Текст книги "Атака из Атлантиды"

Автор книги: Лестер Дель Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 45 страниц)

Хок поднес к листку бумаги зажженную спичку, капнул на лист немного чернил, и смотрел на пламя, пока оно не погасло.

– Вы хотите потушить лесной пожар каплей воды? Ничего не выйдет!

– Нет, Хок, не угадали. Я хочу этой каплей воды закоротить переключатель, который, возможно, откроет дорогу целому потоку. Смотрите, док, И-631 вступает в ядерную реакцию с R. Это мы уже проверили. Он просто смешивается с нашим изотопом, и вместе они дают несколько нерадиоактивных элементов с выделением небольшого количества тепла, подобно огромному большинству других реакций с той лишь разницей, что эта протекает совершенно спокойно. Они обмениваются частицами и распадаются на простые стабильные атомы. У нас под рукой всего несколько фунтов этого изотопа, и нет времени сделать достаточно, чтобы утихомирить Четвертый Номер, но того, что у нас есть, хватит, чтобы спасти всех людей в лазарете. Включая Йоргенсона!

– А сколько тепла при этом выделяется? – Док резко вышел из своего летаргического состояния и снова стал думать, как первоклассный хирург. – Физик-атомщик, может, и скажет « немного «, но как на это прореагирует человеческое тело?

Хокусаи и Палмер принялись ожесточенно водить карандашами по бумаге, а Дженкинс думал вслух:

– Ну, скажем, в Йоргенсоне засело граммов пять изотопа. Будем считать с запасом, чтобы уж наверняка. В остальных– меньше. Реакция пройдет за… здесь нужно учитывать, сколько всего выделиться тепла, и время, которое займет реакция. Этот изотоп растворим в воде, во всяком случае, его хлорид, а у нас именно он, так что с тем, как ввести его, не будет никаких сложностей. Ну, что у вас получилось, док?

– По приблизительным оценкам, температура поднимется на пятнадцать, восемнадцать градусов.

– Это слишком много. Йоргенсон сейчас не выдержит и десяти.

Нахмурившись, Дженкинс опустил голову и еще раз стал проверять свои вычисления, нервно постукивая пальцами.

Док покачал головой:

– Нет, это не так уж и много. Сначала мы можем понизить общую температуру его тела в гипотермической ванне градусов до восьмидесяти, а потом позволить ей повыситься до ста. В этом нет никакого риска. Оборудования у нас, слава богу, достаточно. Если забрать холодильные камеры из столовой и изобразить из них ванну, мы сможем заняться Йоргенсоном, а остальных поручить нашим добровольцам на улице. Таким образом, мы, по крайней мере, вывезем всех людей, если уж спасти завод невозможно.

Палмер поначалу смотрел на дока непонимающим взглядом, но потом его лицо приобрело выражение решительности.

– Холодильные камеры, добровольцы, полевой госпиталь… хорошо, док, что еще вам требуется?

Управляющий протянул руку и взялся за телефонную трубку. Позвонив, он распорядился, чтобы в лазарет доставили весь имеющийся в наличии И-631 и все холодильные камеры из столовой, в общем, чтобы Феррелу беспрепятственно предоставлялось все, в чем у него возникнет потребность. Дженкинс ушел на улицу проинструктировать добровольцев из клиники Кубелика, но почти сразу вернулся в операционную. Вскоре туда же пришел Феррел, а Палмер и Хокусаи следовали за ним по пятам.

– Там всем распоряжается Блейк, – сообщил Дженкинс. Он говорит, что если вам понадобятся Додд, Мейерс или Сью, то они спят.

– Нет, пока они не нужны. Если вам так уж хочется посмотреть, отойдите туда и не путайтесь под ногами, – отогнал Феррел Палмера и Хокусаи, которые остались посмотреть, как он и Дженкинс возились с холодильными модулями и гипотермической ванной, приспосабливая их рядом с громоздким аппаратом сердечной стимуляции. – Дженкинс, приготовьте ему кровь для переливания. Надо охладить ее так сильно, насколько это еще возможно без риска для жизни. Нам придется тщательно следить за падением температуры и соответствующим образом регулировать дыхание и пульс. Сейчас его организм не в состоянии самостоятельно управлять своими функциями.

– Да, следить и молиться, – добавил Дженкинс.

В двери показался посыльный. Он принес маленькую металлическую коробочку с изотопом. Не дожидаясь, пока человек войдет в операционную, Дженкинс выхватил ее и тотчас же принялся осторожно отмерять беловатый порошок и разбавлять его также тщательно выверенными порциями воды. Он работал аккуратно, но быстро – с тем автоматизмом, что передавался его рукам, когда он действовал под давлением чрезвычайных обстоятельств.

– Док, если из этого ничего не выйдет, – если окажется, что Йоргенсон будет не в своем уме, или еще что-нибудь, кроме него у вас будет еще один пациент с душевным расстройством. Еще одна неудача просто прикончит меня.

– Нет, не один – четыре! Мы ведь все в одной лодке. Температура падает очень хорошо. Я немного форсирую, но пока это вполне безопасно. Еще ниже – до девяноста шести.

Во рту Йоргенсона закрепили специальный термометр. Он был предназначен для измерения температуры при криотерапии и, в отличие от обычных градусников, обладал очень высоким быстродействием. Медленно, как бы нехотя, маленькая тонкая стрелка на круговой шкале прибора сползла вниз до девяноста, а потом и дальше. Взгляд Феррела был прикован к ней. Он постепенно снижал пульс и дыхание до соответствующей частоты. Палмер все пытался подвинуться поближе и посмотреть, и Феррелу приходилось отгонять его несчетное количество раз, но в конце концов он сдался.

В минуты ожидания он задумался о том, как справляются с работой врачи в полевом госпитале на улице, которым он поручил остальных. У них в запасе было около десяти часов.

Этого достаточно, чтобы наладить работу холодильных установок и начать обрабатывать пострадавших посменно целыми группами. Сама по себе гипотермия была обычным делом и не должна была вызвать трудностей. Главной головной болью теперь был Йоргенсон. Феррелу казалось, что температура совсем и не думает падать, хотя по обычным меркам она понижалась довольно быстро. В конце концов они достигли отметки семьдесят восемь градусов.

– Дженкинс, готово! Вводите раствор… этого достаточно?

– Нет. По моим расчетам нужно будет ввести еще немного, но нам нельзя торопиться, мы и так действуем почти на пределе безопасности. Слишком большое количество противоядия может быть так же плохо, что и слишком маленькое. Что там на градуснике? Температура повышается?

Да, температура повышалась, и даже гораздо быстрее, чем хотелось бы Феррелу. Когда введенный изотоп разошелся по всем кровеносным сосудам и достиг самых отдаленных микроскопических скоплений радиоактивного вещества, игла на шкале прибора быстро поползла вверх: мимо цифры восемьдесят, к девяноста и выше. Дойдя до девяноста четырех, стрелка остановилась, а затем медленно начала опускаться.

Йоргенсона не зря положили в ванну с гипотермическим раствором: клетки тела начали отдавать излишнее тепло. Датчик излучения продолжал показывать присутствие в теле Йоргенсона изотопа R, но уже в гораздо меньшем количестве.

Следующая доза, которую ввел Дженкинс, была меньше, чем первая, а третья – еще меньше.

– Достаточно, – сказал Феррел. – Еще один укол будет уже лишним.

Они вводили раствор постепенно, чтобы избежать слишком резких скачков температуры – вроде того, который произошел после первого укола, но не слишком преуспели в этом.

В результате, когда последняя капля раствора И-631 проникла в вены Йоргенсона и сделала свое дело, Феррел довольно кивнул головой:

– Все, признаков радиоактивности больше нет. Температура достигла девяноста пяти, и я отключил охлаждение. В ближайшие минуты она еще немного повысится, но к тому времени, когда мы сможем приступить к нейтрализации кураре, он будет в полном порядке. На это уйдет около получаса. Вы слышите, Палмер?

Управляющий кивнул. Он следил за тем, как они разбирали все гипотермическое оборудование и приступили к стандартной процедуре очищения организма от кураре. Это всегда занимало больше времени, чем сама кураретерапия, но в данном случае сам организм уже проделал половину работы, и врачам осталось проделать только простые стандартные манипуляции. К счастью, к этому времени почти весь неогероин будет выведен из организма, а иначе его присутствие создаст новую проблему, справиться с которой будет гораздо труднее.

– Мистера Палмера к телефону. Вызывают мистера Палмера. Пусть мистер Палмер подойдет к телефону, – в голосе оператора больше не было обычной искусственной четкости, и теперь она монотонно бубнила в микрофон. О ней нельзя было сказать, что она обременена излишне развитым воображением, однако и на ней начали сказываться неприятности последних суток. – Мистера Палмера к телефону.

– Палмер слушает, – управляющий схватил трубку первого попавшегося аппарата, который был под рукой. Он не был оборудован экраном, и со стороны нельзя было понять, кто звонит, но по выражению лица Палмера Феррел догадался, что даже та слабая надежда, которую все возлагали на спасение Йоргенсона, еще чуть-чуть и умрет. – Подождите! Выбирайтесь оттуда и приготовьтесь к эвакуации, но не поднимайте слишком много шума, пока не получите дальнейших указаний. Скажите людям, что Йоргенсона уже почти вытащили. Пусть у них будет о чем поговорить.

Он снова обратился к коллегам в операционной:

– Все напрасно, док. Мы уже почти опоздали. Расплав снова активизировался, и из Третьего Номера всем пришлось уйти. Я еще зайду, когда Йоргенсон очнется, но даже если с ним все будет в порядке и он действительно будет знать, что делать, нам это, скорее всего, уже не поможет.

Глава 12

Быстрым шагом Палмер направился к команде рабочих, которые под началом Бриггса работали у Четвертого Номера, но, проходя мимо здания администрации, вдруг остановился. Если он просто так встанет перед ними и не скажет им ничего нового, это только ухудшит их состояние. Что бы там ни было, а в этой ситуации Бриггс и сам может сделать все, что нужно. Даже с такого большого расстояния было видно, что делать-то больше и нечего – рабочим оставалось только вовремя убраться от конвертера, чтобы уберечься от расплава. Люди оставили все попытки приблизиться к нему.

От любого плана действий, до которого они могли додуматься – с помощью Йоргенсона, или самостоятельно, – не будет никакого толка, если только его нельзя будет осуществить силами тяжелых танков, не приближаясь к магме.

Конечно, будь у них достаточно И-631, его можно было бы распылить над поверхностью магмы, но И-631 не хватало…

Нехотя повернул он назад, миновав по пути группу рабочих, которые волочили дополнительные щиты, чтобы усилить защиту легких танков и тракторов. В конце концов их тоже начало серьезно припекать. До сих пор они были готовы воспринимать все происходящее как своеобразное испытание, оставляя Палмеру искать способ выкрутиться. А теперь они начали сдавать. Палмеру уже сообщили о том, что одна группа рабочих пыталась прорваться с территории завода через грузовой двор, и что еще одна группа, очевидно, собиралась предпринять попытку атаковать главные ворота. Впрочем, пока у охранников не было каких-либо серьезных неприятностей. Однако если бы рабочие действительно так сильно хотели вырваться отсюда, одного танка было бы достаточно, чтобы за несколько минут полностью расчистить путь. В этом случае, пожелай кто-нибудь поддержать группу зачинщиков, неизбежно вспыхнули бы массовые беспорядки.

Палмер чувствовал, что его собственные нервы начинают сдавать. Одним из доказательств было то, что в голову ему приходили все более фантастические варианты действий, и он всерьез их обдумывал. Рациональной частью своего сознания он понимал: почти всегда лучшим бывает самое простое, а отнюдь не самое сложное решение. Проблема трансмутации атомов была решена не с помощью магического заклинания, а только благодаря знаниям и стечению обстоятельств, благодаря которому в нужном месте скопилось нужное количество нужных элементов. В конвертерах действовали гораздо более простые механизмы, чем в старых циклотронах, однако и здесь с помощью ловушек можно было гасить нейтронные и мезонные потоки почти любой интенсивности.

Палмер направился к своему кабинету, рассчитывая между делом быстро принять душ. Если позволить себе немного расслабиться, он, может быть, и потеряет несколько минут, но зато потом, приободрившись, будет в состоянии больше помочь остальным. Войдя в приемную и оценив выражение лица Телмы, он сразу же понял, какую допустил ошибку: все поступившие к этому времени звонки не рассосались сами по себе, а только ждали своего часа, пока Телма пыталась както успокоить звонивших.

– Ну что там еще? – спросил Палмер голосом обреченного.

– Сейчас – мэр Уолкер, – ответила секретарь. – Он самый несносный.

Палмер перевел звонок в свой кабинет и, подойдя к столу, одной рукой потянулся к трубке, а другой – к бутылке, которая стояла под столом. Это, конечно, был не душ, но ему было необходимо хоть что-то, чтобы поддержать силы.

– Итак, Уолкер, – начал он. – Вы первый, но за вами еще огромная очередь. Что там?

Он продолжал проклинать судьбу за то, что она привела мэра в его кабинет как раз в самом начале всей этой заварушки. Но тот, по крайней мере, изо всех сил старался войти в его положение и, описывая сложившуюся ситуацию, был как можно более краток.

А ситуация в городе в конце концов начала выходить изпод контроля. У Палмера были все основания полагать, что Гильден и его издательство не имели никакого отношения к наглой откровенной лжи сегодняшних газет и к тайной доставке новых номеров после того, как пришедшие с утренней почтой экземпляры были изъяты согласно экстренному распоряжению мэра. Здесь уже попахивало настоящим фанатизмом, а Гильден не мог зайти настолько далеко, чтобы нарушить определенные издательские правила. Но это уже не играло роли.

Изъятие утренней почты лишь убедило доверчивых и недальновидных обывателей, что в статье была напечатана правда, а отсутствие в ней действительных подробностей происшествия, еще больше разогревало их желание вычитывать в запретных листовках только то, что им хотелось там прочитать. Неорганизованные сборища на улицах довершили дело. Пока не было зарегистрировано вспышек насилия, но страх разросся до таких размеров, что еще немного, и паника захлестнет и накроет все вокруг, хотя, конечно, в первую очередь пострадает завод. Палмер оборвал Уолкера на полуслове:

– Я ничем не могу вам помочь, Уолкер. А, возможно, уже завтра нам с вами будет ровным счетом наплевать на все. Мы уже готовы остановить работы и все бросить!

Лицо его собеседника побледнело. Казалось, ему сейчас станет плохо, но Уолкер пришел в себя, глубоко вздохнул, понимающе кивнул и произнес твердым голосом:

– Я полагаю, мы узнаем об этом первыми. Ну, в таком случае, вас наверно уже действительно не волнует, что происходит в городе. Палмер?..

– Не знаю. У нас все-таки есть небольшой шанс, и нам надо дать возможность попытаться им воспользоваться.

– Хорошо.

Уолкер снова обрел контроль над своими чувствами и окончательно пришел в себя.

– В таком случае мы постараемся как-нибудь сдержать их. Дайте мне знать, если мы сможем что-нибудь для вас сделать.

Он повесил трубку.

Звонок мэра только подтвердил то, в чем Палмер был уверен всегда: если человеку со всей откровенностью описать сложившуюся ситуацию, он сможет вынести практически все, но когда опасность приходит из темноты, неизвестно откуда, и нет ни малейшего представления о том, с чем ему предстоит сражаться, он теряет над собой контроль и лишается рассудка.

Скрытность и политика неразглашательства, на которой настаивал мэр, были изначально ошибочны. Будь авария мелкой, такое поведение, возможно, было бы оправданным и принесло бы свои плоды, – чиновники всегда поступали именно так. Но только не в случае подобной катастрофы!

Однако в случившемся была вина не только чиновников и политиков. Так уж повелось с тех самых пор, когда только появились первые станции. Их проектировщики и строители не делали ничего, чтобы объяснить людям, как все это действует. Конечно, им пришлось бы рассказывать о трудных для понимания вещах, выходящих за рамки кругозора обычного человека, вещах, о которых невозможно говорить, не прибегая к таинственному языку высшей математики. Но главное – никто не хотел признать, что всегда можно найти какой-то способ сделать непонятное понятным, лишь бы было достаточно времени. И вместо того, чтобы заставить лучшие умы страны искать этот способ, они делали свое знание все более тайным, чуть ли не эзотерическим учением. А теперь, когда пришла беда, им, чтобы скрыть это, против своей воли пришлось прибегать к всевозможным сомнительным уловкам. Если предложение Моргана окажется удачным, это, возможно, даст им отсрочку, но не снимет проблему окончательно. В конечном счете, был единственный способ отвратить исходящую от пресловутого законопроекта угрозу: рассказать все как есть, без утайки – всю правду.

Подумав об этом, Палмер горько усмехнулся. Он выложил Уолкеру всю правду, но сам пока не был готов принять ее, а продолжал в глубине души рассчитывать на чудо, которое спасло бы их всех.

– Звонит конгрессмен Морган, – сообщила Телма.

Палмер даже подскочил от неожиданности. Зачем он звонит? Ему-то волноваться не о чем. Предназначенная для него партия изотопа была отправлена вовремя. Палмер как-то исхитрился и нашел способ вывезти с завода все вещество под охраной милиции. Ему даже не пришлось много врать о получателе и назначении груза. К этому времени изотоп уже должен быть готов к использованию.

Но Морган об этом и словом не обмолвился.

– Палмер, – начал он не тратя времени на длинные вступления. – Что бы случилось, сбрось сейчас кто-нибудь на завод водородную бомбу?

– Было бы много трупов, – ответил Палмер.

Он внимательно всматривался в лицо на экране, пытаясь прочитать по нему мысли Моргана. Тот, похоже, был совершенно серьезен.

– Я не имею в виду рабочих. Положим, что у них было достаточно времени эвакуироваться, – поправился Морган.

– Так ведь и я не имею в виду рабочих. Я имею в виду половину Соединенных Штатов! Конечно, последствия имели бы именно такой масштаб. Как только на всю массу И-R при взрыве бомбы обрушится огромная энергия синтеза водорода, атомы во всем объеме вещества перескочат энергетический барьер, и весь расплав в мгновение ока превратиться в изотоп Малера. Если мощности взрыва на первых порах не хватит на всю массу, дальше свою лепту внесет энергия, выделяющаяся при распаде первых атомов изотопа, и в этом случае точно так же вместо огромного количества расплава они за миллиардные доли секунды получат неуправляемый поток энергии и всевозможных осколков атомов.

Морган что-то пробормотал.

– Так я и думал. Я не слишком хорошо разбираюсь во всем этом, но того, что я знаю, достаточно, чтобы напугать меня до смерти. У меня не было времени прямо сейчас посоветоваться со знающими людьми. Вы уверены, что все так и будет?

– Хок уже давно все рассчитал и предупредил меня… Мацуура Хокусаи – вы уже слышали о нем, – объяснил Палмер. – Энергетический порог для реакций, которые могут идти в образовавшемся расплаве, в десять раз ниже, чем для реакции синтеза водорода., а выход энергии при равной массе в шесть раз выше! Однако самая серьезная опасность заключается в скорости реакции: по сравнению с нашим веществом водород просто медленно тлеет. А почему это вас заинтересовало?

Морган ответил не сразу. Сначала влажным носовым платком он вытер пот, который струился по его лицу так, как будто он только что пробежал марафон.

– Потому что здесь только что поступило одно блестящее предложение, и президента уже почти уговорили пойти на это, – он остановился, будто пытаясь сам поверить в то, о чем ему приходилось говорить. – Они хотят дать вам время до завтрашнего утра для эвакуации всех рабочих, а потом небольшими водородными зарядами разнесут завод ко всем чертям. Они там что-то рассчитали и говорят, что Кимберли при этом не пострадает, А я не могу переубедить их. Во время обсуждений меня только терпят и все. Если они узнают, что я проболтался об этом вам, мне просто надерут уши и вышвырнут оттуда. Вариант, который сейчас обсуждали в конгрессе, был типичным предложением людей, привыкших иметь дело с обычными материалами, где можно что-то решить методом грубой силы. Просто смести завод с лица земли – и больше с ним проблем не будет. Засыпьте всю комнату ДДТ, и вы избавитесь от клопов, а уж как избавиться от яда в смертельно опасной концентрации, можно подумать и попозже – вот стандартный ход рассуждений этих людей. Они не учли одного: в данном случае они столкнулись с веществом, которое не терпит таких быстрых решений. Здесь приходилось балансировать на тонкой грани между материей и энергий в чистом виде, и схемы, применимые к материи, в данной ситуации не работали. С И-R они, таким образом, разберутся, но при этом поблизости не останется ни одного живого существа, – во всяком случае, настолько близко, чтобы его волновала проблема устранения последствий такого решения.

– Чем я могу вам помочь? – спросил Палмер.

– Назовите мне имя самого лучшего специалиста, которого можно было бы пригласить сюда, чтобы он поговорил с ними и объяснил, чем это грозит.

– Моргенштерн из Эм-Ай-Ти, – ответил Палмер. – Или, если вам нужно раздобыть такого человека еще быстрее, возьмите Хейзелтона из Эй-И-Си. Он должен убедить их.

Конгрессмен фыркнул в трубку:

– Вы ничего не понимаете, Палмер. Вы думаете, что, приведя точные сведения о чем-то, можно убедить в своей правоте всех вокруг? Вы ошибаетесь. Они просто откажутся поверить, что их самая блестящая, самая оригинальная идея ни на что не годна. И нельзя же за полчаса втолковать им азы науки так, чтобы они поняли и все остальное. Они до сих пор строят умозаключения по механизму аналогии: огонь побеждают огнем, атомы – атомами. Да черт возьми! Хейзелтон уже годами спорит с ними по поводу всего, что связано с атомной промышленностью, и еще ни разу ему не удалось их в чем-то убедить. Я позвоню ему, но не слишком надейтесь, что он преуспеет на этот раз.

Палмер посчитал, что разговор окончен, и отвернулся к окну. Сейчас Морган и не думал играть. Это было совершенно ясно. Он рисковал всем, чего успел достичь, всем, что значило для него так же много, как завод для Палмера. А в своей области – политике – он был таким же специалистом, что и Хокусаи – в теоретической атомной физике. Палмер снова обернулся к экрану, уже приняв окончательное решение.

Он уже нарушил почти все правила, по которым жил до этого момента. Пришло время нарушить и последнее.

– Ладно, – начал он. – Скажите им, пусть успокоятся. Бомбы им не понадобятся, так как мы уже нашли способ погасить реакцию. Йоргенсон, человек, что разработал процесс… когда все произошло, он как раз был там. В ту самую секунду, когда конвертер взорвался, он производил очередную регулировку. Он выжил, и все это время находился внутри в скафандре Томлина, пока мы не добрались до него и не вытащили наружу. Теперь он вполне пришел в себя и набросал план, как прервать реакцию; в данный момент мои люди претворяют его в действие. Это сойдет?

– Может, и сойдет. Особенно эта чушь про то, как он там выжил внутри после взрыва и продержался посреди расплава до вашего прихода. До такой лжи сам я ни за что не додумался бы, но это вполне отвечает их представлениям о том, как должно вести себя это вещество. Они проглотят наживку. По крайней мере, вы получите отсрочку. Но если они когданибудь узнают, что мы их провели… да поможет нам бог!

Он повесил трубку, а Палмер поспешил к двери, чтобы очередной звонок не застал его у аппарата. После двух таких разговоров он почти с нетерпением ждал встречи с Хоком и был готов выслушать любую новость, которую тот сообщит ему, какой бы плохой она ни была, – а в последнем Палмер был совершенно уверен.