Текст книги "Приказано влюбить (СИ)"
Автор книги: Леока Хабарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
= 51. Старший сержант Евгений Тихонов
– Попробуйте описать её, – сказал Тот, кого Женя не помнил, и откинулся на спинку кресла. – Сумеете?
Евгений нахмурился. Образ Лены так врезался в память, что не померк бы даже через сотню лет. Но... Разве можно облечь красоту в слова?
Глаза похожи на туман. Она умеет целовать так, что рвёт крышу. Каштановые волосы пахнут цветами. Сладко, но не приторно. Её полные груди помещаются в его ладони, а если провести по большим тёмным соскам пальцами, они мгновенно сожмутся и затвердеют. Когда Лена смотрит на него, он чувствует себя самым счастливым человеком на Земле...
– Рост чуть выше среднего. Тёмные волосы. Светлые глаза.
– Хммм... – Джон Сергеевич сморщил высокий лоб и пробурчал: – Всё как я и предполагал.
Прежде, чем Женя устремил на него вопросительный взгляд, доктор протянул фотографию.
Евгений вздрогнул от острого дежавю и взял снимок.
Тёмные волосы. Светлые глаза... Погоны, форма. Да, это определённо она.
– Я помню, – сказал Женя. – Её зовут Ленара Сабитова, и она лейтенант ФСБ.
– Она действительно из ФСБ, – кивнул Тот, кого неплохо бы вспомнить. – Но зовут её не так.
– А как?
– Разве это важно? – зелёные глаза следили внимательно, улавливая каждую эмоцию. – Эта барышня приходила сюда один единственный раз пару месяцев назад. Задавала вам какие-то вопросы. Я пытался объяснить, что последствия тяжелой контузии оказались для вас необратимыми, но она и слушать не стала. Потом она ушла и больше не вернулась. Ну а у вас, Евгений, после той беседы случился мощнейший рецидив. А спровоцировала его эта женщина. Которая, кстати, стала вашей навязчивой идеей.
Женя сглотнул и уставился в пол, а Джон Сергеевич продолжил:
– Ваше состояние ухудшалось с каждым днём, – сказал он. – Начался бред преследования. Приступы паранойи, острые панические атаки. Вы перестали узнавать меня, своего лечащего врача, а в моменты редких просветлений подробно описывали как я... прошу прощения... принуждал вас к половому сношению. Причём неоднократно.
– Но... – Евгений заморгал. – А как же Хазмат... Плен...
– Всё это имело место быть, – кивнул врач. – Но прошло уже несколько лет, однако ваша память так крепко зафиксировала травмирующие события, что вам кажется, будто всё случилось недавно. Всю новую информацию – лица, имена, ситуации – ваше сознание автоматически трансформирует в элемент воспоминаний.
– То есть... – озадаченно прохрипел Женя. – Я путаю прошлое и настоящее?
– Что-то вроде этого, – согласился Джон Сергеевич. – Такова специфика вашей душевной болезни.
Душевной болезни...
Евгений вздрогнул и понурил голову. Одно дело просто знать, что ты душевнобольной. Совсем другое – слышать от кого-то.
– Это можно... как-то вылечить?
– Стараемся в меру наших скромных сил, – сказал психиатр. – Вот уже почти три года стараемся. Но...
– Что "но"?
– Увы, российская научная база слишком слаба для дальнейших исследований в этой области.
– То есть... – Женя сглотнул подступивший к горлу ком. – Я навсегда останусь... останусь...
Слово "шизофреник" никак не шло с языка. А ведь у него именно шизофрения. Он прочёл диагноз, когда доктор пару дней назад неосмотрительно оставил на столе его дело открытым, а сам вышел ответить на звонок.
– На самом деле у вас неплохие шансы справиться с недугом. – Джон Сергеевич сцепил пальцы, и блеск часов на запястье снова привлёк внимание. Интересно, это всамделишное золото, или тупо китайская подделка? – Но для этого необходимо кое-что предпринять.
– Что? – Евгений вскинул голову.
– Процесс признания вас недееспособным застопорился, – вздохнул врач. – Бюрократическая волокита – настоящий бич современного общества, особенно в наших родных постсоветских реалиях. Однако если вы подпишете определённый документ, я сделаюсь вашим опекуном и смогу вывезти из России.
– Куда... вывезти?
– В Бостон, – отозвался Тот, кого никак не вспомнить.
– Бостон... – Женя нахмурился. – Бостон это...
– Соединённые Штаты Америки, – подсказал доктор. – Именно там лучшая клиника, которая специализируется на подобных случаях. Великолепные условия, отличный климат. Вам будет там хорошо. Гарантирую.
– Но... почему вы хотите помочь мне?
– Я же сказал, – врач подмигнул ему. – Вы – мой самый любимый пациент.
Женя помрачнел. Что за грёбаный бред?
– Да будет вам, Евгений Александрович. – Тот, кого он считал Джоном, улыбнулся. – Раз уж так обязателен мой шкурный интерес, вот он: если вы поправитесь, я сделаю себе имя в научном мире. Это будет грандиозный прорыв, не знавший прецедентов. Такая мотивация вас устроит?
– Устроит, – буркнул Женя.
– Ну и отлично! – Иван Сергеевич просиял, что твоя медаль, и вытащил из ящика стола бумаги с кучей каких-то печатей. – Вот постановление, резолюция и прочая сопроводиловка. Вам надо поставить подписи здесь, – он ткнул пальцем. – Здесь и здесь. Держите ручку, Евгений. Даю слово, вы не пожалеете о своем решении.
Женя взял письменную принадлежность и замер, вчитываясь в мудрёный текст.
Как-то очень уж сложно всё. Непонятно. К тому же резко и неожиданно. Похоже, оставляя свой автограф, он полностью и без остатка добровольно вверял судьбу лечащему врачу – Ивану Сергеевичу Седовкину. Но... Если это поможет навсегда стереть из памяти придуманную Лену, то...
– Я согласен, – чуть слышно прошептал Евгений и черканул на листе корявое "Тихонов".
=52. Старший сержант Евгений Тихонов
За окном шёл дождь. Капли горохом стучали по подоконнику и оставляли на стекле мокрые дорожки. Женя смотрел на них, прислушиваясь к пустоте в своей голове.
С тех пор, как он оказался в реальности, всё стало неважным. Переживания превратились в прах и пепел, надежды рассеялись, как дым.
Ничего нет.
Никого нет.
Нечего ждать.
Не о ком грустить.
Лечение Ивана Сергеевича помогало: кошмары снились всё реже и реже, душа обрела покой, и Женя растворялся в благодатном безразличии ко всему, что происходит, происходило, или грозит произойти.
Всё суета. Всего лишь один маленький волшебный укольчик, и всё снова будет хорошо. Ровно, спокойно, без забот и хлопот.
Он подошёл сзади, как и всегда. Положил руки на плечи.
– Скоро я увезу тебя отсюда, – прошептал Иван Сергеевич, опаляя ухо горячим дыханием. – И ты никогда не увидишь больше этой серой дыры. Ты веришь мне?
– Да доктор, – бесцветным голосом ответил Женя, продолжая пялиться на бегущие по стеклу капли. Казалось, будто окно плачет. А может, это плачет ночь?
Он протянул руку, но не смог коснуться слёз: пальцы врезались в стекло.
– Ступай, отдохни, – сказал психиатр. – Тебе надо набраться сил.
Евгений кивнул и послушно потопал в палату. Обитал он там один, соседей не имелось, хотя рядом с его койкой стояла ещё одна. Но она пустовала, если не считать полосатого матраса, покрытого подозрительными жёлто-коричневыми пятнами.
Кто спал на этой койке? Куда теперь девался? Женя не знал. Да и не хотел знать. Зачем?
Он обнял хлипкую подушку и свернулся калачиком. Смежил отяжелевшие после лекарств веки и мгновенно провалился в сон, наполненный раскатами грома.
– Тра-та-та-та-та... Тра-та-та-та-та...
– Рация! – прорычал прапор. – Суки злое@#чие! Бл*дь!
Тра-та-та-та-та...
Женя перевернулся на другой бок и с головой укрылся пододеяльником.
– Смэлый, да? – сальный блеск в глазах Хазмата. Золотые коронки на зубах. Смрадное дыхание. – Гордый?
Евгений дёрнулся, замычал, а мир содрогнулся от оглушительного грохота.
– Расслабься, – шептал Иван Сергеевич, растягивая пальцами тесную плоть. – Я научу тебя получать удовольствие.
– Нет!
Даже сквозь веки Женя ощутил вспышку молнии. Хотя... это не молния вовсе. И не гром. Это взрывы. Естественно, взрывы, ведь он бежит по минному полю. Ну... как бежит – ковыляет, припадая на одну ногу. Окровавленное бедро нестерпимо жжёт, левое ухо не слышит, а глаза вместо пота заливает липкая горячая кровь. Земля под ногами ходит ходуном и фонтанами взмывается в багряное небо. На небе не осталось звёзд. Они погасли...
Крикнуть бы, позвать на помощь, да голоса нет.
Очередной взрыв оглушает, земля набивается в рот, нос, лёгкие, мешает дышать, хоронит. Боль ослепляет, а смерть услужливо протягивает костистую лапу – "пойдём со мной"...
– Ты должен жить, Женя, – хриплое контральто, знакомое до боли, до мурашек, до желания выть и зажать уши, чтобы не слышать его, не верить, не ждать, не любить... – Ты должен жить.
– Тебя нет! – крикнул он, да толку: кто-то добрый заштопал губы толстой грубой нитью – рта не раскрыть.
Лена наклонилась к нему. Он ощутил запах её волос. Тот самый – сладкий, но не приторный.
– Ты нужен мне, – сказала она, и эхом отозвался голос рыжего соседа вперемешку с дождём: "Ты ей нужен!". – Ты нужен мне, Женя.
Её поцелуй обжёг кожу, а ладони казались холодными, как лёд. Лена села сверху, как в самый первый раз, и принялась ритмично двигать бёдрами, распаляя его всё сильнее и сильнее. Блестящие каштановые локоны рассыпались по обнажённым плечам. Женщина его грёз закрыла глаза, запрокинула голову и сладко застонала. Он протянул руки к упругой груди, но в этот миг грянул гром:
– ТЫ НУЖЕН МНЕ!!!
Евгений проснулся. Вскочил. Мокрый от пота, ошалевший, но... с относительно ясной головой, которая трещала, точно спелый арбуз. Во рту было сухо и мерзко, будто он всю ночь жевал обоссанный кошками щебень, а под носом коркой запеклась кровь.
Сколько он спал? Неизвестно. Но дождь давным-давно кончился, и в окно лился солнечный свет. Яркий, ласковый и тёплый. В золотистых лучах танцевали пылинки.
Чёрт!
Евгений сел и коснулся губ дрожащими, словно с похмелья, пальцами. Никаких стежков...
Вот ведь чёрт!
Он спрятал лицо в ладонях, стараясь унять дрожь и прогнать отголоски кошмара.
Сон. Это сон. Всего лишь страшный сон, и ничего больше.
Ты мне нужен, Женя...
– Очухался? – В палату ввалился санитар. Тот самый.
Женя не ответил. Он внимательно смотрел на здоровяка, и мысли в голове скрипели, точно несмазанные петли. Этот тип приходил к нему каждый день, и всякий раз казалось, будто...
– На. – Медбрат протянул пластиковый стаканчик. – Жри колёса свои. Да так, чтоб я видел.
Или... не казалось?
От дежавю по телу прокатилась крупная дрожь, а живот скрутило. На бесконечно долгую секунду Евгений застыл соляным столбом, но потом всё же взял пилюли, послушно закинул в рот и между делом бросил:
– Давно гипс сняли?
– Неделю назад, – машинально буркнул санитар и тут же осёкся. Вздрогнул и медленно поднял на Женю налитые кровью глаза. – Сука!
Евгений не дал себя схватить. Поднырнул под сильные руки и со всей дури впечатал кулак в твердокаменный живот. Когда громила согнулся пополам, Женя левой отправил его в нокаут.
Всё же великая сила – внезапность.
Он выплюнул таблетки на ладонь и после недолгого размышления сунул в карман полосатых пижамных штанов. Стянул с бесчувственной туши синюю форменную робу и, не мудрствуя лукаво, просунул руки в рукава.
Так-то лучше.
Собрав остатки душевных сил, Женя бесшумно выскользнул в коридор. Нельзя было терять ни минуты.
=53. Старший сержант Евгений Тихонов
Пиджак нестерпимо вонял блевотиной. Шили его явно на бегемота. Беременного бегемота: Женя мог завернуться в него, как в махровый халат. При этом замусоленные рукава доходили только до середины запястий. Не самый удачный фасон. Однако когда выуживаешь одёжу из недр кишащего мухами мусорного бака, особенно выбирать не приходится. Самое главное – под пиджаком не видно изгвазданной больничной пижамы, которая так пропиталась Жениным пoтом, что воняла похлеще пиджака. Тряпичные тапки, что выдали ему в психушке, не пережили приключений: развалились, и пришлось их заменить. Обувь нашлась в том же бутике, что и пиджачок. Парой эти ботинки не являлись, но Евгений не заморачивался: главное, что налезли. Правую стопу он еле-еле втиснул в узкую, когда-то явно парадно-выходную, туфлю. Лак на ней знатно потрескался и облез, зато подошва сохранилась в целости. Левой ноге достался тяжёлый сапожище, какие обычно выдают электромонтажникам.
Весь этот ансамбль в сочетании с трёхдневной щетиной, сальными космами и красными, как у вампира, глазами, наверняка смотрелся феерично. Но внешний вид тревожил Женю менее всего.
Ведь у него остался один единственный шанс. Один, сука, единственный.
Последний шанс...
Последняя надежда.
Евгений притаился у мусорных баков, которые так выручили его с одеждой. Ночью он продрог до костей, и теперь его знобило. Колотило даже. Голова кружилась, и мучительно хотелось закрыть глаза хоть на минуту, ведь он почти пять суток не спал. Но нет. Не время спать...
На рассвете его обругала бабушка. Хорошая милая бабушка в цветастом халате и ядовито-розовых шлёпанцах. Она не пожалела слов и грозилась вызвать милицию. Женя хмуро зыркнул на неё, и бабулька, ловко закинув мусор в бак, заторопилась к подъезду, кляня на весь двор алкашей да наркоманов. Ближе к полудню один из помянутых старушкой алкашей предложил Евгению стать третьим. Соблазн был велик, но Женя отказался. К тому, же, как выяснилось, предстояло ещё найти второго. В разгар обеда, когда солнце жарило так, что хотелось содрать кожу, девчушка лет восьми поделилась с Женей надкушенным бургером и недопитой колой. Ну... как поделилась. Она шла выкидывать то, что не поместилось в животе после удачного похода в Макдональдс.
" – Только бабушке не говори", – заговорщически шепнула малышка.
" – Не скажу", – пообещал Евгений и проглотил гостинец, точно удав кролика. Правда, теперь от колы в кишках всё бурчало, а пить хотелось пуще прежнего. Но это детали. Главное, удалось хоть немного подкрепить силы, которые таяли, как шоколад в руке.
Последний шанс вернулся, когда на город опустились мягкие, по-летнему тёплые сумерки. Он приехал на такси – на метро птицы его полёта, похоже, не ездят, а машину он не водил. Выглядел Шанс озабоченным и дёргался, словно паралитик.
Женя подождал, пока он поравняется с баками и выпрыгнул из укрытия.
– Оборзели совсем! – непривычно сердито рявкнул Артур Абрамович и принялся совать Евгению мятую купюру. – На вот! Бери и уходи!
Женя вцепился в него, чувствуя, что ноги вот-вот подогнутся.
– П-помоги...
– Пусти! – дёрнулся Шрай. – Нету больше!
-П-помоги мне...
Последнее, что Евгений видел – ошалевший взгляд чёрных глаз. Последнее, что слышал – удивлённое "Женя?". Слабость обрушилась многотонным прессом, и он повалился на асфальт, хранивший тепло догорающего дня.
* * *
– Да! – голос носатого хлыща звенел в ушах. Причём в правом громче, чем в левом. Или наоборот? – У меня. Без сознания. Да. До утра не вижу смысла. Наряд? Какой наряд? Ах, охрана... Хорошо. Жду в девять.
К возвращению носатого Женя сумел-таки принять вертикальное положение. Артур разместил его в гостиной, на диване. Душевно так разместил: раздел, накрыл пледом, под голову подушку положил.
Приятно, хотя и странно. По сути, они даже не друзья. Хотя... Евгений точно знал, что все врачи дают какую-то особую клятву. Гиппо... Гиппопотама... или что-то в этом роде. И должны помогать...
К хлыщу он пошёл не сразу. Сначала, ясное дело, рванул туда, где обрёл нежданное счастье – в угрюмую высотку на отшибе. Добраться туда оказалось непросто, особенно, учитывая, что держали Евгения в Богом забытой клинике одного из бесчисленных городов-спутников. Но Женя смог. Смог-то он смог, да всё без толку: Лена не открыла. Хотя он стучал, звонил и звал её битый час. Не оказалось дома и рыжего соседа...
Зато к вечеру у многоэтажки припарковался тонированный чёрный бумер, и бритоголовые ребята, которых он привёз, как-то сразу Жене не понравились. Особенно не радовали пистолеты, к которым братки флегматично прикручивали глушители... Удивительно, что шакалы Джона Сергеевича не опередили его. Неужели не догадались сразу, что это первое место, куда он рванёт? А может, попросту не думали, что у него силёнок хватит сюда добраться? Скорей, второе...
Так, или иначе, Евгений наблюдал за их приездом из заброшенного котлована, который странным образом напомнил ему окоп. Когда преследователи уехали несолоно хлебавши, он покинул укрытие и отправился на другой конец города. К Артуру.
– Держи. – Доктор протянул стакан с горячей мутно-жёлтой жижей. Жижа приятно пахла лимончиком.
– Это... что?
– Жаропонижающее. – Носатый бесцеремонно накрыл его лоб ладонью. – Мда... Хоть чайник кипяти. Пей и ложись.
Женя хмуро глянул на него.
– Пей, я сказал! – чёрные брови грозно сошлись над переносицей. – Если не собьём хотя бы до тридцати восьми, госпитализирую к херам, и даже армия спецназа меня не остановит! Понял?
– Понял. – Евгений сделал глоток, и сморщился: по горлу как лезвием черканули. – Можно я Лене позвоню?
Артур на мгновение изменился в лице, но быстро вернул самообладание.
– Утром, – сказал он. – Всё утром. Звонки, разговоры... А пока спи. Проснёшься – капельницу поставим. Как раз ребята привезут.
– К-капельницу? – выдавил Женя. Как же он устал от всего этого дерьма! То пилюли, то уколы. Теперь вот капельница. Хорошо хоть, не клизма... – Зачем?
Доктор помрачнел.
– Затем, что тебя целенаправленно и злонамеренно сажали на иглу.
=53. Старший сержант Евгений Тихонов
Женя смухордился, когда катетер впился в вену и сердито покосился на капельницу.
– Терпи. – Артур похлопал его по плечу. – Надо вывести из организма всю пакость. Иначе никак.
– Лена знает, что я здесь?
И опять вместо ответа дурацкий взгляд. Носатый уставился куда-то непонятно куда, неуклюже попятился и чуть не сшиб бандуру с физраствором.
Да что за херня?
– Она знает? – повторил Евгений, хмурясь. – Ты звонил ей? Сказал?
– Она... – начал хлыщ, но его тираду прервал звонок в дверь.
Показалось, будто Абрамович облегчённо вздохнул.
– Лежи смирно, – сказал он. – Сейчас вернусь.
Вернулся он и вправду скоро. Только не один.
– Здарoво, герой, – хрипло приветствовал дядя Коля. В захламлённой гостиной он смотрелся нелепо. Как слон в посудной лавке. Большой, плечистый, хмурый. Выглядел он уставшим и напоминал грустного медведя.
Следом за ним в комнату ввалился долговязый сосед с восьмого. Женя не сразу узнал его. Причёсанный, гладковыбритый, одетый в джинсы и футболку вместо китайского абибаса, рыжий меньше всего походил на ровного пацанчика с далёкого района.
– Рад, что ты жив, братишка.
Он наклонился и дружески потрепал Евгения по плечу.
"Вот ведь чёрт", – подумал Женя и обругал себя за невнимательность. От соседа за милю веяло службой: выправка, походка, цепкий взгляд... А на мощной бицухе, полускрытая рукавом, синела татуха: парашют, орёл и надпись: "Никто, кроме нас" [1]. Раньше ВДВшная наколка пряталась под одеждой, и Евгений отчего-то очень обрадовался, увидев её теперь. Однако что сказать рыжему так и не придумал. Вместо этого спросил:
– А Лена где?
Рыжий смутился. Бросил быстрый взгляд на Артура. Тот повесил грандиозный нос и понурил плечи.
Дядя Коля тихо, но крепко выматерился.
– Где она? – повторил Женя, ощущая, как вместе с физраствором по венам разливается страх.
– Её похитили, – сухо и коротко сообщил Николай Степанович.
Евгений заморгал: перед глазами в пляс пустились алые точки. Он шумно втянул воздух и резко выдохнул. Вцепился в подлокотник дивана так, что пальцы побелели.
Похитили.
Лену.
Похитили.
Из-за него.
Он ушёл, а её похитили. Похитили и, может быть...
– Нет... – прошептал Евгений, отказываясь верить ушам.
– Да, – рубанул странный тип.
– А помягче нельзя было? – встрял Артур.
– Помягче жену трахать будешь, – заявил дядя Коля и, отстранив прифигевшего психиатра, протянул чёрно-белый снимок.
– Знакoм? – спросил без лишних предисловий.
– Это Джон, – кивнул Женя. От одного вида широченной улыбки на загорелом лице передёрнуло. – Ещё он называет себя Иваном Сергеевичем Седовкиным.
– А ещё Жаном Сенье, Деяном Богданoвичем и ... – дядя Коля волком глянул на Артура, – доктором Джонатаном Седвиком.
Носатый хлыщ вспыхнул, но промолчал, а вот странный родственник продолжил:
– Последняя ипостась позволяла ему особенно эффективно следить за тобой через этого вот... – он указал на поникшего Шрая, – потомственного полудурка.
– Откуда я мог знать, что его разыскивает Интерпол? – взбеленился носатый.
– Надо было знать, – строго сказал дядя Коля.
Голова у Жени шла кругом. Вопросы множились, но он точно знал, с какого начать.
– Вы кто? – спросил он.
– Котов, – странный родственник протянул руку. – Полковник ФСБ. Имя моё вам известно. А это, – он кивнул на рыжего, – лейтенант Гаврилюк. Бывший СОБРовец и вечный десантник.
Сосед отсалютовал.
– А вот это... – Николай Степанович забрал у Жени фотографию Джона и дал Гаврилюку знак.
Рыжий тут же вооружился какой-то папкой, раскрыл её и затараторил, чеканя каждое слово.
– Иван Тарасович Сухолуцкий, сорок шесть лет, уроженец Одессы, с отличием закончил МГИМО, пять лет работал переводчиком при министерстве иностранных дел, за подозрение в связях с преступными элементами уволен и взят под колпак КГБ. Добивался политического убежища в США, но безуспешно. После падения "Железного занавеса" эмигрировал. Сменил имя. Работал таксистом, затем барменом в русском ресторане на Брайтон Бич. В тридцать три приобрёл особняк в Майами, яхту и квартиру на Манхеттене, чем заинтересовал уже американскую сторону. Под него начали копать и обнаружили много интересного, но он исчез с радаров.
– Познавательно, – буркнул Женя.
– А то, – Котов скривил губы. – Что за дела вёл Джон с Хазматом?
Секунду Евгений помедлил с ответом. Отвёл глаза. Сглотнул подступивший к горлу ком и выдавил:
– Выкупал пленных и... готовил к перепродаже.
На слове "готовил" он запнулся и ощутил, как кровь прилила к щекам.
Слава Богу, ни у кого не возникло желания уточнять, каким именно образом его самого к перепродаже готовили.
– Зачем Джон хотел тебя вернуть? – нахмурился Котов. – Зачем похитил?
– Не знаю, – вздохнул Женя.
– Возможно, Евгению известно нечто такое, что... – предположил было Рыжий, но полковник его тут же перебил:
– Если бы дело было только в этом, мы бы беседовали сейчас с трупом в морге.
– А может, за него уже успели заплатить, и требовалось срочно изловить... кхм... сбежавший товар и доставить покупателю? – не унимался соседушка.
– Не исключено.
– Ещё есть вероятность, господа, что упомянутый Джон одержим желанием обладать Евгением Александровичем. – Вставленные Артуром пять копеек противно резанули по сердцу и яйцам. Похожая мысль уже приходила Евгению в голову, правда... не в такой заумной формулировке. – И пойдёт на всё, лишь бы заполучить его.
Котов и Гаврилюк переглянулись, а потом одновременно уставились на Женю. Женя почувствовал, что краснеет. Закусил губу и отвернулся.
Чёртов хлыщ!
Эх, провалиться бы сейчас под землю!
Он съёжился, ожидая какой-нибудь гаденькой подколки.
– В таком случае, мы располагаем отличной возможностью ловить Сухолуцкого на живца, – изрёк Котов голосом, лишённым каких-либо эмоций. – Но сначала надо решить вопрос с Ленарой. Благо, одно другому не мешает. Ты с нами?
Евгений вздрогнул от неожиданности, но затягивать с решением не стал.
– Да, – твёрдо заявил он и сжал свободную от капельницы руку в кулак.
