Текст книги "Тьма. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– А-а-а-а!.. – Арсений извернулся, целясь в отродье свободной рукой, выстрелил в голову, попал…

Я втащил его под прикрытие артефактной защиты, но уже с огрызком вместо ноги. А Булатов даже не понимал пока, что остался без конечности. Он попытался вскочить, снова упал… И мне пришлось навалиться на него сверху:

– Лежи, дурак! Лежи!

– Федя, ты с ума сошёл? – удивился он.

– У тебя ступню отгрызли! Лежи, балбес! – рявкнул я, начиная вытаскивать из штанов ремень, чтобы перетянуть обрубок.

– Как?.. – не поверил Булатов.

Арсений снова попытался подняться, а потом увидел остаток ноги, побледнел и начал ругаться. В этот момент в защиту Авелины, снеся парочку моих щитов, врезался летящий кубарем Железнов. И с такой скоростью, что пропускать его щит не собирался, восприняв как снаряд.

Возможно, Железнов и был разожравшимся уродом, решившим, что ему всё позволено. Но этот мужик хотя бы сражался. Даже ударившись о щит, отчего наверняка получил не один и не два перелома, он попытался сформировать какое-то плетение. Но вырвавшаяся из темноты куколка, бывшая когда-то красивой блондинкой Борщеньевой, разорвала ему горло отросшими сантиметров на двадцать чёрными когтями.

Время наконец-то замедлилось. Рывком и почти до неподвижности всего вокруг. Одной рукой я продолжал вытягивать из штанов ремень, а другой – из кобуры «пушка». А передо мной формировались сразу три десятка шариков, разогретых до состояния плазмы.

Я это плетение запомнил наизусть. После кризиса у меня стало больше жгутиков, и увеличилась их способность пропускать теньку. И мои огненные шарики наконец-то стали смертоносными, а не просто красивыми игрушками.

Первыми по куколке-блондинке ударили именно они.

И ударили вовремя. Следя за их замедленным полётом, я видел, как бывшая Борщеньева тоже пытается что-то сплести, прожигая меня взглядом чёрных глаз. Правда, заметив мою атаку, она бросила это плетение, тут же принявшись за другое. Видимо, сменила атакующее на защитное.

Стоило удивиться тому, как она определила, что ей оно пригодится. Один-то щит у неё уже имелся. И он действительно выдержал только десяток попаданий. А вот второй щит, который она поспешно сплела, принял на себя оставшиеся шарики и затушил их, используя водную стихию. Образовавшийся пар ещё больше ухудшил видимость, но я понял, что Борщеньева снова плетёт – на этот раз сразу два узора, и оба весьма сложные…

Вот только я не собирался с ней соревноваться. Преодолевая густой кисель в замедлении, «пушок» достиг положения, из которого можно начать стрельбу, и я нажал на спусковой крючок.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

И Борщеньева изломанной куклой упала в клубящуюся темноту. Пелена замедления исчезла, а я так и продолжал стоять, вытянув револьвер в правой руке в сторону исчезнувшего врага, и с ремнём – в левой.

– Федя! Если ты не собираешься найти и выпороть эту суку, перетяни, пожалуйста, ногу Арсению! Он сейчас кровью истечёт! – привёл меня в чувство окрик Авелины.

– Сеня, держись! – опомнился я, опускаясь на колени рядом с Булатовым.

– Ты не перепутай! Мне ногу перетянуть!.. – выдавил он из себя, стуча зубами от озноба, охватившего его при потере крови, но пытаясь улыбаться. – А её пороть!..

Я затянул ремень выше места укуса. И, пожалуй, слишком сильно – даже перестарался. Но Арсению этого всё равно показалось мало. Он вцепился мне в руку пальцами и потребовал:

– Шарики у тебя ещё есть? Огненные?

– Да сколько угодно! – отозвался я.

– Ударь по обрубку! – я даже не сразу поверил, что он это просит. – Ударь! Прижги там! Мы не во дворце!

Я уж не стал ему говорить, что восхищён его наблюдательностью. А ещё больше его самообладанием. В любом случае, Арсений был прав: как ни стягивай, всё это лишь полумера, чтобы вовремя доставить бойца до лекаря.

А вот прижечь… Прижечь плазмой – это надёжно. Ужасающий ожог, адская боль, но закрытые кровеносные сосуды.

– Выдержишь? – спросил я, чувствуя, как меня и самого уже колбасит при мысли, что сейчас Булатову предстоит пережить.

И если бы только меня…

– Не надо! – побледнев, воскликнула Авелина.

И тут же зажала себе рот рукой.

– Жги!!! – рявкнул Арсений.

Я не стал бить шариком. На ходу заменил форму с шара на линзу, которая застыла в двадцати сантиметрах от моей руки, опаляя жаром даже оттуда. Ею-то я и прижёг рану как можно аккуратнее.

Дикий вопль Булатова совпал с новой атакой по нашей защите. Кто-то из темноты метнул плетение на звук, и щит задрожал.

– Лина, сюда! – крикнул я, раскрывая объятия, и жена молча прижалась к моей груди.

Секунда… Ещё один удар сердца Авелины… И в плетение щита потекла, будто из ниоткуда, тенька сердца Седовых, закручиваясь вокруг нас устрашающим вихрем.

И этот вихрь терзал густую темноту вокруг. Будто в клочья её разрывал, освобождая место свету.

В свете десятка светлячков, болтавшихся в пространстве, показались тела Железнова, убитого вульфа, Борщеньевой… А ещё двух ратников и какого-то дворянина из гостей…

А за ними я увидел кирпичную стену с очень старой кладкой. И полукруглый свод потолка.

И только по защитному плетению, которое держали одновременно Арков, Бубен, Дашков и Разводилов, тенька скользнула, обтекая его вокруг.

– Федя? Авелина? Живы? Кто там у вас лежит? Арсений? – закричал сиятельный князь.

– Живы! Да, он! Ранен! – отозвался я.

– Заходите под защиту! – крикнул Бубен. – Живее!

– Хватай его под мышку! – сказал я жене, подхватывая одной рукой лежащего без чувств Булатова, а второй «аргументо». – Потащили! Быстро!

Мы рванули под щит, утаскивая раненого. И успели за пару секунд до того, как всё вокруг взорвалось какими-то чёрными нитями, которые извивались, будто молнии, разрубая и кирпич, и камни пола, и кладку потолка.

А вот об щит четырёх очень сильных двусердых они разбивались.

– Как он? – сквозь шум крикнул Арков, покосившись на Арсения.

– Ногу вульф отгрыз, прижгли! – сообщил я.

– Откуда, мать его, грёбаный вульф под моим, мать его, дворцом⁈ – возмутился Дашков.

Я бы и сам хотел это знать. Вот только когда мы с Авелиной разомкнули объятия, чтобы донести Арсения и самим сюда добежать, ураган теньки сразу же иссяк. И теперь Тьма снова затягивала пространство, скрывая следы прошедшего где-то здесь массового боя.

Я успел заметить только, что там вповалку лежали ратники, дворяне-предатели, дворяне-куклы и те отродья, что попроще. Настоящая бойня, от которой мы чудом остались в стороне.

– А где их высочества? – крикнул я.

– Их не зацепило! – ответил Дашков. – Только нас сюда выбросило!

– А где мы? – закричала Авелина, пытаясь переорать очередную атаку тёмного.

А чью ещё? Бьёт сильно. На этот раз он сотворил ураган, который уничтожал и перемалывал всё, что умудрялся затянуть в свою воронку.

– Старый подвал! – проорал Дашков. – Когда строили дворец, эту часть не стали менять! Залили верхние этажи бетоном! А внизу оставили, как есть!

– А провалиться не боялись? – тоже криком съехидничал Разводилов.

– Нет! Он так построен, что все новые постройки переживёт! – провопил в ответ Дашков.

– А как выбираться? – я тоже закричал, потому что ураган только набирал мощь.

– А никак! – мрачно захохотал Дашков. – Мы же его бетоном залили!..

– Муау! – ответил ему Тёма, чёрной пулей влетая под щит.

Он явно считал, что выход есть. Потому что уж очень несогласное «муау» было. Но бежать и показывать, где выход, Тёма не спешил. Ему ураган в исполнении тёмного тоже не понравился.

– Да мы всё равно двинуться никуда не можем! – покосился на кота сиятельный князь. – Давайте, мужики! Ещё одно защитное плетение! Это скоро схлопнется.

– Мяф! – презрительно подытожил Тёма и исчез в тени.

А через пару секунд я и сам бы не отказался, прихватив Авелину, последовать его примеру. В щит полетели мёртвые тела, камни, оружие, мелкие плетения… И всё это подвергало жестокому испытанию защиту Дашкова, пока он готовил новый щит, получая теньку от Аркова, Бубна и Разводилова.

Пол у нас под ногами дрожал, с потолка сыпался кирпич и крошка. Защита стремительно продавливалась внутрь, и сильные двусердые уже не справлялись. А сам тёмный по-прежнему оставался в темноте, надёжно скрываясь в её клубах.

– Федя, Авелина! Прикройте! – закричал Бубен.

Я снова притянул к себе жену и закрыл глаза, чтобы лучше ощущать, как бьётся её сердце. А затем постарался отрешиться от всего мира, а особенно от того ужаса, который творился вокруг… И сосредоточиться только на быстром стуке сердца испуганной Авелины.

Сложно сказать, как быстро это случилось. Возможно, я снова оказался в замедлении, и восприятие времени изменилось. Но я вдруг почувствовал, что мы не одни. Совсем рядом, буквально в нескольких метрах, как паровая машина, стучало сердце Седовых, нагнетая и нагнетая теньку. Оно было чуть выше, справа. Метров десять-пятнадцать от нас, не больше.

Где-то на юго-западе я почувствовал маму и младших брата и сестёр. Где-то в сердце города, на землях пандидактиона, я чувствовал сестру. Дядя, злой, шёл куда-то на северо-востоке города. Тенька вырвалась из-под щитов, раскручиваясь всё стремительней и…

Два вихря столкнулись. Вихрь теньки и вихрь тёмного. Столкнулись так, будто оба были вполне себе материальными. Подвал вздрогнул, пространство вокруг нас чуть исказилось… Казалось, что видишь всё вокруг, будто в кривом зеркале.

И в этом зеркале я отчётливо видел парня в стёганке поверх кольчуги. Молодого, лет, наверно, двадцати пяти – но абсолютно седого, аж до белизны. С короткой и тёмной, неровно подстриженной бородой. И весёлыми черными глазами, смотревшими из-под бровей.

Рядом стоял похожий на него мужчина постарше – лет под пятьдесят. Но доспехи были понадёжнее, а одежды и обувь побогаче. И смотрел он уже не весело, а как-то устало.

А за ними появлялись всё новые и новые фигуры, но я не мог их рассмотреть. Все эти люди просвечивали насквозь, отчего детали смазывались. Кто-то был в доспехах, кто-то в старомодных одеждах, кто-то выглядел вполне современно… И все они были похожи…

Они были похожи на меня! На мою мать, на моего дядю, на моих сестёр и брата.

Седовы. От первого из них и до последнего. Их призрачные фигуры шли из тьмы во тьму. А там, вдали, где находилось сердце Седовых, стонали и грохотали перекрытия, обрушиваясь пылью в древний подвал.

А в другой стороне орал тёмный. Орал страшно, надрывно, с подвыванием и ужасом. И именно в ту сторону проплывали призрачные фигуры моих предков. Их молчаливое шествие смывало темноту, что растекалась в подвале, смывало прочь вихрь, что чуть не уничтожил нас…

И только тенька рвалась вперёд серыми хлопьями, будто один поток невиданной мощи. И этот поток смыл всё, даже щит Дашкова, а затем слизнул все светляки, погружая подвал в темноту – самую обычную темноту, которая появляется там, куда не достаёт свет…

Степь… Она раскинулась вокруг нас бесконечным ковром трав. Вокруг меня и Авелины. Я чувствовал, как ногти жены впиваются мне в предплечье, однако не видел ни её, ни себя.

Я видел холм… Древний холм, поросший травой.

На вершине холма стояли двое мужчин. Один – тот самый седой парень, который первым появился в подвале. В той же самой одежде и броне, с измазанным кровью и слизью топором в правой руке. В другой руке, лежавшей на плече его приятеля, он сжимал серое яйцо. И счастливо, как ребёнок, хохотал.

Его приятель стоял на коленях, бережно сложив обе руки вокруг второго яйца. И смотрел он не вниз, на склон холма, заваленный трупами. А вверх, на небо. Оттуда светило яркое летнее солнце, почти скрытое белым облаком. И облако напоминало фигуру, которая будто раскинула в стороны руки, что-то удерживая на них…

Вихрь теньки бушевал вокруг. Огромный, невероятный, до самого неба. Стены этого вихря расходились далеко, на несколько километров. И раздвигали такие знакомые мне по службе на границе тучи Тьмы…

А, следуя за границей этих туч, отползала и чёрная орда отродьев…

А потом я снова увидел подвал под дворцом Дашкова. И самого сиятельного князя, который задумчиво оглядывался, подсвечивая себе светляками. Рядом так же удивлённо осматривались Арков, Бубен и Разводилов.

Мы с Авелиной всё так же стояли на коленях, обнявшись. Рядом по-прежнему без чувств лежал Арсений Булатов. А в темноте кто-то выл. И Дашков продолжал и продолжал выпускать на этот звук светляки. Пока, наконец, метрах в тридцати его плетения не высветили мужчину.

Это был тот самый третий дворянин, которого Арсений не сумел опознать. Тёмный, который нас сюда перенёс с помощью штуковины из кармана.

Его правый бок, правую сторону шеи и лица заливала кровь. А рядом, на камнях, валялось что-то… Я даже не сразу сумел это опознать. А когда опознал, не поверил в увиденное. Потому что давно известно, что нельзя ампутировать чёрное сердце…

А если его всё же вырезать, то двусердый не выживает.

Но у этого тёмного его вырезали.

Вырезали и бросили на пол.

Оставив бывшего носителя живым и даже в сознании. Видимо, чтобы выл об утраченном на весь подвал.

И я бы насладился пафосом момента, но Бубен всё испортил.

– Я же просил просто прикрыть нас, пока новый щит не сделаем! – с нечитаемым лицом проговорил он, глянув на меня и жену. – А вы что сделали?

– Ну-у-у… – за что себя люблю, так это за умение быстро переключаться. – Ну прикрыли же! Можете ставить щит!

– И вам никто не помешает! – поддержала жена.

Её я тоже люблю. Она и не переключалась, она всегда такая.

– Нет, пожалуй… Побережём теньку! – растерянно хмыкнув, заметил Арков. – Нам ещё из этого подвала как-то выбираться.

Будто откликнувшись на его слова, с другой стороны от тёмного вновь затрещал свод потолка… И с неимоверным грохотом обрушился вниз, взметнув новую тучу пыли и крошева.

Зато вместе с ним в подземелье хлынул свет. И в лучах этого света по куче битого кирпича, по осколкам своего бывшего постамента, скатилось серое яйцо.

Оно подкатилось к моим ногам. И принялось мерно стучать в такт с моим сердцем.

– Только не трогайте! – предостерегающе вскинув руки, предупредил Дашков. – Это только Фёдор и Авелина трогать могут!

– Это что, нерукотворный артефакт? – ещё больше растерявшись, хотя, казалось бы, куда уже, спросил Арков.

– Федя, будь добр… Убери его, пожалуйста! – морщась, как от лимона, попросил Бубен. – У меня от него страсть как башка уже трещит. Сейчас мозгами тут пораскину по стенам!..

– В самом деле, Фёдор Андреевич… Вам его стоит хотя бы в сюртук замотать! – тоже скривившись, как от головной боли, заметил Разводилов. – Ваши родичи его в особом коробе носили. Но сюртук тоже сгодится, если он ваш. Голова, честное слово, от этих штук болит жутко… Что от одного яйца, что от второго…

– Так их ещё и два? – не менее отчаянно морщась, удивился Арков.

– Емельян Михайлович, я вам объясню всё потом… – попросил Дашков, держась за лоб со страдающим видом. – Только, прошу, никому не рассказывайте об этом! Кому надо, и так все знают.

– Я под подпиской, считайте… – Арков помассировал виски. – Буду молчать, как рыба.

Я поспешно стянул с себя пиджак и, замотал в него яйцо, бережно прижал к себе. У меня от него голова не болела. Да и Авелина явно чувствовала себя хорошо. Я даже на миг усомнился в том, не обманывают ли меня старшие двусердые.

Нет, Арков, Дашков, Бубен и Разводилов, хоть и уважаемые люди, но теоретически могли соврать – пусть и с неизвестными целями. А вот Арсений, который даже в беспамятстве начал стонать, был прямым доказательством. Остальным от яйца резко плохело.

– Давайте, что ли, выбираться отсюда! – предложил сиятельный князь, а затем оглянулся на бывшего тёмного. – Надо только забрать это орущее тело… И его чёрное сердце.

– Я заберу, ваша светлость! – отозвался Разводилов, направившись к тёмному.

– А куда мы выйдем? – уточнил Бубен.

– В место, где это серое нерукотворное чудовище провело последние тридцать лет… – кивнув на замотанное в мой пиджак яйцо, ответил Дашков. – Там у меня зал со щитами, улавливающими теньку. И там Фёдор Андреевич оставит свой родовой артефакт, чтобы не травмировать мне жителей города…

С этими словами князь сурово посмотрел на меня.

– … А как вернётся из Серых земель и найдёт себе подходящий короб, или такую же комнату сделает, чтобы все вокруг от головной боли не страдали, то пусть и забирает своё яйцо! – закончил он. – А сейчас мы поднимемся из подвалов и узнаем, чем там наверху закончилось.

– Закончилось всё тут, ваша светлость! – не согласился Арков. – Сюда явно закинуло тех, кто стоял близко от помоста. Но их высочеств не зацепило. Во всяком случае… Я их останков не вижу.

Он, Дашков и Бубен ещё раз обеспокоенно огляделись вокруг. А я с Авелиной не стал. Нервы у меня крепкие, конечно… Но снова видеть этот некрополь свихнувшегося мясника очень не хотелось.

Вместо этого я решил наклониться и поднять Арсения, но меня опередил Арков. Несмотря на возраст и худощавое телосложение, он легко поднял Булатова на руки и двинулся вслед за Дашковым к провалу. За ними последовали мы с Авелиной и Бубном. А рядом, задрав хвост, шествовал вновь откуда-то появившийся Тёма.

Последним шёл Разводилов, одной рукой тащивший за шиворот тёмного, а в другой – свёрток из своего сюртука, где покоилось вырванное чёрное сердце. Я успел заметить, что руками он его трогать побоялся.

И, наверно, правильно.

Глава 16

«Ишимский Вестник», 6 марта 2034 года.

«Вы могли подумать, что началась война…»

Сегодня утром жителям нашего славного города могло показаться, будто началась война. Что ж, спешим вас уверить: так оно и есть. Правда, войну эту силы княжества ведут против родов, которые, по словам поверенных князя Дашкова, «решили, что законы писаны не для них, а прав они имеют больше, чем остальные подданные Руси».

Горожанам было любезно предложено не задерживаться у места событий, так как «смотреть там не на что». Однако наши сотрудники рискнули с этим не согласиться. И правильно сделали: зрелище поистине незабываемое.

Чёрные столбы дыма над Золотым углом отмечают точки, где ещё недавно красовались владения знатных родов. Не то чтобы мы сильно скорбели об утрате их собственности, однако читателям наверняка любопытно, что именно натворили эти господа.

Кое-какие слухи нашим осведомителям всё-таки удалось раздобыть. Что из этого правда, а что – лишь досужие вымыслы, читайте на странице 2.

На нашей странице вы найдёте записи происходящего сейчас в Ишиме – для тех, кто находится слишком далеко, чтобы увидеть всё своими глазами.

Читайте также:

Зимний взлёт цен грозит оставить без штанов. Цены на товары в продуктовых лавках продолжают расти. В этой гонке взяли первенство свекла, репа и редис, но и другие съестные припасы подтягиваются за ними. В этом году зимний рост цен уже превысил прошлогодние 249%. До каких же высот он нынче доберётся? Читайте на стр. 7

Куда пропали городовые? С самого утра многих волнует отсутствие стражей порядка на улицах Ишима. И можно бы задаться вопросом, куда они делись, но догадаться, с чем это связано, и так несложно. Подробности о пропаже городовых на стр. 9

Автобусы неслись по Дворянской, превышая ограничения скорости, но улица была почти пуста. А вот окрестности из-за нас встали намертво. Хорошо ещё, что утро было очень раннее, и город только-только просыпался.

Чтобы призвать глав родов во дворец, их чуть ли не из кроватей выдернули. Впрочем, кого-кого, а этих людей я жалеть не собирался. Сами были виноваты и в том, что их позвали спозаранку в кремль, и в том, что с ними затем произошло.

Выжили лишь те, кому повезло сидеть на крайних стульях слева от помоста. Облако, выпущенное тёмным, накрыло зал для торжеств не целиком. Но те главы родов и их спутники, кто сидел ближе к центру и справа от помоста, поголовно очутились в подвале.

И все они сгинули. Там же, к сожалению, сгинуло и восемь ратников в тяжёлой броне. А ураганный вихрь, созданный тёмным, перемолол их останки так, что предстояло ещё долго разбираться, где чьи. Когда мы уходили из подвала, я как-то не особо внимание обратил: темно, пыльно, да и мало ли что под стенами разбросано. А вот когда тела погибших вытаскивать начали…

Не для слабонервных картинка-то…

И да, предсказание Волковой не обмануло: нам невольно помог обнаруженный предатель. Правда, очень уж неожиданный он оказался. Предал, по сути, не только дворян-бунтовщиков, но и, переметнувшись на сторону Тьмы, весь род человеческий.

А ключ к решению проблем действительно оказался в сердце. В моём чёрном сердце, которое, казалось бы, уже сдалось Тьме без остатка, но с которым я оказался категорически не согласен.

Именно оно заставило тёмного действовать поспешно, отправив самых опасных дворян в подвал вместе с людьми князя, где тёмный их и добил – тихо и почти без шума. Сам-то подвал, конечно, трясло пару раз. И во дворце эта тряска ощущалась. А вот за пределами ишимского кремля о случившемся никто не узнал.

Надо отдать должное цесаревичам, цесаревне и Иванову. После нашего исчезновения они, покинув своё убежище, так придавили оставшихся аристократов словом и авторитетом, что те предпочли надеть наручники, блокирующие теньку, чем дальше сопротивляться.

В общем, первая часть плана прошла, как нужно. Но, откровенно говоря, она была полегче второй… Теперь нам предстояло силами, что были в наличии, одновременно брать штурмом все нужные родовые усадьбы.

И сил для этого было маловато, к сожалению. Пусть ни один род не держал в городских усадьбах основные отряды, но охрана и защита были вполне на уровне. Пробиться внутрь обещало стать непростой задачей.

А ещё было бы не к месту вмешательство соседей… Ну а те вполне могли влезть в разборки между родами и властью. В конце концов, дворянство не один год копило обиды, и ситуация напоминала сухой лес – стоило поднести спичку.

А значит, нужно было всё сделать молниеносно, чтобы никто опомниться не успел. Быстро продавить защиты, ещё быстрее взять усадьбы, а затем оперативно увезти всех причастных.

Хорошо ещё, у нас хватало артиллерии и бронемашин с орудиями. Кроме того, Дашков связался с кем-то в Полицейском Приказе, и нам расчистили путь, включив синий сигнал светофора на всём пути следования. Правда, это не спасало от особо умных автомобилистов, которые, простояв пять минут на перекрёстке, решили, что запрещающий сигнал к ним не относится.

Таких по пути попалось аж десять человек. Их помятые машины остались стоять там, где пронеслась наша колонна. Бронемашины отлично справляются с тараном легковушек. Дорогу мы уступили только скорой помощи с ревущей сиреной. Всех остальных аккуратненько снесли в сторону.

Но ехали мы всё равно не так быстро, как хотелось бы. Расстояния в городе играли против нас. Спасало лишь то, что многие из наших целей жили рядом друг с другом. Вообще, как мне объяснили, это здесь было в порядке вещей. Сосед для аристократа подчас бывает ближе дальней родни.

С кем будут дружить твои дети? С кем они заключат браки в будущем? В общем, ничего удивительного в том, что союзники жили бок о бок, не было. А нам это оказалось только на руку. С нашими силами брать усадьбы по одиночке было бы расточительно.

Отряду, куда входила моя охрана и дружина – а ещё сотня солдат в броне, сотня «тайников», пять тяжёлых ратников и одна бронемашина – предстояло брать поместья сразу трёх родов. Борщеньевых, Степняковых и Гололёдовых.

Сил нам выделили немного: эти рода были не слишком большими и влиятельными. И всё же в охране каждой усадьбы числилось человек сорок. К сожалению, люди, которые могли бы дать более точные цифры, остались лежать в подвале дворца. Так что… Приходилось действовать едва ли не вслепую.

– Вот, пришли данные от СБ князя… – хмуро заметил Давид, посмотрев в церу.

– Что там? – спросил я.

– У Борщеньевых насчитали пять десятков, у Степняковых – человек тридцать, у Гололёдовых – тоже тридцать, – ответил глава дружины.

– Всех сразу брать не сможем, – заметил Разводилов. – Слишком сил мало.

– Можем или не можем, а нужно сразу, – ответил Давид и показал церу. – У них поместья рядом на треугольнике стоят. У Борщеньевых какой-то родовой артефакт имеется, он защитой все три рода прикрывает. Как начнём разбираться с этой защитой, остальные сразу узнают.

– Вашблагородия, судари, позволите? – уточнил ехавший с нами в автобусе сотник 131-го отдельного соединения внутренней стражи, местного более военизированного аналога Росгвардии из мира Андрея.

И даже пересел поближе, чтобы ознакомиться с данными.

Он посмотрел на экране планы зданий и земель. Затем внимательно прочёл сведения об охране и её вооружении. А затем вернул церу Давиду и спросил:

– Разрешите?

– Давайте, сотник! – получив у меня взглядом подтверждение, кивнул Разводилов. – Есть предложения?

– Я бы разделил силы, – предложил сотник. – «Та́йников» бы, например, выставил в оцепление, чтобы прикрывали нас.

– Объяснитесь… – морща лоб, попросил сотник Тайного Приказа.

– У вас форма узнаваемая, вашбродь! – пояснил сотник. – Вам сопротивляться при задержании не будут. У моих ребят городская форма, а такую может кто угодно прикупить. У людей Седовых-Покровских тоже общедоступная одежда.

– Тогда логично моих людей вперёд пустить! – задумчиво пошевелив бровями, резюмировал «тайник».

– Не согласен, вашбродь! – стоял на своём сотник. – Ваши люди без защиты. По ним стрелять будут в первую очередь. А если соседи выглянут? А если побежит кто, то кому беглецов ловить? Ваша форма много страху наведёт. Соседи десять раз подумают, лезть ли в это дело, а беглецы предпочтут сдаться. Ну а мы разделим силы и пойдём на штурм.

– Излагайте, как всё видите! – предложил Разводилов.

– «Тайники» оцепляют все три участка. Моя сотня возьмёт на себя Борщеньевых. У них охраны больше и наверняка позубастее, – предложил сотник. – Охрана Седовых-Покровских пойдёт брать Степняковых. Дружина Фёдора Андреевича – Гололёдовых. Если прорываемся на усадебные земли, то с этого участка оцепления часть «та́йников» идёт помогать внутрь. Если завязнет кто – ждёт помощи. Главное, никого не выпустить. А броневик, как защиту уничтожит, помогает, где потребуется.

– Берём, получается, поместья в кольцо, – кивнул «тайник». – Мало нас… А земли-то прилично.

– А мне с кем идти? – уточнил Разводилов.

– Вам бы, честно говоря, с нами… Нам вы очень понадобитесь, – признался сотник. – Но если вы, вашбродь, разрешите, конечно…

Он посмотрел на меня, я – на Разводилова. А тот пожал плечами, показывая, что ему всё равно. Сотник сразу же просиял и облегчённо улыбнулся.

Я даже понимал его мысль. Сам служил и понимаю, что такое совместный бой несработавшихся подразделений. Разделение на уже привыкшие друг к другу группы было разумным ходом.

Моя дружина, прибывшая обратно из лагеря сбора для вылазки в Серые земли, вместе тренировалась. Охрана – тем паче. Ну а бойцы внутренней стражи уже давно сработались в единый организм.

Слабым местом были боевики Тайного Приказа, которые большой единой группой не работали. Обычно они вступали в бой десятками и полудесятками, и этого хватало. Для более крупных дел привлекались ратники князя.

– Нас, получается, тоже разделите? – нахмурился полудесятник тяжёлых ратников.

– А вам бы с моими бойцами пойти! – заметил сотник 131-го.

И это я тоже понимал. Свою сотню он видел ударной силой, каковой она, по сути, и была. И хотел усилить её по максимуму. Это его бойцам, если у моих дружинников и охраны что-то пойдёт не так, спешить на выручку.

– Что скажете, вашбродь? – спросил у меня ратник.

– Поддержите внутреннюю стражу, – кивнул я. – У них самое сложное дело. Наша задача только прорваться на земли усадьбы и оцепить здание. У них – прорваться дальше и захватить.

– Воздух у нас будет? – спросил Давид у ратника.

– Одна вертушка – один вылет. Либо всё одним залпом сольёт, либо может точечно отработать, – ответил он.

Да, связь у нас ещё не была налажена. Моим людям рации выдали, однако на выделенной общей волне стояло молчание. Как и на волне моего отряда. Только ратникам, видимо, что-то сообщали по их каналам.

Бардак!

Может, слова здесь такого и нет, а вот бардак есть. И ничего другого я не ожидал. Времени на планирование нам жестоко не хватило. После того, как погибла большая часть глав родов, тянуть со штурмом было нельзя.

Мало ли у какого рода какие артефакты имеются. Игрушек, которые могли бы сообщать о смерти владельца, в этом мире хватало. Была одна друидская мастерская у Эйре, которая их производство на поток поставила…

Надёжность, конечно, оставляла желать лучшего. Но если такой артефакт несколько часов показывает, что владелец мёртв, то, скорее всего, он и в самом деле мёртв. И кто мешал главам родов носить при себе такие игрушки?

А узнав об их гибели, остальные бы начали готовиться. Стянули бы силы со всего Ишима, кратно увеличили количество охраны – хотя бы за счёт наймитов. Ну и организовали бы попытку вооружённого прорыва из города. Нет, такого мы им позволить не могли.

Вот и приходилось лететь вперёд без точных данных, боевого слаживания и практически без разведки. Не считая, конечно, того, что удалось выцепить из городского архива и отследить через камеры дронов.

И всё же пока на нашей стороне был эффект неожиданности. А ещё бронемашины, артиллерия и другая техника. К тому же, мы уже были на ногах и морально готовы к бою. А наши противники, если и встали, то не факт, что до конца проснулись.

Вряд ли кто-то из них думал, что их будут стремительно брать. Обычно с дворянами так грубо дела не делаются. Если, конечно, дорогу Рюриковичам не перешёл. Эти могут, да.

Колонна, ревя и гудя моторами, ворвалась на территорию Золотого угла. Так назывался этот престижный район, застроенный дворянскими особняками. Здесь мы разделились. Каждая отдельная группа знала свой маршрут.

Наши автобусы и бронемашина устремились к треугольнику Малой Карасёвой, Большой Карасёвой и Серебристой улиц.

И сразу же ожила общая волна, где Дашков пожелал всем удачи. Зашумела связь и внутри группы. Сотник внутренней стражи отдавал приказы, которые немедленно дублировали Давид и «тайник».

– Пойдёшь с Давидом, – сообщил я Авелине, которая после происшествия с подвалом отказалась мирно ждать меня у Дашков и теперь просыпалась на соседнем сиденье. – Им твоя защита нужнее будет.

– А ты? – так насупилась жена, будто подозревала, что весь мой путь без неё будет прямо-таки усеян тёмными, отродьями и безвыходными подвалами.

– Пойду с нашей родовой дружиной, – усмехнулся я, успокаивающе чмокнув её в макушку. – Надо же со своими ребятами познакомиться поближе.

– Тогда у вас, кроме тебя, почти не будет поддержки двусердых! – Авелина ещё больше нахмурилась.

– Гололёдовы не сильны своими двусердыми, – пожал я плечами. – К тому же, у меня есть Тёма… Ты же знаешь.