Текст книги "Приказано влюбить (СИ)"
Автор книги: Леока Хабарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
=45. Старший сержант Евгений Тихонов
– Можете одеваться, – скомандовал врач, и Женя натянул футболку. Перевязка стесняла движения, и он чувствовал себя неуклюжим, как пьяный пингвин. – Рекомендации по уходу получите у сестры.
Евгений послушно кивнул. Поднялся.
– СЛЕДУЮЩИЙ!!!! – проревел доктор голосом раненого Кинг-Конга, теряя к нему всякий интерес.
– Вот инструкции, – медсестра смерила его равнодушным взглядом, и устало вздохнула. – А вот направления.
– Направления? – нахмурился Женя. – Какие направления? Куда?
Безучастный взгляд стал колючим.
– Молодой человек, вы читать умеете? – выцедил ангел милосердия, изображая самую кислую мину из всех, которые приходилось когда-либо видеть. – Там всё написано, и, вроде бы, даже по-русски. Нет? Сто восьмой кабинет. Идите, не мешайте работать.
И Женя пошёл.
Лена дожидается в фойе, но предупреждать её смысла ноль. Зачем? Сто восьмой кабинет совсем рядом, рукой подать – прямо за поворотом. И, судя по пустому коридору, он, Евгений Тихонов, туда первый, последний и единственный пациент – очередью даже не пахнет.
Везуха!
"Побыстрее бы разделаться со всей этой больничной канителью, и домой", – подумал он.
А уж дома, в спокойной обстановке, он точно сумеет убедить Лену в том, что поступает правильно. Даже если до самого рассвета убеждать придётся.
Сжимая в руке направление, Женя решительно двинулся на штурм белой двери с загадочной табличкой "зам. зав. АХО ТТО".
– Можно? – Евгений просунул голову, но ответа так и не дождался. Пришлось войти целиком.
Интересно, что могло от него потребоваться зам. зав. что-то там кого-то там? Бред какой-то. Тупая бюрократия.
Сто восьмой кабинет оказался больше, чем подумалось сразу. Стол, кресло, кушетку и присутственный стул от остального пространства отделяла ширма, за которой вроде бы мелькнула чья-то тень.
– Здравствуйте, я по направлению, – решительно заявил Евгений и тут же застыл. И не просто застыл. Врос в пол.
Перед ним, в белом халате с торчащим из кармана стетоскопом, стоял...
– Ну, привет, маленький друг. – Белозубая голливудская улыбка сияла на загорелом лице. Гусиные лапки вокруг смеющихся зелёных глаз почти не угадывались, а вот морщины, пересекающие высокий лоб, напоминали борозды. – Удивлён?
Женя сглотнул. Попятился. На какой-то безумный миг показалось, будто ноги вот-вот подогнутся, и он рухнет на колени...
... перед Тем, кого надо забыть.
Господин. Теперь я твой Господин. Ты принадлежишь мне. Навсегда...
– Ты правда думал, что убил меня?
Ничего такого Евгений не думал. В ночь побега он был слаб, как полудохлая мышь: бесконечные побои и истощение сделали своё дело. Женя помнил, как ударил его... своего Господина. С бешеной яростью и лютой ненавистью. Да вот только сил отправить гада на тот свет не хватило: проклятущий извращенец отлетел к стене, врезался в неё затылком и мешком повалился на земляной пол хижины. Но выжил.
И теперь пришёл за мной...
Женя пятился, пока не упёрся в дверь. Схватился за ручку. Нажал, толкнул... Заперто!
Что за?
Тот, кто называл себя Джоном, улыбнулся ещё шире.
– Как у вас говорят... "всё схвачено", – хмыкнул он. – Не суетись, мой сладкий мальчик.
Женя скрипнул зубами. По спине струился холодный пот. К горлу подкатила тошнота, а кишки скрутило так, что в пору пополам согнуться. Но...
"Он не увидит моего страха, – решил Евгений и набычился. – Ни за что. Никогда".
– Только дёрнись, башку проломлю, – прохрипел он, с хрустом сжимая кулак.
– О! Не сомневаюсь! – Работорговец даже бровью не повёл. – Ты даже не представлять, насколько хорош сейчас. Полон сил, глаза горят...
Джон облизнул губы, и стало мерзко до тошноты. Женя с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть. До чего сальный взгляд. Смотрит, как педофил на восьмиклассницу.
– Знаешь, – усмехнулся Тот, кого надо забыть, усаживаясь в кресло как ни в чём не бывало. – В нашем ремесле имеется своя специфика.
Слушать об особенностях работорговли не слишком хотелось. Выбить, что ли, дверь ко всем чертям?
– Предпочтение отдаётся женщинам и мальчикам, – продолжил Джон. – Их проще сломать. Легче запугать. Они слабы. Боятся боли. Сжимаются в комок при виде кнута и готовы на всё. Абсолютно на всё. А такие, как ты...
Он снова скользнул похотливым взглядом, и Евгения таки передёрнуло.
– Таких, как ты, покупают настоящие...ммм... – Тот, кого надо забыть, нахмурился, видимо подбирая нужное слово. – Настоящие... гурманы. Ценители, знающие толк в удовольствиях.
Женя сжал зубы так, что на скулах заиграли желваки.
– Кто-то любит объезженных лошадок, а кому-то подавай норовистого жеребца. – Работорговец скривил толстые губы и причмокнул. – Мне вот по нраву мустанги.
– Чего тебе надо? – Женя с облегчением обнаружил, что голос его твёрд, как скала и холоден, словно ледяная глыба.
Это хорошо. Это правильно.
– Увидеть тебя. – И опять улыбка в тридцать два зуба. Такая дьявольски искренняя, что руки чешутся кулаком стереть. – Это хороший причина. Разве нет?
Евгений помрачнел. Он уже примерно представлял, что будет дальше. Сейчас этот мудила поднимется и шагнёт навстречу, и тогда он, Женя, втащит ему по морде. Причём гораздо основательнее, чем тогда, в пропахшей потом и порохом лачуге. Врежет, вырубит, а потом снесёт дверь с петель. Если Джон поставил в коридоре караульных – не беда. Справится и с ними. А самое главное – поднимет шум. Можно заорать всё, что угодно. Особенно эффективно сработает, если крикнуть: "Пожар". Это уж точно всех переполошит. Особенно Лену. А уж она не подведёт...
Мысли мелькнули в голове молнией, но, похоже, недостаточно быстро: Тот, кого надо забыть потемнел лицом.
– Даже не вздумай, – сказал он без малейшего намёка на акцент. – Любая твоя идиотская выходка дорого обойдётся той шлюшке, что ждёт тебя внизу.
Сердце ухнулось куда-то вниз, в район пупка, а потом подпрыгнуло вверх до самого горла.
Нет... Нет!
– Если сболтнёшь кому о нашей встрече, – Джон всё-таки встал. Ростом он был чуть выше Жени, но из-за мощного сложения казался настоящим великаном. – Дама твоего сердца не доживёт до утра. Ты всё понял, мой маленький друг?
Евгений надеялся сжечь гада взглядом, но ничего не выходило. Он шумно дышал и молчал, стиснув кулаки: ничего другого не оставалось.
– А теперь ступай, маленький друг. – Работорговец одарил его ослепительной улыбкой. – Иди, но помни: мы ещё встретимся. И о-о-очень скоро.
Женя услышал щелчок – кто-то повернул ключ в замочной скважине.
Евгений ощупью нашёл ручку. Происходящее казалось жутким сном. Ещё одним раздирающим душу кошмаром из тех, что мучили его по ночам. Может, он и в самом деле спит?
Сейчас Лена нежно коснётся его плеча, поцелует в щёку и ласково прошепчет: "Милый, проснись. Это просто сон. Ночной кошмар"...
На несколько долгих секунд Женя завис, надеясь на спасительное пробуждение, да только от реальности разве очнёшься...
– Да, кстати, твоя подруга не так проста, как ты думаешь, – Джон ехидно улыбнулся, взял со стола какую-то бумажонку и протянул ему.
Евгений нахмурился.
– Не бойся, – хмыкнул сукин сын. – Это всего лишь ксерокопия. Она не укусит.
Женя взял лист. С документа на него смотрела Лена. Строго так смотрела... Почему-то она была в форме, при погонах и, самое главное...
– Её зовут Ленара Сабитова, – озвучил Джон имя, которое Евгений уже успел прочитать. – Она лейтенант ФСБ, а ты – всего лишь её задание, глупый наивный дурачок.
Пару секунд Женя пялился на убористые строчки.
Вот он, кошмар. Родное лицо, чужое имя...
Кто ты, Лена?
– Я тебе не верю. – Собственный голос казался чужим и звучал глухо, словно раздавался со дна пересохшего колодца.
Тот, кого надо забыть равнодушно пожал плечами.
– Я этого ждал. – Он подошёл ближе и вырвал бумагу из Жениных рук. Достал из кармана зажигалку и поджёг.
– Самое главное, помни, – сказал он, положив пылающий документ в хрустальную пепельницу. – Сболтнёшь лишнего, и твои близкие начнут исчезать один за другим. И первой умрёт подруга.
=46. Старший лейтенант Ленара Сабитова
Женя вернулся спустя сто лет. Бледный, осунувшийся, он заметно дрожал и даже немного пошатывался. Мокрая чёлка падала на глаза, а на посеревшем лице блестели капли: похоже, он только что умылся в больничном сортире.
С чего бы? Неужели плохо стало? Странно... Процедура снятия швов, конечно, не особо приятная, но уж кого-кого, а Тихонова после неё вряд ли замутило бы: слишком он для этого крепок. Однако парня явно штормило. И не по-детски.
– Что с тобой? – Она поднялась навстречу новоиспечённому любовнику. – Голова кружится?
– Нет. – Он как-то странно посмотрел на неё. – Всё в порядке. Пошли уже отсюда.
Ленара нахмурилась, но соображения свои оставила при себе. Захочет – сам всё расскажет.
– Пошли, – сказала она и взяла его под руку. Дома их ждал серьёзный разговор по поводу отъезда в Чечню, и тратить боевой запал раньше времени не хотелось.
И, тем не менее, что-то случилось. Причём весьма серьёзное.
В машине Женя сидел с отсутствующим видом, как тогда, в самый первый раз. Но тогда его накачали нейролептиками, а сейчас...
Что происходит сейчас?
Тихонов пялился в окно, словно не замечая ничего вокруг. Да что это с ним?
– Жень, что случилось?
Он глянул так, что внутри всё перевернулось, и тут же опустил глаза.
– Ничего.
Да уж. Хорошенькое "ничего", прямо слов нет. Но допытываться глупо и бесполезно: сейчас из него клещами ничего не вытащить. Надо попробовать позже. Мягко, ненавязчиво и как бы между делом... основательно допросить. А то мало ли...
Дома Женьку так и не отпустило. Он слонялся, как в воду опущенный, смотрел, не видя, куда-то в пустоту и даже от ужина отказался. А это уж совсем край.
– Скорее всего, имел место ретроспективный триггер, – предположил Артур.
Ещё месяц назад Ленара бы скривилась, вскинула брови и протянула сакраментальное: "Чего?", но теперь всё иначе. Теперь она прекрасно понимала, о чём толкует носатый эскулап.
– Думаешь, что-то в хирургии напомнило ему о пережитом? – нахмурилась она, отвинчивая крышечку на литровом кефире.
– Скорее всего, – отозвался динамик мобильника. – Это весьма распространённое явление. Сами по себе тригерры не опасны, но вызывают шквал болезненных воспоминаний. Не удивлюсь, если через пару часов он испытает острую потребность в алкоголе.
– И что мне тогда делать?
– Уверен, ты придумаешь, как отвлечь нашего общего друга от мрачных мыслей, – заявил Артур и так недвусмысленно фыркнул, что захотелось немедленно прыгнуть в машину, пересечь весь город и придушить носатого индюка.
Шёл бы ты в жопу со своими намёками!
– Спасибо Артур Абрамович за конструктивную консультацию и дельные советы, – холодно отрезала она и захлопнула телефон.
Шрай перезвонил тут же, но Ленара сбросила. Возможно, потом она даст ему шанс извиниться. Но не сейчас. Позже.
Сейчас её волновал Женька.
Что могло выбить его из колеи? Да что угодно...
Чей-то громкий окрик, резкий звук, хлопок, запах крови и спирта... Да мало, что ли, в больнице этих грёбаных триггеров?
Ленара вспомнила, как напугала парня камнем. Тихонов принял его за гранату и рухнул наземь, закрывая голову руками...
Мда... А ещё куда-то ехать намылился. Герой фигов. Как же его отговорить?
Ленара глубоко вздохнула. Главное – начать, а уж слова найдутся.
В комнате Женьки не обнаружилось. Она нашла его на балконе. Он стоял и смотрел на далёкие огни.
– Может, всё-таки поешь? – она погладила его спину и ощутила, как под футболкой напряглись мускулы. – Ты ведь с самого утра ничего не...
– Спасибо, я не голоден.
Улыбку Тихонов выдавил с таким явным усилием, что по позвоночнику побежали мурашки, а недоброе предчувствие разлилось по венам ядовитым наркотиком.
Ленара внутренне сжалась. Терпение таяло, как сосульки в лучах ранней весны, а тревога росла снежным комом.
"Что за херня творится?" – подумала она, скрестила руки на груди и глянула волком.
– Сразу скажешь, что стряслось? – сердито спросила она. – Или мне вокруг тебя с бубном поплясать?
Женя мазнул по ней взглядом и отвернулся.
– Я хочу позвонить Варе, – сказал он.
– Сейчас? – Ленара выгнула бровь. – Ты на часы смотрел? Она спит давно.
– Мне нужно поговорить с ней. – Таким тоном мог бы говорить висельник, которому уже накинули петлю на шею. – Это важно. Очень. У тебя ведь есть её номер?
– Разумеется.
Что за грёбаная профанация? Конечно, у неё имеется номер специально обученной ради такого случая "Вари", которая точно знает, что и как нужно говорить. А голос... Ну что тут скажешь: плохая связь, помехи, искажения звука... Да мало ли как мобильник может над голосом надругаться? К тому же, Женька давно с сестрой не общался, так что...
– Сейчас принесу телефон, – она мягко улыбнулась и ласково погладила его по плечу. Незачем накручивать парня – пусть поболтает. Фальшивая сестра в такой ситуации гораздо лучше, чем никакая.
Она вышла с балкона, но Женя тут же окликнул её:
– Ленара!
– Да? – механически отозвалась она, обернувшись... и остолбенела.
Тихонов смотрел на неё во все глаза. Кадык его дёрнулся. Рот приоткрылся. Кулаки сжались.
– Так это правда... – прохрипел он чуть слышно, и это явно был не вопрос.
Ленаре показалось, будто пол под ней провалился, и она летит в самую глубокую преисподнюю из всех существующих.
Под лопаткой противно кололо, ладони заледенели, и дышать стало трудно, словно воздух загустел.
Чёрт. Чёрт... Чёрт!!!
Вот он, неотвратимый момент, когда всё тайное становится явным.
Откуда Тихонов узнал правду? Кто ему сказал? Котов? Исключено. Артур? Немаловероятно, только совершенно непонятно, зачем ему это понадобилось.
Проклятье!
– Женя, прошу, не надо делать поспешных выводов, – осторожно начала она.
– А какие можно, Лен? – пропитанный горечью голос чуть заметно дрогнул. – Или как там тебя... Ты... Ты...
Ленара потянулась к нему, но Тихонов шарахнулся от неё, как от чумы.
– Не трогай меня! – рявкнул он. Глаза его предательски блестели. – Ты врала мне! Всё это время... Ты. Врала. Мне! Пичкала ложью с утра дo ночи, а я... Какой я дурак, твою же мать!
Женя отстранил её и прошёл в комнату, шарахнув дверью так, что она чуть не слетела с петель.
– Женя... – Ленара метнулась следом. – Давай поговорим спокойно, как взрослые люди. Если ты выслушаешь меня, то...
– Не буду я ничего выслушивать! – на какой-то миг Ленара подумала, что он сейчас её ударит, но ничего подобного не произошло. – Не нужна мне очередная сраная ложь! Ты внушила мне, что я дорог тебе, а на самом деле... На самом деле...
– Ты дорог мне.
– Неправда! – зло выцедил Женя, и пронзительно-голубые глаза стали тёмными, как небо перед грозой. – Я – всего лишь задание. А ты... Раздвигаешь ноги перед каждым, на кого укажут. Ты просто блядь в погонах!
Она врезала ему так неожиданно, что сама удивилась. Пощёчина вышла на редкость звонкой. На бледной щеке остался след от ладони.
Тихонов ушёл молча. Из вещей взял только документы и ветровку.
Ленара уселась на мягкий кухонный диванчик, поджав под себя ногу. Упёрлась локтями в стол и уронила голову на ладони.
Хотелось плакать. Очень хотелось. И она поплачет вволю. Поревёт, уткнувшись носом в подушку. Скорчится, скукожится, покусает губы, давясь рыданиями... Но не сейчас. Возможно позже. Ну а пока...
Ленара раскрыла мобильник и выбрала в списке вызовов нужное имя.
– Алло, Степан? – сухо бросила в трубку. – Спустись, у нас тут... проблемы некоторые возникли.
=47. Ленара Сабитова. Старший лейтенант и влюбленная женщина...
Степан ушёл, оставив её наедине с пустотой. Бескрайней, точно степные просторы, и холодной, словно Арктические льды.
Пустота. Всепоглощающая. Лишённая звуков и запахов. Пустота в душе. Пустота в сердце.
Женька... Как же так?
Ленара грустно посмотрела на кефир и достала из шкафчика початую бутылку коньяка. Рюмку брать не стала. Зачем?
Она сделала глоток и подумала о том, что у Степана с физподготовкой всё более чем в норме, и он без труда догонит Женьку. Здесь вопросов нет. Но сумеет ли напарник убедить его вернуться?
Должен. Должен убедить. Всеми правдами – так она просила.
Лишь бы только Тихонов не наделал глупостей, лишь бы послушал Степана!
Поначалу она не находила себе места и пыталась высмотреть в бинокль две одинокие фигуры, но... промозглый мрак и туман, наползавший с болота, не оставили ни единого шанса.
Шум дождя за окном убаюкивал, коньяк согревал душу, а дыра в сердце становилась всё шире и шире. По щеке скатилась непрошеная слеза. Ленара смахнула её и шмыгнула носом.
"Запомни, – ревут только слабаки, – учил отец. – А ты – дочь офицера"...
Дочь офицера...
Да, она – дочь офицера, для которого служба всегда была превыше всего. Не случайно же он назвал ребёнка в честь Ленинской армии [1].
С тех пор, как научилась ходить, Ленара стала тенью отца. Гарнизоны, штабы, построения, КПП, военные аэродромы, бесконечные переезды, казармы... Впервые она выстрелила из Макарыча в восемь лет. А в десять играючи могла разобрать и собрать пистолет. Иногда она делала это на посиделках отцовских сослуживцев под одобрительные возгласы гостей. Укладывать парашют её учил Котов – самый близкий папин друг...
Сабитова любила отца всей душой. А он любил её. Вместе они ходили в походы, ездили на рыбалку, катались верхом, и каждый год девятого мая в обязательном порядке смотрели "Офицеров" [2]. О маме Назир Рахманович никогда не заговаривал, но бережно хранил в портмоне её выцветшее фото. Она умерла во время родов из-за грубой ошибки полупьяного сельского фельдшера, и отец винил в этом себя.
"В той глухомани врача не имелось, – разоткровенничался как-то подвыпивший Котов. – А у матери твоей уже воды отошли. Привели к нам повитуху опытную – старую такую бабку с бельмом на глазу, но Назир отказался: побрезговал. Не доверял он бабкам. Пришлось из соседнего села срочно фельдшера выписать, а у того накануне сын женился"...
Да уж, от ошибок никто не застрахован. Никто.
Ленара сжала руку в кулак. Да как так то? Как могла она так глупо накосячить, ведь её чуть ли не с пелёнок к службе готовили! Купилась на детсадовский приёмчик. Расслабилась.
Влюбилась...
На столе лежал мобильник. Ленара смотрела на него, как смотрят самураи на клинок, которым намереваются совершить харакири.
Предстояло самое сложное – позвонить Котову. Позвонить и всё рассказать.
Она допустила ошибку, раскрылась и упустила клиента. Полный тотальный провал. Николай Степанович и за меньшие грехи людей за яйца подвешивал, а тут...
Да он меня с говном сожрёт.
Если только...
Если Степан убедит Женю вернуться, она сумеет всё уладить. Тихонов поймёт, можно не сомневаться. Главное, чтоб согласился выслушать.
Только бы согласился выслушать!
Надо выяснить, кто ему всё рассказал и, самое главное, что именно рассказали. Любой факт можно так перекрутить, что ахнешь. Так что нужно как можно скорее сформировать у Женьки корректный вектор восприятия, как выразился бы шеф.
Да. Сформировать корректный вектор восприятия. Именно это и надо сделать в первую очередь.
А ещё... Обнять. Поцеловать и сказать, как сильно она его любит...
Минуты тянулись, но Степан так и не возвращался. Ленара сделала ещё один глоток. Если напарник не приведёт Женю к полуночи, придётся звонить шефу и сообщать о провале.
В полночь. Не раньше.
Она не гасила свет. Уютный жёлтый огонёк в кухонном окне – это сигнал. Сигнал для Стёпы.
Пока лампа горит – есть смысл работать с клиентом. Когда погаснет – всё, отбой, аривидерчи.
"Я выключу свет сразу после звонка Котову, – сказала Ленара напарнику. – Но для всех будет лучше, если этого не произойдёт".
"Сделаю всё, что смогу", – пообещал старший помощник Лом, хлопнул её по плечу и ушёл в промозглую темень.
С тех пор прошло двадцать минут, и стрелка на часах неумолимо ползла к двенадцати.
"В полночь. Не раньше", – напомнила себе Ленара и вновь приложилась к горлышку. Хороший коньяк. Мягкий. Идёт почти как кефир.
Она, должно быть, задремала. Ей примерещился отец. Он стоял прямиком за тёмным стеклом, по которому катились струи дождя, и отдавал честь. Отчаянный смельчак. Даже седьмой этаж ему не помеха...
Звонок в дверь заставил Ленару подскочить. Сначала она подумала, что звонок ей тоже снится, однако настойчивое "динь дон" повторилось снова.
Наконец то!
Она рванула в коридор на всех парусах и распахнула дверь.
Степан и Женя – мокрые, понурые, уставшие, но целые и невредимые. Вот, кого она ждала увидеть. Однако на пороге стоял высокий крупный мужчина в длинном бежевом плаще. А пролётом ниже угадывались ещё двое. Сабитова видела лишь тени, но ничего хорошего эти тени не предвещали.
Вот ведь бля*ство...
– Доброго вечера, – сказал незнакомец, чуть растягивая слоги, и обнажил идеально ровные зубы в широченной улыбке. Зелёные глаза смотрели так цепко, что Ленара почувствовала себя голой. – Я мечтал о личной встрече. Вы действительно красивый. И это хорошо.
С математикой Ленара вполне себе ладила, и сейчас сложить два и два особого труда не составило.
– Джон? – спросила она и, не дожидаясь ответа, резко захлопнула дверь.
Но здоровяк успел подставить ногу.
– Он самый, – улыбка стала шире, а два удальца стремительно взлетели по лестнице и вломились в квартиру.
В ход пошло всё. Об одного Ленара с рычанием расхерачила табуретку, во второго запустила утюгом, потом торшером. Когда её всё-таки схватили, она впилась зубами в руку. Чужая кровь заполнила рот, а нападающий взвыл и ослабил хватку. Сабитова вывернулась и со звоном обрушила на голову гостю недопитый коньяк. Толкнула стол под ноги его дружку, а спустя секунду в ладонь уже лёг старина Макарыч.
В дверях кухни маячил Джон. В него она и прицелилась.
"Ты ответишь за всё, что с ним сделал, ублюдок!" – мелькнула мысль, и палец нажал спусковой крючок.
Один из приспешников работорговца вырос рядом, словно бес из преисподней. Вцепился в руку и больно выкрутил запястье. Выстрел на мгновение оглушил Ленару. Раздался лязг, и мир погрузился во тьму: пуля попала в плафон.
Лампа погасла...
1. Имя Ленара сокращение от Ленинская армия
2. Фильм "Офицеры" – отличный советский фильм о дружбе, любви, чести и стойкости.
