Текст книги "Тьма. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

А Тёме наконец-то открыли, и кот, просочившись в кремль, вновь ушёл в тени. Причём где-то в районе дворцовой кухни. Еду тырил, наверно. В принципе, неудивительно. После того, как меня увезли на вертолёте Дашкова, он вообще дома не появлялся. Даже, чтобы сухой корм поесть.

Это мне рассказала Авелина, прибывшая на одной из служебных машин Дашкова. А Давид, между тем, получив мои распоряжения, поднял бойцов и выдвинулся туда, где ему предстояло ждать начала удара по поместьям.

Пока я договаривался с ним, успел увидеть, как в зале приёмов готовят укромный закуток для цесаревичей, цесаревны и Иванова. Это сделали, чтобы они могли наблюдать за происходящим, а сами оставаться невидимыми. Сверх того, закуток накрыли парой плетений, которые должны были скрыть, кто именно находится внутри.

На виду должны были остаться только сам Дашков, Арков и Бубенцов. Ну а всем остальным полагалось стоять в сторонке, делая вид, что они тут просто из любопытства решили помаячить.

Улучив момент, я успел перекинуться парой слов с Разводиловым, который и сам искал возможности пообщаться. Меня интересовало, почему он меня не предупредил о давешнем покушении.

– Слишком источник был ненадёжный, Фёдор Андреевич… – с виноватым видом пояснил Разводилов. – Человек он новый, раньше я с ним не работал. А тут вдруг рассказал, и что готовится покушение, и на кого… Словно знал, что я буду работать на вас.

– И всё же? – нахмурился я.

– Ну посудите сами, Фёдор Андреевич! Даже если бы я вас предупредил, и всё оказалось правдой. Вы бы подготовились. Дополнительную защиту поставили. Или путь следования изменили. Что бы вы на месте убийц сделали, если бы увидели подготовку?

– А я бы её на их месте увидел? – уточнил я.

– Ну не думаете же вы, что в деле участвовали только те, кто вёл стрельбу? Были ещё и те, кто вёл нас. И те, кто мог прикрыть отход убийц. Они бы всё увидели. Уверен, там и двусердые имелись, чтобы наши защиты просчитать, – пояснил Разводилов.

– Тогда отложил бы, – согласился я с доводами.

– В первую очередь, вы, Фёдор Андреевич, задумались бы, откуда жертва обо всём узнала. И получилось бы, что я подставил свой источник, да ещё и от убийства вас не уберёг, а только его отсрочил. В следующий раз убийцы подготовились бы лучше, а предупредить меня было бы некому.

– Принимается, – кивнул я. – А если бы сведения оказались ложью?

– Тогда возникает вопрос, зачем мне солгали? – Разводилов усмехнулся. – Представьте: мы едем ко всему готовые, убийства не происходит, мы в сомнениях, вы поглядываете на меня с недоверием, боитесь за свою жизнь… Но это даже лучший исход из возможных, если честно.

– А худший? – заинтересовался я.

– Из Тобола в Ишим ведут три дороги. Тракт, старый тракт и дорога «Благое – Ишим». И чтобы не рисковать, вы решаете возвращаться другим путём. Как думаете, какую дорогу вы выберете?

– Что-то мне подсказывает, что из трёх пригодны для езды только две… – хмыкнул я.

– Верно думаете. По старому тракту разве что на лошадях и тракторе покатаешься, – кивнул Разводилов. – А вот «Благое – Ишим» – ровненькая, новенькая, почти пустая. Меньше помех, меньше свидетелей. И плетениями можно пошвыряться. Да и помощь прибыть не успеет. А вот последнего вы бы, боюсь, уже не пережили. И даже если пережили бы… Что бы вы подумали обо мне? Это ведь с моих слов вы заехали в засаду… А в итоге… Всё получилось почти хорошо.

– Почти, потому что я не надел перстень со щитом? – уточнил я.

– Да, мой промах. Надо было попросить вас, чтобы носили его на пальце… – с очевидным сожалением кивнул глава службы безопасности. – Тогда бы одного меня хватило, чтобы отбить нападение. Ваши бы с Авелиной Павловной защиты всё выдержали бы. Тем более, что стреляли именно по вам. На другие цели не обращали внимания.

Разводилов ещё раз посмотрел мне в лицо:

– Простите, что не доверился вам и не рассказал. Работали бы мы с вами не первый день, было бы легче. Но я просто-напросто не знал, как вы отреагируете. И не сделаю ли я ещё хуже.

– В следующий раз не стесняйся сообщать о таком, – попросил я. – Ну и предложения свои выдвигай. А то мне чуть руку не оторвало. И мне не понравилось.

– Обязательно, Фёдор Андреевич. К слову, а перстень-то где?

– Авелине отдал, когда она приехала… – признался я. – Он же создаёт довольно широкий купол защиты?

– Всё верно, – подтвердил Разводилов. – Радиусом метра полтора.

– Ну а я буду рядом с ней, если что-то случится, – кивнул я. – Так что прикроет и меня, и её. А потом… В общем бою от этой защиты уже мало проку.

– Мне не нравится то, что мы собираемся сделать… – глядя мне в глаза, признался начальник СБ.

– Мне тоже… Но и на корабле мне не нравилось ползать за греческим скрытнем и его помощником, – согласился я. – Если бы не предсказание Волковой, я бы и не стал.

– На корабле… – с какой-то скрытой теплотой усмехнулся Разводилов. – Видел-видел, несколько раз пересмотрел передачу… А как оно у вас вообще вышло, Фёдор Андреевич?

– Будто случайно, – не стал скрывать я. – Случайно с Авелиной натолкнулись на скрытня. Случайно сработала пожарная тревога. Случайно, когда я добрался до скрытня и его помощника, они были заняты боем. Все удачные моменты – как будто случайно… А в итоге сложилось наилучшим образом. Надеюсь, и в этот раз удача будет благоволить…

– Судари! – к нам подошёл Иванов. – Его светлость предлагает вооружиться из его запасов.

– А мы не выдадим себя готовым к бою оружием? – спросил Разводилов.

– Будем подбирать так, чтобы не бросалось в глаза… – усмехнулся Иванов.

Вооружили нас и в самом деле неплохо. Каждому под одежду надели тонкую броню из каких-то усиленных тенькой материалов. Видно её под рубашками не было, зато выдержать она могла прямое попадание из автомата. После этого, правда, пришлось бы лечить сломанные рёбра и огромные ушибы, но… Остались бы живы.

В качестве основного оружия нам выдали италийские машинки «Аргоменто 1790». Это были автоматические винтовки со сложной схемой подачи патронов из приклада. Пожалуй, схема и была их единственным достоинством.

Скорострельность – низкая. Убойность – хорошая, однако не лучшая среди аналогов. Перезарядка – неудобная. Зато из винтовочки ничего не выпирает, а обводы не похожи на стандартные оружейные. Можно аккуратно поставить в угол или за колонну, и никто даже внимания особо не обратит.

Собственно, ради того их и выбрали. Бог знает, как груз эдакой невидали оказался в арсенале Дашкова. Но вот пригодился же. Как и запас усиленных патронов к этим винтовкам. Такое ощущение, что князю повезло перехватить контрабанду, которую везли убийцам двусердых.

Моим вспомогательным оружием был «пушок», и я его менять не собирался. Хороший револьвер, понадёжнее, чем «аргоменто». Настоящий аргумент в спорах, не то, что у этих изнеженных италийцев… Я только взял к «пушку» дополнительные патроны.

Если честно, в этот момент поддался голосу своей жабы. Вот и набрал патронов с таким большим запасом, который только карманы оттягивал. Уж больно они редко попадались в продаже, да и стоили дорого. А тут выдался случай распотрошить княжьи закрома…

Авелина от автоматической винтовки отказалась. Сослалась на то, что всё равно плохо стреляет. Взамен выбрала небольшой жезл, в рукояти которого поблёскивал десяток кристаллов-накопителей. Из него можно было метать маленькие шаровые молнии.

Кроме того, всем участникам будущей встречи выдали по защитному медальону. «Теньки» в нём было немного, но первые пули и плетения он бы остановил. Впрочем, в кремле собралось такое количество сильных двусердых, что медальон был, скорее, перестраховкой. Тот же Иванов такие защиты ставить умеет, что амулет даже в сравнение не идёт.

– Я поставила защиту артефакта на полметра от нас, – предупредила Авелина, когда мы вернулись в зал торжеств. – Если вытянешь руку, она окажется без защиты, зато сможешь стрелять.

– А кольцо? – спросил я.

– А оно, по словам Владислава Андреевича, исходящие снаряды пропускает. Щит от него появляется только перед входящими, – пояснила жена.

– В жизни не поверю, что твой родовой артефакт так не умеет! – с улыбкой заметил я.

– Умеет… Просто тогда и щит слабее, и расход «теньки» выше, – Авелина прижалась ко мне. – Можем, конечно, пообниматься, чтобы усилить защиту, но мне кажется, тебе стрелять будет неудобно…

Предложение было заманчивое. Мне с Авелиной не только пообниматься хотелось. Хотелось большего, скажу честно! Тем паче, в последнее время с интимом было сложно. То в дороге, то в учёбе, то я валяюсь пластом… Никакой личной жизни, в общем!

К приезду первых гостей всё было готово. Дашков, Бубенцов и Арков заняли места у трибуны, с которой князь собирался распекать проштрафившихся глав родов.

Наш отряд поддержки встал за сценой, рядом с оружием и сумками с патронами, припрятанными за помостом. Рюриковичи с Ивановым разместились в своём убежище. У дверей и стен застыл десяток княжеских ратников в тяжёлой броне. И даже Тёма, закончив грабить княжескую кухню, пару раз мелькнул.

А вот главы родов на встречу не спешили. И только когда в сопровождении одного из княжьих слуг зашла первая делегация, стало ясно, почему…

Его сиятельство был прав. Они пришли убивать.

В зал вошёл глава рода Морозистых. Как мне шепнул Арсений Булатов, это была далёкая побочная ветвь известного столичного рода Морозовых. Рядом с ним вышагивал его младший сын и двое советников. Все четверо – двусердые, и все четверо настороженно косились по сторонам.

Когда люди настроены драться насмерть, это видно сразу. По глазам, по осанке, по мелочам в поведении. А под рубашкой одного из советников ещё и что-то тёмное мелькнуло. Видимо, бронежилет или какая-то другая броня.

Оружие у всех гостей, по правилам, забирали у входа. Однако на пальцах и руках всё равно хватало артефактов с защитой. И если бы только это… Пусть я не мог видеть количество ответвлений у шрамов, однако догадывался, что среди пришедших нет никого рангом ниже, чем старший боярин.

А это тот случай, когда человек и сам по себе является оружием. Опасным, остро заточенным и, вероятно, натренированным. В общем, состав делегации был не столько дипломатическим, сколько убийственным. И это сквозило в каждой детали.

Все четверо внимательно ощупывали взглядами зал, явно отмечая и расположение охраны, и, возможно, некие странности, которых раньше не было. Они и убежище Рюриковичей и Иванова, похоже, быстро вычислили, пусть и не могли понять, кто скрывается внутри.

Ну а мы старательно делали вид, что не замечаем странного поведения. И не только мы. Слуги князя усадили представителей Морозистых и поднесли чай, сохраняя вышколенно-нейтральный вид.

Но и слуги, судя по спинам, неестественно ровным даже для кремля, ощущали тревогу.

Главы родов подтягивались медленно, группами от трёх до пяти человек. Арсений, видимо, решивший побыть моим гидом по ишимскому дворянству, в какой-то момент не выдержал и удивлённо признался:

– Здесь такая сила собралась… Как бы и вправду Дашкову дворец не разнесли.

С учётом того, что во втором зале ещё не заделали дыру, оставленную гнездом Тьмы, опасения не были беспочвенными…

Ну и да, почти каждый новый гость вызывал миллион вопросов…

Больше полутора сотен сильнейших двусердых Ишима! Собравшиеся в одном месте. Недовольные. Настороженные. Готовые выступить хоть против князя, хотя против царя, хоть за чёрта лысого.

Я только не понимал одного: зачем? Не нравятся тебе порядки или власть – так езжай в другое место, наша страна огромна. Не хочешь на Руси жить? Пожалуйста, здесь никого не держат. Те же греки, думаю, с удовольствием примут сильных варваров при деньгах.

А эти люди были обеспеченными. Они не работяги на заводе. Они аристократия, элита. У них за день уходит денег больше, чем за месяц получают обычные, да и низкоранговые двусердые. С таким богатством нет проблемы переехать, прикупить новое жильё и найти небольшие источники дохода.

Да, придётся многое бросить, включая родные могилы и поместья. Зато останешься жив. И род продолжит существование. А ты не потеряешь родных и близких.

Но нет… Нарушив закон, причём неоднократно, они снова и снова продолжали его нарушать. Тот самый закон, что охранял, помимо прочего, их власть и богатство. И явно не чувствовали за собой никакой вины.

Конечно, не они одни нарушают закон. Кто-то в мелочах, кто-то – по-крупному. Жаль, не все находят в себе силы остановиться. Вот эти рода не нашли… И даже понести наказание за свои преступления не захотели.

А теперь идут убивать, потому что их буквально за руку поймали. Вместо того, чтобы собрать вещи, семейство – и свалить на все четыре стороны. Тем паче, в подобном случае не факт, что кто-то стал бы за ними гоняться, чтобы арестовать.

А теперь гнойник, зревший годами, собирался прорваться кровавой бойней.

Но эти-то ладно… А как я, обычный парень Федя Седов, вдруг оказался в этом замешан? Ещё меньше года назад я тянул лямку на пограничной заставе. И не подозревал, что буду стоять в кремлевском зале для торжеств в Ишиме и готовиться убивать глав уважаемых родов.

– Спасибо, что пришли! – между тем, провозгласил Дашков, заходя на трибуну и оглядывая пришедших. – Сегодня у нас важный вопрос для обсуждения… Как многие из вас, наверно, знают, ночью под стражу были взяты голова Полицейского Приказа и его заместитель. Допросы этих людей…

– По какому праву были схвачены эти люди, ваша светлость? В чём их обвиняют? – прервав князя, спросил с места глава рода Аграфеновых, чем нарушил правила, которые гостям сообщили в начале заседания.

Однако никто его этим не попрекнул. Слуги, как я обратил внимание, уже постарались исчезнуть из зала. Наша сторона не планировала раньше времени обострять обстановку. И только главы приглашённых родов были собраны и злы.

Они пришли не упрёки выслушивать. И не за обвинениями от князя. Они пришли обвинять и упрекать сами.

Они пришли убивать…

Глава 15

Из дневника мальчика Феди, написанного на неизвестном языке

Читал сегодня в газете рассказ одного двусердого. И не простого, а бывшего родовитого. Он рассказывал, как его из собственного рода попёрли. Я-то думал, что родовитые несильно от обычных отличаются. А оказалось, у них тот ещё гадючник с междусобойчиком.

Внутри одного рода друг другу гадят. И разные рода друг другу гадят. И родовитые гадят сиятельным князьям, которые наместники царя. А сами сиятельные князья всегда готовы подложить какашку царю… Ну разве так можно жить?

Нет, такой говняной жизни я никому не пожелаю.

Не хочу быть двусердым.

Не хочу быть дворянином.

– Их взяли под стражу за пособничество Тьме, а также за измену государю и Отечеству. Ну и, третьим пунктом, за пособничество преступникам, – спокойно проговорил Бубен, с интересом разглядывая возмущённого дворянина. – Хотя, по правде сказать, причины их задержания вас не должны волновать.

– Мы считаем иначе! – возразил другой глава рода. – Всё, что происходит в княжестве, нас очень волнует!..

– Хватит под благовидным предлогом уничтожать рода! – визгливо поддержала их пожилая дама.

– Сначала купцов, теперь за дворян взялись⁈ – взревел, не вставая с места, мужчина с окладистой бородой.

– Если вы злоумышляли против государя, то и за вас обязательно возьмёмся… – кивнул Бубен, отреагировав лишь на один из возмущённых воплей. – Или вы думаете, что никому ничего не должны? Так я вам не забуду напомнить, кто вам дворянство выдал.

– А нам напоминать не надо! Мы знаем, за какие заслуги наши предки его получили! – снова заревел мужчина с окладистой бородой, который словно не умел нормально разговаривать, а только лишь орать.

– Кто этот шумный? – тихо спросил я у Арсения.

– Тот, что всё время орёт и с бородой? Кожедубинов! – едва слышным в царившем гвалте шёпотом ответил тот. – Хам, грубиян… И вообще, очень жестокий человек.

– Тихо! Тихо! – попытался успокоить расшумевшихся аристократов Дашков, но это не помогло.

– Сколько можно устраивать чистки по всему городу, ваша светлость? Ни работать, ни жить уж нельзя! – поддержал протестующих сухой старичок из середины зала. – Весь документооборот встал! А теперь ещё и Полицейский Приказ работать не будет?

– Верно! Сколько уже можно⁈ – согласилась высокая красивая блондинка средних лет. – У нас стройка торговых рядов встала, потому что непонятно, к кому за согласованием ехать!

– Степняковы и Борщеньевы… Кто бы сомневался! – усмехнувшись, поведал мне на ухо Арсений.

– Что, известны чем-то эдаким? – уточнил я.

– Борщеньева дочку за сына Степнякова отдала. И с тех пор у неё строительное дело только растёт и ширится, – пояснил Арсений. – А у самого старика Степнякова двух зятьёв ещё осенью под стражу взяли. Работали они в городском управлении в стройнадзоре. Не очень честно работали…

– А теперь оба рода лишились мохнатой лапы, и стало тяжело? – усмехнулся я.

– Мохнатой лапы? – не понял Булатов.

– Своих людей, которые быстро решали вопросы в их пользу. Так у нас в глухом углу принято было говорить… – спохватившись, что здесь такой фразы нет, сориентировался я.

– А, ну да… Так и есть, – кивнул Арсений.

– … И почему-то Верхнекаменским это не мешает! – между тем, громыхал с трибуны Дашков, отвечая на претензии дворян. – И работа у них движется! И документы согласовываются! Может, надо меньше своих людей совать в городское управление? И меньше рассчитывать на их пособничество, а⁈ А⁈

Сиятельный князь отдышался и обвёл собравшихся аристократов хмурым взглядом. Ответом ему стали лишь раздражённые гримасы. Отчего, видимо, Дашкову планку и сорвало:

– Превратили княжество в помойку! А как чистить начали, так вы воете! Вы до сих пор не на каторге лишь потому, что вас, остолопов, жалеют!..

Высказавшись, сиятельный князь тяжело вздохнул и протёр покрасневший лоб платком. Видно было, что сегодняшняя встреча даётся ему очень тяжело. А возможно, Дашков просто гениально играл на публику.

– Да сколько можно-то? – уже спокойнее заговорил он, возвращаясь к прежнему, почти доброжелательному тону. – Взятки! Своячничество! Вы в княжестве одни, что ли, живёте? Других людей вокруг нет?

– Мы поднимаем производства! Даём местным работу! – возмутилась пожилая дамочка, уже высказывавшаяся до того. – Платим им деньги!

– Трикрутова, очень неприятная сударыня… – заметил мне на ухо Арсений. – Зарабатывала, скупая производства на грани закрытия, только ради недвижимости и земли. Так что никому она работу не даёт, а, наоборот, отнимает. О! А вот и наш подозреваемый Железнов…

– Да не прерывайте вы его светлость Дашкова! Иначе мы до вечера препираться будем, а так и не узнаем, зачем нас сюда вызвали! – грузный мужчина разом оборвал все крики «из зала». – Прошу вас, ваша светлость, скажите же нам, наконец: зачем мы здесь?

Ощущение в итоге было, будто не Дашков здесь решает, а вот этот Железнов. Говорил он так, будто разрешение с барского плеча выдавал.

Однако пока Дашков открывал рот, в игру снова вступил Бубен, сегодня на удивление спокойный и собранный.

– Лично вас, сударь Железнов, вызвали, чтобы узнать, зачем вы переводили на счета взятого под стражу Бродова Семёна Татьевича четыре с половиной миллиона рублей, – внимательно глядя на «грузного», ответил он. – Не расскажете, на что такая сумма понадобилась заместителю головы Полицейского Приказа?

– Нет, – благодушно отмахнулся Железнов крупной, как лопата, ладонью. – Это моё дело, кому и сколько денег давать. И на что.

– Сто лет назад это, может, и было бы вашем делом! – не менее благодушно откликнулся Бубен, а я невольно вздрогнул, вспомнив, что было в прошлый раз, когда он всерьёз разозлился. – А по нынешним законам это дача взятки должностному лицу.

– И на что же была эта взятка? – обведя взглядом группу поддержки в лице остальных аристократов, хохотнул Железнов. – Я просто перевёл деньги. На хорошие дела!

– А ничего, что подобные действия в законодательстве Руси ещё с 1932 года расцениваются, как взятка? – уточнил Дашков.

– И что, я теперь и подарок сделать никому не могу? – усмехнулся Железнов. – Меня с Бродовым ничего не связывает.

– Надо же… А мне Бродов в своё время заявил, что вы с ним очень хорошие друзья, и что работать с вами одно удовольствие! – громко сказала Авелина, стоявшая слева от меня.

И после её слов в зале повисла гробовая тишина. Тем паче, до этого нашу группу, стоявшую хоть и на виду, но практически за помостом, как-то игнорировали. Не такие уж серьёзные птицы, да и, видимо, на первый взгляд, не боевые единицы…

А Авелина, между тем, продолжила хорошо поставленным «светским» голосом:

– Что-то у вас с ним нынче в показаниях расходится, сударь Железнов… К слову, во взыскивании с вас выплат за удержание железных месторождений Бродов тоже мне отказал. Видимо, не просто так? Или вы опять скажете, что вас ничего с ним не связывает?

– Кто это там? Покровская-мелкая? – хохотнул Железнов. – Зубки отрастила, девочка? Или подумала, что раз покровители высокие, то уже и тявкать можно?

– Вообще-то Седова-Покровская, сударь Железнов. Или мне тоже припомнить, что в прошлом вы были всего лишь Железноковским? – не осталась в долгу моя супруга.

– Ещё и Седов! Парочка никому не нужных ископаемых! – поморщился промышленник. – Что, оба зубки отрастили?

Вообще-то мне стоило бы вместе с женой отвечать Железнову. Однако если честно, этот будущий труп мне был совершенно не интересен. Как минимум, потому что Андрей за свою жизнь на таких насмотрелся. Наглый, быстро разбогатевший и залезший на вершину социальной пирамиды.

С такими бесполезно разговаривать. И обвинять их бесполезно. Особенно, если ты хоть в чём-то, по их мнению, им уступаешь.

С такими лучше говорить уже через стол и под запись. Когда их белы рученьки ограничены наручниками, свобода – камерой, а вопросы задаёшь ты. Тогда они отчего-то резко становятся восприимчивы к критике.

И вообще, от мыслей о Железнове меня почти сразу отвлекло другое дело. В тот момент, когда все взгляды были устремлены на нас с Авелиной, моё сердце вдруг пропустило удар…

Чёрное сердце, я имею в виду. А потом радостно застучало. И я тут же принялся скучающим взглядом осматривать гостей, пытаясь распознать, на кого оно так среагировало.

– Да лучше зубки, чем пузо! – с ледяной улыбкой огрызнулась Авелина. – Да, сударь Железнов?

«Грубовато вышло! – с сожалением подумал я, однако всё равно бросил на жену взгляд, полный поддержки и одобрения. – Но это ничего. Авелина ещё учится отбривать хамов, а он тоже не образец красноречия…».

– Да уж не голодаю, знаете ли! Как некоторые нищие, хоть и родовитые! – ну да, из них двоих Железнов всё равно проигрывал по красоте тонкого укола.

– Так не голодаете, что и полиции за вашим столом сытно живётся, да? – уже куда изящнее кольнула его моя жена.

А пока она пикировались, у меня была возможность проверить, кто в зале на нас в данный момент не смотрит. С тёмными, как я уже понял, нужен зрительный контакт, чтобы отреагировало чёрное сердце. А сейчас оно успокаивалось, и я искал глазами тех, кто не глядит на меня и Авелину.

Таких оказалось всего трое.

Мужчина в первом ряду, который сверлил взглядом Дашкова. Старик в середине зала, упорно глядевший в пол. И дворянин на последнем ряду, который с интересом рассматривал окна под потолком.

– А кто тот в первом ряду, который взгляд от Дашкова не отрывает? – тихо спросил я у Булатова.

– Этот? Это Недашкин, очень далёкий родич князя, – пояснил в ответ Арсений. – Ненавидят друг друга люто.

– А старик, который в пол уткнулся? – уточнил я личность второго кандидата.

– Это который? – Арсений вытянулся, чтобы рассмотреть, о ком я говорю. – А-а-а… Это бывший подчинённый род твоего рода Седовых. Пескорецкие у них фамилия. Стыдно ему, видимо.

– Стыдно за что? – удивился я.

– За то, что предали вас, Седовых, – ответил Арсений. – Им, кстати, эту историю до сих пор припоминают, хотя она задолго до вашего падения, ещё лет двести назад, произошла. Как-нибудь потом расскажу…

– Хорошо, спасибо. А вот тот мужчина в последнем ряду? – задал я вопрос про последнего кандидата в тёмные.

– А кто там? – Арсений прищурился, разглядывая дворянина, на которого я указал. – Вот не поверишь… А я даже не знаю, кто это. Какой-то совсем мелкий род… Или кто-то из сопровождающих…

Дворянин почувствовал взгляды и уставился на нас. Чёрное сердце снова пропустило удар. А я стоял и никак не мог поверить, что уже второй раз встречаю в этом дворце тёмного. Да не бывает в жизни таких совпадений! Ну кроме как в анекдоте про автозавод и проклятое место.

И – главное! – как мне теперь сообщить об этом остальным?

Тем более, я старался лишний раз не показывать, что могу узнать тёмного в толпе. Ещё заставят работать живым радаром, ездя по городам и весям, и определять засланцев Тьмы. А оно мне надо?

Да и как быстро доказать, что тёмный – это тёмный? Провоцировать? Звать на помощь Тёмный Приказ?

Сделать, я в любом случае, ничего не успел. Заметив, что мы с Булатовым смотрим на него и о чём-то шепчемся, тёмный решил, что его раскрыли. И начал действовать сам. Точнее, он-то сам остался на месте, даже не шелохнувшись…

А вот порядка двадцати дворян вдруг начали синхронно подниматься с мест. Включая и блондинку-строительницу Борщеньеву.

– Э-э-э! А чего повскакивали-то? – удивился Железнов, соседи которого с двух сторон тоже встали.

– Замолкни! – рыкнул на него один из вставших, чьи глаза стремительно наливались Тьмой.

– Ты на кого пасть-то раззявил, Иволгин? – аж икнув от удивления, тут же вернул себе самообладание Железнов.

– Судари и сударыни, будьте добры, сядьте обратно на свои места! – рявкнул Дашков.

И тоже без особого эффекта. Что и неудивительно. Ведь тёмный уже поднял своих кукол. Может, дворян, которыми они раньше были, и можно было пугать Железновым или Дашковым…

А вот для тварей, которыми они стали, существовал только один авторитет. И он сейчас сидел на заднем ряду, зачем-то копаясь одной рукой в кармане пиджака.

– Это куклы! Здесь тёмный! – как можно громче, чтобы услышали Бубенцов, Иванов и Дашков, крикнул я.

Терять-то всё равно было нечего. А писать сообщение – не самый надёжный вариант.

Ну а в следующий миг один из кукол-дворян метнул в меня плетение. Узор был незнакомым, основы разобрать я не смог, но выглядело оно, как искажение воздуха. В любом случае, ударившись о щит Авелины, оно бессильно распалось. У меня даже замедление времени не включилось.

– А-а-а-а-а-а! – завизжала пожилая дама.

– Они на нас напали! – заорал какой-то парень из первого ряда.

И указывал он при этом почему-то на нас.

Впрочем, понятно, почему. Этот трагический крик парнишка явно не раз репетировал, чтобы добиться идеального надрыва. Видимо, нужно было дождаться хоть чего-нибудь, что преступные аристократы могли расценить как нападение – дабы затем нас обвинить.

А что среди них обнаружится тёмный, конечно же, не ждали. Вот и облажались со сценарием… Понятное дело. Я тоже, если честно, в ближайшее время не ждал в Ишиме новых тёмных.

А теперь этот молодчик орал на весь зал ненужную и несвоевременную заготовку. Однако его ошибку можно было понять: переволновался, видимо. Не каждый же день собираешься завалить правителя княжества…

А я уже выкидывал перед собой защитные плетения. И одновременно тянул Авелину вниз, к полу, под прикрытие помоста: всё-таки в зале вот-вот начнётся такое, чего лучше даже не видеть.

И оно началось…

Дашков, Бубенцов и Арков, окружив себя мощными щитами, вместе ударили… По молодому дворянину. Видимо, решили, что раз орёт несусветную чушь – значит, с гарантией куколка или тёмный.

И три атакующих плетения, встретившись в рамках одного тела, разнесли его в клочья.

В этот же момент вскинули оружие княжеские ратники, готовясь стрелять по первому слову Дашкова. Однако явно пока не разобрались, кого из гостей надо убивать.

Потому что дворяне-куколки ударили плетениями вокруг себя. Прямо по тем аристократам, вместе с которыми пришли к Дашкову.

И если бы те сегодня не шли убивать нас, тут бы им и настал бесславный конец. Но нет, собираясь к Дашкову, они навешали на себя защитные артефакты, и те приняли на себя первый удар тёмных куколок.

А пережив нападение, дворяне сразу же ударили в ответ: во все стороны и кто чем горазд. Часть из них метила в Дашкова и тех, кто стоял за подмостками. Часть – в куколок. А часть… Натурально, в ближайших соседей.

Возможно, совсем запутались, кто тут против кого и зачем на них напал…

Нет, я их опять-таки очень хорошо понимал. От меня и самого ускользала логика происходящего. Зато вспоминались не ко времени слова Волковой про предателя рода. Ну так-то да… Я бы сказал, что этот тёмный не только свой род предал, продавшись Тьме, но и своих собратьев-предателей из числа аристократов.

Такой вот предатель предателей…

А тут ещё он, наконец, вытащил из кармана сюртука то, что искал, и подбросил это что-то в воздух. Чем заслужил очередь по руке от ближайшего охранника, у которого, похоже, нервы сдали.

Оторванная кисть взлетела вместе с предметом, а следом на пол хлынул чёрный то ли дым, то ли туман…То ли просто клубящаяся Тьма…

В животе вдруг возникло странное ощущение лёгкости, как будто я куда-то падаю. Вскинув выданный мне «аргоменто», я выпустил очередь туда, где за туманом видел тёмного в последний раз. Это был хоть маленький, но шанс решить всё одним ударом…

Не вышло. Тьма заволокла зал почти мгновенно. Прижимая к себе визжащую жену, я создавал один щит за другим. Вокруг слышались удивлённые крики, брань, визги, истерический смех, треск разрядов и очередей, шипение пламени, хлопки выстрелов, скрип металла… В непроглядной темноте пахло порохом, сыростью, кровью и испражнениями.

И, что самое неприятное, под моей рукой, которая упиралась в пол, ощущался не отполированный паркет зала для торжеств, а камень.

И я готов был эту самую руку дать на отсечение, что мы уже не во дворце. Просто не можем рассмотреть из-за окружающей темноты и тумана.

– А-а-а-а! Черти! – где-то рядом закричал Арсений.

Я выпустил сразу несколько светляков, но те не смогли рассеять мрак, осветив разве что полметра пространства. Впрочем, Арсения я смог заметить. Как и набросившегося на него пожилого дворянина с антрацитово-чёрными глазами.

Короткая очередь, за ней вторая… И защита куколки оказалась разорвана в клочья. Третья очередь уронила агонизирующий труп, чью кровь разбрызгивало во все стороны, прямо на Булатова.

– Арсений! К нам! Под щиты! – крикнул я, протягивая руку брату Василисы, который, к его чести, не потерял присутствия духа и быстро откатил с себя мёртвое тело.

Я почти успел втащить его под защиту, когда из темноты вынырнула башка вульфа и вцепилась Булатову в ногу.