Текст книги "Приказано влюбить (СИ)"

Автор книги: Леока Хабарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

=41. Старший сержант Евгений Тихонов

 – Хорошо выглядите, Евгений. – Носатый хлыщ водрузил на стол поднос с парой чашек чая, джемом и крекерами. – Как плечо?

 – В полном порядке, спасибо. – Женя схватил печенюху и смачно окунул в пиалу с вареньем. Он постоянно хотел есть. Постоянно. Лена смеялась над ним и тыкала пальцем в живот. Проверяла, не растёт ли брюшкo. – Послезавтра снимают швы.

 -Рад, что всё обошлось. – Доктор Шрай уселся напротив. – И приятно, наконец, услышать ваш голос.

Женя улыбнулся, принимаясь за чай. Впервые на сеансе он не чувствовал давящего напряжения и скованности, а носатый раздражал значительно меньше, чем обычно. Да и вообще в последнее время всё казалось каким-то другим. Не таким враждебным что ли...

 – Слышал о вашей утрате, – серьёзно сказал психиатр. – Соболезную. Вы были близки с мамой?

Евгений задумался, и доктор расценил затянувшуюся паузу по-своему.

 – Если не хотите, можете не отвечать. Обсудим позже, – поспешно предложил он.

 – Да нет, всё в порядке. – Женя пригубил чай. Вкусный. Горячий. Мятой пахнет. – Можем и сейчас поговорить.

 – Вы были близки? – повторил Шрай, вооружаясь блокнотом и ручкой.

 – Да, – кивнул Евгений. – Очень.

Воспоминания о маме – нежной, любящей, заботливой – бередили душу, но говорить о ней казалось правильным и логичным. Ведь мама теперь живёт в его памяти... Что-то похожее сказала Лена прошлой ночью, когда после жарких ласк они, обнявшись, болтали до самого рассвета... а потом вновь занялись любовью.

 – Она одна нас растила, без отца.

 – Сильная женщина, – деликатно заметил носатый.

 – Да, – вздохнул Женя. – Через пару недель мы поедем на кладбище, где она похоронена: могилу в порядок привести. Цветы посадить всякие. Ограду покрасить...

 – "Мы" – это вы и сестра?

Евгений вспыхнул.

 – "Мы" – это я и Елена Николаевна, – уточнил он, чувствуя, как жар заливает щёки по самые уши. – Варя приехать не сможет.

 – Понятно, – Артур Абрамович сделал пометку в блокноте. – Планы на будущее это замечательно. И хорошо, что вы обсуждаете их с тем, кому доверяете. Вы ведь доверяете Елене Николаевне?

 – Абсолютно.

А ещё я с ней сплю. Часто и затейно.

 – Так вы задумываетесь о завтрашнем дне, Евгений?

 – В смысле? – Женя потянулся за следующим крекером.

 – Ну... размышляете о том, чем займётесь после реабилитации? Есть какие-нибудь идеи, замыслы?

 – Ну да. – Евгений сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. – Устроюсь дальнобойщиком – им платят хорошо. Лена уже подыскала пару вариантов. А ещё пойду учиться в ВУЗ. На заочное отделение.

 – Это тоже Елена Николаевна подсказала? – лицо психиатра оставалось бесстрастным, но глаза лукаво сверкнули.

 – Да, – буркнул Женя и насупился.

Слишком уж настойчиво носатый интересуется его женщиной. Любой разговор к ней вывернуть норовит, подлюка. Может, врезать ему разок? Схватить за грудки, тряхануть как следует, прижать к стене и объяснить популярно и вежливо, что Лена теперь занята?

Нет, ну а что?

Хлыщ, конечно, марку отменно держит. Деловой весь такой. Учтивый. Вежливый... Профессионал, в общем. Но иной раз так на Лену глядит, что внутри всё дыбом становится.

 – Вас что-то беспокоит, Евгений? – вопрос сбил с мысли, и Женя дёрнулся.

 – Ч-чего?

 – Ну... я вижу, вас что-то смутило. – Артур Абрамович добавил в чай пару кусочков сахара. – Это как-то связано... с Еленой Николаевной?

 – С чего вы взяли? – нахмурился Женя.

 – С того, что каждое упоминание о ней вызывает у вас...ммм...специфическую реакцию.

 – Ничего не вызывает, – набычился Евгений и сжал руку в кулак. – И вообще...

Что именно "вообще" он так и не придумал, и это выбесило ещё сильнее.

 – Формирование эмоциональной привязанности в вашей ситуации – дело вполне закономерное, – примиряюще улыбнулся доктор. – Попробуйте описать ваши отношения.

 – Не умею я ничего описывать.

 – А вы попробуйте, – носатый чуть склонил голову и сморщил лоб гармошкой. – Это гораздо проще, чем кажется. Вы с ней дружите? Ладите?

Женя залип.

А ведь это шанс. Шанс объяснить всё без рукоприкладства и наездов. Только надо какие-то слова подобрать... правильные. Нужные. Такие, чтоб наверняка. Чтобы сразу всё понятно стало.

"Вы с ней дружите?"

Какой, однако, хороший вопрос...

Лена мгновенно возникла перед мысленным взором.

Вот она сидит у больничной койки, а он, обдолбанный донельзя, никак не может сообразить, что к чему. А Лена улыбается, трогает его за руку и обещает приехать. А потом, о чудо, действительно приезжает. Приезжает и увозит его из психушки. Кормит вкусностями, следит, чтобы он вовремя принимал чёртовы таблетки... А уж сколько раз она выдёргивала его из кошмаров, спасала из лап Того, кого надо забыть... Не счесть.

Её глаза, улыбка, запах, голос...

Её сатанинский стиль вождения, дурацкое пристрастие к кефиру и манера лукаво вскидывать бровь...

Всё теперь в нём. В памяти, под кожей, в крови. Проросло корнями. Впечаталось в душу – не вытравить.

А ещё у них было то самое. Много раз уже было, но Женя всё никак не мог до конца поверить... Никак не мог осознать, что всё взаправду. Ведь Лена... Она...

Она...

"Вы дружите?"

Какой, однако, глупый вопрос...

Евгений вскинул голову и встретился взглядом с психиатром.

 – Я люблю её, – сказал тихо, но твёрдо. – Больше жизни люблю.

=42. Старший лейтенант Ленара Сабитова

Артур оттопырил занавеску пальцем, выглянул во двор и нахмурил кустистые брови.

 – Вы бы ещё мотоциклетный взвод привлекли, – сказал он. – Или сразу танковую дивизию.

 – Привлечём, если потребуется, – парировала Ленара, разглядывая пыльные корешки на полках старой гэдээровской стенки времён сытого застоя.

Сплошная психиатрия и патологии всякие. Попалась, правда, пара-тройка занятных книг по бихевиоризму и криминальной психологии. Надо бы полистать на досуге. Во время следующего сеанса, например.

 – Неужели все ваши? – не унимался потомственный психиатр.

 – Да, – Сабитова трогательно хлопнула ресницами, изображая святую невинность.

 – И даже бомж у мусорки?

 – И даже бомж у мусорки. – Она таки вытащила один из приглянувшихся фолиантов.

Пыль ударила в нос, и Ленара чихнула.

 – Будь здорова.

 – Спасибо, и вам не хворать. – Она провела пальцем по полочке и хмыкнула: хоть картошку сажай. Эх, дать Тихонову волю – он бы всё тут до блеска отмыл. Надо будет как-то предложить Артуру эту схему... – Долго ещё осталось?

Доктор Шрай вскинул руку и глянул на часы.

 – Минут тридцать.

 – Долго. – Сабитова плюхнулась на диван, уложила книгу на колени и принялась листать пожелтевшие страницы.

 – Да он же только приступил! – заметил Артур обиженно. – Тестирование предполагает вдумчивый подход. И вопросов там много: почти сотня.

 – Для диссертации надо? – Ленара выгнула бровь.

 – Для неё, родимой, – усмехнулся молодой врач, пристраиваясь на подлокотник. – Ты, кстати, там тоже фигурируешь.

 – С ума сошёл?

 – Не кипятись. – Он коснулся её плеча прежде, чем она обрушила на него праведный гнев. – Гарантирую полную конфиденциальность. Абсолютную. Никаких имён, ничего вообще. Просто...

 – Что "просто"? – Сабитова сделала злые глаза.

 – Просто, чувства Тихонова к тебе – наиважнейший фактор преодоления последствий стрессового расстройства, и... – Артур как-то странно на неё посмотрел. – И это удивительно.

 – Почему удивительно?

 – Потому что по сути его исцелила любовь.

Угольный взгляд молодого эскулапа жёг насквозь. Пауза опасно затягивалась. Артур подался чуть вперёд, а Ленара всерьёз приготовилась огреть его тяжелым томом по башке, ибо нефиг...

Потомственного психиатра спас телефонный звонок.

 – Да! – рявкнул Артур в трубку и тут же, молниеносно и на редкость естественно, перешёл на английский.

Говорил он бегло, но с таким характерным одесским прононсом, что Сабитова без труда уловила суть разговора.

Шрай обсуждал с кем-то Женю. Обсуждал откровенно и даже, как показалось, немного цинично, словно Тихонов – не человек вовсе, а лабораторная мышь, на которой испытали пару новомодных препаратов.

Хотя... Может у них, в науке, так принято? Как ни крути, Женька для Артура в первую очередь – рабочий материал, и только.

"Как и для меня когда-то", – мрачно подумала Сабитова.

 – Да-да, конечно, – сказал в завершении Артур. Он, разумеется, вышел из комнаты в коридор, но это не помешало Ленаре благополучно подслушать всё от и до. – Я буду держать вас в курсе. Разумеется. С удовольствием. Всего доброго.

Это какого-такого пиндоса собирается он держать в курсе?

Подозрительно...

 – У вас великолепный английский, доктор, – промурлыкала Сабитова, когда он вернулся в гостиную. – Завидую.

 – Завидуешь? – чёрные брови поползли вверх. – Чему это, интересно.

Он устроился рядом, а Ленара пожала плечами и улыбнулась.

 – Отец настоял, чтобы я изучала немецкий, – сказала она. – А по-английски знаю только, что Лондон из зе кэпитал оф Грейт Британ.

 – Ну... никогда не поздно начать. – Шрай расплылся в улыбке. – Я вот тоже английский не от хорошей жизни освоил.

 – В самом деле?

 – Да-да. – Артур вскочил. – Чаю хочешь? У меня с мятой.

 – Можно, – кивнула Сабитова.

 – С моим научным руководителем, профессором Шлегелем, случилась беда, – сообщил потомственный психиатр. Он успел сгонять на кухню и принёс большую горячую кружку. – Тебе ведь без сахара, да?

 – Да, без сахара, спасибо. – Ленара подула и пригубила терпкий ароматный напиток. – Что за беда?

 – Инсульт, – вздохнул Артур, и плечи его поникли. Видимо, профессор Шлегель играл в его жизни немалую роль. – В итоге моя защита оказалась под серьёзной угрозой.

 – Почему?

Молодой эскулап фыркнул.

 – Сразу видно, Ленара Назировна, как далеки вы от мира науки!

Сабитова глянула на него волком, но промолчала.

Вот ведь пафосный индюк!

 – Слышала бородатый анекдот про зайца, который писал диссертацию?

 – Нет.

 – Ну... в общем, там смысл, что не важно, кто ты и какая у тебя тема, а важно, кто твой научный руководитель, – многозначительно заявил Артур и грустно вздохнул. – Шлегель бы легко меня защитил. А без него... Короче, мне пришлось срочно искать нового научного руководителя. И представляешь, повезло просто сказочно! На меня вышел очень известный американский психоаналитик и сам предложил сотрудничество!

 – Обалдеть можно, – сказала Ленара и напряглась, словно струна. Американский, сука, психоаналитик. Сам вышел. Сам предложил сотрудничество...

Совпадение?

Она сжала зубы и изобразила улыбку. Улыбка вышла странной. Так мог бы улыбаться человек, которого разбил паралич. Но потомственный психиатр, видимо, ничего не заметил и, окрылённый её интересом, продолжил откровенничать.

 – Да-да. Прямо чудо какое-то, – Шрай сиял, точно ёлочный шар. – Кстати, его очень заинтересовал случай Тихонова. Он мечтает провести с ним беседу лично.

 – Ну надо же! – выдавила Сабитова, активно прокручивая в голове грядущий разговор с Котовым. Пальцы так и чесались схватить телефон. – И как же зовут твоего заокеанского коллегу?

 – Седвик, – ответил Артур, поправляя очки. – Доктор Джонатан Седвик.

Джонатан...

Джон?...

=43. Старший лейтенант Ленара Сабитова

Котов хмуро глядел на неё. Пока она говорила, он не проронил ни слова, и, казалось, даже не дышал. Ленара хорошо знала наставника, поэтому старалась докладывать максимально сухо, без лишних эмоций, хотя на самом деле хотелось схватить Николая Степановича за лацканы, дёрнуть и проорать в самую харю: «Чего же ты ждёшь, крыса штабная?! Надо действовать! И действовать быстро!».

 – ... именно поэтому считаю необходимым срочно принять меры в отношении так называемого доктора Седвика, – завершила она холодно. Рассчитывать на то, что бездушная речь обманет полковника, особо не приходилось: шеф не какой-то там потомственный психиатр. Он опытный, закалённый ещё совком, гэбист [1]. Насквозь всех видит, не хуже рентгена.

Однако, попытка не пытка...

 – Что ж... – Котов поднялся и подошёл к окну. Однако на улицу, утопающую в зелени, не кинул даже мимолётного взгляда. Вооружившись графином, он полил Константина. – Жду от тебя подробного рапорта, старлей. Там и пропишешь все свои... кхм... подозрения.

Ленара и бровью не повела.

 – Рапорт уже у вас на столе, Николай Степанович, – спокойно сказала она. – Вон в той синей папке справа. Да-да.

Полковник крякнул, плюхнулся в кресло и вытащил из полупрозрачного лазурного конверта скреплённые степлером листы.

Пробежался глазами. Скривил губы в змеиной ухмылке.

 – Хитра.

 – Стараюсь, товарищ полковник. – Сабитова встретилась с ним взглядом.

 – И ты, видимо, хочешь, чтобы я показал это, – он небрежно бросил рапорт на кипу каких-то документов, – генералу?

 – Льщу себя надеждой.

 – Дура! – рявкнул Котов. При этом он поднялся и так жахнул по столу, что на пол полетели бумаги с круглыми синими печатями.

Ленара дёрнулась от неожиданности и с трудом сдержала порыв втянуть голову в плечи.

 – Может, мне ещё рассказать ему, что ты трахнулась с клиентом и поплыла, как сучка в течке?

Сабитова сжала зубы, волю и кулаки. Главное – не показывать слабости. Иначе живьём сожрёт.

 – Вы поставили задачу склонить сержанта к сотрудничеству, – Ленара старалась, чтобы голос звучал как можно твёрже. – Я её выполнила.

 – Да, – кивнул шеф. – Выполнила. А потом полезла к клиенту в штаны чисто из альтруистических побуждений.

Короткие ногти больно впились в ладони.

 – Скажи ещё, что хотела утешить бедолагу.

Сабитова понимала, что горько пожалеет о каждом сказанном слове, но...

 – Какая вам вообще разница, с кем я сплю? – выпалила она, закипая, но продолжить тираду ей не позволили.

 – Есть разница, – отрезал Николай Степанович, и мрачный взгляд его не сулил ничего хорошего. – Есть. А теперь заткнись и слушай. Сначала ты требуешь обеспечить мальчишку работой и жильём, и я иду тебе навстречу. Но сейчас...

Мобильник Котова разразился дребезжащей какофонией звуков. Полковник сердито глянул на дисплей, сбросил вызов и продолжил:

 – Сейчас ты хочешь, чтобы Контора устроила охоту на ведьм по причине нескольких притянутых за уши совпадений.

 – Но...

 – Не "нокай", я не конь! – рявкнул шеф. – Наша задача – накрыть секретную базу Хазмата-Скотобоя. Всё! А ты собралась развернуть целую операцию по спасению контуженого полудурка. Да кому он тут сдался, твой Тихонов?

Ленара понурила голову.

 – Мда-а... – протянул полковник. – Не ожидал от тебя... Вот от кого угодно ожидал, но только не от тебя. Так пoшло и непрофессионально втрескаться в объект... Ты разочаровала меня, Ленара. Очень разочаровала.

 – Этот человек... Седвик... может быть опасен, – тихо сказала Сабитова и облизнула пересохшие губы. Пить хотелось неимоверно. В животе противно тянуло, к горлу подкатывала тошнота. – Очень опасен.

 – Ну так сторожи своего контуженого героя как следует, – развёл руками Котов. – Глаз не спускай. Вспомни, наконец, что ты – агент, а не сопливая соска. Да и Степан у тебя в усилении останется до нашего отбытия.

 – До... отбытия? – Ленара нахмурилась и непонимающе уставилась на шефа. – До какого отбытия?

По обветренным губам полковника снова скользнула змеиная полуулыбка.

 – До отбытия на Кавказ, – заявил он, как ни в чём не бывало. – Через три дня вылетаем в Моздок [2], а уж оттуда двинем в горы. Разведка проанализировала показания Тихонова, и они затребовали парня, чтобы...

 – Вы что, хотите, чтобы Женя вернулся в Чечню? – хрипло спросила Сабитова, отказываясь верить ушам.

 – Это необходимо для успешного завершения операции, – кивнул полковник и сцепил пальцы в замок. – Тихонов отыщет базу, даже не сомневаюсь. На местности он сориентируется гораздо быстрее. Ну а ты... дырявь погоны под капитанские звёзды, пока генерал не передумал. Хотя, за выходки твои тебя бы лучше розгой отодрать, а не в звании повысить.

Последних двух фраз Ленара уже не слышала.

 – Ему нельзя, – выпалила она. – Нельзя ему туда возвращаться!

 – С чего бы? – Николай Степанович вытащил из ящика стола пачку Парламента. Сунул сигарету в рот.

 – Он же... – Сабитова сглотнула, вспоминая еженощные Женины приступы. Крики, слёзы, мольбы... – Да он же...

 – Он уже согласился, Ленара. – Котов выпустил дым носом. Курить шеф бросал каждые полгода и всякий раз успешно.

 – Я не позволю, – хрипло выцедила она, забывая, кто перед ней. – Я не пущу его никуда.

 – Х-ха! – хохотнул Николай Степанович. – Тоже мне, нашлась наседка. Ты ему кто? Жена?

Сабитова скрежетнула зубами. Расцарапать бы наглую рожу! Эх, зря отец спас этого ядовитого гада. Зря.

 – Приди в себя, Ленара. – Котов докурил и раздавил окурок в пепельнице. – Тихонов – твоя работа. И больше ничего. Заруби это себе на носу. А если попытаешься саботировать его отъезд – пиком твоей карьеры станет должность поломойки в СИЗО. Уяснила?

 – Так точно, – выдавила она, последним усилием сдерживая вихрь ярости и негодования. – Разрешите идти?

1. Совок – СССР, имеется в виду советская система в целом. Гэбист – сотрудник органов государственной безопасности.

2. Моздок – город в Северной Осетии, где расположен военный аэродром стратегической авиации РФ.

=44. Старший сержант Евгений Тихонов

Левый локоть в окне, правая ладонь на рычаге коробки, Пикник в магнитоле... Всё вроде бы как всегда, но... Что-то в устремлённом на дорогу внимательном взгляде смущало. Напрягало и даже тревожило.

Игнорируя сплошную, Лена лихо обошла здоровенный тягач по встречке, а когда вознамерилась вернуться в свой ряд, бочка чуть не протаранила старенький Фольксваген.

 – Вот мудак! – прорычала Лена, жахнув по сигналу.

Женя внимательно посмотрел на неё. Нахмурился.

 – Там знак был, – спокойно сказал он. – Уступи дорогу. У него главная, Лен.

 – Вижу, – последовал ответ.

 – Хорошо, – согласился Евгений от греха подальше. Он хотел погладить её пальцы, но Лена отдёрнула руку. – Что не так?

 – Всё. – Варина подруга вырулила на проспект, и Ауди тут же встала: пробка без конца и края упиралась в горизонт и гудела на все лады. Пройти оставшееся до больницы расстояние пешком было бы в разы быстрее, да только машину разве бросишь... – Всё не так.

Женя напрягся. Ссориться не хотелось совсем, но... Ясно уже, к чему всё идёт. Как белый день ясно...

 – И когда ты собирался сказать? – выпалила Лена, сжав руль так, что пальцы побелели.

Ну вот... Неизбежный вопрос, которого он ждал.

 – Дядя Коля проболтался? – Евгений угрюмо уставился на серебристую задницу ползущей впереди девятки.

 – Проболтался, – буркнула Варина подруга, повернулась и прожгла насквозь серыми глазищами, которые как-то уж слишком подозрительно блестели. – Если тебя хоть немного волнует моё мнение, знай – я против. Категорически.

 – Но... Ты же сама предложила, чтобы я помог разведке с данными, – осторожно заметил он.

 – Ткнуть пальцем в карту – это одно. – Она выключила магнитолу и подняла стёкла. – А валандаться по горам с автоматом наперевес, шкурой своей рискуя – совсем другое.

 – Я в курсе, – хмуро отозвался Женя.

 – Ты чудом уцелел в этом аду, а теперь собираешься вернуться туда снова. Причём, в самое пекло. Это же идиотизм полный!

И вдруг душу накрыло горячей волной.

Евгений мельком взглянул на свою женщину и улыбнулся краешком губ.

 – Ты что... переживаешь за меня? – спросил он и всё-таки коснулся узкой ладони. На этот раз вырываться Лена не стала.

 – А сам-то как думаешь?

 – Не знаю, – честно признался Женя.

 – Ну и дурак, – резюмировала она, и Евгений расцвёл. – Может, не поздно ещё отказаться?

 – Я уже договор подписал.

 – Что за договор? – Варина подруга нахмурила тонкие брови, и на лбу обозначилась морщинка. Самая очаровательная морщинка из всех возможных.

 – Что-то вроде контракта, – пояснил Женя. – Мне заплатят, Лен. Хорошо заплатят. Николай Степанович говорит, эти деньги станут неплохим стартом в жизни.

В нашей с тобой жизни...

 – Ох уж этот Николай Степанович... – выцедила Лена сквозь зубы.

Евгений улыбнулся и погладил любимую по коленке. В последние дни стояла жара, и вместо узких джинсовых штанов Лена надевала юбочки. Это жутко радовало и... дико возбуждало.

 – Я получу деньги и куплю тебе что-нибудь приятное, – сказал он ласково. – Кефирный завод к примеру.

Ну, или, скажем, кольцо. Обручальное...

 – Глупый, – Варина подруга зыркнула на него, как завуч на хулигана. – А вдруг тебя убьют? Или...

 – Ничего не случится, Лен, обещаю. Я же не воевать еду. Просто помогу найти нужное направление, только и всего.

 – Только и всего? – она как-то странно посмотрела на него. Прямо в самую душу заглянула.

Вот ведь чёрт! Насквозь видит. Да уж... От такой жены заначку не спрячешь.

 – Понимаешь... – вздохнул Евгений. – Для меня это важно. Очень важно. Не могу я больше оставаться таким... ну, не знаю... никчёмным, что ли. А уж в твоих глазах особенно.

 – В моих глазах? – она сморщила лоб. – Никчёмным? Ты о чём, Женя?

 – О том, что с тобой рядом должен быть... должен быть настоящий мужчина. Сильный, смелый. А не тот, которого... который...

Он осёкся, отвернулся и нервно сглотнул. Выразить мысль оказалось сложнее, чем он думал. Гораздо сложнее.

Пробка чуть рассосалась, и они проехали грандиозное расстояние – пару метров.

Лена угрюмо молчала, хмуро пялясь на дорогу, а Евгений никак не решался нарушить корявую неуютную тишину.

Прошла целая вечность, прежде чем грёбаная фраза худо-бедно сложилась в контуженой башке.

 – Мне важно знать, что я тебя достоин, понимаешь? – сказал он, сжимая руку в кулак. – Иначе свихнусь.

 – Ты меня достоин, – сдержанно ответила она, но тихий голос, вроде бы, чуть дрогнул. – И при всех возможных раскладах я предпочту любить тебя живого, чем оплакивать мёртвого.

Любить?...

Евгению почудилось, будто Аудюха воспарила высоко-высоко в майское небо и на полном ходу врезалась в пушистое розовое облако. Все звуки разом исчезли, и несколько секунд он слышал лишь стук собственного сердца.

Она любит его.

Она его любит.

Любит.

Его.

Она.

Женя хотел что-нибудь сказать, но слова ломались во рту, точно стекло, и вставали поперёк горла. На какое-то мгновение он решил, что опять разучился говорить, и стало страшно.

 – Что с тобой? – нахмурилась Лена.

Похоже, его вид оказался красноречивее любых слов.

 – Н-ничего, – выдавил он, чувствуя, как вспыхнули щёки, и поспешно отвернулся.

За окном замелькали серо-жёлтые корпуса больницы, и Варина подруга сбавила скорость.

 – Ладно, дома поговорим, – тяжело вздохнула она и, кособоко втиснув бочку между двумя скорыми, заглушила мотор. – Отстёгивайся. Приехали.