Текст книги "Приказано влюбить (СИ)"
Автор книги: Леока Хабарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
=32. Старший лейтенант Ленара Назировна Сабитова
Артур на другом конце провода шумно выдохнул.
– Боялся, будет хуже, – тихо сказал он. – Гораздо хуже. Гораздо. Где он сейчас?
– Принял душ и заснул, – ответила Ленара. – Есть не стал.
– А феназепам?
– Выпил.
– Осторожнее с раной, – доктор Шрай включил зануду. – Смотри, чтоб не давал особой нагрузки на руку, не то швы разойдутся.
Сабитова кивнула, словно он мог увидеть её.
– Ленара... – прошептал Артур после внушительной паузы.
– С ним всё будет в порядке, не волнуйся.
– Вообще я про тебя хотел спросить.
– А что про меня спрашивать? – Одним глотком она допила кефир и выбросила пустую коробку в мусорку под мойкой. – Это же не я пулю плечом поймала.
– Однако убить хотели именно тебя.
Ленара напряглась не по-детски.
– С чего ты взял?
– С того, что Евгений тебя собой закрыл, – заявил потомственный психиатр. – А значит, стреляли-то как раз в тебя. В тебя, а не в него. Это же очевидно.
Действительно, очевидно...
"Стреляли в меня, а не в него, – мысленно повторила Сабитова. – В него попали случайно, потому что сам наперерез прыгнул".
Сучий потрох.
– Спасибо Артур, – ответила на автомате, проваливаясь в пучину размышлений. – Не стоит за меня беспокоиться: я большая девочка. Справлюсь.
– Тебе так важно, чтобы все вокруг считали тебя сильной, – усмехнулся он. – Слышал, твой отец – кадровый офицер. Бьюсь об заклад, он с детства убеждал тебя, что слёзы и слабости – это стыдно. Угадал?
– Если решил поиграть в доктора Лектера, ищи себе другую Кларису Старлинг [1], – отрезала Сабитова. – Всего хорошего.
Она уже хотела дать отбой, но доктор Шрай выпалил:
– Эй-эй, не кипятись! Погоди.
– Слушаю, – сказала каменным тоном. – Только коротко, по делу и без тупых мозгоправских заморочек.
– Поужинаем в субботу?
Во как!
Ленара усмехнулась.
Похоже, доктор Шрай решил-таки взять быка за рога. А говорил, чары не действуют. Эх...
– Служебные романы, Артур Абрамович, до добра не доводят, – заявила она.
– Может быть, я просто хотел вкусно поесть, – обиженно буркнул носатый эскулап.
– Просто вкусно поесть мы можем и по отдельности, дорогой доктор.
Она могла бы стебать Артура ещё долго и продуктивно, но от этого занятного процесса её отвлёк крик.
– Чёрт! – прошипела она и захлопнула мобильник, так и не попрощавшись толком. – Чёрт!!!
Душераздирающий вопль повторился, и Ленара влетела в комнату бойца.
Тихонов, мокрый от пота, метался по постели и орал во всю глотку.
– Нет! Не надо! Не надо! Суки! Нет! Нет! Нет!!!
Сабитова опустилась рядом, чтобы успокоить, но тут же пожалела об этом.
Женя распахнул глаза и ошалело завертел головой, да только вокруг, похоже, ничего не видел. Ничего, кроме своих кошмаров. Он был там, в горах, в плену у Хазмата, и кричал. Так страшно кричал... Её он не узнал, вцепился и сжал так сильно, что пальцы впились в предплечья. Наверняка потом синяки останутся. Хорошо ещё, что орудовать он мог только одной рукой. Плохо, что правой...
– Отпусти меня, – сказал хрипло и зло, да ещё и тряхнул её. – Отпусти! Отпусти!!!
Безумный взгляд пугал до жути. Вот кого он сейчас перед собой видит? Хазмата? Или того загадочного Джона?
– Женя... – прошептала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему. – Это как же тебя так накрыло-то?
И тут она вспомнила слова Артура про фокусы...
"Спрячет таблетку под язык, а потом выплюнет..."
Твою же мать!
Она кое-как высвободилась из хватки и сунула ладонь под смятую подушку.
Точно! Вот она, таблетка...
Женька, глупый, ну что ж ты натворил? Неужели придётся галоперидол колоть? Она подумала об ампулах, которые лежали в сумочке.
Чёрт!
Ленара бросила взгляд на шкаф. Туда, где в буйных зарослях хлорофитума [2] скрывалась крошечная камера. Сабитова знала, что Степан сейчас смотрит за ними и ждёт сигнала: звук аппаратура писать не умела.
Звать?
Стоит ли?
А если Тихонов очухается и увидит в спальне незнакомого мужика? Да у него все извилины морским узлом завяжутся: решит, насиловать пришли. К тому же, до этого она вполне сама справлялась...
Ленара рубанула ладонью воздух и мотнула головой, решительно отказываясь от помощи, и применила в отношении Подарочка крайне опасный, но действенный ход: влепила звонкую пощёчину.
Вариантов имелось немного: либо он втащит ей пудовым кулаком в обратку, либо... вернётся в реальность.
* * *
Припадок утих полчаса назад, но Женю всё ещё потряхивало.
Ленара не стала пичкать его психотропными. Феназепаму и галоперидолу она предпочла ромашковый чай с пустырником, и о решении своём не пожалела: не такой уж Тихонов и психопат, на самом-то деле. Самый обычный честный вояка, которому не повезло пережить все кошмары чеченского плена. А сегодняшнее нападение разбередило бедолаге нервы по самое не хочу. Вот и результат...
– Дай-ка швы проверю, – сказала Сабитова и потянулась к его плечу.
Евгений вздрогнул, когда она коснулась повязки.
– Вроде бы всё цело.
Он вскинул голову и выпалил:
– Прости меня.
Его голос звучал чуть хрипло, но всё-таки звучал. Кто бы мог подумать, что лучшее средство от немоты – пуля в плечо? Прямо свинцовая терапия.
Метод Тихонова...
– Жень... – Ленара беззлобно усмехнулась. – Угомонись уже, наконец, а?
– Я тебя ударил, – выдавил он. Слова давались парню с видимым трудом. – Ударил по лицу. Тебя.
– Сначала я тебе врезала, забыл?
– Ну, ты же для дела... – Женя снова уставился в чашку. – Это не в счёт.
– А ты был в полной несознанке, – парировала она. – Это, по-твоему, в счёт?
– Но ты же... ты же девочка! – буркнул он, заливаясь краской. – А девочек бить нельзя. Никогда.
Опа, зацвёл сексизм пышным цветом.
– Слышал, как в старину говорили? – Сабитова ласково потрепала его по волосам. – "Бьёт, значит любит".
Евгений аж посерел. Вот тебе, блин, и пошутила! Страшно даже представить, что ему в голову взбрело Ну... по крайней мере, хотя бы отвлёкся от бесконечных извинений за поставленный фингал.
– О чём думаешь? – выдержав приличную паузу, спросила она.
– Это никогда не кончится, да? – в голосе прозвучала тоска, способная погрузить во мрак самый светлый день.
– Что именно?
– Я навсегда останусь... – он сглотнул, и кадык его дёрнулся. – Ненормальным?
От вопроса стало больно, словно кто-то всадил в сердце спицу. Ленара забрала у Тихонова чашку и поставила на прикроватную тумбочку. Села рядом. Взяла его ладонь. Переплела пальцы, но что сказать, так и не придумала. Точнее, придумала, но слова отчего-то казались пустыми и бесполезными, как шелуха. А вот Евгений наоборот поболтать разохотился.
– Носатый... ну, то есть, доктор Шрай... сказал... сказал, что полностью избавиться от последствий травмы невозможно.
Он повернулся и обжёг Ленару синим взглядом. Надежда в его глазах напоминала тлеющую лучину. Вот-вот, и совсем погаснет.
Что же делать?
Сабитова перебирала возможные решения, отвергая одно за другим.
Жалеть – не вариант.
Врать не хочется.
Приласкать, чтоб отвлёкся? Возможно позже, но точно не сейчас.
И вдруг она поняла, как поступит.
Ленара знала, что причинит парню боль. Сильную боль. Прекрасно знала... но чувствовала – так надо.
Иначе нельзя.
Пришло время вытащить ядовитую занозу из кровоточащего сердца. Резко и без рассусоливаний.
Прости меня, Подарочек. Прости, родной, если сможешь...
Она глубоко вздохнула и заглянула ему прямо в душу.
– Женя... – Он замер, в ожидании её слов, и нервы натянулись, как струна.
Бл@#дь! Да что ж так сложно-то?
– Женя... кто такой Джон?
1. Ленара называет имена центральных персонажей культового триллера «Молчание ягнят»
=33. Старший сержант Евгений Тихонов
– Женя... кто такой Джон?
Вопрос царапнул по сердцу зазубренным лезвием, и к горлу мгновенно подкатил ком.
Кто такой Джон?
Кто такой...
Кто...
Такой...
Джон...
Он тот, кого надо забыть. Навсегда... Навсегда!
Какое-то время Женя пытался считать дни. Потом перестал. Толку? Один хрен – подыхать. Так какая разница, в какой именно день его укокошат?
В сарае воняло дерьмом, мочой и блевотиной. А ещё кровью, смертью и отчаянием.
Вчера... ну или позавчера, у чехов случился какой-то праздник. Они палили из автоматов, улюлюкали, орали что-то на своём. Глубокой ночью выволокли Евгения и его соседа из бревенчатой темницы, поставили на колени и велели назвать Аллаха истинным Богом, а себя – свиньями. Камеру откуда-то приволокли. Снимали и ржали, что твои кони. Сосед Жени – матёрый бородатый старшина по имени Васян – гордо молчал. Кричать начал, только когда ему отрезали ухо. Страшно так кричал. Кричал и кричал. Потом выл. Скулил. Плакал...
Евгению ничего не отрезали. Ему развязали руки, сунули пистолет и приказали пристрелить Васяна, чтоб не мучился. Женя трижды нажал спусковой крючок, целя в рожу самого здорового чечена, но ствол оказался не заряжен...
Смеху было...
Били его потом долго и со вкусом. В себя он пришёл спустя день, или два, уже в сарае. Где-то в углу тихо стонал Василий. Кто-то вкривь и вкось замотал бедолаге голову желтоватой марлей.
Евгений подполз к нему и расслышал слабое "пить", но пить не было. Ни пить, ни есть. Ничего...
"Потерпи", – хотел сказать Женя, но не смог: голос от жажды совсем осип.
Когда кособокая дверь заскрипела, Евгений вжался в угол, но уже через секунду перед носом возникли здоровенные сапожищи Хазмата.
– Этот? – Сильная рука ухватила за волосы, вынуждая поднять голову.
Дёрнуться бы. Вырваться, но... Женя сомневался даже в том, что сможет встать и сделать шаг.
– Да-а. – Странный голос. Будто нерусский говорит.
– Этот выйдет дорого, – сказал Скотобой. – А без увечий – ещё дороже.
– Готов платить за без увечий, – отозвался незнакомец. – Вот мой цена.
Слов Женя не расслышал. Наверное, мужик с акцентом написал цену на бумажке, как иногда в кино показывали.
Цену...
Написал...
Стоп!
Какую, к черту, цену? Его что, продают?
Продают, как... как корову какую?
Но он же человек, а не скотина.
Наверное...
Евгений попытался высвободиться, за что тут же получил затрещину.
– Тихо сиди, – рыкнул Хазмат и, обращаясь уже к незнакомцу, добавил: – Мало.
– Мало? – мужик с акцентом, похоже, нехило удивился. – Х-ха! Это королевский цена за парня, которого уже попортили.
– Одын раз нэ в счёт, – возразил Скотобой. – Два гранатомёта сверху хочу.
– У вас есть такой поговорка... губа не дура, да? – усмехнулся незнакомец.
– Не у нас, – пробасил Хазмат и пнул Женю в бок носком сапога. – У них.
Евгений тихо охреневал. В гудящей башке услышанное никак не умещалось. Это что же получается... За него торгуются, словно за свиную вырезку на мясном рынке. Его продают. Как скот. Он станет... станет... вещью, что ли?! Насовсем? Кто этот чёртов тип?
Мужик с акцентом явно колебался.
– Дам один, – сказал он. – Мальчик-то уже не... це-ло-чка.
Он произнёс мерзкое словечко с каким-то особым смаком. Медленно. Чуть ли не по слогам. Женю передёрнуло. Страх опустился куда-то вниз живота и скрутил кишки в тугой узел.
На какой-то момент показалось, что время замерло, и ничего больше не случится. Ни плохого, ни хорошего. Однако...
– Идёт! – от довольного Хазматовского рыка стены кособокой лачуги дрогнули. – По рукам.
И хлопок ладоней решил Женину судьбу...
Евгений сидел, ни жив ни мёртв, боясь пошевелиться. Сцепленные за спиной руки затекли и ныли.
Его продали. Продали, будто он – кусок мяса. Его только что продали мужику с акцентом!
Продали!!!
Женя понурил голову, чтобы никто не увидел, как ему страшно.
– Ты мой теперь... – Толстые пальцы коснулись щеки, и Евгений шарахнулся. Набычился. Если б не кандалы, ушатал бы гада! – Ну-ну, не надо так нервничать, мой милый друг. Мы имеем впереди время. Много времени. И я как следует обучу тебя...
– Этот русский савсэм шальной, – предупредил Скотобой. – Приручить сложно будет.
– Ничего, – улыбнулся Незнакомец. – Мы справимся. Могу делать ставку второй гранатомёт, что скоро маленький друг станет совсем ручной и ласковый, как девочка.
Ты мой теперь. И всегда будешь принадлежать мне. Только мне. Всегда...
– Женя... кто такой Джон?
Елена Николаевна внимательно смотрела на него и терпеливо ждала ответа. То, что он завис на целую вечность, её, похоже, нисколько не смутило.
Надо бы что-то сказать уже. Хоть что-то...
Евгений сглотнул, облизнул пересохшие губы и, с трудом сдерживая дрожь в голосе, выдавил:
– Откуда ты знаешь о... о...
Вслух произнести имя Того, кого надо забыть, оказалось непросто. Очень непросто. Кошмарные воспоминания рвались из темниц памяти и набивались в лёгкие, мешая дышать.
– Кто рассказал тебе про... про Д-д... – Женя шумно втянул в себя воздух и зажмурился. – Про Джона?
Ответ Вариной подруги окончательно выбил почву из-под ног.
– Ты, – твёрдо сказала она, пронзая насквозь серым взглядом.
=34. Старший лейтенант Ленара Сабитова
Тихонов посерел.
– Я-я? – запинаясь, переспросил он и уставился на неё. Бирюзовые глаза лихорадочно блестели.
Как бы бедолагу удар не хватил.
– Ты. – Сабитова крепче стиснула его ладонь. – Во сне ты повторял это имя снова и снова.
Женя отвернулся. Мышцы его напряглись, а здоровая рука сжалась в кулак.
Он молчал так долго, что Ленара уже отчаялась услышать ответ. Но вдруг парень заговорил. Тихо-тихо. Еле слышно.
– Это... – Евгений вздрогнул. – Это очень п-плохой человек. Который делает... делал... п-плох-хие... плохие вещи. Очень... очень плохие.
Сабитова вздохнула. Исчерпывающе, однако. Но торопить его не стОит: сейчас только копнёшь глубже, замкнётся совсем. Видно же, не всё там просто.
Плохие вещи...
Ленара нежно провела пальцами по обнажённой спине, пересчитывая шрамы.
Одни, два, три, четыре, пять, шесть, семь... двенадцать...
Да, всё далеко не просто...
Что он делал с тобой, Подарочек? Что творил с тобой этот грёбаный Джон, что ты даже имя его произнести боишься? Да и имя-то, скорее всего, фальшивка...
– Женя...
Сабитова продолжала поглаживать его. Подушечками пальцев, ногтями, а потом снова подушечками... По коже побежали мурашки, и она улыбнулась.
Приятно, видать. Кто ж не любит, когда спинку чешут? Все любят. Исключений нет.
Поцеловать бы его. Коснуться губами каждого рубца. Обнять. Прижаться. Приласкать ладонями грудь, ненароком задев соски. Легонько прикусить мочку уха. Шепнуть что-нибудь... эдакое.
Но она должна... Она обязана и дальше делать Евгению больно. Опасными несвоевременными вопросами бередить незажившую рану.
Потому что имелся уговор. Уговор с Котовым...
"Если упущу возможность сейчас, потом к разговору о Джоне фиг вырулишь, – подумала Ленара, сжимая волю в кулак. – Надо ковать чёртово железо. Горячее не станет".
– Он был там... в Чечне... – аккуратно спросила она, – этот Джон?
Молчание. Кивок. Тихонов даже не повернулся.
Да уж. Мало приятного в прогулках по краю. Вот сейчас одно неосторожное слово, и всё полетит в тартарары.
Ох, не цените вы меня, Николай Степанович. Совсем не цените!
Сабитова вздохнула и решилась на крайнюю меру. Особый приём в психотерапии. Серпом по яйцам называется.
– Ты хотел бы, чтобы он ответил за всё?
Приём сработал на все сто. Женя развернулся и уставился на неё. Ошарашенный, сбитый с толку. Он выглядел, будто его охреначили по затылку пыльным мешком.
– Ч-что?
Похоже, её предложение неудобоваримо раскорячилось в истерзанных мозгах.
– Чтобы он ответил за всё зло, – повторила Ленара, понизив голос, – которое сотворил с тобой и, возможно, с другими пленниками.
Тихонов нервно сглотнул, и она продолжила:
– Если Джон, как ты говоришь, плохой и опасный человек, его надо остановить. Обязательно надо остановить. Иначе пострадают невинные люди.
Евгений опустил глаза. На скулах парня заходили желваки.
– Хазмат и Джон – преступники, Женя. – Она чувствовала, что вот-вот ухватит нужную нить. Главное – не переборщить. – А всякое преступление должно быть наказано. По всей строгости закона.
Он вдруг вскинул голову и встретился с ней взглядом.
– Но как... – прошептал он. – Как я могу... я же... я...
Пришлось постараться, чтоб ни один мускул на лице не дрогнул.
Сраный Котов со своими сраными условиями! Радуйся, собака. Дело сделано.
Сабитова проглотила вставший в горле ком и выдавила улыбку.
– Мой дядя... – начала она, ни к селу ни к городу вспомнив Пушкина с его Онегиным, чей дядя самых честных правил. – Мой... брат моего отца занимает солидный пост в серьёзной спецслужбе. Пару дней назад я узнала, что они работают... работают с делом Хазмата-Скотобоя. Хотят упечь гада и его прихвостней за решётку. Для них любая информация на вес золота, и если бы ты... ну... немного...
– Я согласен, – выпалил Тихонов, прежде чем она успела озвучить вопрос.
* * *
Полковник ответил не сразу. Звонить пришлось дважды.
– Да? – хрипло рыкнул в трубку.
– Вы сделали то, что я просила? – Ленара обошлась без предисловий. У неё был хороший учитель.
– Прицепилась, как репей, – буркнул Николай Степанович. – Сказал же, всё будет. Обеспечим твоего героя и жильём, и работой. Лично проконтролирую.
– Мне нужны гарантии.
– С каких пор тебе мало моего слова, девочка? – хмыкнул шеф, и Сабитова тут же представила змеиную полуулыбку.
– Папа учил, что верить на слово дурной тон, – парировала она и чиркнула зажигалкой.
– А вот батю не приплетай, – осадил Котов и стальным голосом дожал: – Ты при исполнении, Ленара. И говоришь со старшим по званию. Не забывайся, или это плохо кончится. И для тебя, и для клиента.
– Разрешите доложить, товарищ полковник, – выцедила она, скрипнув зубами.
– Так-то лучше, – отозвался Николай Степанович. – Докладывайте по форме, лейтенант.
– Евгений Тихонов готов сотрудничать, – отрапортовала Сабитова. – Мы ждём вас завтра в полдень.
=35. Старший сержант Евгений Тихонов
Он напоминал какого-то зверя. То ли зубра, то ли медведя, то ли Ивана Поддубного [1]. Мощный, плечистый с широченной грудной клеткой и шеей, как у быка. Если и имелось у Лениного дяди хоть какое-то сходство с племянницей, то это манера кривить губы на одну сторону.
К его приходу Женя готовился основательно: сто пятьсот раз прокрутил в голове, как себя вести, что говорить и делать. Поэтому, как только комодообразный родственник втиснулся в кухню, Тихонов поднялся ему навстречу и протянул руку.
– Евгений, – представился он.
Здоровяк бросил короткий взгляд на Лену и пробасил:
– Николай Степанович.
Ладонь утонула в гигантской пятерне. Пожатие вышло крепким и по-деловому коротким.
– Николай? – Женя нахмурился. – Вы же брат Лениного отца, верно?
– Допустим. – Дядя глянул исподлобья. Мрачно, цепко и не слишком дружелюбно.
– Странная, однако, у ваших родителей фантазия.
Варина подруга издала какой-то малопонятный звук: нечто между фырканьем и хрюканьем. Николай Степанович сурово посмотрел на племянницу, и та, деликатно кашлянув, занялась чаем.
– Это к делу не относится, – отрубил дядя, уселся и сцепил пальцы в замок. На толстых фалангах росли чёрные волосы.
"Ну и мутный же ты тип, дядя Коля", – подумал Евгений, разглядывая эти мохнатые сардельки, но соображения свои решил оставить при себе.
Николай Степанович кивнул на перевязь:
– Как рука?
– В порядке, – буркнул Женя, и гость хмыкнул.
– Думаю, я должен поблагодарить вас за спасение племянницы, – Николай Степанович криво улыбнулся. – Вы настоящий герой.
Евгений набычился. Похвала показалась фальшивой, как разбодяженный с чифирем спирт, который гаражные умельцы норовили выдать за вискарь.
Неловкость нарастала снежным комом и переросла бы в лавину, если б не Лена.
– Вот чай, – объявила она и водрузила на стол чашки. – А вот пирог.
Горячая сдоба на нарядной тарелке на мгновение вытеснила из головы все мысли.
– Это Женин любимый, – уточнила Варина подруга, обращаясь к странному родственнику, – с вишней. Но, думаю, вам он тоже придётся по душе... дядя Коля.
– Разумеется. – Дядя Коля сверкнул глазами и ухватил самый здоровый, щедро обсыпанный сахарной пудрой, кусок. – Тащи карту, племяшечка.
* * *
Странный родственник – грубоватый, резкий и начисто лишённый сантиментов – раздражал куда как меньше доброго доктора Шрая с его извечной улыбочкой. Николай Степанович не лез в душу и не трепал нервов глупыми вопросами вроде «Какое воспоминание тревожит вас сильнее всего?». На чужие переживания ему явно было плевать, и это радовало. Он ткнул волосатым пальцем в карту, которую приволок с собой в жёлтом тубусе, и рыкнул:
– Здесь?
Женя нахмурился, вглядываясь в обозначения. Сориентироваться оказалось непросто.
– Там... – сказал он, сглатывая. – Там была заброшенная дорога. Разбитая совсем.
– К Востоку от ущелья? – волосатый палец сместился вправо.
-Нет, – Женя мотнул головой. – К Северу.
– Уверен?
– Да, – кивнул Евгений. Он помнил побег урывками, но не забыл, как заходящее Солнце светило в левое плечо, когда он, ободранный, ковылял вниз по склону.
– Хммм... – дядя Коля скривил губы. – Надо согласовать с разведкой: у них наверняка имеются снимки с вертолётов.
Женя ответил угрюмым молчанием. Как бы он не храбрился, попытки отыскать на карте нужный вектор подняли со дна души ядовитую муть воспоминаний.
Одуряющий зной, дикая жажда и липкий страх. Тело не слушается, ноги одеревенели, боль пронзает при каждом движении, но...
Надо идти. Надо. Надо идти...
– Кстати, мы получили ответ на ваш запрос, – бросил родственник, сворачивая карту.
– На мой... что? – Евгений вынырнул из трясины кошмаров и непонимающе заморгал.
– Запрос по поводу сестры, – уточнил Николай Степанович. – Мы её нашли.
Женя сморщил лоб. В смысле, "нашли"? Она что, терялась? Он перевёл тяжёлый взгляд на благодетельницу.
Что за херня?
– Жень... это я подала запрос от твоего имени. – Непонятная Лена опустила глаза. – Прости, что не сказала сразу. Доктор боялся, тебе станет хуже.
– Что с Варей? – Голос охрип и звучал глухо. Сердце хреначило о рёбра со страшной силой. Во рту пересохло. Рука сжалась в кулак.
Тот, кого надо забыть, похитил его сестру! Похитил и...
– С ней всё в порядке, она цела и невредима! – выпалила Лена, хватая его за локоть. И как, чёрт побери, ей удаётся так хорошо его чувствовать? Удивительно... – Варя от мужа ушла. Он запил, и она ушла.
– А дети? – Женя любил племянников. Парочка непоседливых спиногрызов. Когда его призвали, Маше только-только сравнялось пять, а Ванюше – два с половиной.
– Ваша сестра вместе с детьми на данный момент проживает у подруги в Североуральске, – вставил дядя Коля. – Мы взяли её под наблюдение.
Тревога схлынула, и Евгений глубоко вздохнул. С Варькой всё в норме. Слава Богу. И ясно теперь, почему она так ни разу и не позвонила. Супружеская жизнь у них с Пашей та ещё Санта-Барбара [2]. То скандалы с битьём посуды, то любовь до гробовой доски. Хрен разберёшь. Но... Почему же...
– А... – слова выталкивались еле-еле. Застревали в горле. От предчувствия по спине пополз холод. – А ...м-мама?
Лена украдкой переглянулась с родственником.
Или показалось?
– Мне очень жаль, Евгений Александрович. – Дядя Коля обрушил могучую лапищу ему на плечо. – Крепитесь. Её больше нет.
1. Иван Поддубный – известный российский силач и борец, пик славы которого пришёлся на начало ХХ века.
2. Санта-Барбара – грандиозная мыльная опера, которая шла целую вечность и частенько блистала всеми гранями маразма.
