Текст книги "Змия в Раю: Роман из русского быта в трех томах"
Автор книги: Леопольд фон Захер-Мазох
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
Он опустился перед ней на колени и поцеловал ее руки. Сергей собрался было потихоньку выйти, однако Зиновия выпрямилась и позвала его обратно.
– У меня нет от вас тайн, – молвила она, – оставайтесь. – И затем, повернувшись к Каролу, продолжала: – Я долго сражалась. Борьба закончена. Если в моих силах сделать тебя счастливым, то вот моя рука.
– Благодарю тебя, – запинаясь, пролепетал Карол. – Я на седьмом небе, прямо не знаю, чем я такое заслужил!
– Ты лучше меня, – возразила Зиновия. – Не знаю, найдется ли и во мне столько беззаветной любви. Но я постараюсь – и очень надеюсь, что у меня получится.
– Благодарю вас, Сергей, – сказал Карол, поднимаясь на ноги и пожимая ему руку. – Вы наш добрый ангел.
– Похоже, огненный меч, с которым вы явились сюда, оказался на поверку факелом Гименея, – пошутила Зиновия. Потом она в сторонке обменялась с Каролом несколькими словами, и он покинул комнату.
Зиновия осталась с Сергеем наедине.
Он встал у окна, отворотившись от нее, и глядел в сад, на веселое колыхание листьев и цветов. На душе у него вдруг сделалось тяжело и тихо, он не решался взглянуть на Зиновию, которая, скрестив руки на коленях и опустив голову, сидела теперь на диване – безмолвная и покорившаяся судьбе.
Долгое время в комнате ничего не было слышно, кроме жужжания большой мухи, перелетавшей с места на место и периодически ударявшейся об оконное стекло.
Наконец Зиновия шевельнулась.
– Вы довольны мной? – спросила она, поворачивая голову в его сторону.
Сергей подошел к ней и протянул руку, он по-прежнему не находил слов.
– Я обещаю вам сделать его счастливым, – проговорила она.
– А вы сами?
Зиновия пожала плечами.
– Дайте же мне надежду, что вы тоже будете счастливы.
– Насколько это еще в моих силах – конечно; но вы меня не знаете, вы не желаете меня знать. Мое сердце вовсе не такое холодное и пустое, как вы предполагаете. Я многое выстрадала, прежде чем прийти к этому решению. Вы не поверите, но это именно так. И потому я отказываюсь от дальнейшей борьбы. Я успокоюсь, я буду жить с удовольствием, это все.
– Вы смотрите на вещи слишком мрачно.
Зиновия отрицательно покачала головой.
– И поскольку вы ощущаете горечь, – продолжал Сергей, – в нашу радость тоже капает яд, ибо я не могу быть спокоен, не могу быть доволен до тех пор, пока вижу вас в состоянии внутреннего разлада.
– Никакого внутреннего разлада во мне нет, и вы, стало быть, можете не беспокоиться. Мое самое заветное желание – увидеть радостным вас.
– Вы пытаетесь сейчас ввести меня в заблуждение.
– Вовсе нет. – Она медленно встала и положила ладонь ему на плечо. – События развиваются так, как я и хотела. Не считайте меня, пожалуйста, жертвой обстоятельств. Я не жертва. При необходимости выяснилось бы, что я сильнее, чем эти обстоятельства. Теперь, Сергей, когда все позади, я вам говорю: пожелай я того, я бы вырвала вас у Натальи, можете мне поверить. Но я не пожелала, потому что… потому что хотела видеть вас счастливым, потому что вы – единственный мужчина, которого я на самом деле любила.
Сергей взволнованно и смущенно опустил голову. С его губ не слетело ни звука, хотя ему было что сказать.
Зиновия склонилась к нему на грудь и тихо заплакала.
Когда они сошли вниз, хлопнули пробки шампанского, и Менев наполнил бокалы. Зиновия улыбнулась и протянула Каролу руку, которую тот в блаженной прострации схватил и поцеловал.
45. Весна любви
И, пробуждая жизнь, на все льет солнце свет;
Цветы, плоды воскреснут в годовом круговороте,
Природа дышит вновь гармонией, любовью.
Шелли. Королева Маб
Когда Сергей вышел из дома, на дворе с довольной улыбкой стоял старый Онисим.
– Теперь я всех их переженил, – с легким вздохом произнес Сергей.
– А вы, молодой барин, берите в жены милостивую барышню, – посоветовал старик.
– Вопрос в том, возьмет ли она меня.
– Мне это лучше знать, – возразил Онисим. – Она сидит там, в саду, вы только поговорите с ней, и, если она скажет «нет», я повешусь на этом дереве.
Тогда Сергей двинулся в сад, медленно, с учащенно бьющимся сердцем. Наталья издали увидала его и пошла навстречу. Они встретились посредине гравиевой дорожки.
– Три свадьбы вдруг и одновременно! – молвила Наталья.
Она стояла перед Сергеем во всей красе молодости, цветущая и довольная.
– Я сдержал слово, – ответил он, – все в порядке, лад и согласие восстановлены, каждый умиротворен и счастлив.
– Тысяча благодарностей.
Она с чувством потрясла ему руки. Потом они рядышком пошли дальше, углубились в заросли, где зеленые двери из вьющихся побегов и усиков открывались перед ними и снова смыкались за их спинами. Здесь нужно было пробираться меж деревьев, кусты своими колючими ветками шаловливо хватали Наталью за платье, и со всех сторон на нее дождем сыпались цветочные лепестки. Наконец они добрались до маленькой скамьи возле самой садовой ограды, за которой начинались просторы полей и слышалось перепелиное щелканье.
Здесь, под душистыми кустами, образовавшими над скамейкой шатер, они и присели. Они долго не произносили ни слова; казалось, им достаточно любоваться друг другом и ощущать взаимную близость.
Солнечные лучи золотили верхушки тополей, листва ближней осины отливала зеленоватым серебром. Солнце сплетало мерцающие нити между молодыми побегами, и стоило дохнуть легчайшему ветерку, как по саду прокатывалась волна зеленого пламени.
– Вы останетесь сегодня у нас? – наконец заговорила Наталья.
– Если вы пожелаете.
– Я? Мне бы хотелось никогда больше не отпускать вас, у меня такое чувство, будто вы член нашей семьи. Возможно, это ребячество, но мне тревожно, когда вас нет рядом.
– Но я же не могу неотлучно здесь находиться.
– Почему не можете? Но я знаю, как мне поступить. Если вы не приедете к нам, я сама к вам приеду. Не волнуйтесь, я вас не побеспокою. Мне известно, что вы занятой человек. Я стану помогать вам. Многого я, конечно, не понимаю, но кое в чем все-таки разбираюсь. Мы вместе отправимся в поле, на пастбище, на гумно и в конюшню. Вместе будем в саду поливать цветы и, где необходимо, подрезать ветки, вместе – сажать овощи и собирать поспевшие фрукты. Кроме того, я хочу ловить с вами рыбу и ходить на охоту, хочу вместе выезжать верхом, преодолевать канавы и живые изгороди. А потом, когда мы, усталые, воротимся домой, я пойду на кухню, заварю и подам чай, и мы будем сидеть рядом – в летнюю пору перед домом в тени виноградной лозы, зимой у камина, – и вы будете рассказывать мне что-нибудь интересное, а если вам захочется, я сыграю какую-нибудь мелодию на пианино или спою песню.
Сергей слушал и неотрывно смотрел на нее, в немом блаженстве.
– Что с вами? – спросила она. – Почему вы так молчаливы? Или, может, вы не хотите, чтобы я приходила?
– Разумеется, хочу, и хочу еще большего.
– Большего?
– Мне хотелось бы, Наталья, чтобы вы пришли и больше не уходили – никогда.
– Такое невозможно.
– Почему же невозможно?
– Потому что… потому что… разве нам поверили бы, что мы только хорошие друзья?
– Ну а если бы мне этого показалось мало, Наталья, если бы я потребовал большего, всего?
Она смотрела в землю. Легкая дрожь пробежала по ее девичьему телу.
– Вы молчите?
Наталья склонила красивую голову еще ниже, но ее мягкая ладонь нежно коснулась его руки.
– Это можно считать ответом?
Она согласно кивнула.
– Наталья, скажите же мне хоть слово, одно-единственное!
Она взглянула на него, и ее большие преданные глаза наполнились слезами.
– Наталья, я не могу иначе, смейтесь, если угодно, но я должен сказать: я вас люблю, вы первая, кого я полюбил, и я всегда любил только вас, вас одну.
Наталья вскочила на ноги и закрыла лицо руками.
– Не хотите же вы сказать, что не любите меня? – продолжал Сергей. Он был бледен, однако спокоен. – Вы правы, лучше так… – Он поднялся и с болью смотрел на нее. – Что ж, позвольте мне нынче уйти, и если я когда-нибудь приду снова…
– Сергей!
Это был крик, исторгшийся из глубины большой, счастливой души; и в тот же миг Наталья заключила Сергея в объятия, приникла к его груди.
– Наталья…
– Я люблю вас, и как же сильно я вас люблю! – прошептала она.
Он приподнял ее голову – светло-русые волосы были точно солнечный свет, – и горячими губами приник к устам. Поцелуй длился бесконечно. Природа, казалось, затаила дыхание и в блаженном ожидании вслушивалась в тишину, как когда-то в первый миг сотворения мира; затем вдруг по кронам и стеблям пробежал шелест, пение и щебетанье разных птиц слилось в ликующую мелодию, закружились в свадебном хороводе эльфы, стали видны покачивающиеся на облаках маленькие ангелы.
– Так вы меня любите? – переспросил Сергей. – Это правда? Как это может быть правдой?
– А вы простили меня? – спросила она в свою очередь. – Простили дурочку, которая слишком поздно узнала вам цену? Которая любила вас, но испугалась своего сердца и говорила гордые слова, хотя на самом деле ее душили слезы? Но я была наказана, Сергей. О, сколько же я за эти месяцы выстрадала!
Она снова спрятала голову у него на груди, а он гладил ее по волосам, как обожаемого ребенка.
– Однако теперь вы мой, я навсегда полонила вас! – сказала она спустя некоторое время. – Кончились сомнения и тревоги, я больше никогда не буду такой безрассудной и не поддамся высокомерию.
Она снова опустилась на скамейку, а он подсел к ней и обнял ее одной рукой.
Перед ними высилось дуплистое вишневое дерево, на котором начала строить гнездо пара малиновок. Доверчивые пичуги летали туда-сюда и приносили в клювах маленькие былинки. Время от времени одна из них усаживалась на качающуюся ветку возле влюбленных и с умным видом разглядывала их маленькими черными глазками.
Вдруг со стороны поля прискакали два зайца. Они играли между собой и с шаловливой нежностью били друг дружку лапками.
Тысячи цветочных глаз изумленно взирали на Наталью, и даже разноцветные мотыльки, порхающие в голубом воздухе, казались цветами, обретшими крылья. Девушка молчала, порой заветные, прекрасные мысли сердца добирались до ее свежих губ, но и тогда губы лишь едва заметно шевелились, ничего не произнося.
Место, где они сидели, тоже было укромным и тихим.
Неподалеку от них из земли бил пенистый источник, там образовался небольшой пруд с поросшими камышом берегами. Над его поверхностью парили стрекозы, тела и крылья которых превращались на солнце в драгоценные камни. Кусты и многолетние травы были здесь гораздо выше, чем в других местах сада. Они перехватывали солнечные лучи, и потому в этом уголке всегда царил полумрак.
Вот издалека донеслась песня. Можно было даже разобрать слова:
Сергей привлек Наталью к себе и поцеловал ее руку: нежное запястье, обрамленное темным мехом; потом – лоб и губы; девушка, закрыв глаза, с искренней страстью ответила на его поцелуй.
Но затем неожиданно вырвалась из объятий и принялась собирать цветы.
– Что вы делаете? – спросил Сергей.
– Не спрашивайте, а помогите мне.
Он охотно выполнил ее просьбу, и вскоре они наполнили подол ее платья, слегка приподнятый ею, самыми пестрыми цветами; правда, Сергей иногда останавливался, чтобы полюбоваться гибкой фигурой возлюбленной и грацией ее движений.
– Ну вот, пока достаточно, – сказала она и уселась, чтобы плести из цветов кольца, а из них – цепь.
– Что это вы задумали, милая Наталья?
– Вы же видите, я делаю цепь.
– С какой целью?
– Чтобы приковать ею вас.
– Ребенок!
– Да, большой ребенок, – сказала Наталья, – играющий живой куклой.
Сергей рассмеялся.
– Глядите, так будет всегда, – продолжала она. – Я намерена привязывать вас только цветочными цепями.
Она накинула первую ему на шею.
– Как вам идет! А теперь давайте-ка руки.
Сергей опустился перед ней на колено и протянул ей обе руки. Наталья ловко связала их второй цветочной цепью:
– Теперь вы мой пленник.
– Позвольте мне оставаться в плену всегда.
– Даже не надейтесь, что я вас когда-нибудь отпущу! – с очаровательной шаловливостью воскликнула Наталья. – Если эти цепи завянут или порвутся, у меня всегда найдется пара других, которые скуют вас навеки.
– Каких?
– А вот таких. – Она быстро обхватила его за шею и поцеловала. Потом сама разорвала цветочные узы и бросила их в траву. – Теперь вы свободны. Бегите, еще есть время. Вы не желаете? Ну, погодите, вы за это поплатитесь! Я накину на вас новые цепи. – Она опять обвила его шею теплыми, живыми змеями. – Кто еще позволит так быстро поймать себя, да к тому же – такой глупой девчонке, как я?
Снова донеслась песня о влюбленных. Наталья подняла голову и прислушалась.
Коль счастлив ты, учись молчанью…
– В этих словах заключена вся мудрость земного мира, – проговорил Сергей, – ибо счастье пугливо и застенчиво, как любовь.
– Потому я и должна быть всегда только с вами, – сказала Наталья, – вдали от большого света. Зачем нам люди? Разве нам не хватает друг друга? Мне не нужно иных удовольствий, кроме тех, какими я могу наслаждаться лишь с вами. Предоставим же другим справлять праздники, а сами будем тихо жить в нашем укромном уголке. Хотите?
– Конечно, Наталья: мы построим для себя свой маленький мир, скрытый от посторонних глаз, – покойный рай.
– Именно потому я не хочу справлять шумную свадьбу, – продолжала она. – Прошу вас! И давайте обойдемся без свадебного путешествия. Не оскверним прекрасных дней начала нашего брака почтовыми каретами, железнодорожными купе и гостиницами.
– Вы совершенно правы, Наталья.
– Мы обвенчаемся в нашей старой деревенской церкви, – продолжала она, – без свидетелей, без блеска, в тишине, а потом вы введете меня в свой дом. Там я буду сидеть в кресле, в котором когда-то сиживала ваша матушка. Сверчок будет радовать меня своей песней, старая мебель и картины расскажут мне о седых временах, а вы, преклонив колено, будете говорить о том, что любите меня. И поэтому обещайте мне ничего не менять в старом доме. Все должно оставаться так, как в ту пору, когда жили ваши матушка и отец, а у вас были белокурые локоны.
– Вы будете счастливой, Наталья.
– Такой же счастливой, какими были ваши родители, – ответила она. – Но мы никому не станем об этом рассказывать, ибо тот, кто нашел свое счастье, должен беречь его как зеницу ока, потому что существуют злые слова и недобрые взгляды, которые могут все разрушить.
– Но не станет ли для вас одиночество слишком однообразным и монотонным, дорогая Наталья, вы ведь еще не знаете жизни, не захочется ли вам иногда выезжать в большой свет?
– Моя жизнь это любовь, – спокойно проговорила она, – и как мне может быть одиноко с вами? Потом, я такая невежественная. Я ничего не знаю, кроме того, что люблю вас. Этот чудесный мир с его звездами, растениями, камнями и животными лежит передо мной, как книга на неведомом языке, которого я не понимаю. Я лишь изредка слышала рассказы о чужих странах и народах, о минувших эпохах, о великих полководцах и героях, да и прекрасные творения поэтов и художников остались неизвестными мне. Теперь вы станете моим учителем, мы будем вместе читать, размышлять и фантазировать, и вы познакомите меня с каждым растением, с каждым камнем, не правда ли?
– Я сделаю все, Наталья, все, что вы пожелаете…
– Вот видите, значит, нам никогда не будет одиноко и скучно.
Она встала, прошла до калитки в заборе и отворила ее.
Сергей последовал за ней.
– Куда вы собрались?
– Туда, на простор, сердце у меня переполнено.
Она быстро зашагала меж хлебных полей к ближайшему холму. Всходы перекатывались волнами под весенним ветром. На одном из ближних наделов крестьянин пахал землю: в плуг была запряжена пара низкорослых худых лошаденок. У колодца несколько девушек набирали воду, их алые косынки светились издалека, а радостный смех звонко разносился над лугом, на котором паслись лошади. Дальше был лес, а на горизонте виднелась в дымке синяя гряда гор.
Теперь они поднялись на небольшую возвышенность. Наталья стояла там тихая и красивая, устремив блуждающий взор вдаль. В саду пели птицы, с полей доносилось перепелиное щелканье, а вскоре во всех окрестных деревнях начали чисто и мирно звонить колокола.
Крестьянин оставил плуг и в благочестивой задумчивости снял шапку.
Наступил полдень. Вся земля далеко вокруг была залита солнечным сиянием.
Внезапно Наталья обняла любимого и, обливаясь горячими слезами, поцеловала его, потом раскинула руки и воскликнула:
– Боже, как все-таки прекрасен мир!
