Текст книги "Тьма. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 1

«Ишимский Вестник», 8 января 2034 года.

Срочное заседание Государственной Думы! На повестке дня «Закон о взаимоотношениях»

На Руси давно назрел, да и чего уж там, перезрел, едва не сгнив, вопрос отношений между двусердыми и обычными. Вот уже более полувека все их взаимные склоки рассматривает Судебный Приказ, вынужденный опираться на царские указы пятидесятилетней давности.

За это время в стране и в мире многое изменилось. Пришли в упадок смежные производства, основанные на материалах, изменённых тенькой. Многие дворяне отказались принимать участие в ранее обязательной службе на границах Тьмы. Исчезли, попав под каток разбирательств, некоторые влиятельные и полезные государству рода.

А накопившееся напряжение вылилось в такие движения, как «булатовцы», «отрицатели» и «гонители». Последние, кстати, ярче всего проявили себя в деятельности движения «Без Тьмы» в Ишиме. Итог печален: осенью этого года несколько десятков двусердых, не выдержавших прилюдных издевательств, отправились на каторгу. В то время как их гонители не получили заслуженного наказания.

Сегодня, вернувшись с Рождественского отдыха, Дума открыла первое заседание именно с этого больного вопроса. Черновик «Закона о взаимоотношениях» был внесён в повестку дня объединением «Боярство», получившим на последних выборах 38 мест. А против нового закона выступили их извечные противники «Народная воля», которые даже попытались сорвать заседание.

Возможно, попытка народовольцев увенчалась бы успехом. Однако разгорающуюся ссору прервало появление государя. Его Величество недвусмысленно поддержал идею упорядочения отношений в обществе. А, кроме того, пообещал, что если Дума не справится с этим законом, он лично возьмётся за дело: путём издания указов и особых распоряжений. И основываться его решения будут на поведении думцев в ходе сегодняшнего заседания.

На вопрос Ю. В. Смолянкова, головы «Народной воли», как будет действовать оценка Его Величества, царь всея Руси ответил, что нынешнее поведение народовольцев наводит его на мысль о возвращении крепостного права.

Больше вопросов к нашему государю ни у кого не возникло.

Заседание всё ещё продолжается. На данный момент оно проходит за закрытыми дверями, без осведомителей, с нетерпением ждущих за стенами зала.

– Но к чему такая срочность? – удивился Теневольский, отставляя в сторону недопитый чай.

– Антон Михайлович, вы же её сегодня навестили, так? – спросил я, поспешно снаряжая «пушка» патронами.

– Да… Но… Господи! Вы считаете, что за мной могли следить? – главный редактор вскочил с места с всё ещё удивлявшим меня проворством.

И, судя по решительному блеску в глазах, уже готов был бежать куда угодно.

То ли оказался действительно прямым и совестливым человеком, что в его профессии – редкость в наши времена… То ли Антон Михайлович был ещё более редким человеческим экземпляром. А именно, начальником, которого по-настоящему волнует судьба сотрудников. Даже бывших и изрядно напортачивших.

– Антон Михайлович, я пока ничего не считаю!.. – не стал я терять времени, подхватывая его под локоть и направляя в сторону выхода, чтобы дать Авелине время собраться и взять сердце рода. – Пока что я лишь чувствую смутную тревогу. Собственно, то что в народе называют словом «чуйка». И она мне настойчиво подсказывает, что стоит поторопиться.

– Боже… Ну вот чувствовал, что не стоит к ней приезжать! – следующую фразу Теневольского я, скорее, не услышал, а прочитал по его губам.

Едва мы с Антоном Михайловичем вышли из покоев, на нас обрушился грохот стройки. И теперь нормально поговорить мы не могли. К счастью, я был уже одет, а Авелина собиралась с поразительной скоростью. Нетипичное для женщин умение. Видимо, её приучили к этому долгие годы беспокойной жизни.

Уже через пять минут Авелина слетела по лестнице в плотных штанах, сапогах до колена и объёмном свитере, не стеснявшем движений. Единственный его недостаток: он цеплялся за все углы, зато идеально скрывал короб с артефактом. Да и не должен был этот свитер мешаться, если оставаться в уличной куртке.

Погода, чтоб её… Она диктовала свои условия. И так во всём. Когда мы спустились в подвал, застали печальную картину: «тигрёнок» и три автобуса «ирбисов» не хотели заводиться.

И это несмотря на приспособленность техники к нашим холодам. После ночных «минусов» двигатели никак не хотели работать, невзирая даже на три тепловые пушки, гудевшие в гараже.

Запустить машины удалось буквально в последнюю минуту перед окончанием лимита, отведённого мной на сборы. Два десятка бойцов загрузились небольшие бронированные автобусики, а мы с Теневольским сели в «тигрёнка». Вёл один из «ирбисов»: терять время, вызывая Кислого, я не стал.

Стоило захлопнуть дверь, как шума стало гораздо меньше. И я, наконец, смог расслышать, а затем и продиктовать «ирбисам» адрес, куда ехать.

– Это всё Руслан Кафаров… – проговорил мрачный, как объёмная туча, Теневольский, когда наша автоколонна выбралась на улицу. – Это всё он… И Лада про него говорила!..

– Успокойтесь, Антон Михайлович. Мы постараемся её защитить, – как могла, утешила его Авелина.

– Если с девочкой что-то случится, я же себе этого не прощу… – тяжело вздохнул главный редактор.

– Это всего лишь предчувствие, – ответил я. – Неприятности ведь могут вообще не произойти, понимаете? Но чем быстрее доедем, тем спокойнее мне будет. Охрана у девушки есть?

– Трое бойцов из подразделения «Меч». Они, говорят, лучшие… – расстроенно сообщил Теневольский.

– «Тобол» посильнее будут!.. – буркнул наш водитель из «ирбисов». – Но эти тоже ничего, сразу за «тоболами»…

– Не переживайте раньше времени, Антон Михайлович! – я благодарно кивнул бойцу, показывая, что услышал информацию.

Город завалило сухим колючим снегом, который нанесло откуда-то с севера. Уборочная техника работала едва ли не круглосуточно, но со всеми заносами пока не могла справиться. К счастью, пурга и ветер закончились ещё вчера. Поэтому кое-как продраться по улицам у нас выходило.

Праздник и погода загнали большинство горожан по домам, где они и отсиживались, лишний раз носа не высовывая. И нам это было на руку. Машины спешили по пустым улицам к северо-восточной окраине Ишима, не встречая по пути заторов и пробок. Только в одном месте пришлось замедлиться, чтобы дождаться шанса обогнать снегоуборочную колонну.

Теневольский поселил девушку Ладу в одной из десятка многоэтажек, выросших посреди частной застройки. Место и впрямь было удобное, чтобы прятаться. Свои торговые ряды, не слишком приветливое население и крохотный отдел полиции, которой ни до кого дела не было.

Жаль, если тебя нашли, эти преимущества превращались в недостатки.

А Ладу нашли. Да и насчёт местных полицейских я промахнулся. Хорошие ребята оказались, правильные…

Это я понял сразу, как увидел стоявшую поперёк дороги машину, за которой прятались трое городовых. Двое из них были ранены: один зажимал рану на животе, а у второго рука висела плетью. И только третий ещё палил в сторону подъезда, где, видимо, и засели бандиты.

Внутри дома тоже слышалась стрельба. На пятом этаже окно было высажено пулями. Снаружи, цепляясь белыми от холода пальцами за крепление водосточной трубы, кое-как держалась молоденькая девушка. На земле, под окном, лежал труп бойца в городском камуфляже и следами попаданий в бронежилет. Видимо, не удержался и выпал с пятого этажа.

– Работаем! – буркнул у меня в наушнике Давид.

В тот же момент два маленьких автобуса рванули вперёд и, проскочив мимо полицейской машины, окончательно перекрыли проезжую часть. После чего наружу посыпались «ирбисы», деловито занимавшие позиции для стрельбы.

Опешившие полицейские, не веря в свою удачу, удивлённо на них поглядывали. А мы с Авелиной еле удержали рвущегося в подъезд Теневольского. Этот пожилой полноватый мужчина оказался не только ловким, но и удивительно сильным.

Ну или очень упрямым и сердобольным.

– Дым! – послышался приказ в наушнике.

Один из бойцов отскочил от автобуса и, вырвав чеку, запустил дымовую гранату. По широкой дуге, в сторону подъезда. Его действия повторил второй боец. Обе гранаты, я почти не сомневался, легли точно в цель.

Поэтому следующий приказ прозвучал ожидаемо:

– Заходим!

В тот же миг девятнадцать «ирбисов» сорвались с места и, проскочив за автобусы, устремились к подъезду. По эту сторону остался один лишь Давид, отдававший приказы. Ну и, понятное дело, наш водитель.

– Вашбродь, живые нужны? – спросил Давид у меня в ухе.

– Кого сможете! – попросил я.

И, вместе с Авелиной и Теневольским, поспешил к полицейским, которые в этот момент разбирались с ранами:

– Скорую вызвали?

– Так точно, вашбродь! – отозвался единственный целый, молодой ещё парнишка.

– Нужно что-то? – кивнул я на раненых.

– Всё есть, спасибо! – ответил тот же безусый городовой.

А я сразу двинулся дальше, не давая мальчишке опомниться. Формально он имел полное право начать задавать мне вопросы, и я был обязан ему ответить. Однако внимание парнишки куда больше занимали ранения сослуживцев, и это играло в мою пользу.

– Это же Сеня, старший охраны!.. – воскликнул, между тем, Теневольский, разглядев выпавшего из окна бойца.

Ко всеобщему удивлению, мёртвый охранник его услышал. И даже приоткрыл глаза. Мужчина оказался жив, что было не иначе как чудом при падении с такой высоты.

– Потерпи, боец, скорая вот-вот будет! – посоветовал выжившему Давид.

А тот не мог, похоже, ни кивнуть, ни ответить. Просто моргнул, зато очень красноречиво.

Когда мы быстрым шагом дошли до подъезда, сопротивление внутри уже было подавлено. Три вражьих трупа лежали на лестнице: видимо, пытались сбежать. Ещё двоих «ирбисы» повязали живьём. И кулями свалили в сугроб у пешеходной дорожки.

– Ну и кто вы такие? Кто вас послал? – уточнил я, склонившись над этими поганцами.

– Пошёл ты! – вполне ожидаемо ответил один.

– Ну как хотите… Времени у нас много будет, чтобы поговорить… – не стал я настаивать.

– Саш, грузи их в багаж автобуса! – приказал Давид водителю. – И так, чтобы «усы» не заметили.

– Понял, – кивнул парень.

Нападавшие быстро оценили свои перспективы. Тот, что оказался поговорливей, даже открыл рот на «поорать», однако получил по тыковке и отрубился. Следом, несмотря на обещания вести себя тихо, был вырублен и второй. Никакого доверия к этим субъектам у меня не было.

Стрельба наверху, между тем, усилилась. Теперь уже из автоматов. И это явно были мои бойцы. Я поспешил внутрь дома. Вызвал лифт, но сам рванул к лестнице: так быстрее, если речь о пятом этаже.

За мной, естественно, увязались Авелина и Теневольский. За этих двоих, с учётом сердца рода, я не волновался. Да и не производил ни один из них впечатления дураков. Значит, под выстрелы ни жена, ни главный редактор не сунутся.

Давид же остался у лифта, дожидаясь его прибытия. Занял позицию, присев за лестницей и целясь в двери кабины. Пробегая второй этаж, я услышал, как лифт, наконец, приехал. А спустя ещё десять секунд позади раздался топот: Давид нагонял нас, отставая всего на пролёт.

Пока мы поднимались, я успел заметить несколько приоткрытых дверей, из-за которых выглядывали любопытные жильцы. Решив не сдерживаться, я рявкнул, чтобы убрались обратно и не высовывались. Ещё не хватало здесь случайных жертв…

– Уйти потом сможем? – спросил я у Давида, когда он поравнялся со мной.

– Сможем. Показания дадим уже в особняке. Трупы оставим городовым. Главное, чтобы у наших серьёзных ранений не было.

– Отлично! – кивнул я.

На четвёртом этаже встретили, наконец, своих. Два бойца перевязывали раненого – к счастью, ничего критичного. Стрельба уже понемногу стихала. А этажом выше были слышны голоса и крики. Я, Авелина и Теневольский поспешили дальше. Ну а Давид снова задержался.

Одна из дверей пятого этажа была распахнута. Да и вообще превратилась в решето. Похоже, нападавшие решили закрыть её, когда их зажали с двух сторон «ирбисы» и «мечи». Однако мои бойцы быстро снесли эту хлипкую преграду. Тем паче, дверка оказалась дешёвая, почти картонная. И в этом мире застройщики на материалах вечно экономили…

Внутри квартиры были обнаружены два трупа нападавших. А в довесок – ещё один пленный, которого связали и запинали в кладовку у входа. Правда, целиком он туда не уместился, поэтому дверь кладовки была открыта. А сам бандит тихонечко скулил, когда мы проходили мимо, и опасливо косился на наши ноги.

В единственной комнате царил разгром. Здесь, за перевёрнутым диваном, ещё недавно укрывался от пуль второй охранник девушки. Досталось ему изрядно, но парень был жив, хоть и ранен.

А вот окно в комнате не пострадало.

Основная схватка развернулась на кухне. Ещё один защитник девушки засел за выдвинутым холодильником. И, кажется, в отличие от товарищей, почти не пострадал.

Мои люди уже распределились по жилищу. Кто-то помогал раненому за диваном, кто-то проверял, на всякий случай, санузел.

А ещё трое пытались выудить снаружи девушку, что очень не понравилось уцелевшему охраннику. Избежать стрельбы помог Теневольский, кинувшийся к холодильнику.

– Вольф! Вольф! Это свои! – закричал он, вставая между «мечом» и моими людьми. – Свои!..

– Сеня выпал… – пожаловался боец, вылезая из-за своего укрытия.

– Жив он! – успокоил парня главный редактор. – И даже моргать может.

– А Петя? – не сдавался боец, явно переживая за товарища, оставшегося на подступах к кухне.

– И он жив, за диваном был! Помощь уже оказывают! – удержал его Теневольский.

«Ирбисы», между тем, сняли девушку с трубы и осторожно втянули в кухню. После того, как окно было выбито, внутри стоял дубак, но всё же меньше, чем на улице. Благо, кто-то накинул Ладе на плечи плед, а кто-то уже суетился с чайником.

Впрочем, ничего удивительного: девчонка была очень симпатичная, а в охране хватало молодых ребят. Однако эту идиллию прервал Давид, отдав короткий приказ:

– Уходим! Пленника с собой, трупы оставляем. С девушки глаз не спускать! С пленников тоже! Живо, бойцы, пока выезд не перекрыли!..

Вслед за тем последовали спешные сборы и выход из квартиры. Охранников, нанятых Теневольским, мы забрали с собой. Оставили только выпавшего из окна. С ним согласился посидеть до приезда скорой наш водитель, который не участвовал в перестрелке. И, соответственно, мало что мог рассказать.

Мы не собирались ничего скрывать. Однако стоило бы потянуть время, чтобы допросить пленников, прежде чем за ними придут. А в том, что придут, я даже не сомневался. Едва следствие начнёт буксовать, полиции понадобятся показания живых фигурантов.

Я же хотел добраться до заказчика раньше. Было у меня такое право, как у главы рода, проводить собственные расследования… А компетентным органам я не то, чтобы не доверял… Да, они обязательно распутают этот клубок. Но вряд ли быстро.

Я же мог избежать и долгих допросов, и сверки показаний.

Моей целью было найти и допросить того, кто подослал к девушке этих людей. Нападавшие, судя по всем признакам, были обычными лихими людишками. Прямо как те, что штурмовали мой особняк. И у меня закралась мысль, что, возможно, оба нападения как-то связаны. Всё-таки криминальный мир слабо отличался что здесь, что в мире Андрея.

Даже если нападения – дело рук разных людей, тогда заказчик последнего, чтобы спасти шкуру, быстро выяснит через личные связи, кто устроил предыдущее. Конечно, я не слишком хотел влезать во всё это криминальное кубло, но иногда это самый оперативный, хоть и малоприятный способ.

Так что и последнего пленника мои ребята оперативно уволокли вниз. Да и вещи из квартиры, на всякий случай, вымели все. Если что-то лишнее и захватили, потом компенсируем. Девушку увели в один из автобусов «ирбисов».

Единственный полицейский, кто был на ногах и мог нам помешать – делать этого не стал. Только уточнил, куда направлять следователей, и, получив адрес, успокоился.

Когда наша маленькая колонна выехала из района многоэтажек, там уже вовсю звучали сирены скорых и Полицейского Приказа. Мы успели выскользнуть в объезд, не встретившись ни с кем из городских служб. Ну а дальше нас просто не успели бы остановить. Полиция задерживать колонну дворянина не имела права, а «тайников» подключить ещё не успели.

За рулём «тигрёнка» на этот раз был Давид, собственной персоной. На пассажирских сиденьях разместились всё те же. Теневольский какое-то время ехал в молчании, а потом покачал головой и признался:

– Опять моя вина… Хотел успокоить Ладу, приехал… И, выходит, сам лихой люд на её укрытие навёл.

– Всего предусмотреть нельзя, – невозмутимо заметила сидевшая рядом Авелина. – Тем более, вы не военный, не боец и не городовой.

– Всё равно, не стоило мне так… – сокрушённо добавил Теневольский.

Ещё какое-то время после этого ехали в молчании. И на сей раз нарушил его уже Давид:

– Ваше благородие, подготовить пленных к допросу?

– Да, будьте добры… – кивнул я. – Сильно не мните. Чтобы говорить могли, но передумали сопротивляться.

– Ясно, – кивнул Давид.

– Вы что, сами будете их допрашивать? – недоверчиво уточнил Теневольский.

– Так они быстрее заговорят, – пожал я плечами. – А их показания мы потом сдадим полиции.

– Но не лично же! – не поверил главный редактор, скосив глаза на мои ещё не обагрённые кровью руки.

– Конечно, нет! – почти без запинки соврал я.

Так, как умею это делать я, здесь мало кто умеет. Поэтому допрос мне вновь придётся проводить лично. И я был уверен, что расскажут мне бандиты всё, совсем всё… Но этого я, конечно, Теневольскому не сказал. Он всё же руководит газетным издательством. А значит, может, не удержавшись, написать заметку. Ну а мне такая слава была ни к чему.

– Однако присутствовать мне придётся… – добавил я, чтобы как-то оправдать своё будущее отсутствие.

Это объяснение Теневольского удовлетворило, и больше он вопросов не задавал. А когда мы вернулись в особняк, Авелина увела на второй этаж и его, и испуганную осведомительницу.

Я же отправился на допрос, решив не откладывать это малоприятное дело. Когда приедут следователи, явно будет неподходящий момент.

Глава 2

Сетевая волна «100», передача «Утро добрым не бывает»

– Доброе утро, сонное-сонное царство!

– Хотя такое морозное утро точно не может быть д-д-д-д-добрым!

– И это опять мы на волнах нашего несравненного сетевого радио «Сто». Или даже «Минус сто». С вами Александр Пискарёв!

– И несравненная… Я, Анна Лоскутова! Вместе с Сашей мы попытаемся сделать утро добрее! И теплее!

– А вещаем мы прямиком из Серых земель, где зима, снег и солнце! Самое время прокатиться на лыжах!

– Только солнышко нас почему-то не греет. Саша!

– Да?

– Саша!

– Что, Ань⁈

– Ты новую шутку читал?

– Где я её должен был прочесть?

– Как где? В предсказаниях погоды в Ишиме на завтра!

– Вроде бы погодники занимаются расчётами, а не предсказаниями, Ань…

– Да-а-а-а? Слушай, а почему они тогда написали, что сегодня в княжестве была самая холодная ночь?

– А она была самая холодная?..

– Ой, всего-то минус пятьдесят, а дальше, как они предсказали, будет теплее!

[На заднем плане раздаётся дружный злодейский хохот]

– В самом деле, смешная шутка… Жаль, вряд ли кто-то в Ишиме её поймёт. Во всяком случае, до завтра-послезавтра.

– Боже! Саша, ты плачешь!

– Это не то, о чём ты подумала.

– Я думаю о стойком северном ветре, что дует в сторону Ишима. И о том, что сегодня буду ночевать в убежище, потому что трубы отопления, идущие к моему дому, этой ночью со мной попрощались.

– Минус сто, судари и сударыни! Минус сто идут к вам с лёгким северным ветром! Те самые минус сто, что я видел сегодня на термометре, когда проснулся ночью, замёрзнув под тремя одеялами.

– Да-да! Дорогие наши слушатели! Невероятная температура воздуха, отмеченная сто лет назад…

– Минус девяносто восемь!

– Эта отметка побита! Так и есть! Минус сто!

– Пока я шёл на работу, думал, всё себе отморожу… А мне пройти-то надо двести метров!

– А… Вот чего ты плакал… Саша!..

– Что?

– Саша!..

– Нет, всё не так плохо…

– На волнах нашего сетевого радио «Сто»! Для Саши! Звучит! Легендарная песня! Легендарной ватаги «Скоморохи Сибири»! Песня, которую не услышать на Руси, а только у нас, в Серых землях: «Милая, прости, но я совсем всё отморозил…».

Я тщательно отмывал руки в старой раковине у входа в подвальную комнату. Как и в прошлый раз, на экспресс-допросе присутствовал только Давид. Боец, помогавший доставить пленников, выдержал от силы пять минут, а потом всё же сбежал.

Зрелище было тяжёлое, не поспоришь. И дело даже не физическом насилии – неприятно, но терпимо – а в том, что приходилось морально ломать людей. После сеанса короткого «общения» на стуле оставался скулящий, трясущийся и готовый на всё человек.

И что самое главное – почти целый. Честно говоря, если бы не память Андрея, я бы тоже, наверно, не смог смотреть. Одна лишь мысль, что любого можно превратить в такое убожество – и меня, в том числе – вызывала гремучую смесь из душевной боли и физического отвращения.

Чтобы творить такое с человеком, надо пройти длительную подготовку. Почувствовать боль на себе и понять, как быстро ты сам сломаешься под этим давлением. Давид явно свой предел знал, поэтому хоть и кривился, но не уходил, смотрел. И даже записывал имена и фамилии.

Мне всё это тоже не нравилось. Не просто так я тщательно отскребал руки после допроса. Однако меня уже успели достать последние события. И штурмы особняка, и вмешательство каких-то левых кабанов, и прочие странности.

– Берем этих двоих, которых они назвали? – уточнил Давид, когда я закончил мытьё рук.

Во время допроса пленники назвали два имени. Те люди, которые послали их группу устранить Ладу. Некий Иван Морозников по прозвищу Злыдень. И Анатолий Бережковский по прозвищу Облом. Причём, где скрывается последний, бандитам было категорически неизвестно. Они о его участии-то узнали совершенно случайно.

– А тихо и быстро взять сможете? – задумался я.

– Боюсь, заранее не угадаешь, – честно признался Давид.

– Посылай две группы… Но если тихо не получится, не рискуйте. Сиятельный князь нам, конечно, многое прощает, но если вдруг палку перегнём… Может и по шапке прилететь. Так что… В общем, столкновения с полицией нам не нужны.

– Понимаю, – кивнул Давид. – Сам прослежу.

– Хорошо, – одобрил я.

Заодно подумал, что вот и случай проверить Давида на профессионализм. «Ирбисы» были хорошими охранниками и городскими бойцами. Как я подозревал, в этом была заслуга именно Давида. Он их взрастил и обучил.

Кем был глава охраны? Откуда набирал людей? Уж точно не из бывших солдат. Половина охранников даже не служили, а сразу же взращивались в отряде. Подозреваю, что практически все мои охранники – вчерашние ребята из глухих углов.

И раз Давид претендовал на главенство одновременно и в охране, и в дружине, будет нелишним посмотреть на его успехи в части взаимодействия с полицией и местным криминалом. Наверняка у него есть связи. И он сумеет их применить в случае острого конфликта интересов.

Ну а пока охранники готовились к выезду, я вернулся к нашим гостям и Авелине. Все трое дожидались меня в покоях. Причём Лада явно ещё не до конца пришла в себя. Жалась в тени объёмного Теневольского, словно боялась даже Авелину – единственную, кто присутствовал в покоях, кроме главного редактора. А в чашку с горячим исходящим паром чаем и вовсе вцепилась так, будто это была её последняя защита.

– Прошу прощения, что задержался. Сами понимаете: время в таких делах дорого! – преувеличенно бодро извинился я, присаживаясь рядом с женой.

– Эти бандиты что-то сказали, ваше благородие? – с интересом уточнил Теневольский. – Назвали какие-то имена?

– Морозников по кличке Злыдень, и Бережковский по кличке Облом, – не стал я скрывать и заметил, как главный редактор болезненно сморщился. – Вы кого-то из них знаете, Антон Михайлович?

– Ну как сказать… Прямых доказательств у меня нет, – с сожалением вздохнул Теневольский. – Однако ходят слухи, что Облом – это человек Кафарова. Как я и думал, этот подлец постарался… Все ниточки к нему сходятся.

– А главная ниточка – это Лада? – уточнил я.

И перевёл взгляд на девушку, которая вся запунцовела, ещё крепче вцепившись в чашку.

– Ну да, Кафаров эту дурёху охмурил… – ещё больше помрачнев, пояснил Теневольский. – Давай уже, Лада, расскажи им…

Начать рассказ девушке оказалось нелегко. Никто не любит говорить о своих ошибках. И, чего уж скрывать, преступлениях. А то, что сделала Лада, было именно преступлением. Если не против законов Руси, то супротив правил «Ишимского вестника».

Однако то ли девушка устала бояться, то ли долго готовилась… В любом случае, сильно уговаривать её не пришлось. И вскоре мы узнали всю историю с подробностями.

И да, в ней не было ничего принципиально нового.

Краткую суть-то нам уже изложил Теневольский. Зато я в подробностях услышал, как Кафаров всё это дельце провернул.

Он лично попросил девушку об услуге. Сам подсказал, где заострить углы в статье. И даже пообещал защиту от главного редактора.

И всё это в дополнение к руке и сердцу, обещанным ранее. А потом её вывезли из города и выбросили на тракте. А когда запахло жареным, Кафаров ещё и подослал людей, чтобы Ладу убить.

– Я сначала думала, это вы людей за мной послали… Уже потом… Простите меня, пожалуйста-а-а-а! – под конец рассказа девушка ревела в три ручья, однако что я, что Авелина сочувствия к ней не испытывали.

Память Андрея нашёптывала, что если ты ещё ни разу не был жертвой мошенников, то не спеши гордиться. Возможно, они ещё не подобрали ключик, рассчитанный именно на тебя. А возможно, ты их просто не интересуешь.

Всех можно обмануть. Если очень постараться.

А вот с Ладой ситуация была хуже. Девушка и сама рада была обманываться.

Да, она была амбициозна и сообразительна. Не умна, нет. Именно сообразительна. Быть умным в двадцать лет сложновато. Если за плечами, конечно, нет прожитой жизни где-то в полвека длиной.

Лада согласилась на предложение Кафарова, мечтая о выгодном браке. И плевать ей было, что она подставляет и двух человек, и их новый род. Плевать ей было и на редакцию, которая дала ей шанс себя проявить.

И плевать ей было на Теневольского, который явно с симпатией к ней относился.

Вот и сейчас он сочувственно погладил девочку по плечу. А я её утешать не собирался. Только покачал головой, глядя на ручьи Ладиных слёз.

– Странно, что он так подставился… – хмуря брови, заметила Авелина. – Он ведь неглупый человек, да?

– Этот Кафаров, он… Понимаете, ваши благородия… – Теневольский замялся. – Вы уж простите мою прямоту, но кобель он. Вот ни одну женскую задницу пропустить не может!

Я заметил краем глаза, как вздрогнула, как от оплеухи, Лада. Ну да, этот самый орган, который задница, был у неё выдающимся. В нижних пропорциях ей даже Вася проигрывала. При этом Лада была не толстушкой. Видимо, хорошо следила за собой. Можно сказать, работала в нужном направлении.

– Если он такой кобель, как пробился настолько высоко? – продолжала удивляться Авелина.

– Он хитрый, подлый и изворотливый, – неодобрительно покачал щеками Антон Михайлович. – А что касается девушек… Я с ним не так часто общался, но заметил, что стоит ему увидеть красотку, он все силы бросает на то, чтобы её охмурить. Да и внешность у него необычная. Смуглый, нос с горбинкой. Приехал откуда-то с юго-запада.

– Напористый, уверенный в себе, мужественный, – проговорил я. – Во всяком случае, наверняка так кажется девушкам.

– Вы с ним встречались? – удивлённо подняла на меня взгляд Лада.

Кажется, впервые за весь наш разговор.

– Чтобы описать придурка, необязательно с ним встречаться, – мрачно ответил я, заставив Ладу покраснеть и снова уткнуться взглядом в пол.

– Всё равно не верится, чтобы серьёзный человек так глупо подставился… – вздохнула Авелина.

– Лина, у него при виде красивых девушек процесс мышления переходит из головы в другое место, – пояснил я. – А когда думаешь одновременно головой и другим местом, немудрено ошибиться. Даже с опытными людьми такое бывает.

Я не удержался и скосил глаза на Ладу, которая, видимо, страдала тем же недугом, только женской его разновидностью.

– И что вы собираетесь делать? – осторожно спросил Теневольский, когда взаимное молчание затянулось.

– А что тут делать? Лада остаётся пока у нас здесь, под охраной. Всю эту историю не я должен расследовать. Кафаров с подельниками не просто так ополчились на нас… – я вздохнул и, наконец, решил отпить чаю, дымившегося в чашке и ждавшего меня. – Тут явно казнокрадство маячит. Пусть с этим его сиятельство разбирается. Ну а к вам и «Ишимскому вестнику» у меня больше вопросов нет. Как только вы опубликуете опровержение, мы отзовём иск.

– А что будет с Ладой? – заволновавшись всей своей массой, не сдержался Теневольский.

Чем-то всё-таки зацепила старика эта профурсетка. Бывает иногда такое. Андрей не раз видел подобные примеры. И всякий раз этим скрывалась личная и глубоко спрятанная история.

Может, Лада напоминала Теневольскому старую любовь, ну или молодую родственницу. Дочь, возможно, или любимую внучку. А может, его самого напоминала в молодости. Чужая душа – потёмки.

Однако топтаться по чувствам Теневольского я не собирался. И, опережая колкий ответ Авелины, которая уже приоткрыла рот, поторопился сказать сам:

– Лично к Ладе мы тоже обвинений не имеем. Надо бы, конечно… Но раз обещали, то против неё в суд подавать не станем. А пока история с Кафаровым тянется, пускай, так и быть, поживёт у нас. После двух нападений этот особняк защищён, пожалуй, не хуже, чем кремль. А когда всё закончится, может идти на все четыре стороны.

– Спасибо, ваши благородия! – от всего сердца обрадовался за эту дурёху главный редактор. – Лада, ты слышала?

– Да…

– Остаёшься тут. А как всё закончится, сразу же позвони мне! – строго погрозил ей пальцем Теневольский.

Но я видел, что она не позвонит. Как только мы выпустим дурёху из особняка, она рванёт до ближайшего вокзала, возьмёт билет на ближайший поезд – и уедет куда-нибудь подальше, чтобы там попытаться начать всё заново.

– Обязательно, Антон Михайлович! Спасибо вам! – соврала Лада, и глазом не моргнув.

Пока мы разговаривали, Давид успел уехать в сопровождении двух десятков. Поэтому я обратился к его заместителю Льву, чтобы тот выделил охрану для нашей гостьи, а сам пошёл договариваться с рабочими, чтобы оборудовали комнату с функциями камеры.

Когда вернулся, Теневольский уже уходил. Он попрощался со мной и Авелиной, снова искренне поблагодарил, а затем радостно поспешил прочь через разрушенную площадь.

И, провожая его взглядом, я подумал, что он, пожалуй, единственный человек, которого мне жалко во всей этой истории…