочился поводок с обломком лозы. Навстречу из кустов выскочил старичок.

– Я в-вам ас-спиды-ы! – грозил он, потрясая ремнём, в то время как беглецы прилагали все старания, чтобы оттолкнуть лодку от берега.

Момент был критический. Старичку ничего не стоило взять судно на абордаж. Он бы и сделал это, если бы перед ним вдруг не вырос здоровенный рычащий пёс со взъерошенной на загривке шерстью и горящими глазами.

– Ну, ну, ну!!! – запальчиво погрозил старичок и хотел обойти Пирата.

Но тот понял его намерения по-своему. Собираешься зайти с тыла – знаем! Пёс присел, готовый к прыжку. Старичок проворно попятился. Стало ясно, что дальнейшая погоня бесполезна – лодка уже отошла от берега. Сторож крякнул с досады и, тряхнув напоследок ремнём, удалился.

«Вот ведь озорство-то, – рассуждал он, возвращаясь на свой пост. – Диви бы им жрать было нечего, окаянным. А то ведь собаке вон какую квалыгу не пожалели… Мне бы с моими зубами на неделю бы достало. Не-ет, ты ежели голодный, тогда так, а то нако тебе, собаке, а…»

– Ну, что я говорил! – патетически восклицал между тем Спартак. – Собака – лучший друг человека. Ведь если бы не Пират, нас бы этот туземец в плен забрал! Молодчина Пират, славный пёс. Штормовой Ветер, подожди грести, примем на борт собаку…

– Убить её мало, твою собаку! – рявкнул вдруг Витька таким голосом, что у самого закоренелого людоеда мороз бы пошёл по коже.

Глава 20
ПЯТЬ СУТОК ИЛИ ПЯТЬ ЧАСОВ?

Неудачный поход «за бананами», а тем паче похищение колбасы здорово пошатнули авторитет капитана. Да что там пошатнули! Он – авторитет – попросту начал падать. А когда авторитет падает, то его невозможно удержать никакими силами. Всё же Спартак предпринял такую попытку. Он пошёл на уступки.

– Ладно, давайте есть ветчину.

– А как же строгая экономия? – ехидно заметил Сёмка.

– А пять дней что будем жевать? Бананы? – в тон ему добавил Витька. – Да что бананы – это плюнуть и растереть. У нас есть кое-что получше – две пары почти новых ботинок! – он назидательно поднял указательный палец. – И со шнурка-ми…

Глаза его, коричневые, озорные, искрились весельем.

Спартак раздражённо фыркнул.

– При чём здесь шнурки?

– А как же? – продолжал издеваться Витька. – Приправа. Вместо макарон. Если, например, поджарить на ваксе, то…

– Хватит, – вяло отмахнулся Сёмка. Пустой желудок как-то не располагал к зубоскальству. – Я вот что предлагаю: давайте высчитаем точно: сколько времени нам плыть?

– Ничего не выйдет, – категорически возразил Спартак.

– А ты почём знаешь?

– Знаю. Нужна астролябия. Такой инструмент.

– Ну, а у тебя-то у самого была астролябия?

– Нет.

– Как же ты узнал, что пять дней плыть?

– Примерно же. А может, и десять.

Витьку это предположение привело в состояние полной ошалелости.

– Что? Как? Сёмка, слышь… а? Вот это кап-пит-тан!.. Уметь надо! Ха! Десять… Всё. Я не играю. Поворот оверштаг…

Витька начал разворачивать лодку.

– Подожди, – Сёмка схватился за вёсла… – Ещё ничего неизвестно.

– Правильно, – одобрил Спартак его действия. – Кораблём пока командую я…

Витька от возмущения на минуту лишился дара речи и обрёл его вновь лишь для того, чтобы предъявить ультиматум.

– Тогда вот… что, Архимеды… Если вы прямо сейчас не высчитаете, сколько плыть, я высаживаюсь и топаю домой. Пусть меня лучше выпорют, чем голодать десять суток.

Спартак промолчал, сознавая, что его выдержка делает честь всему капитанскому сословию.

Сёмка напряжённо думал: как же подсчитать время, необходимое для путешествия? Никогда ему ещё не случалось составлять задачи. Решить готовую задачу – ещё куда ни шло. Но составить самому… это уже выходило за пределы достижимого. Люди, придумывающие задачи, всегда казались ему сверхчеловеками. Сёмка не понимал, как сочинители задач угадывают, что нужно узнать? Но теперь вдруг ему стало ясно: незачем угадывать. Что ему в данном случае требуется узнать? Время. Вот главный вопрос задачи. И самая задача уже существует в готовом виде и не к чему её выдумывать. Дано расстояние в тридцать километров. Спрашивается: за какое время пройдёт лодка это расстояние? Всё честь честью, как в порядочной задаче. Только вот беда – неизвестна скорость лодки. Без скорости ничего не выйдет. Как определить скорость?

– Ура! Нашёл! – вдруг возликовал Сёмка. – Спартак, какая длина лодки?

– Шесть футов… Только не лодки, а брига.

– Ну, хоть брига. Только с футами ничего не выйдет. Нужно метры…

– Да что ты его слушаешь? – возмутился Витька. – Что он понимает? Три метра эта лодка. Уметь надо…

– Так… три метра…

Сёмка пошарил в карманах, вынул черную, обожжённую для поплавка пробку.

– Витька, греби. Я сейчас опущу в воду пробку и буду считать секунды. Как только она пройдёт мимо кормы, ты, Спартак, скажи… Смотри, не прозевай… Пускаю. Раз… два… три…

– Прошла.

– Три секунды. Значит, скорость брига – метр в секунду. Три тысячи шестьсот метров в час.

– С чего ты это взял? – недоверчиво спросил Спартак.

– С чего!.. Пора знать, товарищ капитан, что в одном часе три тысячи шестьсот секунд.

– А! Ну если так, то, конечно…

– Ясно, так. Что я, выдумал? Теперь скорость реки. Она – три километра в час. Реки на равнинах текут с такой скоростью.

– Точно, – подтвердил Витька, – в географии написано.

– Сложить скорость лодки и скорость реки – сколько будет?

– Шесть тысяч шестьсот метров, – небрежно бросил Витька.

– Значит, мы плывём со скоростью шесть километров шестьсот метров в час. Теперь надо узнать время. За какое время мы пройдём тридцать километров? Ну, шестьсот метров можно отбросить – может, задержки будут. Так. И что же теперь нужно сделать?

Витька и Спартак терпеливо ожидали результатов вычисления. Сёмка сдавил голову ладонях и, мучительно раздумывая и не решаясь остановить свой выбор на каком-либо одном из четырёх действий арифметики. Если, например, сложить тридцать и шесть – что получится? Тридцать шесть. Чего тридцать шесть? Не часов же… Валеных сапог, как сказал бы сейчас физик Александр Владимирович. Тогда, может, лучше умножить. Тридцать на шесть – сто восемьдесят. Ого! Выходит, прав Спартак. Ой, как не хочется, чтобы он оказался прав! Но почему же именно умножить? Гораздо выгодней вычесть. Нет, опять валеные сапоги. А если вникнуть? Вникни, вникни, Сёмка… Ведь это тебе не наказание, а дело жизненно необходимое. От каждой лишней единицы зависит судьба экспедиции. Так. Если шесть километров проходим в один час, то во сколько же часов пройдём тридцать километров? Сколько раз шесть содержится в тридцати? Пять раз.

Сёмка вскинул голову, оторопело взглянул на друзей.

Витька нетерпеливо заёрзал на банке.

– Ну?

– Пять часов, – растерянно сказал Сёмка.

Ему как-то ещё не верилось, что путешествие займёт столь ничтожный отрезок времени. Однако он был убеждён, что задача решена правильно.

– Да здравствует арифметика! – провозгласил Витька и метнул на Спартака уничтожающий взгляд. – Во. Уметь надо, понял! Пять часов. Конечно, если грести в обратную сторону, то можно добраться и за пять дней…

Спартак несколько растерялся. Он-то совершенно искренне был убеждён, что плавание займёт не меньше пяти дней. Иначе, посудите сами, какое же это плавание…

Авторитет его со всё возрастающей скоростью продолжал скользить по наклонной плоскости. Спартак попробовал отстоять свои позиции.

– Вы неправильно подсчитали.

Витька издевательски ухмыльнулся.

– Ясно. У нас же нет астролямбии.

– Не астролямбия, а астролябия.

– Всё равно. Вот колбасу жалко – это да, а без астролямбии, – Витька язвительно подчеркнул ошибку, – проживём! Давай, Сёмка, ветчину. Экономия отменя…

Речь его оборвалась на полуслове, а сам оратор полетел на дно лодки, показывая пятки весело смеющемуся солнцу. Спартак сунулся вперёд, навалился грудью на банку. Сёмка удержался, схватившись за борт. Под днищем захрустел песок.

– Мы сели на мель! – торжественно объявил капитан.

Глава 21
СМЕНА РУКОВОДСТВА

Судно застряло на середине русла, в излучине. Со стороны низкого в этом месте левого берега далеко в реку вдавалась песчаная отмель. Только мелкая частая рябь на поверхности воды указывала её границу. Киль лодки вошёл в мягкий песок легко, как нож в масло. Течение затягивало судно на мель.

– Куда смотрел капитан? – сказал Витька, поднимаясь и потирая затылок. – Уметь надо, понял…

Спартак не обратил внимания на этот новый выпад. Он преобразился. От растерянности, уныния не осталось и следа.

– Все наверх! – скомандовал он рокочущим морским басом. – Команде сохранять спокойствие! Дождёмся прилива. Он снимет бриг с мели. А пока я занесу это происшествие в судовой журнал…

Но Витька вырвал у Спартака общую тетрадь и швырнул её в трюм, то есть, попросту говоря, на дно лодки.

– Хватит! – запальчиво сказал он. – Очумел, что ли? Какой тут прилив?! Вылезем, лодка сама снимется.

Он первый выпрыгнул за борт. За ним последовал Сёмка. Спартак снял майку, обнажив молочно-белое тело, и нехотя осторожно спустился в воду. Испанскую шапочку он не отважился оставить в лодке. Судно, освободившись от груза, действительно снялось с мели. Друзья подтолкнули его вперёд, но под килем опять зашуршал песок. Вода доходила ребятам чуть повыше щиколоток. Впереди, в каком-нибудь полуметре от носа лодки, подводная песчаная коса, круто обрываясь, уходила в глубину. Дно на отмели было покрыто рябью, словно поверхность воды под порывом ветра. Песчинки, гонимые течением, щекотали подошвы.

– Хорошо, – мечтательно сказал Спартак, плеснув себе на грудь воды.

– А ну, дружно, раз-два – взяли-и! – скомандовал Витька, бесцеремонно забирая в свои руки бразды руководства спасательными работами.

Лодка немного продвинулась вперёд, потом ещё немного. Наконец последний толчок, и судно сорвалось с мели, покачиваясь, поплыло вперёд по свободной воде. Витька успел вскочить на корму. Сёмка сорвался с обрыва, окунулся с головой, но сейчас же догнал лодку вплавь. Тут сзади послышался отчаянный вопль:

– Ребята, стойте! Куда вы? А я как же?!

Капитан метался вдоль края отмели, призывно размахивая руками.

– Плыви, подождём! – откликнулся Сёмка.

– Не могу я!

– Почему-у?

– Плавать не умею-ю!

Сёмка и Витька вытаращили глаза. Вслед за тем по реке раскатился неудержимый хохот.

Судно тихонько двигалось, подгоняемое течением. Никто им не управлял. Над бортами виднелись только босые, весело дёргающиеся ноги. Команда валялась на дне трюма, надрывая животы хохотом. Если бы у Спартака вдруг обнаружился хвост, даже этот факт не изумил бы ребят до такой степени. Не умеет плавать! Разве мальчишка может не уметь плавать?! Да ещё если готовится стать моряком. Да к тому же капитаном! Ха-ха, ничего себе, хорош капитан! Теперь понятно, почему за всё время их знакомства Спартак ни разу не предложил выкупаться на речке. Недаром его больше привлекали подвалы и чердаки. И у человека хватило нахальства объявить себя капитаном!

Вдоволь насмеявшись, Витька повернул лодку назад. Против течения греблось трудно, и он запыхался прежде, чем судно подошло к отмели. Сёмка протянул капитану руку. Тот, желая проявить моряцкую ловкость, шагнул в лодку, но лишь оттолкнул её и рухнул в воду, взметнув тучи брызг. Глубина под ним была вполне достаточная, чтобы утонуть. Спартак вовремя догадался об этом и потому принялся ожесточённо хлестать руками по воде.

Витька первым сообразил, что капитан собирается отдать концы, то есть, попросту говоря, утонуть. Витька прыгнул в воду, одною рукой подхватил утопающего под мышки, другою ухватился за борт.

Спартак вытаращил покрасневшие бессмысленные глаза на своего спасителя, фыркнул и хотя заикаясь, но вполне отчётливо произнёс:

– Но… почему н-не кричали: «Ч…век за бортом!»? Эх, вы… вы…

Это критическое замечание настолько обескуражило Витьку, что он попробовал оправдаться:

– Я х… хотел, н… но…

Тут Витька хлебнул воды, вследствие чего и лишился возможности дать необходимые объяснения.

Кое-как Сёмке удалось вытащить обоих мореплавателей на палубу.

С минуту Спартак пыхтел и отдувался, потом с гордостью сказал:

– А я чуть не утонул.

Подумал и добавил:

– Только утопающего надо брать не за подмышки, а за волосы…

Вдруг он схватился за голову, и лицо его выразило отчаяние.

– Феска!

Красивую испанскую шапочку с кисточкой поглотила река.

– Витька! Что же ты её не поймал?! – накинулся Спартак на своего спасителя.

– А зачем её ловить? Она всё-таки получше тебя плавает, – с усмешкой отозвался Витька Штормовой Ветер.

Спартак понял: всё кончено. Даже проявленное им в минуту опасности великолепное самообладание уже не принималось командой в расчёт. Вместе с испанской шапочкой коварная река унесла остатки его капитанского авторитета. Спартаку стало холодно, мелкий озноб сотрясал тело.

– Садись за вёсла, погрейся, – предложил Витька и перебрался на капитанский мостик, то есть на кормовую банку.

Капитан безропотно занял его место. Судно сейчас же стало мотаться во все стороны, подобно голодному тигру в клетке. Наконец, совершив крутой вираж, оно врезалось в берег.

– Приехали, – не без иронии заметил Сёмка.

– Мне никогда не приходилось грести, – едва слышно признался Спартак.

– Заметно, – язвительно бросил Витька и, оттолкнув Спартака, снова взялся за вёсла. – Уметь надо, понял!

Новое открытие даже не очень удивило ребят. Что ещё можно ожидать от мальчишки, который за двенадцать лет жизни не удосужился научиться плавать.

– Давай поднимем бунт, – предложил Сёмка.

– Давай, – согласился Витька.

– Капитана высадим на необитаемый остров.

– Ну вот ещё, время терять. Лучше выбросим за борт.

– Верно, пусть сам плывёт до острова.

– Зачем плыть? Он по дну быстрее дойдёт…

Ребята захохотали. Спартак молчал, повесив голову. Легко ли слушать насмешки от собственной команды! И он решился.

– Я отказываюсь быть капитаном. Пусть Витька командует.

Спартак демонстративно положил на колени Штормовому Ветру судовой журнал. И тут отношение к бывшему капитану круто переменилось. Шутникам словно языки отрезали. Воцарилось молчание. Мальчики глазели по сторонам, на жёлто-зелёные берега и делали вид, что ничего не произошло. Молчание нарушил Сёмка.

– Э… ты не обижайся, Спартак, – с трудом подбирая слова, сказал он. – Мы тебя научим плавать…

– Конечно, и грести научим, – поспешно добавил Витька. – Только ты не дуйся… мы же так, шутили.

– Да нет, я совсем не обижаюсь, – великодушно сказал Спартак. Он даже улыбнулся. Никому бы и в голову не пришло, что экс-капитану невыносимо больно расставаться с высоким званием, что он едва сдерживает слёзы.

Впрочем, Витька это почувствовал и попытался смягчить участь товарища.

– Ты будешь моим помощником. Ладно?

– Ладно, – согласился Спартак. – Я буду вести журнал.

– Давай. А то я не очень-то люблю писать. Тут уметь надо.

Порядок на судне был восстановлен. Достали ветчину, хлеб. До чего же вкусной показалась им еда! Кусок простого черного хлеба они не променяли бы теперь ни на какое мороженое. Сёмка даже покаялся, что дома так часто пренебрегал не только чёрным, но и белым хлебом. Матери приходилось чуть ли не насильно вталкивать в него каждый кусок.

Ах, зачем он отказывался от чудесных, душистых ломтей! Сколько он мог бы съесть и не съел.

Сёмка решил, что теперь будет умнее и по возвращении из путешествия наверстает упущенное.

После завтрака, вернее обеда, Витька занялся наведением порядка. Он лишний раз доказал справедливость поговорки, что новая метла чисто метёт. Он вдруг нашёл, что провизия, одежда, котелок лежат не на месте, мешают передвижению по судну. По его распоряжению всё это имущество было уложено под носовую и кормовую банки. Крошки, оставшиеся на дне лодки после завтрака, он велел собрать и выбросить за борт рыбам. Спартак послушно выполнял команды, но его угнетало пренебрежение нового капитана к морским терминам. Перед уборкой, например, не был объявлен аврал. Бак Витька называл носом, ют – кормой, а трюм – дном. Это разрушало иллюзию. Чтобы сохранить её, Спартак достал карту, нанёс мель и рядом написал: «Рифы Утерянных Надежд». Затем раскрыл журнал и начал производить записи. Предоставим ему слово.

«Среда, 12 час. пополудни. Голод. Команда отказывается повиноваться. 12 час. 01 мин. На горизонте – земля. Пополняем запасы продовольствия и пресной воды. Продираемся сквозь джунгли. За ними – возделанные поля. Воинственные крики туземцев леденят кровь в жилах. Отступаем. Пират бросается на врагов и отважно гибнет. 13 час. 01 мин. Нерушимый Утёс определил местонахождение судна. До острова Страха пять часов плавания. Неправильно! У нас нет астролябии.

Суббота, 13 час. 20 мин. Рифы Утерянных Надежд. Судно на рифах. Ждём прилива. Опасаемся нападения туземцев. Снялись с рифов. Я остался для научных наблюдений. 13 час. 25 мин. Шторм 12 баллов. Высота волны 10 м. Меня бросает как щепку. Судно производит спасательные работы. Я на борту. Пучина океана навеки поглотила испанскую феску. Обязанности капитана возложены на Витьку Штормовой Ветер. У меня много дел, командовать некогда.

Понедельник, 14 час. С провизией плохо. Костлявый призрак голода встаёт перед нами. 13 час. 30 мин. Аврал. Большая уборка. Свистать всех наверх. Снаряжение спущено в трюм. Капитан не знает морских правил.

Четверг, 14 час. 38 мин. По левому борту – пустынные берега. Показался зверь неизвестной породы. Похож на бегемота. Капитан говорит, что это корова. Неправильно!

Пятница, 15 час. С берега доносятся звуки, похожие на собачий лай. Это лев или ягуар. 15 час. 01 мин. Радостное событие. Ура! На берегу Пират. Он спасся бегством. Капитан отказывается взять верного пса на борт. Команда поднимает бунт. Капитан идёт на уступки. Отданы якоря, спущена шлюпка. 15 час. 10 мин. Мы на берегу. Пират ползёт к нам на брюхе и виляет хвостом. Счастливая встреча. Капитан поднял палку, чтобы стукнуть Пирата за колбасу, команда грудью встаёт на защиту героя.

Воскресенье, 15 час. 15 мин. Курс зюйд-ост, ветер 1 балл с норд-норд-вест, скорость 8 узлов, волнение 2 балла, барометр падает. Пират спит у моих ног. Корабль, разрезая волны, идёт навстречу неизвестности».

Лодка шла вдоль левого болотистого берега. Пахло тёплой застоявшейся влагой. Здесь было очень медленное течение. Оно едва колебало жирную зелень осоки. По воде плыли ошмётки ила и лягушечьей икры. Неподвижный воздух звенел насекомыми. Над осокой висели стрекозы с синими крылышками. Крылышки мелко-мелко колебались, и казалось, что это от них исходит монотонный звон летнего дня. Пчёлы, толстые бархатисто-мохнатые шмели залетали с берега и, деловито покружившись над лодкой, стремительно уносились прочь.

Неожиданно потянуло свежестью. Порывами налетел ветер, зашуршал в осоке. Солнце скрылось за тучей. Туча была похожа на снежную гору или на корабль под всеми парусами. Широкие, щедрые и прозрачные, как лёгкая ткань, лучи солнца вырывались из-за тучи, освещая влажно поблёскивавшие верхушки недалёкого леса и стрижей высоко в небе. Туча с ослепительно белыми, как бы изнутри освещёнными краями, теперь сама казалась источником света. Она быстро меняла свои очертания. Вот уже это не корабль, а башня средневекового замка, а теперь гигантская голова с орлиным носом и насупленными бровями, затем голова превратилась в белого медведя, а медведь в женщину, окутанную белым покрывалом.

Сёмка, сменивший Витьку на вёслах, стал грести к правому берегу. Там близко к реке подступала дубовая роща, и в случае дождя можно было укрыться под деревьями.

Правый обрывистый берег смотрел на воду сотнями чёрных нор – ласточкиных гнёзд. Ласточки низко носились над рекой, мелькая на виражах белоснежными грудками.

Дождь застал путешественников на пол пути к берегу. Он хлынул сразу во всю силу. Река покрылась белыми пузырями, как будто её посыпали солью. Лодка сейчас же начала источать горьковатый запах нагретого солнцем мокрого дерева.

Ребята укрыли одежду под кормовую банку, а сами, смеясь от удовольствия и ёжась, подставили прокалённые солнцем спины под освежающие струи. В самый разгар дождя показалось солнце. Туча проходила теперь как раз над ребятами.

– Смотрите! Смотрите! – крикнул Сёмка, показывая вверх.

Высоко, высоко, под самой тучей, сверкали серебристые нити. Казалось, что из них соткан воздух. Ребята впервые видели дождь на такой высоте. Обычно ведь струи становятся заметны около самой земли.

Туча ушла на северо-восток, и в той стороне на несколько минут поднялась над лесистыми холмами гигантская арка радуги. У горизонта небо отливало нежным голубовато-зелёным цветом, как фаянсовое блюдо, с которого смыли пыль. Обрыв правого берега прорезали глубокие ветвистые промоины, а вода под обрывом сделалась жёлтой, словно гороховый суп. Отовсюду слышалось: «Кап-кап-кап…» Но прошло немного времени, высохли травы и листья, снова воздух зазвенел зноем и насекомыми.

Солнце склонялось к закату. Над судном роились комары, обещая на завтра хорошую погоду. По Сёмкиным расчётам, вдали должен бы уже показаться остров Страха. Но позади оставались излучина за излучиной, а острова не было. Это несколько ободрило Спартака, вернуло ему утерянный было апломб. Арифметика, конечно, арифметикой, но куда ей до астролябии. Витька предложил определиться путем опроса местного населения. Но Спартак воспротивился, решив почему-то, что экспедиция должна быть окутана непроницаемой тайной. Тогда Витька передал ему командование, а сам, подостлав под себя пальто, улёгся на дне лодки рядом с Пиратом. С непривычки к путешествиям его сморил сон. Спартак разложил на коленях карту и минут десять донимал Сёмку разными командами вроде: «Справа рифы, лево на борт!», «Паруса убрать, ложиться в дрейф!», «Баковым на бак, ютовым на ют, поставить все паруса!», «Земля под ветром, переменить галс, три румба вправо!» Наконец он умаялся и привалился к Пирату с другой стороны. Высокое звание капитана перешло к Сёмке. Он боролся дольше всех. Да где же ему было устоять против дремотно-звенящей тишины начинающегося летнего вечера. Вскоре Нерушимый Утёс свернулся клубочком в ногах у своих друзей. Прежде чем уснуть, он поднял на ноги Пирата и официально передал ему свои капитанские обязанности. Пёс важно уселся на корме. Поскольку судно благополучно шло своим курсом, то Пирату стало скучно, и он принялся ловить слепней, широко разевая пасть и громко клацая зубами.