Текст книги "Приказано влюбить (СИ)"
Автор книги: Леока Хабарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
= 48. Старший сержант Евгений Тихонов
Ливень хлестал по морде, а ночь тряслась от раскатов грома. Далеко за посадками в горизонт то и дело впивались красные жала молний.
Женя шёл. Просто шёл. Куда он идёт? Да какая, к чёрту, разница! Главное – подальше отсюда. От ядовитой любви, которая всё сердце до остатка щёлочью выжгла.
Чёрт...
Хорошо, что льёт. Ведь мужчины не плачут, а сейчас... Сейчас рожа от дождя мокрая. Разумеется от дождя, и не от чего другого.
Больно... Как больно. Как же больно! Сука!
Сколько слов, взглядов, прикосновений... Всё ложь! Сраная ложь!
"Ты – всего лишь задание, глупый маленький дурачок"...
Джон не прав. Он не дурачок, а самый настоящий идиот. Дебил безмозглый. Придумал себе любовь. Лена... Варина подруга. Как же!
Да кому ты нужен, улогий полудурок? Кому ты нужен, с мозгами набекрень?
Чёрт! Это была не жалость даже! Это был приказ! Приказ!
Ты всего лишь её задание. Всего лишь задание. Задание...
Ярость полыхала в душе, и Женя даже не знал, кого ненавидит больше. Лживую предательницу, или себя идиота. Разинул варежку и растёкся лужицей. Долб*ёб.
Мрачные мысли сожрали его полностью, и Женя сам не заметил, как оказался близ заброшенного котлована. Того самого, который он приметил с балкона. Странно, что котлован так близко. Он же вроде...
– Вот чёрт... – буркнул Женя, обернувшись. Вот это он утопал! Очертания многоэтажной громадины угадывались далеко за пеленой дождя. Свет горел в одном единственном окне. Жёлтый, уютный...
"Похоже на маяк", – подумал Женя, и тоска с новой силой сжала сердце.
Наверное, Лена ждёт его. Наверное... Или... Ему просто хочется так думать?
Обман. Кругом обман. Иллюзия.
Иллюзия любви. Иллюзия счастья. Но всё это неправда. Реальна только боль. Она отрезвляет, и заставляет видеть мир таким, каков он есть на самом деле. Жестоким, несправедливым и равнодушным ко всем человеческим бедам.
Женя подставил лицо под струи, позволяя дождю смыть с лица слезы. Солёные, они отдавали горечью, и глаза от них щипало.
Лена... За что? Зачем?
– Эй! – Тот, кто это крикнул, явно дружил с головой: подкрадись он незаметно, Евгений вломил бы так, что мало не покажется. – Эй!
Тёмная фигура приближалась. Мужчина махал руками. То ли семафорил, то ли демонстрировал, что не имеет при себе оружия.
– Стой! Погоди!
Женя остановился и позволил себя догнать.
Преследователем оказался сосед с восьмого. Рыжеватый, длинный и плечистый. Он вымок, но не запыхался.
– Поговорить надо, – сообщил сосед, натягивая сползший капюшон.
Вряд ли от этого будет толк при таком-то ливне... Тут даже зонт не спасёт.
– Говори, – безучастно отозвался Женя.
Сосед сунул в зубы сигарету. И попытался даже спичку зажечь. Ничего хорошего из этого не вышло: и сигарета и спичка мгновенно промокли.
– Вернись, а? – выдал парень без каких-либо предисловий. – Ты ей нужен.
На какое-то мгновение Евгений порядочно охренел, но быстро взял себя в руки. Чему тут удивляться? Все вокруг не те, кем кажутся. Сплошная ложь.
– Не твоё дело, – просто сказал он, развернулся и зашагал прочь.
– Хей! – Стервец-сосед схватил его за локоть.
Женя остановился, смерил его тяжёлым взглядом и выцедил:
– Грабли убери, а то костей не соберешь.
– Не будь придурком, – не унимался рыжий, но руку отпустил. – Говорю, как мужик мужику – любит она тебя. Зуб даю.
Ты – всего лишь задание. Просто задание.
Евгений зажмурился, сглотнул и грустно ухмыльнулся. Слышать такие слова от чужого... Интересно, в какие детали ещё фальшивая Лена посвящала своего рыжего приятеля? Что ещё они обсуждали за его спиной?
– Отвали, а? – бросил небрежно и продолжил путь.
– Упёрся, как баран, – гаркнул сосед. – Такую бабу из-за ерунды потерять, это каким дебилом быть надо?
– Она меня использовала, – Женя с удивлением обнаружил, что сказал это вслух.
– Она выполняла приказ, – заявил рыжий. – Ты прекрасно знаешь, что такое служба, так что завязывай ныть.
– Она врала мне.
– Только потому, что другого выбора не было. – Глаза парня казались такими честными... – Ты в больничке совсем с катушек съехал, вот и пришлось. Иначе б не доверился.
– А потом?
Так хотелось, чтобы рыжий верзила складно и логично объяснил, почему Ленара так и не открылась, когда Женя более-менее пришёл в себя, но...
– Она права не имела, – последовал ответ. – При исполнении была.
Евгений прикрыл глаза и шумно выдохнул.
– Идите вы все в жопу.
– Жень... – Во как! По имени зовёт, точно они друганы закадычные.
– В жопу! – повторил Женя и глянул на темнеющую вдали высотку. Свет в окне погас.
Никто его не ждёт...
Сосед проследил за его взглядом и тяжело вздохнул.
– Что ж... – сказал он. – Дело хозяйское. Просто... имей в виду, не прав ты насчёт Ленары. Хорошая она. Надеюсь, когда-нибудь до тебя дойдёт. Главное, чтоб не было слишком поздно. Бывай.
Он развернулся и потопал к дому. Долго придётся идти – учекеляли они будь здоров не кашляй.
Женя долго и хмуро смотрел рыжему в спину. Когда очертания плечистой фигуры растворились во мраке, он сделал несколько шагов и остановился.
Чёрт.
Грёбаный сосед.
Евгений уселся на край плиты-пустотки, что валялась близ котлована. Плевать, что льёт как из ведра. Плевать, что он вымок, точно бездомный пёс. Плевать...
Сейчас важно другое.
Как понять, где ложь, а где – правда? Как отличить игру от истинных чувств?
Он уронил голову на руки. Нервный смешок сорвался с губ.
– Ну я и дебил! – сообщил он самому себе, и пожалел, что не может дополнить слова смачной затрещиной. Хотя... Лена ему уже выписала леща. И, чёрт побери, правильно сделала.
Евгений снова хмыкнул, а факты в голове выстроились строем, как на параде.
После госпиталя он был беспомощнее слепого котёнка. А заботилась о нём Лена. Кормила, поила, одевала, возила к врачу, разгоняла кошмары, шторки на окно повесила, когда поняла, что он боится... Говорила с ним. Понимала, как никто. Окружила заботой, вниманием и лаской.
Но ей он не поверил, нет. Зачем? Она же воплощение вселенского зла, ёпта!
Хазмат продал его работорговцу, и Джон ломал его, насиловал, избивал, лишал пищи и один раз даже закопал заживо.
И его слова Женя воспринял как истину в последней инстанции.
Нет, ну а что? Логика на грани фантастики...
Евгений спрыгнул с пустотки, вытер лицо рукавом и смачно харкнул в разлапистые заросли полыни.
Решение далось необычайно легко, и за спиной словно крылья выросли. Сейчас он их расправит и полетит домой. К ней. К той, которую любит. К той, которая вернула ему способность нормально жить.
Женя не знал, что он скажет Лене, но не сомневался – она его поймёт.
Быстрым шагом он двинул к дому, а окрылённая душа летела впереди, увлекая за собой.
Дорога через пустырь казалась бесконечной. Бесконечной и жуткой. Интересно, почему тут нет ни одного фонаря? Темень – глаз коли. А уж в дождь так вообще ничего не видно. И ещё заросли эти дурацкие, вперемешку со строительным мусором. Вон топорщатся усы арматуры, отчего обломок бетонного блока напоминает гигантского таракана. А ближе к обочине сухие вётлы тянут к прохожим корявые руки-сучья. Того и гляди без глаза останешься.
Мешки какие-то непонятные кругом накиданы...
Вдруг один из мешков зашевелился, подскочил и кинулся вперёд.
Женя не успел даже моргнуть, как за спиной выросли ещё двое. Он врезал наотмашь, двинул локтём, но кто-то из нападавших сделал подсечку, и Евгений повалился в лужу. Падая, он сгрёб противника за грудки и увлёк за собой. Они боролись, норовя ухватить друг друга за горло, и глухо рычали. Но двое других вцепились в Женю, пригвождая к асфальту.
– Нет! – заорал он. В памяти ожили гадкие картины. Хазмат, его дружки, потом Джон... Стыд. Боль. Страх. Унижение. – Нет!
Расслабься...
– Нет!!!
Чья-то рука крепко прижала к лицу вонючую тряпицу. От едкого запаха из глаз брызнули слёзы. Евгений дрыгался и бился, но сознание стремительно гасло. Последней мыслью было позвать на помощь. Но кого?
– Л-лена... – прохрипел он, проваливаясь в беспамятство, и всё вокруг исчезло.
=49. Старший лейтенант Ленара Сабитова
Пить не давали уже очень давно. Корка на губах потрескалась, а в глотку словно песка насыпали. Но жажда была меньшей из проблем: вот уже целую вечность Ленара тряслась в закрытом фургоне в компании перепуганных молодых женщин. Руки у всех связаны, на бледных лицах горят ссадины и кровоподтёки, разбитые губы дрожат. Совсем молоденькие девчонки тихо поскуливают и всхлипывают. Кто-то рыдает в голос и зовёт маму...
Ленара знала, что мамы ни за кем не придут и молча пялилась в пустоту.
Куда их везут? Чёрт его знает. Облегчиться выпускают только глубокой ночью, когда не видно ни зги. Девушки перепуганы так, что говорить с ними толком невозможно – сразу начинается паника. Да и добрые бородатые дяди с автоматами особо беседам не благоволят: услышат разговор, выволокут из машины за волосы... а спустя полчасика вернут. Молчаливую, послушную и покорную судьбе...
Ленара поёрзала – запястья, туго стянутые за спиной, совсем онемели. Она несколько раз сжала и разжала пальцы, впиваясь ногтями в ладони. Не помогло.
Рядом громко шмыгнула носом блондинка лет двадцати. Когда её заталкивали в фургон, она кричала и брыкалась, словно дикая кобылица. Чтобы унять её хватило двух ударов: по лицу и в живот.
Сабитова вздохнула. Она могла бы попытаться успокоить девчонку. Сказать, что всё будет хорошо, но... Какой смысл врать? Ничего хорошего впереди их не ждёт. Наверняка на каждую уже нашёлся покупатель. Перед продажей скорее всего их будут бить и насиловать, добиваясь полного подчинения, а уж только потом представят "законным" владельцам.
Ленара грустно усмехнулась. Да уж. Так близко подобраться к работорговцам не удавалось ещё никому из её коллег. Ну, ничего. Случается. Впадать в отчаяние она не собиралась. Да, досталось ей основательно, но она точно знала, что Степан обнаружил её исчезновение сразу же и мгновенно поставил в известность Котова. А уж Николай Степанович наверняка поднял на уши всю Контору. Ещё б догадались они Женю посадить под замок и охрану приставить, цены бы им не было.
А так... Эти бородатые упыри сами ещё не знают, какое сокровище везут в своём сраном фургоне. Вот только...
"А если меня не найдут?" – мелькнула крамольная мысль.
Случается же так, что не находят. Ищут годами, да без толку. И если не найдут, что тогда её ждёт? Она станет бесправной рабыней какого-нибудь толстопузого упыря, который будет пользовать её на все лады, накачивая спермой, пока она не понесёт. А если воспротивится, лишится какой-нибудь части тела, или...
Ленара сглотнула подступивший к горлу ком. Дремучий страх магмой разлился по жилам, и остро захотелось присоединиться к поскуливаниям сидящей рядом блондиночки.
Но... нет.
Блондиночка – всего лишь обычная девчушка. Добрая, светлая. Возможно, чья-то любимая дочка, внучка или сестрёнка. Ласковая домашняя кошечка, которая главной проблемой считала сессию, а воплощениями зла – вредных преподов, отказавшихся ставить пятёрку автоматом. Может, у неё даже жених есть...
И все они здесь такие. Все. Кроме неё, Ленары.
"Они имеют право бояться, а я нет", – сказала она себе, снова сжимая кулаки. Потеряла она это право. Много лет назад потеряла, когда решила идти по стопам отца.
Ты будешь гордиться мной, папочка...
Ленара вздохнула, вспоминая с какой лёгкостью расправляются с врагами женщины-агенты из голливудский боевиков. Эх, жаль, что на самом деле нельзя крикнуть "Кий-йя" и размотать пятерых вооруженных гадов и водителя одной левой. А когда сила на стороне противника, рассчитывать можно только на свои мозги. Так её учил Котов. А значит... всеми правдами надо сохранить способность мыслить здраво.
Она смежила веки, и перед мысленным взором моментально предстал Тихонов. В голубых глазах плескались горечь, обида и бескрайняя тоска.
" – Ты просто бл*дь в погонах", – сказал он ей, и ушёл.
Бл*дь в погонах...
Да хоть крокодил в противогазе, плевать! От слов не больно.
Главное чтобы ты, Подарочек, был в безопасности. Цел и невредим.
Ленара снова скользнула взглядом по товаркам и в очередной раз убедилась, что искать среди них союзницу совершенно бессмысленно и даже опасно. Девчонки перепуганы насмерть, шелохнуться боятся. Жмутся друг к другу и дрожат, как кролики. Знамо дело...
Она бы тоже так хотела, но нельзя. Надо быть смелой: должность обязывает.
Фургон сбавил ход и остановился. Дверцы с лязгом распахнулись, и внутрь хлынул пропахший дымом, смолой и соснами ночной воздух.
– Пo двое, – скомандовал один из кавказцев и выразительно мотнул головой. – Поссать и назад. Быстро.
Девушки парами выбирались из фургона. Один из горячих горцев развязывал им руки, и несчастные справляли малую нужду под дулом автоматов. Романтика!
Процедура повторялась каждый день. Именно благодаря этому адову унижению, удавалось не запутаться во времени окончательно и бесповоротно.
Сегодня был четвёртый день кошмара, и Ленара теперь точно знала, как поступит. О морально-этической стороне вопроса она старалась не думать. Чай не девочка давно.
Когда подошла их с Блондиночкой очередь, Сабитова так посмотрела на горца, освободившего её от верёвок, что тот просто не мог не среагировать.
– Чэго вылупилась? – спросил он и харкнул под ноги.
– Понравился, – спокойно сказала Ленара, продолжая жечь бородача взглядом.
Приятели кавказца заржали, как кони. Утробный смех разнёсся над соснами и растворился в антрацитовом небе. Горец злобно зыркнул на дружков, больно ухватил Ленару за волосы и поволок в сторону от дороги. Она пыталась высвободиться, распаляя его сопротивлением и увлекая всё дальше в мрачную темень чащобы. Наконец он остановился. Силой поставил её на колени и, приспустив штаны цвета хаки, вытащил член.
– Соси, шлюха, – приказал бородач и глянул так, что стало понятно: одним минетом дело явно не ограничится.
=50. Старший сержант Евгений Тихонов
Стены крошечной комнаты были мягкими и чем-то напоминали обивку сидений в автобусе. Женя сидел в углу, туго спеленатый смирительной рубашкой, и не понимал ничего от слова совсем. Где он? Как оказался здесь? Где Лена? Почему он связан и в изоляторе? Что случилось?
Тревога грозила перерасти в панику. Евгений вскочил, но тут же рухнул обратно: ноги превратились в китайскую лапшу, а голова кружилась так, что ни один похмельный вертолёт не шёл в сравнение. Ему уже приходилось испытывать подобные ощущения. В плену, чтобы сломить сопротивление, его накачивали всякой дрянью и частенько силой вливали в глотку самогон. А в госпитале пичкали пилюлями и ставили уколы, после которых он ничего не соображал.
Но... что происходит сейчас?
Женя зажмурился, чтобы ухватить за хвост последнее внятное воспоминание.
Лена... Лена оказалась не той, за кого себя выдавала. Они поругались, и он ушёл. Потом был дождь. Сильный дождь. Настоящий ливень. Женя помнил раскаты грома, и то, как хлюпала в кедах вода. Он помнил рыжего соседа. Тот вроде бы пытался уговорить его вернуться. А потом...
Потом всё как будто стёрлось. Смешалось. Подёрнулось дымкой забытья.
На него напали... Или... Или это он сам с кем-то сцепился? Но... зачем? И как он оказался здесь?
Лампа под потолком начала противно жужжать, заморгала и погасла, оставляя Женю во мгле, полной страхов. Он часто и рвано дышал, чувствуя, как по спине течёт холодный пот. Тогда тоже было темно. Очень темно. Темно и тесно. И он также не понимал, что происходит, пока о крышку гроба не застучали комья земли. Его закапывали в землю. Живьём. Наказывали раба за непокорность.
Евгений судорожно сглотнул и плотнее вжался в мягкий угол. Он совсем не умел молиться, но ничего другого не оставалось. Женя закрыл глаза и сам не понял, как уснул.
Поначалу ему пригрезились зелёные, заросшие можжевельником и скальным дубом, склоны Кавказских гор, но потом холмы и овраги превратились в соблазнительные изгибы самого желанного тела. Он гладил ладонями горячую кожу. Целовал и шептал: "Прости, что я ушёл тогда. Прости, если сможешь". И она прощала. Прощала и плакала, крепче прижимая его к себе. А Женя губами ловил слёзы, что катились по её бледным щекам.
Дверь открылась с таким скрипом, что проснулся бы даже мёртвый. Евгений вздрогнул и заморгал.
– Эй, псих, – голос показался смутно знакомым. – На выход.
Сильные руки схватили, подняли, поставили на ноги. Женю не слишком ласково выпихнули в полутёмный, бесконечно длинный коридор с обшарпанными стенами.
– Пошёл. – Конвоир пихнул его в спину, и Евгений с ужасом сообразил, где видел этого типа.
Санитар. Тот самый санитар, которому он, Женя, сломал руку. Чёрт, как же давно это было! Словно в другой жизни.
– Где я? – спросил Женя.
– Все вопросы к врачу, – буркнул здоровяк. Запястье его давно зажило, и гипс сняли.
"К врачу..." – мысленно повторил Евгений.
Так, стало быть, он в больнице. А значит, той ночью у котлована случилось что-то серьёзное.
Чёрт!
Женя закусил губу. Страшное предположение мелькнуло в сознании. Чёрт!
"Наверное, я кого-то укокошил в запале", – сообразил он. Скорее всего, так и есть. Но вместо тюремной камеры его отправили в психушку, потому как с головой не дружит и себя толком не помнит.
Вполне логичное объяснение. Но ещё лучше сейчас всё объяснит носатый. Ведь это к нему его ведут.
Женя представил Артура и погрустнел. Теперь очкастому хлыщу открыта прямая дорога к Лене. И открыл её сам Женя. Своей непроходимой тупостью открыл. Хотя... Этот чернобровый упырь, если разобраться, не самый плохой для неё вариант. Молодой, перспективный. Квартира у него большая. Должность солидная.
"Уж наверняка лучше спать с психотерапевтом, чем с психопатом", – угрюмо подумал Женя, послушно сворачивая туда, куда вёл медбрат.
Конкурент в борьбе за Ленино сердце сидел, согнувшись в три погибели над столом, и что-то быстро писал. Он, похоже, даже не заметил вторжения в кабинет.
Евгений решил, что в первую очередь попросит Артура освободить его от смирительной рубашки, а во вторую – позвонить Лене. Услышать родной голос хотелось больше, чем жить.
– Садись, – скомандовал санитар, и Женя безропотно опустился на стул. Медбрат встал у него за спиной. Недвижный и мощный, словно мрачная скала.
Врач закончил писать, отложил ручку и повернулся к визитёрам. Евгений не сдержался и вскрикнул. Подскочил, но тяжёлые руки тут же легли на плечи, пригвождая к месту. Воздух в груди встал колом – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Сердце сжалось, замерло, а потом заходило ходуном, громко молотя о рёбра.
Зеленовато-жёлтые глаза. Широкая белозубая улыбка. Высокий лоб. Южный загар.
Тот, кого надо забыть...
Грёбаный Джон, от прикосновений которого не отмоешься даже щелочным мылом, сколько не три. Человек, который купил его у Хазмата и превратил в раба. Сделал постельной игрушкой. Творил мерзостные вещи, о которых страшно даже вспомнить.
Расслабься... Я научу тебя получать удовольствие...
Женя сопротивлялся, как мог. Его дурманили наркотой и били. Насильно поили водкой и закапывали живьём. Стегали плетьми, держали в яме, но он всё равно сопротивлялся. Пока...
Пока не понял, что обмануть работорговца можно только одним способом...
"Вот увидишь, – сказал ему Джон той далёкой ночью. Женя помнил, как сжимал зубы, когда насильник ласкал его между ног. – Ты кончишь так сладко, что не захочешь больше ничего другого. Но ты должен отдаться сам. По доброй воле".
"Я согласен..." – отвечал Женя, а сам ненавидел себя всеми фибрами души.
"Тогда расслабься, и я научу тебя получать удовольствие"...
Евгения освободили от пут, и он дал Джону то, чего работорговец хотел. И сделал всё так, как тот требовал. А когда "Господин", протяжно стоная, задрожал от оргазма, вломил ему с такой яростью, что Тот, кого надо забыть, отлетел к стене и отключился. Ну а Женя выскользнул из хижины, бесшумной тенью пробрался к границам лагеря и дал дёру...
И вот сейчас этот тип сидит перед ним в белом халате и с умным видом хмурит лоб.
Тварь!
Евгений снова дёрнулся, и Джон заговорил. Правда, обратился он не к нему, а к санитару:
– Четыре кубика, как всегда, – распорядился Тот, кого надо забыть. – И поскорее.
Уже через секунду игла впилась в предплечье, и Женя чуть не завыл.
– Не надо нервничать, – ласково сказал работорговец без малейшего намёка на акцент, и улыбнулся. – Вы опять меня забыли, Евгений?
В ответ Женя глухо зарычал и зыркнул исподлобья. Лекарство действовало, превращая всё вокруг в расплывающиеся кляксы. В ушах зашумело. Стул под задницей качался, словно надувной матрас на волнах.
– Ы-ы... – выплюнул Евгений, не в силах совладать с языком. Все силы уходили на то, чтобы держать глаза открытыми.
– Меня зовут Иван Сергеевич. – Зелёные глаза смотрели с участием. – Я ваш лечащий врач, а вы – мой любимый пациент.
– П-пац-циент... – тупо повторил Женя, пытаясь переварить услышанное.
Иван Сергеевич? Серьёзно?
– Да, – кивнул Джон. – Пациент.
Он сцепил пальцы в замок. На левом запястье блестели массивные золотые часы.
– В этот раз вы погрузились в свой бред глубже обычного и практически полностью утратили связь с реальностью, – вздохнул он. – Я уж боялся, мы вас не вернём.
– Ч-чего? – Евгений сглотнул, оглушённый словами.
– Как вы думаете, сколько времени вы здесь находитесь?
Женя напрягся, пытаясь сопоставить факты, да ничего путного из этого не вышло: инъекция лишила его способности рассуждать здраво.
Он помнил Лену. Помнил дождь и рыжего мужика...
– П-пару дней? – предположил он.
Джон подался вперёд, и Евгений уловил исходивший от него запах дорогого одеколона.
– Вы здесь почти три года, Женя.
