Текст книги "Приказано влюбить (СИ)"
Автор книги: Леока Хабарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
=54. Старший сержант Евгений Тихонов
Дни до отъезда тянулись медленно, и ожидание сводило с ума. Хуже всего, что за последние трое суток Женя прокрутил в голове тысячу и один вариант всего, что могло приключиться с Леной, и из всех раскладов только один оставлял надежду на благополучный исход.
Чёрт, как же так... Проклятый Джон! Сто пудов, это его рук дело. Вне всякого сомнения. Только непонятно, зачем она ему?
В памяти мелькнуло предположение носатого хлыща, и Женя поёжился.
"Есть вероятность, что упомянутый Джон одержим желанием обладать Евгением Александровичем..."
Блин, до чего же гадко! Мерзко, аж жуть пробирает. Фу, бля.
И тем не менее...
Как сквозь туман Женя видел загорелое лицо и широкую улыбку. Ощущал горячие ладони на плечах, и слышал шёпот:
"Я увезу тебя отсюда. Увезу навсегда. Ты принадлежишь мне..."
Слишком хорошо Евгений помнил, как пользовал его Джон на растрёханной койке в кособокой лачуге... и чего хотел от него добиться.
Ты кончишь так сладко, что больше не захочешь ничего другого...
"Я подписал бумаги, – сказал Женя Котову, не зная, куда деть глаза. – Теперь Джон официально имеет право распоряжаться моей жизнью".
Полковник растянул губы в хитрой полуулыбке, и фыркнул.
"Господин Сухолуцкий так долго странствовал, что напрочь забыл о российских реалиях, – ответил он. А когда Женя поднял на него вопросительный взгляд, пояснил: – В жопу ему эти бумаги засунем, и дело с концом".
Грубая прямота Николая Степановича до жути смущала Артура Абрамовича, а вот Жене пришлась по душе: точно так вёл себя Прапор. Тот самый, который погиб в ущелье, когда Евгений угодил в плен. Ещё весьма радовало, что полковник давал чёткие и ясные распоряжения. Без соплей и всякой мути.
"Чтоб к понедельнику был как огурец", – приказал он, и Женя привычно ответил: "Есть".
Правда, чтобы стать огурцом к понедельнику, пришлось следовать всем указаниям носатого хлыща: Женино выздоровление "дядя Коля" поручил заботам доктора Шрая.
И опять пошли в ход всякие таблетки, постельный режим, капельницы и инъекции. Однако в этот раз, одержимый желанием спасти Лену, Женя соблюдал все предписания изо всех сил. Ну... или, по крайней мере, делал вид, что соблюдает.
Носатый не одобрял его отъезда. Бурчал, мол, до полного восстановления далеко, организм слишком слаб, и лучше не рисковать. Но Женя сильно подозревал, что Артур Абрамович сам готов был облачиться в камуфляж, нацепить броник и рвануть в горы на поиски той, которая...
Предпочла убого полудурка успешному доктору...
Евгений тяжело вздохнул, вспоминая последний разговор с Леной. Эх, если б только можно было заставить время бежать в обратку! Но... Фарш, как говаривал комбат, невозможно провернуть назад.
Да уж. Слово, как известно, не воробей...
Блядь в погонах...
Женя стиснул зубы и сжал кулаки. К чёрту всё. Он отыщет Лену, спасёт и попросит прощения.
Он мотнул головой, прогоняя нехорошее предчувствие.
Она жива. Жива. Обязательно жива, и никак иначе. Он непременно отыщет её, спасёт, и...
– Как самочувствие?
Артур вернулся раньше обычного. Видать, воскресенье у мозгоправов – короткий день. Женя даже проникся к носатому определённым сочувствием: тяжко, наверное, без выходных впахивать. Хотя... Он на работе своей только и делает, что разговоры разговаривает.
"Что вы чувствуете, вспоминая об этом?" – такой вопрос Артур задавал ему раз двести, не меньше, но терапия провалилась с треском. Евгений так и не смог выдавить из себя ничего вменяемого. Да и как вообще можно обсуждать с кем-то подобное? Даже под пытками он не согласился бы рассказать о том, как Джон силой пытался сделать из него педика. Никому. Никогда. Уж лучше сдохнуть!
– Котов звонил? – Женя принял из рук Хлыща пакеты с продуктами и оттащил на кухню. – Всё в силе? Ничего не поменялось?
– Понимаю вашу тревогу, Евгений, но... – Артур зевнул и потянулся. Устал видать. Женя достал ему пивка из холодильника. – О! Спасибо большое.
– Хватит "выкать" уже, – сказал Женя вместо "пожалуйста" и тоже открыл себе бутылку пенного. Только тёплого: горло до сих пор немилосердно драло. – Ты мне жизнь спас. Так что давай без церемоний.
– Если без церемоний, то пиво тебе нельзя, – заявил Шрай и медленно моргнул.
Походу, реально с ног валится.
– Я одну, – успокоил Евгений и жадным глотком ополовинил тару. Крякнул. Хорошо пошло!
Улыбчивый доктор последовал его примеру. Пили они молча и мрачно, глубоко погружённые в раздумья. Каждый в свои. Но...
– Как думаешь, она жива? – нарушил тишину Хлыщ.
– Ещё раз спросишь, сломаю челюсть, – пообещал Женя, а носатый хмыкнул и покачал головой.
Ужин радовал пельменями из пачки. Евгений сварил их, как сумел, а потом щедро сдобрил сметаной. Однако чего-то ощутимо не хватало...
– Перец есть? – пробубнил он с набитым ртом.
– Посмотри в хлебнице в банке с надписью "сахар", – бесцветно отозвался Артур и нахмурился. Скользнул глазами по кухне, будто видел впервые.
– Ты что, убрался здесь?
– Здесь и в зале, – буркнул Женя. – У тебя, между прочим, пылесос не фурычит.
– Какой, к чёрту, пылесос! – взвился носатый. – Тебе лежать надо! Пластом! Максимум – до сортира дойти.
– Сортир я, кстати, тоже помыл.
Артур Абрамович закрыл глаза, устало вздохнул и выдал долгую и витиеватую матерную тираду. Женя даже не подозревал, что он так умеет. Прямо как покойный Прапор.
– Пошли, проверим давление и температуру, – скомандовал носатый, закинув в рот последний пельмень. – Хорошо хоть, до утра есть время тебя подлечить.
Хлыщ встал, но не успел сделать и шага: настойчивый стук в дверь заставил его вздрогнуть.
– Ты кого-нибудь ждёшь? – бросил он, и Женя мотнул головой.
Артур потопал открывать. Спокойно так потопал. Уверенно. Да и к чему волноваться? Дом и квартира – под бдительным приглядом людей Котова: без ведома ФСБ даже муха не пролетит.
На пороге стоял Гаврилюк. Он был бледен, лохмат и взволнован.
– Нет времени объяснять, – заявил рыжий сосед и протянул Евгению увесистую спортивную сумку. – На границе с Осетией перехватили партию живого товара. Собирайся, поехали.
=55. Старший сержант Евгений Тихонов
Девушку трясло. Она всхлипывала, кусала разбитые губы и зябко куталась в бушлат, который накинул ей на плечи сердобольный Гаврилюк.
– Она кричала, – сказала несчастная, давясь слезами. – Так страшно кричала... мы все слышали. Она умоляла его остановиться, но...
Котов поблагодарил девушку, поручил заботам Степана и пригласил следующую. Свидетельниц он опрашивал в белёной, крытой соломой хате, которую по случаю превратили в штаб. Хозяева не возражали: бронемашины и вооружённые до зубов бравые парни в балаклавах произвели на них совершенно неизгладимое впечатление. Штурмовиков вообще все любят...
– Разумеется, я помню её, – нахмурила лоб светловолосая красавица с тёмно-бордовым синяком на пол-лица и вернула Котову фотографию Лены. – Мы бок обок сидели в фургоне. Но...
Блондинка запнулась, сглотнула и опустила глаза.
Женя в очередной раз забыл, как дышать. Облачённый в ту же форму, что и остальные спецназовцы, он хмурой тенью стоял за спиной Котова и думал только об одном...
Что с Леной?
Когда они добрались до места, сердце ходило ходуном от предвкушения долгожданной встречи. Женя спецoм не снял балаклавы: отчего-то верилось, что любимая узнает его даже когда он совершенно неотличим от других. Узнает, обрадуется и заплачет. Окликнет по имени. А он сожмёт её, дрожащую, в объятиях и больше от себя не отпустит. Никогда.
Вот только в фургоне Лены не оказалось...
И теперь Николай Степанович методично допрашивал несостоявшихся рабынь. Девушки рыдали, путались, сбивались, но... В целом говорили одно и то же: во время очередной стоянки один из чехов оттащил Лену в лес, изнасиловал и убил.
Изнасиловал и убил...
Жуткие слова не умещались в сознании, и хотелось оторвать себе уши, лишь бы не слышать их в стопервый раз.
– Один из них... такой с рыжеватой бородой, схватил её за волосы и поволок в кусты, подальше от дороги, – продолжила блондинка.
Евгений зажмурился и покачнулся. Не мог он больше выслушивать всё это дерьмо! Сколько можно? Нахрена снова и снова прокручивать одно и то же? Ведь заранее ясно, что она дальше скажет!
Но Котов ловил каждое слово.
– Что произошло дальше? – спросил полковник, и Женя едва не зарычал.
– Понятно что... – Светловолосая красавица опустила глаза и шмыгнула носом. – Её изнасиловали.
– Вы это видели?
– Нет... – девушка передёрнула плечами. – Но слышала. Мы все слышали. Она кричала и плакала. Звала на помощь.
Евгений стиснул кулаки и сжал зубы.
Сколько можно!
– А выстрелы вы слышали? – не унимался полковник.
– Да, – мрачно изрекла блондинка.
– Сколько времени длилась остановка?
Блондинка задумалась.
– Точно не скажу, но долго. Очень долго.
– И чем занимались ваши похитители всё это время? – дядя Коля сцепил в замок волосатые пальцы-сардельки.
– Понятия не имею, – вздохнула девушка. – Нас заперли в фургоне и не выпускали. Мы слышали только ругань, и то не понимали ни слова. Чисто по интонации догадались: они же не по-русски ругались, а на своём... Ну а потом начали стрелять. Правда, не рядом, а где-то далеко.
– Понятно... – полковник нахмурил кустистые брови и выдал: – Имело место что-то такое, что озадачило вас, показалось нелогичным, странным, или просто привлекло внимание?
Похожий вопрос он задавал многим, но... ни одного толкового ответа так и не получил: перепуганные девчонки никак не могли собраться с мыслями.
Наверное, поэтому, когда блондинка неожиданно выпалила "Да" Котов вскинул голову и впился в неё взглядом, а Женя напрягся, точно струна.
– Мне показалось... – робко начала она. – Показалось, будто эта девушка... как бы это сказать... ну...
Евгению почудилось, что Николай Степанович сейчас заискрится от напряжения, но полкан сдержался и торопить свидетельницу не стал. Даже не "нукнул". Терпеливо выждал, пока та продышится, и чуть подался вперёд. Блондинка сделала то же самое.
– Мне показалось, будто она нарочно спровоцировала того бородатого! – сообщила девушка громким шёпотом, сверкнув васильковыми глазищами. – Я стояла рядом и видела, как она на него глянула. Прямо ух! И говорила дерзко, словно не боялась вовсе.
Очень похоже на Лену, да только вот...
– Почему не выбить информацию из этих скотов? – выпалил Женя, когда Гаврилюк проводил блондинку на осмотр к военврачу. Евгений не находил себе места и метался по горнице, точно тигр по клетке.
– Наверное, потому что только двое из них более-менее говорили по-русски, – философски изрёк Котов и сунул в рот сигарету. – А теперь один из них мёртв, а другой в отключке с пробитой башкой.
– А что, остальные совсем ни бельмеса? – Степан вернулся в избушку, небрежно привалился плечом к косяку и скрестил руки на широкой груди.
– Ну почему же сразу ни бельмеса? – возразил дядя Коля, пустил дым носом и стряхнул пепел на дощатый пол. – Водитель дал вполне приличные показания.
Женя насупился. Помнил он эти "приличные показания".
" – Савсем мэртвый лежал, – заявил водитель фургона, когда полкан сунул ему под разбитый нос фото Лены. – Мы та дэвушка автомат стрелял. Она мэртвый в овраг лежал".
Хрен поймёшь, но в целом ясно...
И от ясности этой больно. Больно, страшно и...
– С-суки! – прорычал Евгений и врезал бревенчатой стене кулаком, затянутым в чёрную полуперчатку.
– Угомонись уже, Тихонов! – рявкнул полкан. – Прижми жопу к лавке и успокойся. Сам знаешь, какую разнарядку группа получила сверху. Сначала Хазмат, потом всё остальное.
– Значит, Лена, по-вашему – "всё остальное"? – взвился Женя.
– Остынь, Ромео, – Котов смерил его тяжёлым и холодным, словно ледник, взглядом. – Сколько ещё раз тебе надо услышать, что она мертва?
– Пока сам не увижу.
– Наберись терпения, – сказал Николай Степанович и поднялся. – Сейчас важнее спасти живых.
Евгений стиснул зубы до хруста.
Спасти живых...
Спасти...
Живых...
Как же так?
Котов двинулся к выходу, но, поравнявшись с Женей, опустил на плечо тяжёлую, будто отлитую из чугуна, пятерню.
– Мне очень жаль, парень, – хрипло пробасил он. – Мы все любили Ленару. Её смерть не будет напрасной.
Евгений зыркнул на полковника волком, и тот вздохнул.
– Обещаю, мы вернёмся, отыщем тело и похороним, как положено. – В хмуром взгляде мелькнуло нечто, отдалённо напоминающее боль утраты. – Но сначала возьмём Хазмата.
=56. И опять старший сержант Евгений Тихонов. Так уж сложилось...
Ночь пахла пылью, порохом и дымом. Часовые с автоматами наперевес хмуро бродили по периметру. Котов ушёл на сеанс связи с генералом и как сквозь землю провалился. Гаврилюк храпел длинными раскатистыми руладами, а сверчки вторили ему трещащим аккомпанементом. Или это цикады так поют?
Евгений укрылся в густых зарослях полыни. Камуфляж делал его невидимым, а навык перемещаться бесшумно и быстро – неуловимым. На самом деле, так умели все ребята в группе: на то он и спецназ. Однако вряд ли кому-то из штурмовиков пришло в голову угонять старый серый уазик.
А Жене вот пришло. И теперь он ждал. Терпеливо ждал, когда на другом конце лагеря, аккурат там, где держали взятых чехов, вспыхнет вымоченная в керосине ветошь. Он соорудил фитиль по всем правилам, и теперь осталось только...
– Пожар! Пожа-а-ар!!!
Слепящим пятном в темноте вспыхнуло оранжевое зарево. Столп рыжих искр взвился в чёрное небо. ПахнУло гарью.
– Пожа-а-ар! – несколько голосов слились в один. Земля затряслась от топота тяжёлых берцев. – Сюда! Скорее! Сарай горит!
Манёвр удался на славу: путь к машинам был открыт.
Быстрой тенью Евгений скользнул туда, где паслась на зелёном лужке разнокалиберная техника.
Ясен красен, стадо машин охранялось мама не горюй, но эффектный факел привлёк внимание всех в радиусе двух километров.
Правда, ненадолго.
У Жени имелась минута. Всего одна долбаная минута. И он её не упустил.
Пока все, кому не лень, глазели на красно-жёлтые сполохи, он юркнул в покрытый толстым слоем грязи УАЗ. Тент на старичке истёрся, лобовое стекло покрывала паутина трещин, а коррозия оставила на кузове горячие ржавые поцелуи. Но УАЗ был на ходу, а это – главное.
Машина завелась с пол-оборота. Отчего-то вместе с зажиганием врубилось радио, и Фредди Меркьюри игриво затянул: "Ай вонт ту брейк фри!". Под знакомое с детства "Гад ноуз", Евгений выжал сцепление, воткнул первую и газанул [1].
УАЗ хищно зарычал, хрипло кашлянул выхлопом и, взметая клубы пыли, резво рванул с места. Фары Женя включать не стал. По крайней мере – пока.
Дребезжащий вездеход мчал сквозь мглу, подпрыгивая на колдобинах, а Евгений строго настрого запретил себе думать о преследовании.
Надо будет – поднимут тревогу. Ну а пока...
Газ в пол, и бездорожье впереди. А дальше...
Лена... Или Ленара, не суть. Держись, родная. Я тебя не брошу.
В том, что надежда есть, Евгений не сомневался. Теперь не сомневался: решающими стали показания блондинки, над которыми он ломал голову остаток дня и добрую половину ночи.
"Зачем тебе понадобилось провоцировать бородатого мудака, любимая? – спрашивал Женя невидимую Лену. – Уж не для того ли, чтоб заманить подальше от трассы?"
А зачем кричала? Да так громко и надрывно, что запертые в фургоне девушки слезами заливались. Может, чтобы заглушить вопли самого насильника и сбить с толку его дружков?
Почему чехи не уехали сразу? Искали своего? Скорее всего. А эти загадочные выстрелы в чаще леса? Кто вот там в кого стрелял? Совершенно непонятно.
Вопросы, вопросы, вопросы...
Женя прокручивал их в голове с таким усердием, что не заметил, как в зеркале заднего вида мелькнули две тёмные фигуры.
Евгений не видел провожатых. И уж тем более не мог слышать их разговор...
– Разумно ли это? – с сомнением в голосе поинтересовалась долговязая фигура.
– Другого выхода нет, – ответила коренастая тень. Чиркнула зажигалка, и в темноте мелькнул красный огонёк сигареты. – Арест Хазмата в приоритете. Ты же сам слышал, генерал запретил распылять силы: Конторе сейчас до Ленары дела нет. Все до одного сотрудники должны быть задействованы в операции. Все, без исключения. Под личную мою ответственность. А Тихонов – не сотрудник. И никаких приказов я ему не давал. К тому же, необходимые ориентировки по базе Скотобоя он уже предоставил. Так что...
– Хитрo.
– Ещё бы.
– Думаете, он найдёт её? – Степан сложил руки на груди и зябко поёжился.
– Я не думаю. – Котов прищурился, всматриваясь в тёмную даль. – Я знаю.
1. I want to break free
I want to break free,
I want to break free from your lies,
you're so self satisfied, I don't need you
I've got to break free
God knows, god knows I want to break free
Сингл Queen с альбома The Works
2. УАЗ 469. Автомобиль повышенной проходимости
=57. Старший сержант Женя Тихонов
Их было тринадцать. Чёртова дюжина...
Тринадцать. Ровно тринадцать. И каждому хотелось вырвать сердце...
Женя знал, кто перед ним.
Люди Хазмата...
Слишком уж долго он пробыл в плену, чтобы забыть эти рожи.
Вон тот ссущий в кустах бугай – Асхад. Тот самый, который хотел перерезать ему, Жене, глотку. А небритый коротышка – с широченными плечами борца и калашом за спиной – снимал на камеру, как калечили бедолагу Васяна. Угадал Евгений и тех, кто крепко удерживал его, брыкающегося и вопящего, когда Скотобой решил его как следует "проучить".
Твари! Что они здесь забыли?
Он сглотнул и крепче вжался в колючую траву. Крапива, чертополох и низкая поросль можжевельника надёжно скрывали его от посторонних глаз. Жаль, что дёрнув из наспех организованного лагеря, он не прихватил бинокль. Собирался же...
Вот ведь жопа. Искал Лену, а нашёл...
Неожиданная мысль кольнула в мозгу иголкой. А вдруг эти упыри тоже ищут её, Лену?
Вполне может быть.
Нет, ну а что? Нельзя исключать, что у работорговцев имеются глаза и уши в любой структуре. Партию живого товара перехватили, и до точки сбыта девушек так и не довезли. Да вот только спасли не всех: одна исчезла. И если эта информация просочилась, то...
Чёрт!
От этого простого и вместе с тем вполне себе реального предположения стало гадко и обидно до жути.
Фэсэбы забили на Лену болт. Ещё бы! Агентом больше, агентом меньше – какая, к чёрту, разница! Её жизнь для них – бесплатная, и попросту ничто в сравнении с масштабом основной операции. Зато головорезы Скотобоя скрупулёзно прочёсывают лес в поисках улизнувшей красавицы. Под каждый пенёк, суки, заглядывают. Ясно ведь, что живая игрушка для секса стoит немалых денег. Огромных даже. Женя это знал наверняка: Джон... или как там его, не поленился озвучить сумму, которую рассчитывал получить за...
"... за твою тесную попочку и сладкий ротик..."
Евгения передёрнуло от всплывшей в памяти сцены, и заросли крапивы отозвались тихим шелестом.
Один из чехов вскинул голову и шумнул что-то остальным.
Бля#$ство! Ещё раскрыться не хватало!
Женя приник к земле и замер. Круто, конечно, было бы выскочить и всех нахер перестрелять, а потом ещё долбануть гранатой, пробасить сакраментальное Айлбибэк и свалить в закат, не оглядываясь на взрывы...
Но...
Их тринадцать. Тринадцать. А он – один. И помощи ждать неоткуда.
Евгений взвесил свои возможности. Не так уж, кстати, они и печальны: в рожке к Калашу почти тридцать патронов, плюс старый, советский ещё ПМ с полной обоймой и запасным магазином, да ещё кинжал и лимонка, которую он обнаружил под сиденьем УАЗа.
Да он прямо грёбаный Рэмбо, ёпта! Хотя... У каждого из расположившихся на поляне чехов снаряжение не хуже.
А то и лучше...
Лезть на рожон смысла нет: за секунду в решето превратят. Поэтому надо ждать.
К тому же... а если они вовсе не Ленару ищут?
Женя мысленно обматерил боевиков. Надо ж было на них наткнуться! И рации нет... Да даже если б имелась, Котов ясно дал понять, что вопрос с Леной для Конторы решён и обжалованию не подлежит. Так что рассчитывать на поддержку так же глупо и бессмысленно, как надеяться выиграть в лотерею новёхонькое авто.
Поэтому Женя лежал, наблюдал и думал.
Он продумал все нюансы. В каком случае ринуться в атаку, на кого кинуться первым, куда укрыться, если чехи его обнаружат, при каких обстоятельствах пустить в ход лимонку...
Обмозговал всё от и до.
Не учёл одного...
Боевиков было четырнадцать...
* * *
Гад зашёл с тыла. Попросту вывалился из кустов.
Почему сразу не открыл огонь – непонятно. Может, не сообразил, что к чему, растерялся, или решил, что перед ним труп? Женя не знал. Но понимал – один разъединственный выстрел станет смертным приговором. На пальбу сбегутся остальные – и мандец.
Вставать в рост тоже не вариант, а времени на раздумья – секунда, а то и меньше.
Дух уже раззявил рот. Вскинул автомат для свинцового приветствия, но...
Евгений прыгнул чеху в ноги и повалил. Вцепившись друг в друга, они покатились в заросший чертополохом и лебедой овраг. Зелёный мир кувыркнулся, колючие ветки больно разодрали кожу, а земля оказалась не такой мягкой, как хотелось бы.
Чечен бы закричал уже сотню раз, да Женя, ловко подмяв его под себя, сдавил глотку пальцами, точно тисками. Дух покраснел, захрипел, задёргался. Ухватил Женины руки, норовя выкрутить запястья. Да не тут-то было...
Евгений душил врага, пока тот не перестал брыкаться. Но как только чех испустил последний вздох, за спиной что-то щёлкнуло.
До боли знакомый звук. Обидный звук.
Кто-то снял пистолет с предохранителя... и теперь целил ему в затылок с расстояния в пару метров. Слишком близко, чтобы промазать, но чересчур далеко, чтобы Женя мог выбить ствол с разворота.
– Руки! – Евгений мгновенно узнал голос и сглотнул.
Сучий потрох!
Этот тип хотел его прирезать, но Скотобой не позволил. Зато Асхад с нескрываемым кайфом наблюдал, как Хазмат грубо и жёстко опускал Женю на глазах остальных пленников.
Чёрт...
– Павернись мэдленно.
Повернуться медленно Евгений успел лишь наполовину: на Асхада напал куст.
Зелёный и разлапистый, он внезапно выпрыгнул из шеренги своих собратьев и охерачил чечена по голове штыковой лопатой...
